ГЛАВА 9

Письмо. Ей нужно письмо. Это самое главное.

Мередит спустилась по главной лестнице в холл и осмотрелась. Ей следовало раздобыть его еще прошлой ночью. И она раздобыла бы его, если бы не многие препятствия. Репутация популярной в светском обществе дамы дает свои преимущества, но имеет и серьезные недостатки.

Первым был красивенький лейтенант, который настаивал, чтобы она танцевала с ним. Потом одна из дам примерно ее возраста непременно хотела поделиться с ней дурацкими сплетнями о другой даме. Потом Мередит понадобилась леди Кармайкл. К тому времени, когда ей удалось улизнуть, она представления не имела, куда подевался слуга Девлина. Оставалось только надеяться, что ей удастся перехватить письмо прежде, чем оно покинет особняк. В кармане ее накидки даже лежал сложенный лист чистой бумаги для подмены.

Вот почему она поднялась так рано, хотя протанцевала полночи. Мередит подавила зевок и пошла дальше. И тут дверь библиотеки открылась, и, словно вызванный ее воображением, из нее вышел Огастин Девлин.

— Вот так встреча, леди Нордем, — сказал он с улыбкой, которая могла бы растопить многие сердца и от которой у нее стыла кровь. — Какой приятный сюрприз. Не думаю, чтобы еще кто-нибудь из гостей оказался на ногах в столь ранний час.

Она сразу же начала действовать как профессиональный агент.

— Доброе утро, мистер Девлин. — Мередит улыбнулась ему своей самой очаровательной улыбкой. — Мы оба ранние пташки, как я вижу.

Она обрадовалась тому, как легко дались ей дружелюбные слова и улыбка. После того как ей пришлось отчаянно бороться с собой, чтобы скрывать истинные чувства при встречах с Тристаном, она уже начала бояться, что утратила способность манипулировать другими. Но кажется, только один человек мог заставить ее забыться.

— Да. Но если бы мне предоставили право выбирать, кого встретить в пустых коридорах, это были бы вы, леди, — произнес Девлин.

Он снова улыбнулся, и Мередит чуть не выдала своего изумления. Этот человек умел быть очаровательным. Следует отдать ему должное.

— И что же побудило вас подняться так рано? — спросила она, наклоняя головку к плечу.

Его улыбка из игривой сделалась самоуверенной, и Мередит мгновенно насторожилась.

— Возможно, вы не заметили, что я рано покинул танцующих прошлым вечером. У меня было дело. Дело, которое мне предстоит завершить этим утром.

— Должна признаться, я заметила ваше отсутствие. Вас очень не хватало многим молодым леди, — с улыбкой сказала она.

Он наклонился к ней и тихо спросил:

— А вас среди них не было, леди Нордем?

Она сделала усилие, чтобы на ее лице не отразилось отвращение.

— Мистер Девлин, леди не склонны раскрывать свои маленькие секреты, знаете ли.

Он коротко хохотнул и пожал плечами:

— Мужчина всегда надеется.

— Но вы сказали, что на сегодня покончили с делами? — настаивала Мередит, переводя разговор в нужное ей направление.

Девлин колебался.

— Ну да, не совсем, но я закончил очень важную часть дела, уже прибыл слуга, чтобы доставить мое послание в Лондон.

Мередит застыла, увидев, как Девлин похлопал себя по нагрудному карману. Письмо. Письмо, от которого зависела судьба Тристана, было рядом. Она могла бы без труда завладеть им.

Нет никакого сомнения, что Мередит свалила бы Девлина одним из известных ей приемов. На ее стороне неожиданность. Она смогла бы завладеть письмом.

Но расследование было бы завалено, так что, конечно, она не может себе этого позволить. Однако мысль, что она могла бы ударить Девлина прямо в нос и услышать, как он завизжит, принесла ей небольшое удовлетворение.

Если она сдержится, ей, возможно, удастся выкрасть письмо у слуги, когда тот потеряет бдительности. Если она все сделает правильно, Девлин не заметит отсутствия письма, пока не станет слишком поздно. Возбуждение охватило ее.

— Вы не будете против, если я… — начала Мередит.

— Леди Нордем!

Она повернулась и увидела спешащего к ним Тристана. Онбыл похож на быка, идущего на красный плащ. Глаза его полыхали огнем. Что он здесь делает? Он ведь покинул бал гораздо позже, чем она.

Тристан подошел и остановился недалеко от них.

