Глава 8

— Уильям Банни родился в Нью-Йорке, но мальчишкой он оказался в Нью-Мексико, — начал Джош.

Эмили была очарована всем, что происходило на Диком Западе, полном загадок и необычайных приключений. Прожив всю свою сознательную жизнь на Лонг-Айленде и обнаружив, что в других местах течет совсем другая жизнь, она полюбила эту землю всем сердцем. Сейчас она была девушкой из Нью-Мексико, несмотря на то что родилась в Нью-Йорке — совсем как Билли.

— Говорят, что он убил в первый раз человека, когда ему было восемнадцать. Он тогда был в армии.

— О Боже! Почему он это сделал? Джош пожал плечами:

— Я не знаю. В самом деле не знаю, но это так похоже на Билли.

Нахмурившись, Эмили произнесла:

— Мне кажется, что это звучит как-то не по-геройски.

— Действительно. Тем не менее он сбежал из армии, и его нанял Джон Тансталл, англичанин, который владел ранчо в округе Линкольн.

— Где это?

Пока Джош думал, как ей ответить, Эмили вдруг поняла, что в своем стремлении пофлиртовать с ним она слишком близко придвинулась к нему на скамье. Они сидели теперь бок о бок. Он, казалось, не замечал этого или делал вид, что не замечал. Тепло его тела так приятно согревало ее в прохладе наступающей ночи, что она решила не отодвигаться.

— Билли умер в восемьдесят первом году.

— Так давно?

Кивнув, Джош продолжал:

— Билли получил гроши. Его выгнали после того, как Тансталла убили. Он дал слово отомстить человеку, который дал ему приют.

— Понимаю, это такой кодекс чести на Западе. Он удивленно приподнял бровь:

— Думаю, Билли не имел понятия, что это значит, просто одно тянуло за собой другое. Но он распустил о себе недобрую славу по всему Нью-Мексико, пока шла война. Убил шерифа в Линкольне, дважды бежал из тюрьмы, сколотил банду из таких же отщепенцев и свирепствовал по всей округе.

— Сколько же человек он убил?

— А вы кровожадная девочка, не так ли?

— Нет, просто любопытно.

Она откинулась на скамье и обнаружила, что его рука лежит на спинке. Когда Эмили коснулась ее, он обнял девушку за плечи и притянул поближе к себе. Была ночь, и когда Джош обнимал Эмили, она не могла думать ни о чем другом, кроме того, как приятно быть рядом с Джошем.

— Легенда утверждает, что он убил двадцать одного человека. По одному за каждый год его короткой, но буйной жизни.

Она ахнула и повернулась к нему. Ее лицо было так близко от его лица, что если бы Эмили чуть-чуть наклонилась вперед, то смогла бы поцеловать Джоша. Он думал, должно быть, о том же самом, потому что его рука еще сильнее сжала плечи девушки.

— Двадцать один?

Почему ее голос звучит так хрипло, так маняще, как будто она только что проснулась после долгого ночного сна и обнаружила этого мужчину рядом с собой? Кашлянув, Эмили чуть отодвинулась, чтобы отогнать искушение. Джош ослабил хватку, но все еще держал руки на плечах девушки.

— Трудно поверить, что ему был всего двадцать один год, когда он умер.

— Такие люди не умирают в своей постели. Его застрелил шериф по имени Пат Гаррет. На самом деле Билли убил всего шесть человек, а не двадцать одного, как утверждает легенда… Как и большинство легенд, она лжет.

— Но если это действительно так, почему тогда продолжают говорить, что убитых было двадцать один?

Джош повернул голову и посмотрел на широкие просторы, окружающие Лас-Вегас.

— Вот почему. — Он вытянул руку, указывая на тени, мерцающие в ночи.

— Я не понимаю.

— Вы раньше когда-нибудь думали, что Запад такой большой?

Нахмурившись, Эмили попыталась представить себе эти просторы и покачала головой:

— Нет, думаю, что нет. Приехав из-за Миссисипи, я никогда не могла и предположить, что эти земли такие обширные, пока сама их не увидела.

— Так всегда говорят те, кто приехал с востока. Вам надо обязательно увидеть Техас. Вот он действительно огромный. В Техасе все большое.

Она взглянула на него скептически.

— Все?

Усмехнувшись, Джош посмотрел на девушку:

— Все, моя дорогая! — Его акцент стал сильнее, и Эмили громко рассмеялась.

— Я думаю, вы хотите мне что-то сказать.

