ГЛАВА 19

Тристан замолчал. Он не подозревал, что признаться будет так трудно. Мередит знала его слишком хорошо, чтобы попробовать приукрасить детали. Ей нужно было или все, или ничего.

— Вы, конечно, знаете, что я не хотел, чтобы Эдмунд пошел в армию и отправился сражаться на континент. — Тристан вспомнил их споры. Эдмунд не желал вести праздную жизнь. Тристан боялся потерять его. Их крики, когда они ссорились, слышны были по всему дому.

Она кивнула:

— Вы хотели уберечь его.

— Да. Я как-то забыл, что он уже взрослый мужчина, способный сам принимать решения, — подтвердил Тристан. — Мы ужасно поссорились и чуть не подрались. Я всегда сожалел, что мы так расстались.

Тристан собирался с мыслями, успокаивался, а Мередит ждала. Когда он взглянул на нее, взгляд у нее был оценивающий. Ничто в ее лице не говорило, что его рассказ тронул ее.

— Когда нам сообщили о смерти Эдмунда, мой мир пошатнулся. — Воспоминания заставили Тристана внутренне сжаться. — Мне не хотелось никого видеть. Мне хотелось напиваться до бесчувствия, но у меня были обязанности. Те, которые легли на мои плечи, когда умер отец. Мать была убита горем. Мои сестры тоже. Мне надо было позаботиться о них. Я не стал горевать, мной овладел гнев. — Он замолчал и стал смотреть на огонь. Смотрел и слушал потрескивание. — Гнев я мог контролировать. Им можно было управлять.

Мередит кивнула так, словно понимала это. Если вспомнить ее детство, подумал он, то ее понимание вполне возможно. Она тоже была бессильна перед ожидавшей ее судьбой. Должно быть, именно это сыграло роль, когда она принимала решение начать опасную жизнь на службекоролю.

Воспоминания снова овладели им. В голове проносились картины прошлого, нахлынули чувства, которые он сдерживал так долго. Сейчас, оказавшись с той, которая знала его и знала некоторые из его сокровенных тайн, эти чувства грозили полностью затопить его.

— Я стал наводить справки о смерти брата, — продолжил он, сжимая кулаки. — Я просил об одолжении, писал каждому армейскому офицеру, которого сколько-нибудь знал, даже ходил в военное министерство и высиживал там по два часа, чтобы поговорить с кем-нибудь, кто мог бы допустить меня в свой кабинет. Никто не сказал мне ничего определенного, кроме того, что полк Эдмунда попал в засаду. Но было что-то настораживающее в тоне, в бросаемых на меня взглядах. Я понял — в этой истории не все ладно.

Мередит печально улыбнулась:

— И конечно, вы не могли остановиться на этом.

— Я хотел знать правду. Хотя бы затем, чтобы понять, почему его не стало. Наконец один из важных чиновников согласился встретиться со мной. Он признал, что внезапное нападение было подготовлено. Без получения секретной информации о месте расположения полка французы не вышли бы на него. Имело место явное предательство.

Последнее слово прозвучало как удар. Оно было ненавистно Тристану. А сейчас его связывали с ним самим. Или свяжут, если он не сможет убедить Мередит помочь ему. Поверить в него.

Мередит встрепенулась, но не казалась удивленной. Конечно, она ведь могла многое знать. Сведения, раздобыть которые ему удалось ценой многомесячных усилий, могли быть известны ей прежде, чем онаначала расследование. Они послужили основанием для продолжения сбора улик против него. Наверное, они дали повод заподозрить, что в ярости Тристан решил отомстить правительству, которое допустило события, приведшие к смерти его брата.

В конце концов, именно так он убедил Девлина довериться ему.

Она подняла голову:

— И что же?

Тристан понял, что вступительная часть затянулась.

— Я был вне себя от ярости. Мне хотелось найти человека, из-за которого погиб мой брат, — говорил он, — и своими руками вырвать у него сердце. Так я начал свое расследование. Снова и снова оно приводило меня к Огастину Девлину. Я подумывал о том, чтобы убить его, но тут узнал, что он не был главным в этой шайке, однако только через него можно подступиться к главарю. Вот кто был мне нужен.

