Глава 16

Кофейник сердито шипел и отплевывался. А по всей кухне медленно распространялся ароматный запах свежего колумбийского кофе. Маргарет О'Халерен деловито гремела кастрюлями и сковородками. Все новые и новые продукты то и дело появлялись на кухонном столе, чтобы, пройдя через ее решительные и расторопные руки, превратиться в аппетитный свежеприготовленный завтрак.» Завтрак для очаровательного гиганта «, — думала она, напевая веселую песенку и притопывая в такт тонко попискивающими тапками.

Пока мелко нарезанное сало возмущенно шкворчало на сковородке, Маргарет запихнула в печь упиравшийся противень е мягкими пирожками и, положив в тостер пару тонких кусочков хлеба, достала из холодильника масло.

— Доброе утро, Маргарет! — приветствовала ее появившаяся на кухне Пенни, закалывая на затылке растрепавшиеся волосы. — Ты, я вижу, веселая сегодня.

— И есть с чего. Всегда приятно угодить хорошему человеку, — отозвалась миссис О'Халерен, не прерывая своих стремительных перемещений от кипящего озера сковороды к изобильному острову стола и обратно. Словно заводной пластмассовый заяц, четко и методично двигала она своими проворными руками, ловко сервируя блюдо на столе. — Если хочешь его видеть, то он вон там, на площадке во дворе. — Она подняла голову и лукаво посмотрела на Пенелопу. — Что это ты так сияешь? На твоем лице можно жарить яичницу.

Пенни с веселой улыбкой смотрела сквозь широкие стеклянные двери, выходящие во двор, стараясь разглядеть небольшую, отделанную кафелем площадку перед бассейном, где за столом под разноцветным зонтиком сидел Рэмзи. Перед ним аккуратной стопкой лежали какие-то книги. Не спеша потягивая минеральную воду из стакана, греясь в лучах яркого утреннего солнца, он неторопливо перелистывал страницы и с неподдельным изумлением, написанным у него на лице, читал что-то привлекшее его внимание.

— Он проснулся раньше меня и Хэнка, — с одобрением заметила Маргарет, снимая яичницу с плиты и не упуская из виду противень с пирожками. — А я поднялась еще до рассвета.

« Спал ли он вообще?» — подумала Пенелопа, подходя к кухонной стойке и наливая себе чашечку кофе. Взяв кофе с собой, она вновь подошла к стеклянным дверям.

— Не пора ли завтракать? — спросила миссис О'Халерен, покосившись на нее.

Пенни согласно кивнула и, поставив чашечку на столик, вышла во двор. Жаркий, душный воздух влажными парами окутывал ее тело. Она оправила на себе светлый желтоватый сарафанчик и, прикрыв дверь, медленно двинулась к бассейну, осторожно обходя попадавшиеся на пути невысокие, росшие в горшках цветы и маленькие плетеные стульчики, стоявшие между ними. Пока она шла по дорожке, фигуру читающего Рэмзи скрывали от нее широкие листья стоящего в кадке инжира. Поэтому он не заметил ее приближения, и Пенни получила возможность некоторое время молча созерцать его.

На этот раз его волосы не были перевязаны сзади ленточкой, и Пенни подумала, что это ему идет гораздо больше.

Она любовалась его крепким мускулистым телом, небрежными жестами его сильных рук, джинсами, обтягивающими мощные стройные ноги, и даже капельками пота, словно утренняя роса, медленно стекавшими по широкой тугой груди. Впервые в своей жизни она встретила по-настоящему мужественного человека. И теперь не могла оторвать от него взгляда.

Чем он привлекал ее? Пенелопа вспомнила все подробности миновавшей ночи: его искренний испуг, когда он подумал, что мог убить ее, его горячие страстные поцелуи, нежные завораживающие слова, ласку любовных прикосновений. Ее сердце задрожало от этих воспоминаний. Слишком сильны были впечатления прошедших суток. Слишком давно она не занималась любовью.

« Вероятно, ты никогда еще не испытывала такой бескорыстной любви «, — вмешался в ее размышления внутренний голос.

