Глава 14
«Наконец Истинная Любовь арлекина опустила голову, сложила руки на груди и стала молиться святым, ангелам и самому Господу о Надежде, которая нужна ей, дабы спасти арлекина от ужасной участи, постигшей его. Она молилась, пока луна не поднялась высоко в небе. Потом, взяв Струну Любви, Сосуд Печали и свою Надежду, она встала и устремилась в Сент-Джайлс…»
Из легенды об арлекине, Призраке Сент-Джайлса
Уинтер тут же понял, что допустил тактическую ошибку. Он мысленно встряхнулся, соображая, как ее исправить. Не было смысла пытаться прикрыть свой промах. «Если ты в драке вдруг обнаружил слабость, атакуй, не отступай».
Он знал, что слишком поспешил, но теперь уже ничего не поделаешь. Сделав глубокий вдох, задержал дыхание и посмотрел ей прямо в глаза.
— Выйдешь за меня?
Глаза ее, и без того расширенные от потрясения, при этих словах округлились еще больше, а хорошенький ротик изумленно открылся. В иных обстоятельствах он бы рассмеялся, но сейчас было не до смеха.
— Ты рехнулся?
Губы его поневоле дернулись.
— Некоторые, без сомнения, так и подумали бы.
— Я не могу выйти за тебя! — Он ожидал удара, но все равно было больно. Лицо ее было таким недоверчивым, таким ошеломленным.
По крайней мере, желание смеяться пропало.
— Вообще-то можешь. Я не обещал другой, ты не обещала другому. Я сказал, что люблю тебя, и ты уже отдала себя мне.
Их тела были все еще соединены, его возбуждение ничуть не уменьшилось, так что едва ли она могла это отрицать.
И однако же отрицала.
— Я не отдала себя тебе, — фыркнула Изабель со все еще пылающим после вспышки страсти лицом. — Это был всего лишь зов плоти, ничего больше.
Она женщина с сильной волей, старше и выше его по положению. Если он позволит, она станет бесцеремонно им командовать. Стало быть, здесь и сейчас ему нужно занять четкую позицию, установить правила их отношений в будущем.
Ибо Уинтер всерьез намеревался соединиться с Изабель: по закону и Божьему благословению на людях, по любви — наедине. Он никогда ни перед кем не обнажал душу так, как перед ней. Она видела его зверя и имела смелость приласкать его.
Он любит ее.
И верит, что и она любит его, даже если пока не признает этого. Если Уинтер позволит Изабель отвергнуть его, им никогда больше не найти эту особенную связь. Они станут тем, кем были раньше: двумя неприкаянными душами, одинокими и изолированными, отделенными целой вечностью от окружающих их людей.
Он больше не может так жить и не собирается позволить ей вернуться в то заточение.
Поэтому он прижался к ней, используя свою силу и рост, дабы подчеркнуть свои слова. О, и плоть, все еще погруженную в нее. Это он использовал тоже.
Он потерся о нее чреслами, напоминая о том, чем они только что занимались, и сказал:
— Я до тебя никогда не спал с женщиной, ты это знаешь. Думаешь, я позволил тебе легко соблазнить меня? Ничего подобного. Ты заключила со мной сделку в ту минуту, когда дала войти в свое тело.
— Не заключала я никакой сделки! — Глаза ее были злыми — и напуганными, — но он не собирался дать ей охладить его.
— Бесценная Изабель, — прошептал он, — ты заключила сделку своим сердцем, душой и телом и скрепила ее, омыв своими соками мою плоть.
Она заморгала, глядя изумленно. Он никогда раньше не использовал такие слова, особенно с ней, но их грубоватая прямота была необходима.
— Я… я не могу выйти за тебя, — пробормотала она почти себе самой. В глазах у нее стояли слезы, и она выглядела загнанной в ловушку. Ему жаль было так расстраивать ее, но отпускать он не собирался. — Ты всего лишь бедный школьный учитель. С чего ты взял, что я пойду за тебя?
