Глава 15
Безумие, ярость и страсть бушевали в Слоане, угрюмо уставившемся на янтарную жидкость в стакане. Он совсем забыл об игре и вместо этого заказал бутылку гнусного пойла, именуемого здесь «виски», и уселся в дальнем углу, чтобы побыть в одиночестве, если только это возможно в забитом пьяницами салуне.
В баре густым облаком висел сизый дым, то и дело раздавался раскатистый смех ковбоев и старателей, многие из которых были его друзьями. Хорошенькая, ярко нарумяненная, но уже потрепанная жизнью «голубка» бренчала на разбитом пианино, распевая разухабистую песню. Но Слоан ничего не слышал.
Хоть бы скорее напиться до умопомрачения! Может, тогда он забудет этот взгляд подстреленной птицы. И в груди не будет этой ноющей боли.
Стараясь выбросить из головы назойливые мысли, он глотнул противного виски. Ее признание в любви стало еще одним ударом, пробившим очередную брешь в его защитной броне. Это уж слишком. Она хочет чересчур многого!
Он не солгал: в нем не осталось любви. Темная пропасть, на месте которой когда-то было его сердце, отторгала любые чувства… кроме сознания собственной вины. Угрызения совести не давали покоя. Он не сумел защитить Лань. Но теперь не может предать память о ней, полюбив другую.
Перед глазами плыли знакомые образы. Предсмертные муки Лани… кровь на его руках.
Слоан зажмурился, ощущая, как мрак смыкается вокруг него.
Отставив стакан, он поднес к губам бутылку виски и, закинув голову, стал пить, в нетерпении ожидая, когда спиртное затуманит рассудок.
Черт побери, на что ему любовь Хизер? Все равно ему нечем ей ответить! И не перенести новой боли. Отдать сердце другой, чтобы и ее отняли?
Он отвергает покой, который обрел с Хизер.
«Покой? — произнес ехидный внутренний голос. — Что это? Сон. Мечта, которой ты не заслуживаешь».
— Эй, ковбой! Не желаешь прокатиться? Поиграть кое во что? Объездить норовистую кобылку?
Слоан неохотно поднял одурманенные глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на стоящей перед ним женщине. Блондинка! Хизер?! Нет, не она. У этой волосы цвета меди, жесткие и курчавые. Не то что светлый шелк. И платье… вызывающее, с вырезом, из которого едва не вываливаются пышные груди.
Он поморщился от запаха приторных духов. Девица размахивала бутылкой дешевого виски, пухлые губы в красной помаде раздвинуты в призывной улыбке.
«Да это просто шлюха», — пронеслось в одурманенном мозгу. Слоан не знал ее имени. Должно быть, новенькая, — он ведь так давно не бывал в салуне. Зато, кажется, на все готова.
Слоан взглянул на свою почти опустевшую бутылку. Может, панельная девка — именно то, что требуется, чтобы заставить его забыть, притупить неуемную, саднящую, тайную боль. Именно то, что так нужно сейчас!
— Проклятие… почему бы нет?.. — промямлил он заплетающимся языком и, взяв предложенную бутылку, попытался встать, только колени почему-то подгибались. Слоан пошатнулся и едва не упал, но блондинка вовремя успела подхватить его и, обняв, прижалась грудью.
— Идем же, красавчик, — со смехом уговаривала она, пытаясь подтащить его к лестнице. Слоан упрямо мотал головой.
Но тут кто-то загородил им дорогу. Слоан недоуменно моргнул, разглядывая стройные ножки в черных сетчатых чулках и красных туфельках. Кажется… кажется, он их узнает! Жаль, что перед глазами все плывет и качается!
Он непонимающе уставился на хмурую Деллу Перкинс. Та, очевидно, не собиралась отступать.
— Лили, — обратилась она к блондинке, — почему бы тебе не поухаживать за Хорасом? Он скучает без тебя. Я сама позабочусь о Слоане.
