Глава 18

– Это всего лишь я, не смотрите на меня с таким разочарованным видом. – Маркус Уорт старательно кивал Филиппе из-за полуотворенной двери ее спальни.

У Филиппы вырвался болезненный стон: ну каково это, когда тебя извлекают из полусонной дремы в три часа утра? Она легла в десять, надеясь, что Тотти сможет как-нибудь выпроводить подгулявшего Бротона с его любовными притязаниями. Но в ее дверь постучал Маркус. Что же случилось с Бротоном? Почему он изменил своим планам поволочиться за ней? Возможно, она слишком явно проявила свое безразличие к продолжению их игры? Она измучилась, пытаясь заснуть, боялась, что ее разбудит маркиз и придется с ним объясняться, но Маркус…

– Могу я войти? – Маркус улыбался, его голос был спокойным, но она понимала: он боится, что кто-нибудь заметит его в коридоре. В руке его был зажженный огарок свечи, который он прикрывал ладонью, чтобы не привлечь внимание.

– Нет, – отвечала она, хмурясь. – Тотти заснула на кушетке в моей комнате.

– Мне нужно поговорить с вами. Может, найдется другая комната?

– Я как-то говорила вам, что Тотти не разбудит и гром пушек, но на всякий случай пройдем в ее комнату.

Выскользнув в коридор, Филиппа втащила его в следующую дверь. Пошарив на полочке сбоку, нашла коническую свечу и наклонила ее к горящему огарку в его руке, чувствуя при этом, что стоит в своем ночном наряде несколько ближе к Маркусу, чем это позволяют приличия. Да и весь ночной визит выходит за рамки…

Когда свеча разгорелась, ситуация стала казаться более обыденной и неловкость исчезла. Но она тут же вспомнила, что у нее заспанный вид и отсутствует прическа.

– Ваши волосы… – произнес Маркус, глядя на нее с упоением. Осмелев, он потянул за ленту, и тяжелая волна упала ей на спину и плечи. – Вы должны носить их так всегда.

– Оставьте в покое мои волосы. Я спала. Что вы от меня хотели?

– Нет, вы не спали, – возразил он. – Вы поднялись через три секунды после моего стука. Вы меня ждали?

– Нет, – холодно ответила она.

– Значит, кого-то еще? – спросил он, нервно подергивая бровью.

Наступило молчание. У нее пересохло в горле.

– О, разумеется, нет. Если бы я ждала кого-то, разве я позволила бы себе быть одетой вот так?

Филиппа слегка подрагивала в своем белом одеянии из простого хлопка, скрывавшем все выпуклости и изгибы ее прекрасной фигуры. Вырез был высоким, но широковатым и, съезжая, как бы ненароком, обнажал обольстительное плечо. Но отсутствие кружев и вышивки не позволяло заподозрить, что она оделась так для какого-то гостя.

Маркус не мог не любоваться ею, он отводил от нее свой пылкий взор, но его глаза снова устремлялись к ней. Она чувствовала все возрастающую неловкость.

– Маркус, – произнесла Филиппа, нарушая его мечтательное состояние. – Сейчас середина ночи, что вам нужно от меня?

Вопрос повис в воздухе, и на несколько секунд взгляды их встретились. И в этот момент она забыла свою усталость и раздражение, забыла, что одета неподобающим образом. Будто какая-то нить протянулась от него к ней. Они ощущали биение своих сердец и жар в крови, и этот жар отразился в их глазах. Но только на какой-то миг.

– Я хотел, чтобы вы… Вы помните наши упражнения в парке?

Напряжение оставило ее, атмосфера в комнате разрядилась. Конечно, она помнила. Но неужели он пришел к ней в три часа ночи только за этим? Вероятно, так. За исключением одного эпизода в его домашней библиотеке, закончившегося пощечиной, он не выказывал желания приударить за ней. Она для него всего лишь пропуск в высший свет, и не более. Так ей, во всяком случае, казалось. Отсутствие интереса с его стороны, пренебрежение, которое выказал Бротон, не явившись к ней ночью, заставили ее задуматься. Возможно, она уже не так хороша, как раньше? Это начинало тревожить ее.

– Упражнения на запоминание всякой чепухи? Нет, я не помню, – ответила она.

Он смотрел на нее с укоризненной улыбкой.

– Ну и что такое с этими упражнениями, Маркус? Почему вы о них вспомнили? – снизошла все-таки она.

От него не укрылось, что она в самом деле чем-то расстроена. Подхватив шаль, брошенную на спинку кресла, стоящего перед потухшим камином, он укутал плечи Филиппы и усадил ее.

– Простите меня, теперь я вижу, что вы действительно чем-то озабочены… Я буду краток. – Взяв стул от письменного стола, он сел напротив. – Я пытался осмотреть этот дом, но он слишком большой. Здесь есть тысячи мест, где может скрываться преступник, разрабатывая свои злодейские планы.

– Вы подразумеваете Лорена?

– Я хочу, чтобы ваши прекрасные глаза следили за всеми в этом доме. И если они обнаружат незнакомца, сразу дайте мне знать. Вы должны заняться этим с самого утра, потому что чужака надо вычислить до наступления вечерних празднеств.

«Ничего себе задача!» – подумала Филиппа, чувствуя комок в горле.

– Я… я не уверена. Это вы, мистер, профессиональный шпион. А я могу и пропустить кого-нибудь.

Он улыбнулся:

– Ваша память работает как капкан, когда вам этого хочется.

– А не могли бы мы… попросить о помощи еще и вашего брата? Вы говорили, что он знает о вас все.

Маркус несколько секунд смотрел на нее искоса, словно ожидая подвоха. Брови его сошлись на переносице.

– Разумеется, брат будет помогать нам. Но я не стал бы слишком на него рассчитывать, – ответил он.

– Из-за его… ноги? – спросила Филиппа, сомневаясь в глубине души, что это связано только с его физическим недомоганием»

Но Маркус ухватился за ее слова как за соломинку.

– Да-да, из-за этого. Свою рану он получил на континенте, помогая Сизому Ворону. И она с трудом поддается лечению.

– Простите, я не хотела проявлять излишнее любопытство.

– Но вы его проявили… – мягко улыбнулся Маркус, как бы приглашая продолжать разговор.

– Ваш брат Бирн, он выглядит как…

– Как оживший мертвец, вы хотели сказать? – усмехнулся Маркус, вспомнив, сколько спиртного влил в себя Бирн в гостиной для джентльменов.

– Что вы сказали? Н-нет, но он явно нездоров. Лучше оставить его в покое, он должен больше отдыхать. Врач давно осматривал его?

