Глава 9
7 ноября 1701 года
Ужасный случай разбил все надежды на встречу с Уильямом. В город приехала Эдит, родная тетка Малфорда. Прибыла к порогу нашего дома в портшезе, который несли четыре дюжих лакея.
Устрашающая леди: длинный острый нос и невыносимое высокомерие. Я робко присела в реверансе, а она посмотрела так хмуро, будто перед всесильными очами оказалось существо, вовсе не достойное титула герцогини. Таким выдалось тягостное начало невыносимо нудного вечера. Гостья сочла необходимым опорочить весь мой свадебный гардероб, даже кружева на рубашке ее не устроили. Бедная мама окончательно расстроилась. Но, что самое ужасное, эта фурия теперь поселится у нас и будет неустанно блюсти мою добродетель – вплоть до самой свадьбы. О, я знала, что Малфорд заподозрил неладное!
Из дневника Аннабел Чатем-Рамзи, третьей герцогини Малфорд
Сгорая от тайного вожделения, Софи стояла в магазине тканей на Риджент-стрит и с нежностью гладила рулон фиолетового шелка. В свете масляных ламп мягкая ткань переливалась. И все же герцогиня с сомнением посмотрела на спутницу.
– Нет, Каролина, не дразни. Ведь год траура еще не закончился.
Каролина улыбнулась. Сама она выглядела восхитительным цветком: яркие голубые глаза выглядывали из-под кокетливой желтой шляпки, подобранной в тон муслиновому платью.
– Ты и так носишь черное дольше, чем одобрил бы Роберт. По-моему, он предпочитал яркие цвета. Не так ли?
Аргумент звучал веско. В отличие от других мужей Роберт с удовольствием ездил с женой к модистке. Он обладал изысканным вкусом и безошибочно отличал истинную красоту от подделки.
– Нет, не могу нарушать условности, – решительно заявила Софи и, подавив искушение, переключила внимание на черную тафту. – Роберт поддержал бы меня.
– Нонсенс! Наверняка сказал бы, что фиолетовый цвет вполне скромен. И непременно добавил бы, что этот оттенок выгодно подчеркивает твою светлую кожу.
– Он строго соблюдал приличия. Не уставал повторять, что герцог и герцогиня обязаны служить образцом совершенства.
Взяв подругу за руку, Каролина вернула ее к шелку.
– Не забывай, милая, что тебе предстоит исполнить роль хозяйки на званом ужине в честь дня рождения Эллиота. Глубокий траур омрачит праздник.
Не в силах отвести взгляд от восхитительной ткани, Софи боролась с искушением. Как чудесно, как женственно чувствовала бы она себя в таком платье, как наслаждалась бы восхищенным взглядом Гранта.
– Люди осудят. Скажут, что не проявляю должного почтения к памяти супруга.
– О, что я слышу! Не ты ли та смелая Софи Хантингтон, которой нет никакого дела до сплетен, пересудов и скандалов?
Умная, проницательная Каролина права. Дерзкая, безрассудная девочка все еще жила в душе у Софи. И в вечер страстного поцелуя перестала скрываться и таиться. Целых два дня после пугающего и счастливого события Софи чувствовала себя как запертая в клетке и рвущаяся на волю птица. После десяти лет безупречного поведения стоило ли отказывать себе в столь малой вольности? Стоило ли опасаться косых взглядов?
Она со смехом покачала головой.
– Да, Каролина, в парламенте следовало бы заседать тебе, а не лорду Джеймсу. Ты способна переубедить самого упрямого оппонента. Вынуждена прекратить дебаты и признать поражение.
Лицо подруги озарилось улыбкой и стало еще прелестнее.
– Отлично. Давай закажем несколько платьев – все они будут готовы к началу следующей недели, как раз к моему возвращению из Уимблдона, от вдовствующей королевы.
Каролина жестом подозвала модистку, которая терпеливо дожидалась окончательного решения. Подчиняясь настойчивым советам подруги, Софи купила также отрез темно-серого шелка, синего муслина и несколько ярдов белых брюссельских кружев, призванных оживить строгие темные платья. Все приобретенное богатство переехало в соседний дом, в мастерскую одной из лучших лондонских портних. Следующие несколько часов подруги провели там же, неторопливо попивая чай и рассматривая новейшие модные журналы.
