Глава 3
Гарриет пытается очертить границы будущих удовольствий

Обшарив чуть ли не весь дом, Гарриет, наконец, отыскала герцогиню Бомон и герцогиню Косуэй – иначе говоря, Джемму и Исидору – в небольшой гостиной.

В полумраке каждого алькова можно было заметить две головы, мужскую и женскую, а на каждом диване ворковали парочки – словно влюбленные голубки весной.

Они с Бенджамином никогда… нет, конечно же, нет! Какое безумие! В конце концов, они ведь были женаты, разве нет? А супруги никогда не целуются на балу – даже если это бал-маскарад!

И разве Бенджамин когда-нибудь целовал ее так? Пресноватые поцелуи мужа всегда имели привкус привычки. Он небрежно целовал жену – и тут же забывал о ней. Именно так она целовала своего спаниеля.

– Ты меня просто спасла! – услышала она голос Исидоры, доносившийся из-за двери крошечной гостиной, где сидели они с Джеммой. – Просто не знаю, что бы я делала без тебя! Леди Бисби с удовольствием съела бы меня живьем!

– Ах, это ты, дорогая? Иди, посиди с нами. Я совсем без сил! – пробормотала Джемма, увидев Гарриет. Они с Исидорой уютно устроились в креслах перед камином.

Гарриет уже направилась, было к ним – и вдруг остановилась как вкопанная. На козетке возле камина раскинулся единственный из ее знакомых, которого ей сейчас хотелось видеть меньше всего, – герцог Вилльерс. Он еще не успел оправиться от трепавшей его жестокой лихорадки, вызванной полученной на дуэли раной, лицо герцога до сих пор казалось бледным и осунувшимся. Герцог был разодет в итальянские шелка, край темно-лилового кружева был расшит узором в виде крошечных черных тюльпанов. От всего его облика веяло изысканностью – костюм выглядел экстравагантным, но оттого не менее эффектным.

– Простите, ваша светлость, – торопливо извинилась Гарриет. – Я не знала, что вы уже встали с постели.

– Я пригрозил, что спущусь вниз и станцую сарабанду, – с хорошо знакомой ей певучей интонацией ответил герцог. – В итоге этот дракон, мой камердинер, смилостивился, позволил мне спуститься вниз и хотя бы одним глазком глянуть на бал – коль скоро я не в состоянии принять участие в веселье.

Гарриет опустилась на стул и застыла в неловкой позе – словно аршин проглотила, – дав себе слово, что через пять минут уйдет. Сошлется на головную боль, на то, что возле камина слишком жарко, или скажет, что договорилась с кем-то встретиться в бальном зале… в общем, придумает что-нибудь – что угодно, лишь бы быть подальше от Вилльерса.

– Очень хорошо, что ты здесь, Гарриет, – томным голосом заявила Исидора. – Так вот, предупреждаю, что твердо решила устроить скандал.

– Бедная леди Бисби, – усмехнулась Гарриет. Исидора расхохоталась:

– Бисби тут ни при чем. Так… скучно стало, решила немного развлечься. Нет-нет, я имею в виду настоящий скандал. Такой, который мог бы заставить моего мужа, наконец, вернуться назад, в Англию.

Гарриет внезапно бросилось в глаза, какой у Исидоры упрямый подбородок.

– Терпеть не могу приводить в качестве примера избитую и всем давно надоевшую историю моей жизни, – вмешалась Джемма, – но мой супруг почему-то никогда не считал устраиваемые мною скандалы достаточным поводом, чтобы сменить Францию на Англию. А где сейчас твой муж, Исидора? Где-то на Дальнем Востоке, я полагаю?

– Честное слово, жаль беднягу Косуэя, – рассмеялся Вилльерс. – Джемма, у тебя тут есть шахматы?

Джемма покачала головой:

– Нет. К тому же, если помнишь, твой доктор строго-настрого велел тебе воздерживаться от шахмат. Тебе нужно постараться как можно скорее избавиться от лихорадки, а ты собираешься вновь напрягать свои бедные усталые мозги.

