Глава 27
В это время года солнце встает рано, и когда Аннабел открыла глаза и посмотрела на часы на прикроватном столике, было всего полпятого. В спальне было еще совсем темно, так что она выскользнула из постели, накинула халат и подошла к окну, чтобы раздвинуть занавеси. Пусть ее бабушка накануне безмолвно разрешила Себастьяну остаться в ее комнате, но Аннабел сознавала, что он не может находиться здесь, когда проснется весь дом.
Ее комната была обращена к востоку, поэтому она на минуту застыла у окна, чтобы полюбоваться рассветом. Большая часть неба все еще сохраняла лиловые краски ночи, но вдоль горизонта солнце уже нарисовало оранжевым и розовым сверкающую полоску.
И желтым. Совсем внизу золотистый оттенок начал уверенно ползти вверх.
«Косые лучи восходящего солнца… «— подумалось ей. Она все еще никак не могла закончить чтение книжки Горли, но почему-то первая строчка запала ей в память. Она понравилась Аннабел. Она ее понимала, и, хотя не обладала особым зрительным воображением, что-то в этом описании нашло отклик в ее душе.
Она услышала, как за ее спиной зашевелился на постели Себастьян, и обернулась к нему. Он моргал, просыпаясь.
— Уже утро, — улыбнулась она.
— Почти, — зевнул он.
— Почти, — согласилась она и вновь повернулась к окну.
Она услышала, как он снова зевнул и стал вылезать из постели. Он подошел к ней сзади и обвил руками, опустив подбородок ей на макушку.
— Какой красивый рассвет, — пробормотал он.
— Он уже сильно изменился за те несколько минут, пока я на него смотрела.
Аннабел почувствовала, как он кивнул.
— Я почти никогда не наблюдала рассвет в это время года, — проговорила она, начиная зевать. — Он происходит слишком рано.
— Я полагал, что ты любишь рано вставать.
— Люблю. Но обычно не настолько. — Она повернулась в его объятиях и подняла к нему лицо: — А ты?.. Такое необходимо знать о будущем муже.
— Нет, — мягко произнес он. — Когда я вижу встающее солнце, это происходит обычно, потому что я слишком долго не спал.
Она чуть было не пошутила насчет многочисленных поздних вечеринок, но ее остановило выражение безысходности в его глазах.
— Потому что ты не можешь заснуть? — тихо спросила она.
Он кивнул.
— Ты спал прошлой ночью, — промолвила она, вспоминая его ровное медленное дыхание. — И спал очень крепко.
Он моргнул, и на лице его отразилось большое удивление. Можно даже сказать — радостное изумление.
— Действительно спал!
Она порывисто поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
— Возможно, это новый рассвет и для тебя.
Несколько мгновений он молча смотрел на нее, словно не зная, что сказать.
— Я люблю тебя, — наконец произнес он и ответил ей поцелуем на поцелуй. Поцелуем в губы, полным нежности и любви. — Давай выйдем наружу, — вдруг сказал он.
— Что?
Он выпустил ее из рук и направился к постели, к лежавшей на полу рядом с ней куче одежды.
— Давай, — настаивал он. — Одевайся.
Аннабел позволила себе несколько мгновений полюбоваться его голой спиной, но тут же одернула себя.
— Зачем ты хочешь выйти наружу? — поинтересовалась она, начиная, впрочем, соображать, что ей надеть.
— Меня не должны обнаружить здесь, — объяснил он, но я не хочу с тобой расставаться. Мы скажем всем, что встретились для ранней утренней прогулки.
— Но нам никто не поверит.
— Разумеется, нет, но доказать, что мы лжем, они тоже не смогут. — Он послал ей проказливую ухмылку. Его веселье было таким заразительным, что Аннабел чуть не бегом бросилась натягивать одежду. Прежде чем она успела одеться, он схватил ее за руку и потащил по дому. Оба еле сдерживали смех. Им встретились несколько служанок, снующих вверх и вниз по лестницам с кувшинами теплой воды для гостей, но Аннабел и Себастьян прошмыгнули мимо них и, спотыкаясь, добрались наконец до входной двери и чистого утреннего воздуха.