И она вынуждена была согласиться:» Да. Никогда «. Сегодня утром, когда она проснулась в своей постели и осознала, что лежит на кровати в черном бархатном халате, Пенни попыталась воскресить в себе то отчуждение, что все эти дни отделяло ее от Рэмзи, — отчуждение от людей, от мира, от событий, в этом мире происходящих. В прошлом ей так легко удавалось достичь этого. И теперь все, что случилось накануне, тем более требовало от нее порвать с ним всякие отношения. Но она чувствовала, что уже не в состоянии вернуться к прошедшему, что что-то неуловимо изменилось в ней и уже поздно идти на попятную.

Она старалась, она пробовала. Бог свидетель, она сделала все, что было в ее силах. Но видимо, силы изменили ей. Пенни настойчиво напомнила себе те причины, по которым она должна была разорвать отношения с Рэмзи. Но стоило ему лишь улыбнуться своей неповторимой озорной добродушной улыбкой, и она тут же забывала обо всем на свете и вновь радостно тянулась к нему. А его детская беспомощность, с какой он смотрел на незнакомые ему предметы, будила в ней чувство жалости и желание помочь сориентироваться в этом шумном и опасном мире. Когда же он спас забравшуюся на дерево девочку, все те чувства в душе Пенелопы, которые противились душевной близости с ним, уступили место искреннему доверию и восхищению. И теперь в ее сердце не осталось и следа от былых опасений и подозрительности.

Стоя в тени широких листьев инжира, Пенни вдруг подумала, что не очень хорошо ведет себя, подглядывая за О'Кифом исподтишка. Хотя любопытство было сильнее чувства деликатности, и, подумав об этом, Пенни все же осталась на месте.

Рэмзи закрыл книгу и, отложив ее в сторону, устало склонил голову на грудь. Затем поднял со стола какой-то листок и стал внимательно рассматривать, держа прямо перед собой. Выражение его лица смутило Пенелопу.

— Рэмзи, — произнесла она, подойдя поближе. — С тобой все в порядке?

— Спасибо, я здоров, — ответил он, даже не посмотрев в ее сторону.

Какое-то смутное чувство тревоги закралось в душу Пенни. Слишком странно прозвучал его голос. К тому же ее насторожило его явное нежелание смотреть ей в глаза. Она подошла еще ближе и увидела, как он откачнулся в сторону. Это было уже ни на что не похоже. Пенелопа растерялась и с досадой упрекнула себя, что слишком доверилась незнакомому человеку.

А Рэмзи тем временем рассеянно поглядывал на узкий каменный пирс и небольшой металлический эллинг рядом с ним. Он тоже был растерян. Все утро он изучал книги по истории Америки и с досадой обнаружил, что его страна вновь воевала с Британией в 1812 году, а еще через пятьдесят лет колонии уже сами воевали друг с другом. Континентальный морской флот, оказывается, вообще перестал существовать. К тому же произошла какая-то революция, и американцы стали убивать американцев.

Все это не укладывалось у него в голове. Он не мог себе представить, как граждане одной страны посмели поднять руку друг на друга. Представив себе, что воюет с Дэйном, О'Киф горестно покачал головой и подумал о беспредельности человеческой злобы.

Прочитав несколько страниц из книги» Боевые корабли Джейн «, Рэмзи понял, что его профессия в настоящее время никому не нужна, корабли больше не ходят под парусом, а капитаны не прокладывают путь по звездам. Не скорость ветра, а мощность судовой машины, которую измеряют почему-то в лошадиных силах (уж измерили бы в рыбьих, что ли), — вот что определяет теперь быстроходность современных судов. Курс же прокладывает какой-то хитроумный железноголовый компьютер, сверяясь со своим механическим приятелем — радаром.

