Глава 11
Американский капер нагнал их через три дня после выхода из Гаваны. Более быстроходное, чем тяжелая «Аврора», судно показалось за кормой утром, а к вечеру уже шло вдоль их борта.
Эванджелина и лорд Рудольф с палубы наблюдали, как после серии сигналов и шутливых приветствий с борта судна спустили лодку и трое мужчин погребли к «Авроре».
Капитан Блэкуэлл спустился с капитанского мостика, чтобы приветствовать гостей.
Коренастый мужчина с непокорными рыжими волосами, мальчишеской улыбкой и капитанским знаком различия на бушлате похлопал его по плечу:
— Рад встрече, Блэкуэлл! Спасибо за спектакль в Гаване. Давно я уже так не веселился.
— Рад был услужить.
— Охотно верю. Но мне нужна вся история. Кто была эта женщина с бомбами? Никогда еще не видел такой жестокой бестии. Она проложила себе дорогу среди бедных испанских солдат, оставив за собой кровавый след. Эту суку стоит повесить.
— Она уже на пути к виселице?
Американский капитан в смущении пробормотал:
— Она от нас скрылась.
— Эта женщина сбежала от двух кораблей, полных пушек?
— Да, сбежала со своим ужасным пиратом. А он, огромный безобразный детина, смеялся как безумный, стреляя в моих людей направо и налево. Они пробрались на английский фрегат, а потом принялись сбрасывать людей за борт.
Эванджелина схватилась за перила, вспомнив английских моряков и того, который говорил на глостерширском диалекте.
— Мы выловили их из воды, и они рассказали, что эта женщина предоставила тем, кто не захотел подчиняться ее пирату, выбор: пуля в живот или прыгать за борт. Их взбесило, что мы спасли тех, кто прыгнул за борт. Мы даже подумали: не взять ли английских ублюдков к себе на службу? Но потом отпустили их.
— Как благородно с вашей стороны… — протянул лорд Рудольф.
Американский капитан взглянул на него с удивлением:
— Кто это, Блэкуэлл?
Лорд Рудольф шагнул вперед и протянул руку:
— Я — английский ублюдок.
— Это лорд Уиттингтон, — сказал Остин.
Капитан пожал протянутую руку и взглянул на Остина:
— Твой друг?
— Я везу его в Бостон.
— Сэр, мы можем доставить вас туда скорее, — предложил капитан.
— Спасибо, нет. Я уже привык к «Авроре». И я сомневаюсь, что мне доставит удовольствие плавание с капитаном, которому нравится идея о перевербовке англичан.
— Значит, Уиттингтон… — в задумчивости произнес рыжеволосый. — Я знаю одного Джорджа Уиттингтона в Бостоне. Ваш родственник?
— Возможно, мой кузен, если это тот самый Джордж Уиттингтон.
Капитан усмехнулся:
— Мои соболезнования…
— Он всего лишь троюродный брат. И изрядный болван к тому же.
Тут Остин вмешался в разговор:
— Какой курс взял английский фрегат?
— Он пошел на юг. Возможно, мисс Адамс решила, что в Карибском море нажива будет лучше. Лоусон следует за ней, и он дал сигнал остальным следовать за ней. Я предупредил все суда, чтобы они избегали ее, пока я не подойду. Боюсь, если эту женщину поймают, Лоусону не удастся сохранить ее в живых до суда.
— Мне наплевать, что произойдет с ней. До тех пор, пока она держится подальше от моего корабля.
Гость пожал плечами:
— Как вам угодно. А я проделал путь на шлюпке от своего корабля, Блэкуэлл, потому что знаю: у вас всегда есть в запасе самое лучшее бренди, какое только можно купить за деньги. Угостите, а?..
Остин изобразил улыбку и жестом пригласил капитана капера и его людей следовать за ним на корму. Но лорду Рудольфу и Эванджелине он не предложил к ним присоединиться.
— Зачем вы это сделали? — спросила Эванджелина, когда они опять остались одни у борта.
Лорд Рудольф посмотрел на нее с недоумением:
— Что именно?
— Зачем вы превратились в английского аристократа? Вы были похожи на карикатуру из журналов, которые читает мой брат. Мне казалось, что вот-вот у вас изо рта появится пузырь со словами.
