Глава 1

Ной Маклеллан удобно устроился на своем жестком сиденье, надвинул на глаза шляпу, вытянул ноги, едва не задев при этом грязными ковбойскими сапогами приходского священника.

Пассажиры экипажа приняли его либо за неотесанного колониста, либо за дурно воспитанного американца. Никто не отважился заговорить с ним в течение получаса, что они провели в его обществе, направляясь почтовой дорогой в Лондон.

Поведение Ноя на постоялом дворе еще раз подтвердило предвзятое мнение обо всех американцах. Он был угрюм и даже груб, не стеснялся в выражениях, разговаривая с владельцем постоялого двора и требуя к себе человеческого отношения.

Резко повернувшись, Ной случайно задел локтем сидящего с левой стороны седовласого джентльмена. Все семеро пассажиров принялись тихо извиняться, прежде чем седой гражданин что-то промолвил.

— Как вы думаете, с вашей лошадью все будет в порядке?

Вежливый вопрос явно относился к Ною.

Приподняв указательным пальцем шляпу, американец уставился на говорившую женщину. Она была в глубоком трауре — строгое черное платье, шляпка, обрамленная черной шелковой лентой с бантом. Впрочем, шляпка была попутчице совершенно не к лицу, она напоминала Ною шоры у лошадей. Пока его взор блуждал по спящему малышу, которого женщина держала на руках, Ной пытался отгадать, по ком она носила траур. Было очевидно, что ни сидевший слева приходской священник, ни скучающий молодой лорд справа не сопровождали ее. Она путешествовала совсем одна, без мужской защиты, и поэтому Ной пришел к печальному заключению: эта женщина овдовела. Ее забота о нем, несмотря на бедственное положение, тронула молодого человека до глубины души.

— Уверен, что лошадь скоро поправится, — ответил Ной, подняв свои светло-зеленые глаза на женщину. — Растяжение сухожилия на передней ноге, — добавил он.

Женщина улыбнулась:

— Я уже слышала об этом. И виной тому «эти проклятые английские дороги», кажется, так вы выразились?

— Я очень сожалею, что у меня вырвались эти слова, — произнес Ной. — Вы же видели, после моего замечания по поводу ваших дорог хозяин постоялого двора отказался продать или дать мне напрокат лошадь из своей конюшни.

— Скорее всего, он усомнился в вашем умении ездить верхом, — весьма деликатно предположила женщина.

Ной усмехнулся, вспомнив, как грубо обошелся с ним хозяин постоялого двора. И если бы вовремя не прибыл экипаж, направлявшийся в Лондон, все могло бы закончиться шумной ссорой. Ною ничего не оставалось, как только заплатить хозяину за содержание раненой лошади, с которой он расставался на год, а самому пересесть в экипаж. И то, и другое обошлось ему в кругленькую сумму.

Устроившись поудобнее в экипаже, Ной откровенно рассматривал своих попутчиков. Приходской священник, угрюмый седовласый джентльмен, вдова, солдат королевской армии, суровый с виду фермер и толстый торговец. За исключением вдовы никто из них не проявил ни малейшего интереса к новому спутнику.

— Моя семья занимается разведением породистых скакунов, а я научился сидеть в седле раньше, чем ходить… — пояснил американец леди.

— Говорите, ваша семья разводит чистокровных верховых лошадей? — заинтересовался вдруг молодой лорд.

— В основном, — спокойно ответил Ной, — хотя мы не ограничиваемся лишь этим. Большим спросом пользуются рабочие лошадки для фермерского хозяйства и тяжеловозы.

— Значит, вы приехали сюда, чтобы приобрести лошадей новых пород? — почему-то с уверенностью спросил лорд. — В таком случае вам непременно следует посетить лучшие в наших краях конюшни Вортинга.

— Действительно, его лошадей можно считать лучшими или, во всяком случае, надеяться, что скоро они таковыми станут. Мне было бы очень приятно доставить лорду Вортингу арабского жеребца, — с нескрываемой иронией ответил Ной.

— Да-да, — промямлил от смущения молодой господин и, повернувшись к вдове, с раздражением проворчал:

— Мадам, вы не могли бы успокоить своего ребенка?

В этот момент экипаж угодил в дорожную колею и сильно накренился, теснее прижав пассажиров друг к другу. Ребенок заплакал, а мать тщетно пыталась его успокоить.

Ной наклонился вперед и протянул руки:

— Позвольте мне…

Вдова в нерешительности подняла на него глаза.

— Будьте спокойны, мэм, что бы вам ни приходилось слышать, в Виргинии не едят детей. Хотя в Массачусетсе их считают деликатесом, — пошутил Ной.

— У вас черный юмор, мистер…

— Маклеллан, — представился он.

— Мистер Маклеллан, если вам удастся успокоить моего ребенка, я буду очень признательна…

— Так же, как и все мы, — буркнул себе под нос угрюмый фермер.

