Глава 24

Новый роскошный Риджентс-парк в северной части столицы редко бывал открыт для посещений лондонской элиты. Она прогуливалась обычно южнее Оксфорд-стрит, в старых привычных местах – в Гайд-парке и Пэлл-Мэлл. Но раз в год принц устраивал здесь церемониальный Золотой бал для высшей знати.

И бал не случайно был назван Золотым – золото преобладало в отделке фасадов и интерьера первого, почти завершенного павильона. На внутреннюю обивку пошел индийский шелк с золотой нитью. Воображение потрясали хрустальные канделябры, в немалом количестве свисавшие с потолка и стен. В них пламенели миллионы позолоченных свечей, отражавшихся в отлакированном золотом паркете, который стал похож на озеро огня.

Помимо залов в павильоне были и малые гостиные с приватными боксами, отделанные в самом пышном стиле. Танцы и увеселения должны были плавно перетекать в парк, который по такому случаю был освещен факелами. Праздные графини и виконтессы разгуливали здесь в платьях из золотой парчи уже с утра.

Никто не посмел бы пренебречь приглашением на Золотой бал. Даже герцог Веллингтон, чье двоякое отношение ко всей этой дорогостоящей помпе было широко известно в узких кругах. Оставалось гадать, явится ли он в своем обычном, консервативном черном облачении или, как и все, украсится золотыми нитями. Этот вопрос вызывал немало пересудов в обществе. Филиппа была уверена, что он не захочет блистать на такой манер. Его вкус не позволит ему нарядиться в золотой вечерний костюм. Впрочем, у нее не было времени долго размышлять об этом, ее волновало совсем другое.

Здесь ли он? Филиппа и Тотти высидели длинную очередь в своей карете, дожидаясь, пока их объявят. И теперь, расправив перышки, она, наконец, смешалась с толпой на бальном паркете, размером с гектар. Она искала долговязую фигуру Маркуса среди одинаково золотых одежд и полумасок. Прошло уже полчаса, но она так и не обнаружила никого похожего на него.

– Черт побери! – громко ругнулась она, изумив Тотти, чуть не опрокинувшую поднос с напитками, который был ей вежливо предложен.

– Что-то не так, дорогая? – спросила та, изучая жидкость в своем бокале перед тем, как сделать глоток.

– Я никак не могу отыскать… э-э… Бротона, – отвечала Филиппа, неодобрительно поглядывая на бокал Тотти.

– Ах, он, наверное, с этими своими денди застрял у карточных столов. Прогуляйся, ты наверняка встретишь его там. А я попробую разузнать, что будут подавать сегодня на ужин.

Филиппа терзала свой веер, чувствуя себя на грани нервного срыва.

– Нет-нет, я предпочту остаться с тобой, – произнесла она, не отрывая глаз от ее бокала. – Тотти, дорогая, я могу попросить тебя об одолжении? – не выдержала наконец она.

– Да?

– Пусть это будет твой последний бокал за этот вечер. Тотти взглянула на Филиппу так, словно та лишилась рассудка.

– Боюсь, здесь может что-то пойти не так… – Филиппа решила отбросить искусственный тон. – Я хочу, чтобы ты была внимательна, мне понадобится вся твоя сообразительность.

Тотти поставила пустой бокал на поднос проходившего мимо лакея и вплотную приблизилась к Филиппе.

– Что может пойти не так? О чем ты?

– Я не знаю. Но будет хорошо, если ты попробуешь опознать в этой толчее Маркуса Уорта.

– Филиппа, уж тебе-то должно быть доподлинно известно, что он не получал приглашения.

– И все же мне кажется, что он должен быть где-то здесь.

– Каким образом? Никого не пропустят в парк без приглашения. Повсюду расставлена гвардия принца.

– Я не знаю, каким образом, но он здесь. – Она вздохнула. – Я чувствую это, я почти уверена.

– Разумеется, он здесь, – произнес бархатный баритон, и она почувствовала мужскую руку на своей талии. – Я бы даже с того света притащился на такой изысканный вечер.