Аннабел вздохнула полной грудью. Чудесный воздух, чистый и бодрящий, был достаточно влажным, чтобы она ощутила его росистую свежесть и почувствовала себя обновленной.
— Спустимся к пруду? — спросил Себастьян. Он наклонился к ней и чмокнул в розовое ушко. — У меня об этом пруде сохранились восхитительные воспоминания.
Щеки Аннабел залило краской, хотя она, казалось, уже должна была перестать краснеть от смущения.
— Я научу тебя делать блинчики на воде, — подкупающе промолвил он.
— Ох, не думаю, что тебе это удастся. Я старалась этому научиться многие годы. Братья махнули на меня рукой.
Себ бросил на нее проницательный взгляд:
— Ты уверена, что они не пытались… немножко саботировать обучение?
Аннабел растерянно открыла рот.
— Если бы я был твоим братом, — продолжал он, — а нам обоим нужно поблагодарить Всевышнего, что это не так, я, пожалуй счел бы забавным давать тебе неверные инструкции.
— Они бы не стали!..
Себастьян пожал плечами:
— Поскольку я никогда с ними не встречался, то не могу с уверенностью это утверждать. Но я повстречал тебя и могу сказать, что наверняка поступил бы именно так.
Она стукнула его по плечу.
— Правда-правда, — не унимался он. — «Уинслоу, чаще всех выигрывающая в дартс», «Уинслоу, обгоняющая индюка чаще всех…».
— В этом я была всего лишь третьей.
— Ты раздражающе ловкая, — закончил он.
— Раздражающе?!
— Мужчина любит чувствовать себя хозяином положения, — пробормотал он.
— Раздражающе!
Он поцеловал ее в носик.
— Ты раздражающе обворожительна.
Они как раз в этот момент подошли к берегу, так что Аннабел высвободила у него свою руку и зашагала по узкой полоске песка.
— Я отыщу подходящий камешек, — объявила она, — и если ты не научишь меня к концу дня их запускать по воде блинчиками — берегись. — Она замолчала.
Он рассмеялся и пошел с ней рядом.
— Сначала ты должна найти хороший камешек.
— Это-то я знаю, — фыркнула она.
— Он должен быть плоским и не тяжелым.
— Это я тоже учитываю.
— Я начинаю понимать, почему твои братья не хотят тебя учить.
Она сердито посмотрела на него, но он только рассмеялся.
— Вот, — сказал он и поднял небольшой камешек. — Вот этот хорош. Держать его нужно так. — Он показал как, а затем вложил камешек ей в ладошку и согнул ее пальцы вокруг него. — Свое запястье ты должна держать так. Потом…
Она подняла на него глаза.
— Ну и что потом?
Он замолчал и внимательно уставился на пруд.
— Ничего, — промолвил он, качнув головой. — Просто солнце сверкает на воде.
Аннабел повернулась к пруду потом обратно к нему. Отражение солнца на воде было изумительно красиво, но она обнаружила, что предпочитает смотреть на него. Он смотрел на пруд так сосредоточенно, словно пытался запомнить каждый солнечный блик. Она знала, что он прославился в свете своим беспечным обаянием. Все называли его забавником, остроумцем, таким смешным… Но теперь, когда он стоял и молча глядел куда-то вдаль, она вдруг задумалась, а знает ли кто-нибудь его по-настоящему?
— Косые лучи восходящего солнца… — произнесла она.
Он круто обернулся к ней:
— Что ты сказала?
— Я, конечно, понимаю, что восход уже состоялся, но ненамного раньше этой минуты.
— Почему ты произнесла эти слова?
Она заморгала. Он вел себя странно.
— Не знаю. — Она снова перевела взгляд на воду. Солнечный свет еще оставался неярким, почти персикового оттенка, а пруд, угнездившийся среди деревьев и холмов, казался волшебным зеркалом. — Мне просто понравилась эта фраза… этот образ. Я подумала, что это хорошее описание… Знаешь, оно из «Мисс Сейнсбери».
— Я понял.
Она пожала плечами:
— Я все никак ее не дочитаю.
— Она тебе нравится?
Аннабел полностью повернулась к нему. Он вел себя так скованно, говорил так напряженно… Совсем на него не похоже.
— Наверное, — не слишком внятно промолвила она.
Он долгую минуту смотрел на нее. В глазах его светилось нетерпение.