Слова ее были обидными и не понравились ему, посему ответ получился грубым и по существу. Он прижался к ней пахом, скользнув своим вновь пробудившимся естеством в ее гостеприимно распахнутые врата.
Она ахнула, взгляды их скрестились, и он увидел миг, когда все ее поверхностные аргументы отпали. Когда ее надежда легко разделаться с этим умерла.
— Я бесплодна.
Слова были суровыми, горькими. Он услышал их, и потом некоторое время ничего больше не слышал. Лицо ее, когда она сказала это, было печальным, измученным и каким-то одиноким.
— После третьего выкидыша я поняла, что никогда не рожу живого ребенка, — услышал он, когда способность воспринимать слова вернулась к нему. — Несмотря на всех докторов, которых привозил Эдмунд. Но четвертый выкидыш был наихудшим. Я потеряла много крови, и доктора сказали — мне повезло, что осталась жива. Но за это пришлось заплатить дорогую цену — я больше не способна к зачатию.
Она произнесла это спокойно, но он мог представить, как тяжело ей было смириться с этой мыслью, как она, должно быть, кричала и рыдала, ведь Изабель не слабая женщина. Она бы боролась с вердиктом. Умерла бы, пытаясь родить ребенка. Слава Богу, это невозможно.
Уинтер знал, что скоро, очень скоро станет скорбеть по детям, которых у него никогда не будет. В эту же минуту у него была одна-единственная цель.
— Это не имеет значения, — сказал он, когда она замолчала, чтобы перевести дух.
Она посмотрела на него почти презрительно.
— Разумеется, имеет. Все мужчины хотят иметь свое продолжение, свою плоть и кровь, а я не могу им этого дать. Я никогда не смогу иметь того, что другим женщинам дается так легко, — детей.
— Это печально, согласен, — сказал Уинтер, мягко выходя из нее. Он дал ей встать на ноги, но когда она хотела сбежать от него, просто взял ее на руки и, пройдя к дивану, как ребенка, усадил к себе на колени. Не счесть, сколько раз он вот так же успокаивал плачущих детей.
— Уинтер, — начала она.
— Шш. — Он приложил палец к ее губам. — Выслушай меня. Я не могу отрицать, что мне хотелось бы иметь от тебя кучу детишек. Маленькая девочка с твоими волосами и глазами была бы светом очей моих. Но в первую очередь мне нужна ты, а не мифические дети. Я могу пережить потерю того, чего никогда не имел, но не переживу, если потеряю тебя.
Но Изабель уже качала головой, отвергая его желание быть выслушанным.
— Ты молод, Уинтер Мейкпис. Может, сейчас ты и думаешь, что тебе все равно, будут у тебя свои дети или нет, но это изменится. Почему, как думаешь, я снова не вышла замуж? Когда-нибудь ты будешь смотреть на меня и видеть бесплодную старуху.
Что-то в ее голосе заставило его взглянуть на Изабель повнимательнее. Взгляд у нее был затравленный, лицо пристыженное.
— Так смотрел на тебя твой муж, да?
— Нет, конечно же. — Но она прикрыла глаза, словно не могла вынести какой-то ужасной боли. — Эдмунд всегда был джентльменом.
— И однако же оставил тебе растить своего бастарда.
Как соль на рану.
Глаза ее распахнулись, отчаянные и безумные. Она покачала головой.
— Я не стану камнем у тебя на шее, не хочу лишать настоящей семьи. Я не вынесу, если любой мужчина снова будет смотреть на меня так, но… но ты особенно.
От этой ее небольшой запинки сердце его переполнилось. Он понял, что это всего лишь вопрос времени и терпения. По-видимому, немалого терпения.
— Я никогда не буду смотреть на тебя иначе, чем с благоговейным восхищением. — Он успокаивающе погладил ее по голове. — Ты никогда не будешь камнем у меня на шее. Скорее ты солнечный свет, который освещает мой день. — Он сглотнул. — Разве ты не видишь? Ты вывела меня на свет. Высветила во мне такие стороны, которые я до сих пор держал во мраке. Не заставляй меня вновь отступать в ночь.
