Глава 4
Гремел гром. Барстоу устало вышел из воды. Он тяжело дышал. Вода стекала ручейками по его мощному крупу и груди. Элдсуайт, смертельно усталая и насквозь промокшая, слезла с лошади, затем тяжело опустилась на колени и в изнеможении рухнула в прибрежные камыши.
Держа руки на бедрах, Роберт согнулся в три погибели, стараясь отдышаться. В нескольких футах от них стремительно несла свои воды река – черная, как ночь, напоминая о том, что они только что находились на волосок от гибели. Благодаря Барстоу им – слава Богу – удалось благополучно переправиться через реку.
Дыхание Элдсуайт постепенно успокоилось, она опустила голову, закрыла лицо руками и заплакала. Ее плечи вздрагивали, она с трудом сдерживала рыдания. Элдсуайт больше не была гордой, самоуверенной женщиной, готовой бросить вызов всему миру, и усомнилась в справедливости решения самого короля.
Сэр Роберт опустился рядом с ней на колени. По какой-то непонятной причине ему стало не по себе, когда он увидел Элдсуайт уязвимой, охваченной отчаянием. После недолгих колебаний он обнял ее за плечи и помог подняться на ноги. Бережно приподняв ее подбородок, Роберт внимательно разглядывал ее лицо.
– Вы не пострадали? – тихо спросил он, убирая прядку волос у нее со лба. – Гилрой ничего вам не сделал? Бог – свидетель, если он причинил вам вред, я сотру этого негодяя в порошок.
– Со мной все в порядке. Я просто… просто…
Сэр Роберт заметил, что у Элдсуайт изможденный вид, под глазами – темные круги. В порыве нежности, которую он и сам себе не мог объяснить, сэр Роберт привлек Элдсуайт к себе и обнял. Она доверчиво прижалась лбом к его груди и тяжело вздохнула.
Затем тихонько ахнула и осторожно прикоснулась к его лицу.
Роберт потрогал рукой свой подбородок, ощущая сильную боль, потом с удивлением посмотрел на свои пальцы, испачканные кровью. Он нащупал на подбородке глубокую рану, из которой сочилась кровь.
Элдсуайт приложила к ране край рукава своего платья. Ее лицо мгновенно приобрело обычное для нее решительное выражение. Она снова стала смелой и рассудительной женщиной, которая прекрасно владеет собой и знает, что делать.
– Необходимо наложить шов, – деловито сообщила она и промокнула рану рукавом. – Сейчас я разыщу полынь и сделаю вам перевязку.
В этот момент грянул гром и в темном небе сверкнула молния.
Но сэр Роберт уже позабыл о том, что ранен. Он хорошо знал, что следует после того, как стены замка обрушиваются под ударом тарана.
Господи! Чем он занимается в разгар войны? Он, опытный воин? Сейчас не время для телячьих нежностей. А он позволил этой своевольной и упрямой женщине смягчить его сердце и высечь из него искру нежности. Это то, чего он боялся больше всего на свете. Уж лучше встретиться лицом к лицу с самым грозным врагом и биться с ним в бою до последней капли крови.
Он нахмурился и поспешил выпустить Элдсуайт из объятий. Он решил призвать на помощь спасительный гнев. Как было глупо со стороны короля позволить Гилрою так далеко зайти! Сэр Роберт отступил от Элдсуайт на пару шагов и, сверкая глазами, с гневом посмотрел на нее:
– Ради всего святого! Что вы вытворяете, черт возьми? Я же велел вам оставаться с сэром Хьюго!
Элдсуайт прищурилась:
– Я хотела разыскать вас, чтобы показать, как можно незаметно проникнуть в замок. Чтобы спасти Изольду, Халифа и всех остальных. Не хотите же вы, чтобы я сидела сложа руки, спокойно глядя на то, как враги уничтожают жителей Креналдена?
– И чего вы добились своим вызывающим поведением? Вас могли убить. А теперь еще мы отбились от своих.
– Что вы имеете в виду?
Сэр Роберт задумчиво провел рукой по волосам.
– Я увидел, как вы помчались в сторону реки, а за вами бросился Гилрой. Но как, скажите на милость, вы собирались искать сэра Хьюго и вашу служанку?
Элдсуайт вздохнула:
– Я молю Бога, чтобы с ними ничего не случилось. Куда они могли пойти? – Элдсуайт кусала губы, отказываясь предполагать самое худшее. – И где сейчас сэр Томас?
– Успокойтесь: все они в безопасности. Я послал сэра Томаса в Хиллсборо, чтобы он подготовил мое войско. Хьюго вместе с вашей служанкой должны были тоже направиться в Хиллсборо, следуя по берегу моря. Однако ваше безрассудство только осложняет ситуацию, в которой все мы оказались.
Он посмотрел на противоположный берег реки, где вокруг стен замка Креналден горели сигнальные маяки бивачных костров.
– Нам тоже надо двигаться на север, в Хиллсборо. Там Гилрой не сможет причинить вам вреда.
Сэр Роберт взял Элдсуайт за руку.
– Нет. Я никуда отсюда не уйду, – твердо заявила Элдсуайт.
Сэр Роберт в гневе сжимал кулаки. Ему хотелось схватить упрямую девушку и увезти отсюда силой, перекинув через седло лошади.
– Я дал слово королю, что не оставлю вас в беде и буду защищать. Сейчас я… мы не можем ничего предпринять. Мы оба подвергаем себя опасности. А теперь садитесь на мою лошадь.
– Вы не имеете права на меня сердиться.
– Я на вас не сержусь. Я просто…
Покосившись на его сжатые кулаки, Элдсуайт покачала головой:
– Нет, сердитесь. Вы даже не осознаете, что хватаетесь за рукоятку меча.