– Что такое жизнь без шахмат? Жалкое, унылое прозябание, не больше, – прорычал Вилльерс. – Лично я такой жизнью не дорожу.

– Бенджамин наверняка согласился бы с вами, – ляпнула Гарриет, даже не успев подумать, что говорит. И ужаснулась. Ее муж покончил с собой, после того как проиграл партию в шахматы.

И не кому-то, а как раз Вилльерсу.

В комнате воцарилась гробовая тишина, как будто все четверо разом перестали дышать.

Вилльерс, отвернувшись, уставился в камин и промолчал. Но Гарриет внезапно почувствовала острый укол вины – на нее вдруг нахлынули воспоминания двухлетней давности. Она вновь услышала его сбивчивые, неловкие объяснения, и ей стало стыдно. Вилльерс тогда был при смерти, горел в жару – и, тем не менее, собрав последние силы, добрался до особняка Джеммы, чтобы извиниться зато, что в ее доме выиграл ту проклятую партию, после которой Бенджамин и покончил с собой.

– Я… просто я хотела сказать, что если бы доктор в свое время запретил Бенджамину играть в шахматы… – пробормотала Гарриет.

– Причем целый месяц, – не утерпел Вилльерс.

– …бедный Бенджамин был бы в ярости.

– Я бы уж точно взбесилась, – вздохнула Джемма.

– Этот тиран, мой хирург – кажется, шотландец, – оказался настолько бессердечен, что даже не позволил мне доиграть партию, – простонал Вилльерс. – Не двигаться – максимум одно движение в день… вы хоть представляете, что это такое? Честное слово, мне иногда кажется, что мои мозги не выдержат и вскипят!

– Вам действительно запрещено прикасаться к шахматам целый месяц? – спросила Гарриет.

– Ну-ну, все не так ужасно, – пробормотала Джемма. – Ты ведь можешь читать. Хотя, конечно, книги совсем не то, что шахматы.

– Месяц… – буркнул Вилльерс.

При этом у него был такой несчастный голос, что Гарриет не могла сдержать улыбку.

– Ну, в жизни бывают и другие интересы…

– Женщины, вино и песни, – произнесла вдруг Исидора. – Вот что обычно интересует мужчин.

– Я не пою.

– Предполагается, что некоторые красивые женщины – русалки, и они сами поют, пока мужчины смакуют вино, – усмехнулась Гарриет. Она попыталась представить себе Вилльерса, окруженного соблазнительной толпой сирен, – неожиданно картина ей понравилась. Будь она сиреной, непременно попыталась бы пустить на дно его корабль, мстительно решила она.

– Если вы водите компанию с русалками, будьте так добры, шепните им мой адресок, – закрыв глаза, пробормотал Вилльерс. – А сейчас я слишком слаб, чтобы увиваться вокруг женщин, – не важно, с хвостом они или без.

Он и в самом деле выглядел очень изможденным и бледным. Учитывая неприязнь, которую питала к нему Гарриет, странно, что ее вдруг это волнует. С чего бы ей его жалеть?

– Придумала! – встрепенулась Исидора. – Мой план! Ты можешь в нем участвовать!

– Нет, – пробормотал Вилльерс. – Никогда не участвую ни в чьих планах.

– Жаль, – разочарованно протянула Исидора. – Готова поспорить на что угодно, что слухи о том, что его герцогиня отчаянно флиртует с печально известным герцогом Вилльерсом, заинтересовали бы даже моего неуловимого супруга. Кстати, его стряпчий недавно говорил мне, что он где-то в Эфиопии. Может, решил отыскать истоки древнего Нила? Ах, все мы тут так гордились бы им, верно?

– Но если герцог вернется, чтобы защитить твою репутацию, бедному Вилльерсу придется снова драться на дуэли, – возразила Джемма. – А твой муж – страшный человек. Так и представляю себе, как он, с утра пораньше перестреляв племя каннибалов, потом как ни в чем не бывало, наслаждается утренним чаем!