Взяв ребенка на руки, Ной принялся его убаюкивать, радуясь в душе ласковому взгляду и доверчивой улыбке молодой женщины. Но только безумный мог на что-то надеяться, ведь эта леди недавно потеряла близкого человека, а его самого ждала невеста по другую сторону Атлантики. Ной ощущал себя юным глупцом, а не тридцатитрехлетним мужчиной.

— Как зовут? — спросил он.

Женщина моментально смутилась, даже встревожилась. Она, видимо, подумала, что Ной интересовался ее именем. Должно быть, это показалось ей слишком дерзким.

— Я спрашиваю, как зовут малыша, — мягко пояснил он, пытаясь угадать, кто это: мальчик или девочка?

— Его зовут Гедеон, — обаятельно улыбнулась леди.

— Понятно, — глубокомысленно произнес Ной. — Гедеон. Послан Богом для спасения людей. Или он был мстителем?

— Да, именно мстителем, — поспешила согласиться дама.

Ной уловил в ее голосе боль и одновременно ожесточение. Ему вдруг нестерпимо захотелось еще раз взглянуть в лицо женщины, особенно в ее глаза. Но он посчитал, что в данный момент это выглядело бы неприлично и даже назойливо, будто он хотел прочитать чужие сокровенные мысли. Экипаж снова угрожающе закачался, попав в очередную выбоину.

— Ну что ж, у него есть силы для мщения, правда? — Ной взглянул на приходского священника. — «…И подошел Гедеон и сто человек с ним к стану… и затрубили трубами…» Кажется, так написано в Библии?

— Да, вы правы. — Выражение лица священника несколько смягчилось, и он процитировал:

— «…Когда я и находящиеся со мною затрубим трубою, трубите и вы трубами вашими вокруг всего стана и кричите: „Меч Господа и Гедеона!“ Книга Судий, глава седьмая, — торжественно заключил он, обратившись ко всем присутствующим. — Ветхий Завет. У этого малыша тоже хорошие легкие, чтобы протрубить в нужное время.

Ной покачал мальчика на коленях, ласково пощекотал его за щечку. Гедеон продолжал кричать от всей души, слезки обильно текли из его глаз. Ной аккуратно вытер их краешком одеяла, в которое был завернут малыш.

— У кого-нибудь есть с собой вино ли спирт? — спросил он.

— Вы ведь не собираетесь давать алкоголь малышу? — с ужасом заметил священник.

— У меня есть фляжка, — предложил широкоплечий торговец, сидевший возле двери.

До настоящей минуты он молча смотрел в маленькое окошко экипажа, не желая вмешиваться в разговоры благородных людей, каковыми считал всех присутствующих. К тому же ему явно не нравился лорд.

«Щеголь, — с отвращением подумал он, — а наверняка карманы пусты». Такие всегда свысока смотрят на простых людей, вроде меня или мистера Маклеллана.

Торговец внезапно проникся теплыми чувствами к американцу, которому так здорово удалось сбить спесь с лорда. Засунув руку во внутренний карман своего серого плаща, он достал оттуда фляжку.

— Пожалуйста, возьмите. — Торговец передал вино Ною, не обращая внимания на неодобрительные реплики приходского священника.

— Мне кажется, Гедеон еще очень мал для подобных вещей, — с тревогой промолвила вдова.

В разговор вмешался солдат:

— Для этого никогда не бывает рано.

И сразу же осекся под строгим взглядом священника.

— Я не собираюсь давать ребенку спиртное, — заверил Ной, обрывая тем самым дальнейший спор.

Смочив палец в вине, он потер им десны мальчика. Гедеон почти моментально перестал плакать.

— У него режутся зубки, — сказал Ной матери ребенка. — По крайней мере, два зубика. Если растереть десны каплями вина, то это может принести облегчение. У вашего молодого человека прямо-таки железная хватка. — Он почувствовал, как при последних словах вспыхнули его лицо и уши. Уж мать-то должна была знать, насколько сильно сжимал своими губками малыш ее грудь. Чтобы скрыть свое замешательство, молодой человек спросил:

— Сколько ему?

— Скоро будет девять месяцев.

— Он очень красивый.

— Да. Вы умело обращаетесь с ним, у вас тоже есть дети?

— О нет, — тут же ответил Ной. Я не женат. — Он удивился тому, что умолчал о своей помолвке, но теперь уже было поздно возвращаться к этому.

— Значит, вы врач, — предположила женщина.

— Не будьте глупой, — грубо перебил ее лорд, — он же говорил, что выращивает лошадей.

— Вообще-то на самом деле этим занимается моя семья, — сказал Ной, бросив на франта испепеляющий взгляд. — Я юрист, точнее, адвокат. Просто я доставлял жеребца, переданного лордом Вортингом в знак благодарности моему брату Гаррету и отцу. Лишь благодаря им наш семейный бизнес процветает. Правда, я приехал в Англию по другим делам моей родни, но попутно могу выполнить и поручение лорда Вортинга. — Ной нежно вытер со щечек малыша следы слез. — Отвечая на ваш вопрос, — продолжил он, обращаясь к вдове, — скажу, что у меня богатый опыт общения с детьми, поскольку имею дюжину племянниц и племянников.