Рудольф засмеялся:
— Это производит впечатление на американцев.
— Но все-таки — зачем вы это сделали?
Он пожал плечами:
— Это меня развлекло.
Эванджелина промолчала, а он, снова пожав плечами, отошел от нее. Она тут же последовала за ним к противоположному борту, где он показал ей на стаю летающих рыб, подставляющих свои белые брюшка вечернему солнцу. Но он ни слова больше не сказал.
— Американский капитан был прав. Бренди замечательное. — Лорд Рудольф Уиттингтон скрестил ноги и сделал глоток из бокала, который ему подал Остин.
Они сидели в капитанской каюте, Уиттингтон — в кресле у стола, а Остин — в раскладном кресле, которое он вынул из шкафа. Это было три дня спустя после того, как американский корабль уплыл навстречу заходящему солнцу под громкие прощальные слова и добродушные насмешки.
— У меня, к сожалению, плохие манеры. А ведь капитан должен проявлять вежливость по отношению к своим высокопоставленным гостям, — проговорил Остин.
Уиттингтон внимательно посмотрел на него:
— Вы отъявленный лжец, Блэкуэлл.
Раскладное кресло затрещало, когда Остин откинулся на спинку и вытянул свои длинные ноги.
— Я плохой лжец. Но если вы знали, что я пригасил вас сюда не из вежливости, то почему не отказались?
— Мне было любопытно. А у вас действительно есть привычка бросать в тюрьму людей, которые не подчиняются вам?
Англичанин говорил непринужденно, но в глазах его была настороженность. Остин чувствовал, как он напряжен.
— Бренди французское. В наши дни англичанам не просто добыть его, разве что контрабандой. А я купил его в Париже. Вот я и подумал, что вы сможете наслаждаться им, пока будете рассказывать свою историю.
— Ах, мою историю… Но какую именно?
— Историю о том, как вы попали на Карибы и как оказались заключенным в Гаване. Историю, которую вы, кажется, всеми силами стараетесь утаить от всех. Вы не рассказали ее даже мисс Клеменс.
— Откуда вы, черт побери, это знаете? Вы же с ней за целую неделю и словом не обмолвились.
Остин молча пожал плечами.
— А вы хитрец, Блэкуэлл… — Англичанин сделал глоток, потом стал покачивать свой бокал. — Не хотелось бы разочаровывать вас, но никакой истории нет. Просто я оказался не в том месте и не в то время. Вот, собственно, и все.
Остин держал свой бокал в ладонях, как бы согревая его.
— Но за что вас арестовали? И каков был приговор?
Лорд Рудольф скривил губы:
— Мне не хочется вам отвечать, капитан. Несмотря на то что бренди отличное.
— На борту судна слово капитана — закон. Его приказы безоговорочно выполняются, а если нет, то назначается наказание. Только при такой системе на судне обеспечивается порядок.
— И многие капитаны пользуются этим, чтобы стать придирчивыми. Боже, помоги команде, чей капитан имеет склонность к жестокости. Но ваша команда кажется довольной, так что я считаю вас придирчивым, но без жестокости.
— Я не наказываю без причины. А за дело наказываю.
Уиттингтон отставил свой бокал и бесстрастно ответил:
— Но я не из вашей команды.
— Зато вы тут под моим покровительством. По просьбе мисс Клеменс.
— Знаю. Я навеки обязан моей спасительнице. Мне кажется занятным, что вы взяли меня на борт ради нее.
— Мне хотелось бы бросить вас на съедение акулам. Так что выбор за вами, Уиттингтон. Вы можете провести остаток плавания с удобствами или без них.
Лорд рассмеялся:
— Как гость или как заключенный — вы это имеете в виду? Я слышал о бунте и о том, как вы подавили его, пристрелив первого лейтенанта. В вашем бриге дюжина арестантов, которые уже сожалеют о своем поспешном решении свергнуть вас. Имеется еще несколько недовольных. Но никто не отваживается выступить против вас. Я не уверен, что мисс Клеменс здесь в безопасности.