Роберт опустил глаза на свой меч. Он знал за собой эту привычку – в приступе злости и раздражения поглаживать рукоятку меча. Эта привычка вредила ему, потому что выдавала его гнев и давала противнику преимущество. И леди Элдсуайт, несомненно, тоже относилась к числу его противников. Пусть даже у нее не было оружия.
Он тяжело вздохнул, мысленно призывая себя проявлять терпение. Видимо, от проницательного взгляда этой девушки ничто не могло укрыться.
– Садитесь на мою лошадь, леди Элдсуайт. Безо всяких разговоров. Я не стану просить вас дважды.
Она гордо расправила плечи и вскинула голову, давая ему понять, что не собирается его слушать. Сэру Роберту следовало бы знать, что гордая осанка и напускная надменность Элдсуайт – уловка, имевшая целью скрыть душившие ее слезы. «Проклятие», – думал сэр Роберт. Девушки благородного происхождения в Хиллсборо были добрыми и ласковыми созданиями. Уступчивые и покладистые. Элдсуайт из замка Креналден – совсем из другого теста. Что ему с ней делать?
Что сделала бы леди Элдсуайт, узнав, что именно написано в письме короля, которое сэр Роберт спрятал в голенище сапога? Даже подумать об этом страшно. Несомненно, она вышла бы из себя, узнав, что в качестве вознаграждения за помощь король пообещал Роберту лучший участок земли Креналдена, который считался приданым Элдсуайт. Тот самый, который раньше принадлежал Роберту. До тех пор пока отец Элдсуайт не нарушил закон, самовольно захватив эту землю. Однако до поры до времени сэр Роберт собирался скрывать от леди Элдсуайт содержание послания короля. Сейчас главное – убедить девушку, что он действует исключительно в ее интересах и интересах жителей Креналдена.
Роберт понизил голос:
– Леди Элдсуайт. Я восхищаюсь вашим мужеством, но вы совершили ошибку, сбежав от сэра Хьюго. Из-за вашего безрассудства мы с вами остались одни, без поддержки, без провизии. Гилрой следует за нами по пятам. А теперь, – он сделал паузу и тяжело вздохнул, – садитесь на мою лошадь. Нам нужно ехать.
Элдсуайт подошла к нему ближе.
– Сэр Роберт, ваш конь выбился из сил. Давайте пойдем пешком и дадим ему отдохнуть. Неподалеку отсюда находится хижина отшельника. Там мы сможем найти временное пристанище.
Роберт перевел взгляд на Барстоу. Леди Элдсуайт права. Его конь стоял, понурив голову. У него был измученный вид.
Сэр Роберт снова вздохнул, и они отправились в путь пешком, следуя по берегу реки и ведя на привязи Барстоу.
– Я не хотел вас обидеть, леди Элдсуайт. Но если бы во время переправы через реку я – не дай Бог – случайно свалился с седла, это означало бы для меня верную смерть. Несмотря на то что я умею плавать, упав в воду в железных доспехах, я тут же пошел бы ко дну.
Леди Элдсуайт шла, низко опустив голову. Она не проронила ни слова. Только бросила на сэра Роберта испепеляющий взгляд, полный презрения.
Сэр Роберт прибавил шагу. Его терпение было на исходе. Он разразился гневной тирадой:
– Думаете, мне очень хочется тащиться сейчас пешком под дождем вместе с упрямой колдуньей, заговаривающей лошадей? За которой гонится ее единокровный брат, собирающийся ее прикончить? И у которой мозги набекрень. Потому что она вбила себе в голову, что, незаметно пробравшись в замок, может в одиночку спасти обитателей осажденной крепости. Вы уж поверьте мне, леди Элдсуайт: будь на то моя воля, я предпочел бы спокойно плыть сейчас на корабле в Акр. А я, на свою голову, пообещал защищать эту упрямую вздорную женщину. И вот теперь из-за нее я лишился щита и шлема, которые свалились в воду во время переправы через реку. Не говоря уже о том, что я… что мы оба бредем здесь совсем одни, промокшие до нитки. И еще неизвестно, удастся ли нам найти себе поблизости хоть какую-то приличную еду и крышу над головой, где можно будет просушить одежду.
Элдсуайт откинула с лица мокрую прядь волос.
– Зарубите себе на носу, сэр Роберт: Джон Гилрой мне не брат. А я вам не колдунья!
Снова сверкнула молния, и дождь полил как из ведра. Барстоу остановился и захрапел. Он все еще тяжело дышал, и хвост его был понуро опущен.
Приглядевшись к коню внимательнее, Элдсуайт что-то вспомнила, и ее взгляд потеплел. Она перевела взгляд на сэра Роберта и сказала:
– Я вас вспомнила. Это были вы. – Она показала на него пальцем. – Черный Всадник – рыцарь в черных одеждах! Прошлым летом вы принимали участие в турнире, который проходил в Смитфилде. Тогда я только что приехала домой из Ковингтонского монастыря. Мы с отцом сидели прямо над ареной, где проходило состязание. В тот день вас в полном смысле слова выбили из седла. Копье попало вам в плечо. Барстоу наступил вам на голову, оставив вмятину на вашем железном шлеме. Только сейчас я узнала вашего коня. Помню, как он жалобно заржал тогда, как с виноватым видом стоял возле вас. Тогда он выглядел таким же понурым, как сейчас.
– Леди Элдсуайт, это был единственный раз, когда меня выбили из седла, – в тот злосчастный день в Смитфилде. Наверняка мой соперник каким-то образом это подстроил. Это был нечестный бой. А вам, колдунья, заговаривающая лошадей, следовало бы благодарить Бога, что я тогда остался жив. Иначе некому было бы сегодня спасать вашу прелестную шкуру от лорда Гилроя и его приспешников.
