Глава 12

Делани подцепил вилкой кусок поджаренного цыпленка и отправил его в рот. В комнате воцарилась такая тишина, что даже было слышно, как он жует. С тех пор как он вошел в спальню с подносом в руках, Чонси произнесла не больше двух слов. Ему казалось, он знает причину ее дурного настроения, и это вызывало у него смешанное чувство любопытства и удовлетворения.

— Почему вы не едите? — поинтересовался он. — Не любите горох? Лин вырастила его на огороде.

Чонси не подняла глаз от своей все еще полной тарелки.

— Он очень… очень зеленый, — сказала она, рассеянно водя вилкой по тарелке.

Делани насмешливо посмотрел на нее.

— Зеленый от ревности?

Она положила вилку рядом с тарелкой, испытывая неудержимое желание швырнуть горох ему в лицо. Черт бы его побрал! Она злилась исключительно из-за того, что не знала, что делать, а он воспринял это как проявление ревности. У нее нет опыта в подобных делах, и поэтому она и выбрала не совсем правильный способ поведения. Неужели он в самом деле считает, что она ревнует его?

— Вы ведете себя по-свински, — тихо выдохнула она, почувствовав под ногами твердую почву.

— Вот теперь намного лучше, — обрадовался Делани. — Когда вы сердитесь, то теряете свой дар красноречия.

— Но, заметьте, я вполне искренна! Я начинаю думать, что вы не способны ни на что, кроме пошлых шуток.

— Чонси, снова наскакиваете на меня? Перед вами самый обыкновенный человек, который стремится скрасить ваше одиночество во время ужина.

— Вы чертовски скользкий и беспринципный человек!

— Возможно, но зато еда — одна из немногих настоящих радостей жизни.

Чонсй пристально посмотрела на Делани.

— У вас шрам на нижней губе, — отрывисто произнесла она.

— Это след от топора, который вручил мне отец на Рождество, когда мне было всего восемь лет. У меня есть и другие шрамы, но в более интересных местах.

— Вы, очевидно, очень гордитесь своей храбростью, доказательством которой являются эти шрамы?

— Я это сказал только для того, чтобы вызвать у вас восхищение и немного смягчить ваше отношение ко мне.

«Не хочу быть мягкой с тобой!» — хотелось закричать ей, но вместо этого она демонстративно зевнула и равнодушно спросила:

— Понравилась прогулка с мисс Стивенсон? Его левая бровь мгновенно взлетела вверх.

— Не странно ли, что я догадался о причине вашего недовольства?

— И вы думаете, что я ревную вас? — «Получи, негодяй», — злорадно подумала она, удовлетворенно отметив про себя, что его глаза слегка потемнели от столь неожиданного выпада.

— Пенелопа — очень… осторожная наездница. Не такая, как вы, черт возьми. Благодаря ее осмотрительности и осторожности она в полном порядке.

Он издевается над ней, играет, как большой и ленивый кот обычно играет с маленькой, беззащитной мышкой. Это сравнение так понравилось ей, что она забыла о своем гневе и рассмеялась.

— Вот так-то лучше. Я рад, что вы готовы разделить мое веселое настроение.

«Почему бы и нет? — решила она. — Все остальное не дает нужного результата».

— Я представила вас в виде огромного пушистого кота, который нацелился на бедную маленькую мышку с переломанными ребрами.

— Интересно, — сказал он с ухмылкой, — кто из нас был бы котом, если бы на вас сейчас не было бинтов?

Замечание попало в самую точку. Чонси прикусила нижнюю губу и посмотрела на свою тарелку.

— Я никогда не пыталась играть с вами, — глухо прошептала она.

— Возможно, — согласился он и тут же добавил: — Но вы все же преследовали меня, хотя и делали это с величайшим мастерством. Мне кажется, что я должен упасть к вашим ногам и посмотреть, что вы сделаете с моим измученным телом.

— Да, это было бы хоть каким-то разнообразием, — лукаво кивнула она.

— Все-таки трудно лежать в своей, то есть в моей кровати и чувствовать, что не способна прижать жертву к земле?