У Маркуса вырвался резкий хохоток.

– О, разумеется! Его пересмотрело столько докторов… Но он отказывается думать о себе. Я бы предпочел, чтобы он оставался в Лейк-Виллидже… Но, к сожалению, я не могу ни остановить, ни защитить его. – Он поник головой, и Филиппа впервые заметила, что он тоже смертельно устал.

Она протянула руку и с нежностью прикоснулась к его волосам. Это был жест успокоения и поддержки. И он склонился над ее рукой, принимая предложенную ему ласку, цепляясь за нее… Он склонился к ней, и их глаза оказались совсем рядом.

И опять… этот жар в крови. Она ощутила его дыхание на своей щеке и бессознательно провела языком по пересохшим губам. И тут же увидела его глаза, потемневшие от желания.

Если бы он пошел дальше, она не смогла бы остановить его. Но он удержался от следующего шага. Отпрянув назад и глядя на нее, застывшую в изнеможении, он произнес низким, хриплым голосом:

– Филиппа, я…

– Да? – сказала она, ожидая продолжения.

– Я хотел спросить вас о вашем муже.

– Моем муже? – Теперь отпрянула она – волшебный мир вокруг них разбился на мелкие осколки.

– Я понимаю, вы храните преданность его памяти…

– Маркус, умоляю, не задавайте мне вопросов о моем муже! – вскричала она, мгновенно ощутив пустоту внутри.

– Да, но если вы так преданы ему, если вас так волнует одно упоминание о нем, то почему… Бротон?

Филиппа смотрела на него так, словно он резал ее по живому.

– Зачем вы впустили его в свою жизнь? Разве он и ваш муж чем-то похожи?

Филиппа откинулась на спинку кресла, словно ледяная стена вдруг выросла между ними. Взгляд ее стал ледяным. Как он смеет?! Кто дал ему право лезть в ее жизнь? В эту часть ее жизни? И, подумать только, всего минуту назад она готова была сдаться ему…

– Маркус, – повторила она холодно, – не задавайте мне вопросов о моем муже.

Не выдержав ее взгляда, он кивнул и опустил голову.

– Идемте, – сказал он, вставая. – Вы должны быть в вашей постели, а я – в своей.

«Они слишком разные, – он это хотел сказать?» – думала она, покорно плетясь за ним.

Но наступило утро – чарующее, солнечное и чистое летнее утро. И даже те, кто в своей повседневной жизни и думать не думал о прелестях восходов и закатов, радовались теперь краскам природы.

Павильон для скачек был построен на широкую ногу. Немало коннозаводчиков в Англии имели собственные треки, и чуть ли не все они собрались здесь. Конструкции были выполнены из белого дуба. Лорд Гемпшир предусмотрел отдельные боксы для знати и высокие ряды скамеек для окрестных фермеров, чтобы они могли наслаждаться зрелищем и делать ставки на свое пенни наравне с джентльменами, ставившими фунты. Леди Гемпшир устроила в боксах небольшие камины, чтобы они не чувствовали холода раннего утра, а также мягкие кушеточки для домашних любимцев, и даже колокольчики, чтобы потребовать исполнения любой своей прихоти от ожидавших снаружи лакеев.

Первый заезд был открыт в девять утра, и слуги сервировали горячий завтрак в комфортабельных боксах для тех, кто не ночевал в доме, а прибыл только к самому началу состязания.

К часу пополудни, когда на состязание вышли трехлетки, уже собрался весь лондонский свет. Скачки становились особенно увлекательными, когда джентльмены подогревали себя спиртным. Лорд Гемпшир приказал вывести из конюшен своих самых чистокровных призеров. Соседи Бирна и Маркуса справа обсуждали прямые и боковые линии пламенного табуна лорда Гемпшира, соседи слева – ставки в этой игре и грязные манипуляции в погоне за выигрышем. Но братья мало интересовались скачками, хотя и вышли из своего бокса и стояли теперь среди взволнованной толпы. День выдался теплым, и мужчины освобождались от своих сюртуков и камзолов. Маркус тоже разоблачился, но Бирн продолжал кутаться в свой плащ.

– Эта в первой тройке – прекрасный образец чистой породы, – сказал Бирн, пряча лицо в воротник от слепящего солнца. – Но я бы не поставил на нее слишком много.

Маркус решил направить беседу в более важное русло.

– Здесь где-то должен быть лорд Филдстон, он уже прибыл. И лорд Уитфорд, он тоже здесь, несчастный хозяин злополучного банкета, если ты помнишь. А Стерлинг здесь со вчерашнего вечера. Я проследил за ним – он не выходил ночью из своей комнаты.

– Как ты можешь быть уверен? Ты что, простоял всю ночь под его дверью?

– Я положил несколько волосков на его порог. Если бы он открывал дверь, они бы слетели. В шесть утра они были еще на месте, я проверял. Ты сам научил меня этому простейшему трюку.

– А где ты сам шлялся ночью? – спросил Бирн. – Я даже не слышал, когда ты вернулся.

Чтобы облегчить хозяевам процесс размещения гостей, Бирн согласился переселиться к Маркусу, заслужив этим их бесконечную признательность.

– Вероятно, ты провел ночь в апартаментах миссис Беннинг? – продолжал он с ехидной улыбкой. – Всем известно, что ее великолепный маркиз предоставил ее самой себе в эту ночь.

Эта тема стала главным источником сплетен и господ, и прислуги. Филиппа, сославшись на мигрень, удалилась очень рано. Маркиз, не найдя ее в главной гостиной, вскоре тоже удалился. Все тут же решили, что он направился к ней. Но прислуга миссис Беннинг доложила интересовавшимся, что он у нее не появлялся. Общество встало перед неразрешимой загадкой, когда выяснилось, что маркиз провел эту ночь совсем один и превосходно выспался.

– Я рыскал по дому и по саду, – ответил Маркус.

– И что же ты нашел? – усмехнулся Бирн.

– Ничего. Слишком большое пространство, чтобы справиться одному.

– А тебе не кажется, что у тебя есть я? Ты, случайно, не забыл, зачем я здесь нахожусь?

– И это ты говоришь мне? По-моему, это ты забыл, чем мы должны были заняться после ужина. На что ты годился, ответь, после стольких возлияний?

– У меня опять ныла нога, – пожаловался сконфуженный Бирн.

– И ты решил, что портвейн для нее – лучшее лекарство?

– По крайней мере мне удалось соснуть. И я считаю, что провел время с большей пользой, чем ты. У тебя совсем разбитый вид, потому что ночью ты, похоже, пробовал домогаться миссис Беннинг, чтобы позлить ее постоянного фаворита – маркиза.