— Не понял: либо тебе она нравится, либо нет.
— Ты не прав. Там есть некоторые вещи, которые мне очень симпатичны, а есть и не очень. И вообще, я думаю, что мне нужно дочитать ее до конца, прежде чем выносить суждение.
— Как далеко ты дошла?
— Почему тебя это так волнует?
— Вовсе нет, — запротестовал он. Но выглядел при этом, как ее брат Фредерик, когда она обвинила его в том, что он влюбился в Дженни Питт, жительницу их деревни. Фредерик тогда подбоченился и громко заявил: «Вовсе нет!» Однако было ясно, что на самом деле так оно и есть.
— Мне просто нравятся ее книги. Вот и все, — пробормотал он.
— Мне нравится йоркширский пудинг, но я не обижаюсь, если другим он не нравится.
На это он ничего не ответил, и она, пожав плечами, вернулась к изучению камешка в своей руке, пытаясь повторить прием, который он только что ей показал.
— А что тебе не понравилось? — поинтересовался он.
Она недоуменно посмотрела на него. Ей казалось, что они закончили разговор о книге.
— Может быть, сюжет?
— Нет, — ответила она и с любопытством окинула его взглядом. — Сюжет увлекательный. Он несколько невероятный, конечно, но это, пожалуй, делает его интересным.
— Тогда что?
— Ну-у, не знаю. — Она нахмурилась и вздохнула, пытаясь определиться с ответом на его вопрос. — Стиль порой становится таким тяжеловесным.
— Тяжеловесным? — уточнил он.
— Там столько прилагательных… Но, — жизнерадостно добавила она, — ей очень удаются описания. В конце концов, мне очень понравились эти косые лучи восхода. И вообще, трудно что-то описывать без прилагательных, — примиряюще сказала она.
— Я мог бы попытаться, но…
Он поспешно закрыл рот, внезапно оборвав себя на полуслове.
— Что-что? — требовательно проговорила она. — Повтори!
— Ничего.
Но фраза уже была произнесена.
— Ты сказал… — Она вдруг ахнула. — Это ты!
Он ничего не ответил, просто скрестил руки на груди и посмотрел на нее, выражая на лице что-то вроде: «Понятия не имею, о чем ты говоришь!»
А у нее голова пошла кругом. Как она раньше не догадалась?! Ведь было столько подсказок. После того как дядюшка подбил ему глаз, Себастьян сказал, что никогда не знаешь, когда понадобится описать нечто подобное. А эти подписанные автором книжки!.. А эти его слова в опере! Он заявил что-то насчет того, что герой не падает в обморок уже на первой странице. Не в первой сцене, а на первой странице!..
— Ты и есть Сара Горли! — воскликнула она. — Ты — это она! У вас даже одинаковые инициалы.
— Право же, Аннабел…
— Только не лги мне. Я собираюсь стать твоей женой. Ты не можешь мне лгать. Я знаю, что это ты. Я даже подумала, когда читала, что у этой книжки твоя интонация. — Она застенчиво улыбнулась ему. — По правде говоря, это мне понравилось больше всего.
— Правда? — У него загорелись глаза, а она подумала, понимает ли он, что сейчас во всем признался.
Она кивнула.
— Как, ради всего святого, тебе удалось столько времени хранить это в тайне? Как я понимаю, никто этого не знает? Леди Оливия наверняка не назвала бы эти книжки ужасными, если бы знала… — Аннабел поморщилась. — Что же мне теперь делать?
— Да ничего не надо делать, — объяснил он. — Пожалей свою кузину.
— У тебя очень доброе сердце, — сказала Аннабел и тут же ахнула. — А сэр Гарри?
— Он понятия не имеет, — успокоил ее Себ.
— Но он же переводит тебя! — Она помедлила. — Я имею в виду — твои книжки.
Себастьян только пожал плечами.
— О-о! Он тоже почувствовал бы себя ужасно, — покачала головой Аннабел, пытаясь представить себе это. Она не слишком хорошо знала сэра Гарри… но все же… Они же так тесно общались. — И Гарри с супругой ни разу тебя не заподозрили? — усомнилась она.
— Нет, не думаю.
— О Боже! — Она опустилась на большой плоский камень. — Чудны дела твои.