— Картошка уже давно остыла. — неожиданно заявила Чонси. — Лин будет расстроена. Теперь вы вряд ли сможете похвалить ее вкусное блюдо.

Делани взглянул на остывшее картофельное пюре, а потом поднял голову и посмотрел Чонси в глаза.

— Что бы вы, интересно, сказали, моя дорогая, если бы я сейчас забрался к вам в постель?

Что же ему ответить, черт возьми? Поиздеваться над ним?

— О Господи, я не знаю! — с притворным равнодушием промолвила она.

Он взорвался таким громким смехом, что чуть было не опрокинул стоявший на столе поднос.

— Вы просто прелесть!

Его слова обрадовали Чонси и вызвали ощущение безотчетного триумфа.

— Эта прелесть хотела бы знать, чем вы сегодня занимались. Сент сказал мне, что вы очень занятой человек и все свое время посвящаете делам. Чем вы занимались до того, как пришла мисс Стивенсон?

— Я действительно занимался важными делами, — ответил он, отодвигая стол и наклоняясь к ее кровати. — Дело в том, что я ожидаю прибытия одного из моих судов. Оно было на Востоке и может вернуться в любую минуту.

«Он еще и судовладелец? Наверное, чертовски богат».

— И сколько же у вас судов?

— Три. Мой отец был судостроителем в Бостоне, как, впрочем, и брат Алекс в Нью-Йорке.

— Понятно, — задумчиво прошептала она. — Как это… интересно.

Он скрестил руки на груди и вытянул ноги.

— Стоит ли понимать ваш вопрос как появление досужего интереса, или вы хотите знать, богат ли я так же, как вы?

— Я очень богата! — неожиданно выпалила она, тут же пожалев о своей несдержанности. Этот негодяй действительно читает ее мысли. Просто обезоруживает ее своей проницательностью. Она чувствует себя, как рыба, неожиданно выброшенная на берег.

— Мы с вами похожи на набобов, наместников империи Великих Моголов. Вы тоже считаете себя редким образцом благовоспитанности и необыкновенной изысканности?

— Не совсем так. Мое богатство коренится в глубокой древности, пока… пока не умер мой отец, после этого все стало по-другому.

— Скажите мне, пожалуйста, как вы получили свое наследство?

«Скажу ему, — подумала она. — Подобное откровение может быть даже полезным. Вызовет его доверие, симпатию».

— Мой крестный отец долгое время жил в Индии и накопил там приличное состояние. Несколько лет назад он потерял своих близких — жену и сына. Они погибли во время одного из восстаний. Незадолго до смерти он завещал все свое имущество моему отцу, а когда он умер, то все его богатство перешло ко мне. Правда, только после того, как мне исполнился двадцать один год. Этот человек в буквальном смысле слова спас меня от нищеты и унижений. Я могла бы стать продавщицей в магазине или модисткой, на большее не приходилось рассчитывать. Правда, я могла остаться в доме своей тети в Лондоне и постоянно отбиваться от Оуэна, именно поэтому я так дорожу вновь приобретенной свободой.

— Если это так, моя дорогая, то могу с полным основанием посоветовать держаться подальше от брака, так как ваш муж, естественно, в чем-то ограничит вашу драгоценную свободу.

«Он опять начинает», — в смятении подумала она.

— Америка — это отнюдь не Англия, Делани. Здесь каждый чувствует себя свободным, даже женщины.

— Думаю, вы скорее правы, чем не правы. Вы очень сложная женщина, Чонси. Надеюсь, в один прекрасный день вы объясните мне наконец, почему богатая и красивая женщина решила отправиться на другой конец земли, в этот медвежий угол.

— А разве вы не совершали путешествия на Восток на одном из своих судов?

— Да, но мы говорим о разном, не правда ли?

— Да, вы правы, конечно. Суть дела в другом.

Он долго смотрел на нее из-под ресниц. Ее густые волосы были туго заплетены в косу и уложены на затылке, а выбившиеся завитки красиво обрамляли лицо, бледно-желтые кружева ее ночной рубашки оттеняли белизну изящной шеи. Даже руки ее казались ему необыкновенно белыми, тонкими, изящными. Он посмотрел на свои руки и усмехнулся. Они все еще были похожи на руки золотоискателя.

