Глава 20
«С минуту арлекин, Призрак Сент-Джайлса, стоял неподвижно, изумленно глядя на свою Истинную Любовь, приложив ладонь к ее животу, где рос их ребенок. Истинная Любовь затаила дыхание, ибо это был ее единственный шанс. Если он не узнал ее, если не вернулся к свету и к жизни, у нее нет иного средства избавить его от колдовских чар. Поэтому она ждала, наблюдая за ним, а солнце между тем стало всходить над Сент-Джайлсом…»
Из легенды об арлекине, Призраке Сент-Джайлса
Неделю спустя…
— У меня для тебя письмо, Пич. — Уинтер протянул девочке бумагу с аккуратно написанным адресом.
Пич, которая сидела вместе с Додо на своей кровати и училась прясть, подняла глаза. Она с благоговением взяла бумагу, повертела ее в руках и вернула назад.
— Пожалуйста, сэр, скажите, что в ней?
Уинтер получал отчеты ото всех учителей приюта, с тех пор как вернулся на свой директорский пост, поэтому не удивился ее просьбе. Очевидно, Пич не учили читать.
Пробел, который он скоро исправит. Но сейчас он присел рядом с девочкой. Пич выделили кровать и небольшой сундук для вещей в спальне старших девочек, ибо, когда ее расспросили, она призналась, что ей восемь лет.
— Видишь имя, которое здесь написано? — Уинтер указал на адрес.
— «П-И-Ч», — по буквам прочитала девочка.
— Очень хорошо. — Уинтер улыбнулся ей и открыл письмо. Он наклонил его так, чтобы ей было видно, и, читая, водил пальцем по строчкам: «Дорогая Пич! Я пишу тебе это письмо перед тем, как мой корабль покинет Лондон. Он называется „Сторожевой“, и он просто красавец! Когда мы вернемся в Лондон, я возьму тебя посмотреть на него. Я сплю на кровати навроде качелей. Старшие ребята говорят, к ней надобно еще попривыкнуть.
В общем, я надеюсь, вам с Додо живется хорошо. Смотри слушайся мисс Джонс, госпожу Медину и остальных, а если мистер Мейкпис вернется, то и его тоже слушайся. Он…»
В этом месте Уинтеру пришлось остановиться и прочистить горло. Пич с любопытством взглянула на него:
— Что он пишет?
«Он лучший человек на свете. Твой друг Джозеф Тинбокс».
Уинтер отдал письмо Пич. Девочка с минуту глазела на строчки, потом вздохнула и аккуратно сложила листок.
— Бьюсь об заклад, что к первому снегу ты уже сможешь читать сама, — мягко проговорил Уинтер.
— Правда? — Пич на мгновение просияла, потом посмотрела с сомнением.
— До зимы еще так далеко.
— Она придет раньше, чем ты думаешь. — Мейкпис встал, но тут же импульсивно присел перед девочкой на корточки и взял ее руки в свои. — Я собираюсь писать Джозефу ответ. Хочешь добавить к нему свою записку?
— Но я не умею писать.
— Я тебе помогу.
Пич робко взглянула на него.
— Да, мне хотелось бы.
— Вот ты где! — крикнула Темперанс от двери.
— Сестра… — Уинтер поднялся, подошел к ней и заключил в объятия. — Ты вернулась.
— Уинтер! — Она отстранилась, озадаченно воззрившись на него. — Что это значит?
— Я рад тебя видеть. — Он пожал плечами.
— Но… — Она оглядела комнату, полную детей, которые с любопытством глазели на них, и вытащила его в коридор. — …ты же никогда не обнимаешься. И ты правда держал за руки ту маленькую девочку, или мне показалось?
Он заморгал.
— Правда держал.
Темперанс пощупала его лоб.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
— Конечно. — Он отвел ее руку и улыбнулся. — Ну как прошел загородный прием?
— Ужасно!
— В самом деле?
— Ну нет, — вздохнула Темперанс. — Некоторые дамы были вполне милы и любезны, к тому же там поблизости развалины, которые я с удовольствием обследовала.
— Стало быть, все оказалось не так плохо, как ты предполагала.
— Хочешь сказать, что ты мне так и говорил? — подозрительно спросила она.
— Вовсе нет. — Уинтер с минуту с интересом разглядывал сестру.
— Что такое? — Она нервно дотронулась до носа. — Я испачкалась?
— Нет, но что-то изменилось, — заметил он.
— О! — Щеки ее, которые несколько округлились, порозовели. — Ты пока не должен был это знать.
— Что знать?
— К зиме я ожидаю счастливого события, — чопорно проговорила Темперанс.