Приятное времяпрепровождение радовало Софии почти так же, как несколько дней назад порадовала экскурсия в Тауэр в компании Люсьена и Гранта. Она уже успела забыть мирное удовольствие женских забот в обществе подруги. Время пролетело незаметно. Вернувшись на свою улицу и высадив Каролину у подъезда соседнего особняка, Софи наконец вошла в собственный дом и увидела, что большие напольные часы в холле показывают почти четыре. Она не видела сына с самого утра. Хотелось побыстрее привести себя в порядок и подняться в классную. Фелпс принял из рук госпожи накидку.
– Как поживает герцог? – осведомилась она. – Мисс Оливер водила его на прогулку в парк?
Высокий худой дворецкий выглядел еще суровее, чем обычно.
– Нет, ваша светлость. По-моему, не водила.
Софи, как раз снимавшая лайковые перчатки, удивленно застыла. Странно. Гувернантка неизменно радела за строгий режим дня.
– Но ведь сегодня замечательная погода. Мисс Оливер прекрасно знает, что я настаиваю на прогулках. Сидеть целый день в классной просто вредно!
– Его светлость не был в классной комнате с самого утра.
– Как не был?
– Вскоре после вашего отъезда к герцогу явился гость. Точнее, гость явился к вашей светлости. Это мистер Чандлер.
Грант. Сердце закружилось в бешеном танце. Неужели он сейчас наверху? Неужели весь день дожидался встречи? «Все еще впереди». Многозначительное предупреждение волновало острее, чем следовало. Глупая, несбыточная мечта – она никогда не позволит себе уступить искушению.
Обуздав своевольные мысли, Софи сочла необходимым напомнить дворецкому о статусе Гранта.
– Мистер Чандлер – опекун моего сына. Возможно, приехал, чтобы проверить, как занимается подопечный.
– Маловероятно. – Фелпс презрительно сжал и без того тонкие губы. – Гость отпустил мисс Оливер, а сам полдня играл с молодым герцогом в оловянных солдатиков.
Как чудесно, что Грант не забыл о данном мальчику обещании! Люсьен, должно быть, счастлив провести время в мужской компании. Не стоит волноваться по поводу его растущей привязанности к опекуну.
– Спасибо, вы свободны, – обратилась она к дворецкому. – Не стоит предупреждать мистера Чандлера о моем возвращении. Сейчас поднимусь и поздороваюсь.
Герцогиня направилась к лестнице, но услышала за спиной деликатное покашливание.
– Мистера Чандлера здесь нет. Около двух часов назад он уехал вместе с юным герцогом.
– Что значит «уехал»? – Софи возмущенно обернулась. – И куда же, интересно, они направились?
– В Гайд-парк. Я слышал, как мистер Чандлер что-то говорил его светлости о гонках экипажей.
Охваченная страхом, Софи выхватила из услужливых рук дворецкого черную накидку.
– Надо было сразу сказать. Немедленно распорядитесь вернуть мой экипаж!
– Слушаюсь, ваша светлость. Безотлагательно исполню. – Фелпс с готовностью поспешил на улицу.
Герцогиня тщетно старалась совладать с тревогой и мерила шагами огромный холл. Наверняка конюхи еще не успели выпрячь лошадей. Гайд-парк совсем близко. Она успеет остановить Гранта.
Софи распахнула дверь и выбежала на крыльцо. Солнце уже клонилось к закату. Господи, успеет ли она? Возможно, в этот самый момент Люсьен дрожит от страха. Или, не дай Бог, лежит на земле возле разбитого экипажа.
По улице нескончаемым потоком катили экипажи, однако черной кареты Малфордов среди них не было.
Предположив, что экипаж может подъехать с другой стороны, Софи оглянулась и глазам своим не поверила.
Щегольской желтый экипаж Гранта легко и уверенно катил по булыжной мостовой. Люсьен сидел на высоком сиденье, но не рядом с опекуном, а у него между ног. Мальчик держал поводья, а Грант – его руки.