— Нужен для чего? — прошептала Мередит, и глаза у нее сделались большими.

Он проигнорировал вопрос.

— Я подружился с Девлином, дал ему денег для некоторых его легальных предприятий, познакомил с интересующими его лицами. Я завоевал его доверие, а затем стал подбираться к его людям. Конечно, вначале он осторожничал. Но постепенно позволил мне ближе подойти к кругу его людей. Девлин открыл мне некоторые из своих секретов и попросил посодействовать… он назвал это проверкой.

Ее лицо исказилось от ужаса, и Тристан понял — она подумала о злодеяниях, которые совершили Девлин и его помощники.

— Я, как мог, препятствовал осуществлению его планов, — попытался он успокоить ее. — У меня были некоторые сведения о его деятельности — он посвятил меня в отдельные детали.

Мередит открыла рот, но он жестом остановил ее. Он еще не был готов ответить на вопросы. Выложить все, что знал. Сначала она должна услышать остальную часть его рассказа. И он продолжил:

— Так прошло около года. Постепенно Девлин подпускал меня ближе и ближе, но не открывал, кто же командует всем этим. Но когда он предложил украсть полотно из галереи Джермана, то пообещал, что это будет последняя проверка. Если я справлюсь с заданием, мне станут полностью доверять.

Глаза Мередит стали еще больше, она уже не могла справляться со своими эмоциями. Удивление, сочувствие и надежда читались на ее лице. Она хотела верить ему. Хотела, чтобы он оказался невиновным, чтобы он сделал то, что сделал, не потому, что был заговорщиком, но потому, что хотел остановить изменника. Когда он понял это, бурливший в нем гнев исчез.

— Вот почему, Мередит, у меня оказалась эта картина. — Он шагнул к ней, не зная, хочет ли взять ее за плечи и потрясти или целовать, пока она не поверит ему.

— Вы хотите, чтобы я поверила, будто вы сделали это, просто чтобы встретиться с человеком, который руководит Девлином? — спросила Мередит.

Он молча кивнул.

Пальцы ее рук, опущенных вдоль тела, сжимались и разжимались. В ней явно шла внутренняя борьба.

— И что вы стали бы делать, встретившись с ним? — спросила она.

Он распрямился. Он уже сказал ей так много правды. Если он надеется избежать тюрьмы, ему надо рассказать все до конца.

— Я бы убил его.

Мередит поразилась ледяному тону его слов, отражавших его намерение, непоколебимое решение забрать чью-то жизнь.

Она разрывалась на части. Если он сказал правду, он не изменник. В действительности он делал то же самое, что и ее группа, у него была та же цель. Уничтожить организацию Девлина, остановить изменников, создающих угрозуармии, поставкам, даже жизни высокопоставленных лиц.

Но это также означало, что Тристаном двигало желание отомстить. Он хладнокровно рассчитывал, терпеливо ждал, когда можно будет осуществить возмездие. В течение года Тристан следовал своему плану.

— Вы верите мне?

Мередит глубоко вздохнула. Сердце ее разрывалось на части. Она не знала, что ответить. — Я… я не уверена.

Лицо Тристана снова исказилось от возмущения, но теперь она прочитала на нем и нечто другое. Поражение.

У нее болело сердце. Как ей хотелось верить… Но это было непросто. Ее желание оправдать Тристана шло отсердца, неот рассудка. Как она могла знать, что не ошибается?

— Мне нужно знать больше, — мягко сказала Мередит. — Вы можете что-нибудь добавить?

Он поднял на нееглаза:

— Возможно.

— Гдето, что, как мы считаем, было спрятано в картине? — задала она вопрос.

Чарли требовал, чтобы Тристан рассказал ему все, и не добился успеха. Если она сможет то, чего не смог Чарли, она сумеет доказать, что он говорит правду. Это оставалось единственной надеждой.

