Глава 9

Хотя Рейф никогда прежде и не принимал гостей в качестве хозяина званого вечера, радушие было неотъемлемой частью его натуры. Конечно, его преимущество было и в том, что подобного приема в Чешире еще не бывало.

Фелисити переложила большой кусок лимонного пирога на тарелку и протянула ее Биллу Дженкинзу. Стоявшая рядом с ней миссис Крандел накладывала тушеный картофель, а ее дочь Бет нарезала хлеб для сандвичей. Все четыре стола были уставлены разнообразными блюдами в таком изобилии, что Фелисити с трудом верила собственным глазам.

Помочь им пришли многие, но она была готова отнести это скорее на счет обаяния Рейфа и, разумеется, любопытства, чем проявления доброй воли. Найджел если что и делал, то только для самого себя, а его безразличие к усадьбе и арендаторам было темой всех досужих разговоров в округе. Сейчас чем больше она смотрела на праздничную толпу весело шумящих гостей, заполнившую двор и заросший сад, тем теплее становилось у нее на душе от великодушия соседей.

– Лис! – окликнула сестру Мэй, за которой, как на буксире, следовала смешливая стайка девочек. – Рейф говорит, танцы не начнутся до тех пор, пока мы не разберемся с конюшней. Он сказал, что танцевать будут только оставшиеся в живых!

– Господин Рейф – большой шутник. А он не говорил – когда они закончат натягивать веревки, то можно будет сделать перерыв, чтобы перекусить?

– Теперь это похоже не на конюшню, а скорее на громадную паутину с пауком посредине, – улыбнулась миссис Крандел. – Ни разу в жизни не видела такой мудреной штуки.

Мэй даже привстала на цыпочки.

– Рейф учился строительству в Оксфорде и в армии, – громогласно сообщила она. – Он сказал, что было бы намного проще, будь у нас слоны и пара мортир. Еще он говорит, что, когда конюшня рухнет, будет такой шум, что мы все оглохнем!

– Слоны! Господи Боже мой! – Бет Крандел бросила на Рейфа, стоявшего на прислоненной к стене конюшни лестнице, восхищенный и по-женски хищный взгляд. – Неужели он это все видел?

Фелисити, улыбаясь, слушала, как младшая сестра заливается соловьем, воспевая достоинства Рейфа. Все было как на обеде у Вордсвортов, когда половина женской публики весь вечер напролет бросала на него призывные взгляды, а Бэнкрофт едва их замечал. Хотя, может статься, такое внимание к его особе – дело для него привычное. Только беспрерывная суета, которой была поглощена Фелисити, отвлекала ее от становившихся уже привычными мечтаний. Все было так здорово, Рейф с таким нескрываемым удовольствием исполнял роль радушного хозяина, что она позволила себе на секунду вообразить, что сумеет убедить его остаться. Если бы только Рейф сообразил, что чем дальше, тем он и Фортон-Холл все больше и больше подходят друг другу.

– Твой мистер Бэнкрофт закончит день или героем, или круглым болваном.

Сквайр Талфорд стоял рядом с ней, держа в руке тарелку с едой.

– Согласна. – В этот момент Рейф посмотрел на нее через весь двор, и помимо воли щекам стало жарко. Фелисити чуть не выронила кусок пирога прямо на сапог сквайра, прежде чем сообразила, что сейчас может случиться. – Во всяком случае, скучно не будет.

Громадная сеть из веревок и досок все продолжала плестись вокруг конюшни. Рейф обмотал веревкой столб, подпиравший сеновал, и бросил свободный конец мистеру Грэму. Остальные мужчины, похоже, полностью доверяли Рейфу, потому что беспрекословно делали все именно так, как тот им объяснил.

– Как долго он еще собирается здесь пробыть? Расцветшие было пышным цветом мечты увяли.

– Не знаю. Скорее всего до тех пор, пока не продаст Фортон-Холл.

– Не пытались его убедить не продавать поместье?

Фелисити бросила на сквайра острый взгляд: уж не научился ли тот читать ее мысли? А почему я должна это делать? – живо поинтересовалась она. – Фортон-Холл принадлежит ему, а он полон решимости объехать весь свет на те деньги, что выручит за него.

– Для человека, весь интерес которого в том, чтобы как можно скорее получить на руки кругленькую сумму, мистер Бэнкрофт что-то слишком уж рьяно взялся за ремонт. Если дела пойдут так и дальше, то за два-три года он удвоит стоимость поместья.

Фелисити покосилась на кружок стоявших неподалеку дам, но те, похоже, было погружены в оживленный разговор о своем.

– Не думаю, что Рейф сможет сделать здесь больше того, что делает сейчас, – понизив голос, ответила она.

– Тогда почему бы ему не продать поместье Дирхерсту? Я слышал, предложение было сделано. Да что там говорить – все об этом знают.

– Полагаю, это не мое дело, – ушла от ответа Фелисити, не желая вдаваться в объяснения.

– Понятно. Все же к вам все это имеет гораздо большее отношение, чем вы желаете признать, – заметил сквайр, вглядываясь ей в лицо добрыми, умудренными жизнью глазами.

– Чарлз, у вас разыгралось воображение. – Фелисити подняла глаза и увидела, что Рейф и Грэм направляются через двор к ним. – Так когда вы собираетесь повидать Шарлоту и ее малышку?

– Пытаетесь меня спровадить? – хмыкнул, прищурившись, сквайр. – Я уеду через две недели. Они просили остаться у них до сентября, так что я попросил Дирхерста приглядывать все это время за усадьбой.

– Я бы и сама с удовольствием…

– У вас и так забот хватает, дорогая, – перебил он девушку и повернулся, чтобы поздороваться с подошедшими.

– Мы ослабили последнюю подпорку, – сообщил Рейф, останавливаясь напротив Фелисити. Элизабет Денли тут же предложила ему стакан лимонада, и он с улыбкой ее поблагодарил. – Хороший порыв ветра – и вся постройка завалится за милую душу.