А те парусные корабли, на которых воевал Рэмзи и которые знал как свои пять пальцев, сегодня служат для развлечения богатых оболтусов и их тупоголовых сынков, уменьшившись к тому же до неприлично скромных размеров. Эта новость более всего задела О'Кифа. Мало того что была оскорблена его профессиональная гордость, он не знал теперь и того, как расплатиться по счету, который все еще лежал у него в кармане. Изучив его содержание, он пришел в ужас. Он понимал, конечно, что цены на жилье и одежду каждый год возрастают, но сумма — шестьдесят пять долларов за поношенные штаны, — предложенная здесь, показалась ему просто варварской. Ведь это годовой заработок матроса.

Подошедшая Пенелопа отвлекла Рэмзи от скорбных мыслей. Он все так же рассеянно посмотрел на нее, но тут же вновь отвел взгляд в сторону. Непонятная робость овладела его душой.

— Оставь меня, пожалуйста, — пробормотал он, и сердце Пенни защемило от жалости. Никогда еще он не казался ей таким беспомощным.

— Скажи мне что-нибудь, Рэмзи, — попросила она.

— Не могу, — ответил он, нахмурившись и все так же не глядя на нее.

— Но ведь все хорошо.

— Ты не сумеешь понять сказанное как должно, — невесело усмехнулся он и подумал о том, что делиться с ней своими трудностями было бы некрасиво, да и не хотелось. — Поверь мне, это именно так.

— А ты попробуй все-таки поговорить со мной. Может быть, я пойму хоть что-нибудь. Или даже смогу помочь тебе. Мне кажется, что-то тебя угнетает.

Он повернул голову и посмотрел на нее. Она старалась как можно спокойнее выдержать паузу, сохраняя невозмутимое выражение лица.» Как печальны его глаза «, — с жалостью подумала Пенни. Рэмзи вновь усмехнулся и резко сказал:

— Ты полагаешь, что после одной страстной ночи можно хорошо узнать человека и получить право навязывать ему свои представления?

Пенелопа покраснела и опустила глаза. Она не могла понять, чем заслужила такую отповедь. Воспоминания прошедшей ночи вызывали в ней стыд. И было не ясно, почему О'Киф выглядит таким самодовольным, ведь, как ей казалось, она оставила его неудовлетворенным и несколько растерянным.

— Веди себя, пожалуйста, скромнее, — попросила она.

— Скромность не в моем характере, — ответил Рэмзи, с ласковой улыбкой взглянув на нее.

Его взгляд блуждал по ее раскрасневшемуся лицу, обнаженным плечам, взволнованно вздымающейся груди. Легкая желтая юбка сарафана, словно золотистый венчик лютика, трепетала при каждом дуновении ветра, приоткрывая стройные загорелые ноги. Она выглядела хорошо выспавшейся и отдохнувшей. И О'Киф подумал о том, что ночь любви явно успокоила ей нервы и дала возможность мирно поспать, глаза и сейчас сияли каким-то таящимся в глубине души огнем счастья, а тело будто было налито жаркой истомой страсти.

— Я вовсе не упрекаю тебя.

— Неужели? — улыбнулся он, прижавшись лбом к ее бедру, и она, проводя рукой ему по волосам, вдруг увидела отпечатавшиеся на коже его плеча три тонких алых полумесяца.» Следы ногтей «, — догадалась Пенелопа, и щеки ее вновь порозовели от смущения.

— Ага! — засмеялся Рэмзи. — Увидела свою печать? Словно тавро мне на шкуру поставила. Ну как? Сегодня ночью придешь ко мне в комнату, чтобы продолжить это приятное занятие?

Она зажала ему рот ладонью.

— Не говори так, пожалуйста. Этой ночью я вообще случайно оказалась у тебя. Я никогда первая не прихожу к мужчине. Запомни это хорошенько. Такое поведение не в моем характере.

Он осторожно отстранил ее руку.

— Что же в твоем характере, Пенелопа? Ты вела себя вчера словно дикая кошка, попавшая в западню. — Его низкий хрипловатый голос вызывал мурашки у нее на спине. — Или, может быть, как дерзкая самонадеянная принцесса во владениях своего вассала? Или веселая девочка-резвушка, кормящая своего приятеля по ночам маринованными поросячьими мозгами? — Рэмзи прижался губами к ее руке и покрыл поцелуями мягкую теплую ладошку и тонкое загорелое запястье. — Ты едина в трех лицах, не иначе. Но более всего мне по сердцу та коварная морская сирена, что пробуждает во мне настоящую страсть.