Он тут же сказал:

— Я его вынул. Я сказал Девлину, что он не получит свой приз до тех пор, пока я не встречусь с его руководителем. Вот почему он уехал из Кармайкла перед моим арестом. Он отправился в Лондон, чтобы все устроить. Предполагалось, что я встречусь с ним завтра ночью.

Ее душа воспарила, но сомнения оставались. Может быть, Тристан имитировал доверие к ней с тем, чтобы добиться ее доверия.

А может быть, он слишком хорошо знал, как Мередит хотелось услышать, что он невиновен. И его «откровенность» была частью какой-то хитрой ловушки.

Однако его рассказ казался таким правдивым…

Тристан придвинулся и взял ее за руки. Во второй раз тело Мередит наполнилось теплом от этого прикосновения. Но теперь она не могла оставаться равнодушной. Его руки напомнили ей обо всем, что между ними было. Обо всем, чему она хотела верить.

Тристан провел пальцем по чувствительной ложбинке между ее большим и указательным пальцами. Тело ее внезапно отяжелело от желания.

— Я пытался объяснить свое поведение Айли, но он не хотел слушать.

Мередит покачала головой. Чарли, конечно, не поверил Тристану. Чарли верит фактам, уликам. Все улики свидетельствовали против Тристана.

— Мередит, мне необходимо выбраться отсюда, чтобы завершить задуманное, — сказал он тихим, охрипшим от волнения голосом. — Вы знаете меня. Вы ведь не верите, что я могу желать смерти других молодых людей, таких же, как мой брат? Вы поможете мне?

Ее одолевали сомнения. И одновременно что-то в ней говорило, что надо уступить. Помочь ему. Убедить Чарли, что Тристан невиновен.

Мередит ничего не говорила, и его лицо помрачнело. Он выпустил ее руки, в глазах стояла тревога.

— Если вы не хотите помочь мне по велению вашего сердца, тогда, может быть, я могу попросить вас помочь мне из благодарности?

— Из благодарности? — удивилась она.

— Да. Вы помните ночь, когда я нашел вас в пабе? — не сдавался он.

Мередит прикрыла глаза. Даже по прошествии десяти с лишним лет она пыталась не думать о той ночи, но с тех пор как в ее жизни снова появился Тристан, воспоминание все чаще преследовало ее. Мередит помнила непристойные возгласы мужчин в пабе. Жаркое влажное дыхание незнакомца на своей щеке, попытки вырваться из железных рук.

Но более всего ей запомнилось чувство облегчения, которое заполнило ее, когда кто-то отшвырнул насильника. И шок, когда Мередит осознала, что ее спаситель — не кто иной, как Тристан Арчер, мальчик, при виде которого для нее все вокруг светлело.

Она также помнила ярость, охватившую Тристана, когда он понял, на кого напал пьяный негодяй. Он чуть не убил насильника, настолько сильно было в нем желание отомстить за нее. И тем больнее ей было, когда после этого он отдалился. В ту ночь его чувства казались такими сильными, такими настоящими.

Как сейчас.

— Я помню, — мягко сказала Мередит. — Я помню все.

Тристан кивнул. Может быть, и ему те воспоминания не давали покоя?

— Тогда вы помните, как мы возвращались домой верхом на моей лошади и вы попросили меня дать обещание, — улыбнулся он.

Она кивнула:

— Я попросила вас никогда и никому не рассказывать о том случае. Я сказала моим дяде и тете, что провела ночь у друзей. Мне не хотелось, чтобы они знали о моем намерении убежать от них.

— Я сдержал обещание, — подтвердил Тристан. Она открыла глаза — и словно оказалась в топком зеленом болоте.

— Да, — коротко произнесла она.

— Тогда обещайте мне завтрашнюю ночь. Помогите мне бежать. Выпустите меня. На срок, достаточный для отмщения за брата, — попросил он.