— Доброе утро, Кармайкл, — в своей манере светского волокиты протянул Девлин.

Мередит посмотрела на Тристана и увидела ярость в его глазах. Такую же, как в ту ночь, когда он спас ей жизнь. Она содрогнулась, припомнив, как он изменился, когда бросился защищать ее. Если он набросится на Девлина, может случиться, что она будет не в силах удержать его от убийства.

— Девлин, — приветствовал его Тристан, потом повернулся к ней.

Мередит взглянула на него, и ее снова потрясла ярость, которую он пытался скрыть.

— Мне надо сказать вам словечко, леди.

Он приблизился и стальной хваткой взял ее за локоть. Это внезапное движение изумило ее, как и тепло, возникшее от его прикосновения.

— Милорд? — Она попыталась высвободиться. Он держал ее крепко.

— Мередит, мне в самом деле очень нужно поговорить с вами.

Под стук сердца она просчитывала свои возможные действия. Если она откажется пойти с ним, то рискует оборвать возникшие между ними непрочные отношения. Если он больше не будет разговаривать с ней, это ограничит возможности расследования.

Она перестала вырываться и сказала:

— Хорошо.

Мередит взглянула на Девлина и приготовилась произнести что-нибудь вежливое, но Тристан не дал ей сказать ни слова. Он завел ее в ближайшую гостиную и захлопнул дверь.

Они были одни, но и тут он не выпустил ее руки. Он стоял посередине гостиной, тяжело дыша, как будто хотел успокоиться. Мередит неотрывно смотрела на Тристана, загипнотизированная душевным волнением, прочитанным в его глазах, и теплом его прикосновения.

Тристан качал головой и смотрел на нее сверху вниз, будто забыл, что она здесь. Их взгляды встретились, и притяжение, ощущаемое ею, превратилось во что-то более глубокое. Что-то, от чего она должна отречься. Дернувшись, Мередит высвободила локоть и отодвинулась от него.

— Что с вами, Тристан? — Она оглядела его лицо в поисках ответов, объяснений, одновременно стараясь удержать в узде собственные эмоции.

— Я сказал вам, что этот человек опасен! — Он отвернулся и провел рукой по своим волосам. Каждое его движение, каждое слово выдавало отчаяние.

Ей нестерпимо хотелось избавить его от этого отчаяния. Утешить его. Каким бы глупым ни было это желание. Мередит вдруг обнаружила, что тянется к нему. Ее пальцы легли на его руку, словно кто-то другой управлял ими. Он вздрогнул от ее прикосновения и повернулся к ней.

— Если это так, почему у вас какие-то совместные дела? — зашептала она. — Почему вы приглашаете его в свой дом? Тристан, пожалуйста, если что-то случилось… если вам грозит опасность, позвольте мне…

Прежде чем она закончила фразу, дверь отворилась. Оба они обернулись, готовые увидеть лицо Девлина. Но в дверях стояла мать Тристана. Когда она увидела Мередит в столь красноречивой позе, брови ее поползли вверх. Но тут же улыбка чуть тронула уголки ее губ.

Мередит сделала шаг назад, а Тристан недовольно закатил глаза. Он явно узнал тот блеск в глазах леди Кармайкл, который всегда появлялся, когда она строила планы относительно его женитьбы.

— Ах, — сказала Констанс, приложив руку к груди в притворном удивлении. — Прошу прощения, я не знала, что вы здесь.

Тристан недоверчиво взглянул на нее и взвинченным голосом спросил:

— Вам что-нибудь нужно, мама?

— О нет, дорогой мой. — Улыбка леди Кармайкл сияла радостью играющего Купидона. У Мередит защемило сердце. Как тяжело придется Констанс, когда она узнает правду. О Тристане. О ней. — Но мы все поднялись сегодня слишком рано. Большинство гостей проснется еще не скоро. Может быть, нам стоит всем вместе отправиться на утреннюю прогулку верхом? Такое прекрасное утро.

Тристан прикрыл глаза, и Мередит показалось, что он неслышно ропщет на невозможность избавиться от матери. Когда он снова открыл глаза и посмотрел в ее сторону, стало ясно, что он обдумывал ситуацию, решая, будет ли прогулка оправданным риском.

Мередит сама раздумывала над этим. Прогулка могла оказаться полезной для расследования. Присутствие леди Кармайкл наверняка помешает интенсивному общению, какое происходило между ними только что. И поцелуям, от которых таяла ее решимость и слабели колени.