– Черт побери, Бирн! – Маркус сплюнул, шокировав этим не только своего брата, но и джентльменов поблизости. – Я всегда думал, что ты тот человек, который доверяет мне. – Заметив обращенные на них взгляды, он понизил голос до свистящего шепота. – Я полагал, что уж ты-то проникся всей серьезностью положения.

Бирн холодно поджал губы, на лице его застыло безразличное выражение.

– Неужели ты не чувствуешь? – продолжал Маркус. – Здесь действует какой-то невидимка. Этот невидимка – Лорен! Не знаю, что он замышляет, но уж точно не вечер с чаем и картами.

Маркус знал, что у Бирна есть нюх. Если в краю озер его инстинкты и притупились, то теперь смесь алкоголя и лауданума должна была их обострить. Им нужно уловить нечто такое, что кажется обыденным для большинства глаз. Маркус не рассчитывал узреть среди толпы завернутого в черный плащ типа с клыками вампира. Но кто-то может часто оглядываться, кого-то высматривать… Важна любая деталь, будь то хоть бочонок с водой, выдвинутый из общего ряда.

– Если я и предчувствую что-то, – произнес Бирн, – я не могу доверять самому себе, не могу проигрывать всю эту ситуацию всерьез, потому что ты сам ведешь себя как беспечный мальчишка! Как будто угрозы уже нет…

– Я веду себя как мальчишка? Да как ты смеешь?!

– Смею. Я наблюдал за тобой вчера. Ты не отрывал глаз от нее…

Маркус сразу притих.

– Филиппа… Ты ничего не понял. Она должна…

– Ты свихнулся на ней. Ты дразнил ее любовника, предлагая дурацкие тосты. Ты продемонстрировал свой интерес к ней не только этому фату, но всем! Я было поверил, что она действительно нужна тебе для осуществления твоих планов. Но ты не можешь идти по следу такого серьезного противника, как Лорен, попутно развлекаясь с прекрасной леди, разогревая ее сказками о шпионах. Ты используешь обстоятельства, чтобы забраться в постель Филиппы Беннинг.

– Ничего подобного. Я и не думал об этом!

– Нет? Ты утверждаешь, что не виделся с ней минувшей ночью?

И Маркус не мог этого отрицать. Он вынужден был признать про себя, что они вели разговор не о погоде, как, впрочем, и не о месье Лорене. У Филиппы Беннинг была отличная память. Все обидные поговорки про женскую логику были не про нее. Но в эту ночь она поддалась своей женской природе, она тянулась к нему, ее губы готовы были раскрыться… Если бы не этот его дурацкий вопрос про мужа и Бротона!..

– Виделся, но ничего не произошло. Абсолютно ничего, – вздохнул Маркус, признав свое поражение.

Бирн сочувственно похлопал его по плечу.

– Тебе надо выспаться, – сказал он. – Я буду следить за Стерлингом, за Филдстоном, Кроули и кто там еще.

Взглянув ему в глаза, Маркус заметил в них прежнюю решимость и устремленность к цели.

– Я не разочарую тебя, – сказал Бирн серьезно. – Обещаю.

Филиппа, с комфортом расположившаяся в глубине своего бокса, увидела в бинокль Маркуса, покидающего павильон для скачек. Компанию ей составляли Нора, Пенни Стерлинг и Битей. Все гости уже высыпали наружу, включая и саму устроительницу празднеств леди Гемпшир. Это был ее знаменитый день, и она охотно принимала дань признательности от своих гостей. Здесь был простор для встреч и общения…

Однако Филиппой овладела непонятная нервозность. Она теребила кружевной платок, мучаясь необходимостью развлекать Пенни Стерлинг, к сильному неудовольствию Норы, с усмешкой следившей за ними. Пенни еще многому надо было учиться, и в отсутствие матери ее тянуло к Филиппе, хотя та и была старше ее всего на четыре года.

– Вчера сэр Риджуэй танцевал со мной и попросил также и следующий танец, но папа сказал, что я должна обещать его мистеру Кроули, – поведала она. – Но сэр Риджуэй нравится мне намного больше. Как я должна была поступить, на ваш взгляд? – Пенни смотрела на нее с надеждой.

– Скажи, дорогая, что ты думаешь о мистере Кроули? – спросила Филиппа.

– Совсем ничего. Он работает с моим отцом и часто бывает у нас. Но он далеко не так хорош, как сэр Риджуэй.

– Конечно, сэр Риджуэй – весьма общительный и изысканный джентльмен, – согласилась Филиппа. – Ты можешь осчастливить его двумя танцами, но при условии, что дважды станцуешь и с мистером Кроули. Мы не должны показывать мужчинам, что они могут так быстро обрести преимущество в наших глазах.

– Конечно, нет! – порывисто воскликнула Пенни. – Но… но почему?

– Потому что они решат, что ты можешь сдаться без всяких ухаживаний.

– О! – Пенни несколько сконфузилась. – Но папа говорит, что если я дам понять, что влюблена, то так я быстрее выйду замуж.

– Быстрее? – ужаснулась Филиппа. «Как он может торопить ее, когда она не имеет еще ни малейшего представления о взрослой жизни?! Ее отец – единственный источник сведений о поведении мужчин в браке».

– Да, папа говорит, что на следующий сезон он не сможет вывозить меня в свет. Это чересчур утомительно.

«И дорого, – подумала Филиппа. – Судя по нарядам Пенни, с доходами в их доме не совсем благополучно».

– Лучший способ привлечь мужчин – это одеваться как можно выигрышнее, чтобы подчеркнуть преимущества своего лица и фигуры, – произнесла Филиппа и услышала за спиной сдавленное фырканье Норы, которая привыкла осуждать туалеты Пенни.

– Полностью с вами согласна, – подхватила Пенни. – Я изучала журналы для леди месяцами, готовясь к дебюту. Этот фасон моего платья я выбрала сама. Что вы о нем думаете? – Она взмахнула своим подолом из тусклого, красновато-коричневого твида.

Возможно, беда не столько в стесненных средствах, сколько в бедном вкусе самой Пенни, подумала Филиппа. Впрочем, любая семнадцатилетняя дебютантка мало что смыслила в женском гардеробе. А тут еще отсутствие материнского глаза и солдафон папа. Не зная, что сказать, она промычала нечто невразумительное. Но тут подошла миссис Даннингем с дочерью Луизой. К счастью, они увели Пенни с собой. Теперь она могла устроиться более удобно на мягких подушках, но нервозность не отпускала ее.

