разное время было учреждено несколько комитетов, имевших своей задачей изучение спиритических явлений. Наиболее серьезными из них следует считать комитет Диалектического общества, основанный в 1869–1870 годах и Зейбертовскую комиссию, образованную в 1884 году. К ним можно добавить французское общество при институте Общей психологии, работавшее с 1905 по 1908 годы. Имеет смысл свести рассказ об этих комитетах в одну главу, ибо в их работе было много общего, несмотря на то, что работали они в разное время.

Коллективные исследования сопряжены с очевидными трудностями, зачастую непреодолимыми. Когда исследования проводили Крукс или Ломброзо, то это происходило в присутствии медиума или при помощи нескольких человек, чьи знания о психических явлениях только облегчали задачу исследователей. Такое положение совершенно не характерно для исследований, проводимых комитетами. Участники комитетов никак не могут взять в толк, что сами они — часть эксперимента, что они способны создать настолько непереносимые вибрации и столь неблагоприятную атмосферу, что потусторонние силы, подчиняющиеся вполне определенным законам, попросту не в силах проявиться. Не случайно сказано о собрании апостолов, что все они были как один. Подобно тому, как маленький кусочек металла может расстроить работу магнитного прибора, сильное психическое противодействие способно разрушить духовный контакт. Именно по этой причине, а вовсе не из-за своей чрезвычайной доверчивости, убежденные спириты всегда добиваются значительно большего, чем другие исследователи. Возможно, по той; же причине одному из комитетов, собравшему прекрасный состав исследователей, удалось получить лучшие результаты. Это был комитет, созданный лондонским Диалектическим обществом в начале 1869 года, который представил свой отчет в 1871 го дул Если бы этот отчет был воспринят правильно, то психические исследования продвинулись бы вперед на целых пятьдесят лет.

В комитет вошло тридцать четыре уважаемых джентльмена, целью которых явилось «исследование явлений, предположительно связанных с появлением духов». Большинство участников, конечно же, стремились разоблачить шарлатанство, однако они образовали столь серьезную группу наблюдателей, что к их выводам нельзя было не прислушаться. Основной вывод состоял в том, что «предмет заслуживает гораздо более серьезного внимания, чем ему уделялось до сих пор». Эти явления настолько ошарашили учредителей комитета, что они не рискнули опубликовать отчет в прессе, а издали его на свои собственные средства. Таким образом подробный отчет об их интереснейших исследованиях все-таки увидел свет.

В комитет вошли люди самых разных профессий: среди них был доктор богословия, два терапевта, два хирурга и два гражданских инженера, два члена научных обществ, два адвоката и другие уважаемые граждане — рационалист Чарльз Брэдлаф. Предполагалось также участие профессора Хаксли и Дж. Х. Льюиса — секретаря Джорджа Элиота, но оба они отказались, причем Хаксли сформулировал свой отказ так: «Даже если эти явления истинны, меня они не интересуют». Подобное высказывание свидетельствует только об ограниченности этого великого и свободного мыслителя.

Шесть подкомитетов сорок раз проводили исследования, зачастую не приглашая профессиональных медиумов, и со всей ответственностью заявили о следующих установленных ими фактах:

Ниже приведен отчет, обобщающий устные и письменные свидетельства очевидцев, не только подтверждающие сообщения подкомитетов, но и дающие сведения о совершенно других, необычных явлениях:

Кроме того, были получены сведения об устных сообщениях, переданных в состоянии транса, при исцелении или автоматическом письме, а также о попадании цветов и фруктов в некое замкнутое пространство, о голосах из воздуха, о видениях внутри кристаллов и стекла, об удлинении человеческих тел. Доклад завершался следующим выводом:

Среди тех, кто свидетельствовал перед комитетом или выступал с докладом, были: доктор Альфред Рассел Уоллес, миссис Эмма Хардиндж Бриттен, мистер Х. Д. Дженкин, мистер Бенджамин Колмэн, мистер Кромвель Ф. Варли, мистер Д. Д. Хоум и магистр Линдсей. Были получены послания от лорда Литтона, мистера Роберта Чамберса, доктора Гарта Уилкинсона, мистера Уильяма Хоуита, мсье Камиля Фламмариона и других.