Сердце Пенелопы дрогнуло и забилось сильнее. Она чувствовала, что не в силах будет справиться с собой. Пора остановиться.

— Хватит, Рэмзи, — пробормотала она, пытаясь освободить свою руку, но он не отпускал ее.

— Хватит? Разве ты не хочешь меня? Разве не чувствуешь, как хорошо тебе от моих прикосновений? — Он страстно вздохнул и, вспомнив прошедшую ночь, поклялся, что в следующий раз непременно добьется своего. — Я хочу тебя. Сегодня все будет хорошо. Я уверен. Уступи мне. Не мучай! Даже запах твой сводит меня с ума!

Пенни нерешительно топталась на месте. Она чувствовала, что его страсть захватывает и ее. Никто еще никогда так горячо не объяснялся ей в любви. Казалось, он готов на все, лишь бы добиться ее близости.

— Нет, нет, — неуверенно возразила она. — Это не должно повториться, — Молчи, — зашептал О'Киф. — Я знаю, что делаю. Тебе больше никогда не будет стыдно после ночи, проведенной со мной.

Ночи с ним? Пенелопа уже и не помнила, когда последний раз проводила всю ночь с мужчиной. Да и вчера ей вовсе не было стыдно. Но это-то и пугало ее. Не слишком ли хорошо ей было с Рэмзи?

— Я не понимаю тебя, — шепнула она в ответ. — Неужели то, что произошло, пришлось тебе по вкусу? Любой другой мужчина на твоем месте закатил бы мне скандал, если бы я так неожиданно оставила его.

Он нежно погладил ее ладонь и тихо сказал:

— Хочу надеяться, что я значу для тебя больше, чем любой другой мужчина.

— Я знала не многих, — слегка невпопад ответила Пенни. — И не уверена, смогу ли дать тебе то, что ты хочешь.

— Не решай за меня, что мне надобно. Я сам разберусь в этом. Но в одном ты можешь быть уверена наверняка: еще ни одна женщина не уходила от меня неудовлетворенной.

Она присела на корточки рядом с ним, решая, что же ответить ему на это. Но ничего хорошего так и не придумала.

— Неужели? — Это все, что могла она сказать.

— Что» неужели «? — Он удивленно посмотрел на нее и иронически склонил голову набок, приставив к уху ладонь, словно не расслышал то, что она сказала. — Это недоверие? Или, может быть, ревность?

Она смущенно откашлялась и перевела разговор на другое:

— Зачем ты читаешь эти книги? Пенни окинула взглядом заваленный книгами низкий столик и увидела открытый на какой-то странице словарь.

— Как правило, люди читают для того, чтобы не быть невежественными, — ответил Рэмзи, скользя взглядом по тонким чертам ее лица, открытым плечам, упругой груди, прикрытой легкой светлой материей.» Неужели все женщины этого столетия носят такую же соблазнительную одежду?» — думал он.

— Только поэтому? — переспросила Пенелопа, рассматривая корешки разложенных на столе книг.» История Соединенных Штатов «, » Приемы ведения войны «, » Военно-морской флот «, » Америка сегодня «, » Словарь открытий и изобретений «. — И что же ты нашел интересного?

Не зная, что ответить на это, чтобы не показаться излишне странным, одержимый к тому же мучающими его страстными желаниями, О'Киф обнял ее и ласково притянул к себе.

— Мы еще даже не поздоровались, — изменил он в свою очередь течение разговора. — Доброе утро, Пенелопа!

Проникновенный тон его речи вновь заставил быстрее забиться сердце. Все ее вопросы словно затопила и унесла с собой волна нахлынувшей на нее нежности.

