Глава 3

Ной понял, что дни его сочтены, или по крайней мере догадался об этом. Подобные мысли посетили его по простой причине: над ним склонился священник. Ной пытался пробраться сквозь окутавший его густой туман, чтобы сказать священнику о своем нежелании умирать. Он попытался шевельнуть губами, но не смог вымолвить ни слова. Долго лежать с открытыми глазами он также был не в состоянии. Произносимые над его кроватью слова, смысл которых ок никак не мог уловить, изобиловали резкими, неприятными звуками. От священника сильно пахло алкоголем.

Затем послышался другой голос, нежный и мелодичный. Ноя поразило странное ощущение, что он где-то его уже слышал. Он весь напрягся, чтобы вспомнить, где именно. На память ничего не приходило, но вместо этого он сочувствовал, как непроизвольно стал погружаться в темноту. Он начал бороться с этим, но напрасно.

Какая-то часть его осознавала, что священник склонился над ним еще ниже, что-то бормоча, но Ной по-прежнему не улавливал значения слов. «Я не умру, — сказал себе Ной. — Я не хочу умирать». Он сделал усилие, чтобы заговорить

— Я… согласен, — промолвил Ной на одном дыхании и снова потерял сознание.

— Слышали? — вмешалась Мэри, широко улыбаясь от удовольствия. — Вы слышали его? Он сказал, что согласен жениться на Джесси. Теперь вы верите мне? — обратилась она к священнику, толкнув локтем свою золовку.

— Я тоже могу это подтвердить, — быстро отреагировала Сара на намек Мэри.

Находившийся у нее на руках Гедеон радостно залепетал, отчего ямочки на его щечках сделались еще глубже.

Священник не спеша распрямился, держась за кровать. Его добрые глаза были слегка подернуты пеленой, а раскрасневшееся лицо выражало недоумение и одновременно изумление. Он пытался держать себя так, как подобало человеку его положения, но действие пшеничного ликера Мэри оказалось могущественнее. Он взглянул на Джесси, стоявшую с другой стороны кровати и державшую в своих руках руки Ноя. Ее глаза были опущены, и священник раздумывал, умышленно ли она избегала его взгляда.

— Очень хорошо, — вздохнул он, закрыв свой молитвенник, — в таком случае объявляю вас мужем и женой. — Он потряс головой, чтобы прийти в себя и невнятно произнес:

— Очень необычно. Совсем не по правилам.

Мэри взяла священника под локоть, поддерживая его и в то же время выпроваживая из комнаты:

— Но надеюсь, все законно, не так ли?

— Священника оскорбил ее вопрос.

— Как вы можете сомневаться? Документ подписан и будет должным образом зарегистрирован в церкви. И все же очень необычно.

— Ничего особенного. — Мэри помогла священнику надеть пальто и подала ему трость с круглой ручкой, висевшую на крючке над дверью. — Сара довезет вас на своей телеге. — Мэри взяла ребенка у золовки и быстро чмокнула ее в щеку. — Спасибо тебе, Сара, — прошептала она, — ты очень выручила нас.

Лицо Сары выражало сомнение. Накинув плащ на свои худенькие плечи, она обмотала шарф вокруг шеи. Ее огромные карие глаза красноречиво говорили Мэри, что она думала по поводу этого безумного плана.

— Хорошо, я отвезу его в церковь и прослежу, чтобы он сделал записи, касающиеся свадьбы. Однако я сомневаюсь, что завтра он будет помнить хотя бы половину того, что произошло сегодня. — Она фыркнула. — А может быть, и все позабудет.

Стоя в дверном проеме и укрывая Гедеона от холода, Мэри помахала им вслед.

— А вы что думаете по этому поводу, господин Гедеон? У вас когда-нибудь бывали подобные затруднения? — Гедеон радостно загукал, когда Мэри, шагнув внутрь дома, пощекотала его щечку. — Да ладно, можете не отвечать. Я и так очень сообразительная, и не отрицайте. Идемте-ка лучше к вашей маме. Вне всякого сомнения, она по-прежнему не знает, правильно ли поступила, решившись на такой поступок.

Джесси сидела в кресле-качалке, которое она придвинула к самой кровати Ноя. Она с радостью взяла малыша к себе на руки. Гедеон игриво извивался, дергая ее за толстую косу, свисавшую через плечо. Он все время пытался засунуть ее ручонкой в свой маленький ротик.

— Ой, Мэри, что мы наделали?

— Мы придумали способ, как вам с малышом вы

— браться из Англии, — решительно заявила Мэри. — Ты же прекрасно знаешь, что это нужно было сделать ради Гедеона.

— Но какой ценой, Мэри? Какой ценой? — Джесси так сильно прижала ребенка к груди, что он вскрикнул. Она тут же ослабила объятия, машинально вынув волосы из его рта. — Если мистер Маклеллан останется жив, то никогда не простит мне, — тихо добавила Джесси, — а если умрет, то не прощу себе я сама.

Ной прижался щекой к холодной мокрой материи. Он почувствовал, как чьи-то пальцы осторожно убрали прядь волос с его лба. Он попытался улыбнуться, отчего угол его рта приподнялся. То, что, казалось, грузом лежало на его веках, вдруг исчезло, словно растворившись. Ной медленно открыл глаза и попытался рассмотреть лицо склонившегося над ним человека, хотя черты его расплывались.

Женский рот красивой формы был приоткрыт. Ной смог даже разглядеть кончик розового языка между зубами, в то время как женщина была полностью поглощена своей работой. До его сознания неожиданно дошло, что именно он являлся объектом ее пристального внимания. Ною это доставило удовольствие. Его взгляд упал на сплетенную косу, уложенную в виде диадемы, и тут же нашелся ответ на вопрос, который он задавал себе еще в экипаже. Ее волосы были цвета пшеницы. Шелковые, золотые нити обрамляли овал ее лица. Они так украшали женщину, что Ной удивился, почему не заметил этого сразу. Затем его взгляд опустился ниже, на темные брови и веер еще более темных ресниц. И вдруг он понял, как заблуждался, когда представлял ее брюнеткой или рыжеволосой. Теперь он знал, что никакой другой цвет не подошел бы к ее лицу. Ее волосы были такими же мягкими и блестящими, как и у ребенка. Ной судорожно сжимал и разжимал пальцы рук, борясь с желанием дотронуться до нее, но в то же время не хотел пугать это хрупкое создание своим неожиданным прикосновением. Женщина была так увлечена, что не замечала его взгляда. Ной подумал, что если бы она посмотрела на него своими светло-голубыми глазами, то он, наверное, снова окунулся бы в туманную пустоту, которая обволакивала его в течение последних дней.

Джесси аккуратно сняла повязку и опять обработала рану. Однако она уже больше не была уверена в эффективности подобного лечения, хотя и не знала, что еще можно было предпринять. Ей казалось чудом, что он не умер за прошедшие сутки. Мэри уверяла, что его вернула к жизни брачная церемония. До этого он находился на волосок от смерти. Джесси соглашалась, что в словах подруги, возможно, и была доля истины. Она подозревала, но не делилась своими мыслями с Мэри, что Ной пытался выжить лишь для того, чтобы иметь возможность совершить убийство.

— У тебя нежные руки, — обратился он к ней на ты.

Джесси молниеносно убрала свои руки с тела Ноя, будто его слова ошпарили их. Она попыталась приподняться, но он схватил ее за запястье. Демонстрируя большую, силу, чем она у него предполагала, Ной крепко держал ее руку. Это заставило Джесси снова сесть.