Комитету сопутствовал успех в сборе сведений от тех, кто верил в истинность явлений, однако ему не удалось, согласно докладу, получить ни одного свидетельства от тех, кто считал их иллюзией или обманом.

Сообщения, полученные более чем от пятидесяти свидетелей, — ценнейшее подтверждение, сделанное весьма уважаемыми людьми. Один из свидетелей (Граттан Гэри) считает, что главное открытие комитета — это известие о том, что спиритической гипотезы придерживается необычайно много знаменитых людей. А другой свидетель (И. Л. Бланшар) заявил, что какова бы ни была природа этих явлений, их нельзя свести лишь к шарлатанству или галлюцинациям.

С интересной стороны оказалось освещено спиритическое движение в сообщении миссис Эммы Хардиндж: в то время (в 1869 году) она признавала в Лондоне только двух медиумов-профессионалов, остальные таковыми просто не были. Сама она также являлась медиумом и ей, по-видимому, можно было доверять. Мистер Кромвель Варли уверял, что во всем королевстве насчитывалось не более сотни медиумов и мало кто из них имел развитые способности. У нас уже имеются исчерпывающие доказательства важности работы, проведенной Д. Д. Хоумом, ибо ему удалось обратить в свою веру очень многих. Другой медиум, сыгравший в этом деле значительную роль, — миссис Маршалл: многие свидетели сообщают об убедительных сеансах, происходивших в ее доме. По мнению мистера Уильяма Хоуита, известного автора, в те времена в рядах последователей спиритизма насчитывалось около двадцати миллионов человек в разных странах — все эти люди убедились в его истинности на личном опыте.

Свидетельства, которые можно отнести к негативным, не были уничтожающими. Лорд Литтон заявил, что виденные им явления могут быть вызваны естественными причинами, которые пока неизвестны, а доктор Карпентер связывал их со своим любимым детищем — теорией «бессознательной мозговой деятельности». Доктор Кидд, считал большинство этих явлений чисто субъективными, а еще трое свидетелей, не отрицая их существования, отнесли их к проявлениям сатанинских сил. Прекрасный ответ на эти возражения дал мистер Томас Шортер, автор «Признаний искателя истины», секретарь Уоркинг Менз Колледжа — в замечательном обзоре, помещенном в «Спиричуал мэгазин». Следует Упомянуть, что этот важный и с умом составленный отчет подвергся осмеянию со стороны большинства лондонских газет. Почетное исключение составила «Спектэйтор».

Обозреватель «Таймс» посчитал его «не чем иным, как пустым набором слабо аргументированных выводов, приправленных огромным количеством чудовищной чепухи, которая никогда прежде не выносилась на обсуждение публики». «Морнинг пост» («Morning Post») писала: «Опубликованный отчет не стоит ровным счетом ничего».

«Сатердэй ревью» выражала надежду на то, что отчет невольно послужит «дальнейшей дискредитации одного из наиболее глупых заблуждений, охвативших умы общественности». «Стэндард» («Standard») опубликовала критическое замечание, которое следует отметить. Возражая всем тем, кто не верит в спиритизм, но тем не менее говорит, что «за этим кроется нечто», «Стэндард» пишет: «Если за всем этим стоит что-то кроме шарлатанства и глупости, так это точно потусторонний мир». «Дейли ньюс» расценила отчет как «важный вклад в литературу по данному вопросу, который, возможно, когда-нибудь приведет к дальнейшему продолжению исследований».

«Спектэйтор», дав высокую оценку книге, добавила:

Таковы краткие выдержки из более пространных заметок, помещенных в лондонской прессе, — их довольно много и как бы плохи они ни были, они показывают изменение позиции некоторой части прессы, которая доселе просто игнорировала предмет как таковой.

Следует помнить, что этот отчет был посвящен лишь феноменологическому аспекту спиритизма, который, по мнению ведущих спиритов, не составляет главной его части. Лишь в докладе одного из подкомитетов содержался вывод о сути полученных сообщений: физическая смерть — всего лишь этап перерождения духа, жизнь духов во всех отношениях можно считать человеческой; приятное дружеское общение неотъемлемо от этой фазы жизни, и духи совершенно не хотят вернуться к своему прошлому состоянию. Они с удовольствием общаются со своими земными друзьями, желая убедить их в том, что после распада тела жизнь продолжается, в то же время духи заявили о том, что они не обладают даром пророчества. Таковы основные положения, содержащиеся в полученных сведениях.