– Вы выбрали прекрасный день, Рейф, – похвалила Элизабет. – Я уж и не помню, когда мне последний раз было так весело, как сегодня.

– Я рад, Элизабет.

Фелисити всерьез начала раздумывать, а не уронить ли ей ненароком кусок пирога на платье Элизабет, как миссис Денли позвала свою дочь помочь разливать лимонад.

– Господи, Рейф, вы что, перезнакомились со всеми жителями восточного Чешира? – не удержалась Фелисити, когда сквайр и мистер Грэм отошли в сторону, чтобы поговорить о будущем урожае ячменя.

– Не со всеми, но полагаю, что со многими. К чему этот вопрос?

Фелисити отрезала еще один кусок аппетитного пирога.

– Интересно, зачем знакомиться со всеми вокруг, если собираешься очень скоро отсюда уезжать?

Рейф посмотрел на нее, потом отвел взгляд и стал следить за Мэй, к которой так и липли сверстницы.

– Твоя сестра – прямо принцесса нашего вечера. Очень надеюсь, что она не обучает юных особ различным способам использования чайника…

Рейф явно не хотел обсуждать возможность остаться в поместье. Права попросить его об этом у нее не было никакого, как бы страстно Фелисити ни хотелось оказаться в его жарких и сильных объятиях. Чем дольше этот человек будет оставаться в Фортон-Холле, тем хуже для них с Мэй. Если через шесть недель или шесть месяцев им придется расстаться, Фелисити была далеко не уверена, что у нее достанет сил посмотреть ему вслед.

– Я вот что думаю, – осторожно сказала девушка. – Если ты собираешься задержаться здесь ради того, чтобы дать мне время подыскать место, это вовсе не обязательно. Я справлюсь. – Она улыбнулась, стараясь выглядеть уверенной в себе и искренней. – Как любит говорить Найджел, я всегда со всем справляюсь.

Рейф носком сапога отшвырнул в сторону подвернувшийся камень.

– Если я тебя правильно понял, мне предложено прогуляться обратно в Лондон и предоставить вас обеих самим себе, пока я не вернусь, чтобы распрощаться с поместьем и совершенно забыть о твоем существовании?

Фелисити отвела глаза в сторону.

– Найджел ведь забыл…

– А я не Найджел. – Рейф ласково взял Фелисити пальцами за подбородок и поднял ее лицо, чтобы та посмотрела ему в глаза. – Я людей на произвол судьбы не бросаю. Тем более дам, к которым отношусь с такой же нежностью, как к вам с Мэй.

– Но ты же ради этого ни с кем не оставался, верно? – выдохнула она и выскользнула из его объятий. Резко развернувшись, Фелисити едва не врезалась в подошедшего Джеймса Барлоу, лорда Дирхерста.

– Прошу прошения, милорд!

– Ничего страшного, Фелисити. – Дирхерст встал радом с ней и с подчеркнутым интересом оглядел заставленный все возможными яствами стол. – Итак, очаровательная леди ведает очаровательными угощениями.

– Спасибо, Джеймс, – поблагодарила Фелисити, радуясь перемене темы, потому что по выражению лица Рейфа поняла, что тот исполнился решимости ей возразить. – Не желаете попробовать кусочек?

Он бросил на нее дружелюбный взгляд и улыбнулся.

– С большим удовольствием.

– Вы как раз успели к обеду, Дирхерст, – любезно добавил Рейф, правда, таким тоном, каким, вероятно, кот пригласил бы мышь заглянуть к нему на чашку чая. – Вам лучше всего сейчас погулять. Все остальные уже успели наработать себе неплохой аппетит.

Колкий выпад был весьма откровенным, и Фелисити бросила на Рейфа предостерегающий взгляд. Ей только и не хватало перебранки во дворе, да еще в присутствии многочисленных гостей. Рейф умело избежал ее взгляда, а граф, казалось, и вовсе не заметил оскорбления, потому как раз в этот момент принимал из ее рук изрядный кусок абрикосового пирога.

– Действительно. Вид у конюшни… просто прелюбопытный. Аплодирую тем усилиям, которые вы приложили, для чего бы это ни делалось.

– Благодарю. Возможно, вы все поймете, когда увидите результат. – Рейф поставил на стол бокал, сунул в рот два пальца и пронзительно свистнул. Встав лицом перед гостями, он заговорил зычным голосом: – Только что прибыл наш последний и самый почетный гость. Так что пора начинать то, ради чего мы все здесь собрались. Давайте свалим эту конюшню! В ответ раздались нестройные возгласы, исполненные веселья и энтузиазма. У Фелисити тревожно заколотилось сердце.

– Рейф! – торопливо шикнула она. Господи, до чего же глупыми бывают порой мужчины!

– Да? – Он пододвинулся ближе.

– Джеймс уж не упустит возможности поднять тебя при всех на смех, если ничего не получится.

Рейф посмотрел ей в глаза:

– Все получится. Спасибо за доверие.

– Но я…

Однако Бэнкрофт уже отвернулся и громко похлопал в ладони.

– Внимание! Могу я попросить присутствующих здесь джентльменов быть столь любезными и по двое взяться за концы канатов, которыми обвязана конюшня? И где, кстати, мисс Мэй.

– Я тут! – пропищала девочка, подбегая к Рейфу.

Он небрежно отодвинул в сторону несколько тарелок с пирогами и, подхватив девочку под мышки, играючи поставил на стол.

– Когда Мэй сосчитает до трех, все начинают тянуть изо всех сил и до тех пор, пока я не скажу, что хватит!

– Можно считать? – От охватившего ее восторга Мэй разве что на месте не подпрыгивала.

– Пока нет, только по моему сигналу.

– Есть, капитан! – залихватски отсалютовала она в ответ.