Она отпрянула:

— Вы приравниваете детскую клятву к этому? Если я сделаю то, о чем вы просите, у меня не останется будущего. Скорее всего меня арестуют.

— Я не уравниваю клятвы, — мягко сказал он. — Но я прошу рассматривать обещание, которое я не нарушил за все эти годы, как доказательство того, что я человек слова. И я даю слово, что невиновен. Если я не встречусь с Девлином завтра ночью, все будет потеряно.

Мередит перестала дышать, глаза ее наполнились слезами. Оhпросил поверить ему. Просил доверять. Она не знала, сможет ли.

Она заторопилась уйти, голова у нее шла кругом. У двери она остановилась и обернулась:

— Я… я не знаю.

И вышла в коридор. Она не смела еще раз обернуться, но чувствовала взгляд Тристана на своей спине, пока дверь не закрылась полностью.

Последнее, что она слышала, — его протяжный безнадежный стон.

Мередит сменила позу. Деревянный пол был слишком твердым, чтобы долго сидеть на нем неподвижно, он был таким же неудобным, как воспоминание о разговоре с Тристаном. Но не вспоминать она не могла. Она окинула взглядом комнату. Везде громоздились стопки бумаг, записки и другие улики: все то, что она и другие агенты собрали в ходе расследования.

Все доказывало, что Тристан лжет, что он изменник. Но ее сердце не уступало. Разве не то же самое могло иметь место, если он говорил правду? Чтобы проникнуть в круг сообщников Девлина, Тристану следовало быть убедительным. Разве собранные ею факты нельзя рассматривать как подтверждение намерений, о которых он рассказал, но не того, в чем его обвиняют?

Она перевела взгляд направо, на Ану, просматривающую бумаги. Слева тем же самым занималась Эмили, которая с озабоченным лицом записывала расшифрованные строки. У самой Мередит выражение лица было не менее серьезным. У нее было чувство, словно тяжесть всего мира легла ей на плечи.

Эмили вздохнула:

— Ты права. Все указывает на Тристана. Ана сняла очки и положила рядом с собой на пол, потерла глаза.

— Я старалась изо всех сил, но не нашла ничего, подтверждающего рассказ лорда Кармайкла о том, что он украл картину с целью подобраться к группе Девлина. Никаких доказательств его невиновности.

Мередит кивнула. Она знала, что результат будет таким. Она так часто перечитывала все бумаги, что все помнила наизусть.

Сердце у нее упало. Она хотела верить ему. Но может быть, именно это и было нужно Тристану. Если он действительно изменник, он смог бы воспользоваться ее доверием в своих целях.

Но когда Мередит вспоминала о его глазах, в которых появлялись то гнев, то отчаяние, то желание, ей не верилось, что все это объяснялось только желанием обмануть ее.

Ее мысли метались между утверждениями человека, которого она любила, и фактами, собранными в результате расследования.

Мередит поднялась, оправила платье и стала ходить по комнате. Ей необходимо было двигаться, чтобы убежать от боли.

— Все против него, — вырвалось у Мередит.

Ана и Эмили обменялись взглядами. Ана продолжала сидеть на полу, подпирая спину ладонями.

— Вещественные доказательства — да. Но существуют другие, которые мы не рассматривали.

Мередит подняла голову:

— Другие доказательства? Нет, здесь все, что я собрала для отчета, а также свидетельства лиц, не входящих в нашу организацию. — Она обвела рукой разложенные вокруг бумаги: — Если было бы что-то еще, поверьте, я учла бы это.

Ана чуть улыбнулась:

— Я говорю о твоих чувствах, Мерри.

Эмили вскочила и расхохоталась.

Мередит замерла.

— Мои чувства… — Она покачала головой. — Это не доказательство.

Ана поднялась с пола и взяла руки Мередит в свои ладошки:

— Не говори так. Когда мы обучались, первое, чему нас учили, — доверять интуиции. Чарли говорил, что мы должны доверять внутреннему голосу, если он предупреждает нас, что надо идти направо, когдамы собирались пойти налево. Если он предупреждает, что человек опасен, когда человек этот представляется совсем безобидным.