В будущем, скорее всего, признают, что комитет Диалектического общества проделал блестящую для своего времени работу. Подавляющее большинство его участников было настроено против психических явлений, однако перед лицом очевидности они, за редким исключением, наподобие доктора Эдмундса, признали то, что видели своими глазами. Некоторые примеры нетерпимости, такие как печально известная фраза Хаксли о том, что он даже не станет изучать вещи, лежащие за гранью возможного, не помешали блестящей совместной работе подкомитетов.

В отчете комитета Диалектического общества помещена обширная статья доктора Эдмундса, противника спиритизма, оспаривающая открытия, сделанные его коллегами. Ее интересно читать, ибо она дает представление об определенном типе человеческого мышления. Доктор, воображая себя беспристрастным, на деле демонстрирует явную предвзятость, заведомо отрицая, что рассматриваемые явления обусловлены сверхъестественными причинами. Даже наблюдая воочию явления такого рода, он задает себе только один вопрос: «Как был проделан этот трюк?» И даже если не находит ответа, все равно не считает возможным признать другое объяснение, заявляя, что фокус разгадать не удалось. Таково его свидетельство, честное во всем, что касается самого происшествия: падения на стол неизвестно откуда взявшихся свежих цветов и фруктов — феномена, столь часто происходившего в присутствии миссис Гаппи. Доктор лишь говорит, что они, скорее всего, были взяты с буфетной полки, хотя в других сообщениях никто не упоминает о наличии в комнате столь заметного предмета, как корзина с фруктами. Будучи заперт в ящике вместе с Дэвенпортами, он признается, что ничего не обнаружил, но все равно считает, что там использовался какой-то трюк. Затем, когда выясняется, что медиумы считают его настроение совершенно безнадежным и отказываются проводить сеансы, он объявляет это доказательством их вины. Таков распространенный тип ученого мышления, изощренного в собственном предмете и абсолютно не способного воспринимать явления из другой области.

К несчастью, Зейбертовская комиссия, о которой сейчас пойдет рассказ, состояла в основном именно из таких людей. Исключение составлял лишь мистер Хазард, спирит, выбранный ими, но он не имел никакой возможности повлиять на общую атмосферу предубеждения, царившую в комиссии. Комиссия была учреждена при следующих обстоятельствах: некто Генри Зейберт, гражданин Филадельфии, завещал сумму в шестьдесят тысяч долларов на учреждение кафедры философии в университете Пенсильвании при условии, что названный университет создаст комиссию по «тщательному и беспристрастному исследованию любых этических, религиозных или философских систем, претендующих на истинность и, в частности, современного спиритизма». Состав комиссии не представляет большого интереса, следует лишь сказать, что все ее члены были связаны с университетом: номинальным председателем являлся ректор, доктор Пеппер, фактическим председателем — доктор Фарнесс, секретарем — профессор Фуллертон. Несмотря на то, что в задачу комиссии входило «тщательное и беспристрастное исследование» современного спиритизма, предварительный ее отчет кратко сообщает:

Это первоначальное заявление свидетельствует о том, сколь мало они разбирались в сути работы, которую взялись выполнять. В таких обстоятельствах провал был неизбежен. Исследования начались в марте 1884 года, а так называемый «предварительный» отчет опубликован в 1887 году. По сути он же стал и окончательным, ибо при его переиздании в 1920 году добавилось лишь три бесцветных параграфа предисловия, написанного новым председателем. Суть отчета такова: все учение спиритизма состоит из сплошных подлогов — с одной стороны, и чрезвычайной доверчивости — с другой, поэтому комитет не может сообщить ничего серьезного. С этим пространным документом стоит ознакомиться тем, кто изучает психические явления. По мере углубления в него растет уверенность в том, что многие члены комиссии старались по-своему честно трудиться, добывая факты, но их мышление оказалось столь же ограниченным, как и у доктора Эдмундса. Если вопреки их скептицизму и язвительности все-таки происходило какое-нибудь психическое явление, они были не в состоянии ни на секунду поверить в его реальность и попросту игнорировали это происшествие. Так, миссис Фокс Кейн продемонстрировала вполне отчетливые стуки, но они продолжали приводить тысячу раз опровергнутое объяснение, что стуки эти, якобы, происходили внутри ее тела. Без всяких комментариев они оставили и тот факт, что получили через нее длиннейшие послания, которые она быстро писала от руки и которые поддавались прочтению лишь с помощью зеркала, ибо они были написаны справа налево. Среди этих наскоро написанных текстов присутствовало и сложное предложение, написанное по-латыни, наверняка выходившее за границы способностей медиума. Однако и этот факт остался без объяснений.

Далее сообщается, что миссис Лорд вызвала перед комиссией голос, а после того, как она была обыскана, засветились мерцающие огни. Сообщается, что медиум «безостановочно хлопала в ладоши», но в то же время многие, сидевшие далеко от нее, ощутили прикосновения невидимых рук. Сама атмосфера, в которой происходило это исследование, становится понятной из замечания, брошенного председателем мистеру Килеру, о котором говорили, что он фотографирует духов: «Меня удовлетворит лишь фотография, запечатлевшая одного херувима на моей голове, по одному — на моих плечах и ангела — на груди». Любой спирит удивился бы, если бы столь несерьезный исследователь смог добиться хоть какого-нибудь результата. Все было проникнуто ложным убеждением, что медиум и фокусник — одно и то же. Никто из членов комиссии так и не понял, что реакция невидимых операторов совершенно естественна: они способны пойти навстречу лишь тому, кто полон смирения, но всегда избегают самонадеянного насмешника, а порой даже могут, разыграть его.

Некоторые полученные комиссией объективные результаты остались не замеченными ею. Однако были и такие, которые причинили боль каждому спириту. О них, тем не менее, тоже следует рассказать. Комиссия разоблачила явный подлог, произведенный медиумом миссис Паттерсон, занимавшейся писанием на грифельных досках. Нельзя также не признать и серьезности случая со Слэйдом. Закат деятельности этого медиума явно омрачен тучами подозрений: его способности, некогда блестящие, вполне могли смениться трюкачеством. Доктор Фарнесс преувеличивает, сообщая о том, что Слэйд сам признал этот факт: приведенный им анекдот скорее похож на насмешку со стороны медиума. Мало кто поверит в то, что Слэйд, увидев доктора в окно, с радостью пригласил его войти к себе в дом, а затем, в ответ на какую-то реплику, тут же признался в том, что всю жизнь занимался розыгрышами.

В некоторых аспектах своей деятельности комиссия, по крайней мере некоторые ее члены, проявила неискренность. Так, они начинают с того, что все их отчеты основываются на собственных исследованиях и не учитывают огромного количества материала, собранного другими. Несмотря на это, они помещают Длиннейший доклад своего секретаря, содержащий свидетельства Цолльнера в пользу Слэйда. Этот доклад по сути своей неверен, что со всей очевидностью вытекает из уже приведенного нами отчета Цолльнера об опытах в Лейпциге. В нем тщательно скрывается факт заявления известнейшего фокусника Германии, подтвердившего после тщательной проверки, что в действиях Слэйда никаких трюков нет. Заявление же другого фокусника, Келлара, направленное против спиритической точки зрения, приводятся полностью. При этом отсутствует другое его заявление — о медиуме Иглинтоне, который продемонстрировал возможности, далеко превосходящие трюкачество фокусников.

В начале отчета комиссии есть фраза:

Мистер Хазард, очевидно, знал о том, насколько важны условия проведения сеансов и правильный подбор их участников. Рассказывая о разговоре, произошедшем между ним и мистером Зейбертом за несколько Дней до смерти последнего, когда мистер Хазард согласился стать его представителем, он говорит, что принял это предложение, «ясно поняв, что мне будет разрешено самому выбирать способы для исследований, определять медиумов, с которыми следует иметь дело, и отклонять кандидатуры тех людей, чье присутствие на сеансах может нарушить гармонию духовных сфер». Однако университет, по-видимому, совершенно проигнорировал этого представителя мистера Зейберта. После нескольких заседаний комиссии мистер Хазард выразил свое недовольство ее методами и некоторыми из участников. Вот его письмо в филадельфийский «Норт Америкэн» («North American») от 18 мая 1885 года, направленное туда, очевидно, после бесплодных обращений к университетскому начальству.