Она и не была в безопасности. Но не в том смысле, в котором имел в виду Уиттингтон. Остин заставлял себя держаться от нее подальше, и это оказалось самое трудное дело в его жизни. Но он должен был держаться от нее подальше. Она сводила его с ума.
— Мы отклонились от темы. Так почему же вы попали в тюрьму в Гаване?
Уиттингтон снова взял свой бокал.
— Вижу, бесполезно уклоняться от ответа. Знаю, вы мне не поверите, но я действительно оказался не в том месте и не в то время. Я свернул в переулок и стал свидетелем драки. Двое парней развлекались, забивая до смерти третьего. Когда я попытался вмешаться, оба джентльмена сбежали, и я остался в окровавленной одежде рядом с мертвым человеком. Констебли арестовали меня на месте преступления, увели, и я стал дожидаться суда. Без сомнения, меня повесили бы. Знаю, что судья не считал меня виновным, но они были рады обвинить хоть кого-нибудь. Они позволили мне послать за моими людьми, и я стал дожидаться их. — Он сделал глоток. — Представляю себе, как они удивились, когда прибыли и узнали, что меня там нет.
— Вы очень хладнокровны для человека, едва избежавшего смерти. Даже в порту вы выглядели так, будто вышли на вечернюю прогулку. Или это просто ваши английские манеры?
— У меня не было ни малейшего сомнения в том, что меня освободят. Мой отец — маркиз Блэндсмир, человек, пользующийся большим влиянием, особенно сейчас, при продолжающейся борьбе против Франции. Не думаю, что он позволил бы своему единственному сыну и наследнику умереть в испанской тюрьме за преступление, которого тот не совершал.
Остин скрестил свои длинные ноги.
— Значит, вам повезло. Многие люди в той тюрьме никогда не увидят дневного света, если только мисс Адамс не удалось взорвать все стены. И опять-таки вам на удивление повезло — вы оказались не в своей камере, когда в тюрьму вбежала мисс Клеменс. Иначе она не нашла бы вас.
— Это просто везение, признаю. Охранники были расположены ко мне, потому что я хорошо говорю по-испански. У них также была одна слабость — они любили играть в карты на деньги. А поскольку у англичан тоже есть такая слабость, то мы поняли друг друга.
— Ммм…
Возможно, этот англичанин и был тем, кем казался — избалованным сынком богатого родителя, шатающимся по миру в полной уверенности, что ему удастся выбраться из любой передряги. Остину уже доводилось встречать таких людей.
— А почему вы оказались в Гаване?
Лорд Рудольф пожал плечами:
— Просто подумал, что мне стоит ее увидеть.
— Вы так подумали, когда уже были на Карибах?
— Вы очень настойчивы, капитан. Ну хорошо… У меня были тут дела.
— Большинство англичан ведут свои коммерческие дела на Ямайке или в других английских колониях.
— Мои дела немного шире.
— И большинство англичан не говорят бегло по-испански, — заметил Остин.
— Тут нет никакой тайны. Когда я был мальчиком, у меня был наставник, который большую часть жизни прожил в Испании. Он и обучил меня этому языку.
Черт бы побрал этого лорда с его невозмутимым лицом и языком без костей! Он что, издевается?.. Или скрывает что-то очень важное? Кто он, этот человек, — безобидный болтун… или кто-то весьма опасный?
— Когда прибудем в Бостон, я поищу корабль, который возвращается в Англию, и посажу вас на него. Без сомнения, вы хотите вернуться домой как можно скорее.
Самодовольная улыбка исчезла с лица англичанина.
— Я не спешу. Высадите меня на берег в Бостоне и забудьте обо мне, капитан.
— Почему?
— Я хотел бы осмотреть достопримечательности.
— Там нечего осматривать.
— Ах, оставьте… Бостон стал знаменитым. Колыбель восстания.
— Бостон никак не сравнится с великолепием Лондона.
Лорд Рудольф рассмеялся:
— Мне кажется, капитан, вы ревностно ограждаете от меня ваш город.
Какое-то время Остин молча разглядывал собеседника. Потом проговорил:
— Вам не очень удается роль безмозглого идиота, Уиттингтон. Предлагаю вам сбросить эту маску.