Прислонившись к массивной белой колонне, Софи смотрела, как экипаж подъехал и остановился у кромки тротуара, как раз напротив крыльца. Нашла в себе силы сделать несколько шагов навстречу, внимательно рассматривая сына: здоров ли? Нет ли царапин и ссадин? К счастью, ребенок выглядел целым и невредимым: розовые щеки, сияющие карие глаза под копной рыжевато-каштановых волос.
– Мама! Мамочка! – восторженно закричал Люсьен. – Я сам правил всю дорогу из парка! Видела, как я смело ехал?
Софи с усилием улыбнулась:
– Конечно, видела. Ты прекрасно управлялся с лошадьми. – Она раскрыла объятия. После пережитого страха хотелось как можно крепче прижать мальчика к груди. – Слезай. Пора обедать.
Люсьен уныло вздохнул и умоляюще посмотрел на Гранта.
– Пожалуйста, сэр, можно мне хотя бы еще разок проехать по площади?
– Непременно, только в другой раз, – мягко ответил опекун, с улыбкой взглянув на Софи. – А сейчас делай то, что говорит мама.
Люсьен обиженно надулся, однако спустился на тротуар. Софи наклонилась и схватила сына в охапку – маленького, крепенького, со взъерошенными волосами. Однако возмущение вытеснила радость.
Вместо того чтобы сразу послушаться мать, негодник повернулся к Гранту и спросил разрешения у него. Не слишком ли быстро мистеру Чандлеру удалось стать героем и завоевать любовь Люсьена? Напрасно она разрешила мальчику с ним общаться.
Но запретить это Гранту она не имела права. В качестве опекуна Грант мог поступать так, как считал уместным и необходимым.
Подбежавший конюх схватил поводья. Грант спрыгнул на землю и встал за спиной Люсьена. Софи подняла глаза и увидела перед собой потрясающе красивого мужчину: взгляд скользнул по блестящим черным сапогам до колен, по обтягивающим стройные ноги лосинам, прекрасному синему сюртуку, белоснежному галстуку и остановился на мужественном лице. С высоты своего немалого роста красавец холодно смотрел на нее, словно ожидая упреков и готовясь подтвердить намерение общаться с мальчиком и увозить его из дома, куда и когда ему заблагорассудится.
Софи была вне себя от гнева. Никто не вправе оспаривать ее первенство.
Люсьен вырвался из объятий Софи.
– Пожалуйста, мамочка! Я ведь уже не маленький!
Грант по-товарищески взъерошил его и без того растрепанные волосы.
– Ни один парень не может повзрослеть настолько, чтобы не обнять мать.
Софи восприняла наставление как новую попытку покровительства. Однако ответить не смогла: помешало присутствие Люсьена. Решила придержать обиду до более подходящего случая.
Карета благородного семейства Рамзи наконец-то появилась у крыльца и остановилась за желтым экипажем. Софи пояснила озадаченному вознице, что передумала и не собирается выезжать.
Мистер Чандлер по-свойски положил ладонь на плечо Люсьена.
– Ну, беги скорее домой. На сегодня развлечений вполне достаточно.
Софи взяла сына за руку и вместе с ним поднялась по мраморным ступеням.
– Что вы делали в парке, дорогой? Фелпс сказал, что там проходили какие-то гонки. – Поверх головы Люсьена она метнула на Гранта яростный взгляд.
Мальчик смутился:
– Ну… видишь ли… я не должен рассказывать… то есть… – Он тоже посмотрел на опекуна.
– Все в порядке, – как ни в чем не бывало заметил Грант. – Я сам расскажу обо всем твоей маме.
С учтивым поклоном он открыл дверь, приглашая Софи войти первой. Люсьен хотел проскочить, но, подражая кумиру, остановился. В других обстоятельствах прекрасные манеры сына непременно вызвали бы умиление. Но сейчас герцогиня едва сдерживала гнев. Вдобавок ко всему Грант предупредил ребенка, чтобы тот не рассказывал ей о скачках.
Войдя в дом, Софи увидела Фелпса, который возвращался из конюшни. Дворецкий перевел хмурый взгляд с герцогини на юного герцога.