— Думаешь, оно доброе? — невнятно пробормотала она, чувствуя в голове какой-то необычный бархатный гул, будто шумели накатывающие на берег тяжелые морские волны.

— Да. Я уверен в этом. И чтобы день стал столь же добрым, его надобно начать нежным поцелуем.

Пенни знала, что не должна позволять ему слишком многого. Понимала она и то, что сейчас лучше всего было бы оттолкнуть его, чтобы остаться хозяйкой положения. Но его губы уже коснулись ее лица, и решимость, как и благоразумие, таяли под его поцелуями, как рыхлый весенний снег под яркими лучами солнца. Мягкий неспешный поцелуй завораживал, лишал воли и желания сопротивляться, с неодолимой силой влек к прерванным прошлой ночью восторгам.

А Рэмзи, не давая ей опомниться, все усиливал и усиливал жар соединившего их мгновения. Не в состоянии противиться ему, Пенни, скользнув ладонями по его груди, обвила руками его крепкую шею. Тонкие пальчики играли прядями темных волос, сердце билось быстро и взволнованно. Оторвав от земли, О'Киф бережно усадил Пенелопу к себе на колени. Губы не расставались с губами, и казалось, что они горят жарким пламенем неугасимой страсти. Он еще сильнее прижал ее к своей груди, так что она ощутила всю мощь его мускулистого тела.

— О Рэмзи! — простонала она, теряя самообладание.

— Я изголодался по тебе, — хрипло прошептал он, и Пенни решила воспользоваться подходящим моментом.

— Маргарет сказала, что завтрак готов, — заметила она, подумав, что все приготовленное Мэгги, вероятно, давно превратилось в небольшую кучку углей.

Рэмзи улыбнулся, но не отпустил ее, когда она попыталась освободиться от его рук.

— Не думай, что можешь так просто отделаться, — сказал он, покрывая поцелуями ее шею и грудь. — Ибо сказано: не хлебом единым жив человек.

— Что же ты хочешь? — спросила она, слегка склонив набок голову.

— Пусть будет не моя, но твоя воля. Только пожелай, и я доставлю тебе любое наслаждение.

Она тихо застонала, поддаваясь его ласке. Рэмзи быстрым движением развязал ленточку, стягивающую ее волосы, и они густым огненным водопадом рассыпались по плечам. Некоторое время он сидел неподвижно, словно завороженный зрелищем открывшейся перед ним красоты, а затем восторженно произнес:

— Клянусь Тритоном, ты воистину божественное создание!

Пенни была тронута, поскольку успела убедиться, что он не часто говорит комплименты. Но поблагодарить его за этот восторженный отзыв не успела, потому что Рэмзи с еще большим жаром принялся целовать ее, что-то нежно бормоча про себя. И надо признаться, делал это великолепно. Словно любовник с многовековым стажем.

Не успело затихнуть дребезжание звонка у входной двери, как Энтони Уэйнрайт уже появился на кухне.

— Что это? Неужели пахнет беконом? — Он поцеловал в щеку Маргарет и весело осведомился:

— Она уже встала?

— А как же, давно не спит.

Тони удивленно вскинул брови, почувствовав иронию в голосе миссис О'Халерен. Она с хитрой улыбкой поглядела на него. Оглядевшись по сторонам, заглянув даже под заваленный тарелками стол, он убедился, что Пенни нигде поблизости нет. Энтони уже решил пойти поискать ее в доме, но тут какое-то движение во дворе привлекло его к широким стеклянным дверям.

То, что он увидел за ними, заставило его брови подняться еще выше, так что казалось, они теперь навсегда останутся посреди лба. Глаза его неестественно округлились, а рот исказила какая-то странная кривобокая судорога. И было заметно, что он явно не верит своим округлившимся глазам.» Надо же «, — удивленно бормотал он, потирая собравшийся гармошкой лоб. Кто бы мог подумать, что такое когда-нибудь произойдет? Пенелопу ли Гамильтон он видит перед собой? Ледяную принцессу Голливуда? Неужели это она в объятиях Рэмзи О'Кифа?!