– Вряд ли я сейчас смогу составить конкуренцию людоедам, – жалобно простонал Вилльерс. Это прозвучало так комично, что все захохотали.

– Ну, тогда мне срочно нужно отыскать кого-то с такой же репутацией, как у тебя! – объявила Исидора.

– Послушай, ты серьезно? – не выдержала Гарриет. – Неужели ты надеешься, что скандал вокруг твоего имени заставит твоего мужа вернуться?

Исидора повернулась к ней. Брови ее были саркастически приподняты, на красивых губах играла усмешка.

– А ты можешь привести хоть одну причину, почему я не могу попытаться? К твоему сведению, я имею удовольствие быть замужем за человеком, которого в глаза никогда не видела – во всяком случае, насколько мне помнится.

– А почему Косуэй решительно не желает жить в Англии? – спросил Вилльерс, открыв, наконец, глаза. – Неужели ты внушаешь ему священный ужас? – Приподнявшись на локте, он с интересом разглядывал Исидору.

– Почему бы тебе тогда не отправиться к нему? – в тот же самый миг вырвалось у Гарриет.

– Но ведь он же исследователь! – презрительным тоном бросила Исидора. – Вы можете представить меня верхом на верблюде, шляющейся по пустыне в поисках истоков древнего Нила?

Гарриет с трудом сдержала улыбку. Сама она принадлежала к той категории отважных женщин, которые ни за что не упустили бы возможности проехаться на верблюде. Но это она. А Исидора, утонченностью и хрупкой красотой напоминавшая экзотическую орхидею, – и верблюд! Нет, такое даже вообразить невозможно.

– А его матушка не может как-то на него повлиять? – спросила Джемма.

– Говорит, что пыталась, но безуспешно, – вздохнула Исидора. – Уверяет, что он ни за что не вернется – мол, он всегда был самым упрямым из всех ее отпрысков.

– Я пару раз встречалась с леди Косуэй, – нахмурилась Джемма. – Готова пари держать, что ей достаточно только пальцем пошевелить, чтобы заставить самого короля Англии плясать под ее дудку. Так что если кто и способен заставить его вернуться, так только она.

– Абсолютно с тобой согласна. Я как раз и рассчитываю на то, что она, испугавшись скандала, сделает все, чтобы он вернулся в Англию.

– А когда он в последний раз был здесь? – спросила Гарриет.

– Восемнадцать лет назад. Восемнадцать! Разве одно это не дает мне основание развестись с ним?!

– Отсутствие фактических брачных отношений – вполне уважительная причина для развода, – кивнул Вилльерс.

– Конечно. Но я не такая дура. По мне, так лучше быть герцогиней просто на бумаге, чем вообще ею не быть, – фыркнула Исидора. – Мне случалось жить на континенте. Я приезжала к Джемме в Париж и довольно долго жила в моем любимом городе – Венеции. Но теперь я желаю жить, как положено взрослой женщине. А я не могу этого сделать – потому что моя нынешняя жизнь какая-то ненастоящая!

Гарриет растерянно моргнула. Такое впечатление, что Исидора выразила вслух то, о чем постоянно думала она сама!

– Если уж говорить начистоту, – продолжала раскрасневшаяся Исидора, – то мне просто надоело спать в одиночестве! Если окажется, что Косуэй – тиран, деспот или негодяй, с которым попросту невозможно жить под одной крышей… что ж, тогда я брошу его и снова вернусь в Италию.

Но тогда по крайней мере я смогу расстаться с этой осточертевшей мне девственностью! И смогу родить ребенка.

Гарриет была потрясена. Даже Вилльерс приоткрыл глаза.

– Что?! Я не ослышался? Кажется, ты сказала – девственностью?!

– Исидора, по-моему, ты все это нарочно, – проговорила Джемма, протянув подруге небольшой флакончик с ароматическими солями. – Признавайся, тебе просто захотелось поразить нас, да? Что до меня, то, поздравляю, тебе это удалось. Я просто в шоке. Так что можешь радоваться.

