Глава 14

Колин с возрастающим раздражением смотрел на дверь, пока не услышал скрежет цепочки и не понял, что делает старик. Через секунду дверь распахнулась.

– Входите, сэр, мадам, – пригласил он тем же звучным поставленным голосом. – Миссис Уиллис как раз готовит чай. Много времени прошло с тех пор, как я видел здесь Редклиффа. – С этими словами хозяин повернулся и захромал в глубину дома, предоставив им следовать за ним.

Ферн нерешительно взглянула на мужа, который пожал плечами, и они вошли в дом. Колин закрыл дверь, узкий коридор мгновенно поглотила тьма, и силуэт маленького старика растворился, когда тот свернул в комнату. Протискиваясь мимо узкой лестницы, Колин искал нужную дверь, Ферн держалась за его руку.

Пожилой джентльмен, сидевший в кресле времен правления Георгов, начал с кряхтеньем подниматься. Но Ферн, жалея его, выпустила руку мужа и быстро села на ближайший стул до того, как старик успел подняться. Тот со вздохом опустился в кресло.

– Благодарю, молодая леди, – сказал он. – Я уже не так проворен, как в былые времена.

Колин взглянул на жену. Еще минуту назад она была в ужасе от хозяина дома, а сейчас, видимо забыла страх, опасаясь за хрупкость старика. Колин счел перемену очаровательной и, перешагнув через ноги Ферн, занял свободный стул. Задняя гостиная была чуть больше шкафа и казалась еще меньше из-за камина, занимавшего одну стену, и запыленных книжных полок рядом с узким окном.

– По-моему, я не представился, – сказал хозяин, с явным усилием кладя на скамеечку ноги в домашних тапочках. – Я отвык встречаться с людьми, которые не знают меня. Я преподобный Биггс, викарий. – Он по-совиному моргнул, глядя на Колина. – Полагаю, вы не слышали обо мне, но я учился в колледже с вашим дедом в Оксфорде. И он был настолько добр, что предложил мне жить здесь после окончания.

Должно быть, на лице Колина появилось отвращение, потому что преподобный Биггс усмехнулся:

– Думаю, вы считаете это жалкой добротой. Но я был простым студентом, без связей, без видов на будущее. Я счастливее здесь как викарий, чем как иподьякон в городе. Я люблю свою независимость.

– Удивительно, что вы поверили мне на слово, когда я сказал вам, кто мы такие, – заметил Колин.

Его преподобие снова усмехнулся:

– Поверил вам? Я вас ждал. Дом священника еще и деревенская почтовая контора, поскольку другой здесь нет. Сегодня утром я был поражен, увидев письмо, адресованное почтенному мистеру Колину Редклиффу из Рексмер-Мэнора. Но я заключил, что это лишь дело времени, когда вы появитесь у моей двери.

Достав из халата письмо, викарий протянул его Колину. Тот положил его в карман сюртука и обернулся на звук шагов в коридоре. Затем появилась внушительная женщина с чайным подносом в мясистых руках. Она равнодушно посмотрела на гостей, словно была неспособна удивляться.

– Ваш чай, сэр, – бросила она, протискиваясь к маленькому шаткому столу. – Вы не говорили о каких-либо гостях. Думаю, я лучше начну делать им маленькие сандвичи.

С неприязнью взглянув на Ферн и Колина, женщина, пятясь, покинула комнату.

– Это миссис Уиллис, – сообщил преподобный Биггс. – Она служит у меня уже двадцать семь лет, с тех пор как умерла ее мать.

– Очень мило, – произнесла Ферн.

– Мы пришли сюда в надежде, – сказал Колин, – что вы можете дать нам полезные сведения. Я плачу некоему Рестону и его жене, чтобы от моего имени содержать в порядке господский дом.

Лицо викария помрачнело.

– Да. Это дочь миссис Уиллис Доркас и ее муж Джозеф.

– Увидев, что весь дом покрыт многолетней пылью, а крыша рухнула во время грозы через несколько часов после нашего приезда, я не могу сказать, что доволен их отношением к своим обязанностям, – холодно произнес Колин.