Рейф вместе с Грэмом взялся за один из канатов, который был привязан к ближайшей стене конюшни. Вокруг всей постройки болталось еще с десяток канатов, и от этого она казалось каким-то невероятным майским деревом – украшенным цветами столбом, вокруг которого так любит танцевать простой люд. «Боже, сделай так, чтобы все получилось!» – взмолилась про себя Фелисити, наблюдая, как подходят мужчины, покрепче берутся за канаты, а женщины суетятся вокруг и оттаскивают галдящих детей подальше от конюшни.

Наконец все встали так, как просил Рейф. Тогда он махнул рукой Мэй.

Она приставила ко рту сложенные вместе ладошки:

– Раз!

Дирхерст с насмешкой сложил руки на груди.

– Смехотворный спектакль!

– Два!

– Господи… – прошептала Фелисити, борясь с желанием зажмуриться и отвернуться.

– Три!

Канаты, висевшие вокруг конюшни, как один, туго натянулись.

И ничего не произошло.

Всеми фибрами своей души Фелисити возжелала, чтобы эта чертова конюшня не устояла.

Двадцать шесть человек, побагровев от усилий, продолжали изо всех сил тянуть за тринадцать канатов.

Постройка дрогнула, оглушительно заскрипела и покачнулась. Изнутри донесся протяжный треск ломающегося дерева. Потом конюшня накренилась и рухнула с оглушительным грохотом, подняв вокруг тучи песка, соломы и обломков досок.

– Ура! Ура! Ура! – закричала Мэй.

Крики ее потонули в смехе, радостных возгласах и дружных аплодисментах гостей. Дейв Ладлоу, хозяин постоялого двора, выставил бочонок эля и вознаградил Рейфа первой кружкой с шапкой пены.

Рейф, стараясь не расплескать драгоценное питье, потому что ему на плечи и спину сыпались одобрительные похлопывания и тумаки, пробрался к столу с пирогами.

– Не столь впечатляюще, как падение Рима, – улыбаясь во весь рот, заметил он, – но в чем-то похоже.

Мэй спрыгнула со стола, подскочила к Рейфу, и тот, подхватив девочку одной рукой, крепко прижал к груди.

– Это было потрясающе! – Мэй буквально задохнулась от переполнявших ее чувств и громко чмокнула героя дня в щеку. – Что еще мы сегодня свалим?

Рейф сделал с прижатой к груди Мэй пару туров вальса и осторожно спустил малышку на землю.

– Радость моя, надо малость передохнуть.

– Ладно, чего уж там, – заулыбалась Мэй. – Бах – и все! Здорово!

В глазах Рейфа запрыгали веселые чертики.

– Благодарю вас, достопочтенная леди.

– Мои поздравления, – кивнул ему Дирхерст. – Не думал, что сумеете своротить это старье. – Он с удовольствием откусил еще один кусок пирога. – Правда, тем самым вы уменьшили цену поместья на пятую часть прежней стоимости. Покупатели, насколько мне известно, предпочитают покупать усадьбу вместе с конюшней.

Улыбка сползла с лица Рейфа. Сжав кулаки, он широкими шагами направился к графу. Однако между ними успела встать Фелисити.

– Можно попробовать? – обратилась она к Рейфу, протягивая руку к кружке.

Тот, не найдясь с ответом, молча отдал ей кружку и невольно перевел взгляд с Дирхерста на Фелисити, которая с удовольствием сделала большой глоток.

– Ух, ты! – выдохнула она и вернула ему кружку. – Признаю, что по этой развалине я точно скучать не буду! – После чего взяла Рейфа под руку и сообщила: – Мне хотелось бы взглянуть поближе.

– С превеликим удовольствием.

Ей пришлось чуть ли не силой оттаскивать Рейфа от стола, но, когда они подошли к горе обломков, Фелисити почувствовала, как напрягшиеся мышцы его плеча слегка расслабились. Она еще крепче оперлась о его руку, наслаждаясь теплом исходившей от него уверенной силы.

– Однако… – покосился на нее Рейф. – А по виду – утонченная леди. Кого из нас двоих ты стараешься защитить?

– Не кого, а что… Мои пироги, – мгновенно парировала она, надеясь, что он не столь проницателен, как кажется.

– В таком случае тебе их надо держать как можно дальше от этой кучи тошнотворного мусора!

– Рейф! Это нечестно!

Молодой человек остановился и посмотрел ей прямо в лицо. Клонившееся к закату солнце просвечивало сквозь растрепанные ветром волосы, отчего их кончики казались медными. А Фелисити захотелось погрузить пальцы в копну его светлых вьющихся волос и, лежа в его объятиях, бесконечно пить медовую сладость сотни, нет, тысячи поцелуев.

– В чем я должен быть честным?

– Граф Дирхерст сделал тебе королевское предложение, а ты от него отказался. Он не может не обижаться.

– Он вроде бы и на тебя сейчас не сердится, хотя, если мне не изменяет память, ты несколько раз ему отказывала.

– Это совсем другое! – вспыхнула Фелисити. – Мужчины часто относятся к своим делам гораздо серьезнее, чем к романтическим историям.

– Тогда все ясно – за вами до последнего времени ухаживали не те мужчины, – плутовато ухмыльнулся Рейф и на этот раз сам предложил ей руку: – Не возражаете?

Фелисити подавила тоскливый вздох. Она, наконец, отыскала того мужчину; зато он задавал ей не те вопросы. Впрочем, затевать очередной спор девушка не собиралась, тем более сейчас, когда за многие часы они впервые, наконец, оказались наедине.

– Ты, в самом деле, был так уверен, что затея с канатами сработает?

Он утвердительно кивнул.

– Меня всегда привлекало инженерное дело. – Помолчав, он добавил: – Лис, а Найджел никогда не пытался продать Фортон-Холл графу Дирхерсту? Или, может быть, его светлость когда-нибудь раньше уже предлагал купить поместье?