— Как мило, — задумчиво произнесла она.

— Вы правы. Бог свидетель, что я слишком балую их из огромной любви и большой привязанности.

— Должно быть, вы сами выросли в большой семье? — спросил священник.

— Это не совсем так. Нас только пятеро. Старшего зовут Иерусалим, ласково — Салем. Затем идет Гаррет, потом я, и уже после мои сестры — Рахиль и Лиа.

Священнику понравились их библейские имена. Возможно, этот молодой человек и не был таким уж безнадежным, как ему показалось в самом начале.

— А как вас зовут? — поинтересовался он.

— Ной.

— Неужели? — протяжно произнес лорд со скучающим выражением лица. — Нас должна тронуть ваша религиозность? Для этого поездка чересчур утомительна.

— А мне интересно, — тихо возразила вдова. Ей импонировали непринужденные манеры и дружелюбие американца. — Расскажите мне о своих родственниках…

— Кое-кому это может показаться довольно скучным, — произнес Ной.

— Мне бы тоже хотелось послушать, — сказал торговец, явно поддевая ненавистного ему лорда.

— Право, поведайте нам о себе, — попросил приходской священник, размышляя над тем, что, вероятно, колонисты и не являлись язычниками.

— Я тоже не возражаю против вашего рассказа, — заметил солдат, протирая желтую медную пуговицу униформы рукавом красного плаща.

— Во всяком случае, это лучше, чем слушать храп, — заключил торговец, указывая на пожилого джентльмена, сидевшего между ним и Ноем. Мужчина действительно тихо посапывал, уронив голову на кожаную подушку сиденья.

— Наверное, вы правы, — согласился поведать о себе американец. — Ну что ж, у Салем и Эшли трое детей: Кортни, Трэнтон и Трэвис. Гаррет и Дарлин имеют двоих: Элизабет и Джордан. Лиа и Трои — родители Эдварда, Дэвида, Майкла и Джейкоба. Все они ужасные непоседы, — нежно и с любовью добавил Ной. — Рэй и Иерихон произвели на свет трех девочек: Элизу, Кэти и Гарланд. — Ной замолчал, перебирая в уме имена. — Да, все верно. Конечно же, Эшли снова увеличивается в размерах. Думаю, что стану дядей в тринадцатый раз еще до того, как возвращусь в родную Виргинию. Придется задержаться здесь дольше, чем я рассчитывал.

— А чем именно вы занимаетесь? — спросил лорд, желавший побыстрее сменить семейную тему.

— А я разве не сказал? Впрочем, вы правы. Я приехал в Англию для того, чтобы разрешить проблемы с недвижи мостью, принадлежащей моим невесткам, а также зятьям.

— Так, значит, ваша семья имеет здесь собственность? — заинтересовался молодой лорд. Он не смог скрыть изумления, хотя в его голосе вновь слышалась снисходительная интонация.

— Жену Салема зовут Эшли Линн. Она племянница покойного герцога Линфилдского и его единственная наследница. Вам, должно быть, известно линфилдское поместье. Именно оттуда я и возвращался, когда моя лошадь получила увечье. — Впервые лорд взглянул на Ноя с уважением. — Сейчас я направляюсь в Стенхоуп. Мне сказали, что наш экипаж будет проезжать это место. Поместье Стенхоуп принадлежит моему зятю.

— Нет, здесь вы ошибаетесь, — поправил Ноя молодой щеголь. — Я точно знаю, что это собственность лорда Хантерсмита. Он живет там уже несколько лет.

— Насколько мне известно, Джефри Хантерсмит ни когда не жил в Европе. Большую часть жизни он провел в Америке и счастлив носить имя Иерихонсмит. Кстати, он муж моей сестры Рахиль.

— Оказывается, вы очень знатный человек, — пробормотал торговец, окончательно запутавшись в родственниках Ноя.

Ной рассмеялся:

— Вряд ли. Меня, Эшли и Иерихона совсем не интересуют титулы. Однако возникают определенные проблемы из-за отсутствия владельца. Вот почему они выбрали меня, чтобы уладить все дела.

— Как демократично это выглядит… — усмехнулся лорд.

— Решение было единогласным? — спросила молодая леди.

Ной отрицательно покачал головой:

— Нет, один человек был категорически против.

— Неужели?

— Я имею в виду себя, — сухо произнес Ной.

— Отчасти я вас понимаю. Давайте я возьму малыша обратно. Он уже успокоился. Спасибо вам. Нелегко путешествовать с грудным ребенком.

— В наше время всем трудно путешествовать, — процедил сквозь зубы фермер. — Лучше сидеть дома. Кругом одни бандиты и разбойники.

