– Прошу прощения, мэм, но я хотел бы купить ваши услуги на одну ночь.

Рейвен Каннингем быстро обернулась и узнала склонившегося над ней человека. По странному стечению обстоятельств он появлялся именно в тех салунах и игорных домах, в которые она заходила в этот вечер. Возможно, это было простое совпадение. Она вообще вряд ли обратила бы на него внимание, если бы не его рост.

Она в жизни не встречала такого высокого мужчину. Высокого, худощавого и – скорее всего – подлого. В нем чувствовалась скрытая угроза, исходившая от многих мужчин на Западе, и ей это не нравилось. И он ей не понравился. С чего это он взял, что имеет право ее запугивать? У нее и без него достаточно неприятностей.

А он между тем наклонился еще ниже. В нем было больше шести футов роста, и у нее появилось неприятное ощущение, что она стоит перед ним в яме. Ее неприязнь росла с каждым мгновением.

– Назовите свою цену, мэм. Я заплачу.

От его низкого вкрадчивого голоса с легким акцентом у нее вверх по спине неожиданно пробежал холодок. Этот человек опасен, и надо поскорее от него избавиться, не устраивая при этом скандала. Но как это сделать, не привлекая к себе внимания?

– Боюсь, вы не по адресу…

– Я только что приехал из Техаса, откуда перегонял скот, и мне не терпится потратить много денег. Мне нужна такая нежная, ароматная леди, как вы.

– Я уверена, что найдется немало женщин, готовых вам услужить, но у меня другие планы на сегодняшний вечер.

– Ты именно та кобылка, на которой я хотел бы поставить свое клеймо сегодня ночью.

Краска залила ей лицо, и она ничего не могла с этим поделать. Ковбой! Вот уж не повезло! Он только что приехал из Техаса, так что от него она не узнает то, что ей нужно. Теперь понятны и его акцент, и грубая речь.

Она огляделась. Они стояли посреди улицы в Топике, в штате Канзас, была суббота, и вокруг толпилось много народу. Так что ей незачем бояться, что он к ней привяжется.

В 1883 году Топика был деловым городом, и из всех окон и дверей дансингов, салунов и борделей на улицу выплескивались свет и шум. Множество людей посещали эти заведения, стоит ей войти туда, и она окажется в безопасности. Кроме того, если будет необходимо, она может и сама о себе позаботиться, но она не хотела, чтобы кто-нибудь об этом догадался. Она играла роль проститутки, и следовало быть убедительной.

– Я даже предлагаю снять номер в каком-нибудь модном отеле. – Ковбой погладил длинными сильными пальцами ее обнаженное плечо.

Рейвен невольно вздрогнула: прикосновение было неожиданно нежным. Отрицательно качнув головой, она сбросила его руку.

– Простите, но я занята. Мне надо кое-кого найти.

– Так найди меня, и мы оба будем счастливы.

– Нет, – решительно заявила она.

В сумочке у нее лежал короткоствольный «кольт» 45-го калибра, но этот верзила вряд ли его испугается. К тому же отец учил ее никогда не доставать оружия, если не намереваешься использовать его по назначению, а она, уж конечно, не собиралась убивать этого ковбоя.

– Я же сказал, что заплачу столько, сколько ты запросишь. Я выслеживаю тебя весь вечер. Ты больно разборчива, не так ли?

– Простите?

– Считаешь, что слишком хороша для ковбоя?

– К вашему сведению, мистер…

– Слейт. Слейт Слейтон.

– Мистер Слейтон, мои услуги – по крайней мере, этот вид услуг – не продаются.

Цепкие пальцы вдруг схватили ее за руку и подтащили к уличному фонарю. В мягком вечернем свете стали видны ее дорогое красное шелковое платье, облегающее тонкую талию, длинная гибкая шея и высокая полная грудь, чувственную красоту которой демонстрировало довольно-таки глубокое декольте.

Мягкие пепельного цвета волосы были уложены в высокую прическу, но несколько завитков спускались на обнаженные плечи. Он внимательно рассматривал ее лицо: черные глаза с длинными ресницами, прямой нос, изогнутые дугой брови, но больше всего его внимание привлекли ее слегка приоткрытые, безупречной формы губы.

– Думаю, ты можешь себе позволить быть разборчивой, хотя, наверное, мало кто готов заплатить твою цену.