Лили метнула на Деллу раздраженный взгляд, но без особых возражений вверила ей Слоана. Тот, явно не в силах идти сам, тяжело повис на девушке.
— Куда идем, Дел? — пробормотал он.
— В мою комнату, там в одиночестве утопишь все печали.
— Ты… правда… позаботишься… обо мне?
— Конечно, сладенький. Как в прежние времена.
— Болит… плохо… мне…
— Знаю, котик.
Она кое-как дотащила его до своей спальни. Обстановка была хорошо знакома Слоану: он частенько ночевал здесь в дни своей бурной молодости. Скромно, но чисто и аккуратно: медная кровать, умывальник, дубовое кресло-качалка. Только простыни измяты и, возможно, пропахли потом поспешных совокуплений. Делла подвела его к постели и осторожно подтолкнула. Да, воняет… противно…
Слоан с полустоном рухнул на кровать, прижимая к себе бутылку. И очень удивился, когда Делла, стащив с него сапоги, не принялась за штаны, а просто укрыла одеялом.
Слоан сонно приоткрыл один глаз:
— А почему остановилась?
— Спи. Выспишься — станет легче.
— Не желаю спать! Я хочу тебя!
— Ты не в том состоянии, чтобы хотеть меня или кого другого, сладенький. Кроме того, тебе вовсе не я нужна. Дома тебя ждет красотка жена, к ней и иди.
Но Слоан высвободил из-под одеяла руку и, обняв Деллу за шею, притянул к себе.
— Заставь меня забыть ее, Дел, — хрипло прошептал он ей на ухо.
Женщина отстранилась.
— Кого именно? Твою жену?
— Угу… ее…
Он снова попытался привлечь к себе Деллу, но та заупрямилась:
— Ты вовсе не меня хочешь, Слоан, лапочка. Правда ведь?
Правда. Он не видит ни одной женщины, кроме Хизер. В этом вся беда. Он слишком безоглядно желает собственную жену.
Делла, казалось, понимала Слоана и без слов. И, будто прочитав его мысли, присела рядом и погладила по голове.
— Почему бы тебе не рассказать все с самого начала? Поверь, я умею слушать.
Слоан, тряхнув одурманенной головой, принялся открывать бутылку. Делла и впрямь умеет выслушать мужчину, но ему исповедник ни к чему. Не хватало еще выложить свои несчастья девке из бара!
— Зачем мне ее любовь?! — словно издалека услышал он собственный голос. — Я любил Аань. Только раз в жизни… мужчина находит такую любовь…
— Кто тебе это сказал, малыш?
Слоан недоуменно нахмурился, и Делла ласково пригладила упавшую на его лоб прядь.
— Иногда человеку доводится встретить и вторую любовь.
— Нет!
Он жадно припал к бутылке и тут же закашлялся, когда огненная жидкость попала не в то горло. Делла решительно отобрала бутылку и вздохнула:
— Знаешь, по-моему, все из-за того, что ты влюблен в свою милую женушку и боишься это признать.
Ярость закипела в крови Слоана так неукротимо, что на секунду он даже отрезвел.
— Нет, пропади все пропадом! Я не могу любить ее! Лань… вот моя возлюбленная!
— Лань ушла на небо, сладенький, и пусть покоится с миром.
— Не ушла… все еще здесь… — Слоан ударил себя кулаком в грудь.
— Может, и так, но ты-то должен жить дальше!
Слоан зажмурился, прося Бога о смерти. Он любил Лань, и все же память о ней постепенно тускнеет. Иисусе, и ничего-то с этим не поделать… Печаль, скорбь, тоска, когда-то питавшие его и составлявшие смысл существования, развеялись. Те чувства, которые он в прошлом испытывал к жене, поблекли. Он словно оледенел…
Слоан злобно выругался. Как он ни старается, не может увидеть лицо Лани. Только прекрасные черты Хизер, грустный, гордый взгляд, губы, шепчущие нежные слова. Подумать только, она посмела сказать, что пришла пора забыть о мертвых!
