Книга: Дочь воина, или Кадеты не сдаются
Назад: История пятая, папандроознакомительная
Дальше: История седьмая, про родину

История шестая, генеалогическая

Я сидела рядом с Эдом, мама ушла в спальню, повинуясь взгляду воина. Остальные двенадцать воителей стояли рядом и гневно смотрели… на меня. А андроиды сейчас совершали недолгий полет с нашего восемьдесят седьмого до земли… Отдаленное «бабах» засвидетельствовало тот факт, что их путешествие уже закончилось… Да-да, меня повязали за те доли секунды, которые занял полет вышвырнутых отцом андроидов! Правда, что интересно — меня практически спеленали, а Эдварда не тронули.
Точнее, дело было так — я завопила «Бежим!», обращаясь к Эду и маме, и «Спасите!», обращаясь к андроидам, здраво надеясь, что сверкающий заслон наших органов правопорядка способен сдержать, собственно, полуголых мускулистых варваров, кои умудрились затесаться мне в родственники. Однако папандр, уже значительно взбешенный моими действиями, для начала вышвырнул полицейских, выбив стеклянную стену, ведущую на наш балкон, затем с одного удара уложил Эдварда, попытавшегося меня прикрыть, а после схватил и меня, и маму в буквальном смысле за горло. Маму — осторожно и нежно, меня — ощутимо тряхнув. Что примечательно — мы и до лифта добежать не успели! А после маму отпустили, меня связали.
— Подгузник и соску забыл, папочка! — прошипела я в спину великого воина, который, завершив дело со мной, направился к маме.
Эд усмехнулся, остальные хранили неодобрительное молчание. А я в этот момент вспоминала номер Исинхая… мой сейр воины отобрали!
В это время отче подошел к двери спальни, постучал. Что примечательно, он туда не входил. Это удивило. На стук вышла мама, и ей было сказано:
— Женщина, объясни моей дочери то, что она должна знать.
Далее из области невероятного! Мама неожиданно становится на колени, опускает голову и начинает умолять:
— Пожалуйста, я умоляю тебя… забери меня, но Киран… Господин, прошу вас, она не принадлежит к миру Иристана, она не ведает традиций, я умоляю… Я сделаю все, о чем вы попросите, я… Агарн, я на все пойду…
— Женщина! — Резкий, полный гнева окрик.
И вот тогда я отошла от шока, ибо я и поверить не могла, что моя мама… моя гордая мамочка может кого-то умолять, стоя на коленях, и как рявкну:
— Мама, ты нашла, перед кем унижаться! Этот неандерталец доморощенный не способен даже твое имя запомнить, имбецил бракованный!
Отец медленно повернулся.
Под его мрачным взглядом даже Эд вздрогнул, но только не я. Но моего воинственного пыла родственный взгляд никак не уменьшил:
— Пару уроков у мастера Лоджена — и я тебя порву, сволочь! — заверила я «родную кровиночку».
Я просто кипела от злости и впервые за всю свою жизнь испытывала желание убить кого-то. Тот факт, что этот кто-то — громила больше двух метров, обросший мускулами и высокомерием, меня ничуть не беспокоил. Эта мразь избила мою маму — все остальное было несущественно!
— Киран, хватит! — Встревоженный голос мамы меня удивил.
Но эффект возымел — я заткнулась. И теперь молча строила планы по убийству собственного отца. И взгляд от него не отрывала — убийственный.
Великий воин подошел, нагнулся, взял за плечо и без усилий поднял.
— Безголовая! — вынес он вердикт и понес меня вслед за мамой.
Так как возможностей к сопротивлению мне не оставили, пришлось использовать единственный доступный способ:
— Эд!
— Останется здесь, — спокойно ответил отец.
Почему-то Эдвард не возражал.
Вот таким нехитрым способом меня внесли в нашу гостевую комнату и осторожно посадили на диван. Руки мне никто не развязывал… ноги тоже. Громилоподобный отец сел рядом, развернувшись вполоборота, и продолжая молчаливое изучение собственной дочери, а мама… мама опустилась на пол, игнорируя оставшиеся кресла и стулья.
— Мама, сядь! — прошипела я.
— Она — недостойна, — тихо сказал воин.
Сижу я, спеленатая на манер червячка, в полуметре от меня эта… мразь обкапанная и совершенно свободная. И что делаю я? Нагло угрожаю.
— Или она сядет, или ты ляжешь! — уверенно заявила я отцу.
Черные глаза пристально следили за малейшим изменением моей позы, но, к счастью, папик осознал, что разговора при таком положении вещей не произойдет.
— Сядь! — приказ-оскорбление, как собаке скомандовал.
Мама не стала возражать, встала, пересела на кресло, придвинулась поближе ко мне. В ее огромных зеленых глазах застыли слезы…
— Объясни ей! — еще один приказ.
Мама вздрогнула, подняла просящий взгляд на отца и вновь взмолилась:
— Я выполнила твое условие, Агарн… Прошу тебя, оставь Киру на Гаэре. Я…
И ледяное:
— Нет!
От его тона даже я вздрогнула, а мамочка и вовсе содрогнулась, сгорбилась как-то и прошептала:
— Если я для тебя хоть что-то значу, оставь Кирюсика… Она другая, она никогда не будет счастлива на Иристане, прошу…
— Хватит, женщина! — властный тон раздраженного варвара. — Ты и моя дочь возвращаетесь в хассарат. Обе.
Я переводила взгляд со своего предположительно отца — гордого, властного, могучего и сильного — на словно сломанную мамочку и никак не могла понять, что происходит. Самое забавное — мой папаша был удивительно красив и мужественен — эдакий великий воин, то есть вот о таком шикарном отце, наверное, каждая девочка мечтает… Мне мой неведомый папашка таким и представлялся в детстве, но вот смотрю на него и никак не могу понять — я его раньше видела или как? И если видела, почему, кроме неприятия, никаких иных эмоций не испытываю… а потом посмотрела на маму и поняла почему — из-за нее. Просто я впервые вижу, как плачет моя всегда гордая и веселая мама. Я впервые видела ее такой подавленной… Мама у меня не простая и не обычная, она как пантера — гордая, прекрасная и свободолюбивая, а тут…
— Мам, — тихо позвала я, — мам, не плачь, выкрутимся, и папика я уберу, правда-правда… Ну мам, ну ты не плакала, даже когда нас камнепадом на Ллоте завалило…
Мама вскидывает голову и бросает на меня испуганный, предупреждающий взгляд — я заткнулась мгновенно. Зато отче решил задать вопрос:
— Что?!
И тогда мама начала говорить:
— Киран, доченька, прости, что не рассказывала… Я хотела, чтобы ты была счастлива вдали от этой проклятой планеты…
— Киара. — Отец не кричал, но тон его голоса стал вдруг угрожающим.
Вроде и не угроза, а до костей пробирает, даже мне жутко стало, а мама так вообще сникла. Сжала руки, судорожно вздохнула и, не глядя на меня, прошептала:
— Я вторая жена хассара Айгора, великого кагана Шатара, воина Агарна, а ты его дочь, Кирюсик.
У меня было ощущение, что мама словно стареет с каждым словом — плечи все ниже, голова опущена, а на колени капают слезы… Но мамочка все равно продолжала:
— Каган Шатар, он…
— Чморилло! — хрипло завершила я, чувствуя, что прихожу в состояние бешенства и из-за ситуации, и из-за того покорного тона, коим мамуля мне сейчас все пыталась рассказывать. — Короче, ты его жена, да?