– Ваша светлость.
– Мисс Оливер вернулась в детскую? – поинтересовалась Софи.
– Гувернантка внизу, на кухне. Желаете, чтобы я передал?..
– Нет. – Она посмотрела на сына и более мягким тоном произнесла: – Сходи на кухню и узнай, готовы ли свежие булочки.
Глаза Люсьена загорелись. Он обнял мать и, привстав на цыпочки, чмокнул ее в щеку.
– Спасибо, мамочка.
Люсьен со всех ног помчался по коридору к ведущей в подвал лестнице.
У Софи сжалось сердце. Интересно, сын обнял ее по велению души или по совету Гранта?
Нет. Она не позволит себе сомневаться в проявлениях сыновней нежности. Равно как не позволит постороннему вмешиваться в семейные дела и ограничивать права матери. Надо уговорить Гранта отказаться от опекунства!
Герцогиня посмотрела на Гранта.
– Поговорим в библиотеке. Следуй за мной.
– С огромным удовольствием.
Ответ прозвучал вполне искренне. Софи направилась по длинному коридору с безупречно сияющим мраморным полом, мистер Чандлер шел сзади на почтительном расстоянии, чтобы в полной мере насладиться зрелищем. Узкое черное платье облегало гибкую фигуру, бедра заманчиво покачивались, намекая на стройность длинных ног. Он до сих пор не забыл, как эти нога обвивались вокруг его бедер.
Усилием воли Грант вернул мысли в настоящее. Софии расстроилась и обиделась. Когда они с Люсьеном подъезжали к дому, волнение и страх на ее бледном лице говорили сами за себя. Только сейчас он осознал, какой шок она испытала, вернувшись домой и не найдя сына.
Возможно, герцогиня действительно убила мужа, но сына любила самозабвенно.
Черт возьми! Неужели он не достоин доверия в отношениях с мальчиком?
Этим утром Грант вовсе не собирался навещать Люсьена, тем более проводить с ним целый день. В особняк Малфордов приехал, чтобы прямо и откровенно поговорить с прекрасной вдовой о тайной жизни ее супруга. Однако оказалось, что Софи отправилась за покупками. В ожидании ее пришлось заняться с герцогом оловянными солдатиками. И не просто заняться, а с начала до конца разыграть битву при Ватерлоо. Восторженный азарт мальчика оказался заразительным. Наполеон отправился в изгнание на далекий остров – роль окруженного водой участка суши успешно исполнил шкаф, – а Софи все не возвращалась. Сгорая от нетерпения, Грант решил вывезти ребенка на прогулку в открытом экипаже. А вот о реакции матери не подумал.
Герцогиня привела его в библиотеку и решительно закрыла дверь. Глаза горели решимостью. Тонкое изящное личико выражало высокомерие истинной аристократки: приподнятый подбородок, твердо сжатые губы, легкий прищур ярких зеленых глаз. Ее светлость готовилась к бою.
Грант Чандлер тоже. Но его претензии к Софи не имели ни малейшего отношения к ребенку. Он вовсе не собирался отказываться от прежних намерений – очаровать, увлечь и соблазнить. Что ж, пусть красавица выплеснет накопившийся гнев. Если потребуется, он готов немного унизиться – женщинам так нравится, когда перед ними раболепствуют!
Софи подошла к полукругу стульев у камина, остановилась и повернулась к Гранту. Она не садилась. Грант тоже остался стоять, положив руку на мраморную каминную полку и приклеив к лицу покаянное выражение.
– Софи, прости за то, что заставил волноваться. Я не хотел тебя огорчать.
Она стояла прямо и неподвижно, строго опустив руки вдоль тела. Казалось, все силы ушли на поддержание внешнего спокойствия и самоконтроля.
– Очаровательное объяснение. И все же на сей раз успокоить меня будет нелегко. А тебе пора усвоить некоторые правила. Первое: впредь не нарушать распорядок дня моего сына.
– Но ведь он всего лишь маленький ребенок, – не удержался от возражения Грант. – От нескольких пропущенных уроков ничего страшного не произойдет.