— Ты ухаживаешь за мной? — спросил он. От долгого вынужденного молчания его голос был хриплым.

Она утвердительно кивнула, избегая его взгляда.

— Мне нужно идти к Мэри. — Джесси опять постаралась вырваться, но тщетно. Ной не отпускал ее.

— А кто такая Мэри?

— Моя подруга. Она помогает мне. — Свободной рукой Джесси смахнула с лица завиток. — Вам не стоит так много разговаривать, — с тревогой произнесла она. «Или держать меня», — с той же тревогой подумалось ей. — Мне кажется, будет лучше, если вы отдохнете.

— Я этим только и занимаюсь в последнее время, — возразил он. — Как долго я здесь нахожусь?

— Чуть более шести дней. — Она быстро взглянула на него. Выражение его лица было задумчивым, но не тревожным. — По-моему, вас не удивило то, что я сказала.

— Вообще-то я думал, что я лежу немного дольше. Я кое-что припоминаю.

— Припоминаете? — как можно спокойнее поинтересовалась Джесси, пытаясь скрыть страх и панику, которые охватили ее. — А что именно вам припоминается?

Ной совсем не собирался делиться с ней своими эротическими фантазиями. Они были слишком неприличными, к тому же труднопередаваемыми. По крайней мере в компании женщины, занимающей в них столь видное место.

— Я помню, что вокруг меня все время ходили люди, возможно, ими были вы с Мэри. Ах, да, и священник…

— Вы помните священника? — У Джесси сердце чуть

Не выпрыгнуло из груди.

Он кивнул:

— Было очень любезно с вашей стороны пригласить его позаботиться о моей душе, хотя, как оказалось, я удивительно живучий человек. — Его глаза озарились улыбкой.

Но Джесси меньше всего хотелось в данный момент смеяться. Ее улыбка получилась вымученной. Определенно еще не наступило подходящее время, чтобы открыться ему, да в он не был готов выслушать всю правду. Пока рано было обьяснять сложившуюся ситуацию не окрепшему после ранения человеку.

— Как я оказался здесь? — спросил он. — И кому

Принадлежит этот дом?

На этот раз, когда Джесси попыталась вырвать свою руку, он выпустил ее. Она поднялась, взяла тазик и, держа его перед собой, словно щит, спросила:

— Вы помните, что в вас стреляли и ранили?

Скользнув рукой под одеялом, Ной коснулся больного места.

— Даже очень отчетливо.

Он слегка развернулся, чтобы лучше ее видеть. От боли его лицо исказилось, но зато теперь ему ничто не мешало смотреть на нее. От его проницательного взгляда не ускользнул намек на возражение, отразившийся в ее глазах. Сделав резкое движение рукой, означавшее, что он заранее отклонял все ее протесты, Ной спросил:

— Скажи, что же все-таки произошло после моего ранения?

Джесси опустилась в кресло-качалку, продолжая держать таз. Выплеснувшиеся капли попали ей на руки, но она ничего не заметила. Она думала лишь о том, что с настоящего момента должна начать плести паутину лжи.

— Грабители приказали всем снова занять свои места в экипаже. Оставались лишь вы, я и Гедеон, кто не послушалея их. Они не надеялись, что вы выживете, а я… я не хотела покидать вас.

— Они позволили тебе остаться со мной? Странно.

— Они пригрозили, что… расправятся со мной и Гедеоном, если остальные расскажут о случившемся властям и вышлют нам подмогу. Думаю, разбойники собирались забрать меня и ребенка с собой. После того как экипаж уехал, я заключила с ними выгодную сделку. Я сказала, что хорошо заплачу, если они доставят нас сюда. Не знаю почему, но мне поверили.

Ной взглянул на Джесси с серьезным видом.

— Это потому, что у тебя ангельское личико, Джесси чуть не поперхнулась. Меньше всего она ощущала себя ангелом. О Боже, положение становилось все более щекотливым…

— Бандиты привели нас в дом к Мэри. Он находится не так далеко от почтовой дороги, за это я отдала им Драгоценности, спрятанные в пеленках Гедеона.

— Значит, бандиты получили то, что принадлежало пассажирам экипажа?

— Да, — ответила Джесси и, помедлив, добавила:

— Вы считаете, я поступила не правильно? Ведь я отдала им чужие ценности. Но ведь ничего другого у меня при себе не было.

— Вряд ли я имею право осуждать тебя. Ты спасла мне жизнь, — искренне ответил Ной. — Я благодарен тебе за это.

Джесси почувствовала неловкость.

— В вас стреляли потому, что вы хотели помочь мне. Я была вашей должницей.

— Ну что ж, теперь мы в расчете. — Ему очень хотелось сказать ей больше слов благодарности, но тело напомнило о более неотложных делах. Откашлявшись, он посмотрел куда-то вдаль, через плечо Джесси, поинтересовавшись:

— Мне хочется… то есть мне нужно… а где в комнате ночная ваза?

Джесси покраснела.

— О да, конечно. — Она достала то, что просил Ной, из нижнего ящика ночного столика. — Оставляю вас одного.

Ной засмеялся, скорчившись от боли.

— Да, думаю, так будет лучше всего. Я справлюсь сам. К тому времени, когда он свесил ноги с кровати, Джесси уже вышла из комнаты.

Как только Гедеон увидел ее, начал извиваться на руках Мэри.

— Ма. Ма. Ма!

Сердце Джесси тотчас растаяло, и в ту же минуту любая ложь Ною была оправдана в ее глазах.

— Мэри, ты слышала? Он действительно назвал меня мамой?

Подруга радостно засмеялась, решив, что лучше не стоило говорить Джесси о том, что весь сегодняшний день малыш почти все вокруг называл мамой.

— Может быть, ты покормишь его? — спросила Мэри. — Я разварила овсяные хлопья.

— Хорошо, давай мне мальчика. — Джесси села и положила Гедеона на колени. — Мистер Маклеллан пришел в себя.

Мэри чуть не уронила миску, которую ставила на стол. Она успела поймать ее на лету, не дав упасть на пол.

— Почему ты мне не сказала сразу?

— Ну вот сейчас сказала. — Джесси взъерошила темные детские волосики. — Только не входи пока туда.

— Почему?

— Мистер Маклеллан… ну, в общем… он занят.

— Понятно. — Мэри отошла от двери спальни, взяла вещи, нуждавшиеся в починке, и тяжело уселась на стуле. — А когда он очнулся?

— Совсем недавно. — Джесси вытерла рот и щечку Гедеона краем своего передника. Казалось, малыш особенно любил есть овсянку, когда Джесси надевала этот фартук.

Она помахала очередной ложкой с кашей перед носом малыша и, когда тот рассмеялся, сунула ее ему в рот. — Он задал мне несколько вопросов.

Мэри вдевала нитку в иголку.

— Ну? Ты мне расскажешь, о чем он спрашивал?

— Тише. Не шуми так. Ты что, хочешь, чтобы он услышал нас?

— Что же все-таки произошло?

— Вначале он спросил меня, где получил ранение и как очутился в этом доме. Я рассказала ему историю, которую мы с тобой придумали заранее.

— Отлично. Немного правды и немного… остального.

— Остальное называется ложью, Мэри. И ничего хорошего из этого выйти не может.

Мэри позволила подруге выговориться, чтобы той стало легче. Приложив заплатку к оборванному колену на брюках мужа, она обметала ее.