Он со стоном перевернулся и спрятал лицо в подушку, сражаясь с душившими его эмоциями. И почти не слышал, как Делла проговорила, поднимаясь с кровати:
— Сейчас пошлю за твоим братом, котик. Он отвезет тебя домой, к жене.
— Не хочу домой. Слишком болит…
Жена? Да он сбежал от нее, стараясь противостоять искушению, не в силах побороть окончательно вышедшей из-под контроля одержимости ее телом. Все это время он боялся самому себе дать отчет в том чувстве безумного голода, который пожирал его. Сейчас он уже не смел называть это похотью или жаждой плоти. При взгляде на жену сердце начинает биться чаще. Стоит подумать о ней — и внизу живота загорается пламя. А когда они сплетаются в объятиях, он просто теряет рассудок. Его чувства к ней куда глубже физического желания, будь она проклята, проклята, проклята!
Темный омут затягивал его все глубже, и Слоан продолжал бормотать непристойности, презирая себя за слабость. Даже сейчас, хотя он и старался выбросить Хизер из головы, перед глазами всплывал невыразимо прелестный облик, мягкие золотисто-вишневые глаза, полные страдания и любви.
И опять это ужасное, невыносимое томление не дает ни отдыха, ни покоя. Он сгорает на медленном огне, хоть и отвергает ее любовь. Но не позволит ей завладеть своим сердцем так, как она завладела его телом.
Эти нежности не для него. Он просто не вынесет постоянного ощущения своей уязвимости перед той женщиной, зависимости от нее. Не вынесет…
Луна бросала желтые блики на зубчатые вершины гор, переливалась серебряными отблесками на высоких соснах, но Хизер почти не замечала очарования окружающего пейзажа: слишком тяжело было на сердце. Она стояла на заднем крыльце, опустив голову. Слезы душили ее. В ушах звенели прощальные слова Слоана:
Можешь оставить себе свою любовь, герцогиня. Мне она ни к чему.
Когда вдалеке раздался жалобный вой койота, Хизер вздрогнула, несмотря на то что ночь была теплой. И тут за спиной тихо открылась дверь. Хизер порывисто обернулась и оказалась лицом к лицу с Волком Логаном, не спускавшим с нее пристального взгляда. Устало проведя рукой по горящим глазам, она плотнее запахнула халат.
— Что-то стряслось? — спокойно осведомился он.
— Нет, просто не могу уснуть. Простите, если разбудила.
— У меня чуткий сон.
Он захлопнул дверь и встал рядом. Босой, полуобнаженный, в одних брюках, он казался настоящим великаном с мускулистой грудью и жилистыми руками. Хизер стыдливо опустила глаза. Несмотря на редкую красоту, Волк, с разметавшимися иссиня-черными волосами и бронзовой кожей, выглядел настоящим дикарем. Однако почему-то не вызывал в ней страха. Наоборот, рядом с ним она чувствовала себя в полной безопасности.
— Слоан часто отправляется по ночам поиграть в покер? — невозмутимо спросил Волк.
Хизер предпочла бы не отвечать: слишком унизительно обсуждать с посторонним свои семейные проблемы!
— Не часто, — пробормотала она.
— Он никогда не увлекался азартными играми. Неужели изменился так сильно за то время, что мы не виделись?
— Не думаю.
Должно быть, Волк неверно понял причину ее плохого настроения, поскольку поспешил утешить:
— На вашем месте я не волновался бы так. Слоан не из тех, кто бросает деньги на ветер. И никогда не позволит себе поставить под угрозу будущее дочери.
Хизер рассеянно кивнула, хотя и не думала тревожиться по поводу пристрастий мужа. Больше всего ее мучила мысль о ссоре.