Он страстно желал ее и нисколько не удивлялся этому, так как находил ее очень хорошенькой. Конечно, ему встречались и более красивые женщины, но никто не привлекал его больше, чем Чонси. В ней было нечто такое, что неудержимо притягивало, будоражило воображение, порождало безумное желание обладать. Это был порыв, страсть, от которой невозможно было избавиться.

— Все еще больно?

— Немного, — призналась она.

— Почему же вы отказываетесь от настойки опия?

— Не хочу привыкать.

— Чонси, ваш отец умер от слишком большой дозы опия?

Она побледнела и застыла, как будто от внезапного удара. Ей стало так больно, что она чуть не закричала: «Да, это ты своей собственной рукой влил эту гадость в него!» Она закрыла глаза, прекрасно осознавая, что не может скрыть от него накопившуюся злость и неистребимую ненависть.

— Извините, — нежно прошептал он. — Я не хотел обидеть вас. Я сейчас уйду. — Он начал торопливо собирать тарелки и укладывать их на поднос. — Спокойной ночи, дорогая. Я приду утром.

Она осталась одна в темноте, наедине со своей болью. Перед тем как она погрузилась в глубокий сон, ее пронзила странная мысль, что она имеет дело с довольно сложным человеком, образ которого подобно картинке-загадке не складывается в единое целое, достойное ее ненависти. Она так и не смогла увидеть за его дразнящей улыбкой никаких признаков испорченности или продажности.

Делани поговорил с Лин и Люкасом, прежде чем удалиться в библиотеку, где он обычно работал. Усевшись за свой рабочий стол, он попытался сосредоточиться на делах, но мысли о Чонси упрямо лезли в голову, не давая ему покоя. Он даже улыбнулся, вспомнив по-детски наивные слова Лин, сказанные несколько минут назад. «Мисс любит вас, — прошептала она, застенчиво опустив глаза. — Она — самая настоящая леди».

Делани пытался написать письмо своему брату Алексу, но через пятнадцать минут обнаружил, что ему удалось придумать лишь одно коротенькое предложение. Он тихо выругался, прекрасно отдавая себе отчет в том, что является главной причиной его неспособности сосредоточиться. Погасив лампы, он вышел из библиотеки и осторожно поднялся по лестнице наверх. Перед дверью спальни он остановился и прислушался. Все было тихо. Чувственные картины возникали в его сознании, но внезапно он похолодел — из спальни раздался душераздирающий крик.

— Чонси! — воскликнул он и ворвался в комнату. В голове пронеслась совершенно безумная мысль, что кто-то насилует ее. Естественно, в спальне никого не было, кроме распластавшейся на кровати Чонси, которая глухо всхлипывала и стонала.

— Чонси, — произнес он более спокойно, поняв, наконец, что ей просто-напросто приснился кошмар. — Чонси, — повторил он, притронувшись к ее плечу, — все хорошо, проснитесь, дорогая.

— Нет! — простонала она и попыталась оттолкнуть его от себя. На ее лице отразился неописуемый ужас.

— Чонси, проснитесь, черт возьми!

Он обнял ее, осторожно поддерживая под спину.

— Милая, все в порядке. Это всего лишь сон. Дверь соседней комнаты быстро отворилась, и на пороге показалась встревоженная Мэри в ночной рубашке.

— Все в порядке, Мэри, — успокоил ее Делани. — Ей просто приснился кошмарный сон.

Мэри глубоко вздохнула, приближаясь к кровати.

— С ней иногда случается такое, — тихо сказала она. — Я очень надеялась, что это пройдет, но напрасно.

— Ее мучит один и тот же кошмар? — Он почувствовал, что Чонси зашевелилась в его руках, но не оттолкнула его, как раньше, а еще сильнее прижалась к нему всем телом, будто пытаясь найти защиту.

— Да, — подтвердила Мэри. — Еще когда мы были в Англии, ее постоянно преследовал кошмар, связанный с летящей на нее каретой. Она действительно чуть было не попала под нее на улице. Слава Богу, какой-то моряк вытащил ее прямо из-под колес.