– Девственность – главное достояние женщины, – невозмутимо объявил Вилльерс. Непохоже, чтобы он был очень удивлен, подумала Гарриет.

– Чушь! – резко бросила Джемма. – И, раз уж разговор пошел начистоту, я тоже выскажусь. Лично я считаю, что безмозглая девственница – самое никчемное создание из всех, какое только можно себе представить.

– Ну да. А девственница, у которой есть мозги, – сокровище, достойное королей, разумеется, – ехидно хмыкнул герцог.

– Смею напомнить, что, помимо этого, я еще и красива, – без ложной скромности заявила Исидора.

– О тщеславие… имя тебе – женщина, – пробормотал Вилльерс. Губы его сами собой расползлись в улыбке. – Кажется, я догадался, что у тебя на уме. Хочешь припугнуть своего герцога, да? Вот, дескать, уеду, рожу кукушонка – и он унаследует твое герцогство, угадал?

– Скорее уж это до смерти перепугает его матушку, – вмешалась Джемма. – Потому что если бы Косуэй беспокоился о наследнике, то давным-давно вернулся бы домой.

– Ты и в самом деле так торопишься расстаться с девственностью? – не выдержала Гарриет. Как странно было видеть, что и другая женщина мучается от одиночества так же, как и она, сама… читать в ее лице тоску, от которой сжимается ее собственное сердце, – и завидовать решительности, которой так не хватает ей самой. Да уж, ревниво подумала Гарриет, Исидора явно не из тех, кто согласится смирно сидеть в уголке с гусыней под мышкой, пока остальные танцуют.

– Видите ли, я еще ничего не решила, – с ребячливой непосредственностью призналась Исидора. – Все будет зависеть от того, сколько времени потребуется моему супругу, чтобы вернуться домой. Просто мне нужен сильный мужчина… ну, вы понимаете.

– Чтобы стать отцом твоего ребенка? – подсказал Вилльерс. – Смею заметить, наш разговор принял на редкость забавный оборот. Никогда еще не видел, чтобы супружеская измена планировалась с таким поразительным хладнокровием.

– Честно говоря, чтобы он оказался таким, кого не напугает скандал, – бросила Исидора. – Вроде тебя, например, Вилльерс. Вот увидишь, если я начну отчаянно флиртовать с тобой, не пройдет и месяца, как слухи об этом достигнут берегов Африки. Гарриет, дорогая, ты наверняка знаешь, у кого из мужчин в Лондоне репутация еще более скандальная, чем у Вилльерса.

– По-моему, у Вилльерса отнюдь не скандальная репутация, – запротестовала Гарриет.

Вилльерс открыл глаза.

– Право же, вы меня удивляете, ваша светлость.

– Почему же, позвольте спросить? Вы никогда не выходите за рамки благопристойности.

– У меня есть незаконные дети, – с оскорбленным видом произнес герцог, будто она задела его за живое.

– У кого из знатных людей их нет? – пожала плечами Гарриет.

– О Боже, как низко я пал! – застонал Вилльерс. – Никакой скандальной репутации! Никогда не выхожу за рамки благопристойности! Какая трагедия! Моя гордость растоптана! Нет, я этого не переживу!

Гарриет пропустила его слова мимо ушей.

– В свете вообще не осталось по-настоящему интересных мужчин.

– Господи… все хуже и хуже! – буркнул Вилльерс.

– Ну, хорошо, и все-таки – у кого, по-твоему, в Лондоне самая скандальная репутация? – настаивала Исидора.

– У лорда Стрейнджа, разумеется, – буркнула Гарриет.

– У лорда Стрейнджа?! – пробормотала Исидора. Брови ее поползли вверх. – Но разве он не светский человек? Он ведь как-никак лорд!