— Честно говоря, терпеть не могу карты, — ответила она с деланно-беззаботной улыбкой, — с тех пор как отец пустил по ветру состояние моей матушки.
— Я слышал, что вы дали слово выплатить его долги.
— Да. И сумела разделаться почти со всеми обязательствами. Правда, Слоан вернул банкиру остаток, но в то время я не знала, что ему не под силу нести такое бремя.
— Сначала я считал, что Слоан совершил ошибку, женившись на вас, — задумчиво проговорил Волк, — но теперь далеко не уверен в своей правоте. Он и вправду сильно переменился и, похоже, сейчас живет в мире с собой.
— Никак не могу с вами согласиться, — с горечью бросила Хизер.
Волк беззвучно рассмеялся:
— Вы не видели его сразу после гибели Лани. Настоящий безумец, одержимый лишь мыслью о мести.
— Возможно, в этом отношении он стал другим. Но все равно несчастлив. И все дело в том, что я не Лань. Он слишком ее любил.
— Боюсь, вы не совсем правы.
Хизер растерянно посмотрела на Волка.
— Нет, он, разумеется, любил ее. Они были счастливы вместе. Но сознание собственной вины иногда отравляет человека хуже любого яда. И очень странно действует на память.
— О чем вы?
— Вам не приходило в голову, что Слоан, возможно, помнит только светлые мгновения своей семейной жизни? Винит себя в убийстве Лани и мысленно обожествляет ее. Ставит на пьедестал, как мраморного ангелочка.
— Святую, — пробормотала Хизер.
— Что?
— Она всегда казалась мне кем-то вроде святой. Идеалом, до которого никому и никогда не дотянуться.
— А мне кажется, вы ему далеко не безразличны.
Хизер молча покачала головой. Возможно, Слоан и преувеличивает глубину своих чувств к первой жене, зато, несомненно, равнодушен ко второй. Сегодняшняя ночь это еще раз подтвердила. Он отверг ее любовь. Отверг окончательно.
— Спасибо, — ответила она с вымученной улыбкой.
— За что?
— За то, что пытались подбодрить меня. Он одарил ее ослепительной улыбкой, и сердце Хизер на миг замерло.
— Рад помочь, мэм.
В наступившую тишину ворвались конский топот и скрип колес. Еще несколько минут — и у заднего крыльца остановилась повозка. Хизер узнала кучера. Даже в полумраке трудно было не различить мужественные черты Джейка Маккорда. За его спиной смутно угадывалась фигура лежавшего навзничь человека. Слоан?!
Хизер охнула и судорожно стиснула руку Волка.
— Господи Боже, он не…
— Все в порядке, — поспешно заверил Джейк. — Просто хлебнул лишнего, с кем не бывает!
Хизер, не в силах пошевелиться, тупо наблюдала, как Джейк ставит брата на ноги. Тот, мотая головой, налег всем весом на плечо Джейка и, что-то бормоча, позволил себя увести. Назойливый запах дешевых духов, смешанный с вонью перегара, донесся до Хизер. Она тяжело оперлась о перила. Значит, Слоан был с женщиной! Ей хорошо знаком этот «аромат». Салун… Делла Перкинс…
Внезапная режущая боль в животе заставила ее согнуться. Джейк, уже успевший войти в кухню, окликнул Хизер:
— Отнести его в спальню?
Ежась под мрачным взглядом Волка, она все же умудрилась хрипло пробормотать:
— Да, пожалуйста. Буду крайне благодарна. Правда… не лучше ли уложить его в комнате для гостей? Боюсь, Дженна проснется и напугается, а в остальных помещениях кровати сложены.
Она с извиняющейся улыбкой воззрилась на Волка, и тот согласно кивнул.
— Хотите, чтобы я перебрался к Джейку? Похоже, вам двоим кое-что нужно выяснить.
Хизер покачала головой, сражаясь с непрошеными слезами.