Мама кивнула. Вскинула голову, посмотрела на меня предупреждающе, словно молила быть хорошей девочкой. Я постаралась, даже тему про «чморилло» развивать не стала, только попросила:
— Ма-а-ам, не томи. Давай выкладывай все как есть.
— Я так и рассказываю, — тяжелый вздох. — Тебе уже восемнадцать, Киренок, и потому твой отец прибыл, чтобы… По нашим законам каган Шатар может забрать тебя.
Повернув голову, окинула недоверчивым взглядом этого самого кагана Шатара. Тот и вовсе не сводил с меня нехорошего такого, пристального взгляда. Не удержалась, продемонстрировала мужику язык и снова повернулась к мамочке.
— Когда тебе было два годика, началась война, — мама запнулась, явно опуская какие-то «милые» подробности, — каган укрыл свою Единственную и ее дочь среди скал, а мы с тобой покинули Иристан и скрылись на Гиерме.
И все бы ничего, но этот самый Гиерм расположен на расстоянии сорока световых лет от собственно Гаэры, на которой мы проживаем. Любопытно. Очень. Однако я молча жду продолжения.
— Я сохраняла имя, гражданство и получала… — мама вновь запнулась.
— Деньги, — догадалась я.
— Так было, ибо недостойная мне жена. Ты дочь, — вмешался наш суровый воин. — Но время истекло, победа была одержана, а недостойная не возвратилась.
Смотрю на его гневный взгляд и мамину опущенную голову, и тут до меня дошло:
— Мамочка, ты сбежала?
Кивок.
— И спасла меня?
Она снова кивнула, глаза полные слез.
— Мамочка, я тебя так люблю! — У меня у самой слезы на глазах. — И ты самая лучшая на свете!
А потом до меня дошел смысл слова «единственная».
— Так, я не поняла, — сажусь ровнее, — что значит «каган укрыл свою Единственную среди скал»?
Вперив суровый взгляд в воина, жду ответа. От него жду!
А ответила мама:
— Я вторая жена, а всего… семь жен. Мы жили и пользовались покровительством великого хассара, мы рожали детей, а потом… он… полюбил женщину и назвал ее… Единственной.
— Короче, забил на весь свой гарем! — Вот какие я выводы умею делать!
— Да, — прошептала мама. — Но к тому времени я была беременна и потому осталась в доме хассара. Ты родилась лишь на месяц ранее его дочери от… Единственной, но твой отец… — мама вскинула голову, впервые позволив себе проявить ненависть, — твой отец даже не пришел взглянуть на тебя!
Вот как! Это значит, появилась любимая жена — и остальные уже не нужны, и дети от них тоже не нужны.
— Адалин получала все — внимание, ласку, любовь… а ты привязанным щенком бегала за отцом, чтобы услышать лишь обращенное ко мне: «Женщина, забери свою дочь!»
И где смирение и покорность? Где слезы? Вот теперь узнаю свою мамочку — спина прямая, лицо уверенное, зеленые глаза едва ли не мерцают, на губах чуть презрительная усмешка.
Короче, правильную характеристику я дала папику — урод!
Но тут воин выдал насмешливое:
— Интересная… версия событий.
И мама вновь опустила голову.
Да уж, все интереснее и интереснее.
— А дальше? — потребовала я, интересно все же.
И мамочка продолжила:
— Мы жили на Гиерме… Когда тебе исполнилось пять, хассар приказал возвращаться на Иристан… Но я приняла другое решение.
Мама вскинула голову и теперь гневно смотрела на отца, потому что теперь ее вопросы были явно обращены к нему:
— Зачем нелюбимая дочь отцу, который ни разу не поднял ее на руки? Зачем такая жизнь моей единственной дочери? Я нарушила твой приказ! Я недостойная, но… но у моей дочери было счастливое детство, от нее не отмахивались, как от надоедливой мухи!
Да уж, умеет мамочка поставить вопрос ребром. Уважаю.
— Непозволительно женщине задавать вопросы, — было единственной репликой отца.
— Короче, «закрой рот, женщина, ты для меня слишком умная», — подытожила я.
Стоит ли говорить, что я мгновенно удостоилась мрачного взгляда папандра?
— На правду не обижаются, — буркнула банальное.
Мы немного помолчали, потом я решилась спросить:
— А я женщина?
Отец удивленно моргнул.
— Ага, значит, нет. Так, тогда мой вопрос: зачем я вам, батенька?
Великий воин величественно ответил:
— Место дочери рядом с отцом.
Ой ли? Прищурив глаза, смотрю на папика и понимаю — не так все просто! Короче, спросим у тех, кто тут умнее.
Поворачиваюсь к маме:
— Ма-а-ам, а чего ему сейчас надо, а? Ибо есть у меня ощущение, что, если бы он сильно хотел, нашел бы нас раньше!
Мамочка встала, прошла через всю комнату, остановилась у окна… Она явно что-то хотела мне сказать, но опасалась. И, вспомнив ее израненную спину, я понимала обоснованность опасений. Так, попробуем иначе.
— Мам, наши гонки закрыли!
— Как? — Она развернулась, удивленно глядя на меня.
— А там такая бодяга: мы готовили одного гонщика, но он вышел из строя, пришлось срочно искать ему замену. Аналогично, да?
Мама у меня умная и догадливая. И в отличие от воина должна понять мой вопрос. Поняла, кивнула и сказала только одно слово:
— Хуже!
Та-а-ак! Я развернулась к отцу. А тот оказался не настолько уж и имбецилом, потому как нашу шифровку просек:
— Ты займешь свое собственное место без всяких замен.
Даже так…
— А что будет с мамой? — задала я самый на тот момент важный вопрос.
Отец отвел глаза.
И тогда я спросила, что называется, в лоб:
— Мам, за нарушение приказа наказание — смерть?
И едва слышное:
— Я бы предпочла смерть.
Исинхай, когда мы только начинали дело, научил нас одной классной фишке: если вы хотите чего-то от человека, не принуждайте… сделайте так, чтобы он захотел этого сам. А шеф, он мужик умный, и все, чему учил, пригодилось не раз.
Развернувшись к отцу, я сбавила обороты и вежливо попросила:
— Развяжите меня, пожалуйста.
— Дочь умеет быть вежливой? — насмешливо поинтересовались у меня.
— Я могу быть вежливой, могу быть даже почтительной и покорной, — глазки в пол, на лице полнейшее смирение. — Я могу вести себя так, как полагается женщине Иристана, и не выказывать недостойных мыслей.
Порыв ветра — и путы опали. Как он успел это сделать, я даже не представляю. Однако несущественно, от отца я ждала иного.
— Чего ты хочешь? — спросил воин.
— Свободы моей матери. — Вот теперь я подняла голову и смело взглянула в глаза человека, благодаря которому родилась на свет.
А воин молчал. Смотрел на меня, чуть прищурив глаза, и думал. Ему было о чем подумать после того представления, что я устроила.
Но он принял неверное решение.
— Ты дочь воина, — его голос глухим рокотом разносился по обставленному цветами пространству, — ты принцесса хассарата Айгора, за тебя будут сражаться лучшие воины хассарата…
И тут мамочка простонала:
— Нет…
Я лично ничего не понимала, но у меня странные ассоциации возникли — я в пышном платье, под балконом рыцари друг другу рожи чистят, кони от этого всего тихо ржут, в общем, добро пожаловать в каменный век, леди и господа.