— Тебе не кажется, что уже пора проверить, как себя чувствует мистер Маклеллан? — выдержав паузу, поинтересовалась она.

Именно этого Джесси и не хотелось делать в данную минуту. Она еще не подготовилась к продолжению беседы с Ноем. Сказав, что не может оставить Гедеона, Джесси попросила Мэри пойти взглянуть на американца.

Мэри очень обрадовалась такой просьбе. Но, обнаружив Ноя спящим, она явно огорчилась, что не сможет переброситься с ним парой слов. Мэри вынесла из спальни горшок, не обращая внимания на улыбку Джесси, и отнесла его в уборную. Когда она снова возвратилась в дом, Джесси уже хозяйничала у камина, помешивая в кастрюле куски ветчины и сладкие бобы. Гедеон лежал у нее на коленях.

Поставив горшок в комнате Ноя, Мэри вновь принялась за штопку.

— Впредь вынос его горшка будет входить в твою обязанность. Мне кажется, я уже не работаю прислугой в вашем доме, поэтому избавь меня от этого занятия.

Джесси усмехнулась:

— Когда ты работала в доме моих родителей, ты никогда не выносила горшки. И не пытайся доказать мне обратное. Мама всегда говорила, что ты не годишься для этой роли.

— Леди Анна была права. Она так же радовалась моему уходу, как и я сама, когда оставила вас.

— А я скучала по тебе, — честно призналась Джесси. — Возможно, маме и не нравилась наша дружба, но я пропала бы без тебя.

Мэри доставили огромное удовольствие слова подруги, отчего кончики ее ушей покраснели. Она быстро наклонила голову и продолжила пришивать заплатку к брюкам Дэви.

Улыбаясь, Джесси сняла кастрюлю с камина и наполнила ветчиной с бобами миски для себя и для Мэри. Положив аккуратно ребенка на расстеленное на полу одеяло, Джесси принялась за еду, чувствуя, что ей снова предстоит взяться за работу по дому. Поскольку в прошедшую неделю все свободное время она заботилась о Ное, ведение хозяйства в основном ложилось на плечи Мэри, и сейчас Джесси была решительно настроена поделить все обязанности пополам. В первый раз со дня ограбления они ели и просто болтали по пустякам, не упоминая имени Ноя. — Полагаю, этот негодник тоже живет здесь? Мэри и Джесси одновременно удивленно подняли головы при звуке незнакомого голоса. С трудом стоя на ногах, Ной прислонился к открытой двери их комнаты. Он был в брюках, но без носков и ботинок. Его рубаха была застегнута на верхнюю пуговицу и частично заправлена в брюки. Очевидно, одеться ему помешал Гедеон. Мэри поразил, а Джесси успокоил тот факт, что Ной абсолютно не выглядел раздраженным из-за поступка ребенка. Его даже, казалось, забавляло кривляние Гедеона, которого он держал на своих руках. Мэри отметила про себя, что Маклеллан был привлекательным мужчиной. Джесси предпочитала совсем не Думать об этом.

— Я немедленно заберу его, — сказала она, поспешив через комнату к Ною с вытянутыми руками. — Тебе не следовало ползать туда, — стала бранить она Гедеона. — Простите мистер Маклеллан, мы с Мэри и не заметили, как он исчез из комнаты. Понимаю, что это не очень хорошо с Моей стороны, но, уверяю вас, обычно я лучше присматриваю за ребенком…

— Все в порядке, — улыбнулся Ной, — ему просто везде интересно побывать, так же, как и мне.

Он взглянул на Мэри и поклонился ей. Затем, подойдя к столу, представился. Его шаги были медленными, несколько раз он останавливался, морщась от боли, но пытался не обращать на это внимания.

Широко открыв рот, Мэри, запинаясь, произнесла свое имя.

— Очень рад познакомиться с вами, Мэри Шоу. Я уже знаю, что вы подруга моей спасительницы. Я признателен за вашу заботу обо мне.

У Джесси округлились глаза, когда Мэри, поднявшись со своего стула, предложила Ною присесть. Она никогда не видела подругу с глупой улыбкой на лице, но почему-то такую реакцию вызвал у нее американец.

— Мистер Маклеллан, вам не нужно было вставать с постели, — решительно заявила Джесси. — Это неразумно.

— Очень даже разумно, — ответил он.

— А как же ваша рана? — возразила она.

— Я уже поправляюсь. — Ной переключил внимание на Мэри. — Можно мне что-нибудь поесть?

Мэри взмахнула руками.

— Конечно же! — быстро залепетала она. — Сейчас я вам подам. Мы, наверное, выглядим дурно воспитанными. — Она поспешила к камину. — Мисс Джесси, дайте ему пару носков Дэви. Ему, должно быть, холодно с голыми ногами.

Не обращая внимания на протесты Ноя, Джесси опять усадила Гедеона на одеяло, а сама полезла на чердак по приставной лестнице. Там, в небольшом сундуке, где Мэри хранила одежду, она нашла шерстяные носки Дэви и принесла их Ною.

— Вы сможете сами надеть их? — с сомнением в голосе спросила она.

Уловив в ее голосе явный скептицизм, Ной решил доказать этим женщинам, что его еще рано считать инвалидом. Он взял у Джесси носки и стал натягивать на ноги. От наклона головы вперед перед глазами у него все поплыло, а губы сжались от невыносимой боли, но Ной был твердо настроен добиться своего. Когда он выпрямился, на его лице играла улыбка, хотя и несколько грустная.

— Ничего нет проще, — дерзко произнес он.

Джесси по-прежнему сомневалась в его возможностях, но воздерживалась от комментариев. Мэри поставила перед ним миску с едой и отрезала большой ломоть свежеиспеченного хлеба. Вежливо поблагодарив за угощение, Ной принялся за еду.

— Пожалуйста, — сказал он, — присаживайтесь тоже. Я не хотел мешать вашей трапезе. Кстати, должен признаться, готовите вы превосходно.

Мэри довольно хмыкнула, снова взявшись за ложку.

— Сейчас вам все будет казаться превосходным. С того момента, как вы попали сюда, у вас во рту не было ни крошки, кроме травяного чая.

Ной отломил маленький кусочек хлеба и окунул его в кастрюлю с ветчиной и бобами.

— Нет, в самом деле, очень… — Ной замолчал, повернув голову в сторону Гедеона. — Малыш снова убегает.

Джесси подхватила ребенка на руки в тот момент, когда малыш проползал мимо нее.

— Ма… ма… ма… — бубнил он, вскидывая ручонки, чтобы освободиться.

Крепко держа его, невзирая на раздавшийся громкий крик, Джесси спокойно продолжала есть.

— А кто такой Дэви? — спросил Ной, наблюдая, как

— Джесси ловко справлялась со своим сынишкой. Ему вдруг

— пришло в голову, что на нем надеты носки ее покойного

— мужа. От этого ему стало слегка не по себе, и он начал

— нервно постукивать ногами под столом.

— Дэви — мой муж, — промолвила Мэри, — он уехал в другой город в поисках работы.

Джесси удивилась, с какой легкостью Мэри только что солгала. Она старательно избегала взгляда своей подруги, сосредоточившись на еде.

— Понимаю, — ответил Ной, — значит, вы одни.

— Вряд ли, — усмехнулась Мэри. — У меня большая семья, но жизнь разбросала всех по разным местам. Однако если понадобится, нам с Джесси всегда протянут руку помощи.