— Ну вот еще! — воскликнула Эмили и сделала глоток из бокала, который успела наполнить. — Между интуицией, позволяющей ощутить, опасен ли человек, и чувствами большое различие. — Она показала на Мередит: — Она чувствует, что он невиновен, потому что ей хочется верить в это.

Мередит колебалась. Именно это она твердила себе, но мысли, высказанные вслух, утратили убедительность. Может быть, она видит только то, что хочет видеть, а может быть, в этом что-то есть.

Она вздохнула:

— Возможно, Эмили права. Любовь к Тристану мешает мне делать правильные выводы, мешает видеть правду.

Ана недовольно взглянула на Эмили:

— Я ни на минуту не поверю этому. Скажи, ты часто влюбляешься?

Мередит удивилась:

— Нет, разумеется.

— До Тристана ты любила кого-нибудь?

У Мередит появилось чувство, словно в грудь ей воткнули кинжал и повернули его. Она сглотнула, стараясь найти верный тон, не потерять контроль над эмоциями. Ведь из-за них она и оказалась в такой ситуации.

— Нет, — спокойно сказала она. — Раньше я никогда не любила мужчину.

Ана смягчилась:

— Чувства, Мерри, основываются на интуиции. Ты танцевала с другими подозреваемыми, болтала с ними, флиртовала. Как и Эмили. Некоторые из них были красивыми, истинными джентльменами, совсем как Тристан. Но ты не влюблялась в них, поскольку интуиция говорила тебе, что это плохие люди. Я ни на миг не поверю, что ты могла бы полюбить кого-то, считая его дурным человеком.

Мередит уставилась на Ану. Ее подруга обычно не интересовалась не касающимися ее подробностями расследований. Ее вполне устраивало сидеть в своей комнате, изобретая новые устройства и разгадывая шифры. Но при желании Ана могла привести очень дельный аргумент.

Однако…

Мередит пожала плечами:

— Больше мне нечего сказать.

— Если ты не уверена в себе, скажи нам, — потребовала Ана. — Эмили и я смотрим на это противоположно. То есть вместе мы нейтральны.

Эмили нахмурилась, но кивнула в знак согласия:

— Так и есть, Мередит. Ты можешь спокойно поделиться с нами своими чувствами. Что, если мы сможем помочь отделить правду от вымысла, в который хочет верить сердце?

Мередит медленно кивнула. В этом был смысл. Если она объяснит, почему верит Тристану, может быть, подруги смогут дать ей совет.

Она села на диванчик поближе к камину. Кивнула, когда Эмили указала на графин с хересом. Ей определенно требовался хороший глоток вина.

— Если исключить из этого дела любовь, поскольку она мешает мне рассуждать, есть нечто, что беспокоило меня с самого начала.

— Что же? — спросила Эмили, подавая ей бокал. Мередит сделала глоток вина и подождала, пока внутри не разлилось тепло.

— Я никак не могла понять, зачем такому богатому человеку понадобилось пускаться в рискованное предприятие. Тристана все знали как человека серьезного, уравновешенного, даже несколько высокомерного. Мы все по опыту своей работы знаем, что люди, которые вступают на путь измены, хотят внимания. Им нравится чувствовать себя умнее, хитрее окружающих, играть с огнем и нарушать законы под носом у властей и даже собственных друзей.

Эмили поджала губы:

— Это так. Но у Тристана был другой мотив. Не деньги, а месть.

— За смерть брата? — спросила Мередит. — Да, вначале и я так думала. Я думала — Тристан знал только то, что его брат был убит во время атаки, и хотел отомстить правительству за эту потерю. Но сегодня он сказал мне, что знал о засаде. Он знал, что всему виной измена. — Она смотрела на огонь, вспоминая, каким страдальческим было его лицо, когда он рассказывал об этом. — Он узнал о засаде прежде, чем вступил в контакт с людьми Девлина. Я проверила это в военном министерстве после посещения Тристана. Если он так любил своего брата, что горел желанием отомстить за него, зачем ему обрушивать гнев на правительство, когда он уже знает, что это дело рук вражеских агентов, возможно, из группы Девлина или даже самого Девлина?