– Я же уже сказала, что дело не в цене. Сегодня вечером я занята.

– Это означает, что ты чертовски дорогая. Ладно. У меня такой зуд, который только ты можешь утихомирить. Называй цену.

– Вы правы, – Она пришла в отчаяние, так как поняла, что он не так-то легко сдастся. – Мои услуги стоят дорого, но я уверена, что и ваши недешевы.

– Ты хочешь купить меня на эту ночь? Не пожалеешь. К тому же я в отличие от тебя стою дешево.

Намеренно проигнорировав его иронию, она сказала:

– Я имела в виду, что вам, видимо, хорошо платят, за что бы вы ни взялись.

– Это верно. Я чертовски хороший техасский ковбой, и мне только что отлично заплатили. Ну, если ты меня не собираешься покупать, я покупаю тебя. Что скажешь?

Удивившись сама себе, Рейвен замешкалась. Под темно-синей рубашкой ковбоя угадывались мощные бицепсы, стройные длинные ноги затянуты в джинсы. Далеко не новый ремень из сыромятной кожи опоясывал крепкие бедра, тяжелая серебряная пряжка подчеркивала твердый плоский живот. Она быстро отвела взгляд от выпиравшего внизу бугра.

– Тебе понравилось то, что ты увидела?

Она слегка покраснела, но посмотрела ему прямо в лицо. У него были длинные черные волосы, голубые или серые глаза – она не поняла, – которыми он просто пожирал ее. Лицо было загорелым и чисто выбритым, нос – довольно большой, подбородок крепкий, но губы… Губы – полные и чувственные – будто притягивали ее. Взгляд ее остановился на них, и она вдруг подумала, каково будет почувствовать их жар на своих губах. Пораженная этой мыслью, она поспешно отвела глаза, но он успел заметить, как изменился ее взгляд.

Он поднял ее лицо за подбородок, так чтобы она снова посмотрела ему в глаза, но она уже овладела собой. Он опустил руку.

– Я заплачу, сколько ты скажешь. Любую цену.

– Мистер Слейтон, я не продаюсь.

– Тогда зачем ты вышла на улицу?

– Я… Мне надо кое-кого найти.

– Я могу помочь?

– Нет, не думаю. Мне надо идти.

– Еще рано. Когда ты покончишь со своими делами, может, встретимся в салуне «Голубая птица»? Я все еще готов заплатить любую цену.

– Я же сказала, я…

– Послушай. Я не знаю, почему ты кем-то там прикидываешься. Ты, видно, зарабатываешь бешеные деньги, но я готов добавить свои к тем, что у тебя уже есть. В любое время, в любом месте, пока я в Топике.

Рейвен сдалась. Будет лучше, если она ему подыграет, только бы он отстал. Еще ни один мужчина не был так настойчив, и это обескураживало.

– Ладно, ковбой, я…

– Слейт. Тебе следует называть по имени человека, которого ты скоро узнаешь по-настоящему.

– Слейт. Мне надо закончить одно дело, но если ты настаиваешь, я постараюсь попозже прийти в «Голубую птицу». – На самом деле она не имела ни малейшего желания встречаться с ним где бы то ни было.

– Ты не просто постарайся, а приходи. Между прочим, как тебя зовут?

– Рейвен.

– Здорово. Мне нравится. – Он наклонился, так что его губы почти коснулись ее рта, и она почувствовала его дыхание. – Просто для того, чтобы быть уверенным, что мы встретимся, Рейвен, – сказал он и крепко ее поцеловал.

Горячее желание вдруг окатило ее. По тому как напряглось его тело, она поняла, что он почувствовал то же самое. Он поднял голову, и она увидела, что его глаза стали ярко-синими. Окинув ее долгим пристальным взглядом, он снова коснулся ее губ.

Не успела она опомниться, как он, бросив на ходу: «Голубая птица», – быстро скрылся в темноте улицы.

Глядя ему вслед, Рейвен потрогала губы. Что на нее нашло? – удивилась она. Он же просто ковбой, который хотел того же, что и другие мужчины. И все же? Она тряхнула головой. У нее есть дела поважнее, чем думать о чрезмерно… нет, как сказали бы на Западе, «слишком высоком» техасском ковбое.