Фелисити задумалась.

– Мне по крайней мере об этом ничего не известно, – ответила она. – Найджел все время ныл, как ему хочется перебраться в Лондон, но, думаю, его тщеславие все же тешило то, что он настоящий владелец поместья, – до тех пор, пока это придавало ему хоть какой-то вес в высшем свете.

– Понятно, – неопределенно хмыкнул Рейф. Ей понравилось, что он не стал поддакивать.

– А Джеймс… граф Дирхерст… совсем недавно предлагал мне взаймы денег на ремонт усадьбы. Ему ведь прекрасно известно, как я люблю Фортон-Холл. Если он и хотел купить его, то, зная мое отношение к Фортон-Холлу, должен был отдавать себе отчет, что я никогда не поддержу намерения Найджела продать поместье. – Она посмотрела на Рейфа и увидела, что тот внимательно вглядывается в ее лицо. – А к чему все эти вопросы?

Рейф пожал плечами и бросил рассеянный взгляд на гостей.

– Пытаюсь понять, с какой стати он вдруг пожелал выплатить такие деньги за поместье, к которому раньше не проявлял никакого интереса.

– Да, не проявлял. Но насколько я его знаю, вполне может статься, что все эти годы Дирхерст сгорал от желания заполучить Фортон-Холл и прибавить его к своим владениям.

Рейф помрачнел.

– Или сгорал от желания заполучить что-нибудь другое… Щекам Фелисити стало горячо, и вдоль спины у нее пробежал легкий озноб.

– Ты что, ревнуешь? – спросила она, с трудом веря, что осмелилась вслух задать ему такой вопрос.

Губы Рейфа тронула едва заметная чувственная усмешка, и он наклонился к ней чуть ближе.

– Ты не поверишь – безумно, – прошептал он ей на ухо.

– Рейф, прекрати сейчас же! – сердито воскликнула девушка, упираясь ладонями в его грудь.

– Люди увидят!

– Что, собственно говоря, они увидят?

– Увидят, как мы целуемся, дурачок. Улыбка его стала шире.

– Значит, ты думаешь о поцелуях?

За последние дни она едва ли могла думать о чем-либо другом.

– Ну… среди всего прочего, – увильнула она от прямого ответа.

– Так я тоже думаю о самых разных вещах. Хочешь узнать про них?

– Это прилично?

– Конечно, – рассмеялся Рейф.

– Тогда я лучше вернусь к столу с пирогами.

– Первый вальс сегодня вечером – мой, – заявил он, придержав Фелисити за бант на ее ротонде.

– Хорошо, – согласно шепнула она в ответ, надеясь в душе, что он махнет рукой на всякую осторожность и прямо сейчас поцелует ее, посреди заполнившего двор веселящегося народа.

– И не вздумай танцевать с этим, – предостерег Рейф. Она обернулась:

– Ты имеешь в виду графа Дирхерста? Если он попросит о танце, я ему не откажу. Бога ради, Рейф, в конце концов, он мой сосед! И аристократ, кстати.

– Ладно. Танцуй с ним что хочешь, только не вальс, – внес ясность Рейф с непроницаемым выражением лица. – Не заставляй меня разгонять музыкантов.

– Боже! Хорошо, уговорил, – рассмеялась Фелисити.

Само собой разумеется, когда час спустя Дирхерст приблизился к ней и пригласил ее на первый вальс, отказать ему она не смогла. Рейф уже кружился по двору с Мэй, а сидевший рядом с ней сквайр Талфорд со своими подагрическими ногами навряд ли мог составить пару.

– Вы позволите, я вас ненадолго оставлю? – обратилась Фелисити к сквайру.

– Ради Бога, – весело покивал он. – Вы заслужили толику веселья, дорогая.

По правде говоря, самой счастливой в этот вечер выглядела Мэй, и Фелисити с улыбкой приняла предложенную графом руку. Он повел ее к центру двора, в трех углах которого горели большие костры, и обнял за талию.

– Вы сегодня особенно очаровательны, – заметил Джеймс, вовлекая ее в танец.

– Спасибо.

– Когда вы уедете, мне будет не хватать вас.

– Мне также будет не хватать вас, Джеймс.

– Вы твердо решили не оставаться?

– Джеймс, вы…

Дирхерст умело кружился вместе с ней и, как и положено, в вальсе, неотрывно смотрел партнерше в лицо.

– Думаю, мне следует, так сказать, выложить на стол еще одно… предложение, – продолжал он. – Вы должны иметь перед собой полную картину, прежде чем решить, уехать вам или остаться. Если вы согласитесь выйти за меня замуж и если вы сумеете убедить Бэнкрофта продать Фортон-Холл мне, я верну вам поместье как свадебный подарок. Хозяйкой Фортон-Холла будете вы, Фелисити.

У девушки даже рот приоткрылся от изумления. Она с трудом верила собственным ушам и даже начала сомневаться, правильно ли поняла графа. Она сможет владеть Фортон-Холлом… не просто жить в поместье, а наконец стать полновластной хозяйкой. Со временем можно будет отремонтировать дом и сдать земли в аренду тому, кто сможет оценить всю прелесть этих мест. Или, в конце концов, оставить для себя.

– Это очень щедрый жест, Джеймс, – пролепетала застигнутая врасплох Фелисити.

– Вовсе нет, – улыбнулся граф. – Просто хочу доказать, как я вас ценю. Отдать вам Фортон-Холл – всего лишь проявление моих чувств к вам. Ничего, кроме глубокой и искренней радости, мне это не доставит.

Искушение было велико, что и говорить. Но Фелисити чувствовала, что вынуждена дать честный ответ.

– Вы очень, очень добры, Джеймс. Но вы же знаете о… моих чувствах к вам. Я просто не смогу быть такой корыстной, понимаете? Это будет неправильно… и нечестно по отношению к нам обоим.

