Глава 2

К утру Фокс уже приняла решение. На рассвете они с Пичем доверху загрузили фургон глыбами льда — столько, сколько могла потянуть лошадь, — и начали спускаться с горы в сторону Карсон-Сити.

Назвать Карсон городом было бы огромным преувеличением. С другой стороны, за те три года, что территория Невады была нанесена на карту Америки, городок расцвел. Его жители превратили Карсон в тот город, где старатели оставляют свои заработки.

Когда впереди показались окраины города, Пич и Фокс поменялись местами на облучке, потому что Пич считал неправильным, если люди увидят, что приличная женщина правит лошадью, а мужчина едет просто пассажиром. Фокс ни разу не удавалось переспорить Пича в этом вопросе.

Пока они менялись местами, Фокс прикрепила к одной стороне фургона табличку: «Продается лед».

— Думаю, мы скоро узнаем, достаточно ли тепло, чтобы в этом городе образовался рынок льда, — сказала Фокс, усаживаясь на место пассажира.

Пич предпочел поехать кружным путем — по пыльным улицам, застроенным лачугами, пристройками к ним, просто палатками и более опрятными домиками, которые только с натяжкой можно было назвать городскими. К тому времени как они добрались до Карри-стрит, половина льда уже была продана.

— Гостиница купит остальное, — предсказал Пич.

— Попридержи пару блоков для бара. — Прищурившись, Фокс глянула на небо. Солнце уже было высоко. — Высади меня у магазина, — попросила она, похлопывая себя по карманам, чтобы найти список. — Я хочу убедиться, что у Макгерти есть все продукты, которые будут нам нужны. Потом я хочу встретиться с мистером Уитфилдом и узнать, есть ли у него подходящие лошади и какую цену он заломит. Как насчет того, чтобы встретиться в баре «У Джека» в четыре часа?

— Думаю, нам надо отправиться обратно не позже половины пятого. — Он посмотрел на нее из-под кустистых бровей так серьезно, чтобы до нее дошло, что он не шутит. — Так что не будь слишком общительной с выпивохами и не ввязывайся в драку. Я не хочу сидеть в баре «У Джека» до полуночи, ты меня поняла?

Таннеру показалось, что это Фокс входила в магазин, но когда она не вышла из него через несколько минут, он решил, что ошибся. Это его, однако, не удивило — его глаза были красными и слезились от долгой езды по пыльной дороге. Но больше, чем глаза, его раздражало то, что он понапрасну потерял день, а этого он не мог себе позволить.

Пока он ждал, когда в банке рассмотрят его заявление, он вспоминал проводников, с которыми разговаривал. Самый последний разговор произошел у него сегодня утром в развалюхе, продуваемой со всех сторон ветрами. Таннер проскакал шесть миль только для того, чтобы обнаружить, что проводник, которого ему рекомендовали, оказался таким же ненадежным, как зыбучий песок вокруг его сколоченной из досок лачуги.

Кассир вернулся в свою зарешеченную конторку и, откашлявшись, с любопытством глянул на Таннера поверх круглых очков в металлической оправе.

— Мы выполнили ваши требования, мистер Таннер, — сказал он, отвлекая его от невеселых мыслей.

— Спасибо. Отель «Сент-Чарлз» уже ожидает доставку.

Перед тем как покинуть банк, Таннер зашел в кабинет президента банка, чтобы выразить благодарность за все то, что было для него сделано, а именно за курьеров, посланных в Рино, чтобы отправить и получить телеграммы из Денвера.

Убедившись, что менеджер отеля «Сент-Чарлз» запер мешки с деньгами в сейф, Таннер заказал в свой номер виски. Наконец он мог сменить пыльный костюм для верховой езды на вечерний наряд, подходящий для семейного ужина в доме Джона Мэннинга, с которым он работал на прииске Галлоуз.

До того момента, как ему надлежало появиться в доме Мэннинга, у него было еще несколько часов, и он решил прогуляться по городу. Прогулка поможет привести в порядок мысли. Для путешествия все было готово. Не хватало лишь проводника. Надо было принять решение. В тот момент, когда он подумал об этом, он заметил на Карри-стрит Пича Эрнандеса, который правил пустым фургоном. Дно фургона было мокрым, на боковых стенках висели таблички о продаже льда.

Стало быть, он не ошибся. Это была Фокс. Он остановил фургон и, справившись у Пича о том, где Фокс, пошел к загону, где были выставлены на продажу лошади.