– Филиппа, детка, ты искромсаешь платок в клочья! Что с тобой? – воскликнула Тотти, продолжая следить одним глазом за состязанием.

Филиппа наконец поднялась и встала рядом с Тотти у входа в бокс. Нора присоединилась к ним.

– У нее есть причина переживать, это ни для кого не секрет, – процедила она сквозь зубы. – Любая на ее месте вела бы себя так же.

– Хм… что такое? – вскинулась Филиппа, переставая терзать комок кружев. – О чем ты, Нора? Что могло выбить меня из равновесия?

– Ожидание, разумеется, – прошептала Нора, чтобы не быть услышанной другими леди. – Прошлой ночью маркиз разочаровал тебя, теперь ты ждешь наступления следующей ночи и его… визита.

Филиппа смерила свою младшую подругу снисходительным взглядом. Но та ничуть не смутилась, ее черные глаза с металлическим блеском излучали уверенность.

– Что с тобой, Нора?

Та, сконфуженно покраснев, продолжала:

– Ты и… Бротон… Во всех книжках пишут, что ожидание и предчувствия изматывают влюбленных до того момента, как…

– Тебе больше нельзя читать эти книжки, – авторитетно заявила Филиппа. – Они явно портят твою голову.

– Но… ты же сама давала мне их… Ее перебила Тотти:

– Мисс Нора, я правильно догадываюсь, о чем вы спрашиваете Филиппу? Это то, о чем и я хотела бы спросить?

– Нам всем известно о твоих делах, Филли. Ты должна что-то предпринять, – заявила Нора.

– Но о чем вы?

– О твоих отношениях с маркизом, разумеется. Молодой джентльмен, который охотится за развлечениями, вдруг укладывается спать раньше одиннадцати, разве это… нормально? Ты не могла чем-то задеть его?

Филиппа уже не в первый раз пожалела о том, что слишком хорошо натаскала Нору в премудростях флирта. Ее замечания становятся назойливыми.

– И он до сих пор не навестил тебя в твоем боксе, – продолжала Нора, разглядев Бротона, стоявшего в окружении молодых щеголей. – Миссис Даннингем уже спрашивала меня, что между вами произошло, а также леди Плесси и лорд Дрей.

Несколько секунд Филиппа растерянно моргала, онемев от возмущения. И почему они без конца возвращаются к тому, что для нее уже почти не важно? Что за нелепая ситуация! Всех волнует, во сколько она легла в кровать и заснула, во сколько заснул Бротон.

А в ее крови до сих пор тлеет жар желания, пробужденный Маркусом. Она готова была склониться к нему, ласкать его и принимать его ласки… И вдруг… этот его нелепый школярский вопрос! С какой стати она должна равнять Бротона со своим мужем?

Противоречивые чувства разрывали ее. Как бы и в самом деле не началась мигрень! Или она не выдержит и швырнет им всем в лицо слова о том, как ей наскучила потерявшая смысл возня вокруг Бротона. Боже упаси ее от этого!

– Хотя леди Джейн уже здесь, ты не должна слишком беспокоиться на ее счет, – упрямо продолжала Нора. – Ты оставила ее позади. Сегодня ночью он непременно явится к тебе.

Филиппа готова была рассмеяться ей в лицо.

– Я хочу немного подышать, – объявила она и, подхватив своего славного померанского шпица, шагнула за порог.

Светская публика сновала повсюду, но, пока никто не приставал с вопросами, можно было насладиться относительной свободой.

Мысли ее постоянно возвращались к Маркусу. Ей только кажется, или он и в самом деле переменился в последнее время? Стал уделять больше внимания своей внешности и выглядит теперь весьма привлекательно. У него появились элегантность и живость в манерах. И это его чувство иронии, которое, впрочем, никогда не оставляло его. И главное – он такой открытый, что просто не вяжется с его профессией.

Но этот тип, мистер Бирн Уорт, весьма озадачивал ее. Он такой сумрачный, начисто лишен таинственного обаяния героев готических романов и так холоден, что не хочется даже думать о нем.

Она поднималась вверх по тропе с отсутствующим выражением на своем прекрасном лице. И почему ее мысли постоянно заняты Маркусом? Не слишком ли быстро она забыла своего неотразимого Бротона, первенство которого признается всеми, ради какого-то сына третьего барона без титула? Но где он, Бротон? Минувшей ночью она поджидала его лишь для того, чтобы отвергнуть, чтобы освободиться от ненужного продолжения игры. Но эти разговоры за ее спиной… Они решили, что он больше не интересуется ею? Это может задеть любую женщину…

– Миссис Беннинг, – прервал ее размышления мужской голос, – как приятно встретить вас здесь!

Встрепенувшись, она узнала герцога Райана с его дочерью леди Джейн, идущих по тропе навстречу.

Герцог уже приблизился к концу среднего возраста и успел отрастить изрядное брюшко. Его волосы стали совсем белыми за те несколько лет, что она его не видела. Несомненно, это было связано с потерей его горячо любимой жены. Когда-то он считался завсегдатаем всех гостиных и балов и был в курсе самых последних сплетен, но только не теперь. Иначе бы он никогда не стал так сердечно приветствовать соперницу своей дочери.

– Весьма польщена, – отвечала Филиппа, делая реверанс с большим чувством собственного достоинства.

Леди Джейн тоже сделала реверанс, но как-то уж совсем небрежно, что не укрылось от глаз ее отца.

– Вы стали такая хорошенькая и такая высокая! Сколько мы не виделись? Два года? Три? Может быть, четыре? А как поживает ваш муж?

Обе леди были шокированы. Леди Джейн повернулась к отцу:

– Папа, я думаю…

– Ах, да-да, конечно. Я должен дать вам возможность поболтать о своих женских секретах. Пожалуй, мне придется вернуться в павильон и досмотреть скачки в одиночестве. – Подмигнув обеим леди и потрепав шпица, герцог удалился.

Обе леди изумленно уставились друг на друга. Леди Джейн первая нарушила молчание.

– Я должна извиниться за моего отца, – сухо сказала она.

– С ним все в порядке? – спокойно спросила Филиппа.

– Разумеется, – отрезала леди Джейн. – Благодарю вас за ваш интерес. – Она уже собиралась пройти мимо, но задержалась, повергнув Филиппу в изумление своей новой репликой. – Считаешь, что ты победила меня? – спросила она с ядовитой усмешкой на губах.

– Победила?

– Думаешь, что Бротон предложит тебе нечто большее после ночи с тобой? Когда он получит все, он забудет о тебе.

– Вы полагаете? – холодно произнесла Филиппа.