– Да… – Викарий пристально смотрел на него. – Рестоны и Редклиффы всегда не ладили между собой.

– Рестон, – удивленно повторила Ферн. – Ну конечно. В тех письмах женщину, которую так не любил автор, звали Джейн Рестон.

– Письма? – заинтересовался викарий.

– Да, прошлой ночью в главной башне я случайно нашла пачку старых писем, – ответила Ферн. – Конца шестнадцатого – начала семнадцатого веков.

– Джейн Рестон, – задумчиво протянул старик. – Не могу утверждать, что знаю, кто она. Но Рестоны жили в деревне еще до появления здесь первых Редклиффов, и потому, кем бы ни была эта девушка, я не удивлен, что она упоминается в тех письмах.

– Это же было очень давно, – напомнила Ферн.

– Конечно. Должно быть, ваши письма относятся к тому времени, когда младший сын Редклиффов женился на тогдашней наследнице. Как ее имя? – Старик задумался. – Шарлотта. Да, уверен, это Шарлотта Горсинг. У нее была сестра Элизабет, вышедшая за баронета, который жил по соседству, и вторая сестра, Летиция, оставшаяся незамужней.

– Думаю, вы можете быть правы, – сказала Ферн. – В письмах, подписанных Э., упоминалась Летиция.

– Определенно это Летиция Горсинг и Элизабет Фицхью, потому что был самый конец шестнадцатого века. Шарлотта Горсинг вышла за Джона Редклиффа и через несколько месяцев после его смерти родила ему наследника, которого тоже назвала Джон. Это сын первого Джона Редклиффа, сделавший пристройку к дому, его правнук унаследовал баронский титул, и король пожаловал ему титул виконта.

– Вы сказали Редклифф?

Обернувшись, Колин увидел в дверях миссис Уиллис. Она держала большой поднос с чашками, горкой ячменных лепешек и сандвичей.

– Так вы и есть новый Редклифф?

– Да, я Редклифф, – нахмурился Колин, заметив, с каким недружелюбием она смотрит на него.

Женщина что-то проворчала, бухнула на стол поднос, даже ложки зазвенели, повернулась и вышла.

После неловкого молчания Ферн стала разливать дрожащими руками чай. В животе у Колина нетерпеливо заурчало, и он, чтобы отвлечься, сказал:

– Разумеется, история моей семьи далеко не безупречна, но сейчас меня заботит настоящее… и будущее. Нам требуется кухарка, экономка, камердинер и горничная. Кроме того, услуги зеленщика с мясником, не говоря уже о рабочих для восстановления крыши. Полагаю, мистер и миссис Рестон, несмотря на их пренебрежение своими обязанностями, будут намного усерднее, чтобы компенсировать прошлые упущения.

Он благодарно принял от Ферн чай, взял лепешку и сандвичи, а преподобный Биггс после недолгого колебания наконец ответил:

– Полагаю, они могут с этим справиться.

– А почему бы им не смочь? – нахмурился Колин.

– Я живу здесь почти шестьдесят лет, но есть в этой деревне некоторые вещи, скрытые от постороннего. О них знают лишь те, кто родился в местной семье. Поэтому я не могу сказать вам что-либо с полной определенностью. Хотя не вызывает никаких сомнений, что Рестоны не любили Редклиффов, а Редклиффы… им дали жилье.

– Зачем бы моему отцу – или родственникам – это делать? Имелось в виду, Рестоны будут присматривать за домом, но теперь ясно, что они вообще этим не занимались. Почему же их давно не уволили?

Преподобный Биггс покачал седой головой.

– Я сказал все, что мне известно. Я пошлю к вам миссис Уиллис с продуктами. Если захотите, можете поговорить с Джозефом Рестоном, чтобы он вас устроил, его коттедж на этой улице, единственный с зеленой дверью.

Викарий отхлебнул чаю и дернул шнурок звонка у локтя. Было ясно, что разговор окончен. Ферн неуверенно посмотрела на Колина.