Едва рука коснулась ее, она, даже не оборачиваясь, поняла, что это маркиз Бротон. Вот уж кого ей не хотелось сейчас видеть!

– Привет! – воскликнула она с преувеличенной радостью, вызвав довольную улыбку Бротона.

Он был совершенно великолепен в своем золотом шелковом фраке и золотом жилете. В белой пене шейного платка сверкала золотая булавка с фамильным гербом. Он красовался перед ней, стараясь быть соблазнительным, притягательным. Но вызывал только досаду.

– Привет всем! – произнесла Нора, возникая из-за спины Бротона. – Филиппа, мы искали тебя повсюду, – продолжала она. – Ты даже не представляешь, что мы только сейчас видели!

– О, это было нечто изумительное! – присоединился к ее рассказу Бротон. – Мы видели мисс Стерлинг, от стыда она пряталась за кустами. – Насмешливые искры играли в его глазах.

– Она разукрасилась медью! Можешь ты это представить? – ликовала Нора. – У ее модистки не хватило золотых нитей.

– В самом деле? Это не розыгрыш? – спросила Филиппа, чувствуя комок в горле от жалости к несчастной Пенни. Она слишком долго откладывала визит вместе с ней к мадам Ле Труа, и вот – результат…

– Ты была совершенно права, когда решила отдалить ее от себя, – подытожила Нора.

– Она совсем еще глупенькая, – заметил Бротон, беря два бокала шампанского у лакея с подноса и вручая дамам. – Могу я рассчитывать на следующий танец с вами, Филиппа?

Но та будто не слышала его: все ее внимание было сосредоточено на лакее с подносом.

Он был высок и как-то странно подгибал ноги в коленях, будто стеснялся чем-то выделиться. На нем была золотая униформа и золотая маска, а волосы были в золотой пудре, как, впрочем, и у всех лакеев. Но его темные глаза в прорезях казались такими странно горящими, что буквально завораживали ее. Все остальное в зале отошло для нее на второй план.

– Это всего лишь я, – услышала она шепот. Человек с подносом приложил палец к губам, призывая ее хранить молчание.

– Филиппа, Филиппа… – безнадежно пытался привлечь ее внимание Бротон. Затем, проследив направление ее взгляда, он грубо бросил лакею: – Сделал свое дело, не так ли? Вот и пошел отсюда!

Маркус скромно отступил, и Бротон снова обратился к Филиппе:

– Вальс начинается. Мы идем?

Больше всего ей хотелось остаться на месте и перемолвиться с Маркусом. Но на нее упорно смотрели ждущие глаза Бротона и изумленные – Норы.

– Я… я не могу оставить Тотти, – брякнула Филиппа первое, что ей пришло в голову.

– Конечно, ты можешь идти танцевать, дитя, – ответила Тотти. – Я подожду тебя здесь.

– Теперь вам ничего не мешает, – сказал Бротон, начиная выказывать нетерпение. – Раз уж вы заручились даже позволением своей компаньонки.

Бротон был прав, разумеется. Она могла распоряжаться собой, не спрашивая позволения у Тотти. Но она твердо решила оставаться под ее крылышком этой ночью. Она взглянула мельком на Тотти, потом, исподтишка – на Маркуса, который застыл у одной из колонн с раззолоченной лепниной. Она должна танцевать. Не стоит нарушать заведенный порядок, общество не прощает этого.

– Конечно, Филипп, – произнесла она. – Я мечтала танцевать с вами на Золотом балу!

Его недовольная гримаса перешла в радостную улыбку. Оставив свой бокал Тотти, Филиппа приняла его руку и закружилась на паркете рядом с Норой, которой тоже мгновенно нашелся партнер.

Маркус прирос к полу, наблюдая за Филиппой и Бротоном, удалявшимися в вихре вальса. В желудке его что-то противно посасывало. Его не удивило то, что она проигнорировала его просьбу и явилась на бал. Имея приглашение от такой важной особы, сюда притащился бы любой, даже встав со смертного одра. Его удивляло другое – то, что она была мягка с ним.