Она устало прикрыла глаза.
— Этого недостаточно. Не поступай так с собой — со мной. Через пару лет даже мои деньги не будут стоить того, чтоб жениться на мне.
Он поморщился от этой колкости. Муж оставил в ее душе глубокие шрамы, и она мысленно в панике бежит. Сейчас ему ее не уговорить. Уинтер мягко усадил Изабель на диван и поднялся, застегивая бриджи.
— Сегодня мне тебя явно не убедить. Ты устала, да и я, признаться, тоже. Давай оставим это на завтра.
Естественно, она открыла рот, чтобы возразить, но он ожидал этого и накрыл ее сладкие губы своими, целуя до тех пор, пока она не смягчилась.
Потом поднял голову.
— И в следующий раз, когда мы будем спорить, моя бесценная Изабель, постарайся не оскорблять меня слишком сильно, гм?
И он ушел быстро, не дав ей ничего больше сказать.
— Миледи!
Изабель открыла глаза и увидела Пинкни, нерешительно стоявшую рядом с кроватью.
Служанка протянула сложенный листок бумаги.
— Миледи, эту записку для вас только что принесли. Парень, что принес ее, сказал, ему заплатили лишний шиллинг, чтоб бежал бегом. Я подумала, это может быть важно, так ведь?
События минувшей ночи нахлынули на нее прежде, чем она успела ожесточиться против них. Предложение Уинтера. Ее отказ. Им так хорошо было вместе. Ну почему он вдруг решил все испортить? Изабель хотелось просто сунуть голову под подушку. Она застонала.
— Который час?
— Только час пополудни, — ответила камеристка извиняющимся тоном. Разумеется, она считает верхом изысканности спать до середины дня.
Но Изабель уже окончательно проснулась. Она села в кровати.
— Позвони, чтобы принесли кофе, и дай мне эту записку.
Послание было сложено и запечатано. Пинкни поспешила распорядиться насчет кофе, а Изабель сломала восковую печать, развернула листок и прочитала:
«Л. Пенелопа сопровождает сегодня лорда д’Арка в приют. Думаю, они намерены уволить мистера Мейкписа.
А. Г.».
Артемис Грейвс. Компаньонка леди рисковала своим положением. Изабель смяла записку и выбралась из постели.
Он сказал, что любит ее. Но сейчас некогда об этом думать. Сейчас она должна помочь Уинтеру.
— Миледи? — Пинкни удивленно вытаращила глаза, когда вернулась и обнаружила, что ее хозяйка уже поднялась и роется в комоде.
— Бог с ним, с кофе, — рассеянно проговорила Изабель. — Помоги мне одеться.
Десять минут спустя — необычайный рекорд для ее туалета, едва не вызвавший у Пинкни припадок, — Изабель садилась в карету.
— Если б у меня было еще хотя бы пять минут, вы могли бы надеть свой новый зеленый жакет, — простонала Пинкни.
Изабель откинулась на спинку сиденья, нетерпеливо выглядывая в окно.
— Но в том-то и дело, что у меня нет этих пяти минут. Надеюсь только, что мы не слишком задержались.
Лондонские улицы казались сегодня многолюднее обычного. Дважды ее карете приходилось совсем останавливаться из-за животных на дороге, да и когда они двигались, то едва ли быстрее, чем пешком.
Казалось, прошла мучительная вечность, прежде чем они добрались до приюта для сирот и подкидышей, хотя на самом деле это заняло едва ли больше получаса.
И все равно, когда они прибыли на место, карета виконта д’Арка уже стояла перед домом.
Она взлетела на крыльцо и подергала дверь. Заперта. Изабель схватилась за дверное кольцо и стучала, пока дверь не распахнулась. Мэри Уитсон с бледным лицом воззрилась на нее. Изнутри донеслись возбужденные голоса.
— Идемте скорее, миледи, — выдохнула Мэри.