— Ни в коем случае. Я очень прошу вас остаться. Сейчас выдвину запасную кровать.
— Не стоит волноваться. Я прекрасно устроюсь на полу.
— В кабинете есть мягкий диван.
— Еще лучше, — сочувственно улыбнулся Волк. — Подожду на кухне, пока вы не уложите Слоана.
Хизер растянула губы в искусственной улыбке и направилась наверх. Раненая гордость истекала кровью, сердце, пронзенное предательством, казалось, перестало биться. Слоан выслушал ее жалкий лепет любви и отправился прямиком в постель шлюхи.
Ревность и унижение сжигали ее. Какой позор! Пусть ее воспитывали как леди, но она не настолько наивна, чтобы не понимать, чего именно мужчине нужно от салунной дивы. Такого удара она не ожидала.
Едва передвигая ноги, она последовала за братьями наверх, в свою спальню, молча зажгла лампу и подождала, пока Джейк свалит Слоана на постель, как мешок муки.
— Спасибо, — сухо обронила она. — Остальное предоставьте мне.
— Уверены, что справитесь? — скептически осведомился Джейк.
— Совершенно.
После его ухода Хизер долго стояла над спящим мужем, не имея ни малейшего желания прикасаться к нему. Он лежал на спине, одетый, поверх одеяла; рука небрежно закинута на лоб. И хотя еще минуту назад Хизер чувствовала, что все внутри заледенело, где-то глубоко начал разгораться крохотный огонек гнева. Как он смеет мирно храпеть, предав и оскорбив собственную жену?!
Ярость с такой силой душила ее, что из глотки едва не вырвался негодующий крик. Ей хотелось наброситься на него с кулаками, осыпать ударами, выкрикивать ругательства… зарыться лицом в его плечо и излить тоску…
Но вместо этого она сцепила зубы и принялась стягивать правый сапог мужа. Наконец ей это удалось, и сапог с глухим стуком свалился на пол. Слоан пошевелился и, застонав, открыл глаза. Очевидно, так и не поняв, где находится, он недоуменно заморгал.
— Что я тут делаю? — прохрипел он.
— Я попросила Джейка уложить тебя здесь. Не хотела, чтобы Дженна видела своего пьяного отца.
— Ты… злишься на меня?
Хизер потянула за второй сапог, сражаясь не столько с неподатливой обувью, сколько с собственным бешенством.
— Почему вдруг я должна на тебя злиться? Только потому, что тебя привезли домой в невменяемом виде, что от тебя исходит запах виски и мерзких духов, что ты опозорил меня перед своим братом и Волком?
— Нем… не… невменяемом? — едва ворочая языком, пробурчал Слоан и громко рассмеялся. — Почему ты вечно изъясняешься так напыщенно? Не можешь просто сказать «пьян»?
— Прекрасно. Пьян в доску!
Она подошла ближе и нагнулась, чтобы расстегнуть его рубашку. Но Слоан сжал ее запястья.
— Опять разыгрываешь из себя учительницу, герцогиня?
Хизер выдернула руку и смерила мужа уничтожающим взглядом.
— Я бы просила не прикасаться ко мне.
Мгновенно протрезвев, он презрительно сузил глаза.
— У меня есть полное право делать все что угодно. Ты моя жена. Я заплатил за тебя, помнишь?
Хизер поспешно отвернулась, но не отступила:
— Всех денег мира не хватит, чтобы заставить меня пресмыкаться перед пьяным грубияном, который к тому же нагло изменяет брачным обетам, затащив в постель салунную девицу! С меня довольно. На будущее советую найти кого-нибудь другого для постельных развлечений.
Она уже хотела отвернуться, но Слоан с неожиданной ловкостью снова вцепился в ее руку и, когда Хизер попыталась отстраниться, сжал пальцы еще сильнее.
— Ты не смеешь выгонять меня из своей постели, — прошипел он.