Он не ждал снисхождения от Филиппы Беннинг. О ее последних подвигах ходило множество слухов. Она могла бы давать мастер-класс по английскому снобизму. Но она смотрела так, будто ждала только его одного. Или она просто окаменела от изумления?

Маркус настолько ушел в свои размышления, что даже не заметил, как некто приблизился к нему сбоку и стал рядом.

– Если это не Лорен танцует с миссис Беннинг, не стоит пялиться в ее сторону. Лучше перейти к изучению другого направления, – свистящим шепотом посоветовал ему скрюченный, желчный подагрик, опирающийся на трость. Его побитый молью золотой камзол был весьма хорош лет пятьдесят тому назад, но никак не позже. Но у барона Фортеска было неоспоримое право присутствовать здесь. И в этой толчее никто не задавался вопросом, как такой старой развалине удалось сохранить до сей поры полный, хотя и не белоснежный ряд зубов.

– Как ты думаешь, она нашла мое письмо в том пакете? – спросил Маркус, с почтительным поклоном предлагая ему шампанское.

Бирн, работая на образ Фортеска, залпом осушил бокал.

– Разумеется, нашла. Но, как видишь, не замедлила явиться сюда. – Бирн отпустил какое-то ругательство сквозь зубы.

Маркус подумал, что Бирн слишком хорошо вжился в свой образ. Интересно, сколько в нем сейчас наигранного и сколько искреннего?

– Явилась, но чувствует себя не совсем уверенно, – резюмировал Маркус. – Даже не хотела отрываться от миссис Тоттендейл. Возможно, мне показалось, но она утратила тягу к приключениям и не хочет попадать в общий кавардак, если что-то случится.

– О! Узнаю старую мышь, ее компаньонку, – произнес Бирн, указывая на Тотти. – Пьяна, как обычно. Но, Маркус, мы пришли сюда работать, оторви наконец свои глаза от леди Беннинг.

Маркус поспешно кивнул и кинул последний взгляд в сторону прекрасной пары, уносившейся вдаль по золотому паркету. Теперь она уже не найдет его, даже если захочет обернуться. А Тотти не получит новой порции шампанского у этого долговязого лакея с подносом, зачем-то ковыляющего на полусогнутых. Его уже не будет рядом.

Филиппа отлично знала, что они с Бротоном привлекают всеобщее восхищенное и завистливое внимание. Золотые полумаски не могли полностью сохранить их инкогнито, они оба были слишком известны. Она знала и о чем все шепчутся сейчас: какая очаровательная пара, как они отлично смотрятся вместе. Но как бы все были разочарованы, если бы знали, насколько ей безразличен ее партнер. Она ищет другие, темные и страстные, глаза в углу зала, а не голубые – рядом.

– Ты смотришь поверх моего плеча, а отнюдь не на меня, – не замедлил упрекнуть ее Бротон на одном из поворотов!

Филиппа немедленно вернула ему все свое внимание.

– О, ведь это герцог Веллингтон. Взгляни! – Она указала в противоположную сторону зала, где действительно находился Веллингтон, который решился присовокупить золотой жилет к своему традиционно черному вечернему костюму. Он был окружен разряженными в золото и бриллианты леди и джентльменами.

Филиппа прищурилась, пытаясь разглядеть его окружение.

«Неужели это лорд Стерлинг разговаривает с герцогом?»

– Филиппа, перестань стрелять глазками по сторонам, – потребовал Бротон. – Здесь все равно нет никого лучше тебя и меня.

Она нахмурилась:

– Вы так считаете?

– Герой он войны или нет, но его титул отнюдь не перешел к нему по наследству, а недавно пожалован, – усмехнулся многозначительно Бротон, как будто это являлось бог весть каким секретом.

Филиппа улыбнулась ему, решив спешно сменить тему.