— Только то, что если все там больше, чем здесь, то это всего лишь легенды. Если бы Билли Кид убил шестерых, это не было бы так увлекательно. Но зато если бы он убивал по одному человеку за каждый год своей жизни — это уже кое-что. В этих местах правда — это то, что ты сам из нее делаешь.

Довольно долго Эмили обдумывала, что он хотел этим сказать. Эта мысль была близка ей. На Западе она могла стать кем угодно, заниматься каким угодно делом, если только ей удастся обратить свою ложь в правду. Ей непременно нужно избавиться от этого Маккензи — и никогда больше не видеть его.

Однако сейчас эта мысль заставила ее сердце сжаться от боли.

Как раз в это время дверь открылась, и Эмили услышала, как оркестр заиграл печальный навязчивый мотив, от которого ее сердце забилось быстрее. Она даже не поняла, как это случилось, но у нее из глаз полились слезы. Сочетание этой печальной музыки и мысли, что она может никогда больше не увидеть Джоша, совсем расстроило ее. Девушка повернула голову, чтобы посмотреть на Джоша. В это же время он повернулся, чтобы посмотреть на нее. Их лица были так близко, что каждый чувствовал дыхание другого на своих щеках.

— Эми? — прошептал Джош, будто спрашивая ее разрешения.

— Да, — ответила она хрипловато, каким-то особым, влекущим голосом, который, казалось, прорезался у нее, только когда Джош находился так близко. Он колебался. «Безголовый юнец, тупица! Делай это скорее, а то я совсем потеряю самообладание!»

Девушка тихонько придвинулась к нему, преодолев незримую границу, и коснулась губами его губ.

Этот поцелуй был ей уже знаком, но все же он был новым. Неужели так будет с каждым поцелуем? Каждый раз будет что-то волнующе новое?

Его губы были мягкими и теплыми. Эмили со стоном отдалась в его власть, Джош раздвинул ее губы языком и проник внутрь. Его рука согревала своей ладонью шею девушки. Он целовал Эмили все жарче, и она застонала. Как этот человек умеет вызвать в ней столько переживаний одним поцелуем? Никто другой никогда не пробуждал в ней никаких чувств.

Он просто опасен, совсем как эта земля, о которой недавно говорил. Джош Маккензи — это Запад, который нельзя охватить никаким воображением. Он заставляет ее терять рассудок, он страшит ее, он пробуждает ее женскую сущность. Он — представитель закона, и он не остановится. Она играет с огнем.

Эмили уперлась руками в грудь Джоша и, когда он хотел отпустить ее, откинулась на спинку скамьи. Его рот был влажным от ее губ, а эти проклятые голубые глаза просто жгли ее. Они пронизывали ее насквозь, Джош как будто ожидал, что она во всем сознается. Но нет, Эмили еще не настолько потеряла голову! Она будет молить Господа, чтобы он помог ей всегда сохранять присутствие духа.

Хотя ее руки дрожали, а колени ослабели, Эмили заставила себя подняться на ноги.

— Я… мне надо вернуться. Роза будет искать меня, ведь я так надолго исчезла.

Его губы скривились.

— Я думаю, Роза и так знает, почему вы исчезли.

— Возможно. Но это не слишком вежливо с моей стороны — быть здесь, когда все празднуют внутри.

— Я провожу вас.

— Нет!

Глаза Джоша расширились: он был удивлен решительностью ее отказа. Эмили глубоко вздохнула и провела дрожащей рукой по юбке, разглаживая несуществующие складки.

— Я хотела сказать, что в этом нет необходимости. Я сама найду дорогу. Спасибо вам за танец, детектив.

Джош встал, и Эмили отпрянула, но он схватил ее за руку и прижал к себе.

— Вы все сказали, Эми?

— Чего еще вы от меня ждете? — смущенно произнесла девушка. Было видно, что она нервничает.

— Вот этого.

И его губы снова завладели ее губами.

Этот поцелуй отличался от предыдущего. Первый был исполнен нежности — поцелуй сердца, а не горячей страсти, поцелуй, рожденный Эмили. Второй поцелуй был грубый и жадный. Бесстыдные ласки — поцелуй, рожденный Джошем.

Эмили прильнула к нему, она не могла совладать с собой. Если бы Джош не поддержал ее, она бы упала. Весь мир для нее исчез, существовали только они двое и их поцелуй. Их губы, слитые воедино, их тела, сплетенные в объятиях. Это длилось бог знает сколько времени.