— Это замечательно. И все-таки вам, наверное, было трудно ухаживать за мной. Я очень признателен вам за ваше самопожертвование.

— Едва ли это можно так назвать, — вставила слово Джесси, — я просто платила добром за добро.

— Интересно, а почему ты не съездила в Линфилд или Стенхоуп? Уверен, я упоминал эти места, когда мы вместе ехали в экипаже. Кто-нибудь оттуда меня обязательно забрал бы.

Джесси с трудом сглотнула. Ною нельзя было отказать в сообразительности.

— Честно говоря, я не подумала об этом. Но в любом случае вам нельзя было передвигаться.

Мэри отодвинулась от стола.

— Мне нужно сходить к Саре. Я могу взять с собой и Гедеона, детишки Сары любят возиться с ним.

Джесси почувствовала, будто ее вели на казнь.

— Может быть, пойти с тобой? — Она попыталась встать, но Мэри насильно усадила ее назад и быстро взяла на руки Гедеона.

— Нет, ты останешься здесь и все объяснишь мистеру Маклеллану.

— Ною, — прервал ее он, — пожалуйста, называйте меня по имени. А что мне нужно объяснить?

Проигнорировав его вопрос, Мэри повторила:

— Мисс Джесси, вы все объясните Ною. Он поймет, и пусть я провалюсь на этом месте, если окажусь не права.

Ной перевел недоуменный взгляд с одной женщины на другую.

— Что вы хотите мне объяснить? — снова спросил он.

Его вопрос опять остался без внимания. Джесси просто

Сидела, сгорбившись на стуле, и рассматривала свои сложенные на коленях руки. Подруга собирала вещи Гедеона. Джесси надеялась, что с объяснением можно еще подождать, но та считала, что наступил подходящий момент.

Джесси подумала, что ее подруга уж слишком быстро собралась для того, чтобы оставить их с Маклелланом наедине.

— Как ты могла так поступить со мной, Мэри? — раздраженно прошептала Джесси, открывая дверь им с Гедеоном. — Твой разум помутился от взгляда мистера Ноя!

— Чепуха. Ты все должна рассказать ему сама. Я же вижу, как он смотрит на тебя.

— Что ты имеешь в виду? — пробормотала Джесси, тоже выйдя из дома вслед за ними. — Как он смотрит на меня?

— Да очнись же. Абсолютно очевидно, что он увлечен тобой. Он просто пожирает тебя глазами.

— Мэри!

— Ступай лучше в дом, а то ему станет интересно, что ты делаешь здесь на холоде. — Она слегка подтолкнула Джесси. — Иди же! И перестань волноваться. — Развернувшись, подруга быстро направилась к дому Сары.

— Мэри… — в отчаянии прошептала Джесси. Но та даже не обернулась, и ей пришлось одной вернуться в дом.

— В дверях она тотчаХ натолкнулась на могучую грудь Ноя.

— Ой, извините, — сказала Джесси, стараясь обойти его. Она не посмела взглянуть ему прямо в глаза. — Я не причинила вам боль?

— Нет. — Ной закрыл за Джесси дверь, но не дал ей пройти, загородив путь руками, словно поймал в ловушку. Его глаза были мрачными, но не злыми. По правде говоря, тайные перешептывания и многозначительные взгляды женщин казались ему скорее забавными, нежели загадочными. — Мне бы хотелось, чтобы ты все объяснила сейчас.

Джесси не удивилась такому ходу событий. Нагнувшись, она выбралась из кольца его рук и принялась убирать со стола. — Джесси.

Не повернув головы в его сторону, она произнесла:

— Я не давала вам права называть меня по имени.

— Но как мне тебя называть, подскажи, — разумно заметил Ной. — Мэри сказала, что тебя зовут именно так.

— Она слишком много говорит.

Ной подошел к окну и присел на скамью, вытянув ноги. Затем он подобрал с пола одеяльце Гедеона, сложил его пополам и подсунул себе под спину.

— Похоже, что Мэри поставила тебя в затруднительное положение, не правда ли? Но что такого ужасного я должен услышать от тебя?

Джесси раздражало самодовольное выражение его лица. Однако она воздерживалась от объяснения. Пусть лучше самодовольное выражение, чем то, которое, несомненно, появится на его лице, едва ему станет известно о свадьбе. Замочив грязную посуду в ведре с водой, чтобы потом как следует оттереть ее, Джесси села за стол.

Она чувствовала себя более уютно с этим человеком на расстоянии, когда их разделял хоть какой-то барьер.

— Даже не знаю, с чего начать, — промолвила она. — Вы уже спрашивали, почему я не съездила в Стенхоуп или Линсрилд.

— И твое объяснение прозвучало не очень убедительно.

Превосходно! Он уже заподозрил ее во лжи.

— Ну что ж, в какой-то степени я не солгала вам, — начала оправдываться Джесси. — Но есть и другая, более важная причина, почему я никому из вашей семьи не рассказала о случившемся. — Джесси нервно оправила подол своего тускло-коричневого платья. — Видите

Ли, в тот день, когда вы впервые встретились со мной, я спасалась бегством. — Она подняла вверх свои большие серые глаза и изучающе посмотрела на него. — Я не могла никому рассказать о вашем местонахождении, иначе тем самым выдала бы и себя.

Ной слегка напрягся.

— Ты убегала? Но от кого?

— От родственников моего мужа, — тихо ответила Джесси, — а точнее, от семьи моего покойного мужа. Роберт умер за несколько дней до Рождества. — В ее глазах заблестели слезы. Джесси была уверена, что за это она обязательно будет гореть в аду. — Он скончался от гриппа. Доктора ничем не смогли ему помочь. Все произошло очень неожиданно. — Джесси перевела дыхание. — С тех пор как поженились, мы жили вместе с его родителями в Грант-Холле. Роберт был их единственным сыном и наследником. А теперь по праву наследником считается Гедеон, поэтому-то бабушка с дедушкой и хотят, чтобы он находился рядом с ними. Растерявшись, Ной не знал, чем утешить ее.

— Право же, это не так уж и плохо. Мои родители тоже любят своих внуков до безумия.

— Наверное, ваши родители не заявляли во всеуслышание, что не желают иметь ничего общего с матерью своих внуков?

— Конечно, нет, — сказал Ной, начиная понимать, к чему клонила Джесси. — Так значит, тебе стало известно об их намерениях?

Она кивнула, громко шмыгнув носом. Вытащив кусочек материи из манжета рукава, Джесси вытерла им нос. Успокоившись и желая показать Ною свой твердый характер, она продолжила:

— Герцог и герцогиня не хотят, чтобы я жила с ними в Грэнтхэме, и они заявили об этом достаточно откровенно. С самого начала они возражали против нашей с Робертом женитьбы и не скрывали своего нежелания видеть меня после его смерти.

— Но почему?

Думаю, вы не поймете, потому что вы не англичанин.

— И все-таки я постараюсь.

Джесси приняла задумчивый вид в надежде, что полностью завладела его вниманием, и с трудом проговорила:

— У меня совершенно не было приданого. Когда Роберт познакомился со мной в Лондоне в разгар светского сезона, я была компаньонкой леди Говард. Вы же понимаете, что юноше из столь знатного рода не пристало брать себе в жены бедную девушку, каковой являлась я. Мой отец был

— бароном, и хотя мои родители занимали более низкую ступень в обществе по сравнению с людьми графского титула, им был открыт доступ повсюду. Им нравились вечеринки, танцы, они любили повеселиться. Только не подумайте, что мои родители были развратными и у них не было забот. Нет, просто они беззаботно наслаждались жизнью и не заглядывали в будущее: ни в мое, ни в свое собственное.