– Я веду себя ужасно, мне это известно. Но здесь так много известных людей, и я не могу удержаться, чтобы не смотреть на них. Но когда я увижу принца-регента, я мгновенно дам вам знать о его появлении. О, а вот и он!

Бротон резко рассмеялся, заставив еще большее число зрителей обратить внимание на счастливую, по всей видимости, пару.

– Вы уже имели счастье разговаривать с принцем? – спросил он.

– Я была ему представлена однажды, но и только, – отвечала Филиппа.

– Прекрасно. Так давайте доставим ему удовольствие вспомнить вас. – Когда музыка смолкла, он повел ее в ту сторону, где стоял принц со своим ближайшим окружением.

Она высоко задрала голову, пробираясь сквозь толпу, и все время чувствовала гулкие удары своего сердца. Одна часть ее души гнала ее туда, к блестящему кружку принца, другая – удерживала. Она оглянулась на человека, в котором угадывался лорд Стерлинг и который беседовал с герцогом Веллингтоном. Потом поискала взором Тотти, но тщетно. Но зато наткнулась взглядом на восторженную Нору, как бы понимающе подмигивавшую ей.

– Филипп, будет ли это удобно? – с сомнением произнесла она.

– Конечно, – ласково промурлыкал он. – Я столько раз встречался с принцем за карточным столом, и он не был обижен. Вряд ли он будет обижен теперь моим самовольным приближением, да еще с таким шлейфом…

– Что?

– С вами, моя дорогая, прекрасная леди.

Он был прав. В этом парадном зале, где присутствовали все первые лица королевства, с каждым глотком шампанского атмосфера праздника становилась все более непринужденной. Хотя каждый и понимал, что ему нужно знать свое место.

– Но после окончания танца меня ждет Тотти. Я не предупредила ее, что отправлюсь к самому…

Но было уже поздно. Бротон, тянувший ее все время за руку, внезапно остановился и исполнил низкий поклон с расшаркиванием перед высочайшей особой принца-регента.

Он был принят как старый скучный знакомый.

– О, Бротон! Явился проиграть мне еще немного? Маркиз рассмеялся бесцеремонно громко:

– Если вашему высочеству угодно играть, я готов. Но я совсем забыл хорошие манеры, со мной миссис…

– Беннинг, – закончил за него принц. – Я знаю. Весь Лондон наслышан о ней, смею заметить. – С выражением скуки он принялся рассматривать кончики своих ногтей.

Филиппа исполнила самый элегантный реверанс.

– Ваше высочество слишком добры ко мне, – скромно ответила она. – Хочу вам признаться, что ваш Золотой бал – это настоящий шедевр. Весь Лондон будет говорить о нем очень, очень долго.

– Вы дали очень точное определение. – Принц на секунду оторвался от своего маникюра.

Она могла бы добавить, что этот его бал, как и предыдущий, запомнится лишь количеством позолоты и хрусталя, что гигантские люстры в несколько рядов вдоль всего потолка могут затмить разум своим блеском.

– Хотя я нахожу, что этот персиковый тон льняных салфеток для стола слишком яркий… – решила поддразнить его Филиппа.

Это ее замечание заставило принца оторваться от своих ногтей уже надолго, а Бротон выстрелил в нее негодующим взглядом. Но она твердо выдержала взгляд принца, затаив легкую насмешку в уголке рта.

– Есть и еще кое-что, требующее пересмотра.

Принц, пораженный, уставился на нее побелевшим взором, прежде чем разразиться отрывистым лающим смехом, на который обернулись многие в зале.

Помощь пришла со стороны дворецкого, объявившего, что в приватной комнате принца уже сервирован стол.

– Не желаете присоединиться, миссис Беннинг? – спросил принц. – Разумеется, если вы в состоянии вытерпеть эти яркие оранжевые салфетки.

Она вздохнула с облегчением и улыбнулась:

– С большим удовольствием, ваше высочество.