Заставив себя думать о деле, она поспешила к ближайшему месту, где могла бы обменять свое серебро на нужную ей информацию. Веселье в богато украшенном салуне было в полном разгаре. За длинной стойкой бара тускло мерцало огромное зеркало, с высокого потолка свешивались стеклянные люстры, стены были обклеены обоями в красных тонах. Почти все пространство было уставлено круглыми столами для игры в карты, покрытыми зеленым сукном, но в глубине зала оставалась небольшая площадка для танцев. Дребезжащий металлический звук пианино смешивался с выкриками игроков, звоном стаканов и громким смехом.

Рейвен с интересом огляделась. Может, здесь ей удастся получить нужную информацию? Взяв себя в руки, чтобы не обращать внимания на плотоядные взгляды, щипки и циничные предложения, неизменно сопровождавшие ее, когда она появлялась в подобных местах, Рейвен подошла к стойке бара красного дерева и заказала виски.

Изумленно подняв бровь – она явно не была постоянной посетительницей, – бармен плеснул виски на дно стакана.

Рейвен непринужденно облокотилась на стойку, взяла стакан и сказала:

– Я кое-кого ищу.

Бармен кивнул.

– Однорукого. У него вместо левой руки – крюк.

– Такого нельзя не заметить.

– Вы его видели?

– Возможно.

– Когда?

– Точно не помню.

Рейвен положила сумочку на гладкую поверхность стойки, а потом подвинула бармену серебряную монету. Он взял ее, надкусил и улыбнулся:

– Был тут один однорукий недели две назад. Он встретился здесь с какими-то парнями, они выпили и потом все вместе ушли.

– И все?

– В нашем городе опасно совать нос в чужие дела.

– А как выглядели эти парни? Куда они пошли?

– Вы задаете слишком много вопросов, леди. Это к добру не приведет.

– Вы можете их описать?

– Обыкновенные ковбои. Кроме разве что того, с крюком.

– А вы не слышали, куда они собирались пойти?

– Не-а. Это не мое дело.

– Понимаю. – Было очевидно, что больше она из него ничего не вытянет. – Спасибо.

Продолжая разыгрывать свою роль, она лихо отпила глоток виски и задохнулась, когда оно обожгло ей горло. Она сумела справиться с собой и не закашляться, но на глазах все-таки выступили слезы. Когда жжение прошло, она, мысленно проклиная любимый напиток Запада, молча кивнула бармену и пошла к выходу, не обращая внимания на мужчин, которые хватали ее за платье, предлагали остаться и выпить с ними.

Рейвен медленно шла по улице, размышляя о том, следует ли ей искать подтверждение информации о человеке с одной рукой, которую сообщил ей бармен. Вряд ли это возможно. Во всяком случае, до сих пор, хотя она уже пять вечеров подряд заглядывала во все салуны и игорные дома, она ничего не разузнала. Только сегодня, если, конечно, бармен говорил правду, она впервые узнала хоть что-то.

Она вдруг почувствовала страшную усталость. Уже давно ей не удавалось как следует выспаться. Сначала она долго ехала поездом из Чикаго, потом вечерами обходила Топику. Она вообще плохо спала уже несколько месяцев. И не будет ей покоя, пока она не отомстит за своих погибших в этих местах отца и жениха.

А сейчас она пойдет в гостиницу и отоспится. Кое-что она все же узнала и заслужила отдых. Она должна быть в полной боевой готовности, когда найдет этого однорукого. А для этого ей надо хорошенько отдохнуть.

Тяжелый «кольт» стукался при ходьбе о бедро. Это все, что у нее теперь осталось от близких. И этот пистолет поможет ей восстановить справедливость.

Рейвен поднималась в свой номер в отеле, не замечая, что мужчины провожают ее оценивающими и недоумевающими взглядами. Комната была маленькой и чистой, но без излишеств. На более дорогой номер у нее не было денег, но при данных обстоятельствах это было даже удобнее: в этом второразрядном отеле легче было сохранить свое инкогнито.

Сев на узкую, покрытую пуховой периной кровать, она достала из сумочки «кольт». В неярком свете лампы сверкнули буквы, выгравированные на перламутровой ручке: «Р.К.». Это были инициалы ее отца – Роберта Каннингема. При жизни отец никогда не расставался с этим револьвером, и после его смерти оружие отдали ей. Теперь с ним не расставалась она.