Не говоря больше ни слова, она повернулась и понеслась обратно. Изабель подхватила юбки и поспешила следом. Боже милостивый, о чем там кричит лорд д’Арк? Ибо сейчас она уже слышала, что это он говорит на повышенных тонах.
Они с Мэри Уитсон вошли в гостиную, как раз когда виконт д’Арк отвернулся от камина.
— …знаете этого убийцу, Мейкпис! Вы ведь уже признались в этом. Назовите его имя немедленно, иначе предстанете перед мировым судьей по обвинению в укрывательстве вора и убийцы.
Сцена была драматичной. Лорд д’Арк выглядел так, словно не сомкнул глаз с тех пор, как узнал об убийстве своего друга два дня назад. Лицо его было изможденным, глаза лихорадочно блестели, а сюртук и бриджи покрыты пятнами. Граф Кершо и мистер Сеймур, находившиеся с ним рядом, глядели мрачно, а леди Пенелопа, казалось, вот-вот лопнет от радостного возбуждения. Мисс Грейвс, находясь позади своей госпожи, послала Изабель сдержанный взгляд.
По сравнению со взбудораженными посетителями Уинтер, который стоял один чуть в стороне, выглядел спокойным и собранным. Лицо его было таким замкнутым, что Изабель и представить не могла, о чем он думает. В эту минуту у нее возникло желание присоединиться к нему.
Невозможно.
— Я уже информировал вас, — сказал мистер Мейкпис опасно спокойным голосом, — что, хотя и видел Призрака Сент-Джайлса, представления не имею, кто он на самом деле.
— Ой, не лгите, сударь, — воскликнула леди Пенелопа.
Он медленно повернулся к ней.
— С чего бы мне это делать, миледи?
— Действительно, с чего бы, — вкрадчиво проговорил мистер Сеймур. — Быть может, Призрак… ваш друг? Или того ближе? Вы дважды отсутствовали, когда появлялся Призрак: в опере и недавно, на балу у д’Арков.
Изабель похолодела от ужаса. Если Уинтера разоблачат, то повесят за убийство Роджера Фрейзера-Бернсби, не разбираясь, виновен он или нет.
Она инстинктивно устремилась вперед.
— Ба, мистер Сеймур! Что за глупое обвинение. Может, мистер Мейкпис и опоздал в оперу, но на балу у д’Арков он сопровождал меня, что лорд д’Арк сам может подтвердить. Вы хотите сказать, что мистер Мейкпис за какие-то секунды долетел из особняка д’Арков до Сент-Джайлса? Кроме того, Призрака видели многие. Вы всех их обвиняете в обмане?
Лорд Кершо поклонился в ее сторону.
— Совершенно верно, миледи. Вы сами имели несколько приватных встреч с Призраком, не так ли?
— Вы обвиняете меня, милорд? — Изабель мило улыбнулась. — Быть может, вы считаете, что я шутки ради помогла Призраку убить бедного мистера Фрейзера-Бернсби?
— Естественно, нет, — отозвался лорд Кершо. — Но какое счастливое совпадение, что вы оказались здесь как раз вовремя, чтобы защитить мистера Мейкписа, леди Бекинхолл.
Она выгнула бровь, старательно избегая глядеть на мисс Грейвс.
— Совпадение? Едва ли. У нас с мистером Мейкписом на сегодня был запланирован обход приюта.
— Мы уклонились от главной темы, джентльмены, — резко бросил виконт д’Арк. Все это время он не сводил глаз с Уинтера. — Вы, Мейкпис, могли бы по крайней мере сказать мне, где найти Призрака?
Уинтер покачал головой.
— Я в таком же неведении, как и вы, милорд. Знаю, вы не желаете этого слышать, но я совсем не уверен, что мистер Фрейзер-Бернсби был убит Призраком.
Кровь бросилась в лицо лорду д’Арку, он побагровел от гнева, но заговорил мистер Сеймур.
— Вы забываете, Мейкпис. Был свидетель. Лакей мистера Фрейзера-Бернсби подробно описал убийство.