— Киран не покинет хассарат, — для мамы, не для меня произнес папандр.
Лично я опять ничего не понимала.
Мама вздрогнула всем телом, вскинула голову и, глядя на отца, вдруг произнесла:
— Ты же обещал ее Нрого.
— Нрого стар и жесток, — внезапно проявил заботу о собственной дочери двухметровый громила.
— Но ты… обещал, — повторила мама.
И вот я не поняла — это меня кому тут вообще обещали, а? Хассар заметил мое возмущение, величественно полуобернулся к маме и ответил:
— Нрого получит ее ночь… если я соглашусь. И если Кира понесет, исполнив пророчество «Кровь Нрого сольется с кровью Айгора, и чрево женщины даст могучего жеребца», Нрого получит своего наследника. Но не Киру. Киран останется в хассарате, станет женой, родит наследника рода МакВаррас.
Мама начала сползать по стенке вниз, цепляясь за затрещавшую занавеску, я переваривала информацию, точнее, ее отсутствие.
— В смысле? — возмущенно спросила у папандра.
Хассар промолчал, приняв вид каменной невозмутимости.
— Отче, — заорала я, — это ты сейчас что проблеял вообще?! — Даже подскочила от ярости. — Слушай, папик, может, ты не в курсе, но я кадет ГГУ Вейсара!
На этой патетической ноте папик повернулся к маме.
— Гейрский Государственный Университет космических путей сообщения имени Эвана Вейсара, — пояснила ему мама и добавила информацию, которой тот, видимо, не обладал: — Кира поступила, пройдя по конкурсу сто сорок девять человек на место… Это очень высокое достижение, Агарн.
На губах папика промелькнула странная усмешка, после чего он произнес:
— Я рад.
И это все? У меня шесть лет ушло на подготовку, каждое лето военно-спортивные лагеря, да я когда поступила, мы с мамой месяц прыгали, а тут…
— Урод, — емко сообщила я и села обратно.
Мне было обидно, и очень.
И, говоря откровенно, идея слетать на папандрову планету вдруг показалась не такой уж плохой. А что, слетаем, попортим отче жизнь, этому Нрого рожу начистим, у меня по диверсионной тактике лучшие оценки в группе, мастер Кей всегда говаривал: «МакВаррас, вредительство у вас в крови». Так что полет на Иристан мне не страшен, а там Исинхай поможет либо сама разберусь. Я девочка не маленькая, сейчас же меня одно волновало:
— Если я полечу по своей воле и соглашусь стать женой Нрого, ты сохранишь свободу моей матери?
Отец усмехнулся и посмотрел на меня проницательным, умным и пристальным взглядом. И вот у Дейма точно такой.
— Киран, — голос отца тихим рокотом разнесся по гостиной, — твоя мать принадлежит мне.
Я замерла, но дальше было хуже:
— И ты, дочь, принадлежишь мне.
Вот и все. Он пошел на уступки, он дал мне поиграть в «право выбора», а теперь просто указал на место. Место, видимо, тоже находилось в его собственности.
— Но я — кадет, — пытаюсь воззвать к его разуму, — а мама летчик-испытатель, вот так просто нас забрать нереально!
Папандр усмехнулся, изогнув лишь край рта, и ровным, спокойным голосом произнес:
— Собирай вещи, если тебе есть что взять. Корабль готов к вылету.
И вид такой — самодовольно-невозмутимый. Ненавижу таких. А его особенно…
— Киран, не смей. — Окрик мамы вынудил оторвать взгляд от отца и посмотреть на нее. Мама одними губами прошептала: — Много вещей не бери.
И я вдруг поняла: она что-то задумала. Сто процентов. Вот только вид потерянный и глаза осужденного на смертную казнь, но в моей безопасности мама уверена. С чего бы? Учитывая планы папандра, мне уготована роль инкубатора. Но спорить я не стала.
Кивнула, встала и пошла собирать вещи.
* * *
Когда я вышла в прихожую, чтобы оттуда пройти в комнату, меня перехватил Эд. Кивнула ему на дверь, и мы разом вошли в принадлежащее исключительно мне помещение:
— Кир, слушай внимательно, — начал Эдвард. — Ты о моей профессии знаешь.
Не вопрос — утверждение.
— Знаю, — отозвалась я.
— А в курсе, почему Мика никогда не летала с тобой на курортные планеты?
Пытаюсь сообразить, о чем речь. Не соображается. Мика всегда говорила, что ее не выпустят с планеты, и отшучивалась, что ей предстоит тут и подохнуть. Но о причинах мы как-то не заговаривали.
— Кирюш, послушай. — Он не удержался, легко поцеловал в нос. — Мои родные и очень близкие переходят под правительственную программу защиты граждан.
— Э-э…
— Не «э», а таков порядок. Этот закон касается всех силовых подразделений разведывательных войск и направлен в первую очередь на защиту интересов государства. Не суть важно. Я не хотел, чтобы Дейм или кто-то другой из моего отряда узнал, что ты дорога мне, потому что в этом случае в твой паспорт автоматически шла бы печать «невыездная», а вы с мамой каждое лето уматывали путешествовать… Не хотел тебе портить этот летний отпуск, планировал сначала рассказать… рассказать, какие ограничения несет моя любовь к тебе, понимаешь?
Стою в ступоре. Столько новостей, и все на меня… То «невыездная», то «покидаешь Гаэру».
— Киран, малышка, посмотри на меня, — да я и так на него смотрю, но не вижу, меня колотит от всего случившегося, и да — синяков отец понаставил, теперь болят. — Я уже послал сообщение о нашей помолвке. Все, малыш, теперь все. Тебя попросту не выпустят из космопорта.
Молча киваю, осознавая сказанное или не осознавая… Впрочем, не об этом сейчас, вопрос в другом:
— Эд, — старательно пытаюсь сформулировать мысль, — Эдвард, а мама?
Опустил глаза. Вот вам и ответ. О том, что я в безопасности, он знал с самого начала, как и о том, что мама — нет!
Наверное, он все понял по моему возмущенному взгляду. Усмехнулся, невесело так, и поведал:
— Кир, малышка, мне моя мама все рассказала, Киара предупредила ее еще четыре года назад. О том, что прилетел твой отец, мои предки знали уже вчера, сегодня утром о плане действий сообщили мне.
Чувствую себя в западне.
— Кир, ты будешь жить в моей квартире, — продолжил Эд, — на выходные будем к моим ездить. Да, без твоей мамы будет тяжело, но ты справишься, малышка.
«Без мамы» — я не представляю, как жить без мамы. Как вообще можно жить здесь с Эдом, с Микой и не думать о том, что она там… с этим уродом, который питает пристрастие к кнутам и крови… Он же убьет ее! Сорвет злость за потерю «инкубатора МакВаррасов» на маме… Он ее убьет. А если даже и нет, как я забуду сказанное мамой: «Я бы предпочла смерть».
— Кира, — позвал Эдвард.
И я поняла, что ему лучше ни о чем не говорить.
— Ты сейчас отцу скажешь? — тихо спросила, отведя глаза.
— Нет. Я не знаю, как он отреагирует, но тот факт, что постарается обойти закон, не вызывает сомнений. Необходимые действия уже совершены, полиция космопорта предупреждена, тебя не пропустит сканер на таможенном контроле, и там твой отец уже ничего не сможет сделать.