– Я не…
Сэр Роберт выгнул бровь:
– Что, леди Элдсуайт? Хотите сказать, что вы – не колдунья? Сегодня я собственными глазами видел, как закаленный в боях конь испугался вашего командного голоса. Он беспрекословно подчинился вашему приказу. Боевой конь ни за что не побежит от женщины, которая на него закричала. Если только она не колдунья, заговаривающая лошадей.
– Такое со мной впервые. Клянусь вам, – сказала Элдсуайт, но это заявление было сделано с некоторой ноткой неуверенности в голосе.
Боже праведный! Почему она не желает признаваться, что обладает даром?
Роберт резко повернулся и посмотрел на Элдсуайт:
– Хотите сказать, что никогда раньше не совершали с лошадью того, что продемонстрировали с конем Гилроя?
– Разумеется! Хотя у меня никогда не возникало в этом необходимости.
– Стало быть, я попал в самую точку, заявив, что заносчивая и самоуверенная леди Элдсуайт никогда до этого не ведала настоящего страха? Или настоящей ненависти. Ничего такого, от чего в душе все клокочет и что, как утверждают люди, может разбудить в колдунье дремавшие до этого тайные силы?
Роберт пристально посмотрел на Элдсуайт. Она лишилась прежней уверенности, с которой до этого все отрицала. Элдсуайт задумалась. Словно начала припоминать нечто похожее на то, о чем говорил ей сэр Роберт.
– Я… Один раз, еще до того, как отец отправил меня в монастырь, я очень сильно разозлилась на своего пони. Вышла из себя, когда он раздавил щенка. Я тогда только подняла руку – а пони вдруг испуганно шарахнулся от меня. Кажется, тогда это случилось со мной впервые в жизни… Впрочем, это не важно.
– Нет, это очень важно, леди Элдсуайт. Вы испугались. Страх и ненависть к вашему брату заставили вас призвать на помощь ваши магические способности. Способности, о которых вы до этого момента даже не подозревали. А значит, вы и вправду колдунья, заговаривающая лошадей. Вы можете управлять поведением лошади одной лишь силой мысли. И эта власть над животным пробуждается под воздействием сильных переживаний. Я читал об этом явлении в старинной книге по магии «Эквус-Магус». Почему же вы так настойчиво отрицаете, что обладаете столь чудесным даром?
Элдсуайт была потрясена, она даже лишилась дара речи, а когда наконец заговорила, то, казалось, взвешивала каждое свое слово.
– Я не колдунья. Я тоже читала этот трактат по древней магии, «Эквус-Магус». Так вот: во мне нет зла, которое должно быть в любой колдунье, как это утверждают легенды. На моей памяти судьба одной женщины, которую обвинили в том, что она – колдунья, заговаривающая лошадей и в том, что она совершила какое-то гнусное злодеяние, к которому на самом деле не имела никакого отношения. Как только мой отец узнал об этом, он выгнал ее из дома. Никакие бесы не искушали эту славную женщину, толкая ее на зло, никакие злые демоны не боролись в ней. В ней не было врожденной порочности. Как, впрочем, и во мне. – Элдсуайт опустила голову и добавила едва слышно: – Напротив, она была очень доброй. Когда в прошлом году я вернулась из монастыря в замок Креналден, то поначалу чувствовала себя там очень одинокой. Эта женщина сразу же подружилась со мной. Мы сблизились. Она была мне как мать. Это она научила меня всему, что я знаю и умею. Она сказала мне, что у меня есть дар лечить лошадей. Но потом люди прогнали ее из Креналдена. А отец палец о палец не ударил, чтобы ей помочь. Видимо, ему было стыдно, что он якобы пригрел в своем доме так называемую колдунью. – Элдсуайт подняла на сэра Роберта полные тревоги и боли глаза. – Мой отец прекрасно знает, что на самом деле я не колдунья. И хотя не совсем одобряет мое ремесло, скрепя сердце разрешает мне лечить лошадей, потому что любит меня. А я не собираюсь его подводить и дать повод во мне разочароваться.
Роберт остановился. Он молчал. Ему нужно было время, чтобы осмыслить все, о чем рассказала Элдсуайт. Да, непохоже, что эта девушка может быть порочна и что в ее душе живут ненависть и злоба. Из страха потерять привязанность отца она отрицает свой талант. Леди Элдсуайт предстоит еще многое узнать о самой себе. И о ее вероломном отце. Возможно, когда-нибудь она поймет, что любой человек способен на зло. Но не его дело читать наставления леди Элдсуайт. Сейчас его долг – спасти ей жизнь.
Сэр Роберт тяжело вздохнул и стал подгонять Барстоу, заставляя его идти вперед.
– Мы не можем тратить время на обсуждение подобных проблем. У каждого человека есть свой крест. Вы должны принять себя такой, какая вы есть, и совершенствовать свой дар.
– Скажите мне, сэр Роберт, а в чем заключается ваш крест? – спросила Элдсуайт.
Роберт остановился и посмотрел на нее:
– Я желаю того, что не было моим уделом от рождения. Хочу власти и высокого положения в обществе. Чтобы заработать себе состояние и титул, я в поте лица тружусь на капризного короля, который не думает о своих верноподданных, вспоминая о них, лишь когда они нужны ему для его собственных целей. Король недооценивает своих врагов и серьезность нависшей угрозы. Он ставит мой успех в зависимость от взбалмошной колдуньи, заговаривающей лошадей, – дочери человека, который повинен в смерти моего отца и отнял у меня землю, которая с самого моего рождения принадлежала мне по праву. Вот в чем заключается мой крест, леди Элдсуайт. А теперь скорее вперед. Или мне нести вас на руках?