Мередит улыбнулась леди Кармайкл:

— Я с радостью отправилась бы на прогулку с вами, миледи. Мне с самого начала хотелось увидеть ваше замечательное имение во всей красе.

Тристан открыл было рот, но леди Кармайкл отмахнулась от него.

— Замечательно! Переодевайтесь, и через полчаса встретимся на конюшне.

Сделав над собой усилие, Мередит кивнула и медленно пошла к двери. Прежде чем выйти, она оглянулась. Тристан провожал ее глазами, и хотя в его взгляде не было того отчаяния, которое она видела раньше, желание, несомненно, осталось. Горячее желание, ждущее момента сокрушить ее намерения.

Поправив шляпку, Мередит вошла в конюшню. У нее перехватило дыхание. В центре просторного помещения стоял Тристан. Он водил щеткой по бокам могучего вороного жеребца и шептал ему что-то нежное. Тристан не заметил ее прихода. Это был один из тех редких моментов, когда он не знал о ее присутствии, и Мередит имела возможность изучать его лицо.

В утреннем свете, проникающем через дверь и окна конюшни, его чеканное лицо было очень красивым. Но свет обнаруживал что-то еще. Хотя он выглядел спокойнее, чем раньше, в глазах стояла печаль, которую она уже не раз замечала.

Мередит вздохнула. Она не должна сопереживать Тристану. Проведение расследования не дает места сочувствию. И желанию, хотя это могущественное чувство пронизывало ее всю. Мередит сознавала, что каждый ее нерв трепещет от одного только его присутствия. Что ее пальцы дрожат, когда она поправляет выбившиеся локоны.

Тристан увидел ее и улыбнулся. Не натянутой, принужденной улыбкой, которую она не раз видела, а настоящей, искренней. Он в самом деле был рад видеть ее. Чувство вины пронзило Мередит, но она сумела побороть его. Ему тоже не было места в расследовании.

— Вы выглядите восхитительно, — сказал он, окидывая ее взглядом с головы до ног. Этот взгляд словно ласкал, и она вдруг обрадовалась, что надела свою лучшую амазонку.

От комплимента кровь прилила к ее лицу. Когда это было, чтобы внимание мужчины заставляло ее краснеть? Но сейчас у нее, как у школьницы, горели щеки.

— Благодарю вас, — тихо сказала она. Между ними возникло такое сильное притяжение, что она постаралась перевести все внимание на его жеребца: — Какое великолепное животное.

Тристан снова помрачнел.

— Спасибо. Он замечательный.

— Давно он у вас? — спросила Мередит.

— Один год, восемь месяцев, пятнадцать дней, — тихо сказал он.

Мередит подняла голову.

— Жеребец должен очень много значить для вас, если вы запомнили день, когда он стал вашим.

— Он принадлежал моему брату и стал моим после того, как был убит Эдмунд, — с грустью в голосе ответил Тристан.

Боль, прятавшаяся за этими словами, разрывала ей сердце.

— Мне очень жаль, — сказала она, чувствуя, как жалко звучат ее слова, будто она предлагает закрыть зияющую рану несоразмерно маленькой повязкой.

Он покачал головой:

— Нет, это мне жаль. Мне не следовало говорить о брате. — Тристан сделал знак стоявшему поблизости конюху, и тот подошел, ведя на поводу резвую кобылку медового цвета. — Вот ваша лошадь на сегодня. Ее зовут Лили.

Конюх помог Мередит сесть в седло.

— Нам осталось только подождать вашу маму, — промолвила она.

Один из слуг подошел к ним и сказал:

— Леди Кармайкл прислала сказать, что у нее неожиданно заболела голова и она просит вас отправиться на прогулку без нее.

Тристан наклонил голову и что-то пробормотал. Губы Мередит сложились в улыбку. Леди Кармайкл могла бы стать превосходным тайным агентом. Она замечательно использовала любую ситуацию себе на пользу.

— Спасибо, Честер, — со вздохом сказал Тристан. — Пожалуйста, передайте ее светлости, что я очень сожалею и надеюсь, что ко времени нашего возвращения головная боль у нее пройдет. — Понуждая своего жеребца двинуться к выходу, он добавил: — У меня нет сомнений, что она будет прекрасно себячувствовать в самое ближайшее время.

Они молча ехали по дорожке, ведущей от дома, и когда свернули с нее и миновали подстриженные лужайки и великолепные сады, Тристан бросил на Мередит быстрый взгляд.