— Они влезли в долги, — предположил Ной, рисуя в своем воображении ход дальнейших событий.

Джесси кивнула:

— Рано или поздно это должно было случиться с ними. Ничего удивительного. Но папа постепенно обязательно расплатился бы и все были бы счастливы. Он был порядочным человеком. Наше поместье приносило приличный доход, и причины для беспокойства не существовало. Разумеется, я и не думала, что случится беда.

— А что произошло?

Пожар. — У Джесси будто ком застрял в горле.

Она тяжело сглотнула. Черты ее бледного лица напряглись. — Это произошло два года назад глухой зимней порой. Мама с папой погибли, а дом и конюшни были уничтожены пожаром. Билл, младший брат Дэви Шоу, помог мне выбраться из объятого пламенем дома. — Джесси беспрерывно теребила в руках носовой платок. — Извините, вам, наверное, неинтересны все эти подробности. Просто вы спросили, почему родители Роберта, возражали против нашего брака. Пожар уничтожил все до мелочей. Имение пришлось продать, чтобы расплатиться с кредиторами, и все же некоторым из них не повезло, они ушли с пустыми руками.

Ной свесил ноги со скамьи и, наклонившись вперед, положил локти на колени.

— Полагаю, у тебя не было родственников, к кому можно было бы обратиться за помощью.

— Вы правы. Поэтому-то я и нанялась в компаньонки. Но и этому была рада. Не многие люди желали жить со мной под одной крышей. Они испытывали неловкость.

— Мне кажется, твое присутствие постоянно напоминало бы им, насколько велика вероятность так же быстро распроститься со своим состоянием и положением.

Спрятав носовой платок обратно в манжет рукава, Джесси опустила руки на стол.

— Теперь вы понимаете, почему родители Роберта так относились ко мне. Не потому, что мои родители настолько глупо лишились всего, в том числе и собственной жизни, не позаботившись о моем будущем, а потому, что мне пришлось работать.

— Должно быть, они обижали тебя?

Джесси продолжила свой рассказ прерывающимся голосом:

— Да, было… трудновато. Роберт постоянно пытался сглаживать наши отношения. У нас были и собственные покои в Грант-Холле, но я никогда не чувствовала себя там хозяйкой. Я надеялась, что его родители хоть немного переменятся ко мне, когда узнают, что у нас будет ребенок. Однако этого не случилось. Наоборот, жить с ними стало просто невыносимо. Лорд и леди Грэнтхэм начали строить всяческие планы относительно нашего ребенка, но меня лично они исключали из своих проектов. Роберт успокаивал меня как мог, но им удалось заманить его в свои сети.

Ной обнаружил, что его обрадовало это известие. Он очень боялся, что в глазах Джесси Роберт Грэнтхзм был святым человеком. Почти одновременно Ною стало стыдно за свои мысли. Он не имел никакого права интересоваться чувствами Джесси к бывшему мужу. Закрыв на минуту глаза, он постарался представить лицо своей невесты. Образ получился смутным, ускользающим. Ной опять открыл глаза и задумчиво посмотрел на Джесси.

В эту минуту ей хотелось по его глазам прочитать то, о чем он сейчас думал.

— С момента рождения Гедеона они постоянно вертелись возле него. Я чувствовала себя… племенной кобылой, которая была уже никому не нужна. — Джесси закончила с удивительной откровенностью — это была задумка Мэри:

— Позже, когда Гедеону исполнилось всего не

Сколько месяцев, Роберт заболел. После его смерти меня практически перестали допускать к сыну. Если и удавалось пробраться в детскую, то меня тотчас начинали обвинять в каких-то грехах. Если я играла с сыном, мне говорили, что я перетягиваю его на свою сторону. Что бы я ни делала, все

Было не так, как нужно.

— Поэтому-то ты и решилась бежать.

Джесси кивнула:

— Я могла надеяться лишь на Мэри. Только она приютила бы нас с сыном и никому не выдала бы. Прежде чем пожениться, они с Дэви работали у моих родителей.

— Итак, ты с Гедеоном ехала сюда в ту ночь, когда и произошло грабительское нападение.

— Да. Но до этого мы с Гедеоном прожили здесь уже несколько месяцев. В ту ужасную ночь мы возвращались из Хеммингса, где я показывала ребенка врачу. Мы приехали на постоялый двор незадолго до вашего появления там.

Положив ногу на ногу, Ной внимательно разглядывал Джесси.

— То, что ты только что рассказала мне, останется между нами. Не бойся, я никому не сообщу о вас. Теперь я понимаю, почему вам с Мэри так не терпелось поделиться со мной этой грустной историей. Иначе я мог бы выдать вас с ребенком, сам того не подозревая. Отныне

Тебе нечего опасаться. — На лице Ноя появилась обаятельная улыбка. — У тебя ведь не создалось впечатления, что я великан-людоед?

— Совсем нет, — честно призналась Джесси, но, вспомнив ссору Маклеллана с хозяином постоялого двора, поправилась:

— Хотя вы можете показаться опасным человеком.

Забыв о ране, Ной расхохотался, тотчас схватившись за больной бок.

— Вряд ли я буду вести себя с тобой так же, как и с ними, — сказал он.

— Вы еще не знаете всего, — произнесла Джесси, уставившись на свои руки.

— Правда? А что еще я должен узнать? — весело спросил Ной.

Его открытое лицо и добрые глаза чуть все не испортили. Еще немного, и Джесси призналась бы в заранее подготовленном плане. Она содрогнулась от мысли, что ей еще предстояло рассказать Ною. Кусая нижнюю губу, она продолжила:

— Грэнтхэмы разыскивают нас с Гедеоном. Если им удастся найти, где мы прячемся, то они заберут моего сына, а меня упрячут в психиатрическую больницу или посадят в тюрьму.

— Но поверь…

— Нет! Вы их совсем не знаете. Они легко расправятся со мной, и тогда мне уже никогда не увидеть сына. Они способны на все, мистер Маклеллан. Я знаю, вы сомневаетесь. Я вижу это по вашим глазам, но вы ошибаетесь. Они уж придумают способ, как отделаться от меня. Герцог с

Герцогиней очень влиятельные особы, а у меня нет средств бороться с ними. Почему, вы думаете, я оставила Грант-Холл? Они никогда не скрывали, что избавятся от меня! Как только я узнала, что они задумали, то стала вынашивать планы побега. — Джесси нервно сжимала и разжимала кусаки. — Именно поэтому мне нужно уехать из Англии, мистер Маклеллан. Здесь оставаться нам с Гедеоном небезопасно. Но у нас нет достаточной суммы денег, чтобы переехать отсюда. Мзри и Дэви очень добры ко мне, но их кошелек также пуст. Мэри вам уже говорила, что Дэви

Уехал в Лондон искать работу, но она умолчала, что он хочет заработать больше денег, чтобы помочь нам с Гедеоном.

Жестом Ной прервал Джесси. Его глаза пылали страстью. Ему хотелось подойти к ней, положить руку на плечо и утешить. Однако он не был уверен, что имеет на это право.