– Преподобный Биггс, вы можете сказать мне, что вам нравится здесь больше всего?

Лицо старика мгновенно просветлело.

– Бабочки, – твердо сказал он.

Эта тема, подогреваемая вопросами Ферн, заняла еще полчаса, до тех пор пока все сандвичи и лепешки не были съедены и не была выпита последняя капля остывшего чая. Наконец его преподобие взглянул на свою пустую тарелку.

– Боже мой! Я не собирался задерживать вас так долго. Миссис Уиллис почему-то не вернулась, должно быть, занята. Или в подвале, она была там, когда вы пришли. Она ничего оттуда не слышит. Я провожу вас. – Он начал подниматься из кресла.

– Нет, сэр, этого не требуется, – быстро сказала Ферн. – Мы помним дорогу. Спасибо вам за вашу доброту… и чай. То и другое очень приятно.

– Да, спасибо. – Колин поднялся. – Теперь нужно разыскать мистера Рестона.

– Удачи, – пожелал ему викарий. – И пожалуйста, заходите снова.

– С радостью, – искренне произнесла Ферн.

На улице Колин осмотрел жену. Он и раньше знал, что Ферн добрая женщина и умелая хозяйка, но до сих пор не имел возможности увидеть это на практике, ибо светское общество не то место, где показывают свои достоинства. Он не задумывался, как она могла ими пользоваться, чтобы привлечь кого-то к себе, подружиться с ним, и теперь был тронут великодушием женщины, которая стала его женой.

Ферн искоса посмотрела на него.

– Это очень странно.

– Что, его интерес к бабочкам? – легкомысленно спросил Колин. – Большинство людей имеют какую-нибудь манию, если ты сможешь это обнаружить.

– Только не ты, – возразила она. – Джентльменское поведение этого не требует. Нет, странны все эти разговоры насчет Рестонов и Редклиффов, которые не любят друг друга. Редклиффы – пэры, а Рестоны… они женились на дочерях экономок. Они из другого общества, так зачем Редклиффу знать, что о нем думает Рестон? Ему вообще нет до него дела.

Колин пожал плечами, испытывая неловкость от своей неуверенности.

– Если честно, я понятия не имею. Отец вообще не говорил мне о Рестонах, я даже не знаю, известно ли ему это имя.

– Хотя они годами не выполняли свои обязанности, никто их не уволил. Думаешь, в рассказе викария может что-то быть?

– А это мы скоро выясним. Перед нами коттедж с зеленой дверью. Они здесь живут.

Учитывая полуразрушенное состояние деревни и господского дома, Колин ожидал увидеть маленькую неряшливую лачугу. Но коттедж Рестонов был опрятным, в прекрасном состоянии, с цветущим садом перед ним, заново покрашенной дверью и ставнями. Неуместность аккуратного маленького дома в такой деревне была почти вопиющей. Зная, откуда взялись деньги на красивую зеленую краску и все остальное, Колин стиснул зубы. Он толкнул калитку, пропустил вперед Ферн, прошел за ней по короткой дорожке и решительно постучал в дверь.

Она сразу открылась. На пороге стояла молодая женщина в платье с закатанными рукавами и в сером рабочем фартуке. Чертами она походила на коренастую миссис Уиллис, но вместо красного лица, толстых щек и двойного подбородка здесь был румянец и округлость юности. Женщина улыбнулась, но взгляд остался настороженным.

– Значит, вы должны быть мистер и миссис Редклифф, – сказала она. – Мама говорила, что вы приехали. Я – Доркас Рестон. Входите.

Доркас посторонилась, и они вошли в опрятную маленькую гостиную, слегка переполненную мебелью с обивкой из вощеного ситца и фарфоровыми безделушками.

– Мой Джозеф помогает старому Абнеру искать потерявшуюся овцу, – объяснила Доркас, теребя руками фартук. – Но он должен прийти с минуты на минуту.