Отец позаботился о том, чтобы она всегда могла защитить себя. Он не только научил ее стрелять из всех видов оружия, но и обучил методам самообороны. Теперь она осталась одна, и уроки отца ей наверняка пригодятся.

После того, как ее отец и жених были убиты при задержании опасного преступника в Канзасе, ей в наследство досталось основанное отцом детективное агентство. Когда слуги правосудия не произвели никаких арестов якобы за недостатком улик, она поняла, что ей придется самой искать преступника, убившего двух самых дорогих ей людей.

Так Рейвен стала Р. Каннингемом и отправилась из Чикаго в далекий Канзас, и оказалась в стране, где преступники большей частью устанавливали свои правила, игнорируя закон. Теперь ей придется жить по законам Запада.

Взяв в правую руку «кольт», она прицелилась. Потом опустила пистолет и стала думать о деле, которое привело ее в Топику.

Через города Атчисон, Топика и Санта-Фе шла железнодорожная ветка, соединявшая Канзас с Эль-Пасо в штате Техас и переходившая далее в Южно-Тихоокеанскую железную дорогу. Обе эти дороги регулярно подвергались нападениям грабителей, пока за дело не взялось детективное агентство Каннингема. Железнодорожные компании хотели прекратить грабежи, но без широкой огласки, дабы не напугать пассажиров и товароперевозчиков.

Агентство Каннингема раньше никогда не получало столь ответственного заказа, так что отец Рейвен и его напарник Сэм Фэрфилд могли лишь удивляться, почему железнодорожная компания, имевшая возможность нанять любое агентство – даже знаменитое агентство Пинкертона, – выбрала их. Однако они пришли к выводу, что компания стремилась к тому, чтобы как можно меньше народу знало о готовящейся операции. И в этом смысле агентство Каннингема подходило идеально: оно состояло всего из трех человек – Рейвен, ее отца и Сэма.

Вспомнив о Сэме, Рейвен грустно улыбнулась.

Очень скоро после того как Сэм поступил к ним в агентство, они с Рейвен поняли, как много у них общего. Они полюбили друг друга нежной, трепетной любовью, а когда обручились, Рейвен была вполне этим удовлетворена, потому что Сэм не противился ее желанию продолжать работу в агентстве.

Рейвен практически выросла в конторе агентства. Ее мать была индианка из племени кайова. Отец встретил ее, когда в молодости какое-то время работал на Западе. Но когда она умерла, отец перебрался с Рейвен обратно в Чикаго.

Не желая расставаться с дочерью – она единственная, кто связывал его с покойной женой, – Роберт часто приводил Рейвен в свой офис, и очень скоро она постигла все премудрости сыскного дела, часто помогая отцу, а к шестнадцати годам уже вела все делопроизводство. Но ей не приходилось участвовать в раскрытии преступлений, пока не убили Сэма, а ее отец отправился по следам убийцы на Запад.

Сэм страшно не любил оставлять ее одну. Но он знал, как много значит для их агентства расследование грабежей на железной дороге. К тому же считалось, что он умеет выпутаться из любой ситуации, поэтому для Рейвен и ее отца оказалось страшным шоком известие, что Сэма убили в небольшом городке в Канзасе. Единственной информацией, которую сообщил им местный шериф, были свидетельства очевидцев о том, как человек, у которого вместо левой руки был крюк, поспешно скрылся с места преступления. Никто в конечном итоге арестован не был.

Сердце Рейвен было разбито, но ее отец пришел в ярость. Он немедленно отправился на Запад, чтобы найти убийцу и завершить дело об ограблениях. Рейвен не смогла отговорить его от поездки, хотя очень за него боялась.

После отъезда отца она продолжала работать в офисе, а вскоре начала принимать и заказы, не только потому, что им нужны были деньги, но и для того, чтобы отвлекаться от грустных мыслей. Она уверяла заказчиков, что расследует дела Р. Каннингем – ее брат, а она лишь занята бумажной работой. Ее хитрость удалась, и вскоре она уже весьма успешно вела все дела сама.