— Джесси, подожди. Отныне тебе нечего больше беспокоиться о деньгах. Я с радостью дам вам с Гедеоном необходимую сумму. Ты именно об этом собиралась поговорить со мной? Ты боялась попросить у меня денег? Понимаю, как тебе трудно было бы это сделать. По твоя просьба ничто по сравнению с тем, что ты спасла мне жизнь. Джесси хотелось, чтобы он немедленно замолчал. От его слов ей стало еще хуже. Взволнованная, она поднялась и решительно заговорила, желая покончить с этим раз и навсегда:

— Я высоко ценю ваше предложение оказать мне помощь, мистер Маклеллан. Вы очень великодушны. Я не знала только, выживете ли вы, чтобы лишний раз продемонстрировать мне свою щедрость. Поэтому я не могла не воспользоваться таким случаем. Я нуждалась в вашей защите, но не надеялась, что вы останетесь живы. — Джесси заметила, что ее слова больно задели Ноя. Его темные брови соединились в одну линию. Глубоко вздохнув, она произнесла на одном дыхании:

— Священник, который приходил сюда, вы его помните, был приглашен не для того, чтобы выслушать вашу предсмертную исповедь. Он приходил, чтобы поженить нас. И он это сделал, — тихо добавила она.

Снова сев за стол, Джесси ждала взрыва негодования. Но его не последовало, и тогда ей показалось, что Ной так ничего и не понял и хотел, чтобы она повторила сказанное.

В его глазах виднелись золотисто-зеленые отблески. Своим взглядом он словно приковал ее к стулу.

— Ты случайно не сказку мне рассказываешь? — спросил он тоном человека, заранее знающего ответ.

— Н-нет.

— Тот священник действительно поженил нас?

— Да.

— Ты представляешь в таком случае, что натворила?

— Я же сказала, что думала, вы умираете. Иначе я не посмела бы сделать это. — Джесси дерзко вскинула голову. — Вы же не думаете, что мне хотелось выйти за вас замуж, правда? Ответьте.

Ной почти не моргал. Господи, эта миниатюрная женщина еще пыталась бороться с ним, чтобы защититься. Да он мог обеими руками обхватить ее талию и раздавить. Но где-то в глубине души он восхищался ее бесстрашием.

— Мадам, мне все равно, что ты хотела и чего не хотела. Факт тот, что ты поступила гнусно.

Ной покачал головой, до конца не осознавая сложившейся ситуации. Потом он снова бросил взгляд на Джесси:

— Мне нужны доказательства, что мы являемся мужем и женой. Они есть у тебя?

Джесси утвердительно кивнула:

— Да, у меня имеется документ, и он зарегистрирован в церкви.

— Позволь мне ознакомиться с ним, — устало попросил Ной.

Отодвинув стул, Джесси вынула из Библии, лежащей в сундуке, то, что хотел увидеть Маклеллан. Передавая ему документ, она почти не дышала.

— Уверяю вас, это официальная бумага.

Ной что-то проворчал в ответ, и ей пришлось отступить.

— Какой же священник согласился поженить нас подобным образом?

— Изрядно выпивший.

Ной выругался, вспомнив, как сильно пахло от священника алкоголем. Просмотрев документ, он заявил:

— Это не моя подпись.

— Не сомневаюсь, что ваша подпись выглядит несколько иначе, но это сделано вашей рукой.

— Держу пари, не без чьей-то помощи.

— Верно, но священник засвидетельствовал.

— Не имеет значения. Ты знала, что священник пьян, а я лежал без сознания и сам не ведал, что творил.

— Но вы дали брачный обет. Это правда! — подтвердила она, когда он скривил губы, не веря услышанному.

Усмехнувшись, Ной поинтересовался:

— И я клялся быть с тобой и в радости, и в горе, и в богатстве, и в бедности?

— Нет, конечно, нет. Вы были слишком слабы, чтобы произнести столько слов.

— Тогда что же все-таки я сказал?

— Вы сказали, что согласны. Мы все слышали: Мэри, Сара, священник, даже Гедеон слышал вас.

— Вряд ли Гедеона можно считать надежным свидетелем.

Джесси опять опустилась на стул.

— Знаю, конечно, я сказала глупость.

— Не важно. У меня быстро меняется мнение о тебе. Вся эта история — сплошная глупость. — Он бросил документ на скамью возле окна, не заметив изумленного взгляда Джесси. — А что бы ты стала делать, если бы я умер?

— Я думала, что уже все объяснила. Я собиралась представиться вашей вдовой либо в Стенхоупе, либо в Линфилде. Там бы я сказала, что вашим последним желанием было жениться на мне и вы хотели, чтобы после вашей смерти я переселилась в Америку, ведь это спасло бы меня

От преследований здесь, па родине. Я представила бы ряд доказательств своей искренности и, если нужно, привезла бы того священника. Уверена, мне поверили бы.

— О, это уж точно, — сказал Ной с полной убежденностью, — вас с Гедеоном тут же переправили бы в Америку.

— На это-то я и надеялась.

— ; Господи! В твою невероятную, печальную историю трудно поверить!

— Вы спросили, и я ответила! — Ее светлые глаза казались холодными, словно зимняя мгла. — Довольно спорный вопрос, да?

Ной старался быть спокойным. Боль в боку нельзя было сравнить с тем градом ударов, которые раскалывали его голову.

— Тогда давай решать, что нам делать теперь, когда я остался жив. Вряд ли это уже спорный вопрос. Ты должна была предусмотреть, что я могу и поправиться.

Джесси покачала головой.

— Я не надеялась на ваше выздоровление, честно. Но я и не хотела, чтобы вы умерли, — тут же добавила она, чтобы он не подумал, будто его смерть была желанной.

Ной вздохнул. Поддерживая руками голову, он принялся растирать виски. Боль не утихала.

— Да, если бы ты хотела моей смерти, то легко добилась бы ее, — признал он.

Его слова чуть успокоили Джесси. По крайней мере он понимал, что зла ему никто не желал.

— Мистер Маклеллан, это не совсем настоящая свадьба. Это скорее…

— А тебе не кажется, что при данных обстоятельствах ты могла бы обращаться ко мне по имени?

— Хорошо, Ной, — поспешно согласилась она, не желая спорить с ним по таким пустякам, — повторяю, что это была выгодная свадьба.

— Я бы сказал обратное.

— Не беспокойтесь. Мне нужна ваша защита лишь здесь, в Англии. В Америке мы сможем аннулировать наш брак.

— Мы можем это сделать и здесь, — оборвал ее Ной.

— О нет! Пожалуйста, вы даже не представляете, как трудно это будет сделать. Подобные вещи никогда не проводят без шума. Родители Роберта обязательно узнают.

— Я тоже начинаю думать, что по тебе плачет дом для умалишенных, — жестко заявил он.

— Вы говорите страшные вещи, — с трудом вымолвила она.

— Вряд ли я смогу сейчас быть любезным, — ответил Ной. — Ты думаешь, в Америке легко получить развод? А как я объясню все это своей семье, миссис Маклеллан? — усмехнулся он, делая ударение на последних двух словах. — И что я скажу своей невесте?

— Вашей невесте? — удивилась Джесси. — Но вовремя нашего путешествия в экипаже вы сказали… точнее, ничего не говорили… — Ее голос затих под прищуренным взглядом Ноя.

— Думаю, я слишком много говорил в экипаже или недостаточно много. Ты уже тогда рассматривала меня как выгодную партию?