Неожиданный звук аплодисментов буквально отбросил их друг от друга.

Повернув головы, они обнаружили, что являются центром внимания для Розы и нескольких ковбоев.

— Прекрасно, это было очень впечатляюще, моя дорогая! Благодарю и вас тоже, мистер Маккензи.

Эмили покраснела, у Джоша вырвалось ругательство.

Роза легкой походкой выступила вперед, ее юбка шелестела как-то особенно. Спутники девушки не отставали от нее ни на шаг. Она со смехом освободила Эмили из объятий Джоша:

— Пора идти домой.

Джош положил руку на плечо Эмили и привлек ее обратно.

— Я провожу ее.

— Нет, не надо.

Роза дернула Эмили за другую руку:

— Вы ведете себя совсем не как джентльмен, мистер Маккензи.

— Да, пожалуй.

— Все, хватит! — воскликнула Эмили, неожиданно топнув ногой. Она высвободила обе руки. — Я сама могу дойти до дома!

Когда она отошла, издалека Джош показался ей одиноким и каким-то поглупевшим. Прикосновение его тела, его поцелуй на губах были еще живы — и краска смущения выступила на щеках девушки. Ей нужно было время, чтобы все обдумать наедине с собой. Поэтому, пока Роза разбиралась со своей свитой, а Джош решил быть джентльменом и не тащить Эмили обратно силой, она подхватила юбки и всю дорогу до дома бежала.

Джош не хотел смотреть, как Эмили убегает от него будто от исчадия ада. Он повернулся и обнаружил, что Роза разгоняет свой эскорт.

— Господа, благодарю вас за танец, но мне необходимо поговорить с детективом Маккензи.

Все послушно удалились, похожие на овечек, которые отбились от стада.

Как только ковбои скрылись из виду, Роза повернулась к Маккензи.

— Дорогой мой, вы до смерти испугали это дитя.

— С чего вы взяли?

Детектив решил, что не допустит, чтобы эта чертовка вторгалась в то, что произошло только что между ним и Эмили.

— Вы видели ее лицо? Что вы сделали? Что вы ей наговорили?

— Вы слишком хорошо видели, что я делал. Вы уже давно стояли здесь и наблюдали. Я поцеловал ее — и что из этого?

— Не думаю, что раньше ее кто-нибудь целовал по-настоящему, если вы хотите знать, что я имею в виду.

— Я так не думаю.

— Чувствую, что мне надо вас просветить. Когда это впервые в жизни, то это пугает.

— Почему?

Их разговор принимал какой-то забавный оборот и начинал вызывать у Джоша раздражение.

Роза улыбнулась ему, как маленькому ребенку.

— Разве вы не чувствуете, что теряете частицу себя всякий раз, когда отдаете себя другому? Зато если вы любите женщину, — Роза театрально вздохнула, — а она любит вас, то это как подарок. Каждый поцелуй возвращает другому частицу себя, чтобы восполнить отданное. Но без любви… — Она сокрушенно покачала головой. — Ужасно, когда частица твоей души просто улетает прочь.

Маккензи повернул голову в ту сторону, где исчезла Эмили, но она уже скрылась из виду. Снова обернувшись к Розе, он успел уловить мечтательное выражение ее лица, что показалось ему странным. Роза открывалась ему с другой стороны, и такой она нравилась ему все больше.

— Да вы настоящий романтик!

Ее лицо тут же переменилось и обрело прежнее жесткое выражение:

— Я? С чего это вы взяли?

Ее руки быстро, привычным движением огладили корсаж.

Джош только улыбнулся. Он видел ее насквозь. Она могла говорить что угодно о деньгах и о богатых владельцах ранчо, но все равно искала только любви. Он готов был держать пари. И, поскольку речь шла о Розе, был уверен, что она обязательно найдет ее.

У Эмили было целых полчаса, чтобы побыть одной. Но ей все равно не хватило времени, чтобы разгадать Маккензи. Она не могла сформулировать свое отношение к нему — да и вообще она сомневалась, сможет ли когда-нибудь это сделать, даже если у нее будет много времени. Наконец в комнату ворвалась Роза. Ее нисколько не обмануло то, что Эмили притворилась спящей. Она зажгла лампу и сдернула с головы подруги одеяло:

— Золотце мое, тебе пора прекратить играть с огнем. Даже не пытаясь отпираться, Эмили села на кровати и положила себе под спину подушку.