– Только не Стрейндж, – вмешался Вилльерс, маленькими глотками потягивая воду. – Насколько я знаю, Стрейндж – богатейший человек в Англии; хотите – верьте, хотите – нет. Титул ему дал король, причем не так давно. Впрочем, неудивительно, ведь Стрейндж, без преувеличения, спас нашу экономику. Держу пари, он достаточно богат, чтобы купить себе герцогство, и даже не одно, но сам он как-то раз обмолвился, что согласился принять титул просто потому, что ему нравится, как это звучит – «лорд Стрейндж».

– Очень странный, но чрезвычайно умный человек – и репутация у него самая скандальная, – заметила Гарриет. – Имей в виду, лорд Стрейндж не из тех, кто из кожи лезет вон, чтобы доказать, какой он повеса и распутник, когда все, на что он способен, – это гоняться за хористками или…

– …актрисками, – вклинился в разговор Вилльерс. – Его дом заполняют не только те, кто играет в придворных театрах, но и бродячие, кто выступает прямо на улицах. А кроме них – ученые. Исследователи. Между прочим, сам Стрейндж утверждает, что ни один по-настоящему интересный человек не уедет из Лондона, не побывав в его поместье.

– А как ему удалось так разбогатеть? – заинтересовалась Исидора. – Чем он занимается – торговлей?

– О нет, его отец был вполне уважаемым баронетом, – ответил Вилльерс. – Как бы там ни было, Стрейндж – джентльмен по праву рождения и по воспитанию, но при этом на редкость странная личность. Он всегда делает то, что хочет, и законы света ему не указ. И при этом у него вечно полный дом гостей.

– Великолепно! – загорелась Исидора. – Немедленно еду туда!

– О, но… – Джемма запнулась.

– Но – что? – с вызовом бросила Исидора. – Я желаю устроить скандал – а Стрейндж, по-видимому, просто идеально подходит для этой цели. Потолкаюсь среди всей этой разношерстной толпы актеров и чудесно проведу время. И одновременно буду отчаянно флиртовать с хозяином дома – иными словами, стану раздувать искры, пока дымок от разгорающегося скандала не заставит моего супруга расчихаться и не погонит домой.

– Ты собираешься кокетничать с самим Стрейнджем? – удивилась Гарриет. – Да ты с ума сошла! Тогда твою репутацию уже ничто не спасет.

– Но, ради всего святого, почему?! – возмутилась Исидора. – Он что – такой отвратительный?

– О нет, он как будто очень даже привлекательный мужчина, – усмехнулась Гарриет.

– Тогда я непременно стану с ним кокетничать! Причем, естественно, на глазах у всех.

– Имей в виду, сам Стрейндж никогда не флиртует, – предупредила Гарриет. – Да, он затаскивает женщин в постель – но никогда не играет с ними!

– А вот со мной он будет флиртовать! – объявила Исидора. – Мне еще не доводилось видеть мужчину, которого пришлось бы учить, как волочиться за женщиной. Все, что от меня требуется, – это дать ему понять, что я не прочь прыгнуть к нему в постель, и – вуаля! – Она щелкнула пальцами.

Гарриет рассмеялась.

– Хотела бы я посмотреть, как ты станешь давать ему уроки флирта!

– Тогда поедем со мной, – с усмешкой предложила Исидора.

– Я?! Я бы никогда не решилась на это, Неужели ты всерьез думаешь отправиться в Фонтхилл? Нет, это невозможно! Во всяком случае, для таких женщин, как мы с тобой.

– Как мы? – Исидора сморщила нос. – А почему?

– Хорошая репутация – штука полезная, – вмешалась Джемма.

– А ты откуда знаешь? – напустилась на нее Исидора. – Помнишь, как много лет назад ты бросила своего мужа, а, Джемма? Помахала ему на прощание и упорхнула в Париж – и не вздумай уверять меня, что все эти годы ты только и делала, что заботилась о своей репутации.

– Это как посмотреть! – отрезала Джемма.

– Но ты же не станешь отрицать, что многие годы была притчей во языцех по обе стороны пролива, верно? – фыркнула Исидора. – И вот теперь ты пытаешься убедить меня, что есть место, куда ты не осмелишься приехать?! Но почему? Что такого там может с тобой случиться? Или ты боишься, что тебя внезапно охватит безумная страсть к какому-то актеришке и ты согрешишь с мужчиной ниже тебя по положению?