Ее трудно было не заметить: рыжие волосы были видны издалека. Она стояла нос к носу с Гарри Уитфилдом — единственным торговцем лошадьми в городе. Фокс раздраженно похлопывала шляпой по бедру, и у нее был такой вид, будто она вот-вот взорвется.

— Вот что я вам скажу! — орала она, нахлобучивая шляпу. — Мой клиент не собирается выкладывать сотню долларов за этот мешок с костями! Это чистый грабеж! А эти мулы?! — Она показала на пасущихся в загоне животных. — Посмотрите на их спины! Да они одной ногой в могиле! Восемьдесят долларов? Ха! Только если в течение следующего часа каждый второй мул в округе вдруг сдохнет!

Она круто повернулась и столкнулась с Таннером. У него было такое чувство, что это две скалы и ни одна другой не уступит.

Фокс все же отступила и подняла раскрасневшееся лицо.

— Я рада, что вы здесь. Вы не поверите, сколько этот ворюга запросил за лошадей! Взгляните на них. Таких жалких животных я сроду не видала. — Она бросила на Уитфилда разъяренный взгляд. — Подумай хорошенько и предложи цену получше и сделай скидку на то, что я беру несколько животных сразу, не то я поеду в Золотой каньон и погляжу, что мне предложит Пинки Борден. Завтра утром я зайду за окончательным ответом. По дороге в Золотой каньон. Ты меня понял, негодяй?

Наблюдая за тем, как Уитфилд пошел в кузницу, она подтолкнула Таннера поближе к загону.

— Мы купим вон тех двух мустангов, — тихо сказала она, убедившись, что Уитфилд ее не слышит. — Калифорнийские мустанги с виду не очень, но они крепкие и выносливые и могут долго обходиться одним глотком воды. — Она посмотрела на него. — Я кое-что надумала.

— Я это понял.

— Я решила, что лошади нужны только мне и Пичу. Вы, насколько я понимаю, поедете на той кобыле, на которой были у нас. Правильно?

— То есть вы решили, что я собираюсь нанять вас?

— Разумеется. Вы уже поняли, что я единственный надежный вариант. Вопрос в том, согласна ли я провести с вами три месяца. Это нам надо решить. — Она подняла голову, чтобы определить движение солнца. — Через несколько минут я должна встретиться с Пичем в баре «У Джека». Вы пойдете со мной. Надо кое-что обсудить, прежде чем заключить сделку. — Перед тем как уйти, она оглядела его с ног до головы и воскликнула: — Вы только посмотрите на него! Просто картинка!

Опершись на верхнюю перекладину ограды загона, Таннер посмотрел сначала на лошадей, которых она выбрала, потом на мулов. Он. сразу понял, что она выбрала лучших. «Будем надеяться, — подумал он, — что и в остальном она так же хорошо разбирается, потому что, кажется, я ее все-таки нанял».

Фокс была единственной женщиной в баре, не одетой в короткую юбку и без подноса в руках. Никто не обращал внимания ни на нее, ни на Пича, из чего Таннер сделал вывод, что оба они здесь завсегдатаи.

— Виски, — сказал он бармену, откалывавшему куски от ледяного блока, к которому прилипла солома.

— Он и за нас заплатит. — Фокс, не оборачиваясь, показала большим пальцем на Таннера. — Я оставила в магазине список провизии, чтобы Макгерти знал, что нам необходимо. Но я не могу рассчитать количество, пока не буду знать, сколько нас будет.

— Вы, мистер Эрнандес, я и еще два человека.

— Отлично. Я подтвержу заказ. Когда вы хотите отправиться?

— Как можно скорее. Вам достаточно будет двух дней, чтобы все подготовить?

— Я уже сказала, что хватит, — нахмурилась она. — У ваших спутников есть свои лошади?

— У них есть лошади и все необходимое снаряжение, как и у меня. — Он почти видел, как она мысленно вычеркивает из списка один пункт за другим. — Я не собираюсь покупать ваш лед.

— Но покупка льда была частью нашей сделки.

Таннер обратил ее внимание на бармена, который продолжал откалывать лед, и на куски льда в своем стакане с виски, о которых он не просил. Он не любил виски со льдом.

— Вам не удастся продать один и тот же лед дважды, особенно если вы рассчитываете на меня в качестве покупателя. — Глядя ей через плечо, он увидел, как Пич улыбнулся и сделал вид, будто внимательно разглядывает потолок.