Неплохо, и действительно очень умное решение, если вспомнить, как папандр отправил андроидов в недолгий полет. Хорошее решение, а самое главное — я смогу вмешаться. Во-первых, так надо, и мама останется жива. Во-вторых, хочу побывать на планете, с которой я родом. И в-третьих… они мне за все ответят! И за маму, и за меня, и за все ее слезы.
— Спасибо, — прошептала я, чувствуя, как руки Эда сжимают меня в нежных объятиях, — только можно, я побуду одна? И… мне сборы нужно сымитировать.
Дрейг кивнул, с некоторой настороженностью глядя на меня, потом сказал:
— Ладно. Я сейчас в космопорт, жду тебя там. Не грусти.
И меня поцеловали. Не знаю, как я сдержалась и не расплакалась. А потом Эд вышел, плотно прикрыв за собой дверь, а я… Заревела. Села на пол, закрыв лицо руками, и повыла секунд тридцать. На большее времени не было. У меня впереди имелся Иристан и папандр, — и если по поводу планеты ничего личного, то папик… Он еще сильно пожалеет! Очень сильно!
Утерев слезы, встала с пола, сжала кулаки и решила, что начнем мы даже не с одежды, ее я вообще возьму ограниченное количество, а вот наши «лагерные штучки» мне пригодятся, как и результаты лабораторных и разработки нашей с Микой вредительской деятельности. Через три минуты были готовы как сумка диверсанта, так и мой походный рюкзак и появилась проблема — как бы все это провезти незамеченным? Пришлось доставать чемоданы, грузить в них одежду, маскируя собственно сумку и рюкзак. Хватала я все из шкафов и швыряла не глядя — времени было в обрез. Зато успела прикрыть «сюрпризы» к тому моменту, как дверь открылась и вошел папандр.
Схватила первую попавшуюся туфельку на пятнадцатисантиметровой шпильке, поливая слезами, уложила в чемодан.
— Женщины Иристана носят иную одежду, — соизволил снизойти до беседы отче.
Взвыла, утирая гипотетические слезы и сопли.
Мужики Иристана слез не выносят! Когда папик ушел, я, коварно хихикая, подумала, что мужики везде одинаковые. Тем лучше — буду доводить их, используя классику диверсионной деятельности. Он еще пожалеет! Он еще очень сильно пожалеет, что ударил мою маму! Свои слезы я могу простить, но я никому не прощу слез мамочки. Никому и никогда.
Переодеваться не стала — меня тренировочный костюм вполне устраивал. Папандр долго и выразительно смотрел на мои мешковатые штаны и обтягивающую майку, едва я вышла из комнаты, я так же молча и выразительно посмотрела на него. Между прочим, его полурасстегнутая рубашка и черные брюки — тоже не эталон моды на Гаэре. Мама, в длинном закрытом платье, с воротником под шею и юбкой в пол, стояла бледная и едва сдерживала слезы, остальные воины молча ждали итогов нашего противостояния. Итог вышел следующий:
— Дочь переоденется.
— Отец заткнется. — Злая я, да.
Папандр отреагировал насмешливо вздернутой бровью, я широко улыбнулась в ответ.
— Дочь, — начал отче.
— Отец, — в тон ответила я.
Противостояние нарастало. И вот понять бы тебе, морда двухметровая, что не выйдет ничего хорошего из твоей затеи, так нет, стабилизатор глюченный, решил доказать, кто здесь главный.
— Кнут? — насмешливо вопросил иристанец, который мне почему-то отец.
— Курсанты боли не боятся, — спокойно ответила я. А потом постояла, засунув руки в карманы, подумала и спросила: — Ты когда-нибудь горел заживо?
У папандра и вторая бровь поползла вверх.
— Значит — нет, — сделала вывод я. — А с поломанной ногой сутки по пустыне полз?
Зауженные глаза сузились еще сильнее.
— Слабак, значит. — Я пожала плечами. — Ну, нам всегда говорили, что качки — это тупое мясо, правда, настолько наглядный пример вижу впервые.
Вру, конечно, — у этого верзилы глаза слишком умные, но как-то очень приятно было издеваться над папандром.
— Дочь! — Что досадно, отче ничуть не обиделся. — Твое воспитание оставляет желать лучшего. Искренне жаль, что я буду вынужден применить физические меры наказания, но учитывая твое завышено-уважительное отношение к показателям силы и апеллирование к достижениям в области преодоления естественных защитных реакций собственного организма, принудительные меры воспитательного воздействия — то единственное, что мне остается. Я достаточно ясно выразился?
У меня шок. Просто шок. Но это не помешало буркнуть:
— Для тупого мяса — вполне.
Далее последовала победная усмешка тупого мяса. Умный, значит. Тебе же хуже!
— И долго мы будем тут стоять? — воинственно поинтересовалась я.
— Дочь переоденется, — вновь вернулся к образу «я огромен, волосат и туп» мой папашка.
— Да у нас вроде как корабль уже готов, — напомнила я, и первая потопала к лифту, даже не собираясь тащить свои чемоданы.
Тут у нас умного мяса навалом, пусть и тащат!
* * *
Когда садились в болиды, я устроилась напротив мамочки и, игнорируя тяжелый взгляд отца, включила сейр. Там сразу высветилось: «Поздравляю с помолвкой, дорогая девочка по вызову».
Нормально, да?
«Спасибо, Темный жеребец», — набрала я и отправила.
В ответ мгновенно: «Глупо ссориться с начальством собственного жениха, не находишь?»
Как много их, умных, развелось на мою голову.
«Дейм, отвали», — честно, а главное, совершенно искренне.
«Кира, повежливее», — пришел ответ.
У меня шок.
«Дейм, — на мгновение я забыла обо всех реалиях моей ставшей внезапно суровой жизни, — слышь ты, навигатор бракованный, засунь себе этот благожелательный тон в глотку, приправь нестабильным атомом и забудь мой номер, купидон озабоченный!»
И с самой счастливой улыбкой я отправила сообщение. После чего взглянула на маму, которая странно на меня смотрела, маме я улыбнулась, потом уставилась в окно, прикинула расстояние до космопорта, поняла, что еще минут двадцать есть. Мне хватит.
— Напишу Микаэлле, чтобы не волновалась, — пояснила я бледной маме, отца игнорирую демонстративно.
И тут сейр выдал:
«Нарвалась, Киран».
Дальше произошло закономерное:
«Это угроза? То есть это ты МНЕ угрожаешь? Да пошел ты, феромон ходячий! Чтоб тебя хромосомной инверсией приласкало!»
И я отрубила Дейма. Вдох-выдох, и я приступила к тому, ради чего и сейр включила. Номер под знаком «SOS» и сообщение:
«Шеф, мне очень нужна ваша помощь, и срочно».
Потом потянулись минуты ожидания. Они тянулись долго, томительно, а мы уже практически вылетели из города. И тут «плим»!
«Да, девочка моя, я слушаю».
Невольно улыбнулась, бросила взгляд на маму и принялась строчить:
«Вы были правы. У меня проблемы. Да — Иристан. Вмешался Эдвард Дрейг, мое имя будет внесено в списки невыездных. Но у меня просьба — замените Киран МакВаррас на Киара МакВаррас. Есть ли такая возможность?»
И снова молчание. Нервно взглянув в окно, поняла, что мы уже на подлете к космопорту — они не к главному летят, к запасному, значит, корабль там. У меня минут пять, не больше. Напряжение нарастает, а сейр молчит.