Принц направился в свое помещение, Филиппа и маркиз следовали за ним. «О, мне все удалось!» – ликовала она про себя. Принни пригласил ее за свой отдельный стол. Леди Джейн съест себя от зависти. Ее тактика сработала. Но, гадая, как отзовутся ее дерзости, и, страшась возможных неприятностей, она совсем забыла о другой опасности, бродившей где-то рядом, – о предостережении Маркуса. Этот призрак, за которым они вместе охотились у Гемпширов, может начать действовать в любой момент. И призрак вдруг действительно сам напомнил о себе.

Невысокий человек, идущий им навстречу, мимоходом задел ее плечом. На нем была та же золотая полумаска, что и у всех, и золотое облачение. Но она поняла, почувствовала кожей: это тот самый мужчина, которого она видела в одежде фермера на конюшнях лорда Гемпшира. Его песочного цвета волосы, лихо зачесанные назад, она не слишком хорошо приметила в тот раз. Но его походка, осанка, его суть были те же.

Она обернулась, наблюдая, куда он направится. Тот поспешно лавировал в толпе и наконец достиг места, где стояли недавно Стерлинг и Веллингтон. Минуту назад они еще были здесь – и вдруг куда-то исчезли. И мужчина беспомощно озирался по сторонам, а затем направился к выходу в парк. Не успела она и глазом моргнуть, как он растворился в темноте.

О Боже! Что же ей теперь делать? Филиппа остановилась, сердце ее бешено колотилось. Где же Маркус? И где Тотти? Надо немедленно поговорить с кем-нибудь из них. Надо догнать этого неизвестного с лихим песочным зачесом, пока он еще не успел уйти далеко.

– Филиппа?! – Бротон удивленно взирал на нее. – Идем же, мы приглашены к принцу!

– Филипп, – она стала заикаться от волнения, – я должна б-быстро переговорить кое с кем…

– Ты должна разговаривать с принцем, он ждет тебя. – Взяв Филиппу за локоть, он потянул ее в узкий проход со ступеньками, ведущими к помещению принца.

Она взглянула на руку, стиснувшую ее локоть, потом в лицо Бротону, которое стало жестким и холодным.

– Прости меня, но это очень важно… – произнесла она.

– Важнее приглашения принца?! Важнее меня? Что ты о себе воображаешь? Филиппа, я не позволю тебе никуда уйти!

Но она знала только одно – нельзя упустить того человека. Нужно остановить его. Выдержав ледяной взгляд Бротона, она произнесла:

– Извинитесь за меня перед принцем, если сможете. – Она решительно освободила свой локоть.

Кровь бросилась в лицо Бротону. Наклонившись, он произнес свистящим шепотом:

– Извиниться за вас? И это все, что вы можете мне сказать, миссис Беннинг? – Презрительно глядя на нее, он отвесил ловкий самонадеянный поклон, повернулся на каблуках и стал удаляться.

Филиппа не сожалела о том, что разочаровала его, как, впрочем, и об упущенной возможности побывать в кругу приближенных особ его высочества. Поспешно лавируя, она устремилась к выходу, не обращая внимания на скучающую Нору и танцующую леди Джейн. Филиппа выкручивала шею, пытаясь высмотреть Тотти или Маркуса, но тщетно. И она понеслась дальше, к темнеющему проему в парк.

Тропинки освещались факелами, на ближайших к павильону газонах виднелась растительность. Но дальше шли пустые расчерченные под посадки круги и канавы, выкопанные под пруды, но не заполненные водой. И в дальнем конце тропы, на границе с пустошью, Филиппа увидела его – того, за кем шла, ради кого отказалась от общества принца.

Это была абсолютно глупая мысль, но она все-таки обернулась назад в надежде увидеть долговязую фигуру с подносом среди арены благополучия и света, а затем с бьющимся сердцем решительно шагнула вперед в черноту сада. «Ты все-таки полная идиотка, Филли», – мысленно сказала она себе.