— Мы продали лишь небольшую часть! Завтра я буду занята приготовлениями к нашему путешествию и у меня не будет времени на то, чтобы продать оставшийся лед. Он растает, если я поеду с вами. Сколько денег превратится в воду! Я считаю, что вы нам должны!

— Может — да, а может — нет. Во всяком случае, я не собираюсь платить вам за лед.

— А как насчет лошади, запряженной в фургон? Я продаю ее Уитфилду, чтобы получить кредит на покупку животных.

— Оставьте себе эту лошадь, — пожал он плечами. — Если не считать проблемы со льдом, предлагаемая вами сделка приемлема.

Призвав на помощь все свое воображение, он попытался представить, как бы она выглядела, если бы была обычной женщиной. Но не смог. Во-первых, одежда висела на ней мешком и было невозможно догадаться, какая фигура скрывается под большой грубой рубашкой и жилетом, который был бы велик даже для него. Лицо было загорелым, кожа на щеках шелушилась, а губы потрескались от холодного ветра И наконец, эта копна рыжих волос, которую и большее количество шпилек не смогло бы удержать. Он сомневался, была ли она вообще когда-нибудь у дамского парикмахера.

Что касается положительных сторон, то Таннер отметил, что брови у нее были красивой формы и чуть темнее волос. Взгляд был холодным, но глаза интригующего цвета: при одном освещении — голубые, при другом — серые. Таннер обычно обращал внимание на губы, поэтому он отметил, что у нее была хорошо очерченная верхняя губа, а нижняя — достаточно полная, чтобы можно было ее капризно надуть, как это обычно делают женщины. Эта мысль вызвала у него улыбку: Фокс вряд ли часто надувает губы.

— А кто эти люди, которые поедут с нами? — Она допила виски и сделала знак бармену повторить.

— А это имеет значение?

— Пожалуй, нет, — подумав, ответила она. — При условии, что они будут помнить, кто главный, и не будут отставать.

Нос у нее был не большой и не слишком маленький. То же можно было сказать про ее лоб. Когда она повернулась, чтобы что-то сказать Пичу, он отметил, что у нее красиво очерченный профиль. Если бы ему надо было описать ее, он назвал бы ее красивой женщиной, хотя мало кто с ним согласился бы — настолько необычной она была в других отношениях. Случайный наблюдатель увидел бы лишь странную одежду, нечесаные волосы и бойцовский вызов во взгляде.

— Вы что-то сказали? — Он так задумался, что не слышал ее вопроса, а лишь увидел ее удивленные глаза.

— Расскажите мне о себе. Я должна решить, смогу ли я выносить вас.

Невеселая улыбка тронула его губы.

— Вам надо обязательно любить клиентов, у которых берете деньги?

— Я не должна питать к ним отвращения. Ведь мне придется терпеть их общество в течение долгого времени.

Он видел, что она говорит совершенно серьезно.

— Я горный инженер, — сказал он, неожиданно раздражаясь.

— А что такое горный инженер?

— Я проектирую шахты и инспектирую уже имеющиеся. Я разрабатываю правила безопасности, проверяю оборудование, предлагаю пути увеличения эффективности и прибыльности предприятий.

Она понимающе кивнула, но удивленно подняла бровь.

— И вам нравится этим заниматься?

Интересный вопрос. Проводить всю свою жизнь, сидя в конторе или спускаясь в шахты, было не совсем то, о чем он мечтал.

— В настоящий момент — нравится, — не очень уверенно ответил он, изучая ее лицо.

— А где ваш дом? Здесь, в Карсоне, или далеко отсюда — в Денвере? Или где-нибудь в совершенно другом месте?

— У меня есть дом в Денвере. Там расположен главный офис компании, на которую я работаю, хотя компания владеет шахтами в Сьерра-Неваде, в Скалистых горах и в Юте. Я езжу туда, куда меня посылает компания.

Она неожиданно выпрямилась.

— Может — да, а может — нет. Во всяком случае, я не собираюсь платить вам за лед.

— А как насчет лошади, запряженной в фургон? Я продаю ее Уитфилду, чтобы получить кредит на покупку животных.

— Оставьте себе эту лошадь, — пожал он плечами. — Если не считать проблемы со льдом, предлагаемая вами сделка приемлема.

