Брижит де Луру вздохнула, глядя на только что забитого жирного гуся, лежащего перед нею на столе, и принялась ощипывать его, сосредоточенно нахмурив брови. Эта работа была в новинку для семнадцатилетней девушки, но, кроме разделки птицы, ее постепенно приучали и ко многому другому.

Она устало смахнула с лица прядь льняных волос.

Кровь из шеи гуся брызнула на передник и попала на подол коричневого шерстяного платья. С тех пор как Брижит занималась грязной домашней работой, она перепортила уже почти весь свой гардероб. Но она сама сделала такой выбор и потому упрямо продолжала выполнять все, к чему ее принуждали.

Эдора, чью работу сейчас делала Брижит, стояла по другую, сторону стола и с сочувствием глядела на девушку. Брижит вдруг подняла глаза и улыбнулась ей, словно оправдываясь в своей неловкости. Этого виноватого взгляда Эдора уже не могла вынести.

— Неслыханно! — зашипела она, и ее глаза округлились от гнева. — И это я, которая прослужила в доме вашего отца, благодарение Богу, всю мою жизнь, стою теперь вот тут и бездельничаю, а моя госпожа работает.

Брижит отвела взгляд, ее голубые глаза затуманились.

— Уж лучше так, чем позволить Друоде распоряжаться моей судьбой, — пробормотала она.

— Да уж, от нее пощады не жди, — подтвердила Эдора.

— Пожалуй, ты права, — мягко ответила Брижит. — Тетушка моего сводного брата не скрывает своей ненависти ко мне.

— Да она просто сука!

Мать Эдоры, Алтея, шла с другого конца кухни, размахивая большим черпаком.

— Что-то ты слишком ласкова к Друоде, дочка. Хотя нас и заставили называть ее госпожой, на самом деле она просто ленивая корова. Толстеет прямо на глазах; а вот я сильно потеряла в весе с тех пор, как она сюда заявилась. Представьте себе, Друода сказала, что отрежет мне пальцы, если я буду пробовать пищу. Но какой же повар не попробует свою стряпню, я вас спрашиваю? Мне же нужно знать, что у меня получилось, а эта чертова обжора вообразила себе, что я ее объедаю.

Эдора ухмыльнулась:

— А ты подложи ей цыплячьего помета в еду, так она, поди, ничего и не заметит. Брижит рассмеялась:

— Не стоит, Алтея. У нее ведь хватит жестокости даже убить тебя, не говоря уже о том, чтобы просто выгнать из замка.

— О да, мадемуазель, тут вы действительно правы. — Неожиданно Алтея закудахтала от смеха, колыхаясь всем своим массивным телом. — А Эдора подала неплохую мысль. Уж попробовала бы у меня эта барыня сладкого пирожка.

Но ее дочь нахмурилась:

— Жизнь стала невыносимой, с тех пор как Друода начала здесь распоряжаться. Она жестокая хозяйка, а ее трусливый муженек ничего не может с ней поделать. Мадемуазель Брижит не заслужила, чтобы с ней обращались, как с последней служанкой, — Эдора распалялась все сильнее. — Она — дочь хозяина дома, и ее сводному брату следовало после смерти их отца сделать все, чтобы закрепить за нею это положение. Ведь теперь, когда его… — Эдора осеклась и смущенно опустила голову, но Брижит улыбнулась ей;

— Все в порядке, Эдора. Я понимаю — Квентин погиб.

— Я только хотела сказать, что он должен был поручить своему сеньору заботиться о вас в том случае, если бы с ним что-то случилось. Несправедливо, что вы оказались в подчинении такой женщины. Вспомните, ведь когда после смерти барона Друода и ее муж приехали, умоляя принять их, господин Квентин оказал им эту милость, вместо того чтобы дать от ворот поворот. А теперь уже поздно. Похоже, они успели обвыкнуться с положением господ, совершенно оттеснив вас, настоящую хозяйку. Конечно, ваш братец был хорошим человеком, но в этом случае…

Брижит остановила ее резким взглядом ярко-голубых сверкающих глаз:

— Ты несправедлива к Квентину, Эдора. Брат не мог знать, что Друода не позволит мне встретиться с графом Арнульфом. Но он — наш сеньор, а теперь еще и мой опекун. Поэтому, что бы там ни говорила Друода, граф восстановит меня в правах. Мне бы только повидать его.

— Но как это сделать, если Друода не позволяет вам выехать из поместья? — взволнованно спросила Эдора.