— Конечно, нет! Подобная мысль никогда не приходила мне в голову.

Однако в отличие от Джесси Ной уже успел представить ее и роли своей жены, хотя в данный момент ему казалось нелепым думать об этом. Если бы он был честен с самим собой, то признался бы, что часть гнева, направленного против Джесси, являлась своего рода заглаживанием вины за собственную растерянность.

— Итак, что же я скажу Хилари? — грубо повторил он вопрос.

Джесси низко склонила голову. Она и не задумывалась над тем, что у Ноя могла быть невеста. Но почему он ничего не говорил о ней? Казалось, он сознательно избегал подобной темы.

— Не знаю, — растерянно ответила она. — Если бы я подозревала, что у вас есть невеста, то этого не случилось бы.

— Твои угрызения совести меньше всего могут утешить меня.

— Извините.

— А твое извинение и вовсе ни к чему.

— Но я не знаю, что еще сказать в таком случае.

Ной прислонился спиной к окну и осмотрел себя сверху вниз, а потом произнес:

— Поразительно, но мне тоже больше нечего сказать.

Они одновременно посмотрели друг на друга и задержали свои взгляды. Джесси отвернулась первой. Ной стоял, слегка покачиваясь.

— Мне хотелось бы сегодня вечером побыть одному. Если тебе что-нибудь нужно в спальне, то лучше возьми сейчас. Честно говоря, у меня нет желания видеть тебя. Мои руки все еще чешутся, чтобы ударить тебя.

— Но вы не посмеете!

Подойдя к столу, Ной взял Джесси за плечи и без малейшего усилия поднял ее на ноги. Сидела она или стояла, он все равно возвышался над ней, как скала. Терпеливо подождав, пока она взглянет на него, Ной тихо, но решительно заговорил:

— Если в твоей голове есть хоть немного мозгов, то в будущем ты больше не станешь бросаться такими фразами. Как ты уже сама заметила, я твой муж. Это значит, что я могу делать с тобой… или для тебя все, что захочу.

Джесси попятилась, когда он выпустил ее и повернулся, чтобы выйти. Через несколько секунд за ним громко захлопнулась дверь, а она продолжала стоять на одном месте, вся дрожа.

«Ну что ж, — в оцепенении подумала девушка, — хорошо, что еще осталась живой». Обхватив себя руками, Джесси принялась энергично растирать плечи, ощутив неожиданный холод внутри. Ной должен был вызвать в ней ужас, но она осознавала, что такого не случилось. Она испытывала к нему благоговение, а не страх. Безусловно, Ной Маклеллан обладал необыкновенными физическими данными, но она сомневалась в его агрессивности. Она не могла поверить, что он намеренно причинил бы ей боль или начал бы отстаивать свои права мужа. Однако, продолжала она размышлять, лепе было не верить во все это в то время, когда он находился за закрытой дверью спальни. Порой, когда она ловила на себе взгляд его колких, даже злых глаз, ей казалось, что он способен на многое.

Наконец Джесси приняла решение окончательно выкинуть из головы разговор с Ноем и окунуться в домашние дела. В данной ситуации, размышляла она, ни мысли о будущем, ни полное бездействие не помогли бы. Она постирала белье, вытерла пыль, подмела пол, налила свежей

Воды для лошадей в конюшне, которая находилась рядом с домом, и завершила за Мэри штопку белья.

Возвратившаяся с Гедеоном Мэри застала ее в делах. Потопав у входа своими грязными башмаками на деревянной подошве, Мэри передала ребенка подруге. Малыш с радостью поспешил перебраться на руки к Джесси.

— Что случилось? — шепотом спросила Мэри, вешая плащ на крючок у двери. — Где Ной?

Джесси указала на спальню:

— Он отдыхает.

Она раздела Гедеона, поднесла его к камину и стала растирать упитанное маленькое тельце, чтобы малыш согрелся. Ему доставляло это удовольствие, и он улыбался. Джесси поцеловала его в лобик.

— Мистер Маклеллан отдыхает? — скептически спросила Мэри. — Да он и так ничего не делает.

Суетившаяся возле камина Джесси резко обернулась.

— Пусть даже и так, ты все равно не можешь обвинять его за это. Мэри, постарайся представить, каково ему сейчас! — Джесси быстро подошла к скамье у окна, схватила

Теплое одеяло Гедеона, развернула, постелив его на полу, а затем положила на него малыша. Ной не пожелал стать моим мужем и отцом Гедеона! И вряд ли он передумает!

От удивления карие глаза Мэри округлились.

— Вот тебе на! — тихо воскликнула она, ошеломленная тем, с какой злостью Джесси произнесла эти слова. — Полагаю, вы тут много чего друг другу наговорили сгоряча.

— Любопытно, а ведь я думала, он иначе это воспримет.

— Но получилось наоборот, — холодно промолвила Джесси. — Он возмутился, и по праву. Мэри, у него есть невеста! Ты представляешь, что мне пришлось пережить когда я узнала об этом? Если бы в тот момент на меня рухнула крыша дома, я была бы только счастлива.

Мэри задумчиво нахмурила свои выразительные брови.

— Он обручен? О, дорогая, это ужасно. — Она повесила чайник над огнем и поставила две кружки на стол. — Конечно, было бы лучше, если бы мы знали об этой пикантной детали. И что теперь он собирается сказать своей невесте?

— Понятия не имею, да и он тоже.

— Ты призналась, что эта идея принадлежала мне? — В смятении Мэри украдкой бросила взгляд на закрытую дверь.

Джесси хотелось, чтобы подруга ощутила хотя бы немногое из того, что пришлось пережить ей самой.

— Нет. Вначале я была намерена сказать это, но что толку? Мы же были с тобой заодно. Если бы в свое время я отклонила твой план, у нас не было бы сейчас подобного разговора.

Джесси опустилась на колени на край детского одеяльца и подтолкнула ползающего малыша обратно на середину. Затем она достала из-под стула два игрушечных кубика, сделанных Дэви еще для своего сына, и бросила их Гедеону. Зажав один кубик в ручках, малыш тотчас поднес его ко рту, а потом передумал и швырнул в сторону Джесси. Рассмеявшись, она снова кинула игрушку ребенку. Пытаясь поймать ее, Гедеон широко расставил руки и кувырнулся на бок.

Наблюдая за их игрой, Мэри невольно прослезилась. В такие минуты она особенно остро чувствовала утрату собственного сына.

— Дорогая моя, что с тобой?

Подавив в себе слезы, Мэри слабо улыбнулась:

— Мне очень не хватает моего мальчика.

Джесси вскочила и крепко обняла подругу, но так и не смогла найти нужных слов утешения.

Неожиданно Мэри сделала шаг в сторону и вытерла слезы тыльной стороной руки.

— Не обращай внимания на меня, — извиняющимся тоном произнесла она. — В последнее время я слишком много плачу.

Если это и было правдой, подумала Джесси, то ей всегда удавалось скрывать свое настроение. У Джесси вдруг возникло подозрение.

— Мэри, а ты случайно не беременна?

— Может быть. — От нее не ускользнул задумчивый взгляд подруги. — Да, ты права.

— Но это же чудесно! Почему ты молчала?

— Я не хотела, чтобы ты беспокоилась обо мне, а я знала, что так будет. Это в твоей натуре. Но у тебя и своих проблем хватает.

— Ох, Мэри, — печально произнесла Джесси, — ты слишком переживаешь за меня. С грехом пополам, но я обязательно доведу дело до конца. Будь уверена. А Дэви знает?