Призвав на помощь все свое воображение, он попытался представить, как бы она выглядела, если бы была обычной женщиной. Но не смог. Во-первых, одежда висела на ней мешком и было невозможно догадаться, какая фигура скрывается под большой грубой рубашкой и жилетом, который был бы велик даже для него. Лицо было загорелым, кожа на щеках шелушилась, а губы потрескались от холодного ветра И наконец, эта копна рыжих волос, которую и большее количество шпилек не смогло бы удержать. Он сомневался, была ли она вообще когда-нибудь у дамского парикмахера.

Что касается положительных сторон, то Таннер отметил, что брови у нее были красивой формы и чуть темнее волос. Взгляд был холодным, но глаза интригующего цвета: при одном освещении — голубые, при другом — серые. Таннер обычно обращал внимание на губы, поэтому он отметил, что у нее была хорошо очерченная верхняя губа, а нижняя — достаточно полная, чтобы можно было ее капризно надуть, как это обычно делают женщины. Эта мысль вызвала у него улыбку: Фокс вряд ли часто надувает губы.

— А кто эти люди, которые поедут с нами? — Она допила виски и сделала знак бармену повторить.

— А это имеет значение?

— Пожалуй, нет, — подумав, ответила она. — При условии, что они будут помнить, кто главный, и не будут отставать.

Нос у нее был не большой и не слишком маленький. То же можно было сказать про ее лоб. Когда она повернулась, чтобы что-то сказать Пичу, он отметил, что у нее красиво очерченный профиль. Если бы ему надо было описать ее, он назвал бы ее красивой женщиной, хотя мало кто с ним согласился бы — настолько необычной она была в других отношениях. Случайный наблюдатель увидел бы лишь странную одежду, нечесаные волосы и бойцовский вызов во взгляде.

— Вы что-то сказали? — Он так задумался, что не слышал ее вопроса, а лишь увидел ее удивленные глаза.

— Расскажите мне о себе. Я должна решить, смогу ли я выносить вас.

Невеселая улыбка тронула его губы.

— Вам надо обязательно любить клиентов, у которых берете деньги?

— Я не должна питать к ним отвращения. Ведь мне придется терпеть их общество в течение долгого времени.

Он видел, что она говорит совершенно серьезно.

— Я горный инженер, — сказал он, неожиданно раздражаясь.

— А что такое горный инженер?

— Я проектирую шахты и инспектирую уже имеющиеся. Я разрабатываю правила безопасности, проверяю оборудование, предлагаю пути увеличения эффективности и прибыльности предприятий.

Она понимающе кивнула, но удивленно подняла бровь.

— И вам нравится этим заниматься?

Интересный вопрос. Проводить всю свою жизнь, сидя в конторе или спускаясь в шахты, было не совсем то, о чем он мечтал.

— В настоящий момент — нравится, — не очень уверенно ответил он, изучая ее лицо.

— А где ваш дом? Здесь, в Карсоне, или далеко отсюда — в Денвере? Или где-нибудь в совершенно другом месте?

— У меня есть дом в Денвере. Там расположен главный офис компании, на которую я работаю, хотя компания владеет шахтами в Сьерра-Неваде, в Скалистых горах и в Юте. Я езжу туда, куда меня посылает компания.

Она неожиданно выпрямилась.

— Вы, случайно, не на компанию «Дженнингс майнинг энд меркантайл» работаете?

— Да.

Неужели, подумал он, компания «Джей-Эм энд Эм» настолько широко известна в этих краях, что даже такой человек, как Фокс, знает о ней?

Она встретилась взглядом с Пичем в зеркале бара и провела рукой по лицу.

— Да пошли они все к черту, — пробормотала она и, расправив плечи, с шумом выдохнула. — Мы почти закончили. Вы читаете книги? Играете в шахматы или шашки?

— Не понимаю, какая связь между игрой в шахматы и нашим путешествием в Денвер?

— Вы могли бы сказать про себя, что вы терпеливый человек? Что свою долю трудностей готовы нести сами?

Хватит с него этой чепухи, разозлился он.

— Я готов заплатить вам за то, что вы проведете нас в Денвер. Вам нужна эта работа или нет?

— Ладно, — немного подумав, ответила она. — Считайте, что сделка состоялась. Завтра мы встретимся, чтобы купить лошадей и провизию. В путь мы тронемся на рассвете следующего дня.

Пич поставил стакан и вытер рот.

— Нам пора идти. Спасибо за виски, мистер Таннер.