— Моей постели?! — Хизер побелела и затрепетала от гнева. — Насколько я припоминаю, именно ты вышвырнул меня из твоей постели. Ты не хотел оскорблять память своей драгоценной Лани, не так ли? — Слоан скривился, но Хизер неумолимо продолжала: — Но не волнуйся, навязываться я не собираюсь. И больше ты до меня не дотронешься. Никогда.
Синие, налитые кровью глаза опасно блеснули.
— Кажется, ты забыла кое-что. Должок в пятнадцать сотен!
Кровь снова отхлынула от лица Хизер. Даже в брачную ночь Слоан воспользовался ее долгом, чтобы вбить клин между ними.
— Ты моя жена! — рявкнул он, раздевая ее взглядом. — Жена, которую я купил, причем задорого!
— Возможно, — не сдавалась Хизер, — но я начала выплачивать тебе определенную сумму и когда-нибудь освобожусь от всех обязательств.
— По три доллара в неделю?! Да на это вся жизнь уйдет!
— В таком случае я поищу работу с жалованьем повыше.
— У меня идея получше, — язвительно объявил Слоан. — Могу зачесть деньги в счет твоих услуг.
— Услуг?! Что это значит?
— Твое тело, герцогиня. В рассрочку. Скажем, десять баксов за сеанс. Что скажешь? Неплохая цена? Десять минут на спине — и деньги твои!
Хизер больно прикусила губу, боясь, что потеряет сознание. Он даже не считает это оскорблением! И говорит абсолютно серьезно! Неужели она совсем ничего не значит для него?!
Слоан непослушными пальцами порылся в кармане, вытащил золотую монету в десять долларов и, не обращая внимания на широко распахнутые глаза жены, сунул деньги ей в руку.
— Ну так как, герцогиня? — Его голос острой бритвой отсекал крохотные кусочки ее сердца. — Ты же хотела заплатить долг? Вот и решайся. Что тут страшного? Но предупреждаю, я прослежу, чтобы ты отработала каждый цент!
— Хочешь, чтобы я стала твоей шлюхой? — дрожащим голосом прошептала Хизер. Теперь она понимала, что чувствует смертельно раненный человек.
— Назови это так, хотя не знаю, чем все это отличается от того, что ты проделывала последние пять месяцев, пусть и прикрываясь брачным свидетельством.
И тут Хизер наконец не выдержала. Рука ее взметнулась и с силой опустилась на щеку мужа. Она вложила в удар всю ярость, которая безраздельно владела ею в эту минуту. Голова Слоана резко мотнулась; золотая монета выпала из ее пальцев и со звоном покатилась по полу. Слоан что-то прошипел и дернул Хизер на себя. Та попыталась сопротивляться, испуганная свирепым блеском его глаз. Она инстинктивно отвела руку, намереваясь снова отвесить мужу хорошую оплеуху, но Слоан, выругавшись, повалил ее. Злобно шипя, Хизер рванулась, чтобы встать, но его руки обвились вокруг ее талии стальным кольцом.
— Отпусти! — взвизгнула она, принимаясь колотить его кулаками в грудь, плечи, лицо — куда только могла дотянуться. Слоан с проклятием перевернулся, увлекая Хизер за собой, и навалился на нее всем телом. Хизер продолжала отбиваться, норовя исцарапать ему физиономию, но он сжал ее руки и поднял над головой. Теперь он окончательно пришел в себя, и Хизер перепугалась. У мужа был вид настоящего убийцы: еще немного — и он ее задушит!
Но Хизер спокойно встретила его свирепый взгляд.
— Отстань от меня, черт побери! — потребовала она. — У тебя нет никаких прав на меня!
— Ошибаешься! Я могу делать со своей женой все что угодно!