— Понятно, — прошептал он, нежно обнимая Чонси. — Иди спать, Мэри, а я останусь здесь, пока она не успокоится.

Мэри молча кивнула и ушла в свою комнату, плотно прикрыв дверь. В этот момент Делани даже в голову не пришло, что служанка ведет себя довольно странно, оставив свою хозяйку в объятиях человека, который не является ее мужем.

— Чонси, — нежно прошептал он и невольно поцеловал ее в висок. Она еще ближе прижалась к нему, прикоснувшись упругой грудью к его груди. Он чувствовал, что все его тело пронизано страстным желанием обладать этой женщиной. — Милая Чонси, — снова прошептал Делани, прильнув губами к ее щеке.

Навеянный кошмаром страх постепенно уходил. Неожиданно для себя Чонси осознала, что его крепкие руки пробуждают в ней ощущение полной безопасности и надежности. Она отпрянула назад, разозлившись не на него, а на себя, на свои собственные мысли.

— Не думай, что я слабая и беззащитная, — слабо пробормотала она. Делани продолжал держать ее в объятиях.

— Ну конечно же, нет, моя дорогая. Каждому человеку снятся сны.

— Это был не просто страшный сон, — резко произнесла она. — Он действительно хотел убить меня. Я же не сумасшедшая в конце концов.

— Человек, который управлял каретой?

Она кивнула и уткнулась в его плечо. Он чуть было не задохнулся от прилива нежности и жалости, а его руки так и тянулись, чтобы погладить ее грудь.

«Какой же я негодяй!» — подумал он, бережно укладывая ее на подушку. Она находилась в его доме, в его постели, и он не имеет права эгоистично воспользоваться ее минутной слабостью.

— Теперь мне лучше, — тихо сказала она, видимо, почувствовав резкую перемену в его настроении. — Сожалею, что доставила вам массу хлопот. Этот кошмарный сон в последнее время снится мне не очень часто.

— Я проходил мимо, когда услышал, как вы вскрикнули во сне, — пояснил он и нежно погладил ее по голове. Руки его заметно дрожали. — Вы чертовски напугали меня.

Чонси окончательно избавилась от страха. Она прекрасно понимала, что находится наедине с ним и что на ней нет ничего, кроме тоненькой ночной рубашки. Может быть, притянуть его к себе? Попросить его остаться до утра? Остаться для чего? Она вдруг вспомнила Оуэна и его жалкие попытки соблазнить ее. Ей стало так противно, что по всему телу пробежала дрожь. Она ненавидела себя в эту минуту.

— Не бойтесь, Чонси, — тихо сказал Делани, неверно оценив ее реакцию. — Я никогда не обижу вас. Хотите я принесу стакан воды или молока?

— Нет, — чуть слышно произнесла она. Сейчас она напоминала маленького ребенка, готового вот-вот расплакаться.

Делани встал с кровати и машинально поправил одеяло. «Ну, скажи же хоть что-нибудь, кретин!»

— Чонси, вы не хотели бы покататься со мной в карете, если, конечно, Сент позволит?

— Да, — согласилась она после небольшой паузы. — Это было бы замечательно.

Она лежала в полной темноте, уставившись в закрытую дверь и прислушиваясь к его гулким шагам где-то над лестницей. Он спустился вниз, но не остановился у своей спальни, а вышел из дома. «Куда он пошел?» — подумала она, слегка нахмурившись.

Оставшиеся три часа этой ночи Делани провел у Мари, избавляя свое тело от накопившегося напряжения. Но ему так и не удалось избавиться от надоедливых мыслей. Даже когда он на Брутусе возвращался домой по пустынным улицам Сан-Франциско, его мысли были полностью поглощены женщиной, которая находилась в его доме.

— Да, разумеется, — сказал Сент, радуясь энтузиазму своей пациентки, — но имейте в виду, что гонки недопустимы. Дел, не гони своих бешеных лошадей! Сегодня превосходный день. Абсолютно никакого тумана. Ты можешь показать ей океан, но ни в коем случае не переутомляй ее.

«Как прекрасно себя чувствуешь в платье без корсета, — думала Чонси, радостно подставляя лицо теплым лучам солнца. — А ведь мужчины всегда так себя чувствуют». Она слегка повернула голову и посмотрела на сидевшего рядом с ней Делани.