– Полагаю, некоторые из моих дел могут быть улажены непосредственно с вами, – резко сказал Колин. – Миссис Рестон, я с женой приехал в Рексмер, чтобы провести здесь медовый месяц, надеясь избежать неприятных толп в Брайтоне. Мы не ждали приготовленных для нас комнат, но пришли в замешательство, обнаружив дом совершенно заброшенным. Мы были вынуждены обойтись без еды, спать в грязной комнате. Но самое печальное – дом оказался настолько запущенным, что во время грозы распорки крыла не выдержали, проломили чердак и едва не убили нас обоих.

Улыбка на лице миссис Рестон застыла, руки вцепились в фартук.

– Мой Джозеф никогда и не собирался делать много для этого места из-за бумаг, – сказала она, делая ударение на последнем слове. – Но он даже не знал насчет распорки, что она прогнила. У него есть другая балка для нового зала, и он собирался принести ее на следующей неделе и установить. Он ничего не знал насчет того, что старая так плоха.

– Нужно заменить сегодня, – приказал Колин.

Миссис Рестон судорожно кивнула и замерла, словно боялась, что совершила ошибку.

– Нам требуется кухарка, экономка, камердинер, горничная и, если возможно, еще несколько служанок, – прибавил он.

Доркас облегченно вздохнула.

– Если вы им заплатите, у меня за два часа будет полдюжины девушек.

– Им заплатят, – холодно ответил Колин. – Нужно, чтобы для нас убрали в комнатах, разожгли камин и приготовили горячий ужин.

– Почему не… почему бы мне не заняться этим прямо сейчас.

Не дожидаясь его ответа, Доркас выскочила за дверь.

– Она чувствует себя виноватой? – спросила Ферн, глядя ей вслед.

– Мне кажется, она выглядела испуганной, – ответил Колин.

Шею у него покалывало от подозрений. Хотя он не мог сказать, то ли это реакция на встречу с женой человека, укравшего его деньги, то ли для этого есть более основательная причина.

– О каких бумагах она говорила?

Ферн осмотрела гостиную, которая начинала вызывать у нее раздражение и ситцевой обивкой, и дешевыми фарфоровыми статуэтками, хитро глядевшими на нее с каждой поверхности.

– Понятия не имею. – Колин выбрал себе место и сел. – Можно устроиться поудобнее, раз мы ждем ее мужа.

Ферн колебалась, словно боясь показаться невежливой, потом села на краешек другого стула.

– Надеюсь, ждать придется недолго. Этот день такой же странный, как и прошлая ночь.

Тут дверь открылась и вошел мужчина с обветренным лицом, в шерстяных брюках, такой же куртке и в шапке, закрывающей лоб.

– Мистер Редклифф, миссис Редклифф. – В голосе ни радушия, ни враждебности. – Наш мальчик прибежал, сказал, вы здесь. Не могу поверить.

– Теперь, надеюсь, верите, – ответил Колин.

Хотя из-за раздражения он пренебрег вежливостью и не поднялся с места, зато сумел удержаться от желания сию же минуту уволить этого управляющего. Он понимал, что им требуется содействие местного жителя, если они хотят сделать терпимым их пребывание здесь.

– Похоже, ваш сын забыл сказать вам, что прошлой ночью рухнула сгнившая балка, которая чуть не убила нас.

Гримаса исказила лицо мистера Рестона, но исчезла слишком быстро, чтобы Колин мог понять ее значение, и это вызвало у него беспокойство.

– Я собирался заменить балку на следующей неделе. Я соблюдаю мою часть соглашения. У меня есть бумаги.

Колин неодобрительно взглянул на управляющего.

– Да? Ваша жена упоминала об этом. Вы найдете людей и замените ее сегодня, пока не рухнула оставшаяся часть тюдоровского крыла.

– Я могу начать сегодня, но уже полдень, сэр. Может понадобиться два-три дня на укладку шифера.