— Что творится в этом доме?! — воскликнул потрясенный увиденным Энтони. Он чувствовал себя наивным провинциалом, случайно попавшим на съемки эротического фильма. Причем артисты были так увлечены своим делом, что никто не обращал внимания на его ошарашенную физиономию.

— А я думала, это ты объяснишь мне происходящее, — спокойно заметила Маргарет, С невозмутимым видом наливая в стакан апельсиновый сок.

— Я?.. — Тони чуть не задохнулся от возмущения. — Когда я оставил их вдвоем, то боялся, как бы они не перегрызли друг другу глотки.

— Неужто? Но теперь, я думаю, их глоткам ничего не грозит, кроме завтрака.

— Это я вижу. — Энтони никак не мог оторвать взгляда от сидящей у бассейна парочки.» Дела у них, похоже, идут превосходно «, — думал он, отходя от стеклянной двери и наливая себе чашечку кофе. — И давно они сидят в этой позе?

— Порядочно. Не мешало бы тебе пойти к ним и напомнить, что завтрак уже давно готов.

— Я?! — вновь возмутился Тони. — У меня ничего не получится. — Потом вдруг улыбнулся и лукаво добавил:

— Ты уверена, что мы вообще должны прерывать это очень приятное для них занятие?

— Несомненно! — на этот раз возмутилась Маргарет. — Завтрак гибнет! А тебе и дела нет.

Энтони скептически покачал головой и с шумом распахнул стеклянную дверь, чтобы вспугнуть воркующих любовников. Он удовлетворенно улыбнулся, увидев, как Рэмзи, оглянувшись, поставил Пенелопу на землю и, поднявшись со стула, накинул на себя лежавшую рядом рубашку. Пока он оправлялся, Пенни приблизилась к Тони.

— Помалкивай, — сказала она мимоходом, направляясь на кухню.

— А я что? Я ничего, — тихо ответил он, состроив невинную добродушную физиономию, которую портили лишь иронически улыбающиеся губы.

— Не валяй дурака.

— О Рэмзи! — закричал Энтони. — Рад тебя видеть отдохнувшим.

Подойдя к нему, О'Киф насмешливо прищурился, пожимая протянутую Уэйнрайтом руку. Он был недоволен, что поставил Пенелопу в неловкое положение, дав возможность застигнуть их этому нахальному англичанину.» Не вызвать ли его на дуэль?» — думал он, вглядываясь в лицо Тони. Рэмзи знал, что Пенни хорошо относится к этому человеку, и, кажется, он ей даже в чем-то помогает, но бывают моменты, когда приходится жертвовать своими чувствами.

— Ну же, скорей, — торопил его Энтони. — Пора садиться за стол. Не то Маргарет съест нас всех вместо завтрака. Она как никогда расстаралась сегодня. И думаю, специально ради тебя.

Когда Рэмзи вошел в кухню, Пенни с восхищением посмотрела на него. Таким красивым показался он ей в золотистых лучах яркого утреннего счета. Легкая светлая рубашка обтягивала его крепкие широкие плечи, ряд белых пуговиц нитью больших круглых жемчужин тянулся вниз по его груди, а небольшой белый воротничок ярко светился от касавшегося его солнца. Закатанные выше локтя рукава обнажали сильные загорелые руки, голубые джинсы еще более подчеркивали крепость и стройность мускулистых ног.

Пенелопа так пристально смотрела на него, что Рэмзи почувствовал вновь охватившее его страстное волнение, но момент был явно неподходящий для этого. И чтобы отвлечься, О'Киф глубоко вздохнул и, широко улыбнувшись, бодрым тоном произнес:

— Ну, милая Мэгги, посмотрим, что ты сегодня приготовила на завтрак.

— Садись сюда, Рэмзи, — отозвалась миссис О'Халерен, указывая на стул и ставя перед ним наполненную чем-то тарелку.