Ною не хотелось ввязываться в спор. Расчувствовавшись от воспоминаний о родных, он мысленно прикидывал, что бы подарить ребенку Эшли, который вскоре появится на свет.

Но, заметив волнение вдовы, попытался все-таки ее успокоить.

— Конечно, вы преувеличиваете. — возразил Ной торговцу.

— Нисколько. Две недели назад к северу отсюда был разграблен экипаж.

— Будем надеяться, Господь защитит нас сегодня, — сказал священник.

Молодой лорд громко вздохнул.

— Вы доверяете Богу, а я полностью полагаюсь лишь на это. — Он распахнул свой плащ и указал на пистолет, выпиравший под шелковой рубашкой.

Солдат похлопал по сабле, вложенной в ножны и висевшей сбоку.

— А я надеюсь на это.

— О, пожалуйста, — взмолилась вдова, еще крепче прижав Гедеона к груди — Перестаньте размахивать своим оружием.

— Зря вы так разволновались, мэм, — возразил солдат, но все-таки убрал руку с ножен и вновь принялся чистить пуговицы.

Лорд застегнул плащ, заметив:

— На всякий случай оружие нужно иметь при себе.

— А я не считаю, что следует носить с собой оружие, — сказал священник.

Торговец согласился:

— Проще куда-нибудь спрятать деньги.

— Верно, — подтвердил фермер. Его взгляд упал на золотую цепочку, свисавшую из кармана плаща лорда. — И драгоценности тоже. Не стоит привлекать к ним внимание.

Вдова снова воскликнула:

— Прошу вас, перестаньте! Вы так говорите, будто нас должны обязательно ограбить. Но ведь для этого нет никаких причин. — При этом она взглянула на Гедеона. — Хотя, чтобы избежать ограбления, вы можете спрятать свои драгоценности в детских пеленках. Я думаю, что ни один разбойник не догадается искать украшения в таком месте. Ной улыбнулся неожиданному предложению. Он представил себе, как вдова боролась бы с целой бандой грабителей, лишь бы защитить сына.

— Тогда все в порядке, мэм, — подыграл он ей.

— Согласен, — совершенно серьезно сказал лорд. Он потянул за золотую цепочку и вытащил часы. — Вы не спрячете это? Только до тех пор, пока мы благополучно не доберемся до Лондона.

Американец просто изумился. Он и представить себе не мог, насколько быстро паника может овладеть людьми.

— Милорд, я только пошутила, — пошла на попятную вдова, глядя на изящные, мастерски выполненные часы так, словно они могли укусить ее.

— Прошу вас, — не унимался тот, — и эти перстни тоже. Вряд ли можно было бы придумать что-нибудь более подходящее. У бандитов есть свой моральный кодекс. По крайней мере насколько это мне известно. У вас мои ценности были бы в сохранности.

Увидев, что молодой человек всерьез обеспокоен, молодая женщина, как ни странно, согласилась:

— Хорошо, но мне кажется, вы зря так переживаете. — Она взяла часы и очень осторожно спрятала их в пеленках Гедеона. — Однако часть драгоценностей вы должны оставить при себе, чтобы негодяи не заподозрили, что от них что-то прячут. — Вдова говорила с иронией, но перепуганный щеголь, казалось, не замечал этого.

Откашлявшись, святой отец тоже обратился к женщине:

— У меня с собой много денег, и я также хотел бы благополучно доехать до Лондона. — Он полез в карман и, вытащив оттуда кожаный кошелек, протянул молодой особе.

— Не думаю, что…

— Я был бы вашим должником, — упорствовал священник.

— Ладно, но оставьте несколько монет себе, — вдова сделала складку в детской пеленке, — а остальное кладите сюда.

— Спасибо. Теперь мне гораздо спокойнее.

— Это полный абсурд, но, может быть, кто-то еще желает спрятать свои вещи у Гедеона?

— Если, конечно, вы не возражаете, — произнес фермер. Наклонившись вперед, он снял свой грязный башмак и вытряхнул из него такой же кошелек, как у священника, но только более легкий. Достав несколько монеток, он снова положил их в башмак, а оставшиеся деньги передал спасительнице, смущенно произнеся:

— Все равно мне неудобно ехать с кошельком в ботинке.

Пожав плечами, торговец тоже последовал примеру других. Снял шляпу, достал кошелек, покоившийся на его лысой голове, и протянул лорду, который, в свою очередь, передал вдове. Мгновение спустя засуетился солдат. Поскольку пожилой джентльмен продолжал крепко спать, все с любопытством посмотрели на Ноя. Тот жестом показал, что гол как сокол.

— Кучер отобрал у меня то, что не успел взять хозяин постоялого двора. Думаю, что и всех вас тоже уже здорово «почистили».

Дама искренне расхохоталась:

— Достаточно, поскольку в детских пеленках больше нет свободного места ни одному лишнему фартингу.