— Ты не обязан его благодарить! — отрезала Фокс. — Он не делает нам одолжения. Оплата наших расходов является частью сделки.

— По-моему, я учил тебя другому, Мисси. Если ты хочешь быть леди, следи за своими манерами. Одно без другого не бывает, уж я-то знаю.

— А кто сказал, что я хочу быть леди? Пошли они все к черту, Пич!

— Я знаю, о чем ты думаешь, еще до того, как мысль приходит тебе в голову.

Таннер не слышал ответа Фокс, потому что дверь за ними уже закрылась. Посмотрев на часы, он заказал еще виски.

— Мисс Фокс и мистер Эрнандес часто у вас бывают? — осведомился он у бармена.

— Мисс Фокс? — улыбнулся бармен. — Никогда не слышал, чтобы ее так называли.

Бармен отошел к другому концу стойки, всем своим видом показывая, что посетителю не удастся втянуть его в разговор. Таннер расправил плечи и потер ладонью шею. В общем и целом, подумал он, день завершается лучше, чем можно было ожидать.

Весь вечер, который он провел в обществе Джона Мэннинга и его жены, Таннер то и дело мысленно возвращался к Фокс. Если бы он располагал большим временем, он, возможно, нашел бы более подходящего проводника. Он подозревал, что возникнут ситуации, когда Ханратти и Браун будут возражать против того, чтобы ими командовала женщина.

Он вдруг вспомнил, с каким удивлением, а потом и раздражением увидел, как Фокс ведет переговоры с Гарри Уитфилдом. Если он заплатит за этих лошадей и они будут принадлежать ему — было его первой мыслью, — так он с таким же успехом мог и сам торговаться с Уитфилдом.

Да, будут моменты, понял он, когда подчиниться женщине будет совсем не легко. Ему придется напоминать и себе, и Ханратти с Брауном о том, что Фокс — специалист в своем деле, что она обладает опытом и знаниями и подчинение ей является частью сделки.

На следующий день он встретился с Ханратти и Брауном и сообщил им время и место их встречи. После этого он зашел в парикмахерскую, чтобы побриться и постричься, и отправил свои вещи — за исключением тех, которые понадобятся ему в путешествии, — в Денвер. Возле гостиницы он неожиданно наткнулся на фургон Фокс и Пича. Вид у них был довольный.

— Утречко сегодня выдалось просто замечательное, — сказал Пич вместо приветствия. Он широко улыбнулся, показав здоровые белые зубы.

— Да уж, — подтвердила Фокс, спрыгивая на землю. — Мы продали еще один фургон льда, а Уитфилд согласился на наши условия. — Довольная улыбка озарила ее лицо. — Пич отведет лошадь с фургоном к Уитфилду прямо сейчас. Нам придется оставить у него фургон, но ничего страшного.

— Хижину мы заперли, — добавил Пич. — Думаю, мы готовы отправиться в путь.

— Я вижу, вы со всем справились. Похоже, я вам не нужен, так что я…

— Нам нужны ваши деньги. — Фокс достала из-под пончо лист бумаги. — Вам надо зайти в магазин и расплатиться за провизию, а потом отдать Уитфилду деньги за лошадей. Потом пойдете в баню и заплатите там. И мы с Пичем хотим сегодня же получить аванс в удобное для вас время. — Фокс посмотрела на него так пристально, словно сомневалась, что у него хватит на все денег.

Таннер смерил ее взглядом.

— А что такое вы сказали насчет бани? За что я должен заплатить в бане?

— За то, чтобы мы с Пичем могли помыться, за что же еще? Думаю, что в путь мы должны отправиться чистыми. Другого случая принять горячую ванну у нас не будет очень долго. — Она взглянула на его чисто выбритое лицо и стрижку. — Похоже, и вы об этом подумали. Так когда вы собираетесь нам заплатить?

— Прямо сейчас, — сказал он через минуту, доставая из внутреннего кармана куртки кошелек.

— Только не здесь, — сквозь зубы процедила Фокс. Она схватила его за рукав и потащила в холл гостиницы. Оглядевшись, она завела его за какое-то высокое растение в большом цветочном горшке. — Не очень-то умно показывать всем свои деньги, — тихо сказала она, вращая глазами, словно не веря, что он такой деревенщина.