— Я благодарна вам за эту прогулку, — сказала она, устраиваясь поудобнее. — Мне всегда нравились ландо. Я словно испорченный и избалованный ребенок.

— Это ландо предоставили нам Стивенсоны, — заявил он и хитро подмигнул ей.

Она задержала дыхание, а потом мило улыбнулась и посмотрела на него.

— Я не позволю вам испортить мне сегодня настроение!

— Не холодно, Чонси?

— Если вы набросите на меня еще одно одеяло, то я просто поджарюсь.

Делани пристально посмотрел на нее и подумал, что он точно поджарил бы ее, но не одеялом, а своим собственным телом.

Люкас уверенно управлял экипажем, лавируя между многочисленными фургонами, повозками, торговыми лавками и пешеходами вниз по Маркет-стрит.

— Здесь сплошь и рядом совершенно новые дома, — заметила Чонси и неожиданно охнула, когда их ландо чуть не наскочило на какого-то китайца, нагруженного тяжелыми лотками.

— Да, они бесконечны. Люкас, давай проедем мимо миссии Долорес. Когда вы совсем поправитесь, Чонси, мы непременно нанесем визит в «Русс-Гарденс». Вы уже слышали об этом месте, не так ли?

— Да, — весело ответила она. — Мне рассказывал милый Тони.

— А это, моя дорогая Чонси, мощеная дорога, которая была построена еще в 1851 году, чтобы связать центр Сан-Франциско с миссией Долорес. Там у нас сейчас находится ипподром. Как видите, здесь есть все признаки цивилизации.

— Я еще никогда не была на бегах, — сказала она с тоской в глазах.

— Что? Даже на скачках в Аскоте? Чонси покачала головой и плотно сжала губы.

— Нет. Мой отец считал, что это не совсем подходящее занятие для молодой леди.

— А сейчас, когда вы уже вполне взрослая женщина, считаете, что это допустимо?

— Возможно. — Она слабо улыбнулась и посмотрела на него. — Но только в сопровождении надежного человека.

— Ну что ж, я попрошу Тони, чтобы он составил вам компанию, если, конечно, у него будет время.

— Вы…

— А вам известно, дорогая, что город Сан-Франциско получил свое нынешнее название только шесть лет назад? Раньше город назывался Иерба-Буэна. Мэром тогда был Вашингтон Барлетт. Именно он приказал изменить название города. Оно и было опубликовано в нашей первой городской газете «Калифорния стар».

— Йерба что?

— Йерба-Буэна, что в переводе с испанского означает «хорошая трава». Можно предположить, что первые поселенцы нашли здесь много лекарственных растений, обильно произраставших на склоне холмов. Знаете, на эту землю претендовали очень многие страны — Россия, Франция и даже англичане. Но победу, в конце концов одержали мы, американцы. Испанцы уступили нам Калифорнию в 1848 году, то есть пять лет назад, когда мы выиграли войну с ними.

— А когда же здесь было обнаружено золото?

— О, это ирония судьбы! Мирный договор был подписан в начале 1848 года, а за девять дней до этого Маршалл нашел первый самородок золота на лесопилке Саттера. Вскоре здесь стало твориться черт знает что.

— И вы стали одним из… как вы себя называете… аргонавтов?

Его лицо на мгновение омрачилось грустью.

— Да, совершенно верно, — спокойно ответил он. — Я с трудом добрался сюда из Бостона. Тогда это был ужасный путь, да и сейчас тоже не из легких.

— Вы приехали в Калифорнию только из-за золота?

— Как любит рассказывать всем желающим его слушать мой брат Алекс, я всегда отличался дерзким характером и был непослушным ребенком, который ни за что на свете не хотел идти по стопам своего отца и деда. Меня влекло сюда золото, но больше всего — желание быть свободным, встать на ноги и обеспечить свое собственное существование своими собственными руками.

— Должно быть, это было… нелегко… — осторожно сказала она, пристально глядя ему в глаза.