Ной с удовольствием слушал молодую женщину, ему захотелось сказать ей что-нибудь хорошее. Как бы семья возликовала, если бы стало известно о его влечении к этой юной вдове! Никто из Маклелланов не одобрял выбора невесты Ноя.

— Несомненно, она мила, но немного сдержанна и холодна. Конечно, видно, что она порядочна, но почему-то никогда не улыбается, — так отзывались родные о Хилари Боуэн.

Ной Маклеллан никогда не оправдывался перед ними в своем выборе, он точно знал, что ему нужна именно такая жена, как Хилари Боуэн. Ее отец и дед были банкирами, возглавлявшими одну крупную компанию в Филадельфии, там они и познакомились с ней. Единственный родной брат убит в Иорктауне во время войны. Хилари оставалась истинной патриоткой даже спустя пять лет после ее окончания. Она отвергала, даже презирала, все британское. По крайней мере так считала его семья. Однако Ноя нисколько не волновало отношение Хилари к его английским родственникам со стороны братьев или сестер. По мере все большего увлечения работой в правительстве Ной понял, что она могла бы ему очень пригодиться как надежный партнер.

— Ты хорошо подумал, прежде чем решил жениться на Хилари? — спросила его мать вскоре после знакомства с девушкой. — А как же страсть? Любовь?

— Я люблю Хилари, мама, — ответил Ной. Ему никого не хотелось посвящать в свои отношения с невестой. Совершенно ни к чему были бы косые взгляды родственников.

Ной поймал себя на мысли, что думает об одной женщине, а сам завороженно смотрит на другую, ту, которая сейчас сидит напротив, склонившись над ребенком. Теперь, когда все знали, что их драгоценности и деньги находятся Е укромном месте, каждый из пассажиров был погружен в собственные мысли.

Ной с неожиданным злорадством подумал, что если бы сейчас его сопровождала Хилари, то он не испытывал бы столь приятного ощущения от созерцания молодой попутчицы. Ему было легче злиться на Хилари, нежели искать причины своего тайного увлечения юной леди.

Если бы Хилари не была такой упрямой, они бы уже давно поженились и наслаждались свадебным путешествием в Англию. Но ей меньше всего хотелось отправляться именно туда. Свадьба откладывалась еще и по той причине, что мужу пришлось бы тотчас уехать, оставив молодую жену одну. Деловая поездка в Англию предполагала его отсутствие дома в течение нескольких месяцев и не терпела отлагательств. Хотя на самом-то деле он откладывал эту поездку неоднократно, каждый раз надеясь, что вместо него поедет кто-нибудь из родственников.

Какое-то время ситуация складывалась в пользу того, что должны были бы ехать Салем и Эшли, но вскоре Эшли объявила, что ждет ребенка и не хочет, чтобы он родился в Англии. У Иерихона и Рэй совсем не было желания посещать Стенхоуп и Линфилд снова, так как там у них произошли большие неприятности. К сожалению, больше никто из членов семьи не был знаком с тонкостями английских законов в достаточной степени, чтобы справиться с делами обоих поместий. Ною ничего иного не оставалось, как смириться. Однако он и не догадывался о том, что семья преследовала определенную цель, отправляя его в Англию. Всеми силами его пытались разлучить с Хилари. Очевидно, близкие его плохо знали, если думали, что расстояние и месяцы разлуки способны каким-то образом повлиять на чувства Ноя к невесте. Но ничто не отличало его от остальных членов семейства Маклеллапов. Как и им, ему были присущи упрямство и сильная воля.

Ной очнулся от своих мечтаний, ощутив на себе взгляд молодой женщины. Она сразу же отвернулась, смутившись. Ной понял, что их обоих переполняло любопытство, которое они испытывали по отношению друг к другу, но ни один из них никогда не признался бы в этом. «Интересно, каким она видит меня?» — размышлял Ной.

Он знал, что некоторые женщины находили его привлекательным, но, возможно, не это было причиной ее пристального внимания. Прежде Ной не страдал от того, что рядом с ним не было любимой женщины, и был вполне счастлив. Но потом он познакомился с Хилари Боуэн и решил связать себя с ней брачными узами. К юной леди, сидевшей сейчас перед ним, он испытывал чувство необыкновенной симпатии, и, казалось, она отвечала ему тем же. Ной никогда не заблуждался по поводу своей внешности, считая, что обладает довольно заурядным лицом. Темно-каштановые волосы, светло-зеленые глаза, густые ресницы, напоминавшие, по мнению обеих сестер, соболиный мех. Мужественный подбородок, как и у всех Маклеллапов. Рост выше среднего, доставшийся также по наследству. Прямой, несколько крупноватый нос, широкие скулы… Все это придавало ему внушительный вид, что могло скорее пригодиться в здании суда, нежели быть полезным для знакомства с молодой леди.