Дирхерст долго молча смотрел на нее, лицо его было бесстрастным. Чем дольше он молчал, тем больше Фелисити становилось не по себе. Наконец на его лицо вернулась знакомая теплая улыбка.

– После ваших слов я чувствую себя просто разбойником Конечно, я знаю о ваших чувствах ко мне. Я всего лишь пытаюсь побудить вас разобраться в моих чувствах. Я вовсе не требую, чтобы вы меня любили. Просто не отметайте сразу возможность того, что смогли бы в конце концов полюбить меня.

Фелисити не удержалась и посмотрела-таки на Рейфа, который вальсировал с Мэй, согнувшись чуть ли не вдвое. Ее сестричка настояла, чтобы кавалер не поднимал ее на руки, как малолетнее дитя. Уж этот-то точно не стал бы говорить ни о замужестве, ни о любви. Боже упаси. Все сводилось к тому, что, помимо найма на работу, замужество оставалось единственным реальным выходом из сложившейся ситуации. Фелисити снова перевела взгляд на графа, который ждал ее ответа.

– Это было бы нечестно по отношению к вам, Джеймс. – Я прекрасно знаю, что честно по отношению ко мне, поверьте. И уж если совсем откровенно, Фелисити, – продолжил граф, – кто из присутствующих здесь, кроме меня, глубоко и преданно любит вас? Вы никогда не будете представлены высшему свету в Лондоне, потому что у вас нет ни денег, ни покровителей. Другие мужчины… Сквайр Талфорд? Так он на сорок с лишком лет старше вас. Или этот безумец, который жаждет поскорее продать дом, где вы родились и выросли, – и все ради того, чтобы отплыть бог знает куда и сгинуть?

Фелисити поторопилась опустить глаза, чтобы граф не увидел, как ей больно. Конечно, все это не было для нее новостью, но слышать горькую правду из чужих уст было невыносимо тягостно. Хотя она уже успела узнать, что правда чаще всего несет душевную боль.

– Я не готова вам дать ответ сразу, – проговорила она, стараясь, чтобы от жалости к себе на глаза не навернулись слезы. – Мне нужно подумать.

– Конечно, конечно, – улыбнулся Дирхерст.

Когда вальс закончился, граф проводил ее к накрытым столам, которые стояли в глубине двора. Вокруг толпились дамы, весело щебетавшие в ожидании кавалеров. Фелисити подумала, что она не отказалась бы сейчас от еще одной кружки доброго эля из бочки Дейва Ладлоу.

– Лис, ты меня видела? – подлетела к ней Мэй. Следом за ней шел Бэнкрофт. – Я танцевала вальс! А Рейф сказал, что для моих лет я мастер своего дела!

– Это точно, – согласилась Фелисити, старательно избегая встречаться с Рейфом глазами, но едва ли не каждым нервом чувствуя его досаду. – Ты вальсировала просто замечательно.

– Юная леди, притащи-ка мне пунш, – довольно-таки бесцеремонно обратился Рейф к своей партнерше по танцам. – После вальса с тобой я устал до смерти.

Мэй весело умчалась на поиски пунша, а Рейф все свое внимание обратил на Фелисити. Но едва он открыл рот, чтобы высказаться по поводу ее вальса с графом, как Фелисити поспешно отвернулась от него, чтобы обратиться с вопросом к миссис Вордсворт. Рейф наверняка затеял бы спор, и тогда она уж точно расплакалась бы и стала бы жаловаться, как трудно ей пришлось в эти последние месяцы и как она от всего устала, особенно оттого, что ей не на кого положиться, кроме себя самой. Потом она неизбежно призналась бы ему в любви, а после этого мистер Бэнкрофт забыл бы о поместье и о ней и сбежал бы на свой Восток!

Спустя пару минут ничего не значащего разговора Фелисити сумела восстановить душевное равновесие и придать лицу спокойное выражение. Повернувшись в сторону, где стоял Рейф, она обнаружила, что джентльмена рядом нет.

– Эй! – Это вернулась Мэй, державшая обеими руками большой бокал с пуншем. – Он же сказал, что устал до смерти! Рейф!

Фелисити принялась искать его глазами и, наконец увидела: он танцевал с Элизабет Денли. Она увидела, как он склонился к уху привлекательной брюнетки, что-то ей прошептал и они оба весело рассмеялись.

– Мэй, ну-ка утихомирься, – строго приказала Фелисити. – Невежливо кричать во все горло, и тем более взрослому, который во много раз тебя старше.

– Но я же принесла ему пунш, – обиженно возразила Мэй.

– Прости, но Рейф тебе не подчиняется. Он взрослый человек и волен делать все, что хочет.

– Тогда я хочу поскорее стать взрослой!

Фелисити присела на корточки рядом с сестрой и взяла у нее из рук бокал с пуншем.

– Иногда в этом нет никакой радости, поверь, – мягко сказала она. – Радуйся, что тебе все еще восемь лет.

– Я бы радовалась еще сильнее, если бы была такой большой, что смогла бы оттоптать жирную ногу Элизабет Денли, – сердито пробурчала Мэй.

Фелисити с трудом подавила улыбку.

– Да, вести как леди мы себя совсем не умеем. Спроси у графа Дирхерста, не станцует ли он с тобой.

– Я лучше у Грэма спрошу.

– Мэй… – осуждающе сказала Фелисити.

– Ну ладно, мистера Грэма, – поправилась девочка. Показав Рейфу язык, она умчалась на противоположную сторону двора.

Было уже далеко за полночь, когда гости начали разъезжаться.

Мэй, которую Фелисити отправила спать, не стала, как обычно, пререкаться, а безропотно пошла в дом. Глаза девочки слипались, так что пожелать спокойной ночи сквайру Талфорду сил у нее просто не осталось. Музыканты продолжали играть один за другим деревенские танцы для оставшихся самых стойких двадцати – тридцати гостей. Фелисити, с трудом передвигавшая ноги, принялась потихоньку собирать со столов грязную посуду.