– Ну, если работа начнется без промедления, с необходимым числом рабочих, я буду удовлетворен, – ответил Колин. Он бы предпочел сказать «Я буду меньше зол на вас», однако не видел в этом ничего продуктивного. – Ваша жена уже отправилась искать женщин для уборки дома к нашему приходу. Если вы найдете людей для работы на крыше, моя жена и я хотели бы вернуться домой.

– Конечно, сэр, – пробормотал Рестон, потом развернулся и вышел.

– Теперь сбежали оба, – заметила Ферн, вставая.

Колин тоже поднялся.

– Давай надеяться, что на этот раз они выполнят обещание, – мрачно произнес он. – Каждая из этих милых безделушек означает несколько шиллингов моих денег, которые не пошли на содержание дома. Нашего присутствия и моего неодобрения достаточно, чтобы они не увиливали от своих обязанностей, пока мы здесь. Я пошлю извещение об их увольнении, как только мы уедем.

Открыв дверь, Колин пропустил жену вперед, затем предложил ей локоть, который Ферн сжала намного сильнее, чем требовала простая вежливость.

– Мы тут не одни, – пробормотал Колин.

Деревня больше не казалась вымершей. Дородная женщина машинально выпалывала мотыгой пучки сорняков перед своим домом и одновременно наблюдала за ними. Какой-то юнец из дома напротив лениво опирался на косяк двери. Маленькая ватага чумазых детей висела, раскрыв глаза, на перекладинах изгороди.

– Почему они так смотрят на нас?

– Потому что для них это цирк. Необычное явление, ибо сюда редко кто заглядывает, а тем более тут останавливается.

Жители деревни молча разглядывали своего будущего лорда. Колин почувствовал, как их настойчивые взгляды меняют его, возвращая к состоянию наследника виконта. Он положил ладонь на руку Ферн, тепло которой придавало ему уверенность, разгоняя охватывающий его холод.

– Что с тобой? – озабоченно спросила Ферн.

– Я опять сын виконта.

– Но ты всегда сын виконта.

– Нет, в последние два дня я был… кем-то еще, кем-то настоящим.

Хотя Колин знал, что его слова маловразумительны, он увидел в ее глазах понимание.

– А ты не можешь оставаться настоящим и быть сыном виконта?

– Пока не знаю.

Ферн робко улыбнулась.

– Но ты по крайней мере пытаешься. Я рада.

– Приятно слышать, что это имеет для тебя значение.

Когда они вернулись домой, на заднем дворе уже вовсю шла работа. Женщины сновали туда-обратно, нося в кухню башни ведра с мыльной водой. У двери Колин замедлил шаг, ему совсем не хотелось заходить в темную, промозглую башню, тем не менее они с Ферн прошли по влажному следу внутрь, затем по лестнице в главный зал. В центре огромного помещения стояла Доркас Рестон, давая указания нескольким женщинам, которые скребли щетками стол и выбивали кресла, собранные в конце зала. Две женщины уже мыли пол. Кто-то пытался сдвинуть один из гобеленов, клочьями свисавший с прута высоко на стене и образовавший кучу пыльного тряпья на полу.

– Абби отнесла ваши сумки на третий этаж, сэр, – доложила миссис Рестон, напряженно улыбаясь им. – Теперь мы будем убираться в комнатах.

– Спасибо, – ответил Колин. – Передайте мужу, что наши сундуки остались в тюдоровском крыле, их надо перенести наверх.

– Сделаю. Будьте осторожны, когда поднимаетесь, – добавила она, видя, что они идут к лестнице. – Говорят, первый Джон Редклифф упал с верхней ступеньки – раскроил себе голову, как дыню.

Она кивнула в сторону большого пятна на известняковом полу. Ферн, стоявшая рядом, отскочила, и неприятная улыбка миссис Рестон стала чуть шире.

Колин задержался у подножия лестницы, чтобы пропустить Ферн, которая начала подъем, осторожно ставя ногу на каждую ступеньку.

– Мне совершенно не нравится эта миссис Рестон, – сказала она, когда они были на высоте двенадцати футов.

– Похоже, женщина… с норовом, как называла это моя няня, – ответил Колин.

– С норовом, – повторила Ферн. – Именно так.