— Да уж, это точно. Похоже на авантюрный роман. В основе всего лежал тяжкий труд. Конечно, мне здорово повезло в отличие от сотен и тысяч других золотоискателей, которые приехали сюда вместе со мной.

— Думаю, что все дело не в везении, а в кропотливом и упорном труде, — сухо сказала она. — Ведь мужчины всегда стараются доказать свою силу и ловкость и хотят быть непобедимыми. Это правда?

Делани весело рассмеялся.

— На вас произведет впечатление, если я расскажу, как мерзкие москиты пили мою кровь? Или как я стоял по пояс в холодной воде, вымывая крупинки золота?

— Посмотрите! — неожиданно воскликнула Чонси, показывая рукой вдаль. — Здесь нет ни единой души! Только песчаные дюны!

— Я не могу подъехать ближе, мистер Сэкстон, — предупредил Люкас, повернувшись к ним. — Колеса увязнут в песке, и мы застрянем здесь надолго.

— Хорошо, Люк, остановись на следующем подъеме. Я помогу мисс Джеймс спуститься к берегу.

Узкая тропинка была покрыта шуршащим под ногами песком, а по обеим ее сторонам росли колючие кусты, заботливо посаженные здесь кем-то из местных жителей. Воздух стал прохладнее, и Чонси неожиданно почувствовала запах океана.

— Какой прекрасный вид! — Она с удовольствием глубоко вдохнула и приветливо помахала рукой чайкам. — Никого поблизости! Весь океан принадлежит нам!

— Да, вы правы. Мы остановимся здесь, Люк. Люкас остановил лошадь на вершине невысокого холма. Перед ними раскинулся Тихий океан, сверкая в ярких лучах полуденного солнца всеми цветами радуги. Оглушающая тишина океана нарушалась лишь отдаленным гулом морских волн да пронзительными криками чаек.

— Боже мой! — восторгалась Чонси, оглядывая безбрежные просторы океана. — Мне кажется, я первый человек, которому посчастливилось увидеть такую красоту. Интересно, испытывали ли первооткрыватели нечто подобное?

— Я рад, что вам понравилось, — тихо сказал Делани, наблюдая больше за ней, чем за океаном. — Кто знает? Может быть, через десять, а то и пять лет сюда придут люди и застроят весь этот берег. Думаю, вам действительно повезло. Большую часть времени этот берег покрыт густым туманом, но сегодня ясно.

Чонси повернулась в другую сторону и посмотрела на поросший высокими деревьями холм.

— А вот здесь я бы построила дом.

— Здесь очень влажно, мадам. К тому же частые туманы закроют весь берег. — Делани показал рукой на золотую полоску песчаного берега. — Может быть, спустимся вниз?

Чонси все еще испытывала боль в ребрах, но не нашла в себе сил отказаться от подобного предложения.

— Пошли, сэр.

Делани набросил на плечи одно из одеял и обошел ландо.

— Мисс Джеймсон, — торжественно сказал он и протянул ей руки.

— Ну что вы, Делани, я чувствую себя превосходно.

— Тише, моя дорогая. Я это делаю ради удовольствия.

Она послушно протянула ему руки и неожиданно повисла у него на шее. Под ее пальцами напряглись его тугие мышцы, а где-то внизу живота разлилось приятное тепло.

«Должно быть, я проголодалась», — решила она. Делани весело рассмеялся.

— Если мы устроим здесь пикник, то непременно подвергнемся атаке чаек. Они очень прожорливы и агрессивны. — Спустившись вниз, Делани поставил Чонси на землю и постелил на песке одеяло в нескольких футах от воды. — Ваш диван, мадам, — шутливо сказал он, показывая на одеяло.

Она смотрела на него из-под своих густых ресниц и думала, что, то приятное и неожиданное ощущение, которое появилось у нее чуть пониже живота, стало затухать.

— Ничего не понимаю, — растерянно пробормотала она, осторожно усаживаясь на одеяло и аккуратно поправляя юбку.

Делани улегся рядом с ней и положил голову на руку.

— Что не понимаете, Чонси?

— У меня пропало чувство голода, — с нескрываемым недоумением сказала она.

— А почему вы решили, что проголодались? Насколько я помню, вы неплохо пообедали сегодня.