– Говорят, ты ему так интересна, что он даже умудрился проспать ночь, предложенную ему тобой, – усмехнулась леди Джейн и устремилась вслед за отцом, оставив Филиппу стоять с открытым ртом и в помраченном сознании. Никто не умел так уязвить ее, как леди Джейн.

Солнце уже близилось к горизонту, когда Филиппа наконец пришла в себя. Огненные вспышки гнева сменились холодными мыслями о реванше, о том, как восстановить свою репутацию в глазах всего света. Она даже не сразу поняла, куда забрела. Но, судя по доносившимся вскрикам болельщиков, кажется, она находилась недалеко от павильона.

Внезапно совсем рядом послышалось негромкое лошадиное ржание. Филиппа поняла, что стоит возле конюшен лорда Гемпшира. Но людей поблизости не было. Вероятно, конюхи ушли болеть за победу Мисти в финальном заезде. Заглянув внутрь распахнутых ворот, Филиппа увидела длинный ряд лошадиных морд, одинаково повернутых в ее сторону. Но приветливое ржание издавала только одна великолепная вороная кобыла, находившаяся, судя по всему, в приятном расположении духа.

– О, какая ты красавица! – громко похвалила ее Филиппа, подходя ближе. – Я, конечно, не совсем разбираюсь в вашей конской породе, но ты, должно быть, являешься гордостью этой конюшни.

Кажется, и шпиц пришел в восторг. Он сделал круг вокруг стойла черной кобылы, а потом встал на задние лапки, приветствуя ее. Лошадь смотрела на него в полном изумлении.

– Хочешь пожевать, Летти? – спросила Филиппа (имя кобылы она прочитала на табличке), протягивая ей клочок сена.

Летти охотно приняла подачку, облизав в знак признательности ее руку своим теплым шершавым языком.

Впервые за этот нудный день Филиппа рассмеялась. И вдруг она резко прервала смех – что-то заставило ее насторожиться.

В полутьме конюшни в дальнем ее углу она заметила какое-то движение. Ей даже показалось, что она узнает выпирающий живот и светлый пушок на висках лорда Стерлинга. Филиппа быстро присела, прячась за круп животного, и стала вглядываться в разворачивавшееся перед ее глазами действо.

Теперь она хорошо разглядела лорда Стерлинга, с ним был кто-то еще, которого он заслонял своей фигурой. Этот кто-то был в широком коричневом плаще и соломенной шляпе, по-видимому, фермер из окрестностей. Такое знакомство лорда Стерлинга наводило на размышления.

Незнакомец повернулся боком, и она увидела у него на спине вещевой мешок. Она не слышала разговора, но отлично видела, как лорд Стерлинг помог незнакомцу снять со спины мешок и стал знакомиться с его содержимым. Затем он направился в левый угол и…

Но тут Филиппа почувствовала, как лошадь ткнулась в нее мокрым холодным носом, загородив ей к тому же весь обзор.

– Летти, провались ты совсем, – пожелала она, отводя в сторону шею лошади. Но та не пожелала подчиниться и даже издала недовольное ржание, как будто поняла ее слова.

Филиппа присела как можно ниже – чуть ли не легла на пол – и опустила голову, молясь, чтобы на шум не обратили внимания. Впрочем, Летти имела полное право ржать, когда ей заблагорассудится. Другое дело Битей… Как бы он не залаял, подумала она и зажала рукой его узкую мордочку. Прошло несколько секунд, и она очень медленно приподняла голову…

Лорд Стерлинг и незнакомец стояли ближе к центру и были неплохо освещены лучами послеполуденного солнца. Недовольный Битей все-таки тявкнул слегка, и оба собеседника мгновенно повернули головы в ее сторону, точно определив направление звука.

– Кто здесь? – раздался звонкий голос лорда Стерлинга. Филиппа, можно сказать, вжалась в пол, но почти сразу же раздалось поспешное шарканье ног и скрип прикрываемых ворот. Не теряя ни минуты, Филиппа подхватила шпица и, настрого приказав ему молчать, прокралась к выходу и нырнула за угол здания. Увидев бочки с водой, выставленные вдоль стены всего помещения, она мгновенно юркнула за них.

– Говорю тебе, там кто-то был, – раздался голос Стерлинга совсем рядом.

– Ладно, пора расходиться, – глухо произнес незнакомец, – тебя могут хватиться.

Дождавшись, пока затихнут шаги, Филиппа осторожно высунула голову и, увидев в отдалении две фигуры, вздохнула с облегчением. Вскочив, она поспешила прочь. Надо найти Маркуса – эта мысль сверлила ее голову.

Но предстояло еще переменить платье. Ее наряд был безнадежно испорчен. В таком виде на публике не покажешься. Ей пришлось прокрадываться в Гемпшир-Хаус через вход для прислуги. Глянув на себя в зеркало, она поняла, что легко не отделается. Ее волосы так же находились в полном беспорядке.

Пока она переодевалась и укладывала волосы, ее воображение работало как сумасшедшее. Кто был этот незнакомец? Что находилось в мешке? Если подозрения Маркуса верны и лорд Стерлинг – чиновник Уайтхолла замешан в кознях француза Лорена, то почему? Зачем ему это надо?

Едва камеристка в последний раз прикоснулась к ее волосам, как Филиппа вскочила с кресла и ринулась из комнаты. Где может быть теперь Маркус? Возможно, он где-то в доме. Но где его комната?

Гемпшир-Хаус имел симметричную планировку – два крыла на запад и восток от центра на уровне третьего этажа. Гостей разместили в боковых апартаментах. Филиппа занимала комнаты в восточном крыле, а Маркус – в западном. Казалось бы, все совершенно просто, но коридоры уходили то вправо, то влево… И очень скоро она почувствовала себя как в лабиринте. После некоторого блуждания по холлам Филиппа услышала усталый, неприязненный голос:

– Мой брат говорил мне, что память у вас безупречна, но координация, кажется, ни к черту. Да и нервишки пошаливают!

В конце пустынного коридора стоял Бирн Уорт, опираясь на свою трость. Лучи солнца, падавшие из окна, зажигали в его волосах сине-фиолетовые искры, но лицо казалось еще более осунувшимся и бледным.

– Кого-то ищете или просто прогуливаетесь? – спросил он.

– Я ищу вашего брата, мистер Уорт, – ответила она как можно более независимым тоном. – Могу я полюбопытствовать, когда вы видели его?

– Я видел его пару часов назад, – усмехнулся Бирн. – Он сказал мне, что нуждается в отдыхе, и теперь, полагаю, отсыпается. – Он показал на соседнюю дверь. – Он, знаете ли, совсем не спал прошлой ночью.