На третьем этаже Ферн открыла дверь спальни, где они провели ночь, и знакомая обстановка почти успокоила ее, какой бы негостеприимной она ни выглядела. Сев в одно из кресел за столом, она взяла наугад письмо, быстро пробежала его. Казалось, угловатые строчки ползут по странице, наполненные желчностью и коварством Элизабет Фицхью. Та писала своему племяннику Джону Редклиффу, чтобы предостеречь его насчет потомства Джейн Рестон и… что? Привязать его к ней? Как и для чего? Одну минуту ее письма льстили ему, в следующую – были полны темных намеков на вымогательство. Чего она хотела, и что могло быть известно замужней тетке, которая даже не жила тут?

– Здесь, видимо, когда-то была маленькая гостиная хозяина, – сказал Колин. – Другая комната, должно быть, спальня.

– А что внизу? – спросила Ферн, чтобы отвлечься.

– Второй этаж? Одна комната, возможно, для дочерей хозяев. Следующая, возможно, для сенешаля и его жены, а может быть, для рыцарей и сыновей семьи. Может быть, кабинет, оружейная, да что угодно.

– Мне это место не нравится, – сказала Ферн. – Прошлой ночью оно казалось мне печальным и заброшенным, а сегодня кажется зловещим.

– Просто на тебя подействовала встреча с Рестонами. Забудь про них.

– Не могу. Не знаю, отчего я себя так чувствую, да и не особо интересуюсь. Просто мне все это не нравится.

Колин промолчал, бесстрастно глядя на жену. Немного погодя Ферн вздохнула и поднялась.

– Видимо, я должна чем-нибудь заняться. Или вздремнуть, – добавила она, с тоской глядя на пыльную кровать. Честно говоря, мне следовало бы как настоящей хозяйке дома руководить слугами. Но я не в состоянии находиться рядом с Доркас Рестон. – Она потерла виски, пытаясь вернуть самообладание. – Пожалуй, я сниму постельное белье, возможно, это хоть немного ускорит работы.

Пройдя к изголовью кровати, Ферн стянула вниз тяжелое клетчатое покрывало, сняла с одной подушки наволочку, собрала белье и отбросила в сторону. Колин, наблюдавший за ней, решил помочь и взял следующую подушку. Когда он стягивал наволочку, что-то упало на пол.

– Кажется, еще связка писем, – сказал он, протягивая ее Ферн.

Она почувствовала странную неприязнь к письмам, ей вдруг захотелось держаться подальше от древних Редклиффов и Горсингов, от современных Рестонов и всего, что связано с этим домом. Но Ферн заставила себя обойти кровать, взяла у Колина пачку и посмотрела на верхнее письмо. Знакомый почерк. Она сунула письма в карман, где они тяжело прижались к ее бедру.

– Спасибо, – запоздало поблагодарила она и вернулась к кровати.

Ферн сбросила клетчатое покрывало в кучу для стирки, хотя оно вряд ли ее выдержит, затем начала по одному стягивать лежавшие под ним одеяла. Взявшись за последнее, четвертое, она увидела в центре большой темный круг, словно кто-то пролил стакан черной патоки, а затем прикрыл оставшееся пятно.

– Что это? – спросил Колин.

– Не знаю.

Нахмурившись, Ферн прикоснулась к одеялу. Вещество треснуло, часть его взметнулась тонкой пылью. Слабый медный запах показался ей чем-то знакомым, и она понюхала кончики пальцев, на которых осталась пыль. Узнав запах, Ферн вздрогнула от ужаса, вытерла руку о юбку и отпрянула.

– Что это? – повторил Колин.

– Это кровь, – с трудом выдавила она, чувствуя тошноту. – Кровь. Всю ночь, Колин, мы сидели рядом с кроватью, пропитанной кровью! – Усталость, страх, отвращение грозили переполнить ее, и Ферн заталкивала их внутрь, чтобы не заплакать. – Я не могу здесь больше оставаться. Ни секунды! – И она залилась слезами.