«Плим»!
Хватаю дрожащими руками и вчитываюсь:
«Сомневаюсь, что юного Эдварда обрадует помолвка с твоей матерью… Хотя, на мой взгляд, она прекрасна. Ты уверена в решении?»
«Абсолютно!»
«Хорошо, девочка моя. Удачного полета в родные пенаты».
«У меня будут там друзья?»
«Друзья есть везде. Потребуется помощь, звони».
«Спасибо!!!»
«Жаль… что ты не моя дочь. О матери не переживай, я присмотрю».
После этого сообщения несколько минут я пялилась в пустой экран. Странное и нехорошее подозрение медленно, но основательно закрадывалось в душу. Например, у мамы всегда имелись поклонники, что с ее внешностью неудивительно, но в нашем доме никогда не было мужчин. А еще на каждый мамин день рождения перед дверями квартиры выстраивались букеты красных роз. Каждый год. А удовольствие это очень дорогое. И подарки маме приносили нередко, причем значительные.
— Мама, — пристально смотрю на нее, — а ты никогда не слышала о человеке с именем Исинхай?
— Нет, — отвечала мама едва слышно.
— Да? — Хотя, может, она знала другое его имя, все же Исинхай скорее кличка, как, например, Точеный. — Мам, а таким, как ты, ненужным женам, можно повторно выходить замуж?
— Нет, — на сей раз ответил отец.
Ага, дело проясняется.
— А если бы в жизни такой женщины появился другой мужчина, что бы с ним было?
— Вызов на поединок, — произнес воин.
— Смерть, — пояснила мама.
— То есть ненужные женщины так и остаются неприкаянными? — возмутилась я.
Мне никто не ответил. Кроме сейра:
«Феромон, значит? Девочка ты моя с завышенными тарифами, мне плевать на Дрейга, а вот тебя сегодня до-о-олгий разговор ждет!»
Вот атом нестабильный.
«Обещаешь?» — ехидно спросила я, точно зная, что сегодня покину Гаэру.
«Гарантирую. Из космопорта мне тебя забирать, Киреныш».
Даже так. Мило, очень мило.
«Дейменыш, — что, только ему можно имя мое коверкать, — засунь свое болезненное самолюбие знаешь куда? Ну, ты у нас большой мальчик, сам догадаешься, генератор бракованный».
«Детка, нарываешься же!»
«На что?» — не могла не спросить, любопытно все-таки.
«Считай, что только что увеличила свою программу развлечений до утра».
Хохот мой папандр явно посчитал неуместным, но кого это волнует — меня вообще не трогало.
«Слабак ты, купидонище глюченное». — Да, нарываюсь, но приятно же.
«Сутки», — пришел ответ.
Написать еще гадостей не удалось — мы подлетели ко входу запасного космопорта и пришлось отключаться. Но настроение было — улетное! И улетательное тоже! Представляю рожу Дейма, когда я все же улечу с Гаэры!

 

Едва мы вышли из автомобилей, нас тут же взяли в круговое оцепление. Зачем им это надо было — тайна, покрытая вечной мерзлотой. Отец шел впереди этого отряда, остальные выстроились по бокам от нас, два воина шли след в след за нами. Они и держали все наши вещи. Даже сейр у меня опять отобрали, после приказа папандра, которому явно мое веселье не понравилось… а я так и не успела попрощаться с Микой.
Это был перерыв на грустный момент, но потом началось сплошное веселье.
Огромный зал второго столичного аэропорта, наверное, впервые видел подобное. Хотя нет, во второй раз, эти чундрики еще же и прилетели. В общем, мы идем, впереди арка контроля и над ней надпись: «Убедитесь в отсутствии металлических предметов». Воинам по барабану. Папашка первый прошел в проход, металлодетектор взвыл, но тут прошествовали остальные. Бедный аппарат загудел, сирены подхватили, сотрудники космопорта забегали, охранники прискакали. Забавно было — воины высоченные, сотрудники им в пупок дышат, что-то объяснить пытаются, подпрыгивают… бесполезно. А впереди очередная арка: «Вывоз драгоценных металлов запрещен. Убедитесь в отсутствии». И вопрос — на кой воинам золото? Ан нет, оно у них все-таки где-то было, хотя лично я и не видела, но детектор не проведешь! Бодяга с воем сирен, беготней служащих и тому подобным вновь повторяется. Воинам по барабану, они идут за вождем, невозмутимо взирая поверх всей этой суеты.
Впереди следующая арка контроля: «Провоз наркотических средств запрещен!» Ну, думаю, хоть тут обойдется без испытаний для моих ушей. Какое там! Сирена не просто взвыла, она билась в истерике. Я тоже, но по другому поводу:
— Все, мам! Я искренне полагала, что думать о них хуже, чем уже думала, просто невозможно. Так они мало того, что маньяки, убийцы, златолюбы и хмыри кровожадные, они еще и нарики!
Мама, идущая как на заклание, искренне рассмеялась, я только улыбалась и смотрела на нее. Красивая она у меня и молодая еще. Глядишь, к моему возвращению обзаведусь братишкой там или сестричкой. Будет здорово.
— Кир, — мама протянула руку, схватила мою ладонь, сжала. — Все будет хорошо, Пантеренок.
— Я знаю, мам, знаю.
— Эд все рассказал? — Она улыбнулась. — Вот и замечательно.
Подозрительно смотрю на нее и не менее подозрительно интересуюсь:
— Ма-а-ам, так ты знала, что он мне нравится?
— Мы общаемся с Илли, — напомнила она про приятельские отношения с мамой Эда и Микаэллы, — и, конечно, его отношение к тебе нельзя было не заметить. Эдвард всегда хорошо к тебе относился, а уж его извечное стремление защитить вас с Микой от всех и вся… И как ты смотрела на него лет с двенадцати, я тоже прекрасно видела, так что…
Договорить мама не успела. Мы подошли к выходу из космопорта и входу на транспортер, который перемещал непосредственно к кораблю, и над ним уже горела синяя надпись: «Иристан. Частный рейс». Высокая стойка контроллера мигнула зеленым светом, демонстрируя, что готова к приему. Первым подошел отец, приставил запястье, зеленая полоса провела сканирование, и могучий воин прошел вперед.
— Иди ты, — мама улыбнулась, — так хоть смогу попрощаться с тобой.
Зато я не смогу. И поэтому, остановившись, я порывисто обняла маму, прижалась к ней и прошептала:
— Я тебя очень люблю. И не переживай за меня, я все-таки твоя дочь, и ты достойно меня воспитала.
Мама кивнула и тоже крепко обняла меня. Она-то верила, что система меня не пропустит. И она думала, что я останусь на Гаэре, пусть не с ней, но среди друзей и с человеком, который ко мне неравнодушен. Ведь мамочка сделала все, чтобы я была самостоятельной, и ее стараниями я сейчас в самом престижном университете Гаэры с перспективами на великолепную карьеру… Мама сделала все, чтобы у меня было будущее, которое не сможет отнять отец. Но мне не нужно будущее, оплаченное такой ценой, я не эгоистка, я не смогу жить, зная, что за мою жизнь мама заплатила своей.
— Все будет хорошо, — заверила я самого родного человека во вселенной и отошла.
Мама не скрывала слез, мысленно прощаясь со мной навсегда. Это она зря, я собиралась вернуться, закончить обучение и еще прославиться на всю Гаэру!
И, подмигнув мамуле, я весело направилась к контроллеру.