Элдсуайт прибавила шагу.
– Какие блага пообещал вам король, если вы прогоните Гилроя из Креналдена? Золото? Титул? Землю? – Ее глаза округлились. – Мою землю? Что было в том письме, которое вы от него получили?
Роберт шагал рядом с Элдсуайт, ведя за собой Барстоу на привязи. Краем глаза он следил за девушкой, чтобы она не смогла от него сбежать. Ведь от нее можно ждать чего угодно.
– Содержание послания короля вас не касается. Как бы то ни было, что бы там ни обещал мне король, это вилами на воде написано. Сейчас не время говорить о вознаграждении: на сегодняшний момент победа на стороне Гилроя.
Элдсуайт замедлила шаг.
– Все и так ясно. Креналден – прекрасное имение с богатыми водными угодьями. Я обещала отцу позаботиться об усадьбе, лошадях и Изольде… – Голос Элдсуайт дрогнул.
Всякий раз, когда сэр Роберт видел Элдсуайт слабой и беззащитной, сердце у него разрывалось от боли. Он взял ее за руку.
– Я понимаю, за сегодняшний день вам пришлось много всего пережить. Но не все потеряно. У вас появился союзник: это я. Вместе мы разобьем Гилроя. Однако народу Креналдена нужен храбрый и сильный воин-освободитель. Кто может лучше всего справиться с этой ролью, как не дочь графа Креналдена, которую называют колдуньей, заговаривающей лошадей?
Элдсуайт покачала головой:
– Я не пользуюсь таким уважением и любовью в народе, как мой отец.
– Но вы знакомы с магией. Возьмите ее на вооружение, чтобы подавить мятеж Гилроя.
– Я же сказала вам, что не знакома ни с какой магией. А если бы даже была знакома, как, по-вашему, ее можно было бы применить?
– Я – коневод, а не коневед. Это вы – ведьма, заговаривающая лошадей. Вам и карты в руки. Так где же та проклятая избушка? Может быть, мы ходим кругами?
– Надеюсь, вы не похожи на тех людей, которые боятся… боятся темноты, царящей в чаще здешних лесов.
Проклятие. Эта женщина – настоящая заноза! Роберт гневно сверкнул на нее глазами.
– Я не боюсь темноты. Кроме того, зарубите себе на носу, леди Элдсуайт: я вообще не похож на других. Можете в этом не сомневаться.
– Не похожи на других? Это еще бабушка надвое сказала, – пробормотала себе под нос Элдсуайт, но так, чтобы сэр Роберт услышал.
Элдсуайт дождалась, когда сэр Роберт привяжет Барстоу к дереву, и прошмыгнула в хижину, где дверью служило потрепанное одеяло, висевшее у входа. Дождь прекратился, и сквозь просветы в дырявом потолке внутрь проникал лунный свет. На полу в середине помещения лежала кучка пепла, обозначая собой очаг. А отверстие в потолке знаменовало собой дымоход. Кроме побитого глиняного горшка и того, что осталось от соломенного тюфяка, других удобств в хижине не имелось.
Сэр Роберт последовал за Элдсуайт в хижину.
– Сойдет, – сказал он, беря в руки глиняный горшок. – А это нам пригодится, чтобы готовить обед. Попробую раздобыть что-нибудь, чтобы развести огонь. – Сэр Роберт вышел из хижины.
Элдсуайт повалилась на тюфяк. Пальцы у нее окоченели, одежда насквозь промокла, девушка была в полном изнеможении. Она закрыла глаза и вздохнула. Ей не верилось, что еще третьего дня она спокойно жила. У нее не было других забот, кроме переживаний по поводу насмешек за спиной, когда люди за глаза называли ее колдуньей, заговаривающей лошадей.
Жизнь уже никогда не станет прежней.
Элдсуайт услышала шага сэра Роберта и открыла глаза. Сэр Роберт держал под мышкой связку сухих сучьев, а в руке – глиняный горшок, наполненный водой. Он сложил на земляной пол хворост для растопки и достал из-за пояса латную перчатку, в которую собрал немного грибов и побегов лечебного шалфея. Содержимое перчатки он высыпал в глиняный горшок.
Элдсуайт наклонилась над горшочком и с любопытством разглядывала плавающие в нем травы и грибы.
Сэр Роберт усмехнулся:
– Проверяете, нет ли там отравы, миледи? Боитесь пробовать пищу, которую приготовил Бретон? Или, может быть, думаете, что я – колдун, наводящий чары на лошадей, властелин лошадей, который может лишить ведьму ее силы?
Элдсуайт отошла от горшочка и скрестила руки на груди.
– Не смешите меня. Я знаю, что травы, которые вы собрали, совершенно безвредны. А колдун, способный наводить чары на лошадей, рождается раз в столетие и получает свою колдовскую силу один раз – в момент совершеннолетия. Кажется, вы уже давно вышли из этого нежного возраста.
Роберт рассмеялся:
– Да, в самом деле, я слишком стар для таких дел. Хотя для других дел, возможно, еще вполне сгожусь. Жаль, что вы этого пока не понимаете.
Через некоторое время маленькие язычки пламени стали перескакивать с сучка на сучок, и вверх поднялась струйка белого дыма.
– Я решил не разжигать большой костер, чтобы враги не обнаружили нас. Полагаю, этого огня будет достаточно, чтобы высушить одежду и сварить похлебку.