Но оказалось, что это не так уж и трудно – держать его в поле зрения, оставаясь незамеченной. И здесь она была не одна. Мимо иногда проплывали пары, поглощенные собой и не склонные замечать ее. Она поставила себе задачу: держаться от него на расстоянии нескольких ярдов, определить направление его движения. Потом снова вернуться в прекрасный золотой зал, в потоки света и, быстро разыскав Маркуса, обо всем рассказать ему. Но она неумолимо удалялась от этой зоны света и безопасности, и с каждым шагом ее возвращение представляло все большую трудность.

Неожиданно ее цель резко свернула вправо. Она по-прежнему не желала упускать ее и последовала туда же, пригибаясь за розовым кустом или замирая за стволом сикоморы. Ее золотое платье, расшитое жемчугом, светилось в темноте, и она вздохнула с облегчением, когда слежка плавно перетекла в дубовую рощицу, недосягаемую для света факелов. Прячась за широкими стволами, она спотыкалась о кряжистые корни.

Внезапно из темноты появились еще двое, явно поджидавшие того, за кем она шла. У них завязалась беседа.

– Ты говорил о пустяках: устроить беспорядок, напугать… Я не подписывался убивать, – произнес один, в котором она узнала лорда Стерлинга.

– А что такое война, как не убийство? – спросил другой, которого она не знала, с заметным французским прононсом.

– Один момент, господа, если позволите, – произнес примирительным тоном тот, что был ниже остальных ростом и за которым она следила. – К сожалению, то, что мы делали до сих пор, вызвало лишь небольшой резонанс, – отметил он. – Общество пошумело и успокоилось. Нужна более сильная встряска, толчок, способный вызвать самые решительные действия.

– Но не герцог же! Черт побери, этот человек – герой войны.

– Жертва должна быть принесена, – твердо произнес француз.

– Вам легко говорить, – огрызнулся Стерлинг. – Он герой не вашей страны!

– Сэр, – снова принялся уговаривать коротышка, словно перед ним был непослушный ребенок, отказывавшийся от манной каши.

Филиппа уже догадалась: француз – это, по всей видимости, Лорен. От звука его голоса по ее спине побежали мурашки. Но кто был тот, за кем она следила, – коротышка? Возможно, как раз он и руководил всеми участниками? Неожиданно у него сползла полумаска. Филиппа, надеясь разглядеть это, машинально сделала шаг вперед. Хрустнула ветка.

Все три головы мгновенно повернулись в ее сторону, и каждый схватился за оружие. В руке француза сверкнул серебряный пистолет, Стерлинг взмахнул отточенным, как бритва, лезвием кинжала, а коротышка вытащил карманный нож, размер которого позволял нанести смертельную рану. Филиппа затаила дыхание, боясь даже моргнуть. Трио настороженно прислушивалось к ночным шорохам. И их внимание было вознаграждено: из кустов выпрыгнула белка, полюбовалась на них и полезла на дерево.

Группа мгновенно расслабилась, оружие исчезло из их рук. Филиппа тоже ощутила некоторое облегчение. Она наблюдала, как француз поворачивается то к одному, то к другому своему собеседнику. Его вкрадчивая грация пантеры выдавала с трудом сдерживаемый гнев.

– Если не сделать это теперь, то будет поздно! – воскликнул Лорен, резко, с вызовом, повернувшись к Стерлингу. – Он хочет провалить все дело, – обратился он затем к коротышке.

– Я? – пискнул Стерлинг – от страха он, видимо, потерял свой голос.

– Он хочет позволить герцогу уйти, – настаивал француз.

– У него есть время. Бал продлится еще несколько часов, а из нас троих он единственный, кто может приблизиться к герцогу, не вызывая подозрений, мой друг.

– Он ни на что не способен, он слабак. – Лорен кружил вокруг своих компаньонов, держа руки за спиной.

– Давайте сделаем перерыв, – взмолился Стерлинг. – Надо идти навстречу друг другу. Черт побери, там моя дочь, я должен вернуться к ней.

Стерлинг попытался проскользнуть мимо Лорена, но француз мгновенно отрезал ему путь.

– Прочь с дороги! – резко прикрикнул на него Стерлинг.