— Да, я слышал, — пробормотал Уинтер. — Странно, что Призрак не убил и лакея, дабы не оставлять такого добросовестного свидетеля.
— У меня нет на это времени, — прорычал лорд д’Арк. — Я найду Призрака Сент-Джайлса с вашей помощью или без нее, Мейкпис. Капитан Тревельян сказал, что его люди чуть не схватили Призрака в ночь убийства. Так что его поимка лишь вопрос времени.
Он уже хотел идти, но леди Пенелопа опередила его.
— Но как же ваш подарок, милорд?
Лорд д’Арк остановился и повернулся с какой-то странной, свирепой улыбкой на лице.
— Как я мог забыть? Думаю, вполне очевидно из последних нескольких дней, что я выиграл наше маленькое состязание в светских манерах, Мейкпис. Мы можем подождать, пока леди Хэроу и обе леди Кэр вернутся в город, дабы решить этот вопрос, но мне кажется, проще всего было бы представить дамам уже принятое решение.
— Я же сказал, что не откажусь от приюта, — решительно проговорил Уинтер.
Виконт рассудительно кивнул.
— Я помню. Но подумал, нельзя ли вас… переубедить… если предложить некий стимул.
Уинтер оцепенел.
— Если вы полагаете, что деньги могут поколебать меня…
Лорд д’Арк махнул рукой, обрывая его.
— Ничего настолько глупого. На первом месте в моих мыслях всегда стоят интересы приюта и детей. Надеюсь, у вас тоже?
Уинтер только прищурился.
— Что вы имеете в виду? — резко спросила Изабель. Ей не нравились льстивые банальности лорда д’Арка. Виконт всегда действовал в своих интересах, и в обычных обстоятельствах это не представляло проблемы, но сейчас, когда им двигало желание отомстить за убийство мистера Фрейзера-Бернсби, д’Арк, казалось, совершенно не владел собой. — Что вы предлагаете, милорд?
Лорд д’Арк вскинул брови.
— Я только хочу пожаловать флотский офицерский патент старшему воспитаннику приюта, кто бы он ни был. Полагаю, вы и мистер Мейкпис одобряете такой шаг?
Изабель резко вздохнула. Патент офицера морского флота необходимо покупать, посему он обычно достается сыновьям мелких помещиков и знати. Чтобы его получил сирота без роду, без племени — такое просто неслыханно. Что лорд д’Арк замыслил?
И тут до нее дошло: старший мальчик в приюте — Джозеф Тинбокс.
Мускул дернулся на скуле Уинтера.
— Вы чрезвычайно щедры, милорд.
Виконт склонил голову набок.
— Спасибо, я знаю. Но разумеется, такая щедрость имеет условие. Я подарю патент, только если буду назначен управляющим приютом. Вам придется согласиться любезно уйти со своего поста. Прямо сейчас.
Изабель шагнула вперед, качая головой.
— Послушайте…
Но Уинтер ровным голосом прервал ее:
— Вы даете слово чести как джентльмен, милорд, что сделаете это, как только я уйду?
Лорд д’Арк выглядел почти удивленным.
— Даю.
— Прекрасно. Я согласен.
— Уинтер, — прошептала Изабель, но он уже шагал к двери с каменным лицом.
Она повернулась к лорду д’Арку, подошла вплотную, привстала на цыпочки и прошипела в его самодовольное лицо:
— Сейчас я вас ненавижу.
И устремилась за Уинтером.
Уинтер уже, вытащив мягкую сумку, складывал вещи, когда Изабель нашла его пять минут спустя в тесной комнатушке, на верху пятимаршевой лестницы приюта.
Она тут же выхватила рубашки, которые он положил в сумку.
— Что это ты делаешь?
Он помедлил, усталый, терпеливый и многострадальный, черт бы его побрал.
— Собираю вещи.
— Не смей изображать передо мной мученика, — гневно прошипела она. — Ты играешь на руку лорду д’Арку.
— Знаю, — отозвался он. — Но это не имеет значения.