— Я хотел бы извиниться за свою мать. Она немножко… слишком усердствует в своих попытках женить меня.

Мередит заулыбалась при мысли о ее светлости. Констанс ей нравилась гораздо больше, чем следовало, если учесть, в какой ситуации она, Мередит, находилась. При мысли об этом ее улыбка увяла.

— Я ничего не имею против. Она любит вас. Кто может винить ее за это? — спросила она. Мередит вдруг поняла, что сорвалось с ее губ, но было поздно. — Я хотела сказать…

Тристан хихикнул:

— Я знаю, что вы хотели сказать.

Волна жара снова залила ее щеки, и Мередит сделала большие глаза. Какого черта она ведет себя как сентиментальная дурочка? Хорошо, она знает почему. Близость Тристана, запах его кожи, егоприкосновения… все это пробудило давно забытые чувства, которым Мередит не могла дать названия. Теперь она знала, что это было. Неодолимая потребность. Желание. Страсть.

Но она не могла позволить себе отдаться чувствам, открыть их, если побудительные мотивы не имели отношения к ее делу. И остановиться она тоже не могла. Не тогда, когда Тристан смотрел на нее и его взгляд так затягивал, что она боялась утонуть в нем. То, что он сказал о брате там, в конюшне, и фразы, которыми они только что обменялись, давали прекрасную возможность оценить ситуацию.

Кашлянув, она сказала:

— Вы не назвали мне имя вашего жеребца. Тристан рассеянно провел рукой по гриве скакуна.

— Уинтерборн.

Она бросила взгляд на великолепное животное.

— Должно быть, смерть брата явилась для вас тяжелым ударом. Он погиб на войне, ведь так? — сделала она попытку узнать правду.

Жилы на шее Тристана вздулись, он заерзал в седле. Упоминание о брате сильно взволновало его. Боль, отразившаяся на его лице, была понятна Мередит. Но откуда этот угнездившийся в глубине глаз гнев и напрягшиеся мышцы, она не знала. Был ли это гнев на судьбу, унесшую брата таким молодым? Или существовала иная причина для неутихающего гнева?

Его лицо постепенно расслабилось, было похоже, что Тристан заставил себя успокоиться.

— Вам знакомо чувство потери. Вы ведь потеряли родителей.

Мередит вздрогнула. Все знали, что она сирота, но очень немногие понимали, как ей было плохо и какая пустота образовалась в ее жизни после их гибели. Тристан понимал. Он видел это своими глазами. Впервые за много лет она почувствовала себя уязвимой.

— Я… — она запнулась, — я тогда была совсем девочкой.

Он придержал лошадь, потому что с лесной тропинки они выехали на открытое холмистое пространство. Мередит почти не замечала красоты раскинувшихся зеленыхпросторов, ее не радовало безоблачное теплое утро.

— Думаю, в раннем возрасте смерть близких воспринимается еще тяжелее, — произнес он. — Особенно если учесть, что вампришлось жить в имении ваших дяди и тети. Я был почти мальчик, но уже тогда понимал, какой несчастной вы были.

Ее губы задрожали, она заставляла себя оставаться спокойной, глядя прямо перед собой.

— Они заботились обо мне, — пыталась объяснить Мередит.

Тристан пожал плечами, но она чувствовала, что он наблюдает за ней. Почему он следил за ее реакцией?

— Я помню, вы были очень грустной. Одинокой, — коротко резюмировал он.

Мередит задохнулась. Слова Тристана вернули ее в прошлое, которое она давно похоронила. Когда она была чужой среди единственных близких людей. Когда ей так нужно было внимание, когда так не хватало любви…

Она покачала головой. Ей не хотелось продолжать разговор на эту тему, лучше неворошить прошлое. Она не рассказывала о своем несчастном детстве. Никому. Даже Эмили и Ана знали только основные вехи ее жизни. И ей, разумеется, не хотелось раскрывать душу перед человеком, который мог оказаться изменником.

Она заставила Лили прибавить шаг. Вокруг простирались пологие холмы, заросшие травой.

— Я плохо помню то время, милорд. И меня удивляет, что у вас сохранились такие отчетливые воспоминания.

Тристан пришпорил Уинтерборна, и тот легко догнал Лили, идущую легким галопом.

— Ваши тетя и дядя дали вам мало тепла, — ответил он. — Моя мать часто сожалела об этом. Сейчас вы, кажется, не поддерживаете связи с ними.

Мередит поморщилась. Ее словно раздевали, выставляли на обозрение.