— И это я слышу от подруги, которая сама же и посоветовала мне пофлиртовать с Маккензи!

— Для того чтобы иметь возможность не спускать с него глаз, — заявила Роза, вытаскивая шпильки из волос. Волнистый ярко-рыжий водопад стремительно ринулся вниз. Она тряхнула локонами и с улыбкой посмотрела на Эмили. — Но я не говорила, чтобы не спускать с него губ или рук и всего остального.

— Мне кажется, я припоминаю, как ты еще недавно расписывала прелести поцелуя, — ответила, покраснев, Эмили.

— Да, оттуда, где я стояла, поцелуй выглядел просто великолепно!

Они обе разразились смехом. Потом Роза вздохнула и произнесла серьезным тоном:

— С поцелуями все в порядке. — Она погрозила Эмили пальцем. — Но ничего больше!

— Но мы больше ничего и не делали!

— Еще не делали.

— Роза!

Роза подошла к кровати подруги и повернулась, чтобы Эмили помогла расстегнуть ей пуговицы на спине.

— Я очень хорошо знаю, что бывает дальше. Еще один такой поцелуй, и Маккензи пригласит тебя в гостиницу, в свою комнату. И это будет твоим концом, Эмили Лоуренс.

— О чем ты толкуешь? Он не собирался приглашать меня в свою комнату.

Нетерпеливо расстегнув последнюю пуговицу, девушка легонько шлепнула Розу по спине, давая понять, что работа закончена.

— Да я и не собираюсь идти, даже если он меня позовет. Роза фыркнула:

— Нет, дорогая моя, пойдешь как миленькая, если у тебя голова совсем закружится от его поцелуев. И не надо меня разуверять!

Эмили не возражала, потому что Роза была права. У нее ведь до сих пор голова кружится.

— Что же мне делать, Роза? — горестно спросила она. Роза наконец аккуратно развесила свое платье и уселась к подруге на кровать.

— Не знаю. Я говорила с мистером Гарви, оказалось, Маккензи снова совал нос не в свои дела.

— Я знаю. Он мне говорил.

— Говорил? — Роза была удивлена. — Надо отдать должное его наглости.

— Ну, он не все мне рассказал, но я поняла и так. А что мистер Гарви рассказал ему?

— Ничего. Он знает тебя только под именем Эмили Лэйн. Так что теперь этот детектив скорее всего уберется отсюда.

— Может быть.

Эмили вздохнула, и этот вздох громко раздался в ночной тишине. Роза посмотрела на нее, и они сочувственно друг другу улыбнулись.

— Какая жалость, что он законник, — произнесла Роза.

— Почему?

— Я бы тогда сама за него взялась. В нем определенно есть какая-то изюминка.

Представив, как Роза «взялась бы» за Маккензи, Эмили неожиданно для себя разволновалась. В ее крови загорелся огонь. Но ведь это не она, а ее подруга ищет себе мужчину.

— Так в чем же дело, Роза?

Понизив голос. Роза подняла брови и со значением посмотрела на нее:

— Потому что я не из таких женщин.

— Каких женщин?

— Таких, которые не брезгуют отбивать мужчин у собственных подруг только потому, что они в состоянии это сделать. Которые все уши могут прожужжать про любовь до гроба, а на самом деле ведут себя как кобылицы.

— А, такие женщины! — Эмили изо всех сил старалась не рассмеяться. Должно быть, у Розы действительно была интересная жизнь. — Так, значит, ты никого себе не присмотрела?

Трагически вдохнув, Роза откинулась на кровать:

— Ничегошеньки. Представь, как хорошо бы было, если бы у Маккензи был такой же симпатичный и притом богатый брат?

— Почему же ты не спросила его об этом?

— Думаю, это стоит сделать.

Наступила тишина, спокойная и дружеская. Эмили чувствовала, что засыпает. Закрыв глаза, она слушала, как Роза чем-то шуршит рядом, еще не потушив лампу.

— А о чем вы еще с ним разговаривали? — Голос Розы долетал издалека и тоже звучал сонно.

— Билли, — пробормотала она.

— Какой Билли?

— Разбойник. Вне закона. Война Линкольна.

— Билли Кид? Что за блажь рассказывать такие ужасные вещи молоденькой девушке!

— Я люблю всякие истории, а чем плоха история этого Билли?

— Хорошая история, кровавая, если ты это имеешь в виду. Тебе будут сниться кошмары.