— А вы считаете, что два человека, прячущиеся за фикусом, не выглядят подозрительно? — Она была самой странной женщиной, которую он когда-либо встречал. Прекрасно понимая, что все, кто находился в холле, видели, как она поволокла его за горшок с цветком, он быстро отсчитал ей в ладонь одиннадцать двадцатидолларовых золотых монет и одну десятидолларовую. — Это все ваше — аванс за три месяца, а это…

— Я не возьму деньги Пича. Можете отдать их ему, когда встретитесь с ним у Уитфилда. — Она зажала кулак, потом открыла ладонь. — Вы дали мне на пять долларов больше.

— Это за баню.

— Баня будет стоить намного меньше пяти долларов. Таннер чуть было не выругался. У нее на все был аргумент.

— Можете оставить сдачу себе. Увидимся завтра на рассвете. Она последовала за ним на улицу.

— Вы увидите меня раньше — в магазине. Надо будет проверить по списку, все ли продукты есть, а это займет время. К тому же я хочу убедить Макгерти позволить нам воспользоваться его задним двором, чтобы оставить там наши покупки до утра.

— У меня есть еще дела. Я уверен, что вы закончите работу в магазине до того, как я смогу туда прийти. — Он даже близко не подойдет к магазину, не убедившись, что ее там нет. С него было довольно раздражения на один день. — Прошу меня простить. Я пойду к Уитфилду, чтобы заплатить за животных.

Фокс стояла на деревянном тротуаре и смотрела ему вслед. Надо отдать ему должное, манеры у него хорошие, решила она. Но ей уже начало казаться, что у него слишком часто меняется настроение и, возможно, у него вообще скверный характер. В таком долгом путешествии, которое им предстояло, нет ничего хуже спутника, подверженного быстрой смене настроений. А она еще не познакомилась с другими двумя. Впрочем, если случится худшее, ей не обязательно проводить с ними время. У нее есть Пич. А с ним ей всегда хорошо.

Проверка провизии прошла гораздо более гладко, чем она предполагала, а новое снаряжение было в полном порядке. Вычеркивая один за другим пункты списка, она мысленно представляла себе, как лучше все это запаковать и как распределить груз между мулами. К тому времени как она встретилась с Пичем у бани, она уже все рассчитала.

— Мы хотим все, что полагается, — сказала она служащему при бане. — Бритье, стрижка и ванна для него, мытье головы шампунем и ванна для меня. И учтите, нам надо все самое лучшее и чтобы все хорошо пахло. Нам понадобится по отдельной кабине, сандвичи и виски. — Она торжественно отсчитала четыре доллара и отправилась в женское отделение.

Было приятно пройти мимо общественного бассейна, где на поверхности воды плавали хлопья не слишком чистой пены, и зайти в отдельную кабину. Фокс была в такой кабине всего один раз за всю свою жизнь.

Служащий вошел первым и разложил махровые полотенца, которыми явно до нее никто не пользовался, зажег лампы и расставил душистое мыло, баночку с кремом для лица и зубной порошок.

— Еда, напитки и горячая вода сейчас будут, — весело провозгласил служащий. — Здесь есть поднос, куда вы можете сложить шпильки. Одежду можно повесить вот на эти крючки. Я вернусь к тому моменту, когда вы закончите накладывать на лицо крем.

Никогда в жизни Фокс не мазала лицо кремом. Она сняла крышку с баночки и понюхала содержимое. Запах вызвал у нее воспоминание о горном можжевельнике. Почему бы и нет? — подумала она. Может быть, ее лицу очень нужен крем. Она ничего не знала о таких вещах.

Раздевшись, она завернулась в одно из великолепных полотенец и, прежде чем наносить крем, покрыла волосы. Крем слегка пощипывал лицо, особенно в тех местах, где кожа была сильно обветрена.

Когда она наконец устроилась в горячей душистой воде, со стаканом виски в одной руке и сигарой — в другой (а рядом на столике стояла тарелка с сандвичами), она закрыла глаза, вздохнула и погрузилась в блаженство настоящей роскоши.

И вдруг подумала, где сейчас может быть Мэтью Таннер. И что это за дела, которые ему надо сделать еще сегодня? Может быть, есть кто-то, с кем ему надо попрощаться? Или ему надо закончить какую-то работу, прежде чем уехать из Карсона?