Гарриет окинула взглядом устроившуюся перед камином компанию. До этой минуты ей как-то не приходило в голову, что все они герцогини. Ну, кроме Вилльерса, разумеется. Тот, естественно, герцог.

– Все гораздо сложнее, чем ты думаешь, Исидора, – пожала плечами Джемма. – Если мужчина ухаживает за герцогиней, то его манит не она сама, а ее титул. О, конечно, он изображает африканскую страсть, но если мы верим, что это любовь, а не просто мужское тщеславие, то мы просто глупы! Так что в данном случае скандал окажется значительно более громким, чем ты предполагаешь, – хотя бы потому, что лорд Стрейндж ниже тебя по положению. Как бы там ни было, я тебе не компания. Хватит с меня скандалов. С этим покончено – навсегда.

– Это еще почему? – заинтересовалась Исидора.

– Потому что так сказал мой муж. Бомон – член палаты лордов, а это большая ответственность. И он не может позволить, чтобы имя его жены трепали в салонах все, кому не лень. А это неизбежно случится с любой женщиной, которой вздумается переступить порог Фонтхилла. Поверь мне, Исидора.

– Чудесно! – вспыхнула та. – Именно этого я и хочу – чтобы обо мне говорили все, кому не лень! Немедленно напишу, свекрови и сообщу о своих планах. А потом пошлю письмо поверенному Косуэя и прикажу, чтобы положенное мне содержание он теперь пересылал в Фонтхилл.

– По своему опыту могу сказать, что если уж женщина твердо решила расстаться с невинностью, ее ничто не остановит, – ухмыляясь, протянул Вилльерс. – Это все равно, что пытаться…

– Ни слова больше! – грозно сдвинув брови, предупредила Джемма.

– Между прочим, я как раз получил от Стрейнджа приглашение и собирался отправиться к нему сразу после бала-маскарада, – продолжал Вилльерс. – Могу взять тебя с собой, Исидора, если хочешь. То есть если не смогу найти себе компанию. Или если у тебя не найдется более подходящей кандидатуры на роль дуэньи.

– Последней дуэнье я указала на дверь еще два года назад, – хмыкнула Исидора. – Нет, я поеду одна.

Вилльерс с Джеммой переглянулись.

– Может быть, ты будешь так любезна, объяснить своей сумасшедшей приятельнице, что она не может появиться в Фонтхилле без сопровождения и – я вынужден напомнить – без приглашения.

– Но я герцогиня, пусть даже и не люблю пользоваться этим титулом! – вдруг заявила Исидора. – Покажите мне дом, обитатели которого решатся захлопнуть дверь перед носом герцогини Косуэй!

– Стрейнджу плевать на любые титулы, – покачал головой Вилльерс. – Держу пари, тебя встретят более радушно, если ты назовешься леди Дель Фино.

Джемма тяжело вздохнула.

– Я не могу поехать с тобой, Исидора. Извини. Это невозможно.

– Я поеду с ней, – вдруг вызвалась Гарриет.

Она услышала, как эти слова эхом отдались у нее в ушах, – так случается, когда брякнешь, что-то не подумав. Они просто сорвались с ее языка – вот и все!

Мгновение все молчали в оцепенении, а потом, как по команде, повернулись к ней.

– Ты?! – ошеломленно пролепетала Исидора.

– Ты не должна принимать слова Исидоры слишком серьезно! – набросилась на нее Джемма. – Вот увидишь – к утру, она уже обо всем забудет! Или передумает.

– Нет, не передумаю, – заупрямилась Исидора.

– А почему мне нельзя поехать с ней? – спросила Гарриет. – Если герцог Вилльерс составит нам компанию, они вряд ли укажут нам на дверь.

Вилльерс коротко хохотнул.

– Вы такая же авантюристка по натуре, как и я!