К черту все это! Какая разница, что думала о нем вдова? Возможно, она сравнивала его со своим покойным мужем, и, конечно же, Ной оказывался в проигрыше по всем параметрам. Но если даже он и ошибался, какое это имело значение для…

Внезапный оглушительный выстрел заставил Ноя встрепенуться от своих мыслей. Кучер резко притормозил. Раздавались какие-то странные звуки. Среди пассажиров началась паника.

— Я же говорил, что в наши дни путешествовать очень опасно, — печально произнес фермер, не обращаясь к кому-то лично. — Что вы на это скажете?

— Проклятие! — проворчал пожилой джентльмен, наконец проснувшись. — Что там еще стряслось?

Высунувшись из окна, солдат и торговец наперебой кричали кучеру, чтобы тот оторвался от бандитов, сильнее погоняя лошадей. От шума проснулся Гедеон и пронзительно завопил. Сидя в своем углу, священник приступил к чтению молитвы, а лорд громко проклинал судьбу. Ной оставался единственным, кто не проронил ни слова. Протянув руку через узкий проход между сиденьями, он коснулся рук вдовы. Молодая женщина пыталась успокоить мальчика, сама же готова была расплакаться.

— Все будет хорошо, — попробовал утешить ее Ной — Поверьте, никто не причинит вреда ни вам, ни Гедеону.

Вдова с опаской посмотрела на солдата и молодого лорда:

— Но они, кажется, собираются применить оружие?

Ной сразу же догадался о причине ее тревоги. Любое сопротивление с их стороны могло быть для ребенка смертельно опасным. Он попросил мужчин убрать оружие под сиденье. Но тут послышалась громкая команда всем выйти из экипажа и прихватить с собой драгоценности.

— Делайте то, что я говорю, — настоятельно потребовал Ной, — немедленно спрячьте свое оружие. Ваши деньги в надежном месте. Не предпринимайте необдуманных действий. Лучше уж расстаться с несколькими шиллингами, чем с собственной жизнью.

Молодой лорд пребывал в нерешительности, наблюдая за тем, как солдат поспешно прятал шпагу.

— Как легко вам говорить, не имея при себе ничего ценного. А вот у меня на пальцах еще красуется несколько бесценных перстней, и к тому же я меткий стрелок. Будьте уверены, уж я-то не промахнусь.

Ной перестал спорить со щеголем: его терпение иссякло. Американец со всего размаха ударил кулаком по изящной челюсти лорда, тем самым поставив точку в их споре. Тот резко упал на свое сиденье, прижав подбородок к груди. Ной успел вытащить у него пистолет и спрятать под кожаную подушку прежде, чем дверь экипажа открылась настежь.

— Всем выходить! — раздался приказ.

«Да, бандитов нельзя назвать джентльменами», — печально подумал Ной. В открытом дверном проеме вспыхнул факел, чтобы осветить выход.

— Вперед, да поживее! — Тут грабитель заметил молодого лорда. — Ого-го! А это кто такой?

Бедняга чуть не потерял сознание от мысли, что его карманы вот-вот будут вывернуты наизнанку. Бандит весело расхохотался:

— Пошевеливайтесь!

Пассажиры вышли из экипажа и оказались нос к носу с разбойниками. Один стоял возле лперей, двое других сидели верхом на лошадях. Факел освещал лишь путешественников, но ни на минуту не озарил ни одного из воров Ной подумал, что бандиты хорошо знали свое дело. Они остановили экипаж на пустынной части почтовой дороги, проходившей через лес. Несмотря на ясную ночь, лунный свет почти не проникал сквозь раскидистые ветви деревьев, разбойники все время находились в темноте. Хотя скорее всего их личности было бы нельзя установить, даже если бы света оказалось больше: они прикрывались шляпами с широкими полями, а черные платки делали невидимой нижнюю часть их лиц. Ной подошел ближе к женщине, полный решимости защитить ее.

Разбойник, подталкивая локтем, поставил пассажиров полукругом в нескольких шагах от экипажа. Кучера тоже заставили спуститься со своего места и присоединиться к остальным. Несмотря на ранение в ногу, он сделал это удивительно быстро.

— Ему, наверное, больно, — прошептала вдова.

Ной кивнул, заметив, что по мере приближения к ним кучер замедлил шаг. Видимо, пуля угодила ему в ногу при первом же выстреле. Ной слышал, как кучер бубнил себе под нос ругательства.

— Думаю, не стоит волноваться, — сказал Ной женщине, — его счастье, что ранен только в ногу.

Не разговаривать, — крикнул один из бандитов, сидевших верхом на копях, — пока мы сами не дадим вам такую команду. — Он проворно спрыгнул на землю и направился к Путешественникам. Сняв шляпу с неприкрытым презрением, он перевернул ее вверх дном и протянул пленникам. — Ваше пожертвование в пользу бедных высоко оценится.