С Рейфом она не станцевала ни разу за вечер, но, если он собирался вести себя так глупо и по-детски из-за одного безобидного вальса, пусть пеняет на себя. Она из-за этого переживать не собиралась. Недопитая сквайром кружка с элем с стояла на углу стола, и Фелисити, оглянувшись по сторонам, украдкой опорожнила ее. Почувствовав, как в желудке начало растекаться приятное тепло, она устало вздохнула.

– Кружечку надо бы освежить, – проговорил у нее из-за спины Рейф, протянув через ее плечо крепкую руку с полной кружкой и щедро отливая чуть ли не половину. – Будем здоровы.

Фелисити повернулась к нему лицом.

– Ты пьян?

– Надеюсь, что так. Это удовольствие заработано тяжким трудом. – Он расплылся в своей ослепительной улыбке записного соблазнителя и громко чокнулся с ее кружкой. – Пей!

Не сводя с него глаз, Фелисити пригубила эль. Был он терпким и вкусным, и трудно было отказать себе в удовольствии сделать пару глотков. Почувствовав себя увереннее, Фелисити отставила кружку.

– Между прочим, ты обидел Мэй.

– Знаю. Идем со мной.

Рейф направился к дальнему концу череды столов. Заинтригованная Фелисити пошла следом. Там на земле стоял пузатый бочонок. Рейф, наклонившись, вытащил затычку, и пенная струя эля потекла в подставленную кружку. Нацедив чуть меньше половины, он протянул ее Фелисити.

– Собираешься меня напоить? Не выйдет! – возмутилась Фелисити и оттолкнула его руку.

– Да никто тебя не собирается поить, – возразил Рейф и настойчиво сунул кружку ей в руки. – Я размышляю. Страсть как не люблю заниматься этим в одиночку!

Она улыбнулась и мягко отвела его руку с кружкой.

– Предпочитаю размышлять на трезвую голову. Но если не секрет, о чем же ты думаешь?

– Спокойной ночи, Бэнкрофт, – окликнул Рейфа мистер Грэм, только что закончивший вместе с Рональдом укладывать в повозку привезенный на торжества свой обеденный стол.

Рейф весело помахал им рукой:

– Спокойной ночи, Грэм. Да, чуть не забыл – хочу завтра с вами потолковать. Если утром, часов в десять?

– Давайте лучше в полдень. Завтра утром мой сын, Том, читает стих в школе. Я ему пообещал прийти послушать.

– Ладно, тогда в полдень. И принесите… – замявшись, Рейф покосился на Фелисити, – ну, то, о чем мы с вами говорили.

Фермер изумленно уставился на Рейфа, но кивнул и поудобнее уселся на козлах.

– Хорошо, принесу.

– Что он должен принести? – поинтересовалась Фелисити, пристально глядя на Рейфа.

– Ты уверена, что способна в таком состоянии размышлять? Меня всегда озаряли великие идеи, когда я промывал слоновьи бивни.

– Не волнуйся, в таком состоянии я соображаю вполне сносно. Так что должен принести Грэм?

– Так, штуковины разные.

Рейф снова сунул ей кружку с элем и побрел к порушенной конюшне.

– Какие еще штуковины? Фигурки? – предположила Фелисити, следуя за ним в надежде, что Рейф не повалится лицом вниз в один из костров – потухших, но все еще полных горячих углей.

Рейф остановился, медленно повернулся к ней и ухмыльнулся:

– Замечательно… У тебя она прелестная.

– Прелестная – что? – нахмурилась Фелисити.

– Фигурка.

Девушка покраснела. Двусмысленные улыбочки Рейфа выбивали ее из колеи, даже теперь, когда он, судя по всему, прилично заложил за воротник.

– Понятно. Спасибо.

– Зачем ты танцевала вальс с графом Резвунчиком?

– Потому что он меня об этом попросил и еще потому, что мы знакомы с двух лет. И не надо придумывать ему глупые прозвища.

– Знаю. – Рейф облизал губы. – Шутка не удалась. Приглашаю тебя на вальс.

– Твои менестрели вроде бы играют деревенский танец…

– Верно. Впрочем, какая разница…

Он шагнул к ней, взял за руку и медленно вовлек в кружение танца, стараясь попадать в такт, в то время как Фелисити изо всех сил пыталась не расплескать кружку с элем, которую почему-то продолжала держать в руке. Рейф умел танцевать, и хотя, семеня по двору в сгустившихся сумерках, они выглядели весьма нелепо, из оставшейся за столами подвыпившей публики мало кто обращал внимание на парочку. Легкомысленно посмеиваясь, Фелисити кружилась, а Рейф в какой-то момент ловко выхватил кружку у нее из руки, с видимым удовольствием глотнул эля и вернул кружку обратно ей в руку, ни разу не сбившись с такта.

– Рейф, я устала. Надо убирать со столов да идти спать.

Мурлыча себе под нос приятным баритоном мелодию вальса, мужчина привлек Фелисити к себе. Проделал он это так стремительно, что девушка невольно выронила кружку и та полетела им под ноги. Остатки эля расплескались. Однако Рейф, похоже, этого не заметил. Довольно долго он стоял и с высоты своего роста смотрел сверху вниз ей в глаза, потом наконец осторожно обнял ее рукой за талию. Другой он взял Фелисити за руку и переплел свои пальцы с ее. Она не успела сообразить, что происходит, а они уже кружились в вальсе. По всем меркам приличия он слишком прижимал Фелисити к себе, но это ее сейчас мало заботило. Фелисити вся дрожала, ноги не очень ее слушались, и она была только рада покрепче ухватиться за плечо и руку Рейфа, чувствуя мужскую спокойную и надежную силу.

Склонив голову ему на плечо, она с упоением вдыхала исходивший от его сюртука дух эля вперемешку с дымным запахом костра.