Сэр Роберт принялся снимать кольчугу. Элдсуайт видела, как долго он возился с рукавами. Нелегко освободиться от тяжелых доспехов в одиночку, но, судя по его виду, он не собирается просить Элдсуайт ему помочь.
Несмотря на сильную усталость, Элдсуайт все же подошла к сэру Роберту. Она тянула за рукава кольчуги, пока его руки не освободились, затем помогла сэру Роберту снять через голову нагрудный панцирь.
Помогая сэру Роберту избавиться от доспехов, она испытала странное чувство. Его близость и уязвимость тронули струнки ее сердца и заставили его биться быстрее. Элдсуайт хотелось растрепать густые темные волосы сэра Роберта, ощутить рядом тепло его тела и силу мускулистых рук.
Она подняла голову и заглянула ему в глаза. Их взгляды встретились. Сэр Роберт смотрел на нее с вызовом, продолжая раздеваться.
Когда Роберт снял рубашку, Элдсуайт не сводила с него глаз, залюбовавшись его ладным, точеным торсом с тугими мускулами.
Не проронив ни слова, Роберт снял штаны, обнажив стройные бедра и плоский живот.
Не в силах вымолвить ни слова, Элдсуайт без смущения разглядывала Роберта. Она понимала, что ей следует отвести глаза. Осознавала, что поступает неприлично, откровенно пялясь на нагого мужчину, но не могла оторвать от него зачарованного взгляда. Огонь костра бросал золотистый отблеск на его восхитительную наготу. Его ягодицы были такими же сильными, как круп чистокровного жеребца, а длинные ноги – упругими, словно натянутая тетива лука.
У Элдсуайт перехватило дыхание и по спине побежали мурашки. Она кусала губы, отчаянно борясь с неудержимым желанием опустить взгляд ниже.
Пристально глядя на Элдсуайт, сэр Роберт шагнул ей навстречу, приблизившись к девушке вплотную. Взяв у нее из рук доспехи, он бросил их на пол. Затем обнял Элдсуайт за талию и привлек к себе.
– Проклятие, – прошептал Роберт себе под нос. – Какие чары вы на меня наложили?
Элдсуайт тихо ахнула. Прижимаясь к груди Роберта, она чувствовала его горячее дыхание на своей щеке и слышала, как учащенно бьется его сердце.
– Элдсуайт, – хрипло проговорил Роберт. – Боже милостивый, вы искушаете меня с той самой минуты, как я вас увидел. Я почувствовал это еще утром, когда поцеловал вас в щеку. Но сейчас я не стану целовать вас в щеку.
Он взял Элдсуайт пальцами за подбородок и заглянул ей в глаза:
– Я поцелую вас в губы. Хочу ощутить их мягкость и податливость, попробовать на вкус.
Он коснулся ее губ, и Элдсуайт затрепетала всем телом. В тот же миг от ее скромности не осталось и следа. Она была не в силах сопротивляться. Когда Роберт ее поцеловал, Элдсуайт едва не лишилась чувств.
Девушка прильнула к нему, обвила руками его шею и нежно перебирала пальцами его влажные от дождя волосы. В этот момент она не чувствовала ничего, кроме поцелуя и громкого, как раскаты грома, биения его сердца.
В голове у нее помутилось от желания. Элдсуайт не возражала – какое там! Она страстно отвечала на поцелуй Роберта. Да смилуется над ней Господь! Она не в силах была устоять перед Робертом.
Однако Роберт сам оторвался от ее губ и выпустил Элдсуайт из объятий, но не сводил с нее пылкого взгляда.
Элдсуайт едва не заплакала от обиды и разочарования.
Роберт стоял и смотрел на нее горящими глазами. Его грудь вздымалась, руки были сжаты в кулаки. Он растерянно провел рукой по волосам.
– Черт побери, леди Элдсуайт, вы что, совсем не боитесь мужчин? Разве в монастыре вас не предупреждали о том, чем все это может быть чревато для молодой девушки? Сначала я просто хотел показать это вам, хотел, чтобы вы поняли, почему безрассудно вести себя недопустимо. Господи милостивый! Я не ожидал, что вы так пылко мне ответите. Хотя, не скрою, это было так хорошо, что у меня захватило дух. Однако обещайте мне, что впредь будете осмотрительней!
Элдсуайт показалось, что в хижине внезапно стало жарко. Очень жарко. Тонкая струйка белого дымка от костра стала жечь Элдсуайт глаза. Девушка приложила ладонь к горлу и опустила глаза. Она не нашлась, что ответить сэру Роберту. И раскаивалась в том, что вела себя неприлично. Сэр Роберт, разумеется, прав. У нее не было опыта общения с мужчинами, однако монахини часами читали ей нудные нотации о прегрешениях плоти и о страшных последствиях грехопадения.
Элдсуайт понимала, что согрешила. Только что она впервые в жизни поцеловалась. Поцеловалась с мужчиной, которого должна была презирать. Этот человек никогда не станет ее мужем. Никогда.
Роберт тяжело вздохнул.
– То, что только что произошло между нами… Это было какое-то помутнение рассудка, леди Элдсуайт, – тихо произнес он. Судя по его взволнованному голосу, Роберт боролся с собой. – Скорее всего на нас обоих повлияли переживания сегодняшнего нелегкого дня. И это выплеснулось во внезапном порыве страсти, который нас с вами в какой-то момент охватил. Такое поведение в высшей степени неразумно и может в конечном итоге помешать выполнению той задачи, которая перед нами стоит. Давайте забудем о том, что случилось. Обещайте, что забудете об этом так же, как и я.