Ненависть, опаляющая и слепящая, захлестнула их, словно кипящая лава. Жесткое, искаженное злобой лицо Слоана нависло над ней. Гнев и ярость вибрировали между ними, словно задетая неосторожной рукой струна, а сквозь них пробивалось пульсирующее, ошеломляющее желание. Хизер оцепенела, чувствуя, как к бедру прижимается твердая мужская плоть Слоана.
Никто не слышал, как дверь распахнулась, но оба застыли при звуках зловеще-спокойного голоса:
— Может, отпустишь леди, Слоан?
На пороге неподвижно стоял Волк. Слоан несколько минут смотрел на друга, словно не понимая вопроса. Наконец он разжал руки и отодвинулся. Дрожащая Хизер поднялась и метнулась в коридор. Слоан снова лег на спину и стиснул ладонями свою несчастную голову. Опять все кружится и плывет!
Молчание тянулось тонкой нитью. Волк все еще мрачно смотрел на Слоана. И хотя не сказал ни слова, взгляд был красноречивее любых тирад.
Слоан зажмурился. Господи, что он наделал!
Виски снова сковало конечности, но вместе с пьяным ступором росло неизвестно откуда взявшееся чувство стыда. Хизер права: он допился до ручки. Но если бы она знала, как он сожалеет! Сожалеет, что испугал ее, оскорбил, пытался изгнать ее из постели и из дома.
Хизер по-прежнему стояла в коридоре, прижимая руки к груди и стараясь не поддаться отчаянию. Послышался негромкий стук закрывшейся двери, но Хизер не подняла глаз, пока Волк не коснулся ее руки. В его взгляде она, к своему удивлению, прочла сострадание и участие.
— Надеюсь, вам не плохо?
Она прерывисто вздохнула и покачала головой, не уверенная, однако, что когда-нибудь оправится от последствий сегодняшней ночи.
— Нет, ничего страшного. Но я не могу здесь оставаться.
— Вам есть куда поехать?
— Уверена, что Кейтлин примет меня.
— Джейк еще не уехал. Он отвезет вас домой. Ну а пока сложите самое необходимое. Хизер поколебалась.
— Я не могу оставить Дженну здесь, — нерешительно пояснила она, — особенно когда Слоан в таком состоянии. Но будить ее среди ночи и тащить куда-то…
Нет, это невозможно. И к тому же она просто не смеет забрать ребенка с собой. Пусть Слоан только и ждет случая избавиться от нее, но не простит похищения драгоценной дочери.
Хизер горько вздохнула, но Волк, похоже, в объяснениях не нуждался.
— Я пригляжу за Дженной… да и за Слоаном заодно.
Не волнуйтесь.
— Спасибо, — благодарно пролепетала Хизер, не сомневаясь, что Волк сдержит слово. Странно, они знакомы едва ли сутки, а она уже безгранично доверяет ему! — Попросите Джейка подождать, пока я соберу вещи.
— Разумеется.
Настала очередь Волка нерешительно оглянуться.
— Если мы больше не увидимся перед моим отъездом в Денвер, позвольте сказать, что очень рад нашему знакомству.
Хизер попыталась улыбнуться.
— Жаль только, что оно произошло при таких обстоятельствах.
— Мне тоже, — мрачно согласился Волк. — На обратном пути заеду узнать, как вы поживаете. Хизер потупилась, не находя слов.
— Возьмите, здесь темно.
Он сунул ей в руки лампу. Хизер направилась к хозяйской спальне. Дженна мирно посапывала в колыбельке, раскинувшись и сбросив одеяло. Слезы вновь брызнули из глаз Хизер. Она заботливо укрыла простыней ребенка и отвела прядь смоляных волос с милого личика девочки. Любовь и отчаяние боролись в ней. Крошка снова пошевелилась и что-то пробормотала, словно зная, что больше не увидит новой мамы. Но может, Хизер просто хотелось думать так. Судорожно сглотнув, она отвернулась, гадая, встретятся ли они с Дженной снова и сумеет ли она вынести мысль о том, что их разлука — навечно.