Наградив его холодной улыбкой, Филиппа устремилась к двери, на которую он указал. Однако Бирн, несмотря на свой немощный вид, двигался быстрее. Встав перед дверью, он артистично развернул свою эбеновую трость с серебряным набалдашником поперек, преградив ей путь.

– Я уверен, вам незачем беспокоить его, – произнес он. Впившись в него взглядом, Филиппа отчетливо произнесла:

– Я должна поговорить с ним.

– Это что-то важное? – Голос его стал чуть теплее, но затем в нем зазвучала прежняя надменность. – Вы можете обо всем рассказать мне, я дам ему знать.

Разумеется, она могла сказать и ему, это тоже был вариант. Но стоило ли рисковать? Маркус говорил, что Бирну все известно о Сизом Вороне, значит, он доверяет своему брату. Но она знала также и то, что Бирн не доверяет ей. Тогда поверит ли он ее рассказу и сочтет ли нужным передать его брату? Но ее размышления были прерваны самым бесцеремонным образом.

– Я же говорю, что это Филиппа. Где вы были? Я вас столько искал…

Повернувшись, она увидела в конце коридора разгоряченного Бротона в компании с парой денди. Посмотрев на Бирна, она заметила на его лице презрительную улыбку.

– О, да вы ведете двойную игру! – прошипел он, проскользнул в комнату и захлопнул дверь у нее перед носом.

Главное – не расклеиться, не сломаться, решила Филиппа и, приклеив на уста счастливую улыбку, обратилась к маркизу:

– Надо же, какое совпадение – я как раз шла за вами! – Слова стекали медом с ее языка.

Она заметила, что Бротон перемигнулся со своими друзьями, и те сразу исчезли за дверями своих комнат. Подойдя к ней, маркиз склонился над ее рукой.

Значит, мистер Бирн Уорт считает ее способной на двойную игру? Тогда почему бы и нет?

А маркиз – весьма достойный партнер. Она должна сравнять счет в их игре, чтобы не выглядеть жалкой в глазах общества.

За ужином Бротон выглядел удрученным. Он хандрил и посылал ей взгляды, полные надежды. Что ж, теперь его очередь страдать. Она уже достаточно намучилась в минувшую ночь.

Провожая ее перед ужином к ней в комнату, чтобы она могла переодеться, он поднял тему, которую обсуждал всякий, кому не лень.

– Я должен извиниться перед вами за прошлую ночь, – произнес он в своей обычной медоточивой манере.

– Вы? Извиниться? – с невинным видом произнесла Филиппа.

– Совершенно не знаю, что такое со мной приключилось. Должно быть, все дело в вине… Я едва взобрался по лестнице и чуть не заснул на ступеньках. Кое-как доковылял до своей комнаты.

– Неужели?

– Я знаю, что вы напрасно прождали меня, – продолжал он, оттягивая тугой воротник.

«У него нет и тени сомнения в собственной неотразимости», – подумала Филиппа.

– Я – что? – Филиппа с усмешкой склонила набок голову.

– Филиппа, не будь такой жестокой, – взмолился Бротон. – Сегодня ночью я не разочарую тебя.

– Вы – что?

– Уверяю тебя, я отлично выспался и отдохнул. – Он взглянул на нее с загадочной улыбкой. – Жди, когда я постучу в твою дверь.

– Но, Филипп… – произнесла она, глядя в его глаза, голубые, расчетливые и холодные, которые были теперь так близко…

– Что «но»? Тебя что-то не устраивает?

– Мне вовсе не хочется снова оказаться в положении ожидания. Опять пройти через то же самое. Это скучно, наконец, Филипп.

– Но ты сама дала понять, что ищешь наслаждения, что хочешь часами длить его, а здесь…

– Разве я сказала что-то определенное? Я не обещала вам никакого ночного свидания.

За разговором они незаметно приблизились к двери ее комнаты.

– Я понял, вы играете мной.

– Разве не вы предложили эту игру? Хорошо, я согласна удовольствоваться игрой, раз у вас нет серьезных чувств. Но этой ночью вы будете ждать, когда я приду и постучу в вашу дверь.

Самоуверенная, блистательная улыбка вернулась на его лицо. «И все-таки он очень хорош собой, – отметила про себя Филиппа. – Но слишком уверен в себе и потому не замечает, что я его уже дрессирую. Бедняга, сейчас он, конечно же, спросит «Во сколько?»

– В какое время вы постучите в мою дверь? – произнес маркиз.

– Я еще даже не знаю, приду ли я вообще! Я только сказала, что вы должны меня ждать, – рассмеялась она, проскальзывая в свою дверь. – Надейтесь, маркиз! – услышал он из-за двери.

За ужином она наслаждалась его заискивающими взглядами, которые он то и дело посылал в ее сторону. Но она не считала нужным отвечать ему. Ее не могло смягчить даже то, что он был очень сух с леди Джейн, оказавшейся слева от него.

Филиппа не думала о них, отдавая должное отличной еде, которая подавалась за столом у леди Гемпшир. Однако она не оставляла мысль, что необходимо переговорить с Маркусом. Она примерно представляла его реакцию и то, каким могло быть для них продолжение этого вечера. И даже успела подготовиться. В ее пышной юбке с потайными карманами могло уместиться немало нужных вещей. И сейчас она имела при себе: обломок свечи, несколько монет, перочинный ножик и даже миниатюрный наборчик для шитья миссис Тоттендейл. Кто может знать наперед, что ей сегодня понадобится? Все эти приготовления заняли у нее некоторое лишнее время, и, когда она спускалась к ужину, основная масса гостей уже разместилась в обеденном зале. Но Бротон поджидал ее на лестнице, чтобы сопровождать к столу. Он явно хотел доказать свое стремление исправиться. К удовольствию Норы, которой пришлось проглотить свои сомнения на их счет.

Филиппа поискала глазами Маркуса, но тот был недосягаем – он сидел в дальнем конце стола. И тут у нее перехватило дыхание: ее ближайшим соседом оказался лорд Стерлинг, за которым она шпионила в конюшнях. И посылать сияющие улыбки маркизу она не могла еще и по этой причине. Зато она с большей настойчивостью стала искать внимания Маркуса, который никак не хотел смотреть в ее сторону. Конечно, она не думала, что он намеренно игнорирует ее, хотя после ее резкого срыва в ту ночь он, наверное, имел на это право. А возможно, он плохо видит, оттого что опять не надел очки, подумала она.

К моменту, когда подали десерт, Филиппа превратилась в комок нервов. Она почему-то ожидала каких-то необычных слов от Стерлинга, но тот говорил только о еде. И еще он мимоходом спросил ее совета относительно перспектив его дочери в свете.