От обиды у Элдсуайт комок подступил к горлу. Разве можно об этом забыть? Она не в силах одним лишь усилием воли погасить огонь в сердце, который Роберт зажег своим страстным поцелуем. Сделать вид, будто между ними ничего не было. Но сэр Роберт Бретон поступил именно так. Почему бы ей не последовать его примеру. Их поцелуй явился следствием временного помутнения рассудка. И никогда больше не повторится.
– Разумеется, сэр Роберт, – спокойно ответила Элдсуайт. – Вы правы. Надеюсь, вы будете оберегать мою честь и сохраните это маленькое происшествие в секрете от всех, и прежде всего – от моего отца и от графа Глостера.
Элдсуайт втайне надеялась на то, что это послужит сэру Роберту напоминанием о запятнанной чести леди Маргариты и он испытает угрызения совести. Заметив, что на мгновение в глазах у сэра Роберта промелькнула обида, Элдсуайт удивилась. Однако его обида тут же сменилась гневом. Сэр Роберт прищурился и с вызовом взглянул на нее.
– Леди Элдсуайт, когда женщина смотрит на мужчину также пристально, как глазели на меня вы, когда я раздевался, она сама напрашивается на поцелуй или на что-то большее, чем поцелуй. Гораздо большее. Так вы этого хотели от меня? – спросил Роберт хриплым шепотом.
Элдсуайт густо покраснела.
– Нет, что вы. Я… я… – Она не нашлась, что ответить, и опустила глаза. Что она? Не собиралась на него смотреть? Не хотела увидеть все то, что представилось ее взору? Боже милостивый! Оказывается, у нее такая слабая воля, что она даже не может обещать забыть то, что произошло между ними. Даже если это больше не повторится. Она никогда не забудет, как он стоял перед ней обнаженный, будет не раз вспоминать эту ночь. Даже когда выйдет замуж за графа Глостера.
Роберт сел рядом с Элдсуайт на соломенный тюфяк.
– Разумеется, я ни в коем случае не снимаю с себя ответственность за то, что произошло. Но я не ожидал, что вы настолько доверчивы. Мне пришлось призвать на помощь всю свою волю, чтобы не дать вам то, чего, как мне показалось, вы от меня в тот момент желали.
Услышав эти слова, Элдсуайт разозлилась. Ну что ж, по крайней мере все возвращается на круги своя. И отношения между ними становятся такими, как раньше.
– Я ничего от вас не желала и не желаю. Единственное, что мне нужно, – это вернуть свой замок.
Сэр Роберт сделал вид, будто рассматривает потолок. Его губы тронула едва заметная улыбка.
– Ну уж нет. В тот момент вам кое-что все же было от меня нужно. Я это видел по вашим глазам. Очень красивым глазам: зеленым, как лес, и темным, как ночь. В таких глазах мужчина может утонуть. Найти там землю обетованную, убежище от мирских забот. Такие глаза обещают рай небесный.
Он что, дразнит ее?
Щеки Элдсуайт пылали, она все ниже опускала голову, нервно расправляя на коленях мокрую юбку.
– Вы переоцениваете свои таланты, сэр Роберт. Не каждой женщине вы можете вскружить голову красивыми словами, которые слетают с ваших нежных губ.
О Боже! Что она говорит! Элдсуайт снова бросило в жар. Ну почему из-за этого мужчины она теряет рассудок?
Сэр Роберт расхохотался, запрокинув голову, от души.
Элдсуайт снова стыдливо потупила взор и кашлянула, стараясь переключить внимание на приготовление ужина. Она подошла к огню и, повернувшись к сэру Роберту спиной, помешала ложкой кипящий суп, с удовольствием вдыхая пикантный аромат чабреца.
Вдруг у нее ни с того ни с сего защипало в носу, а глаза начали слезиться. Она отвернулась от горшка с супом и чихнула. Потом еще и еще.
Роберт забеспокоился.
– Вам нужно срочно просушить платье и переодеться. Иначе вы схватите простуду. А то и воспаление легких. – Он взял одеяло, которое висело при входе вместо двери, и бросил его Элдсуайт. – А теперь я вас оставлю, чтобы не смущать своим присутствием. Скажите, когда переоденетесь. – Сэр Роберт вышел из хижины.
Элдсуайт почувствовала облегчение от того, что ей не пришлось переодеваться при сэре Роберте. Она скинула промокшие насквозь кожаные туфли и сняла блузку. Ее любимая рубашка из тончайшего тканого полотна – белая, украшенная голубой тесьмой и серебряной вышивкой, – приобрела грязно-серый цвет и была покрыта пятнами.
Элдсуайт, дрожа от холода, завернулась в одеяло. Видавшее виды шерстяное одеяло, которое, казалось, того и гляди рассыплется от ветхости, оказалось коротким и не доставало ей до колен. Нагая и босая, завернувшись в одеяло, Элдсуайт опустилась на соломенный тюфяк.
На нее внезапно нахлынули воспоминания о доме, о замке Креналден. Он имел когда-то величественный вид, и его башни гордо возвышались над окрестностями, а вокруг простирались плодородные пастбища, на которых паслись откормленные кони с блестящими боками и тучные коровы. Элдсуайт представила себе, как ее отец, весело насвистывая, верхом на своем любимом жеребце Халифе, едет домой по разводному мосту. Во дворе замка, звеня блестевшими на солнце доспехами, оттачивают свое боевое мастерство храбрые рыцари. Изольда весело смеется и, сидя у узкого окна в главной башне, машет отцу рукой…
Элдсуайт закрыла глаза и стала молиться о том, чтобы граф Глостер был жив, а Халиф – цел и невредим. Чтобы замок Креналден удалось отвоевать у врага.
…И еще чтобы оказалось, что сэр Роберт заблуждался, говоря о ее способностях к колдовству.