Далее он предлагает попечителям вывести господ Фуллертона, Томпсона и Кенига. Мистер Хазард приводит высказывание профессора Фуллертона, сделанное им на лекции в клубе Гарвардского университета 3 мая 1885 года:

Это заявил человек, проработавший в комиссии более двенадцати месяцев. Мистер Хазард приводит также откровения доктора Джорджа А. Кенига, опубликованные на страницах «Филадельфия пресс» («Philadelphia Press») через год после его включения в комиссию:

Кроме того, мистеру Хазарду стало известно из компетентного источника, что за появление статьи, цитату из которой мы приведем ниже, ответствен профессор Роберт Е. Томпсон:

Все это свидетельствует о полной непригодности членов комиссии к тому, что мистер Зейберт назвал «тщательное и беспристрастное» исследование вопроса.

Американская спиритическая газета «Баннер оф лайт» так прокомментировала письмо мистера Хазарда:

«Баннер оф лайт» продолжает:

Вот, что пишет «Лайт» в своих заметках по поводу отчета:

Нет сомнений в том, что отчет Зейбертовской комиссии притормозил на время выяснение природы психических явлений. Можно сказать даже, что эти достопочтенные джентльмены дискредитировали свое научное собрание. Существование эктоплазмы — физической основы психических явлений — уже стало, несмотря на все сомнения, реальным фактом. Следовательно, слишком поздно утверждать, что предмет исследований отсутствует. Трудно в наши дни найти хотя бы один столичный город, где бы не было учреждено «Общество психических исследований», и этот аргумент может быть завершающим комментарием к утверждению Зейбертовской комиссии о том, что нет и области исследований. Если Зейбертовской комиссии удалось пробудить университет Пенсильвании, упорно игнорирующий новое движение, и поддержать плодотворное начинание профессора Гэра, то она должна была бы этим только гордиться! Как имя Ньютона ассоциируется в нашем сознании с законом о гравитации, так и имя Пенсильванского университета можно было бы связать с далеко немаловажным событием в жизни человечества. Однако всему свое время, и эта слава пока принадлежит отнюдь не ему, а нескольким европейским университетам.

Остальные коллективные исследования не были столь масштабны и касались лишь отдельных медиумов. Такой работой занимался, например, институт Общей психологии в Париже. Там в 1905–1907 годах проводились три серии заседаний (сорок три сеанса) с участием Эвсапии Палладино. К сожалению, не сохранилось ни полных списков участников заседаний, ни подробных коллективных отчетов. Остался лишь один отчет, незаконченный и непрофессиональный, который принадлежал перу секретаря М. Куртье. В исследованиях принимали участие Шарль Рише, чета Кюри, господа Бергсон и Перрин, профессор д’Арсональ из Французского колледжа (председатель), граф де Грамон, профессор Шарпантье и ректор Сорбонны — Дебирн. Конечный результат исследования не мог быть катастрофичным для медиума, так как профессор Рише с одобрением отзывался о ее психических силах, но в «послужном списке» Эвсапии прослеживались экстравагантные выходки, которые не могли не отразиться на восприятии ее способностей окружающими.