Фокс нахмурила лоб. В баре она чуть было не подавилась виски, когда выяснилось, что Таннер работает на Хоббса Дженнингса. На какое-то мгновение у нее раздался такой шум в ушах, словно это был крик судьбы, которая хотела удостовериться, что она слушает внимательно. После того как Таннер упомянул Дженнингса, ей было все равно, что он ответил на ее вопрос. У нее уже не было ни малейшего сомнения, что это тот самый Дженнингс, который был ей нужен.

Расслабившись, она стала пускать дым колечками и отпила глоток виски. Мэтью Таннер. Если бы Фокс жила той жизнью, которой предполагалось она будет жить, Мэтью Таннер был именно тем человеком, который мог бы вскружить ей голову.

Она позволила себе помечтать обо всем этом несбыточном, пока остывала вода в ванне. Потом тяжело вздохнула. Она ненавидела себя за то, что мечтает о том, что могло бы быть. Такие мечты заставляли ее чувствовать себя уязвимой и подавленной.

Фокс стерла с лица крем и взглянула на себя в зеркало. Ей показалось, что щеки стали менее красными и шершавыми. Впрочем, утверждать это она не могла.

Да и какая, к черту, разница? Мэтью Таннер никогда по-настоящему не обратит на нее внимания. Да она этого и не хотела. Нельзя смешивать дело и удовольствие.

Незадолго до рассвета Таннер появился на заднем дворе магазина, Фокс и Пич уже разложили провизию по корзинам и приторочили их к спинам мулов. Купленные Таннером накануне мустанги были оседланы. Фокс — с чашкой кофе в руке — стояла рядом с лошадьми и разглядывала Каттера Ханратти и Джубала Брауна, одновременно не упуская из виду мулов.

— Я вижу, вы уже познакомились с ребятами, — сказал Таннер и подвел к каравану мулов еще одного. Фокс уже связала трех мулов в одну связку и двух — в другую.

— А это что такое? — удивилась она. Не веря своим глазам, она подошла к мулу, которого привел Таннер. — У нас уже есть столько мулов, сколько необходимо. Кроме того, мы договорились, что животных буду отбирать я!

— Нам нужен еще один, — возразил Таннер и подвел своего мула к короткой связке. Он внимательно рассмотрел, каким образом животные были связаны между собой. Отлично. Если один из мулов заартачится, веревка разорвется и другие мулы не сорвутся вниз.

— Черта с два! — сердито бросила Фокс. Не спрашивая разрешения, она развязала один конец брезента, которым был накрыт груз, и уставилась на то, что было под ним. Целую минуту она хмуро разглядывала мешки, соображая, что она, собственно, хочет увидеть, и наконец сказала: — О Господи! Да это мешки с деньгами! Боже правый!

Ханратти двинулся с места, но Таннер его остановил. Он знал, что рано или поздно Фокс все равно узнает, какой груз он перевозит.

— Это золотые монеты, — тихо промолвил Таннер, привязывая мула к короткой связке.

Фокс оглянулась на остальных и подошла совсем близко к Таннеру.

— Вы что, их украли? — спросила она яростным шепотом. Вопрос его обидел.

— Это мои деньги.

— Ладно. Предположим, я этому поверю. Но это не имеет никакого значения, потому что я не позволю, чтобы вы перевозили золото. — Она отвернула брезент с другой стороны. — Всего четыре мешка. Черт возьми. О чем вы только думали? Это совершенно невозможно!

— Весь смысл нашего путешествия заключается в этих деньгах.

Она снова оглянулась, посмотрела на Ханратти, Брауна и Пича и наклонилась к Таннеру.

— Эти деньги будут отличной мишенью. Неужели вы этого не понимаете? Все преступники в этих местах будут нас искать. Это слишком опасно.

— Никто, кроме меня и этих двух людей, не знает о деньгах. И я принял меры предосторожности. Ханратти и Браун здесь с единственной целью — охранять деньги.

— Только не говорите мне, что никто не знает о вашем золоте. — Она уже стояла, подбоченясь и раскачиваясь с пяток на пальцы, и смотрела ему прямо в глаза. — Кассир банка знает. Возможно, и другие люди в банке. Банк Карсона слишком мал, чтобы иметь наличными столько денег, стало быть, о них знает телеграфист. Знают те, кто охранял золото, когда его переправляли в Карсон. Поскольку еще очень рано и банк не открылся, я думаю, что вы держали деньги в гостиничном сейфе. Значит, о них знает тот, кто открывал сейф. Если один из этих людей шепнет хотя бы еще одному человеку, сколько людей будут знать, что вы перевозите такую кучу денег? Какую точно сумму вы намеревались провезти через эти дикие места?