— Нет.

— Но почему ты скрыла от него? Хотя я понимаю почему. Если бы он узнал, то никуда не уехал бы.

Мэри бросила чай в кипящую воду.

— Он бы не стал со своими братьями останавливать экипаж, если бы знал, что все так обернется. Но ведь мы нуждались в деньгах.

— В деньгах нуждалась я.

Мэри пожала плечами:

— Какая разница? Вы с Гедеоном члены нашей семьи.

Джесси знала, что спорить с подругой бесполезно, особенно на эту тему. Они молча пили чай, а Гедеон тем временем играл с кубиками. Обе женщины улыбались ему. Позже Джесси уложила малыша в колыбельку, позволив ему немного похныкать, прежде чем он уснул. Мэри вымыла чашки с чайником и отправилась к себе на чердак. Когда она ушла, Джесси ощутила себя страшно одинокой.

Она сняла платье и, оставшись в одной нижней рубашке, легла, съежившись, возле окна, укрывшись одеялами.

Она не знала, проспала ли много часов или всего несколько минут, когда ее разбудил неясный звук. Она вся напряглась и застыла. Интуитивно она догадывалась, откуда исходил этот звук. Когда глаза постепенно привыкли к темноте, она увидела Ноя. Он был одет, но пробирался босиком, неся-в руке ковбойские сапоги. Джесси подумала, что, вероятно, ее разбудил стук упавшего на пол сапога. Пройдя через комнату, Ной подошел к двери и очень осторожно открыл ее. Чрезмерная гордость не позволила Джесси остановить его. Ей хотелось крикнуть ему вслед, что он мог бы шуметь сколько угодно, для нее его уход ровным счетом ничего не значит.

Однако все, что она могла сейчас сказать ему, оказалось бы пустыми словами. Он ушел. Спрятав лицо в ладонях, Джесси разрыдалась.

— Проклятие, Дрю! — вскрикнул Ной. — Ты что, не можешь перевязать мне рану? Видишь, она опять кровоточит?

Дрю Гудфеллоу насмешливо фыркнул, отбросив в сторону перепачканное кровью белье и накладывая свежую повязку на рану Ноя. Его мучил артрит, и движения рук были неловкими, но он действовал терпеливо к настойчиво. Вскоре ему удалось перебинтовать больной бок Ноя.

— Думаю, нужно снова отправить тебя к той вдове, — решительно заявил Дрю. — Пусть она ухаживает за тобой. Мне наплевать, что муж твоей сестры велел мне присматривать за тобой. Здесь, в Стенхоупе, моя задача — управлять делами.

Ной откинулся на подушку и, закрыв глаза, стал растирать большим и указательным пальцами веки. Несмотря на то что в последние дни он обижал ни в чем не повинного управляющего поместьем, Ной знал, что ему больше не к кому обратиться за помощью.

— Извини, Дрю.

— Что ты сказал?

— Хитрый лис, ты прекрасно слышал меня. К счастью, ты пока еще не оглох, — улыбнулся Ной.

Но улыбка его исчезла, как только он открыл глаза и уставился в потолок. Ему померещился образ Джесси. Ее светло-серые глаза преследовали его, и он ненавидел себя за это. Из-за нее он лишился сна и покоя. И чем сильнее он старался изгнать ее из своих мыслей, тем хуже ему это удавалось.

— Она нечестно поступила со мной, — почти вы крикнул Ной.

Дрю промолчал, и лишь морщины на его лбу стали еще глубже. Ему не нужно было ни о чем спрашивать Ноя. Он узнал обо всей этой истории в ту ночь, когда Ной приехал в Стенхоуп. С тех пор время от времени тот возвращался к начатому разговору. Дрю отлично понимал, что Ною в эти моменты требовался не столько собеседник, сколько слушатель.

Пробубнив себе что-то под нос, управляющий сосредоточил все внимание на перевязывании раны.

— Черт побери, Дрю, у нее нет никого, кто мог бы помочь.

— Хм…

— Но почему именно я должен помогать? Решив оберегать ее во время путешествия в экипаже, я лишь проявил элементарную человечность. И посмотри, как она отплатила мне за это! Господи, какая-то ерунда! Необходимо прийти в себя, чтобы мыслить разумно. Мне предложили подумать

— о предстоящем конвенте в Филадельфии. Вот, что меня ожидает но возвращении. Представляется возможность сформировать правительство! Меньше всего мне сейчас нужны эта женщина и ее ребенок. Они навсегда разрушили бы мою политическую карьеру!

— Понимаю, — согласился Дрю.

Ной вздохнул:

— Даже если бы она была одна, я все равно не передумал бы. Вне всякого сомнения, я должен оставить ее здесь. Кто бы узнал? Мне ни в коем случае нельзя рассказывать об этом своей семье и, конечно, Хилари. Тогда моя жизнь продолжалась бы, как и прежде, а подобное никогда

— не повторилось бы.

— Так и будет, — уклончиво произнес Дрю.

— Если бы это было так просто, — возразил сам себе Ной. — А как же Гедеон? Как я смогу забыть о нем? Дрю, мне жаль его. Что ждет его впереди рядом с такой матерью? — Ной замолчал, перед ним снова возник образ Джесси. Он злился на самого себя за то, что никак не мог выбросить ее из головы. — Хотя она любит своего сына. — Он перешел почти на шепот. — Что ни говори об этой лживой крошке, а ребенка она обожает.

— Это самое главное.

— Да, но это не дает ей права портить мою жизнь! — Ной принялся массировать лоб, чтобы снять нараставшую боль. — Я тебе говорил, что у нее ангельское лицо? — Не дождавшись ответа, Ной продолжил:

— Да, у нее лицо ангела. Трудно поверить, что, имея такую внешность, можно быть такой хитрой. Дрю, ведь теперь я никогда не смогу повернуться к ней спиной. — Ной натянул на себя одеяло, когда Дрю закончил ему перевязку. — Своим взглядом она словно вонзала нож в мое сердце.

— Да, тебе следовало бы быть более осмотрительным.

— Нет, — твердо заявил Ной. — Нет, не следовало, потому что я все равно не возьму с собой ни ее, ни Гедеона.

— И все-таки тебе нужно было быть предусмотрительным.

— Если бы даже я и взял их с собой, — изменил свое мнение Ной, — то так или иначе не стал бы жить с ними, приехав в Америку. Я могу расторгнуть наш брак и там. Она сама мне это предложила. Я бы только помог ей с деньгами для обустройства на новом месте, а затем

— умыл бы руки, и все.

— Ну да, конечно, — согласился Дрю, отходя от кровати. Он отвернулся, чтобы Ной не увидел играющей на его губах улыбки.

Вытянув руки вперед, Ной внимательно осмотрел их, а потом закинул за голову, сплетя пальцы. Напряжение в висках немного уменьшилось.

— Почему бы действительно не взять их с собой в Америку? Вреда от этого не будет.

— Верно.

— Поэтому не стоит огорчаться.

Нахмурив брови, Дрю крепче сжал в руках ватные тампоны для перевязки.

— Ты так считаешь? — спросил он.

— Конечно. — Ной самодовольно ухмыльнулся. — Я обязан их пожалеть, Дрю. По крайней мере в течение шести утомительных недель плавания по Атлантике я могу быть великодушным. Позже я оставлю их, а до тех пор хоть чем-то смогу помочь, правда?