— В экипаже у одного парня я видел пару потрясающих перстней, — сказал другой разбойник. Он опустил факел на землю и направился к экипажу.

Если бы с ними не было молодой женщины, Ной решил бы, что настала пора действовать. Он мог бы легко вырвать пистолету бандита, стоявшего передним, поскольку тот был полностью поглощен созерцанием того, что кидали ему в шляпу, и совсем забыл о необходимости приглядывать за своим оружием.

Никто из пассажиров не проронил ни слова, когда им пришлось расстаться с несколькими монетами, которые они держали при себе. Мошенник тщательно обыскивал каждого, заставляя выворачивать карманы, снимать обувь и показывать руки, на которых могли быть надеты украшения. Все мысленно благодарили вдову и ее малыша.

Выбросив на землю содержимое сумочки и поковырявшись в ней носком сапога, разбойник оставил женщину в покое.

— Ты не можешь заставить ребенка прекратить визжать? — грубо и с раздражением прикрикнул он.

Затем, проверив карманы Ноя и ничего в них не обнаружив, грабитель отобрал у него приглянувшуюся шляпу и переключил внимание на солдата.

— Вы хотите, чтобы я взял на руки Гедеона? — тихо спросил Ной у вдовы.

Та крепче прижала ребенка к себе.

— Нет, — почти неслышно ответила она. — Я сама справлюсь.

Тревога матери передалась ребенку, и Гедеон заплакал еще сильнее.

— Я же велел не разговаривать! — завопил сидевший на лошади бандит. Он крепко и уверенно держал вожжи своего беспокойного скакуна, а также нервно топтавшихся на месте двух лошадей приятелей.

Ной догадывался, что непрекращавшийся плач Гедеона может еще более разгневать грабителей. Думая лишь о том, как бы скорее успокоить мальчика, Ной засунул руку в карман рубашки, чтобы достать фляжку с вином. Но как только он дотронулся до нее, почувствовал на своем боку дуло пистолета. Вздрогнув, он тут же вытащил руку, показывая, что в ней нет оружия. Металлическая фляжка на минуту блеснула, освещенная факелом, и вслед за этим последовали оглушающий выстрел и едкий запах пороха.

Ной отчетливо осознавал случившееся. Сначала схватился за поющий от боли бок, затем будто какая-то сила отшвырнула его назад, и он рухнул на землю.

— О Боже! — закричала вдова. Ее страдальческий вопль рассеял тишину, воцарившуюся после выстрела. Даже Гедеон испуганно замолчал. Она опустилась на колени возле Ноя. — Ты убил его! — Женщина с ненавистью посмотрела на грабителя, который только что выстрелил. — Будь ты проклят! Он хотел всего лишь успокоить моего ребенка! Он не собирался никому из вас причинять вреда! — Она осторожно опустила Гедеона на землю и просунула руку под рубашку Ноя. Ее пальцы тут же стали мокрыми и липкими от крови. Другой рукой нащупала пульс на шее. Он был совсем слабым, но это означало, что жизнь еще теплилась в теле Ноя. — Дай мне свой платок! — потребовала она у вора, стрелявшего в Ноя. — Мне нужно перевязать рану, чтобы остановить кровь.

Бандит от удивления вытаращил глаза. Он направил пистолет в сторону стоявших полукругом испуганных людей, заставив их еще теснее прижаться друг к другу. Но ни один из них и не пытался сделать ни шага вперед, чтобы помочь женщине.

— Думаю, они будут вести себя более благоразумно, — заметил грабитель. Сидя верхом на лошади, он подъехал ближе к пленникам и стал подталкивать их в сторону экипажа. — Пошевеливайтесь! — приказал он.

Лошади топтались на месте, поднимая копытами облако пыли. Женщина была напугана, но не взяла Гедеона на руки, а лишь не отходила от него. По решительному выражению лица можно было догадаться, что она не собирается двигаться с места.

— Раненый не в состоянии ехать дальше, — обратилась она к разбойникам, — мы должны оказать ему помощь.

Мошенники только расхохотались в ответ.

— Ты можешь остаться здесь вместе с ним, если, конечно, пожелаешь, — сказал один из них, тот, который отобрал у лорда последние драгоценности. — И в самом деле тебе лучше остаться с нами. Тогда эти джентльмены подумают, следует ли им обращаться к властям, чтобы те попытались схватить нас. Не так ли? — Он поднял факел и помахал им перед лицом кучера. Ты понял? Если нас начнет кто-либо преследовать, мы прикончим эту леди.

— Как вам не стыдно? — возмутился пожилой джентльмен.

Она должна поехать с нами, — произнес торговец, стараясь успокоиться, глядя на ребенка, в пеленках которого были спрятаны ценные вещи всех пассажиров. — Вы не имеете права насильно уводить с собой женщину и ее малыша.

Грабитель, стрелявший в Ноя, вцепился рукой в тонкую шею вдовы, пытаясь пригнуть ее к земле. Затем он грубо повторил свой приказ:

— Быстро всем залезть в экипаж!