Когда гости встали из-за стола, Бротон, не глядя наледи Джейн, взял руку Филиппы, чтобы вести ее на паркет.

– Надеюсь, что мое поведение в этот вечер заслужит ваше одобрение, – произнес маркиз.

– Вы совершенный джентльмен. Но неужели вас пугает перспектива долгого ожидания? В таком случае пусть каждый из нас останется при своих интересах.

– О нет. Вы ни в коем случае не должны изменить своему решению. Я готов ждать…

Они находились уже в самом центре бального зала, а Маркус по-прежнему был слишком далеко от нее. Он стоял в паре с Норой. Черт побери! Эта малявка отлично развлекается, смеясь над его шутками, да еще касается как бы ненароком его плеча своей смугленькой ручкой. А он просто в ударе!

Небо смеется над ней, или он в самом деле выглядит таким красавцем в этот вечер? Послеполуденный сон явно пошел ему на пользу. А его прическа смотрится теперь, как у настоящего денди. Одежда его также была безупречной. Боже, да Нора не одна от него в восторге! Многие леди кидают взоры в его сторону. Он отлично вписался в высшие эшелоны лондонского общества. Вскоре у него будет свободный доступ повсюду. Он сможет обойтись и без ее помощи.

Последнюю мысль она отбросила с мгновенной досадой. Нет, она все-таки должна срочно переговорить с этим жутким упрямцем, не желающим смотреть в ее сторону.

– Боюсь, я должен оставить вас, – произнес маркиз, поднося ее руку к своим губам. – Еще раньше я обещал этот танец леди Джейн, а джентльмен должен держать свое слово.

– Прекрасно, – рассеянно произнесла Филиппа.

– И вы… не сердитесь? – спросил Бротон с усмешкой.

– Нет. Смелей вперед, маркиз! – ответила она, краем глаза наблюдая за Маркусом и Норой.

– Но, Филиппа, почему?

– Потому что я уверена в вашем скорейшем возвращении.

Сделав кислую мину, маркиз удалился. И сразу несколько джентльменов отделились от стены и устремились к ней. Но она отклонила их предложения на танец и стала пробираться сквозь толпу ближе к Маркусу и Норе, чтобы, когда окончится танец, без лишних церемоний увести его.

Что она успешно исполнила.

– Нора, у меня есть разговор к мистеру Уорту, ты не против? – произнесла она, приблизившись к ним при последних звуках менуэта.

Нора послушно кивнула и улыбнулась:

– О, нисколько! Буду очень рада. Но обрати внимание: я вижу маркиза снова с этой леди Джейн… Не лучше ли будет…

С натянутой улыбкой Филиппа отвела Нору в сторону.

– Филиппа, что ты делаешь? – продолжала Нора. – Ты не должна уступать маркиза леди Джейн. Зачем тебе этот мистер Уорт? Я знаю, он твой протеже, ты как бы выводишь его в свет, что-то в этом роде… Но если честно, то, поскольку мне пришлось сидеть с ним рядом за ужином, я должна отметить, что он какой-то угрюмый. Не сделал ни одного комплимента по поводу моего платья или прически. Не знаю, почему ты возишься с ним…

– Тебе и не следует это знать, – прервала ее тираду Филиппа.

Нора в удивлении отпрянула, сверкнув черными очами. Филиппа и сама была поражена собственными словами. Вращаясь постоянно в светском обществе, она никогда не чувствовала себя свободной и не позволяла словам вот так свободно слетать с ее языка. Но она должна была настоять на своем.

– Послушай меня, Нора, Томас Херстон выглядит безутешным весь этот вечер. Тебе не кажется, что ты единственная можешь осчастливить его? – Филиппа одарила ее своей обычной дружеской улыбкой.

Нора, наморщив носик, выстрелила взглядом в сторону Томаса Херстона, потом, украдкой, снова – в сторону маркиза.

– Прекрасно, – произнесла она. – Но только не говори потом, что я тебя не предупреждала.

Маркус надеялся на встречу с ней. В своем послеполуденном сне он снова видел ее во время их ночного свидания, с оголенным обольстительным плечом в свободном вырезе ее скромного ночного наряда. Его мучило желание прикоснуться к ней. Он горячо молил, чтобы сорочка совсем упала с ее плеч, чтобы он мог прижать к себе ее жаркую плоть, почувствовать своим телом ее грудь и оголенный живот, ощутить весь земной восторг их взаимных любовных ласк.

Стоит ли говорить, что ему вовсе не хотелось расставаться со своими грезами, и он поднялся позднее, чем рассчитывал. А просыпаясь, вспомнил, как резко оборвала она его притязания на искренность и взаимность.

Осадок минувшей ночи давил его как свинцовая глыба. А тут еще и Бирн рассказал ему, что застал Филиппу в коридоре рядом с Бротоном. И позже он видел, как торжественно сопровождал ее маркиз к столу после их совместного опоздания. Несомненно, перед ужином они проводили время вдвоем. Это приводило его в ярость. Мысль, что Филиппа могла предпочесть этого фата, была для него невыносимой.

Маркус тяжело вздохнул. Бирн был прав. Он забылся и утратил чувство реальности. Забыл, кто он и на что может рассчитывать. Он просто использует ее связи, а она взамен пытается пришпилить его к своему балу Беннинг, не слишком скромная цена за ее услуги, надо отметить! Он был просто не в себе, когда решил, что она принимает в нем искреннее участие. Он не должен забывать о том главном, ради чего находится здесь.

Бирн был за ужином, но удалился перед самым началом бала. Оба они решили, что ему незачем лишний раз показываться на публике. Однако чуть позже Бирн снова появился в дальнем конце зала с трубкой в зубах, объяснявшей его неучастие в танцах. И это место было выбрано им не случайно: он незаметно следил за дверью на лестницу, которая вела в библиотеку, а заодно и к сейфу лорда Гемпшира.

Что касается Маркуса, то он решил принять участие в танцах, дожидаясь, пока Филиппа, желавшая что-то сообщить, подойдет к нему. Вряд ли что-то важное. Иначе она бы передала это через брата. Но он никак не рассчитывал, что она так скоро окажется около него.

– Миссис Беннинг, – произнес он с поклоном.

– Мистер Маркус Уорт, – сделала она легкий ответный реверанс. – Вы стали совершенно недоступной персоной. Я потратила часы, чтобы пробиться к вам.

– В самом деле? Но я ведь постоянно на виду. Совсем недавно мы ужинали за одним столом, если вы помните.