— Правда? — Уинтер на мгновение ощутил укол боли где-то в области сердца: Изабель никогда не испытает этой радости. — Потом широкая улыбка осветила его лицо: — Как чудесно!
— Спасибо. — Темперанс прикусила губу, но и сама больше не могла сдерживать улыбки. — Ох, я так рада, Уинтер, ты даже не представляешь!
— А Кэр?
Она раздраженно выдохнула.
— Он так нервничает, что можно подумать, будто это он носит ребенка. Но это одна из причин, почему я приехала сюда. У меня к тебе просьба.
Он вскинул бровь.
Она стиснула руки перед собой.
— Я подумала, нельзя ли мне забрать Мэри Уитсон? Забрать к себе. Кэр хочет, чтобы было кому помочь мне, если почувствую себя нехорошо, а после рождения ребенка нам понадобится няня. Она прекрасно подойдет, и, кроме того, я ужасно скучала по ней, с тех пор как уехала из приюта. Пожалуйста.
— Конечно, — ответил Уинтер радостно. — Думаю, Мэри Уитсон это придется по душе.
— Ой, здорово! — Темперанс просияла. — Ну, если это решено, мне следует вернуться.
Уинтер заморгал.
— Куда вернуться?
— На собрание Женского комитета помощи приюту для сирот и подкидышей, — отозвалась Темперанс резковатым тоном. — Ты разве не знал, что мы проводим собрание внизу, в гостиной?
— Сейчас?
Он почувствовал, как энергия забурлила в жилах. Если они проводят собрание Женского комитета, значит, Изабель здесь. Он не видел ее целую неделю — с тех пор как убил Сеймура. Все это время он был занят восстановлением порядка в приюте и помощью травмированным маленьким девочкам, которых использовали в чулочной мастерской, но не это главная причина, почему он держался на расстоянии от Изабель.
В тот день темная сторона его души вышла наружу. Он убил человека, чего никогда раньше не делал. Не так-то это легко — отнять чью-то жизнь. Он истово молился, спрашивая себя, не стоит ли ему оставить Изабель ради нее самой. Но у этой темной стороны была и другая грань, он всегда знал это. Когда он давал себе волю, то мог свободно обнимать Темперанс. Мог взять руки маленькой девочки в свои, чтобы успокоить ее. Он теперь знал, что ему никогда не стать таким директором, каким был его отец: отстраненным, сдержанным, но добрым. Нет, он будет слишком заботиться, слишком переживать, слишком сильно горевать по пропавшему или умершему ребенку. Но в случае успеха? Когда удастся кого-то спасти? Кому-то помочь? Он знал, что радости его, вероятно, не будет предела.
Он не может изменить себя, даже если б захотел, ему суждено быть именно таким, и Уинтеру подумалось, что теперь можно спокойно с этим жить.
Но есть одна особа, одна прелестная, упрямая, безнравственная леди, без которой он не может жить, и она, очевидно, в эту минуту сидит внизу, в гостиной.
Неделя была чересчур долгой.
— Прошу прощения, — пробормотал он сестре.
— Куда ты? — прокричала ему вслед Темперанс.
— Навстречу своей судьбе.
— О чем вы только думали? — Изабель с удовольствием наблюдала, как Амелия Кэр сурово вскинула патрицианскую бровь на леди Пенелопу.
Амелия вернулась в город только накануне вечером, по-видимому, из-за письма, написанного Маргарет несколько недель назад.
— Но ведь я же хотела как лучше для детей. — Леди Пенелопа умоляюще распахнула свои фиалковые глаза. — И Артемис сказала, что это хорошая идея.
Мисс Грейвс, которая как раз сделала глоток чаю, поперхнулась.
— Насколько мне известно, мистер Мейкпис конфисковал тридцать три рогатки, — задумчиво проговорила леди Хэроу. — Никогда в жизни не видела столько этих штуковин сразу.
— Нам пришлось перекрашивать все классные комнаты, — заметила Амелия. — И заменить четыре кровати.
— Кухарка нашла сегодня утром еще одну вишневую косточку, — весело прочирикала леди Феба. — На кухне в муке.
Все дамы посмотрели на булочки на своих тарелках. Леди Хэроу осторожно отложила свою, чуть-чуть зеленоватую по краям.
— Что ж, думаю, все же эксперимент того стоил, — упрямо заявила леди Пенелопа. — Если бы я не привела лорда д’Арка, мы бы так и не знали, что не следует давать детям вишни.
И она торжественно оглядела комнату, словно одержала важную победу.
Амелия тяжко вздохнула, и Изабель ее понимала. Какой бы глупой ни была леди Пенелопа, у нее по-прежнему самый увесистый кошелек. Им просто придется научиться мириться с ней.