— Еще как имеет!
— Я основываю свое решение на том, что считаю лучшим, а не на тех причинах, которые побудили его сделать это предложение.
— Но не думаешь же ты, что для тебя лучше покинуть приют, а для Джозефа Тинбокса покинуть тебя и отправиться в море.
Он вернулся к сумке.
— Думаю.
Она в отчаянии оглядела комнату в поисках чего-нибудь, что убедило бы его передумать. Комната под самой крышей была маленькой, со спартанской обстановкой. Она явно предназначалась для слуги, а не для директора приюта. Эта мысль еще больше разозлила ее.
— Почему? — потребовала она ответа. — Почему ты вечно должен стремиться к мученичеству? Одеваешься проще некуда, рискуешь своей жизнью ради тех, кто при первой же возможности поймает тебя и убьет, и даже выбрал для себя самую скромную комнату в этом доме.
Он удивленно вскинул брови.
— А что плохого в этой комнате?
— Это спальня слуги, ты сам знаешь, — раздраженно огрызнулась она. — И не пытайся сменить тему.
Он опустился на колени и сунул руку под кровать.
— Даже и не думал.
Она уперла руки в бока, сознавая, что в своем раздражении лишается светского лоска.
— Лорд д’Арк думает, что ты как-то связан с Призраком Сент-Джайлса…
— И он прав. — Уинтер вытащил из-под кровати свой костюм Призрака.
— Ты рехнулся? — прошипела она, торопливо повернулась и заперла дверь.
— Ты все время спрашиваешь меня об этом, — пробормотал он.
— И не без причины! — Изабель сжала кулаки. — Он делает это только из мести. На самом деле его ни капельки не интересует приют — это для него прихоть, каприз. Как, по-твоему, он будет руководить им?
— Не слишком хорошо, — ответил Уинтер, складывая костюм и засовывая в сумку. — Но это вопрос спорный. Д’Арк сам сказал, что наймет для приюта управляющего.
— И ты правда думаешь, что кто-то сможет делать это так же хорошо, как ты? — в отчаянии спросила она.
Он бросил на нее ироничный взгляд.
— Мне трудно ответить на этот вопрос, не показавшись тщеславным, но нет, не думаю, что кто-то справится с этим так же хорошо, как я.
Она вскинула руки.
— Вот видишь. Сам признаешь — ты не можешь покинуть приют.
Он покачал головой.
— Я признаю только, что мой преемник, вероятнее всего, не будет справляться так же хорошо, как я. Но в целом, думаю, приют не слишком пострадает. Нелл Джонс работает здесь почти столько же, сколько и я. У нас теперь больше слуг, и кухарка, и Женский комитет. Уверен, что приют, так или иначе, справится со всем и без меня.
— Приют, может, и справится, а ты? — тихо спросила она.
Он помолчал, потом пристально посмотрел на нее.
— Что ты имеешь в виду?
— Он для тебя все, не так ли? — Она обвела жестом комнату. — Ты сам не раз говорил это. Сент-Джайлс, этот приют, дети — то, ради чего ты живешь.
Уинтер кивнул.
— Верно. Полагаю, мне придется найти что-то другое, ради чего жить.
Сердце ее переполнялось печалью. О нем. Обо всем, в чем он не признается.
— Куда ты пойдешь, Уинтер?
Он пожал плечами.
— У меня есть возможности. Я найду где жить.
— Но найдешь ли ты другого такого мальчика, как Джозеф Тинбокс?
— Нет, — ответил он тихо, с сожалением, положил в сумку несколько книг и закрыл ее. — Нет, Джозеф Тинбокс совершенно особенный.
— Ты любишь его, Уинтер, — сказала она. — Ты не можешь отпустить его в море.
Он на мгновение прикрыл глаза, и Изабель вдруг увидела все это на его лице: всю ту скорбь, всю боль, которую чувствовала и раньше.
Когда он открыл глаза, в них светилась решимость.
— Именно потому, что люблю, я и отпущу Джозефа.