– Ты не можешь поехать, дорогая! Ведь у тебя не такая подмоченная репутация, как у меня, – увещевала подругу Джемма. – И ты не рвешься вывалять ее в грязи, как Исидора.

– Может, репутация у меня и не подмоченная, – возразила Гарриет, – потому что у меня, ее просто нет. Вряд ли меня кто-то знает – ведь я уже давно живу в деревне. Я герцогиня без герцога, как Исидора. Но если моя репутация погибнет, ничья карьера от этого не пострадает.

– Боже мой, о чем ты говоришь?! – ужаснулась Джемма. – Конечно, тебя все знают! Моя дорогая Гарриет, ты – это ты.

– Я всего лишь унылая, провинциальная вдова, всю свою жизнь, прожившая вдали от столицы, что до брака, что после, – коротко возразила Гарриет. – Мой муж покончил с собой, и те наши знакомые, кто не винит меня в его смерти, ужасно мне сочувствуют. Так что вряд ли кого-то заинтересует, поеду я к лорду Стрейнджу или нет.

– Никто не винит вас в смерти Бенджамина, – перебил Вилльерс. – Потому что если кто-то и виноват в этом, то только я. И, Бог свидетель, так оно и есть.

– Это была его жизнь, – криво улыбнулась Гарриет. – И его решение. Тут некого винить.

К ее удивлению, он вдруг протянул ей руку. И она молча пожала ее. Слова были излишни. Его пожатие оказалось неожиданно крепким и надежным – для человека со столь острым и язвительным языком, как у герцога Вилльерса.

– Как давно это случилось? – осторожно спросила Исидора. – Пожалуйста, прости, что я спрашиваю… дело в том, что я в Англии всего несколько месяцев.

– Почти два года назад, – вздохнула Гарриет. – Я уже давно не ношу траур, так что никто не найдет ничего неприличного, если я приеду на чей-то званый вечер.

– Великолепно! Просто замечательно! – загорелась Исидора. Покосившись на нее, Гарриет решила про себя, что она похожа на христианскую мученицу, хоть сейчас готовую взойти на костер.

Джемма покачала головой:

– Но, Гарриет…

– Да, наряд у нее малоподходящий, – закончил за Джемму Вилльерс.

Гарриет придирчиво оглядела себя. Она совсем забыла, что на ней наряд Матушки Гусыни.

– Мы обе останемся в костюмах. Скажу, что я актриса, – вмешалась Исидора.

Вилльерс покачал головой.

– В доме лорда Стрейнджа все одеваются, как им нравится, так что никакие объяснения не понадобятся. Сам Стрейндж – владелец театра «Друри-Лейн», его дом всегда кишит актерами. Да, идея поехать туда в маскарадных костюмах совсем неплоха. Мне нравится. – Он повернулся к Гарриет. – Особенно если явиться туда под вымышленным именем.

– Вы предлагаете мне одеться как Исидора? Ни за что! – Нет, она скорее умрет, чем согласится на этот жалкий кусочек ткани, который даже не прикрывает груди, в ужасе подумала Гарриет.

– Нет-нет, я имел в виду, что вам нужно сделать так, чтобы вас не узнали, – поправился Вилльерс. – Как я уже говорил, Стрейндж не любит титулы, так что вряд ли он придет в восторг, увидев на пороге своего дома герцогиню… вернее, сразу двух герцогинь.

– Тогда что вы предлагаете? Чтобы я надела мужской костюм? Переоделась мужчиной?

Конечно, это была шутка, случайно сорвавшаяся у нее с языка.

– Ты не осмелишься! – рассмеялась Исидора. Вскинув подбородок, Гарриет хладнокровно запустила руку за пазуху и вытащила из-за корсажа скатанные шерстяные чулки. Один… потом второй… и, наконец, третий и четвертый.

Сложив их кучкой на столе, она спокойно одернула ткань на груди.

– Думаю, – холодно проговорила она, – что я вполне смогу сойти за мужчину.

– В самом деле, – кивнул Вилльерс. – Уверен, что это сработает.