Единственный глаз англичанина посмотрел на капитана удивленно, а улыбка его стала циничной.
— Зато вы отлично ведете свою игру. Отдаю вам должное. — Лорд Рудольф отпил из своего бокала и добавил: — Не задавайте мне больше глупых вопросов, и мне не придется отвечать на них еще более глупой ложью. Мои дела ни в коей мере не вредят вам, вашему грузу, вашей команде и вашим пассажирам, Обещаю не причинять вам неприятностей.
— Обещать не значит быть безобидным.
— Я вовсе не безобидный. Но ведь и вы тоже.
Остин понял, что ему больше ничего не вытянуть из гостя. А тот вдруг спросил:
— Капитан, а кто вам мисс Клеменс?
«Она — ответ на мои мечты», — промелькнуло у Остина. Эта мысль ошеломила его, но он понимал, что так и было. Ее серые глаза и лукавая улыбка пленили его, очаровали…
— Она пассажирка. Направляется в Новую Англию.
— Вы ее любовник?
Остин выпрямился, разгневанный.
Уиттингтон поднял руку:
— Погодите, не прерывайте меня. Я не собираюсь оскорблять ее. Я просто хочу знать, как обстоят дела.
— Никак не обстоят. А если вы надумаете соблазнить ее, то я выброшу вас за борт.
— Остыньте, капитан. У меня нет дурных намерений относительно моей спасительницы. Она отважная и милая молодая женщина. И мне очень хочется избавить ее от возможных неприятностей.
— На моем судне ей не грозят никакие неприятности. Не грозят, даже если ему придется запереть ее в каюте и самому стать на страже у двери. Она пробудила в нем такие страсти, о существовании которых он и не подозревал. Именно поэтому он и держался от нее на расстоянии.
— Но ее ведь однажды уже заставили помогать бунтовщикам, а потом увезли на другой корабль. И вернули вам всю в порохе. Думаю, вы плохо заботились о ней.
— Виновница всех этих неприятностей сейчас далеко отсюда.
— Ах да… Великолепная Анна Адамс. Я встречался с ней. У меня кровь застыла в жилах. По словам мисс Клеменс, ей ничего не стоит обвести мужчину вокруг пальца. Восхищен вами. Вы не поддались ей. — Уиттингтон поднял свой бокал, насмешливо салютуя капитану.
— С ней все ясно.
— Для проницательного человека — да. Но я хотел бы поговорить о мисс Клеменс. Что будет с ней?
Остин снова откинулся на спинку кресла.
— У нее есть кузина в Бостоне. Очевидно, эта кузина нашла для нее место гувернантки в богатом доме.
Уиттингтон побелел.
— Гувернантка?.. Моя спасительница?.. Я ни за что не допущу такой ужасной судьбы для нее.
— Мы в Америке не считаем работу ради заработка на жизнь ужасной судьбой.
— Вот поэтому мы и считаем вас варварами. Мисс Клеменс не американка. Она англичанка по рождению и воспитанию. И будь я проклят, если позволю ей стать гувернанткой. Она стала бы тогда немногим лучше прислуги.
— Вас это не касается.
— Конечно, касается. Ведь я ее соотечественник. Однажды я встречался с ее сводным братом в Лондоне. Он редкостный идиот, и он не годится на роль ее защитника. Когда мы прибудем в Бостон, я организую для нее возвращение в Англию и буду сам ее сопровождать.
Остин стиснул в руке бокал. Ему хотелось вскочить с кресла и выбежать из каюты. И пусть Уиттингтон забирает Эванджелину куда захочет.
— Семья обручила ее с дураком-волокитой, а потом рассердилась на нее, когда она с ним порвала. Они не захотят принять ее назад. И мне не очень хочется, чтобы она вернулась к ним.
— Согласен, ее семья поступила с ней нехорошо. Она рассказала мне историю с отвратительным Харли. Если мне доведется встретиться с ним, я, конечно, вызову его, — холодно, как и полагалось надменному английскому аристократу, проговорил лорд Рудольф.
— И вы отвезете ее к людям, которые так унизили ее?
— Вы не поняли меня, капитан. Я возьму ее к себе домой.
Остин стиснул зубы.
— Нет, вы этого не сделаете.