— Пятьдесят тысяч долларов. — Он достал из внутреннего кармана телеграмму.

— Боже милостивый! — Она покачала головой. — Так дело не пойдет, Таннер. Либо вы отвозите деньги обратно в банк, либо находите себе другого проводника. Я еще не настолько сошла с ума, чтобы навлечь на себя охотников за золотом.

— Деньги останутся с нами.

— В таком случае я отказываюсь.

— Сначала прочтите вот это. — Он протянул ей телеграмму и отвернулся, не зная, какой будет ее реакция.

Она прочла телеграмму вслух, сердито чеканя каждое слово:

— «Если вы хотите снова увидеть своего отца, привезите в Денвер пятьдесят тысяч в золотых монетах. Точка. Будьте в Денвере первого мая, или ваш старик умрет. Точка».

Таннер услышал, как она вздохнула, а потом снова прочла телеграмму, но уже не таким сердитым голосом.

— Кто-то взял в заложники вашего отца. — Она взглянула на мешки с деньгами. — А вы проверили, правда ли это?

— Это правда. — Таннер обернулся и посмотрел на Фокс. Она уже не злилась, но и радости на ее лице он не заметил. Трудно было понять, о чем она думает. — Вы прочли телеграмму. Если я не привезу деньги в Денвер, мой отец умрет.

Не говоря больше ни слова, Фокс отошла в другой конец двора, сложила на груди руки и повернула лицо к восходящему солнцу. Потом она сняла шляпу и ее длинная коса вспыхнула на солнце, как столб пламени.

— Пич?

Пич подошел и встал рядом с ней, тоже скрестив на груди руки. Так они стояли несколько минут, глядя в небо. Таннер курил и ждал, наблюдая за ними и размышляя, сможет ли он добраться до Денвера один.

Наконец он услышал голос Фокс:

— Это его отец. На его месте я поступила бы так же. Потом он увидел, как Пич кивнул и пробормотал:

— Надо идти.

— Хорошо, — ответила Фокс и направилась к лошадям. — Поставьте мула с деньгами в середину связки. За деньги отвечаете вы, а не я. Вы меня слышите, ребята? Если из-за них возникнут неприятности, это ваша проблема, а не моя и не мистера Эрнандеса.

— Спасибо, — тихо произнес Таннер. Свернув телеграмму, он положил ее во внутренний карман. Хранить ее не было необходимости, но он все время ее перечитывал.

— Если повезет, мы сможем добраться до Денвера немного раньше, — заявила Фокс. — Это будет зависеть от того, как пойдут дела.

— А ваши родители живы? — спросил Таннер, удивившись, что она так легко сдалась.

— Они оба умерли. Очень давно. — Она глянула на Пича, который уже был в седле и ждал. — Первые несколько дней мы с Пичем поведем мулов, чтобы вы и ваши парни привыкли к седлам, а потом мы поменяемся. Сегодня наш путь будет недолгим. Мы дойдем только до Золотого каньона. Нам нужно время, чтобы понять, как мы будем разбивать лагерь и кто за что будет отвечать.

После того как Ханратти и Браун закончили перестановку мулов, Фокс остановилась возле мула, груженного золотом.

— Вы действительно думаете, что по нашему следу могут пойти преступники? — спросил Таннер, садясь на свою лошадь. А до этого он проверил, хорошо ли привязан его спальный мешок, на месте ли фляжка и зачехленное ружье.

— Ага. — Она внимательно наблюдала за тем, как Ханратти и Браун садились на лошадей. — Ваше золото будет большой проблемой, скажу я вам. Вы хорошо знаете свою охрану?

— Я им доверяю, — сухо отозвался он.

— Ладно. — Кивнув, она ловко вскочила на своего мустанга. Прикрепив веревку, на которой она будет вести за собой трех мулов, она тронула шпорами бока лошади. — Поехали.

Таннера не удивило ни то, что она сидела на лошади так, будто родилась в седле, ни то, как легко она повела за собой мулов. Что его действительно удивило, так это то, что он доверился этой маленькой сердитой женщине. Он посмотрел на золотисто-рыжую косу, спускавшуюся по спине вдоль бесформенного пончо. Он будет ехать за этой пламенеющей косой более тысячи миль.

Он лишь молил Бога о том, чтобы она была права, заявив, что они доберутся до Денвера до первого мая.