Подойдя, приложила запястье к зоне контроля, и зеленый луч сканера мягко двинулся поперек руки. Зеленый! Сдержав довольную улыбку, прохожу через зону контроля к отцу, чтобы услышать полное ужаса:
— Кира!
Обернулась, улыбнулась маме и пожала плечами.
— Кира… — Мама белела на глазах. — Киран… нет… Кирочка. Как?! Этого быть не может… Кира!
Отца это представление взбесило.
— Женщина.
На маму было страшно смотреть. Она поверить не могла в происходящее, она до последнего считала, что я останусь на планете.
— Женщина!
От папочкиного голоса все просто дрожит внутри.
Мама, белая, бледная, растерянная, поднесла руку к сканеру. А я улыбнулась, потому что знала, что будет дальше:
— Запрет! — Механический голос системы и алый свет, заполнивший помещение. — Запрет. Киара МакВаррас, отойдите от линии. Проследуйте в правый коридор!
И мама закричала! Уже не глядя на меня, злая и раздраженная, она кричала на подбежавших служащих:
— Это ошибка, Киран МакВаррас, а не Киара! У вас ошибка в системе! Вы…
Наверное, до нее все дошло именно в этот миг, потому что, резко крутанувшись, она уставилась на меня потрясенными зелеными глазами, чтобы выдохнуть:
— Кира…
Я постаралась улыбнуться и снова пожала плечами.
— Кира!
Моя мама в приступе ярости — шикарное зрелище. Красивая она у меня, яркая, стройная, стремительная, и вот такую маму я знала и любила.
— Все будет хорошо, — крикнула я, потому что шум нарастал от подбегающего народа в форме.
И в этот миг я увидела Дейма. Он тоже шел к нам, и степень его ярости понять было несложно. Едва в него врезался один из служащих — Дейм отшвырнул его не глядя, потому как не сводил глаз с меня. А я в ответ послала ему воздушный поцелуй и пренагло улыбнулась. Ну так он уже и сам понял, что нарываюсь я совершенно безнаказанно.
Дальше началось сплошное веселье: отец в ярости, его воины угрожающе держат ладони на клинках, охрана космопорта, усиленная боевыми дроидами, настаивает на своем. Мама тоже на своем настаивает, но ее вообще никто не слушает.
А я… я поняла, что сейчас просто начну плакать, и решила прекращать этот кошмар. Поэтому развернулась и потопала в свободную таможенную зону. За мной мгновенно увязалось шесть воинов — охрана. Отче остался выяснять отношения с государственными чиновниками. И вот иду я, оглядываюсь… чего уж там, так и оглядывалась, пока не увидела, как сотрудники космопорта увели мамочку. Она плакала, не хотела идти, но кто ж ее спрашивать будет, закон есть закон. А спецы Исинхая есть спецы Исинхая — провернули все четко, и не придерешься.
А мне просто хотелось сесть куда-нибудь под стеночку и завыть в голос над своей несчастной судьбой, потому как одно дело перед мамой делать вид, что все хорошо, и совсем другое — остаться один на один со всем этим кошмаром… А ведь еще утром я была в общаге и даже не полагала…
Нужно отвлечься. Нужно просто отвлечься, моих слез папандр не дождется.
Я огляделась, вспомнила, что только шопинг спасает от всех женских проблем, а потому я приняла единственно верное решение:
— Пошли в магазин! — скомандовала я воинам.
— Нет! — рявкнул один из них, тот самый, который МакХаррвед и до сих пор же на меня зло смотрит.
— А я ваша принцесса, — напоминаю на всякий пожарный.
Судя по усмешкам, плевать они на это хотели. Ладно, вам же хуже.
— Реветь начну, — пригрозила я.
Ухмыляться перестали.
— Так-то лучше, — подвела итог и потопала к магазинам.
Позади услышала хмурое:
— Наглая.
Решила не акцентировать внимание и сделать вид, что не слышала. Но мстить буду. И жестоко.
В итоге я, благо есть кодовая кредитка без указания имени, накупила себе столько всего, что пришлось и новый рюкзак приобретать, а потом еще пять. Среди моих покупок в основном наличествовали алкоголь, сладости, духи, духи с феромонами, сухой алкоголь в порошках и таблетках, с десяток охотничьих ножей, два десятка складных, белье разной степени развратности… и мужские стринги. Сама не знаю, зачем купила последнее, просто изображение морд многообразной степени ужасности на причинном месте окончательно покорило мое сердце и вдохновило на новые покупки.
Запиликал сейр. Не у меня, но мой. Оглядев верзил, определила, из чьего кармана это доносилось, молча и требовательно протянула руку. Воин, держащий только что купленный мной рюкзак, который я под завязку наполнила упаковками с бельем, демонстративно меня проигнорировал.
— Лучше отдай, — продолжаю стоять с протянутой рукой.
Мне насмешливо протянули… рюкзак.
— Не это, — прошипела я.
Рюкзак оттянули обратно. Сейр не унимается. Я разозлилась и пригрозила:
— Плакать буду.
Воин с черными глазами, папандра напоминающими, молча прошел к автомату, извлек собственную карту, сделал покупку и, вернувшись, издевательски протянул мне носовой платок. Я разозлилась окончательно и разорила собственный счет на покупку таких необходимых вещей, как перцовые баллончики, миниатюрные камеры видеонаблюдения, косметика… много косметики. Депиляторы разной степени действенности, краска для волос, крема, отбеливающие крема… Потом я подумала… Оглянулась, посмотрела на воинов и поняла, что все затарены уже и свободные руки только мои остались. Вдохновленная свободой собственных конечностей и злая на воинов, я обратила внимание на раздел детских татуировок… Скупила почти все! И вот после этого, уже набирая чего полегче, двинулась к выходу, размышляя над тем, как быстро воин разобрался в системах покупки через терминал. Как будто часто такими пользовался.
Снова запиликал сейр. Я остановилась в проходе, печально глянула на кафетерий с булочками, вспомнила, что даже не завтракала, и спросила у того самого узкоглазого издевателя:
— Издеваешься?
Воин молча достал сейр… смотрел на него секунд пять, после чего снял блокировку с экрана и вырубил связь! А затем совершенно спокойно вернул устройство обратно в карман! И я все понимаю, но…
— Как ты узнал код?! — Я сорвалась на крик.
А зря — разговор на повышенных тонах они просто проигнорировали, молча глядя на меня. И я почувствовала себя несмышленым ребенком под опекой взрослых умных дядей. И вот одного я не могла ПОНЯТЬ:
— А что, папик так меня боится, что шесть штук охранников ко мне приставил?
Воин, тот самый, с сейром, тяжело вздохнул и, сохраняя невероятное терпение, произнес:
— Дело не в вас.
Так как остановилась я в проходе, а окружали меня суровые воины, народ проходить не решался и образовались две невероятно терпеливые толпы — даже не возражал никто, что поразительно. Но мне стало неудобно, и, мысленно прокляв груды умного мяса, я пошла завтракать.
Вошла в кафе распространенной марки «Таунсин», уселась за барную стойку и, вежливо улыбнувшись бармену — невысокому пареньку с рыжим хаером и знаком смерти вселенной на висящей одинокой серьге, попросила:
— Кофе, чизкейк и булочку с изюмом.
— Понял, мисс, — отозвался тот, окидывая меня изучающим взглядом.
Похлопала ресничками в ответ.