— Я найду способ, — быстро ответила Брижит, хотя в ее голосе слышалось сомнение.

— Если бы у вас были где-нибудь родные, — вздохнула Алтея и покачала головой.

— Но ты же знаешь, что их нет, ведь ты здесь с тех пор, как отец стал владельцем Луру. Его семья и так была небольшой, а в королевской кампании за возвращение Лотарингии погибли последние родственники. А со стороны матери вообще никого нет. Она сама была на попечении графа Арнульфа, который и выдал ее за барона.

— Ах, мадемуазель, Друода обращается с вами, как с какой-нибудь рабыней. Ведь этак скоро она начнет бить вас. — Эдора говорила крайне серьезно. — Надо побыстрее найти способ известить графа Арнульфа. Может послать гонца?

Брижит вздохнула:

— Кого же, Эдора? Слуги с удовольствием выполнили бы мою просьбу, но теперь на выезд из имения требуется разрешение.

— Вам мог бы помочь Леандор. Или один из вассалов, — не унималась Эдора.

— Да ведь Леандор в том же положении, — сказала Брижит. — Друода не позволит ему съездить даже в Бурже за вином. К тому же она убедила вассалов брата, что ее муж, Валафрид, станет здешним сенешалем, как только я выйду замуж. Она пообещала им, что найдет мне такого супруга, который не станет от них избавляться. Нет, они не посмеют ослушаться ее. И как же мне добраться до имения графа Арнульфа Беррийского, если туда надо скакать верхом больше суток?

— Но…

— Помолчи, Эдора! — перебила ее Алтея. — Разве ты не видишь, что своей болтовней только огорчаешь нашу госпожу? Ты что же, хочешь, чтобы она в одиночку отправилась в путешествие и стала жертвой грабителей и убийц?

Брижит дрожала, хотя от жара пылающего очага у нее на лбу выступили капельки пота. Она удрученно посмотрела на полуощипанного гуся и подумала, что хуже ей уже не будет. Эдора с жалостью глядела на дочь барона. В самом деле, не стоило затевать этот бесполезный разговор — от невозможности что-то предпринять, от собственного бессилия молодую хозяйку только заколотило нервной дрожью. Хотя состояние Брижит могло быть вызвано и тем, что сострадательная и чуткая по натуре девушка никак не могла привыкнуть к этой неприятной кровавой работе.

— Почему бы вам не пойти покормить Вольфа, мадемуазель? А я займусь гусем вместо вас.

— Нет, если сюда войдет Хильдегард и увидит, что я не работаю, она сразу побежит к Друоде. Вы же помните, как расправились с Мэвис, когда она попыталась за меня заступиться. И я ничего не могла поделать с солдатами, когда они по приказу Друоды пороли мою старую подругу и гнали ее палками из замка. А потом я узнала о ее гибели… Это было так больно, как будто я во второй раз потеряла маму. — Тяжелые воспоминания еще больше огорчили Брижит, и она незаметно смахнула слезу.

Мэвис служила ей с самого дня ее рождения. А с тех пор как умерла мать, эта старая женщина из кельтского рода заменила ее и стала девочке поддержкой во всем.

— Идите, мадемуазель, — легким прикосновением Алтея отвлекла ее от грустных мыслей, — покормите свою собаку. Вольф всегда так радуется вам.

— Да, да, идите, госпожа. — Эдора обошла стол, чтобы занять ее место. — Я сама ощиплю гуся. А если эта Хильдегард сунется сюда, я набью ей морду.

Брижит улыбнулась, представив себе, как Эдора хлещет по щекам толстую служанку Друоды. Девушка взяла тарелку с обрезками для Вольфа и подставила Алтее плечи, чтобы та накинула на нее шерстяной плащ.

Затем она осторожно вышла из поварни. В большом зале не было никого, кроме двух лакеев, они посыпали пол свежей соломой и не заметили ее.

Брижит не без причины остерегалась лишних глаз, хотя и знала всех слуг по именам — ведь они были почти что домочадцами; все, кроме Хильдегард, которая приехала вместе с Друодой и Валафридом. До смерти Квентина, пока его тетка не превратилась из гостьи в правительницу, все жили счастливо и спокойно. Теперь же в доме воцарилась атмосфера подозрительности.