— Хр-р-р… — донеслось с кровати Эмили, в то время как Роза еще что-то говорила…

— Меня зовут Уильям, мэм.

Молодой человек приподнял шляпу. В другой руке он держал винтовку. У него были взъерошенные волосы, как будто он в течение многих дней скакал день и ночь и почти не спал. Может быть, потому, что за ним гнались. Лошадь под ним была вся в мыле.

В смущении оглянувшись вокруг, Эмили обнаружила, что она находится непонятно где — где-то в Нью-Мексико. Как она сюда попала?

— Как ваше имя, мэм?

— Эмили.

— О, Эмили! Я слышал о вас.

— Слышали?

— Да. Закоренелая обманщица. Воровка высокого класса.

— Неправда, я не воровка! Вам, наверное, все это рассказал Маккензи? Или мой отец?

— Нет, не ваш отец. Я не всегда жил к западу от Миссисипи. Я пересек ее в первый раз не по своей воле, но иначе мне было не выжить. Нельзя все время жить на востоке — там слишком много людей и слишком мало места. Вы понимаете, о чем я?

Эмили осмотрелась кругом, вглядываясь в великолепные просторы, окружавшие их.

— Да, — произнесла она, — кажется, я понимаю.

— Проклятие! — воскликнул он, смотря на горизонт. — Он возвращается!

Эмили проследила за его взглядом и увидела облачко пыли. Это могло означать, что приближается всадник.

— Кто это?

— Маккензи. Человек-ищейка.

— Я не понимаю.

— Когда вы поймете, в какой я попал переплет, вы не будете отпираться, что наши пути раньше пересекались.

— Где?

— Линкольн. У меня там было свидание с шерифом. Эмили нахмурилась. Линкольн… Уильям…

— Вы Билли Кид!

Он ухмыльнулся, и его голубые глаза сверкнули. Голубые? Ради всего святого, почему у Билли Кида голубые глаза? Ну да, а почему бы и нет? Они такие красивые.

— Собственной персоной, — произнес он.

— Вы ужасный человек, отъявленный негодяй!

— Каков есть. И становлюсь все более и более отъявленным, как говорят. Но сейчас нам надо спешить, потому что, не сомневаюсь, у этого ищейки не дрогнет рука, когда он будет стрелять в меня.

— Маккензи не будет стрелять.

— С ним никогда нельзя знать наверняка. Особенно сейчас. Эмили прищурилась.

— Что вы такого сделали?

— Ничего особенного. — Билли пожал плечами. — У нас была небольшая стычка за карточным столом в том городке, из которого я еду.

— Так вы убили кого-то?

— Этого человека просто необходимо было убить, — произнес он, вновь пожав своими узкими плечами. — Ну что ж, нам пора.

Невысокий, тщедушный — и такой молодой, подумала она, пятясь.

— Вы хотите похитить меня?

— Нет. Я не беру таких старух. Поехали!

— «Старух»? Ну знаете! Я не собираюсь никуда с вами ехать!

— Ну да, конечно.

Он схватил ее за руки и посадил на лошадь.

— Маккензи будет более сговорчивым, если будет знать, что ты со мной. Я думаю, он втюрился в тебя.

Эмили выдернула руку:

— Нет, это неправда.

— Да точно! — сказал он, снова хватая ее за руку.

— Нет!

Они были похожи на детей, которые ссорятся из-за пустяка. Чего еще можно было ожидать от Билли, которого так и прозвали — Кидом!

— Мистер Банни, я не собираюсь никуда скакать с вами. Маккензи поймает нас, как каких-то обычных преступников.

— Но я и есть обычный преступник.

— Но я-то — нет!

— Ты тоже преступница.

— Нет!

Он вздохнул и закатил глаза.

— Сколько с тобой хлопот! Ты такая беспокойная.

— Я вовсе не беспокойная. Это у вас плохая репутация.

— Клянусь, не могу взять в толк, что в тебе нашел этот Маккензи! Поехали.

— Нет!

Она стала вырываться.

— Эмили!

Эмили нахмурилась. Голос был больше похож на голос Розы, чем на голос Билли. Но что может делать Роза в чистом поле, неизвестно где, вместе с ней и Билли?

— Эмили, сейчас же просыпайся и перестань спорить со мной! На этот раз ее трясли очень энергично.

Девушка глубоко вздохнула и почувствована запах дыма. Она закашлялась — и окончательно проснулась. Около ее кровати стояла Роза.

— Эмили, просыпайся! Пожар!