– Я помню. Но мне нужно было не только видеть, но и говорить с вами. Я искала вас после полудня, но…

– Мне тоже нужно поговорить с вами. Но бальный зал – это не лучшее место для разговора, и тем не менее… Я должен извиниться перед вами за то, что был груб во время нашей последней встречи и задел ваши личные чувства…

– Маркус, все это совершенно не важно. Придите в себя, ради Бога! Я застала Стерлинга с кем-то неизвестным…

Он на мгновение замер от неожиданности. А потом потянул Филиппу к выходу из зала.

– Маркус, – взмолилась Филиппа, не поспевая за его широкими шагами, – не так быстро, на нас обращают внимание…

– Самый короткий путь всегда лежит по прямой, – ответил он. – У нас нет времени на обходные маневры.

Многие смотрели им вслед, молчаливо осуждая такое попрание правил этикета.

Но наконец они выбрались наружу. Маркус повел ее к боковому крылу со статуей лошади, чтобы спокойно объясниться в ее тени.

– Итак, – произнес Маркус, – вы видели Стерлинга.

– С каким-то незнакомцем, – уточнила она.

– Вы видели их в павильоне для скачек?

– Нет, они встретились во время скачек в главной конюшне. Незнакомец был одет как фермер, но я не думаю, что он им был. Лорд Стерлинг не стал бы разговаривать с каким-то фермером. И у него было отличное английское произношение, как у человека нашего круга. Но ты говорил, что Лорен способен имитировать хороший английский… Они были там одни, потому что все конюхи ушли на скачки. А я забрела туда с Битей, и там мы с ним познакомились с Летти – приветливой вороной лошадкой. А когда вошли эти двое, мне пришлось чуть не лечь на землю, и теперь мое прекрасное платье от мадам Ле Труа совершенно испорчено.

На этом Маркус прервал ее, поскольку разговор уходил в сторону. Одной рукой обняв ее за талию, другую он приложил к ее рту.

– Вы уверены, что это был лорд Стерлинг?

– Разумеется. Он был одет в свой обычный грязно-серый сюртук и бриджи из кожи. И еще он был, как всегда, в своей шляпе, которая позволяет ему казаться выше…

– Очень может быть, – прервал ее Маркус, испугавшись, что она опять начнет перечислять детали одежды. – Опишите мне незнакомца.

– Он был в соломенной шляпе и плаще, но, кажется, у него были светлые волосы. Он не крупный и не высокий. Его лицо мне не удалось разглядеть. О, Маркус, у него был вещевой мешок за спиной!

Она крепко вцепилась в его руку, зрачки ее расширились, как будто она заново переживала свой недавний страх.

– Глупый Битей тявкнул, они услышали и убрались из конюшни. А я вылезла следом за ними и укрылась за бочками с водой. И увидела, что у чужака уже нет мешка за спиной. Он уходил без мешка!

– Если мешок был оставлен в конюшне, это означает… В котором часу назначен фейерверк? – спросил неожиданно Маркус.

– Вероятно, в полночь, как обычно, – произнесла она несколько удивленным тоном.

– Филиппа. – Он обхватил ее плечи и привлек к себе. – Я должен немедленно мчаться в конюшни. Возвращайся в дом и скажи Бирну, куда я отправился. И пусть он не спускает глаз с лорда Стерлинга.

– Что?! Я ни за что не вернусь. Я иду с тобой.

– Филиппа, это может быть очень опасно, – с нежностью произнес он, лаская шелк ее платья.

– Я знаю, – ответила она. – И поверь, я хочу быть с тобой не потому, что ищу приключений. Но эти конюшни такие огромные, и без меня ты просто ничего там не найдешь.

– Какой-то шанс у меня все же есть, – произнес он, погладив ее по щеке, и тут же поспешил прочь.

Но Филиппа Беннинг была не из тех, кто сдается. Не успел он свернуть за угол дома, как почувствовал ее цепкие пальцы на своем запястье.

– Напрасные надежды, мистер Уорт, вам не избавиться от меня.

Маркус стоял перед выбором: отвести ее назад в бальный зал и препоручить заботам Тотти и маркиза или подняться с ней наверх и запереть ее в ее же комнате. Но ни на то, ни на другое времени уже не оставалось. И он махнул рукой.

Конюшни располагались на расстоянии мили от дома, и путь к ним пролегал по извилистой тропинке. Но можно было идти и напрямик, с тыльной стороны дома, минуя лабиринт и сады с фонтанами.

Маркус и Филиппа пробежали краем сада и понеслись напрямую через выгоны для лошадей. И вот наконец они оказались перед главными конюшнями Гемпширов. Филиппа права, они действительно гигантские, подумал Маркус, подавая ей руку.

– Здесь лорд Гемпшир держит самых отборных лошадей, – пояснила Филиппа, прочитав его мысли. – Их больше сотни.

Ворота в конюшню были не заперты, но, когда он потянул за створки, петли страшно заскрипели. Однако никто не поспешил узнать, что случилось. Темно, даже в помещении для конюхов – на этот раз, похоже, все отправились смотреть фейерверк, предположила Филиппа.

– Мы одни, и это отлично, – произнес Маркус. – Так… где же стоял Стерлинг со своим спутником?

Она показала ему, куда нужно двигаться, но что-то заставило его придержать ее за руку. Он приложил палец к губам, призывая ее к молчанию. Ночной воздух был тих, только пофыркивание лошадей нарушало покой здания.

Он уже хотел отпустить ее руку, когда послышался скрип сапог по свежему сену. Маркус быстро потащил Филиппу в дальний конец конюшни и прижал ее в углу к стене, прикрывая собой ее платье, переливающееся в темноте серебряными нитями.

Затем они услышали женское хихиканье и воркующий мужской тенор с плебейским акцентом:

– Джордж сказал, что все ребята уйдут смотреть фейерверк, и мы будем здесь одни.

Женщина хихикнула:

– Я не могла дождаться, когда ты придешь за мной. Выходные так быстро проходят…

Шаги приближались, воркование влюбленной парочки становилось все отчетливее. Маркус сурово поджал губы. Он должен найти эту адскую машину, несомненно, оставленную здесь после полудня. А эта парочка здесь совсем некстати. И он нашел один-единственный способ, чтобы заставить их уйти.

Голова Филиппы нежно покоилась на его плече, он прижимал к себе ее стройное длинное тело. Ее глаза искали его глаза в темноте… Он понял, что больше не в силах бороться с собой… Плотина была сорвана, и сумасшедшее течение понесло его вдаль…

– Извини, – прошептал он, приникнув губами к ее губам.