На улице легкий западный ветер нес запахи скотного двора. Брижит направилась туда, где находился их источник. Она миновала конюшни, загоны для коз и сараи, в которых обычно спали конюхи. Обойдя коровник, Брижит увидела наконец большой загон, где держали охотничьих собак. Здесь по приказу Друоды был заточен Вольф. Любимый пес Брижит, никогда не знавший неволи, теперь, как и его хозяйка, превратился в пленника.

Барон нашел щенка в огромном лесу между Луру и Луарой, когда дочери исполнилось десять лет, и принес его в дом. Пес обещал вырасти огромным, и не могло быть и речи о том, чтобы подарить его маленькой девочке. Но Брижит полюбила Вольфа с первого взгляда и не слушала, когда ей запрещали подходить к нему близко. Пес был так предан девочке, что опасения взрослых вскоре рассеялись. При нынешнем росте Брижит в пять футов и два дюйма ее подбородок был ненамного выше огромной белой головы Вольфа. А когда пес вставал на задние лапы, то оказывался на целый фут выше ее.

Вольф уже почувствовал приближение хозяйки и в нетерпении ждал у калитки загона. Это казалось невероятным, но собака всегда знала, что делает Брижит. Бывало, почуяв, чтя хозяйка покидает поместье, пес срывался с цепи и догонял ее на дороге. Он следовал за нею повсюду. Но теперь оба сидели взаперти.

Девушка с улыбкой выпустила Вольфа за калитку:

— Ну что, мой король, радуешься, что не придется ждать вместе со всеми, когда подадут обед? — Она наклонилась, чтобы приласкать собаку, и длинные светлые косы упали на большую голову Вольфа. В отличие от большинства женщин в Берри, которые носили на головах покрывала, Брижит ходила с непокрытыми волосами, заплетенными в косы. Ей нравилась такая свобода и не казалось, что это нескромно. А идя в церковь, она всегда надевала белую накидку.

Платья Брижит были из коричневой шерстяной ткани, а в жаркую погоду — из хлопка, крашенного в голубой или желтый цвет. Она носила плащи синих оттенков: светлый льняной летом и из более темной шерсти зимой.

— Скажи спасибо Алтее. Это она заставила меня выйти к тебе.

Вольф гавкнул в сторону дома, прежде чем накинуться на еду. Брижит рассмеялась и присела рядом с ним, прислонившись спиной к перегородке загона. Высокая крепостная стена, сложенная из огромных камней и окружавшая усадьбу вместе с конюшнями, домами для прислуги и садами, едва виднелась за верхушками деревьев. Камни давно потемнели от времени и были изранены войнами. Отец Брижит в годы своей молодости отразил немало нападений на поместье. В последние же двадцать лет все силы были брошены на борьбу с сарацинами, так что во всей Франции почти никто уже не мог воевать с соседями, и на памяти девушки осад и сражений не было.

Брижит устремила взгляд в сторону южной границы огромного фруктового сада и подумала о том, как сильно изменилась ее жизнь. Еще год назад с нею были Квентин и Мэвис. Тогда Брижит знала, что, хотя после смерти отца вся земля перешла к брату, она имела право на свою долю в качестве приданого. Теперь, после гибели Квентина, ей принадлежало бы все, выйди она замуж. А до тех пор распоряжаться землей должен был граф Арнульф.

У Брижит было неплохое наследство; плодородные земли в самом сердце Франции, изобилие дичи в лесах, богатая деревня — в течение двадцати семи лет все это принадлежало Тома де Луру, ее отцу.

Господский дом был прекрасен. Барон Тома построил его на том же месте, где стоял замок прежнего владельца, сожженный во время набега взбунтовавшихся вассалов графа Арнульфа. Тогда в деревне, находившейся возле поместья, сгорела половина домов и погибло много крестьян. Но шли годы, людей становилось все больше, поселение раскинулось уже на добрые полмили к северу по склону холма. Для охраны сельских жителей была построена крепость. Брижит посмотрела в ту сторону, на высокую башню, освещенную солнечными лучами. Там родился Квентин. Что и говорить, место для родов не самое подходящее, но именно в крепости, проверяя тамошние запасы, первая жена Тома де Луру ощутила родовые схватки, а времени, чтобы добраться до дома, у нее уже не оставалось.

Барон Тома женился на гасконке Леони вскоре после того, как стал вассалом графа Арнульфа. Мадемуазель Леони была дочерью безземельного рыцаря, но ее бедность не остановила влюбленного молодого человека. Жена подарила барону чудесного сына. Но их счастье было недолгим. Мать четырехлетнего Квентина отправилась в родную Гасконь на свадьбу своей единственной сестры Друоды с неким писарем по имени Валафрид. Когда Леони со свитой возвращалась домой, в Аквитании на них напали мадьяры и перерезали всех до единого.