— Думаю, мы должны издать закон, что мистер Мейкпис — единственный директор приюта для сирот и подкидышей, — сказала леди Амелия. — Тех, кто за, прошу поднять руки.
Несколько рук взметнулись вверх. Леди Пенелопа подняла свою на уровень плеча, что, по мнению Изабель, все равно считается. Только леди Маргарет сидела, устремив взгляд на свои колени, как и в самом начале собрания.
— Мэгс? — мягко прошептала леди Хэроу.
— Что? — Леди Маргарет вскинула глаза. — Ах да. — И она тоже подняла руку, делая голосование единогласным.
У Изабель возникло ощущение, что леди Маргарет понятия не имеет, за что только что проголосовала.
Амелия удовлетворенно кивнула и стала наливать всем дамам по второй чашке чаю.
Изабель воспользовалась возможностью, чтобы обменяться парой фраз с леди Хэроу, сидящей рядом.
— Я так рада, что вы приехали, леди Хэроу.
Ее собеседница улыбнулась.
— Мы уже были готовы вернуться из деревни.
— Стало быть, ваш супруг тоже приехал? — пробормотала Изабель.
— О, безусловно. У него весьма срочное дело в Лондоне. — Леди Хэроу взглянула на леди Маргарет.
Изабель кивнула, радуясь, что этим вопросом уже занимаются.
— Надеюсь, оно окажется успешным.
Леди Хэроу улыбнулась хоть и немного печально.
— Лорд Гриффин привык к успеху даже в делах, которые, казалось бы, не могут иметь счастливого исхода.
Остается лишь надеяться, подумалось Изабель, что так и будет.
Дверь в гостиную отворилась.
Изабель повернулась посмотреть, и у нее перехватило дыхание. В дверях стоял Уинтер с суровым лицом. Она намеревалась после собрания припереть его к стенке. Он целую неделю избегал ее, и ей это надоело.
Но он, похоже, сменил свой курс.
Поклон его был коротким, и он не взглянул ни на одну даму, кроме нее.
— Могу я переговорить с вами?
Изабель сглотнула.
— Когда собрание за…
— Сейчас, Изабель.
О Боже! Чувствуя, как загорелись щеки, она торопливо поднялась, пока он не сказал еще что-нибудь компрометирующее. Остальные дамы и без того уже подозрительно притихли.
Она вышла в коридор.
— Что такое?
Он просто смотрел на нее, и она увидела у него на лице все, что он хотел сказать.
Сердце ее сжалось. Сейчас? Он хочет сделать это сейчас?
Запоздалая паника охватила ее.
— У меня никогда не будет детей, — прошипела она как можно тише, ибо у воспитанников, должно быть, началось свободное время и они всей гурьбой сбегали по лестнице. — Я намного старше, намного богаче, намного выше тебя по положению, намного…
Он заставил ее замолчать очень просто — поцелуем. Прямо там, в коридоре приюта, на глазах у всего Женского комитета и, должно быть, большинства детей, а скоро и всех детей, поскольку кто еще не был свидетелем объятия, того срочно призывали их собратья…
И ей было все равно. Она обвила его руками и с пылом, с радостью ответила на поцелуй этого мужчины, которого любит всем своим несовершенным существом.
Он оторвался лишь для того, чтобы прошептать с улыбкой:
— В этот раз, леди Бекинхолл, вы скомпрометировали меня окончательно и бесповоротно. Думаю, вам придется спасти мою репутацию и выйти за меня замуж.
Она заглянула в теплые, решительные, любящие глаза и высказала свои оставшиеся сомнения:
— Если ты женишься на мне, у тебя никогда не будет детей.
И он совершил престранную вещь. Уинтер Мейкпис, человек, который никогда не смеется, запрокинул голову и громко расхохотался.
Потом взглянул на нее и с широкой улыбкой повел рукой в сторону лестницы, теперь уже полностью занятой детьми всех возрастов.
— О, моя бесценная Изабель, вот они, мои дети — дети моего сердца, всей моей жизни. Я уже отец нескольких дюжин детей, а в будущем планирую обзавестись сотнями. Давай же. Скажи «да», будь моей женой и помоги мне растить мой выводок.
— Да, — прошептала она, и когда кто-то из детей подался вперед, потому что не расслышал, прокричала: — Да!
Уинтер просиял и поцеловал ее в губы пылко и стремительно, потом повернулся к своим воспитанникам:
— Дети, счастлив сообщить вам, что леди Бекинхолл оказала мне великую честь: она согласилась стать моей женой.