— Отпустите ее, — потребовал солдат, угрожающе рванувшись вперед и хватаясь за ножны, из которых не так давно вытащил саблю.

— Советую сесть в экипаж, да поживее, — зло прохрипел бандит.

Кучер неуклюже забрался на свое место и взял в руки кнут.

— Вы будете за это гореть в аду, — послал он проклятие.

— Точно, — ехидно ухмыльнулся бандит.

Дрожа от страха и негодования, молодая леди взмолилась:

— Помогите! Что будет с мистером Маклелланом? Он ведь умрет, если мы не поможем ему.

— Это нас не касается.

— В таком случае я останусь, — сказал приходской священник, увидев, что торговец уже занял свое место в экипаже и настала его очередь сделать то же самое. — Умирающий имеет право в последние минуты жизни требовать присутствия священника.

В этот момент ему в грудь был наставлен пистолет.

— Полезай за остальными! Здесь у вашего приятеля нет прав.

— Духовный отец тщетно пытался придумать хоть какой-нибудь предлог, чтобы остаться. Он беспомощно смотрел то на Ноя, то на женщину с ребенком, то преданно заглядывал в глаза грабителя.

— Я не могу ехать. Я обязан остаться! Душа этого человека… Мои деньги… — лепетал священник в отчаянии.

— Что? Да ты о чем?

— Ни о чем, — нервничая, ответил он, садясь в экипаж, — совсем ни о чем.

Одного за другим путешественников насильно заставили занять места в экипаже.

— По крайней мере позвольте нам взять с собой ребенка, — попросил фермер.

Вдова отрицательно покачала головой, ужаснувшись его словам, а также той неимоверной жадности, что заставила его произнести их.

— Нет, ребенок останется со мной. Ведь эти джентльмены сказали, что ничего не сделают с нами, если вы не расскажете властям о случившемся.

— Слышали, что она сказала?! Все верно. Поезжайте дальше без нее. Потом она сама найдет дорогу, — обрадовались понятливости леди грабители.

Дверь экипажа с шумом закрылась, и кучеру был дан сигнал трогаться с места. По мере того как экипаж набирал скорость, двигаясь вперед, приходской священник и торговец, приникнув к окну, неотрывно смотрели на оставшихся людей.

Путники сначала тревожно поглядывали друг на друга, а потом наконец решили, что лучше, ни о чем не думая, смотреть себе под ноги. Лишь молодой лорд, откинувшись на сиденье, не замечал происходящего вокруг. О деньгах никто не обмолвился ни словом.

— Как вы думаете, она будет в безопасности? — не выдержав, поинтересовался пожилой джентльмен. — Можем ли мы быть Б этом полностью уверены? Нужна ли ей наша помощь? Я даже не знаю, что и думать.

Фыркнув, фермер что-то пробубнил себе под нос.

— Что вы сказали? — не расслышал пожилой джентльмен.

— Я сказал, что все наши деньги остались у вдовы.

Откашлявшись, священник произнес:

— Жаль этого американца. Сомневаюсь, что врачи смогут ему чем-то помочь. Но нам обязательно нужно послать кого-нибудь осмотреть его. Это наш долг, и не важно, о чем предупреждали бандиты. Хотя…

Все согласились с необходимостью найти врача, но никто не признался вслух, что это был всего лишь предлог возвратиться на место происшествия и забрать свои деньги. Каждый подумал: «Возможно, мы уже не застанем вдову живой». Они с ужасом представили, как ее изнасиловали и убили. А ребенок? Не причинили ли ему вреда? Обнаружены ли их драгоценности? При мыслях о мальчике всем стало стыдно. Но что поделать, если их больше ничего так не волновало в этот момент? Приходилось хоть как-то успокаивать себя. Нет, с мальчиком ничего дурного сделать не могли. Убийства малолетних детей совершаются крайне редко. Об этом становится известно всем, от лорда до обычного гражданина, и вызывает гнев и коронованных особ, и полицейских.

И все-таки такое случается. Несколько месяцев назад в поместье Паиберти прямо из детской комнаты был похищен малыш по имени Адам Панберти. Через неделю маленький лорд был найден мертвым в лесу неподалеку от поместья. Ребенка, видимо, специально бросили на съедение диким животным.

Все содрогнулись, вспомнив недавнюю жуткую трагедию и исполнились еще большей решимостью помочь вдове и во что бы то ни стало передать бандитов в руки правосудия.

Спустя два часа, когда они вернулись на место ограбления, приведя с собой врача и небольшой отряд королевской гвардии, стало понятно, что до торжества правосудия еще далеко. Кроме следов крови на траве, где лежал Ной Маклеллан, не было никаких признаков совсем недавно произошедшего вооруженного нападения. Разбойникам удалось скрыться, захватив с собой вдову, ее малыша и американца, видимо, тоже.