– Хорошо танцуешь, – похвалила его Фелисити.

– Это семейное. Все Бэнкрофты хорошо танцуют, – шепнул он в ответ ей в самое ушко, и от его теплого дыхания у Фелисити мурашки побежали по коже. – Знаешь, – продолжил он ставшим вдруг сонным голосом, – я вальсировал с женщинами в семи странах!..

Фелисити подняла голову от его плеча. Глаза у Рейфа были полузакрыты, по лицу, которое приняло мечтательное выражение, пробегали неверные отблески догоравшего костра.

– В какой же стране ты сейчас? – едва слышно прошептала Фелисити, вдруг почувствовав, как на нее наваливается неимоверная усталость. Он сейчас просто отсутствовал, затерявшись в каких-то неведомых ей местах. В тот день, когда Фортон-Холл будет продан, Рейф исчезнет из их жизни. И ей самой, и Мэй стоило подумать об этом.

– Мне кажется, в этой стране мне еще бывать не доводилось, – наконец отозвался он.

– Рейф, давай займемся делами. Пошли. Так мы и до утра не управимся.

Он открыл глаза и посмотрел на Фелисити:

– Мне очень нравится с тобой танцевать.

– Мне тоже нравится, Рейф. Но уже очень поздно.

– Вот как?

Он прижал ее к себе и наклонился, чтобы поцеловать за ухом. От неожиданности Фелисити тихонько ахнула и непроизвольно выгнула шею. Рейф не замедлил этим воспользоваться, легонько прихватив зубами мочку уха. Не в силах справиться с собой, Фелисити простонала и порывисто обняла его за шею.

– Нравится? – шепотом спросил он.

– Да… да…

Он принялся водить кончиком языка по ее уху. Такого чувственного прикосновения Фелисити никогда еще не переживала. Она изо всех прижалась к обнимавшему ее Рейфу. Как-то незаметно для них обоих они вдруг оказались за обрушенной конюшней, там, где луг довольно круто спускался к журчавшей внизу речке.

– Рейф, – мечтательно проговорила Фелисити, – посмотри, какая красивая эта…

Вскрикнув от неожиданности, он вдруг оступился в пустоту. Фелисити безотчетно схватила его за руку, чтобы удержать от падения, но оступилась сама, и оба покатились вниз по склону.

Когда падение прекратилось, Фелисити обнаружила, что каким-то образом оказалась на Рейфе. Его лицо было всего в паре дюймов от нее. Освободиться она не могла, даже если бы очень этого захотела – Рейф лежал на подоле ее юбки. Более того, рука ее оказалась зажатой под его спиной, и вытащить ее не было никакой возможности. Мужчина улыбнулся. В глазах его плясали веселые огоньки, и тогда Фелисити потянулась к его губам.

Когда она наконец отпрянула, чтобы не задохнуться, он рукой удержал ее за затылок, притянул обратно и жадно приник к ее рту. Язык его тронул ее губы, и Фелисити с колотящимся сердцем их приоткрыла. А потом закрыла глаза и изо всех сил вжалась в его сильное и жаркое тело. Бедром она почувствовала его тугую плоть и робко подвигала из стороны в сторону ногой. Рейф напрягся, глухо простонал прямо ей в губы, потом запустил пальцы в ее волосы, чуть отстранил ее лицо от себя и принялся покрывать быстрыми поцелуями открытую шею.

Волосы упали Фелисити на лицо, что вовсе не остановило мучительно-сладкое путешествие губ Рейфа вдоль ее шеи.

– Рейф… – задохнулась Фелисити и отвела его руку в сторону, чтобы снова приникнуть к его губам.

Руки Рейфа легли ей на спину, и она почувствовала, как он расстегивает на ней платье, умело, справляясь с непростыми застежками. Отстраниться она не могла и не хотела, остановить его – тоже. Руки ее сами собой без устали гладили и ласкали его лицо, волосы, плечи, руки. Ей страстно хотелось слиться воедино с Рейфом, стать с ним одним телом.

– Тихо, Лис, тихо, – с нежностью прошептал Рейф, осторожно спуская ей платье сначала с одного плеча, потом с другого и приникая губами к обнажившейся шелковистой коже. – Не торопись. Я никуда не убегаю. Я здесь.

– Прости, – выдохнула она, распахивая его расстегнутый жилет.

– Извиняться-то не за что, – улыбнулся он и, взяв за руку, поднес ее пальцы ко рту и принялся с нежностью целовать и легонько покусывать один за другим.

– Я хочу… – неверным голосом произнесла было Фелисити, но замолчала, не в силах договорить.

– И я тоже. Приподнимись чуть-чуть.

– Не надо, Рейф, просто обними меня крепче.

Он беззвучно рассмеялся и блеснул потемневшими от желания глазами.

– Хорошо, упрямая девчонка. Пусть будет по-твоему. Она снова всем телом прижалась к нему, чтобы почувствовать, какой новой силой успела налиться его плоть.

– Боже мой! – разве что не прохныкала она, выгибаясь в его объятиях.

Рейф стянул ей платье до пояса. Горячие уверенные пальцы ласково погладили ее обнажившиеся соски, и Фелисити вновь застонала. Не выдержав, она села, и Рейф, взяв в руки ее груди, страстно, но бережно принялся ласкать тугие полушария. Фелисити нетерпеливо пошевелилась, чтобы вытащить из-под него юбку, потом совсем от нее освободиться и со стоном вновь приникнуть к возлюбленному.

– Лис, милая… Тебе придется еще кое-что с себя снять, – выдохнул Рейф и приподнялся на локте, чтобы зажать губами напрягшийся сосок и самозабвенно втянуть его в рот, не забывая при этом ласкать свободной рукой ее другую грудь. – Не откладывай.