В отчете приводится запись бесед некоторых участников заседаний, в которых они обсуждают исследуемую проблему, причем большинство выражало весьма туманное и уклончивое мнение о природе психических сил и медиумизма в целом. Мы не можем с уверенностью утверждать, что в результате проведенных исследований медиум предстала перед нами в новом свете или что ее противниками, равно как и сторонниками, были получены новые аргументы. Доктор Гелей, однако, продвинулся в своих изысканиях в области психической науки глубже, чем любой другой из участников собрания. Он утверждает, что полученные «мнения» (он не использует слово «отчет») представляют важнейший вклад в изучение вопроса. Гелей опирается на тот факт, что обнародованные прессой результаты часто поразительным образом подтверждали его собственные, которые он получил в Институте метапсихики при опытах с Клуски, Гузиком и другими медиумами. Различие, как он говорит, состоит только в деталях. Контроль за руками производился так же, как и в других случаях: обе руки всегда удерживались кем-либо из участников. Это было легче проделать, например, с Клуски, так как он всегда впадал в транс, тогда как Эвсапия оставалась очень беспокойной. Кажется, это качество является одной из особенностей характера многих медиумов, так как автор упоминал о нем как в случае с Эвсапией, так и на примерах с фрау Зильберт, Ивеном Пауэллом и другими: человек кажется нормальным, а на самом деле подвержен сильному влиянию внешнего разума. В таком случае подозрение в обмане возникает очень легко — то сильное возбуждение, которым охвачена часть аудитории, может вызвать ответную реакцию в сознании медиума. Медиумы-любители, которые обладали некоторыми психическими способностями, уверяли автора в том, что необходимо сильное торможение для того, чтобы сохранить подобные импульсы под контролем и не поддаться им до прихода настоящей психической силы извне. В данном отчете мы читаем: «Обе руки, обе ноги и колени Эвсапии находились под постоянным наблюдением. Вдруг стол стал внезапно отрываться от пола, пока все его четыре ножки не оказались в воздухе. Эвсапия сжала кулаки и протянула их в направлении стола, который после этого поднимался в воздух еще пять раз, при этом каждый раз раздавался стук. В тот момент когда Эвсапия положила свои руки на голову одного из участников, стол опять оторвался от пола, поднялся в воздух на один фут и продержался в подвешенном состоянии семь секунд. Эвсапия все это время держала руку на столе, а свеча была помещена под столом», и так далее, затем перечисляются еще более убедительные тесты.

Невнятность отчета была высмеяна великим французским спиритом Габриэлем Деланом. Он говорит:

Комментируя его заметку, «Лайт» пишет:

В 1923–1925 годах в коллективных исследованиях приняла участие медиум миссис Крэндон — жена врача из Бостона. Они проводились комитетом, избранным «Сайнтифик Америкэн» («Scientific American»), а затем — небольшой комиссией Гарвардского университета во главе с астрономом мистером Шепли.

До сих пор не прекращается дискуссия по поводу их изысканий, и мы еще вернемся к этому вопросу в главе о некоторых великих медиумах современности. Отметим кратко, что секретарь комитета мистер Малкольм Берд и доктор Хируорд Каррингтон обнародовали свою собственную версию. Другие приняли очень странное, оскорбительное для медиума решение, признав, что после многочисленных заседаний, проведенных при оговоренных заранее условиях, которые не смогли остановить поток психических проявлений, они не могут сказать определенно, прибегал ли медиум к обману или нет. Комитету явно недоставало опытных спиритов, знакомых с психическими силами. Доктор Принс был просто глух, а доктор Мак-Дугал, по-видимому, посчитал, что его академическая карьера может пострадать, если он склонится к каким-либо неожиданным выводам.

Те же нарекания вызывает деятельность комиссии доктора Шепли, в которую входили начинающие ученые. Думается, что их недобросовестное отношение, выразившееся в искажении фактов, было вполне сознательным. Читая отчет этих джентльменов, включающий в себя протоколы, подписанные ими после каждого заседания, и их заключительный приговор, уличающий медиума в мошенничестве, невозможно понять, какие же методы исследования и какие результаты легли в основу такого заключения.

С другой стороны, многие обыкновенные люди часто с нескрываемым энтузиазмом относились к проявлениям медиумических способностей и всячески их поддерживали и приветствовали. Так, доктор Марк Ричардсон из Бостона поведал о том, что провел время на 300 сеансах и ни разу не усомнился в подлинности результатов. Автор сам видел множество фотографий потока эктоплазмы, который «исходил» от Марджери (псевдоним миссис Крэндон. — Ред.). Он сравнил их с фотографиями, полученными в Европе, и без всяких колебаний пришел к выводу о том, что они абсолютно подлинные. Медиума и его несправедливых критиков рассудит будущее.