— Далеко летите? — решил он продолжить беседу. — Я — Тэс.
— Кира, — представилась в свою очередь. — Лечу на историческую родину.
Передо мной поставили чашку с кофе. Запах был умопомрачительный. На мгновение прикрыв глаза, я вдохнула бодрящий аромат, стараясь отвлечься от всего случившегося. Внезапно надо мной раздалось:
— Ничего личного, но еще один взгляд на нее — и это будет последнее, что ты видел в своей жизни. Я понятно изъяснился?
Вздрогнула, распахнула глаза и увидела стремительно бледнеющего бармена, который с перепугу затрясся всем телом. А воин преспокойно сел рядом со мной, по другую сторону на заскрипевший от огромного веса стул сел второй из когорты меня конвоирующих.
Уроды!
— Ваш кофе, принцесса, — напомнил воин.
Медленно повернулась. Узкие черные глаза смотрели с откровенной насмешкой, да он просто издевался.
— Слушайте, а вы не хотите испариться на время, пока я поем? — вежливо интересуюсь у махины, который, даже сидя, выше меня больше чем на голову.
Воин спокойно ответил:
— Это не еда.
Все, он меня бесит! Дико.
— Я хочу просто поесть, — еще немного, и орать начну.
— Ешь.
Устало покачав головой, вернулась к кофе, поймала на себе взгляд ошалевшего бармена, который мгновенно глаза опустил, — боялся, и даже не скрывал этого. Он продержался с минуту, пытаясь вытирать стойку и переставлять бутылки… едва три из них разбились, парень просто сбежал в служебку. Заказ мне принесла женщина, тоже опасающаяся на меня смотреть. Вот только есть мне уже не хотелось. Достала карточку, провела над панелью, расплачиваясь за нетронутый кофе и еду, и встала, собираясь уйти. И вот промолчать бы этим, так нет:
— Женщины — такие непостоянные, — посмеиваясь, произнес воин.
Мрачно смотрю на него — громада мускулов, развалившаяся на высоком барном стуле. Ладно — не развалился, но наглости от этого не поубавилось.
— Хорошо, я передумала, — с самым невинным видом вернулась обратно.
Взяла ложечку, помешала кофе, посмотрела на чизкейк и булочку — первый был горячий и с медовым сиропом, вторая теплая и с изюмом.
— Простите, — обратилась я к женщине, а можно мне другой кофе?
— А… — она удивленно на меня посмотрела, — какой?
— Точно такой же, — попросила я.
— 3-зачем? — не поняла официантка.
— А этот закончился, — честно ответила я и одним движением выплеснула содержимое чашки в наглую рожу воина.
Он не успел увернуться — отшатнулся было назад, но там стальная спинка стула. Нет, стул он выдрал вместе с болтами, которыми тот был к полу прикручен, однако это заняло те мгновения, за которые кофе благополучно долетел до наглой рожи.
— Видите, — разговаривала я исключительно с женщиной, — закончился. А жаль. Так вы принесете мне другой?
Женщина побелела, грохот выломанного стула разнесся по кафетерию, я приступила к чизкейку, благо аппетит появился.
Потом мне принесли кофе. Потом я его долго и с наслаждением пила.
Когда все съела и обернулась, наглого узкоглазого уже не было — за моим стулом стоял другой воин, молча ожидая, когда я поем. Второй сидел рядом, тоже молча.
Уже лучше. А потом я увидела нечто — папандр с облитым мной узкоглазым, собственно на отца очень похожим, кажись, направлялись ко мне. Но это мелочи, суть не в этом — на них так смотрели местные женщины, просто-таки всеобщий восторг и обожание. А вот воины, и папандр в особенности, на эти взгляды реагировали с нескрываемым презрением.
Конец их шествия был закономерен — ко мне пришли.
— Дочь сыта? — спросил разъяренный отец.
— Дочь ела хорошо, — спародировала я его примитивное ко мне обращение — бесит.
Папандр сжал зубы — желваки устроили танец ярости на его скулах, после чего мне задали вопрос:
— Чего ты добиваешься, Киран?
Интересный вопрос.
— Нормального отношения, — спокойно ответила я, оплачивая и второй кофе.
Завершив с оплатой, повернулась к отцу, тот дождался этого и произнес:
— Нормального отношения заслуживает достойная женщина. Ты достойным образом не выглядишь, и твое поведение оставляет желать лучшего. Идем.
И мы пошли — папик впереди, я за ним, остальные меня контролируют и мои пожитки несут. Облитый мной узкоглазый бросает на меня злые взгляды. Уроды все они.
— А можно мне сейр?! — крикнула я, едва вышли из порта на космодром.
— Отдай, — кратко скомандовал отче.
Узкоглазый достал переговорник, протянул мне…
Попыталась забрать, он отдернул руку, затем снова протянул сейр мне. И все это на ходу. Издевался, в общем.
Я решила пожаловаться отцу, вот только как обращаться к нему, не решила — папой называть не хотелось совершенно. В итоге попыталась снова забрать сейр из протянутой руки… воин не отдернул ее, он просто вскинул ее вверх, поднимая устройство на недосягаемую для меня высоту… Это он так думал! А я подпрыгнула, хватая не сейр — вцепившись в его руку. Думала, отпустит мгновенно, но узкоглазый только усмехнулся, продолжая держать сейр и не напрягая даже руку, которой приходилось сейчас и мой вес удерживать.
— Очень мило, — прошипела я.
И тут обернулся отец. Этого хватило, чтобы урод просто опустил и передал мне сейр.
— Дьяр, — с укором произнес папандр.
Воин сделал вид, что он вообще ни при чем. Шествие продолжилось.
Заполучив сейр, я не стала его включать, просто спрятала в карман брюк и шла, стараясь поспеть за всеми, потому как ноги у этих длинные, шаги не маленькие, двигаются все быстро.
В итоге мы свернули на сто семнадцатый ряд, и лента понесла нас вперед, мимо сверкающих кораблей торгового содружества, темно-красных истребителей, принадлежащих службе безопасности космопорта, к огромному темному кораблю, по форме напомнившему мне острие копья, с голографическим изображением черного зверя семейства кошачьих, у которого морда, шея, плечи и передние лапы были нормальными, а вот все остальное — призрачно-серым. Это странно, если честно, я такого еще не видела.
А потом я увидела знак какого-то членистоногого, эта картинка мне хорошо знакома — у меня такая татуировка была. Пока я креативно ее не изменила. И у воинов на правом плече по такому изображению красовалось.
Это я чего-то не поняла — корабль папашкин?! Личный? У меня отец кто вообще? Вспомнила, что мама называла его хассаром. Вопрос: что такое хассар?
Додумать не вышло, нас поднесло к подъемнику, тот поднял на корабль, шлюз открылся, впуская развеселую компанию киднепперов (между прочим, по законам Гаэры я еще ребенок). На входе я остановилась, еще раз оглянулась — огромное поле космодрома, за ним сверкающий сталью и стеклом город, который был моим домом… Я вернусь. Я обязательно вернусь. Я вернусь во что бы то ни стало, и папандру я буду мстить! Я…
— Киран! — окрикнул хассар, причастный к моему рождению.
Я отступила от края платформы и пошла вслед за ним.