Он сел рядом с ней.
— Найдутся люди, — осторожно произнес он, — которые сочтут это занятие глупым и недостойным.
— Только не я, — мгновенно возразила она, качая головой. Надо же, Себастьян был Сарой Горли. Она выходила замуж за Сару Горли!
Тут она вздрогнула: наверное, ей не стоит даже думать в таких выражениях. Светское общение предполагает осторожность.
— По-моему, это замечательно, — объявила она, поворачивая к нему лицо.
— Ты так считаешь? — Он внимательно вглядывался в нее. И в этот момент она поняла, каким важным было для него ее мнение. Он был так уверен в себе всегда, так естественно держался, был так непринужденно общителен… Это явилось одним из первых его качеств, которые она заметила. Прежде даже чем узнала его имя.
— Это просто прекрасно, — кивнула она, размышляя о том, очень ли она плохая, раз ей нравится его уязвимость, легко читаемая сейчас в его глазах. Однако она не могла ни чего поделать: ей нравилось сознавать, что она так много для него значит. — Это будет нашим секретом. — А затем она рассмеялась.
— В чем дело?
— Когда я впервые встретила тебя — до того как узнала твое имя, — помню, что подумала, будто ты улыбаешься так, словно у тебя есть какая-то заветная тайна. И мне захотелось стать ее частью.
— Так будет всегда, — торжественно заявил он.
— Возможно, я даже смогу помочь с названием, — предложила она с лукавой улыбкой, — «Мисс Уинслоу и загадочный автор».
Он помедлил минуту, соображая, а затем глаза его заискрились смехом.
— Я не могу снова использовать в названии слово «загадочный». У меня уже был «загадочный полковник».
Она фыркнула с притворной досадой:
— Какое это трудное занятие — писательство!
— Может, «Мисс Уинслоу и великолепный любовник»? — предложил он.
— Слишком эротично, — хлопнула она его поруке. — Ты растеряешь всех нежных читательниц, и где тогда мы окажемся? Как будем кормить всех своих сероглазых детишек?
Глаза его вспыхнули от полноты чувств, но он продолжал игру:
— А что, если «Мисс Уинслоу и ненадежный наследник»?
— О, право, не знаю! Вполне возможно, что ты так и не унаследуешь титул (хотя я, слава Богу, не буду иметь к этому никакого отношения), но все же «ненадежный» звучит как-то очень…
— Ненадежно?
— Вот именно, — согласилась она, хотя его сарказм был очевидно откровенным. — И вообще, как насчет миссис Грей?
— Миссис Грей? — вопросительно повторил он.
— Мне нравится, как это звучит.
Он кивнул.
— «Миссис Грей и ее покорный муж»?
— Скорее — «Миссис Грей и любимый муж». Нет-нет, лучше «Миссис Грей и ее возлюбленный муж», — проговорила она, делая ударение на слове «ее».
— Это будет история с продолжением? — осведомился он.
— Скорее всего. — Она потянулась поцеловать его и осталась потом в той же позиции, так что их лица соприкасались. — Если только ты согласен, чтобы каждый день имел счастливое окончание.
— Кажется, это потребует большой работы… — пробормотал он.
Она откинулась немного и смерила его строгим взглядом.
— Но оно того стоит.
— Это не похоже на вопрос, — весело хмыкнул он.
— Без экивоков, мистер Грей. Прямо и недвусмысленно.
— Вот это я и люблю в тебе, будущая моя миссис Грей.
— А не кажется тебе, что «моя будущая миссис Грей» звучит лучше?
— Ты уже меня редактируешь?
— Предлагаю.
— Вообще-то, — сказал он, надменно глядя на нее сверху вниз, — я прав: «будущая» должно стоять после «моя», а то получится, что ты будешь неизвестно чьей миссис.
Она обдумала его слова.
Он смотрел на нее с превосходством.
— Ладно, — сдалась Аннабел. — Но во всем остальном права я.
— Во всем?
Она обольстительно улыбнулась:
— Я же выбрала тебя.
— «Мистер Грей и его возлюбленная жена». — Он поцеловал ее один раз, потом еще разок. — Пожалуй, мне это нравится.
— Я это обожаю.
И это была истинная правда.