Рейвен очень хотелось поделиться своими успехами с отцом, когда он вернется, и она бралась за все большее число дел. От отца изредка приходили письма и телеграммы, в которых он сообщал, что подозревает двух видных представителей железной дороги в сговоре с грабителями. Но ей было ясно, что у него не хватает доказательств, подтвердивших бы его подозрения, а потому все его расследования заходят в тупик.

Рейвен беспокоили эти письма: она не хотела потерять еще и отца. Поэтому она отправила ему телеграмму, умоляя вернуться домой.

Но едва она отослала телеграмму, как сама получила очень короткую весть: Роберт Каннингем застрелен в Топике, штат Канзас. На ее запрос, не замешан ли в убийстве отца однорукий мужчина, ей сообщили, что такого человека видели в тот день в городе, но связать его с убийством не удалось.

Рейвен была твердо убеждена, что связь между этими двумя убийствами существует – и это было для нее единственной зацепкой. Чтобы заглушить боль от страшных потерь, Рейвен принялась разрабатывать свой план мести. Надо найти этого однорукого, доказать, что он убийца, отдать его в руки правосудия, закончить дело о грабежах и тем самым спасти детективное агентство. Ведь это все, что у нее осталось. Скорбь уступила место гневу, и она отправилась в Топику.

Главным было – никому не доверять. Два человека – ее отец и жених – были убиты, потому что они взялись за расследование. Она не собирается быть третьей жертвой. Опыта у нее маловато, но она сделает все, чтобы раскрыть преступление и остаться в живых.

Она отправила телеграммы Т.Р. Симпсону – специальному представителю железной дороги «Атчисон, Топика и Санта-Фе», а также Джереми Льюису Сентрано – представителю Южно-Тихоокеанской дороги. Именно они наняли детективное агентство Каннингема из Чикаго. Она сообщила обоим, что агентство работает и пошлет Р. Каннингема расследовать дело.

Она была уверена, что эти люди подумают, что Р. Каннингем – сын Роберта Каннингема, а она только на это и рассчитывала. Возможно, женщине будет легче достичь успеха там, где двое мужчин потерпели неудачу, потому что никому и в голову не придет, что это она ведет расследование. Но даже в этом случае она не могла доверять ни единому человеку, даже Симпсону и Сентрано. Эти двое обладали достаточной информацией, чтобы делиться ею с грабителями, так что и с ними она будет крайне осторожна.

Сегодня, по крайней мере, у нее появилась первая зацепка. У однорукого были сообщники, и это ее не удивило. Она также установила, что его недавно видели в Топике. Она была уверена, что он замешан в деле об ограблениях и именно поэтому убил ее отца и жениха.

Если ей удастся найти однорукого, она, возможно, выйдет и на человека, стоявшего за преступниками. Кто-то, а может, и несколько человек, разрабатывают планы грабежей на железной дороге от Канзаса до Техаса и на него – или на них – работает несколько банд. Это был единственный способ ограбить несколько поездов за такое короткое время и скрыться с награбленным. Именно такого мнения был ее отец, и она полностью была с ним согласна.

Теперь только она могла остановить преступников, отомстить за отца и жениха и помочь восторжествовать правосудию. Она сжимала в руках «кольт» отца, и слезы застилали ей глаза. У нее никого не было, кроме отца и Сэма, а теперь она осталась совсем одна. Но она не позволит себе быть слабой, не станет плакать или жалеть себя. У нее есть дело, и она не отступит.

Положив «кольт» под подушку, Рейвен начала раздеваться. Было уже поздно, и ей очень хотелось спать. Стягивая красное шелковое платье, она вдруг вспомнила о ковбое по имени Слейт Слейтон.

И не просто о нем, а о его поцелуе. Поцелуи Сэма и его нежные объятия не вызывали у нее ничего подобного тому, что она испытала от поцелуя Слейта. Она, видимо, переутомилась, иначе он не подействовал бы на нее таким образом. Этому человеку нельзя доверять, его вообще лучше избегать, в конце концов, решила она.

Рейвен расстегнула крючки корсета, вздохнула с облегчением и посмотрела на себя в зеркало над умывальником. Ее глаза неестественно блестели, на щеках пылал румянец, красные губы были приоткрыты. Она покачала головой. Это просто усталость, вот и все. И человек по имени Слейт Слейтон, высокий ковбой, который, возможно, все еще ждет ее в салуне «Голубая птица», здесь ни при чем.