Энтони уселся рядом и с удовлетворением оглядел заставленный посудой стол. Рэмзи расстелил на коленях салфетку и, вооружившись вилкой, приготовился дать бой наступавшей на него пище. Он был голоден как волк. Казалось, ночная забавная трапеза лишь увеличила его и без того Немалый аппетит. Поэтому, окинув взором расстилавшееся перед ним поле боя, он по достоинству оценил все хлопоты Маргарет. На столе, словно изготовившись к решительной атаке, замерли в неподвижности ароматные блинчики, покрытые сияющим слоем растаявшего масла, рядом, огородившись частоколом румяных гренок, пофыркивала от сдержанного волнения готовая к схватке яичница с салом. Могучая пища шипела и тяжело дышала, ожидая лишь сигнала к свирепой кавалерийской атаке.

Но первым пошел в наступление Рэмзи. Ловко орудуя вилкой, он смело вступил в сражение с превосходящими силами противника. И враг в мгновение ока был повержен и разбит наголову. Так что Пенни удивленно замерла на своем месте с открытым ртом, не донеся до него ложку. Она была просто потрясена неслыханной прожорливостью О'Кифа. Прикинув в уме, сколько же он проглотил калорий, Пенелопа подивилась прочности его организма.

— Чему ты так радуешься? — спросила она удовлетворенно улыбавшуюся Маргарет, наконец обратив внимание на одиноко лежащий на своей тарелке блинчик. — Мой аппетит никогда не вызывает у тебя такого приподнятого настроения.

— Ты ешь, как воробей, который боится за свою талию, — ответила та, насмешливо пожав плечами. — А такого едока, как Рэмзи, настоящий кулинар ждет всю свою жизнь. И я надеюсь, что мистер О'Киф задержится в нашем доме.

Пенни нахмурилась, не оценив по достоинству матримониальный намек Маргарет. Она не любила, когда кто-либо вмешивался в ее личные дела, предпочитая сама разбираться со своими проблемами.

— О Мэгги, ты — колдунья! — воскликнул Рэмзи, отрываясь от опустошенной тарелки и отпивая глоток апельсинового сока. — Даже мой кок так превосходно не готовил.

С удовольствием погладив себя по животу, он благосклонно улыбнулся миссис О'Халерен и вновь углубился в ответственнейший процесс уничтожения пищи. Лицо Маргарет просияло. Она налила О'Кифу кофе и состроила уморительную рожицу Пенелопе.

— Кок? — удивилась Пенни. — Ты хочешь сказать, что у тебя был собственный повар?

Рэмзи поднял голову и увидел три пары с любопытством созерцающих его глаз. Дожевав откушенный кусок хлеба, он утвердительно кивнул.

— Да, на моем корабле.

— Но если у тебя есть собственный корабль, почему ты плавал на своем животе посреди Атлантического океана? Причем так долго, что едва не утонул?

— Потому что он уплыл без меня, — ответил О'Киф, подумав, что это в общем-то истинная правда. Ведь пока он разбирался с Филипом, » Воля Тритона» плавала без него, а на корабле Дэйна он был не хозяин.

— Тебя высадили на необитаемом острове?

— Об этом ты меня уже спрашивала.

— Но ты так и не ответил на мой вопрос.

Разговор был прерван громким звонком, раздавшимся из прихожей. Пенни нахмурилась, гадая, почему не сработала сигнализация. А Рэмзи, весьма довольный тем, что можно отложить неприятные объяснения, положил на стол вилку и, вытерев губы салфеткой, поднялся со стула.

— Это я оставил открытыми ворота и не включил сигнализацию, — объяснил загадочный звонок Энтони.

— Что? — сердито проворчал О'Киф, в упор глядя на него, так что Тони, испуганный свирепым взглядом, медленно привстал с места. — Ты забыл, как на Пенелопу напали вчера в городе?

Рэмзи с угрозой сжал кулаки. И Пенни почувствовала, что это может плохо кончиться. «Как прошлой ночью», — подумала она, подходя к нему.

— Рэмзи, успокойся. — Она ласково провела ладонью по его руке. — Энтони знает, что делает. Поклонники вряд ли осмелятся пройти за ворота.