Выйдя из хижины, Роберт направился к дереву, к которому был привязан Барстоу. Он ни на минуту не спускал глаз с выхода. Сэр Роберт не доверял леди Элдсуайт. Кто знает, что взбредет в голову этой упрямице? Она не из тех, кто будет делать то, что ей велено.
Сэр Роберт вынул из голенища письмо короля и еще раз перечел строчки с размытыми дождем буквами.
«После казни Джона Гилроя – государственного изменника – сэр Роберт Бретон, второй сын Рольфа, графа Хиллсборо, должен быть вознагражден двумя сотнями гектаров земли, расположенной вдоль реки Грев, граничащей на севере с Шропширом, на юге – с Таддингли, на западе – с замком Креналден, а на востоке – с графством Уиллоу. Этот участок, являющийся собственностью Генриха II, короля Англии, а также пятьдесят гектаров земли, в свое время перешедшей по наследству второму сыну графа Хиллсборо, в настоящее время находящейся во владении графа Креналдена, явится рыцарским вознаграждением для сэра Роберта, которое будет ему пожаловано после разгрома Джона Гилроя и его войска».
Роберт спрятал его обратно в голенище сапога. Хотя этот земельный надел являлся всего лишь частью усадьбы Кренатден, он был большим и включал в себя участок, по традиции передаваемый второму сыну графа Хиллсборо, пока Генрих не разрешил графу Креналдену забрать его себе за какие-то услуги, оказанные им Короне. Гарольд не оспаривал это решение, но король дал понять, что землю можно вернуть одним-единственным путем – нужно завоевать это право, разбив Джона Гилроя. Тогда в придачу можно будет получить не только тот самый земельный надел, но и участок, гораздо больший по размеру.
Роберт задумался. Обещанное королем в качестве рыцарского вознаграждения – гораздо больше, чем то, на что сэр Роберт был вправе рассчитывать. Больше любого принадлежащего Хиллсборо особняка или крестьянского хозяйства. Он наконец-то сможет находиться в равных условиях со своим старшим братом. Заручившись необходимым покровительством, можно будет даже выкупить для себя графский титул. Генрих любил даровать титулы в обмен на деньги.
Проклятие! Он не рассчитывал ехать на одной лошади с наследницей той самой земли, на которую он претендует. Было бы намного проще, если бы он, позабыв о неприязни, которую испытывает к подлому отцу этой девушки, прямо сейчас на ней женился. Но об этом не могло быть и речи. Она помолвлена с графом Глостером, и скорее всего их будущий брак официально одобрен королем. Одному Богу известно, какую цель преследовали Генрих и граф Креналден, организовав эту помолвку.
Сэр Роберт рассеянно провел рукой по густой шевелюре. Господи! О чем он думает? Жениться на этой девушке? Это безумие.
Он мог представить, какой крик поднимет леди Элдсуайт, узнав о том, что содержится в этом письме. Чего доброго, еще огреет его чем-нибудь в порыве ярости. Она так просто не откажется от земли, которую он отчаянно хочет себе вернуть. И в довершение ко всему, она чрезвычайно привлекательна. Что только еще больше все усложняет. Да что там скрывать, девушка просто очаровательна. Его влечет к ней, и останься он наедине с ней в хижине немного дольше – неизвестно, чем бы все закончилось.
Тысяча чертей! Угораздило же его влюбиться в хорошенькую колдунью, заговаривающую лошадей, которая и слышать не хочет о том, что она – колдунья. И даже не догадывается, как сильно его к ней влечет. Никогда ему так сильно не хотелось обнять женщину и целовать ее до бесчувствия. Женщины всегда проявляли к нему интерес и дарили свою благосклонность. Маргарита Саттон уж точно не имела ничего против связи с ним. В этом-то все и дело. Воспитанная в монастыре, леди Элдсуайт наверняка не имела понятия, о том, как далеко ее мог завести поцелуй.
Роберт почувствовал угрызения совести. Элдсуайт наверняка девственница. Любовные игры с ней влекли за собой другие осложнения, довольно многочисленные. Прежде всего леди Элдсуайт – дочь его заклятого врага. И если обнаружит, что он старается вернуть себе землю, которую Элдсуайт ошибочно считает своей, неизвестно, чего от нее можно ждать. В порыве гнева она может нанести увечье ему или, чего доброго, его верному Барстоу, которым он так дорожит.
От этой мысли Роберту стало не по себе.
Нужно действовать осторожно, не отрицая и. не подтверждая ее подозрений. До поры до времени ему удавалось вести себя, именно так. Однако проклятая совесть нашептывала ему, что честнее было бы открыться леди Элдсуайт. Но если он прислушается к голосу совести, придется платить за это высокую цену.
Роберт озяб и сильно проголодался. Пора возвращаться в хижину. Прошло достаточно времени, и леди Элдсуайт успела переодеться.
Войдя в лачугу, он увидел, что девушка спит, свернувшись калачиком, укрывшись убогим потрепанным одеялом. Ее темные волосы рассыпались по плечам.
Роберт приблизился к ней. Ему вдруг захотелось поправить прядку у нее на лбу. Он протянул к Элдсуайт руку, но вовремя спохватился. Не стоит ее будить. Его обуревало неудержимое желание погладить роскошные волосы Элдсуайт. До чего же она хороша! Король должен издать закон, запрещающий таким красивым девушкам носить вуаль.
Элдсуайт повернулась на другой бок. Одеяло соскользнуло, обнажив ее пышную грудь.