Тома был вне себя от горя, и граф Арнульф, обеспокоенный мрачным состоянием подданного, уговорил его жениться на своей очаровательной подопечной Розамонде. После приличествующего траура Тома так и сделал, и прекрасная уроженка Берри своим душевным благородством завоевала его сердце.

Через несколько лет Розамонда родила дочь, которой и была Брижит. Уже в младенчестве все заметили необыкновенную красоту девочки. Она росла счастливым ребенком: родители любили ее, а брат просто обо жал. Квентину тогда было восемь, и он служил пажом в замке графа Арнульфа, где постигал военное искусство. Дети виделись только во время его коротких визитов домой, но даже родные брат и сестра не могли бы любить друг друга сильнее.

Жизнь была прекрасна, пока не умерла мать Брижит. Девочке к тому времени исполнилось двенадцать лет. В том же году ее постигло новое несчастье: Квентин был посвящен в рыцари и отправился с графом Арнульфом в Святую Землю. Отец очень горевал, но утешал девочку как мог и, должно быть, немного перестарался и избаловал ее. В результате Брижит выросла высокомерной и вспыльчивой. Новым ударом судьбы для нее стала смерть отца. Шел 970 год от Рождества Христова.

К счастью, домой из далекого похода вернулся брат и вступил во владение Луру. А через несколько месяцев приехали Друода и ее муж, умоляя Квентина принять их. Он не отказал своей тетке. Друода вела себя смиренно и скромно. Брижит едва замечала ее присутствие в доме, встречались они только за столом. Брат был рядом, и больше девушка ни о чем не беспокоилась. Они бережно помогали друг другу пережить потерю отца.

Но тут произошли события, которые привели к трагическим для Брижит последствиям. После похищения аббата Клюнийского монастыря на Великом Сен-Бернардском пути герцог Бургундский пришел в ярость. Уже более века банды сарацин терроризировали дороги в западных Альпах и на юге Франции. Похищение священника стало последней каплей, переполнившей чашу терпения бургундского владыки, и он обратился к соседям с просьбой помочь в борьбе с неверными. Графу Арнульфу сарацины никогда не досаждали, но он был заинтересован в Бургундии как в союзнике и послал к герцогу отряд своих вассалов, среди которых оказался и Квентин.

Юноша уезжал в восторге: для рыцаря вся жизнь — война, а ему пришлось уже более года провести дома. Собрав своих подданных, а также половину солдат из гарнизона крепости, Квентин оставил дома только старых и немощных сэра Шарля и сэра Эйнхарда, да еще сэра Стефана, одного из местных шевалье, от которого все равно было бы мало толку в бою.

Итак, в одно ясное утро Квентин уехал, а Брижит в последний раз проводила брата в поход. Девушка не смогла бы точно сказать, когда именно оруженосец Хью привез весть о гибели Квентина, потому что после этого она несколько недель ничего вокруг не понимала и никого не узнавала. Но слова оруженосца навсегда отпечатались в ее памяти:

— Барон Квентин погиб во время штурма неприятельской крепости в устье Роны.

Минуло уже несколько месяцев с тех пор, как Брижит оправилась от удара. И с этого момента она не расставалась со своей болью.

Из горестного состояния ее не могли вывести даже предостережения Мэвис. Верная нянька говорила, что в доме творится неладное, и жаловалась молодой госпоже на возмутительное поведение Друоды. В беспросветной печали Брижит не обратила внимания даже на то, что ни один из вассалов Квентина не приехал в Луру, а Хью, едва передав печальные вести, в тот же день отправился в обратный путь. Девушка начала что-то понимать, лишь обнаружив Вольфа в загоне вместе с другими собаками. Вот тут-то она впервые увидела настоящую Друоду, без привычной маски скромности и кротости.

— Не приставай ко мне по пустякам, девчонка! У меня есть дела поважнее твоей собаки, — повелительно сказала Друода.

Брижит вспылила:

— Но какое ты имеешь право?.

— Полное право, — прозвучал резкий ответ. — Как родная тетка твоего брата и твоя единственная родственница, я имею полное право принять на себя всю власть в этом доме. Ты пока еще девица, и тебя следует опекать. Вполне естественно, что это наш с Валафридом долг.

— Нет! — возмущенно вскрикнула Брижит. — Моим опекуном будет граф Арнульф.