У Аны загорелись глаза.

— Человек, который знал, что гибель его брата есть следствие проданной врагам информации, не мог оказаться замешанным в деятельноститех же самых предателей.

Даже Эмили кивнула, хотя и неохотно.

— Что еще?

— Он все время пытался… уберечь меня, — шепнула Мередит. Слова эти болью отозвались в ней. — От Девлина. Каждый раз, когда я подбиралась ближе к этому человеку, Тристан тут же отстранял меня от него и отчитывал за неосторожность. Он не говорил, почему Девлин представляет опасность, но не хотел, чтобы я оказывалась рядом с ним.

— Это можно объяснить тем, что он не хотел, чтобы ты узнала правду о его преступлениях, — сказала Эмили.

Мередит покачала головой. Она тоже думала об этом.

— Я не верю этому. Тристан был искренне потрясен, когда узнал, что я тайный агент. Если он не подозревал, что я интересуюсь его занятиями, вряд ли ему могло прийти в голову, что светская женщина сможет докопаться до его предательства.

— Если бы ты была такая, как все, да, — сказала Ана. — Он говорил, что хочет защитить тебя?

Мередит вспомнила, как они с Тристаном были застигнуты его матерью в самый неподходящий момент их близости. В тот день он признался, что сказал Девлину о якобы бывшем у них романе, с тем чтобы удержать Девлина от ухаживаний за ней. И еще потому, что ему хотелось, чтобы это было правдой. Она снова засомневалась.

— Да. Он соврал Девлину о наших отношениях. Несмотря на то, что при этом подвергался опасности, несмотря на то, что Девлин мог прийти в ярость, если бы узнал.

Ана взяла ее за руку:

— По боли на твоем лице я вижу, что ты не только хочешь верить Кармайклу, но что ты веришь ему. То, что он сказал тебе сегодня о своем стремлении уничтожить группу Девлина изнутри, имеет смысл. Если он посчитал, что правительство ничегоне делает, чтобы отомстить за смерть его брата, у него моглапоявиться мысль, что он сможет добиться справедливости, только если сам проникнет в круг изменников.

Мередит подняла глаза на Эмили, которая допивала свой херес:

— А ты что скажешь? Как ты считаешь, моя интуиция может оказаться оправданной? Или ты по-прежнему уверена, что я слепа?

— Признаюсь, кое-что из сказанного тобой имеет смысл, — вздохнула Эмили. — И мне нравится твоя честность. Ты не могла бы допустить, чтобы изменник разгуливал на свободе только потому, что ты влюблена в него.

Ана победно улыбнулась:

— Тогда остается один вопрос: что со всем этим делать? Ты решишься пойти против Чарли и попытаться вернуть доброе имя Тристану?

Мередит уже размышляла над этим. На то, чтобы убедить Чарли и людей из военного министерства выслушать ее рассказ об обстоятельствах жизни Тристана, уйдут недели. Многие отнесутся к ее словам с предубеждением, как к рассказу эмоциональной женщины, которая слишком близко сошлась с подозреваемым. Это подвергнет опасности само существование Общества.

А тем временем, пока она будет умолять сохранить Тристану жизнь, его отправят в Ньюгейтскую тюрьму. Выдвинутые против него обвинения станут достоянием всех. Даже если она убедит военное министерство в несостоятельности обвинений, Тристан и его семья уже не оправятся от удара. А Девлин снова ускользнет от них.

Ничего хорошего из этого не выйдет. Ей надо сделать больше. Ей надо сделать кое-что ужасное. Поверить. В себя и в Тристана.

— Я решила довериться своей интуиции. — Мередит глубоко вздохнула. — Я решила помочь Тристану бежать и присутствовать во время его встречи с Девлином, когда при нем будет то, что он вынул из картины.