Чонси стала смотреть на волны, не замечая, что Делани пристально наблюдает за ней.

— Это глупо, конечно, — тихо сказала она, пожимая плечами, — но когда вы несли меня, у меня появилось какое-то странное чувство пустоты в животе, как будто что-то заныло там. — Она заморгала, искренне удивляясь собственным словам.

Делани посмотрел на нее ярко блеснувшими глазами.

— Непонятно.

— Что это означает? — спросила она, слегка нахмурившись.

— Ничего особенного, Чонси, — уклонился он от ответа и стал просеивать сквозь пальцы песок. — Я всегда прихожу сюда, когда мне нужно подумать о серьезных вещах, — неожиданно добавил он, глядя на крохотную башенку из песка.

— А сейчас вы думаете о серьезных вещах.

— Похоже на то, — тихо прошептал он, тупо уставившись на кучку песка. — Здесь все кажется намного проще и яснее.

Чонси посмотрела на его длинные сильные ноги, обтянутые темно-коричневыми фланелевыми брюками. Затем ее взгляд скользнул чуть повыше, где совершенно явно выпирала его мужская плоть. Чонси густо покраснела и снова почувствовала странную пустоту в нижней части живота.

— Чонси, — вдруг сказал он взволнованным голосом. Она посмотрела ему в глаза и еще больше покраснела.

— Извините, — невнятно пробормотала она и опустила глаза. — Я… Я просто не знаю, что со мной происходит. Вы, должно быть, думаете обо мне черт знает что.

Делани растянулся на одеяле и широко раскинул руки. Он смотрел на нее, и в его глазах блестели лукавые, золотистые огоньки.

— Знаете, я решил, что пора сдаться на милость победителя, — торжественно объявил он. — Я повержен и признаю свое поражение. Можете делать со мной все, что хотите, Чонси.

— Что вы имеете в виду? — удивленно спросила она, не отрывая от него взгляда.

— Вы же требовали от меня полной и безоговорочной капитуляции, не так ли?

«Он смотрит на меня так, словно хочет проглотить», — подумала она, напряженно размышляя над его словами. Вдруг ее охватил безотчетный страх, и она резко отвернулась от него в сторону океана. Куда же подевалась ее столь долго вынашиваемая ненависть к этому человеку? Почему нет страстного желания уничтожить его? Где же тот якорь, который долгое время помогал ей держаться за свою цель, ради которой она отправилась на другой конец света?

— Вы все еще хотите наносить удары и отражать мои? — мягко и иронично спросил он.

— Я… Я боюсь, — наконец-то выдавила она со всей искренностью, на которую только была способна.

— Разве я не убедил вас вчера, когда сказал, что никогда и ни при каких обстоятельствах не обижу вас? Я мог бы оказаться лихим американским парнем, моя дорогая, но, к счастью для вас, я не потерял совесть и дорожу своей честью.

Чонси почувствовала, что в ее горле застрял комок, а дыхание стало прерывистым и тяжелым. Она хотела крикнуть ему, что боится не его, а себя, своих глупых поступков. Она снова попыталась сосредоточиться на его словах. Что означает «дорожу своей честью»? Нет, он потерял ее, черт возьми! У него нет никакого представления о чести. Господи, как ей хотелось в эту минуту выплеснуть на него море ненависти, пронзить его грудь острым кинжалом! Наконец-то она достигла своей цели! Она сделала его покорным и беззащитным. Как долго она стремилась к этому! «Ты непременно должна воспользоваться моментом», — твердо приказала она себе, решительно сжав зубы.

Чонси повернулась к нему и слащаво улыбнулась, кокетливо захлопав ресницами. К ее удивлению, он ответил ей веселым смехом.

— О, Чонси, у вас совершенно нет опыта… искушенной соблазнительницы!

Она напряженно застыла, испугавшись того, что он, кажется, видит ее насквозь.

— Правда, в этом нет никакой необходимости, — добавил он, не спуская с нее глаз. Он поднялся и взял ее лицо в свои ладони.

— Я до сих пор не понимал, как это важно иметь рядом с собой человека, который дорог тебе, жизненно необходим.