Лорен загадочно улыбался, сверкая зубами в темноте.

– Прочь с дороги, проклятый лягушатник, или я… – Стерлинг скользнул рукой по своему боку, собираясь выхватить кинжал. Но, к его удивлению, кинжал отсутствовал. Он изумленно озирался по сторонам, хватая ртом воздух, пока Лорен не поиграл у него перед носом его же оружием. – Черт побери вас обоих! – выкрикнул Стерлинг за секунду до того, как Лорен сделал картинный взмах, и отточенное лезвие мелькнуло в воздухе, исторгнув из горла жертвы фонтан крови.

Стерлинг рухнул на колени, хватаясь за горло, а потом свалился на бок. Его тело билось в конвульсиях, голова вывернулась так, что глаза его встретили взгляд Филиппы в темноте. И она все-таки выдала себя, возможно, вскрикнув от ужаса. На этот раз они разглядели ее.

«Бежать, бежать при первой же опасности» – так было написано в письме Маркуса. Филиппа рванула с места и понеслась к сверкающему вдали павильону. Там были люди, там ждал ее Маркус… Золотая парчовая юбка шуршала по кустам. За ней раздавался топот сильных мужских ног, и она поняла: ей не уйти от погони. Она открыла рот, чтобы закричать, но… на ее рот легла сильная мужская рука. Это был коротышка-англичанин, пытавшийся теперь придавить ее к земле. Наконец он уселся на нее и приставил к ее горлу нож.

– Кто это? – спросил француз, пока коротышка-англичанин стаскивал с нее полумаску.

– О, да это миссис Беннинг, – произнес англичанин. – Прекрасно, прекрасно… очень кстати. Приоткройте мне ваше прелестное горлышко…

– Нет, – возразил француз. – Эта пташка принадлежит моему Голубю, который так и не стал Вороном. Я забираю ее с собой. – Он гадко усмехался, разглядывая поверженную Филиппу.

– Ты в своем уме? – спросил англичанин, которого Филиппа так и не смогла узнать, а потому она смотрела теперь, изо всех сил пытаясь запомнить его черты. – Как ты ее заберешь? Она все видела, ее надо…

Но Филиппа вовсе не желала валяться как куль соломы. Собрав все силенки, она выбросила вперед свой кулак и резко воткнула костяшки согнутых пальцев в горло коротышки, как ей подсказал однажды Маркус. Тот скрючился от боли и выронил нож. Отпихнув его, она приготовилась бежать, но мгновенно заработала чувствительный удар рукояткой пистолета по затылку, и свет померк в ее глазах.

– Это не было предусмотрено нашим планом, – говорил англичанин, переступая через распростертое тело Филиппы. – Равно как и убийство лорда Стерлинга.

Лорен пожал плечами:

– Он все равно был бесполезен. Служба его испортила. Весь был нашпигован патриотическим чувством и до смерти боялся ответственности.

– Я должен идти, меня могут хватиться, – произнес англичанин, пошевеливая носком ботинка, казалось, бездыханное тело Филиппы. – Она совсем холодная. Что ты собираешься делать с нею? – спросил он с некоторым беспокойством.

Филиппа Беннинг была слишком известна и так же любима, как и ненавидима. Ее исчезновение не могло пройти незамеченным.

Лорен самодовольно усмехнулся.

– Здесь наши пути расходятся, я полагаю, – ответил он.

Возражать ему означало вызвать новый приступ сумасшедшего гнева, которого англичанин был намерен благоразумно избежать. Поэтому он согласно кивнул и подошел к телу Стерлинга, из горла которого уже перестала течь кровь. Он быстро обшарил карманы лежащего, забрал часы, табакерку и несколько монет. Он отказывался признаться себе в том, что руки у него дрожат и что он смертельно страшится холодно застывшего Лорена, наблюдавшего за ним. Хорошо бы, если бы ему не пришлось больше видеться с ним этой ночью.

И всю оставшуюся жизнь, если ему повезет сохранить ее.