– На этой неделе герцог уже один день прогулял. Я не позволю его баловать! И совершенно незачем было предоставлять мисс Оливер свободный день!
– Этого я не делал. Всего лишь сказал, что до твоего возвращения она вольна распоряжаться собственным временем, а я с удовольствием позанимаюсь с Люсьеном.
– Позанимаешься? Значит, теперь это так называется? Увезти мальчика из дома без моего разрешения, даже без предупреждения! Позволить участвовать в гонке экипажей! А в довершение ко всему научить его обману!
Грант счел разумным промолчать, не напоминая о том немаловажном обстоятельстве, что в качестве опекуна он волен распоряжаться временем ребенка по собственному усмотрению.
– Мы всего лишь наблюдали за гонками, – пояснил он, – но не участвовали в них. А что касается обмана, то я просто посоветовал ничего не объяснять и предоставить переговоры мне.
– Значит, теперь мой сын должен придерживаться правил порочной морали. Я не допущу ничего подобного! Всегда учила Люсьена, что скрывать правду – все равно что лгать.
Софи устремила взгляд в пылающий камин, словно задумавшись о собственном лицемерии. На щеках выступил слабый румянец – еще одно доказательство чувства вины: она понимала, что требует от сына честности, на которую не способна сама.
Теперь уже рассердился Грант. Десять лет Софи помогала Роберту скрывать порок. Не исключено, что скрыла и собственное участие в его убийстве. А совсем недавно наняла преступника, который ворвался в его дом, ранил камердинера и украл коня.
В порыве гнева Грант подошел к Софи и, приподняв ее подбородок, заглянул в зеленые глаза. Пахнуло легким, таинственным, привлекательно женственным ароматом. Гранту захотелось ее поцеловать, направить поток возмущения в русло страсти.
– Неужели ты настолько добродетельна, Софи? Не перестаю спрашивать себя, какие тайны ты скрываешь.
В восхитительных глазах отразилась душевная буря – но лишь на мгновение. Софи отвернулась, отступила, и перед Грантом снова появилась надменная герцогиня.
– Твоя тактика мне известна, и я не позволю увести себя в сторону от того, что должна сказать. Не важно, участвовал ты в гонке или просто смотрел, как рискуют жизнью другие. Главное, что ты подверг моего сына смертельной опасности. Если бы случилось непредвиденное – к примеру, кто-то не смог удержать лошадей…
В голосе Софи звучал неподдельный ужас. Пытаясь успокоить ее, Грант положил руки на гордо расправленные плечи.
– Но я привез Люсьена домой целым и невредимым. Ему не угрожала опасность.
Резко поведя плечами, Софи сбросила ладони Гранта.
– А что скажешь о тех людях, которые посещают подобные развлечения? Среди завсегдатаев гонок – лорд Килминстер и Джереми Апдайк. Не обходится и без дам полусвета. Неужели ты считаешь подобное общество подходящим для впечатлительного ребенка?
Строгость осуждения озадачила Гранта. Он пришел в замешательство.
– А вот в этом ты права, – признался Грант. – Люсьену не место во фривольной толпе.
– Ошибка не должна повториться, – заключила Софи. – Впредь тебе придется смириться с определенными правилами.
– Правилами?
– Да. Если любезно согласишься их выслушать. – Она начала методично загибать пальцы: – Во-первых, не увозить Люсьена из дома без моего разрешения. Во-вторых, посещать исключительно те места, которые я сочту достойными внимания ребенка.
– Может быть, лучше сразу чем-нибудь в меня швырнешь? – перебил ее Грант.
– Не поняла.
Раздосадованный Грант взял с каминной полки хрупкую фарфоровую вазочку и вложил в тонкие холеные пальцы Софи.
– Поскольку ты не собираешься принимать мои извинения, может быть, станет легче, если дашь волю темпераменту?
Софи сжала вазочку в руке, словно раздумывая, не разбить ли ее о красивую голову этого наглеца, потом, к глубокому сожалению Гранта, поставила на место. На мгновение прикрыла глаза и глубоко вздохнула. А когда посмотрела снова, чопорная герцогиня уступила место глубоко взволнованной красивой молодой женщине.