Друода была дюймов на шесть выше девушки, она буквально нависла над племянницей.

— Девочка моя, тебя вряд ли спросят об этом. Обычно покровителей не выбирают. Вот если бы у тебя не оказалось родных, тогда, конечно, граф Арнульф как сеньор твоего брата стал бы о тебе заботиться. Но ты не одинока, Брижит. — Друода улыбнулась и самодовольно добавила:

— У тебя есть я и Валафрид. Граф Арнульф назначит опекунами нас.

— Тогда я поговорю с ним сама, — твердо заявила Брижит.

— Интересно, как? Ведь ты не сможешь покинуть Луру без сопровождения, я же, по всей видимости, откажу тебе в охране. Ну а сам граф Арнульф не приедет сюда, пока не узнает, что Квентин погиб.

Брижит едва не задохнулась от возмущения.

— Так ему до сих пор не сказали?

— Я решила подождать с этим, — бесстрастно произнесла Друода. — До твоей помолвки. Не стоит беспокоить столь занятого человека поисками подходящей для тебя партии. Я и сама с этим прекрасно справлюсь.

— Ты? Да ни за что! — голос Брижит зазвенел от негодования. — Отец обещал, что я сама выберу себе мужа, и Квентин согласился. Граф Арнульф знает об этом.

— Не мели чепухи. Ты еще слишком молода, чтобы принимать столь ответственные решения Вот еще выдумки!

— Тогда я вообще не выйду замуж! — порывисто воскликнула Брижит. — Я пойду в монастырь!

Друода усмехнулась и язвительно принялась рассуждать:

— В самом деле? И это говорит барышня, которая никогда не держала в руках ничего тяжелее простой прялки? Если ты мечтаешь стать монахиней, то, конечно, должна знать, — Друода снова усмехнулась, — что тебе придется работать день и ночь, как простой служанке.

Брижит вызывающе вскинула голову, но ничего не ответила.

— Пожалуй, ты можешь начать свое послушание немедленно. Это неплохой способ помочь тебе укрепиться в своем намерении.

Предстояла нелегкая борьба, но Брижит твердо решила идти до конца. Она не отступила даже через несколько дней, когда зашла в свои покои и обнаружила, что все ее вещи вынесены, а вышедшая к ней Друода сказала, что монахиням не разрешается жить в роскоши и что с этого момента Брижит поселится в одной из крестьянских хижин на другом конце двора.

Как ни странно, Брижит до сих пор ни разу не задумывалась о побеге. Даже тогда, когда робкий сэр Стефан отказался передать письмо графу Арнульфу, ей не пришло в голову, что можно отправиться в Берри самой. Но когда из имения выгнали Мэвис, Друода приказала запереть девушку, чтобы та не ушла вслед за любимой няней. Только через три дня пленницу освободили, и она сразу же бросилась в конюшню, ни на минуту не задумываясь о последствиях одиночного побега. Когда она уже седлала коня, к ней подошел Леандор, управляющий Луру. Он принялся объяснять опасности такого путешествия, но Брижит не обращала на его слова никакого внимания.

— Что ж, бегите, если вам не дорога жизнь! — крикнул Леандор в отчаянии, но, спохватившись, тут же добавил:

— Сударыня, я не могу позволить, чтобы вы пустились в путь одна.

— Я все равно поеду, Леандор, — решительно сказала Брижит. — Если не найду Мэвис поблизости, тогда отправлюсь прямо в замок к графу Арнульфу и попрошу его защиты. Пора ему узнать о грязных проделках Друоды. Я должна ехать как можно скорее.

— А если на вас нападут?

— Никто не осмелится — наказание за .оскорбление благородной дамы слишком сурово. Леандор опустил голову:

— Не хотел я вам говорить, но вашу служанку нашли вчера вечером в лесу. Она была мертва. Брижит отпрянула:

— Нет, — прошептала она и замотала головой, не желая верить. — Нет, Леандор.

— Без провожатых на большой дороге даже такая степенная женщина, как Мэвис. не может считать себя в безопасности. А вы, мадемуазель, с вашей красотой, рискуете больше чем жизнью.

Гибель любимой няньки потрясла Брижит, а страшные предостережения Леандора заставили ее отказаться от намерения отправиться в путь в одиночку. Она будет ждать графа Арнульфа, который вот-вот приедет сам;

А Друода пока пусть считает, что ее племянница всерьез намерена надеть монашескую рясу. Это даст Брижит отсрочку.