В голосе его была настойчивость, которая удивительным образом совпадала с тем желанием, от которого она вся дрожала. Освободиться от нижнего белья было несложно, потому что, едва она подняла сорочку, Рейф запустил руку за корсаж и просто разорвал тонкую ткань. С его брюками пришлось труднее, и она никак не могла справиться с незнакомыми ей застежками на пуговицах.

– Сядь, – хрипло выговорил Рейф и отвел ее руки. Задыхаясь, она подчинилась, и тогда он быстро освободился от одежды, одним движением стянув с себя брюки и отбрасывая их в сторону. – Вот так-то лучше.

Нежно погладив ладонями ее нагие бедра, он потянул Фелисити к себе.

– Рейф, – сказала она, – я даже не знаю…

Он еще раз поцеловал ее, с трудом сдерживая улыбку.

– Ты хочешь?..

– Наверное, да.

Он медленно привлек девушку к себе, возложил на себя, и Фелисити почувствовала его горячую твердую плоть. Да… именно так… по-другому и быть не должно… принять… такая радость…

– Рейф, я больше не могу, – простонала она.

– Я стараюсь не сделать тебе больно, – прошептал он ей на ухо прерывающимся от снедавшего его вожделения голосом.

– Мне не будет больно.

– Но ведь до меня ты…

С каким-то сладострастным стоном, поразившим ее саму, Фелисити раздвинула бедра и с силой опустилась на мужское достоинство Рейфа, принимая его глубоко и целиком в свое девственное лоно. От внезапной острой боли Фелисити вскрикнула, но, когда непроизвольно попыталась приподняться, Рейф ласково удержал ее и с нежностью прижал к себе.

– Я старался… объяснить тебе, милая. Подожди чуть-чуть, полежи спокойно. Она уткнулась лицом ему в грудь, и боль между ног начала уходить, уступая место такому восхитительному чувству слияния, которого она и вообразить себе не могла.

– Боже, Боже мой, – только и смогла выговорить Фелисити, пораженная своим восторгом от того, что чувствует в себе Рейфа.

– Теперь можно, Лис, не бойся, – сказал он и слегка подвигал из стороны в сторону бедрами.

Фелисити последовала его примеру, раскачиваясь взад и вперед, из стороны в сторону и любуясь выражением предвкушения радости и наслаждения на его лице. Она задвигалась быстрее, наклонилась и провела языком вдоль его шрама на щеке. Рейф громко застонал. Что-то глубоко внутри Фелисити все стягивалось и стягивалось в болезненно-сладостный комок, там, внизу живота, там, где их тела смыкались. Она раскачивалась все быстрее и быстрее, все сильнее и сильнее и почти задохнулась от волны немыслимо острого наслаждения. А потом без сил упала на Рейфа.

– Рейф… – еле слышно прошептала она.

Он со стоном прижал ее к себе, перевернул на спину. Теперь она оказалась под ним и снизу вверх смотрела на его лицо. Он поцеловал ее, легонько укусил за нижнюю губу и вдруг резким движением глубоко вошел в нее, и Фелисити снова назвала его по имени, и снова, снова – столько раз, сколько он погружался в ее разверстую жаркую плоть.

Наконец он издал стон, содрогнулся и обессилено уронил голову ей на плечо.

Фелисити ласково провела рукой по растрепанным белокурым волосам, слушая его прерывистое дыхание и стараясь успокоить свое. Рейф оказался тяжелым. Но ей нравилось лежать под ним. Возникало непередаваемое чувство защищенности, надежности, которого ей не хватало столько лет.

Рейф приподнял голову и снова поцеловал ее, на этот раз с большей нежностью. Он просунул ладони ей под спину и снова положил на себя. Фелисити приклонила голову ему на грудь и услышала, как бьется его сердце.

– Наверное, мне все-таки нужно тебе рассказать, о чем я размышлял в конце вечера, – заговорил Рейф немного смущенным голосом.

– Я что-то не так сделала? – воскликнула Фелисити, шутливо постучав кулачком по его широкой груди.

– Нет, нет, что ты… вовсе нет. Просто мне было интересно, желаешь ли ты меня так же сильно, как желаю тебя я. Теперь ответ мне известен.

Фелисити хотелось сейчас только одного – остаться здесь навсегда, не двигаться с места, лежать в этих уютных объятиях и не думать о том, что Рейф скоро уедет, и не гадать, как скоро наступит это «скоро», когда она навеки распростится с поместьем Фортон-Холл… если только не прислушается к совету Джеймса Барлоу. Но молчанием от проблем не отделаешься…

– А еще о чем ты тогда раздумывал?

– О том, что Дирхерст был прав. Конюшня существенно увеличила бы цену поместья.

– Только не эта.

Он ласково провел рукой по ее волосам, пропуская между пальцами длинные вьющиеся пряди. Фелисити закрыла глаза, просунула руку ему под рубашку и положила ладонь на твердый и плоский, как доска, живот.

– Согласен, – продолжил Рейф. – А вот новая конюшня была бы очень даже к месту. Я собираюсь написать брату и попросить его о ссуде.

Фелисити удивленно подняла голову:

– О ссуде? Ты ведь говорил, что никогда не будешь просить…

– Речь идет о совсем небольшой сумме – для того, чтобы добавить Фортон-Холлу тот пустячок, который поднимет цену поместья. Ну как?

Ее единственной мыслью было – Рейф задержится здесь дольше, чем собирался, а необходимость решения ее проблем откладывается. Очень медленно Фелисити снова приникла к нему, думая, что бы он сделал, если бы она призналась ему в своих чувствах, сказала, как сильно его любит.

– Пожалуй, в этом что-то есть, – вместо этого проговорила она.

– Я рад, что ты согласна. Честно говоря, я поначалу сомневался – слишком похоже на желание потешить собственную дурь, – рассмеялся он.

– А теперь? – поинтересовалась Фелисити, заранее улыбаясь ответу.

– Ты замечательная! – крепко ее, обняв, воскликнул Рейф. «Ты тоже, милый», – подумала она.