Роберт зажмурился. Господи милостивый! Почему он стоит сейчас здесь и любуется ею? Неужели эта колдунья, заговаривающая лошадей, приворожила его? Даже сейчас у него в ушах звучит ее сладостный голос. Он помнит каждое слово, произнесенное Элдсуайт. Думает только о ней.
«Сэр Роберт, я не могла себе представить, чтобы человек, который прославился не только своим искусством объезжать лошадей, но и своим распутством, подчинился призыву Господа и возглавил войска принца, чтобы нести другим народам христианскую веру».
Когда она произнесла это – там, на берегу, – он чуть не расхохотался. Даже сейчас Роберт с трудом удержался от смеха.
Он вздохнул. Одним махом проглотив суп, Роберт прилег на тюфяк рядом с Элдсуайт, так, чтобы чувствовать тепло ее тела, но не прикасаться к ней.
Элдсуайт пошевелилась во сне, и из-под короткого одеяла показалась ее обнаженная нога. Когда Элдсуайт случайно коснулась Роберта ногой, он мгновенно ощутил жар во всем теле.
А затем увидел большой черно-синий синяк у нее на бедре.
Проклятие. Он не мог вспомнить, когда поставил ей этот синяк. Роберт заставил себя закрыть глаза, перевернулся на другой бок и постарался заснуть.
Проснувшись посреди ночи, Элдсуайт увидела, что лежит, прислонившись к спокойно спящему возле нее мужчине. Сэр Роберт дышал спокойно и ровно. В довершение ко всему, Элдсуайт с удивлением обнаружила, что его обнаженная рука покоится на ее оголенной груди. От ужаса она боялась пошевелиться.
Боже милостивый! Почему этот мужчина лежит так близко от нее?
Осторожно, чтобы не разбудить сэра Роберта, она убрала его руку со своей груди. Обмотавшись одеялом, Элдсуайт поднялась с тюфяка, надела туфли и вышла из хижины. К счастью, сэр Роберт даже не пошевелился. Вдохнув прохладный ночной воздух, Элдсуайт окончательно проснулась. Вглядываясь в темные густые заросли и убедившись, что поблизости не видно притаившихся в засаде людей Гилроя, она осмелилась пройти дальше в лес, ступая по мягкому ковру шуршавших под ногами листьев. Лес был полон ночных приглушенных звуков. Стрекотали сверчки. Где-то вдали кричала сова. Элдсуайт подошла к Барстоу. Увидев ее, он поднял уши. Она уткнулась лицом в его шею. Вдыхая знакомый и милый ее сердцу запах лошади, она потерлась щекой о шелковистую шею скакуна.
– Я потеряла Цереру и Халифа. Самых лучших коней, которых я видела в жизни.
Говоря это, она улыбалась, но слезы струились у нее по щекам. Элдсуайт вытерла их.
– Все, хватит. Больше не буду плакать. Прошлого не вернешь. – Она ласково погладила шею коня. – Ты устал, тебе нужно хорошенько отдохнуть. До рассвета еще несколько часов. Вчера ты нас спас. Спасибо тебе за это.
Услышав шаги за спиной, Элдсуайт оглянулась. Перед ней стоял сэр Роберт.
– Что вы здесь делаете, сэр Роберт? Шпионите за мной? – резко спросила она.
– Пойдемте в хижину, леди Элдсуайт, – миролюбиво проговорил сэр Роберт. – Вам опасно здесь находиться. Тем более одной. Вокруг снуют разведчики Гилроя. – Взгляд Роберта случайно упал на ее ноги.
Только в этот момент сообразив, что ее оголенные нога выглядывают из-под короткого одеяла, Элдсуайт резко повернулась и направилась к хижине. Войдя внутрь, она минуту-другую стояла, прислонившись спиной к стене и закрыв глаза. Ей было стыдно из-за своего нелепого вида, из-за слез. Гордость Элдсуайт была уязвлена. Господи! Только бы сэр Роберт не заметил ее слез! Она тяжело вздохнула. Достаточно с нее перенесенного унижения. Она прижала одеяло к обнаженной груди и гордо расправила нагие плечи.
Пресвятая Дева Мария! Элдсуайт безразлично, что думает о ней какой-то там сэр Роберт! Зато граф Глостер относится к ней с уважением. Возможно, даже немного ее побаивается. Элдсуайт хотела мысленно представить своего жениха, но безуспешно: его далекий образ растворился в дымке, вытесненный образом другого мужчины. Элдсуайт никак не могла выбросить из головы сэра Роберта – мужественного и прекрасного.
Элдсуайт потрогала рукой щеку. Боже милостивый! Почему лорд Глостер ни разу не целовал ее так, как сэр Роберт? Пусть даже это был бы поцелуй в щечку.
Послышались тяжелые шаги. Элдсуайт поспешно схватила сорочку и платье. Одежда была влажной, но девушка не обращала на это внимания. Она торопливо оделась и поправила растрепанные волосы. На пороге появился сэр Роберт. Войдя в хижину, он лег на соломенный тюфяк.
– Ложитесь спать и вы, леди Элдсуайт. До Хиллсборо путь неблизкий, вам нужно хорошенько отдохнуть. Не вздумайте больше выходить из хижины. А если возникнет необходимость, я пойду вместе с вами, – сказал он, держась за рукоятку меча.
Элдсуайт нахмурилась и легла на тюфяк. Она лежала, вслушиваясь в ночные звуки. Где-то вдали раздавались трели коноплянки, у реки шуршал на ветру камыш. Элдсуайт никак не могла уснуть. Сон бежал от нее.
Вдруг она услышала, что Барстоу бьет копытом землю.
Обеспокоенная Элдсуайт села на тюфяке. Роберт – тоже.
Конь чем-то встревожен. Элдсуайт нутром чуяла: что-то неладно.