 

Корабль меня потряс — модель абсолютно неизвестная, а я спец в современном кораблестроении, мы на факультете все новинки отслеживаем, это уже профессиональное. Но здесь было странным все — странный металл, черный, блестящий, будто эмалью покрытый. Я так и застыла, касаясь черной стенки ведущего в корабль хода и лишь краем сознания замечая, что воины ушли. То есть меня уже не охраняли… Так, значит, в космопорту они не боялись, что я сбегу, они кого-то другого опасались. Кого?
— Киран, — отец остановился, ожидая, пока я отлипну от стенки.
— А что это за модель? Крейсер, стрит, старфорг, тридент? — Мне действительно интересно было.
Папандр странно улыбнулся и издевательски произнес:
— Это космический кораблик, доченька. Просто кораблик. — И уже грозно: — И вот такие кораблики — не женского ума дело. Марш в каюту.
Кадет Киран МакВаррас очень сильно обиделась. Я отошла от стены, достала сейр, активировала, сняв блокировку, подключила к связи, затем осмотрела стену. Это входной шлюз, а значит, здесь есть блок управления кораблем — такие везде есть, на случай если придется спешно покидать транспортное средство. Беглый осмотр позволил выделить черно-серый блок возле уже опускающегося перекрытия. Я стремительно прошла к блоку, прикоснулась ладонью и получила доступ к основным характеристикам, естественно, уровень капитанский мне никто не дал. Что примечательно — никаких экранов, просто четкая голографическая схема.
Отец не вмешивался, но его взгляд я шеей ощущала, что не помешало войти в систему, узреть странный и непонятный мне язык крючковатых символов. Перевела в режим «общегалактический», получила привычное дайавер и зачитала:
— Дисрайр, класс «легкий крейсер». Производитель не указан. Длина 280 метров. Управление — пилот, — я обернулась, с легким недоумением взглянув на папандра, просто один пилот, это как-то… странно. Но читаем дальше: — Экипаж — триста девять воинов, четыре базы сверхбыстрого развертывания, класс «полное уничтожение». — Папик удостоился моего второго потрясенного взгляда. И я даже не выдержала: — А как вас пропустила служба безопасности? Класс «Star Destroyer» запрещен на всех планетах содружества.
— Мы не относимся к планетам содружества, — спокойно пояснил отец, почему-то явно ожидая от меня результатов дальнейшего исследования.
Просматриваю дальше:
— Скорость 570 MG, — снова смотрю на отца.
У меня шок. Банально. Стриты экстра-класса, используемые для разведывательных операций, развивают скорость 210 MG, что стало прорывом текущего года! У нас половина преподавательского состава месяц, захлебываясь от восторга, об этом рассказывала, а тут…
— Что тебя удивляет? — насмешливо поинтересовались у меня.
— Да ладно, — я еще раз вгляделась в характеристики, — этого быть не может, и ты понял, о чем я.
Папандр подошел, протянул руку — схема корабля вмиг стала сложнее, подробнее, насыщеннее, объемнее, показатели расширились, и там, где был один показатель, теперь наличествовали три — высший, средний и низший. Утроились и показатели скорости — 570 MG осталось прежней, низшим показателем было 490 MG, а вот высшим… Я нервно сглотнула, глядя на показатель в 720 MG.
— И это не предел, — произнес отец. — Это показатель скорости без задействования резервных двигателей.
Я промолчала, глядя на показатель автономной работы — 4 года. Нехило. Это что за кораблик вообще? Взгляд мой скользнул ниже, просматривая показатели инверсионных щитов, устойчивости корпуса по отношению к различным типам вооружения, собственно, когда я дошла до вооружения самого корабля, отче взял и все вырубил.
Стою в шоке. Понимаю, что бежать нужно было раньше, в космопорту желательно. И вот что мне мешало рвануть в комнату женского уединения, оттуда в вентиляцию и дальше к службе безопасности… Мстить захотела? Кому?! Если у них кораблик вот такой, мне уже страшно представить, что дальше будет.
— В каюту, — приказным тоном произнес папандр.
Решила, что напьюсь. Просто напьюсь, а думать обо всем буду завтра! Или послезавтра, за сутки вряд ли долетим… Хотя с такими скоростями возможно все, к тому же, где расположен Иристан, я не в курсе. Молча пошла за отцом, величественно вышагивающим по собственному кораблю, и не могла не спросить:
— А ты меня ругать не будешь?
— За что? — отозвался папик.
Интересный вопрос.
— Ну, я кофе на одного из твоих бугаев вылила, — сообщила невинным тоном.
Отче остановился, полуповорот, насмешливый взгляд на меня, и последовала информация, от которой мне стало плохо:
— Это Дьяр, мой старший сын. Ты заставила его испытать ярость. Тем лучше, теперь он оценил тебя, и я уверен в его победе.
Я тормознула прямо посреди мрачного сумрачного коридора и переспросила:
— Какой победе?
Хассар развернулся, уголок его рта изогнулся в насмешливой ухмылке, и папандр выдал:
— Моя дочь — ценный приз. Киран, за тебя будут сражаться лучшие воины хассарата Айгора. Мои сыновья — одни из сильнейших, и я более чем уверен, что ты достанешься Дьяру или Ригану.
Бракованный навигатор! Это о чем он сейчас говорит?! Это вообще… вообще…
— Подожди, сбой программного обеспечения! — едва ли не заорала я. — Я… я не поняла, они твои сыновья, меня атом нестабильный наградил статусом твоей дочки, так это получается, они мои братья?! — У меня шок, просто культурный шок.
Этого быть не могло! Никак! Это вообще за гранью разумного, это…
— Да, — спокойно подтвердил папик.
Я прошла к стене, прислонилась спиной и медленно сползла на пол. Кажется, я начинаю понимать, почему мама сделала абсолютно ВСЕ, чтобы я этому бракованному двигателю не досталась… И причины ее паники в космопорту тоже понимать начинаю, и я…
— Киран, — отец, по ходу, наслаждался моим совершенно раздавленным видом, — у вас разные матери, у них измененный генотип, моей крови в тебе на треть, в них на четверть, так что и речи об инцесте нет. Вставай.
— Ноги не держат, — буркнула я.
Идея взорвать корабль и смыться оформилась неожиданно, но сразу была одобрена, и я бы даже приступила к реализации, будь у меня силы. А их не было. Меня буквально по стенке размазало от таких новостей… Так вот что он имел в виду, говоря, что я останусь в хассарате… Урод!
И этому уроду надоело ждать, пока я приду в себя, меня схватили, перекинули через плечо и понесли в неизвестном направлении. Хотя о чем это я — направление уже было мне известно, инкубатором называлось!
Дойдя до каюты, папандр открыл дверь, внес меня, не особо аккуратно швырнул на постель и, с усмешкой глядя с высоты своего запредельного роста, произнес:
— Я рад, что ты осознала свое будущее. Смирись сегодня. Завтра я начну твое обучение традициям Иристана.
И после этого меня оставили одну.
Минут через пять я встала, огляделась — узрела свои рюкзаки и сумки, разбросанные по полу. Подавила судорожное рыдание. Но собралась, затолкала сумки по шкафам, захватила себе бутылку шампанского, пару шоколадок и завалилась на постель… Поревела, причем от злости. Потом были пьяные слезы, и не менее пьяный хохот, и уже знакомая зюзя. Она, родимая, сопровождала аж до отхода ко сну. Во сне ощутила взлет, пьяно похихикала, решила, что взорву ко всем атомам планету и папандра заодно, посочувствовала Иристану и снова провалилась в сон.
Назад: История пятая, папандроознакомительная
Дальше: История седьмая, про родину