Как только Пенелопа коснулась его локтя, О'Киф сразу же успокоился и дружелюбно посмотрел на Тони, которому оставалось лишь удивляться быстроте изменений его настроения.

— Должно быть, это тот агент, с которым я говорил о твоих монетах, — сказал Уэйнрайт, опасливо покосившись на него.

— Выстави его вон! Не следует джентльмену являться в дом леди без предварительного уведомления. Надобно, я разумею, дать урок этому прохвосту, чтобы отныне приходил к ней лишь в удобные хозяйке часы.

— Не командуй в чужом доме, — вмешалась Пенни, сердито глядя на Рэмзи.

— И часто ты принимаешь в это время незнакомых мужчин? — спросил он, едва сдерживаясь из-за охватившей его ревности.

Пенелопа понимала его состояние, и это доставляло ей удовольствие.

— Нет, — возразила она. — Но…

— Опять затеяли любовную перебранку, — проворчала Маргарет, насмешливо глядя на нее.

И Пенни замолчала, бросив на миссис О'Халерен недовольный взгляд.

— Я сам попросил агента прийти сюда, — сказал Энтони, направляясь к двери, — и сам его встречу.

Но О'Киф, словно не доверяя ему, двинулся следом, ведя под руку смущенную Пенелопу.

— Ты меня в чем-нибудь подозреваешь? — Тони оглянулся, уже взявшись за ручку, чтобы впустить агента. Рэмзи отрицательно покачал головой. — А если нет, то позволь мне самому провести с ним переговоры. — С этими словами он открыл дверь, и на пороге появился невысокий полный человек в сером костюме, из нагрудного кармана которого выглядывала тонкая золотая цепочка от часов, — Кто вы? — удивленно спросила Пенелопа, — Бейли, — ответил гость, тяжело отдуваясь, будто все время, пока они препирались на кухне, бегал трусцой вокруг дома. — Мисс Гамильтон, если не, ошибаюсь? — степенно осведомился он, вытирая маленьким носовым платочком вспотевший лоб.

Пенни утвердительно кивнула, сделав шаг вперед. Рэмзи, словно тень, неотступно следовал за нею, готовый в случае опасности наброситься на толстопузого коротышку, который между тем не обращал на него никакого внимания. Спрятав маленький платочек во внутренний карман пиджака, гость любезно поклонился и еще раз представился:

— Себастьян Бейли, из Лондона, очень рад. — Вручив свою визитную карточку, он повернулся к Энтони:

— Доброе утро, мистер Уэйнрайт, счастлив вас видеть.

Пенелопа внимательно осмотрела предложенную ей визитную карточку и, пожав плечами, попыталась вернуть владельцу.

— Я еще вчера сказала Тони, что это какая-то ошибка. Ваше дело не может меня касаться.

— Нет, нет, мисс Гамильтон, — поспешно возразил Бейли, отталкивая протянутую ему карточку. — Уверяю вас, никакой ошибки здесь быть не может. Ллойд в Лондоне не ошибается.

Он замолк, удивленно глядя на Энтони, на лице которого было написано такое безграничное изумление, словно он увидел только что влетевшее в окошко привидение.

— Боже мой! — бормотал он, переводя взгляд с Бейли на Рэмзи и обратно. Мысль, что О'Киф может оказаться адресатом пришедшего из отдаленных веков послания, не давала ему покоя. Он возбужденно сопел и задыхался, пока наконец не справился с собой и не произнес, для вящей торжественности отчаянно вытаращив глаза:

— Мистер Бейли, позвольте вам представить мистера Рэмзи О'Кифа. Лондонский агент уронил на пол маленькую сумочку, которую он все время в течение разговора держал в руках.

— Как О'Киф? — растерянно пролепетал он, Рэмзи нахмурился. Теперь и этот английский коротышка выглядел так, словно повстречал на улице прогуливающегося по аллее покойника.

— Имею честь представиться, капитан Рэмзи О'Киф.

Англичанин ахнул и стал медленно сползать по стене на пол.