— Мы отдалились друг от друга, — призналась она, стараясь вспомнить, когда в последний раз получала какую-нибудь весточку от тети. — Но я не виню их. Я не была их ребенком. Им пришлось взять меня после смерти моих родителей, Тетя только сводная сестра моей матери, вы знаете.

Почему она говорит это все? Почему объясняет, что да как? Но остановиться она не могла.

— Они никогда не были мне близки. Кто будет винить мою тетю за то, что она не приняла меня, как родную? И все же она и дядя дали мне крышу над головой, еду, вывезли в свет…

Тристан сжал челюсти.

— Да, сезон был удачным, вы нашли мужа. — Он помолчал, словно обдумывал это. — Но муж тоже умер. В действительности вы пережили куда больше, чем я.

Горький смех слетел с ее губ. Мередит пустила Лили шагом.

— Различие в том, что вы любили своего брата.

И снова будто кто-то другой произнес эти слова, а она только услышала их. Хотя это был ее голос Ее тайные мысли.

Остановив Лили, Мередит слезла с лошади и пошла от Тристана. Поднявшись на холм, она постояла на самой вершине, оглядывая маленькую долину внизу и ругая себя за глупость.

Почему она выкладывает ему все?

Она вздрогнула, когда его рука легко коснулась ее локтя, и вдруг осознала, что снова забыла все, чему ее учили. Никогда не отворачиваться от подозреваемого. Смешно. Мередит постоянно отворачивается от Тристана, от тепла, которое разливается по ней в его присутствии, от эмоций, которые он пробуждает.

Вздохнув, она посмотрела на него. Он молчал, просто смотрел. Ждал.

Мередит облизнула сухие губы.

— Я… Не могу сказать, что я ненавидела Дэниела, — сказала она, сама не зная почему. Не для этого она согласилась на прогулку верхом, но ей необходимо было высказаться. Объяснить, почему она не испытывала любви к мужу. Сказать то, чего она никогда не говорила.

Тристан продолжал молчать и пристально вглядываться в ее лицо. От этого ей было не по себе, ее затягивало куда-то, непонятно куда. Он осуждал ее? И почему ее это тревожило?

— Это не был брак по любви, — продолжала она. — У нас было очень мало общего, как и у многих других пар. Но у нас не было детей, и мы отдалились еще больше.

— И когда он умер… — подхватил ее рассказ Тристан.

— Я не почувствовала большой утраты. — Она пожала плечами. — Вы будете плохо думать обо мне после такого признания.

Улыбаясь, он провел пальцем по ее щеке. Там, где палец касался кожи, возникали молнии. Дрожь побежала по ее телу, достигая каждого чувствительного уголка.

— Нет. На самом деле я ругаю себя за то, что не отыскал вас прежде, чем вы оказались замужем, — грустно заметил Тристан.

Жаркие волны сменились холодными.

— Вы меня искали? — вырвалось у нее.

Какой-то миг Тристан молча смотрел на Мередит, потом, казалось, осознав неловкость ситуации, отнял пальцы от ее щеки и сделал шаг назад. Не глядя на нее, он сказал:

— К тому времени вы были уже замужем.

Дыхание у Мередит прерывалось. Она жила в убеждении, что он совсем забыл о ней. После той ночи, когда он спас ее, он сделался холоден, избегал ее, и она изгнала из своего сердца теплые чувства к нему. И вот сейчас, когда прошло столько лет, Мередит узнает, что Тристан искал ее…

Насколько иначе сложилась бы ее жизнь, если бы он отыскал ее до того, как она стала женой Дэниела Синклера? Если бы он нашел ее до того, как она стала такой, какая она теперь? До того, как он стал таким, каков он теперь.

Непрошеные мысли роились в ее голове, приводя в еще большее смятение. «Вспомни о долге», — мысленно приказала она себе, прежде чем повернуться к Тристану с неискренней улыбкой.

— Кажется, недомогание вашей матери заразительно.

— Голова? — спросил он странным, лишенным выражения голосом.

Она кивнула.

— Может быть, нам лучше вернуться?

Мередит со вздохом пошла к Лили. Но когда Тристан помогал ей сесть в седло, она не могла не почувствовать, что его руки задержались на ее талии чуть дольше, чем требовалось, а ее тело слишком охотно отозвалось на это прикосновение, сколько бы она ни твердила себе, что Тристан, мужчина, которого она в глубине души желала, стал теперь единственным мужчиной, которого она никогда не сможет иметь.