На несколько секунд воцарилась благоговейная тишина, после чего раздалось громогласное «ура-а-а!».
Уинтер снова засмеялся и, схватив Изабель за талию, поднял в воздух и закружил.
— Ура-а-а! — ликовали дети.
— Нелл! — крикнул Уинтер служанке, стоявшей среди детей. — Думаю, это требует горячих булочек к чаю для всех.
Это вызвало самые громкие радостные крики, затем безумную толчею среди детей, несущихся занять места за столом. Замыкающая шествие Нелл сияла, и даже госпожа Медина промокнула глаза фартуком, прежде чем заспешила обратно на кухню.
— Моя дорогая, надеюсь, вы не лишите нас идеального директора сиротского приюта, — сухо проговорила леди Амелия из дверей гостиной. Потом лицо ее смягчилось. — Но я желаю вам счастья.
— Спасибо. — Глаза Изабель увлажнились, и она получила поздравительный поцелуй от каждой из дам, даже от леди Пенелопы, которая выглядела немало озадаченной.
— Позволь мне проводить тебя до кареты, — пробормотал Уинтер Изабель на ухо.
Она быстро кивнула, ибо ей хотелось побыть еще несколько минут с ним наедине. Но когда они подошли к двери, позади раздались торопливые шаги.
Обернувшись, они увидели госпожу Медину, которая протягивала Уинтеру маленький ключик на ленточке. Она подмигнула.
— В суете последних дней чуть не забыла. Подумала, он может вам понадобиться, сэр. Не хотелось бы, чтобы все эти рогатки опять пошли в ход.
На улице уже начинали сгущаться сумерки. Изабель дождалась, когда дверь за ними закроется.
— Что все это значит?
Вид у Уинтера был слегка виноватый.
— Ну, когда я покидал приют по приказу д’Арка, то отдал ключ госпоже Медине.
Она взглянула на безобидный ключик, и до нее дошло.
— И он…
— От шкафа, где я держу все рогатки, которые конфисковал у мальчишек. — Он кивнул и широко улыбнулся. — У меня их целая коллекция. Собирал все девять лет, видишь ли…
Ее рассмешила мысль о госпоже Медине, вооружающей мальчишек приюта. Бедная леди Пенелопа! У нее не было ни малейшего шанса.
Уинтер потуже затянул завязки накидки у нее на шее.
— Ты счастлива?
— Безумно. — Изабель улыбнулась ему. Внезапно ее охватило такое ощущение свободы, будто какой-то тяжкий груз свалился с плеч. — Пусть наша помолвка будет короткой. Я хочу переехать в приют, как только закончу его украшать.
— Украшать? — Он удивленно поднял брови.
— Украшать, — твердо сказала она. — Он слишком строгий и аскетичный для детей. Хочу забрать мистера и миссис Баттерман, и Уилла, и Гарольда, и, разумеется, Пинкни, хотя ее, наверное, хватит удар от перспективы жить в приюте, и, конечно же, заберу Кристофера и Карадерс.
Он резко остановился, повернулся к ней.
— Кристофер не живет со своей матерью?
Они не разговаривали с той ночи, которая оказалась такой сумбурной.
— Нет. — Она подняла на Уинтера глаза, благодарная за все, что он привнес в ее жизнь. — Я воспользовалась твоим советом и сказала Луизе, что хочу, чтобы Кристофер жил со мной. И так уж вышло, что она с готовностью согласилась на мое предложение, — судя по всему, присутствие маленького мальчика не слишком благоприятствует романам.
Уголки его рта дернулись.
— Ну, это смотря какой роман.
И он снова поцеловал ее нежным, полным жизни поцелуем. И напрочь позабыв, где находится, Изабель с пылом ответила ему.
— Я люблю тебя, — прошептала она отстраняясь. — Отныне и навсегда. Я поняла это, когда думала, что ты можешь умереть от руки Сеймура.
— Этого просто не могло случиться, — пробормотал Уинтер, — когда у меня есть ради кого жить.
— Но… — Она осеклась и расширенными глазами уставилась куда-то поверх его плеча.
Уинтер обернулся посмотреть.
В какой-то полудюжине шагов от них стоял мужчина, одетый в трико арлекина, черные сапоги и длинноносую маску. Пока она ошарашенно глазела, он кивнул, приподнял свою шутовскую шляпу и запрыгнул на низкий балкон, а оттуда на крышу, где и исчез.
Изабель посмотрела на Уинтера.
— Что?.. Как?.. Кто?..
Он наклонился, чмокнул ее в нос и прошептал:
— Я говорил тебе, что был Призраком Сент-Джайлса, но не говорил, что я такой один.