— В таком случае почему же вы так часто… так часто насмехались надо мной?

— Поверьте, дорогая, я сам не знаю почему. Все началось с того самого бала у Стивенсонов. Мне было интересно дразнить вас. К тому же вы не лезли за словом в карман и всегда парировали мои нападки. Мне кажется, я хотел довести вас до белого каления и посмотреть, какой вы будете в гневе.

— Надо сказать, что вам это удалось. Вы довели меня до отчаяния!

— А какой бы мужчина остановился? Вы покорили меня, Чонси, причем сделали это так, как не удавалось ни одной женщине. Вы покорили мое воображение. — Ему безумно хотелось поцеловать ее, обнять, но он отнял руку и замолчал.

— Вы прямо поэт, — попыталась пошутить она, но голос все же выдал ее возбуждение.

Делани недовольно поморщился.

— Мне уже двадцать восемь лет, Чонси, и я достаточно взрослый человек, хотя и ненамного старше вас. Я богат, и мне совершенно не нужны ваши деньги.

— А Пенелопа? — едва слышно прошептала она.

— Эта юная особа не будет долго страдать от потери жениха. Она не способна на глубокие чувства.

Чонси облизала пересохшие губы и задала ему самый трудный для себя вопрос:

— А ваша… любовница?

Делани сердито сдвинул брови и опустил голову.

— Откуда вы знаете об этом?

— Мне сообщила о ней Пенелопа. Сказала, что вы непременно бросите эту француженку, как только женитесь на ней.

Делани вспомнил податливое тело Мари, ее французский шарм и необыкновенную доброту. Он также вспомнил, как в прошлый раз, занимаясь любовью с ней, непрерывно думал о Чонси. Даже представлял ее в постели вместо Мари.

— Пенелопа не имела права рассказывать о ней, — угрюмо пробормотал он.

— Я никогда этого не понимала, — откровенно призналась Чонси. — Неужели все мужчины испытывают столь сильную потребность… в любовницах?

— Да, это так, — весело отозвался он. Слава Богу, к нему вернулась способность шутить. — Но я имею в виду исключительно неженатых мужчин. Если у человека есть жена, то это уже совсем другое дело.

— Ну что ж, в таком случае в этом нет ничего предосудительного. Значит, Пенелопа вела себя как эгоистка?

Делани не выдержал и разразился гомерическим хохотом. Он смеялся так громко и так долго, что даже стал придерживать живот обеими руками и судорожно хватать ртом воздух.

— Не понимаю, что здесь смешного!

— Вы, Чонси, — сказал он, вытирая глаза рукавом рубашки. Увидев ее смущение, он придал лицу серьезный вид. — Я хочу, чтобы вы стали моей женой. Мне не нужна любовница, даже самая прекрасная. Я хочу, чтобы вы взрывались от гнева при одной только мысли, что я прикасаюсь к другой женщине. Хочу, чтобы вы тоже были эгоисткой и не отпускали меня ни на шаг. А сейчас, моя умница, скажите мне «да» и вытащите меня, пожалуйста, из этой гнетущей неопределенности.

— Сказать «да» чему, сэр? — кокетливо спросила она, впервые наслаждаясь своей властью над ним.

— Моему полному и безоговорочному поражению, — проронил он и тяжело вздохнул. — Вы выйдете за меня замуж?

— Знаете, — задумчиво протянула она, глядя на него изучающим взглядом, — мне кажется, это неплохая идея.

— Очень хорошая идея! — воодушевился Делани. — Самая лучшая идея, которая когда-либо приходила мне в голову.

Когда они возвращались домой, он неожиданно вспомнил все подробности этого разговора и очень удивился, что они ни разу не произнесли слово «любовь». Ну, конечно же, она любит его, если решила пойти на такой важный шаг. Он тупо смотрел в спину Люкаса и напряженно размышлял над случившимся. Почему она ничего не сказала ему? «Моя умница, очевидно, чрезмерно скромна», — подумал он, удовлетворившись этим простым объяснением. Всему свое время. Что же до его собственных чувств, то слово «любовь», пожалуй, слишком преждевременно. Главное, он желает ее, стремится к ней, а любовь непременно придет в свое время.