– Готова принять твои извинения. Но прошу, постарайся понять, что именно меня расстроило. Дело не в темпераменте. Я просто испугана – боюсь за Люсьена.
Глубокая искренность, прозвучавшая в ее голосе, потрясла Гранта. Догадывается ли Софи о том, что он подозревает ее в убийстве? Волнуется ли о том, что произойдет с сыном, если ей придется отправиться в тюрьму?
– Объясни, что ты имеешь в виду.
– Боюсь, потому что вижу, как Люсьен восхищен тобой, как быстро к тебе привязался. – Софи подошла ближе и доверчиво положила ладони на лацканы его сюртука. – Да, Грант, сейчас ты единственный мужчина в жизни мальчика, и он смотрит на тебя как на безусловный пример для подражания.
Неожиданные слова застали врасплох.
– Но, Софи, я же полностью признал ошибку и собственную неправоту. Высказался определенно, ясно…
– Дело не только в том, что произошло сегодня. Как известно, семейные узы тебя тяготят. И если ты намерен бросить Люсьена, то лучше сделай это прямо сейчас, пока он тебя не полюбил. Ребенок потерял отца. Еще одна утрата станет для него страшным ударом.
Грант взял Софи за руку и церемонно поцеловал.
– Никогда не брошу твоего сына, – заверил он. – Обещаю.
Софи недоверчиво покачала головой:
– Обещания ничего не значат. Важны лишь поступки. Люсьену необходимо сознавать, что на тебя либо можно положиться, либо нет. Лучше подпиши отказ от опекунства.
В ответ можно было выдвинуть множество благовидных аргументов и заверений, однако Софи не нуждалась в банальностях. Она любила сына отчаянно, как любит своего детеныша львица. Поэтому и бросила Гранту вызов, который не поддавался глянцевым дипломатическим уловкам. Может ли он выдержать безыскусную детскую привязанность? Должен выдержать, хотя задача это нелегкая. Тем более что изначально он рассматривал опекунство над сыном умершего друга как прямой путь к сердцу матери, как самый доступный способ провести время с Софи, соблазнить и вырвать признание в преступном деянии. Но что произойдет с Люсьеном, если мать окажется в тюрьме по обвинению в убийстве?
Вот оно – уязвимое звено гениального плана мщения. Мальчик жестоко пострадает. Тот самый мальчик, который принял его с невинной детской доверчивостью. Тот, чье лицо загоралось радостью, едва опекун входил в комнату. Тот, чей отец был убит.
Грант попытался отбросить угрызения совести. Он поклялся призвать убийцу к ответу и не нарушит данную клятву.
Сосредоточившись на спасительной мысли, Грант взял Софи за руку и подвел к шезлонгу.
– Решение об отказе нельзя принимать опрометчиво, – заметил он. – Прежде необходимо обдумать и взвесить все «за» и «против». Присядь, давай поговорим.
Софи настороженно взглянула, однако повиновалась и опустилась на атласное покрывало.
– Думаю, отказ не составит труда, – возразила она. – Вряд ли человека твоего склада может заинтересовать процесс воспитания.
– И все же Роберт счел необходимым поручить ребенка именно мне. Последнюю волю друга нелегко отвергнуть. А он был моим добрым другом и…
Дверь библиотеки резко распахнулась, и намерение вырвать признание в тайном грехе супруга потерпело крах. Грант недовольно обернулся и увидел незнакомого, но вполне уверенного в себе человека.
Внешне он выглядел как простой работяга: бесформенный коричневый сюртук, широкие штаны. Некогда белая рубашка превратилась в серую тряпку с грязными разводами; Неопрятные каштановые волосы заметно поредели на лбу и на макушке, однако спускались почти до плеч неровными прядями. Темная сухая кожа обветрилась и шелушилась, напоминая шкурку ящерицы.
В ворвавшемся без предупреждения сомнительном субъекте Грант узнал Эллиота Рамзи, кузена Роберта, и не смог сдержать тихого стона. Весь день он ждал возможности поговорить с Софи наедине, по душам, и вдруг явился Эллиот!
– Эллиот! Что ты здесь делаешь? – воскликнула герцогиня в смятении.
