Карина Пьянкова
В лесу водятся волки

Оборотень был здоровенный, с теленка. Огромная серая зверюга, точь-в-точь настоящий волк, разве что крупноват слегка да в глазах светятся почти человеческий разум, злость и нескрываемое веселье. Я налюбоваться не могла на его шкуру: мне бы ее на шубу – и не пришлось бы зябнуть, как сейчас, в старом, местами подлатанном кожухе.

Волк подходил ко мне неторопливо, широко позевывая, показывая во всей красе белоснежные острые клыки, мощные лапы… Я медленно отступала, стараясь не отрывать взгляда от лесной твари. Не хотелось упустить момент, когда оборотню надоест насмешничать и он все-таки прыгнет. Плотный февральский снег, прихваченный морозом до толстой корки, похрустывал под сапогами. Только бы наст не провалился, иначе – смерть.

Волк клацнул челюстями. Я вздрогнула, испуганно вздохнула. Зверь будто бы ухмыльнулся. По крайней мере, выражение на морде было такое гадостное, что показалось, будто он надо мной издевается. Ну да. Зарвавшаяся магичка, оказавшаяся перед смертельно опасным противником с единственным несчастным кинжалом… Да и сил хватит только на одно простенькое заклинание. Окажись я на месте оборотня, тоже потешалась бы над такой растяпой.

– Р-р-р-р, – с ленцой протянул волк, переступая на месте.

Я мрачно посмотрела на него, прикидывая, есть ли смысл драпать… Никакого смысла не было. Шансы убежать от зверя по зимнему лесу равны даже не нулю, а отрицательному числу. Можно, конечно, попытаться залезть на дерево и дождаться, пока магические силы восстановятся… Я покосилась в сторону ближайшего ствола. Волк проследил за моим взглядом и с откровенным скептицизмом выдал:

– Р-р-р-р-ра.

Ну да, черта с два я заберусь на корабельную сосну без левитации. И мы оба это прекрасно понимаем. Стало быть, скоро меня сожрут. Паршивая перспектива для не самого плохого мага в здешних местах. Одна беда – действительно хорошие маги в такой глухомани не задерживаются.

И вот зачем я только отправилась на эту княжью охоту? Понадобилась, видите ли, его светлости голова оборотня. Нечего над камином было повесить, медвежья башка – уже не то… А охота благородных – это торжественный выезд с егерями, сворой, разряженными дамами… Словом, с толпой народа, совершенно бесполезного, если речь идет об убийстве настоящего чудовища. Да так проще лешего словить, чем оборотня! Представляю, с каким выражением на поганой своей морде «дичь» издали наблюдала за возомнившими о себе невесть что охотничками. Ну и я тоже хороша, подвязалась к князю в свиту, подольститься захотелось, а то жалованье маленькое, подработок днем с огнем не сыщешь, даже дом толком с таким доходом не протопишь… Вот теперь-то, думала, точно дров накуплю…

Следы оборотня, замеченные княжьими егерями, шли по полю, а затем уводили в лес, где лошади не прошли бы. Тут бы собрать отряд из бывалых наемников и направиться в лес без обузы в виде любопытных вельмож, поискать логовище, поставить ловушки… Если бы да кабы… Несколько самых разумных, к которым не относился князь, повернули назад сразу, но большинство потопало по следу. И я с ними, посмеиваясь. Тут любому становилось ясно, что оборотня мы не загоним, а если натолкнемся, то совершенно случайно. На спящего.

Кто же знал, что сам оборотень решит поохотиться на глупых людей?

Зверюга выпрыгнула на нас из-за кустов. Огромная серая тварь, которая от неожиданности казалась больше раза в три. «Охотники» с воплями ужаса побежали в разные стороны. Ну… я тоже драпала дай боги каждому.

По всем правилам за мной не должны были погнаться. Я молодая, шустрая, я какой-никакой, а маг, стало быть, доставлю больше проблем, чем отъевшийся вельможа. Но когда я остановилась отдышаться, то увидела преспокойно трусившего в мою сторону волка, который довольно ловко увернулся от боевого заклятия. И от второго. И от третьего.

На четвертом я поняла, что такой противник мне не по плечу, не настолько уж я и хорошо колдую. Самое печальное, оборотень тоже понял это, и на звериной морде расцвело выражение неописуемого злорадства…

– Я ядовитая, – мрачно сообщила я зверю. – Сожрешь меня – и сдохнешь в жутких муках.

– Р-р-раха-ха! – почти по-человечески рассмеялся он, сделав два медленных шага в мою сторону.

Ну все. Кажется, вот теперь на зуб решил попробовать… А я еще так молода… И вообще, я никогда не буду настолько старой, чтобы без сопротивления позволить себя сожрать.

Из последних сил я швырнула в клыкастую морду сгустком огня и что есть мочи припустила по лесу. Куда? Все равно куда – лишь бы подальше. Сзади раздался оскорбленный волчий рев. Мне тоже бы не понравилось, если бы мне морду – тьфу ты! – лицо подожгли… Плохо только, что у оборотней болевой порог низкий и регенерация отличная, минуты не пройдет – очухается и бросится в погоню. И вот тогда все будет очень плохо. Даже хуже, чем сейчас. Эти твари – они мстительные и изобретательные.

– У-а-а-а-а-у-у-у-у! – раздался сзади злорадный вой, который совершенно точно приближался. Очень быстро. Вой оборотня, преследующего добычу, ни с чем не перепутаешь. Один раз услышишь – до конца жизни в кошмарах сниться будет.

Я прибавила скорости, надеясь… непонятно, на что надеясь. На то, что налечу на отряд охотников. Очень большой. На то, что зверюга скончается на бегу от расстройства. На то, что у меня крылья прорежутся. Ноги понемногу начали заплетаться, легкие горели, как и перегруженные мышцы, сердце уже стучало где-то в районе горла, я то и дело проваливалась в снег по колено… Не побегаешь особо по зимнему лесу, если ты не на лыжах. Шансов на спасение нет никаких… Если не случится чуда, то до меня доберутся в течение пяти минут и сожрут. Если совсем не повезет, то заживо… Эх, говорила мне мама: «Кристина, не страдай ерундой, выходи замуж». И ведь права была! Сидела бы сейчас дома, мужа бы ждала как примерная супруга, вокруг бы дети ползали… И никаких голодных оборотней!

– У-у-у-у-у! – прозвучало совсем рядом, причем уже откуда-то справа. Отлично, кружить начинает. Понял, бесово отродье, что я теперь особо не побегаю, поиздевается напоследок – и убьет.

Из последних сил я бросила тело влево, не особо глядя под ноги… По закону подлости, именно в этой стороне и находился овраг, по склону которого я скатилась вниз, напоследок приложившись головой о поваленный ствол.

«Ну, хотя бы я не почувствую, как он меня загрызет», – даже с каким-то облегчением подумала я, теряя сознание.

Иногда в жизни случаются и приятные неожиданности. Например, то, что я очнулась, причем на вполне удобной и вроде бы чистой постели, – это совершенно точно приятная неожиданность. А то, что голова раскалывается, – так то сущие пустяки. Главное, что эта голова на месте.

– Живая? – раздалось откуда-то сбоку. Должно быть, это и есть мой герой… Ну прямо как в старинных легендах – прекрасная дама спасена от кровожадного монстра благородным воином.

Я со стоном повернула голову на звук и с огромным трудом сфокусировала взгляд на лице говорившего. Ну… Лицо как лицо, вполне себе приятной наружности молодой мужчина, русоволосый, статный. Вот только глаза у него были желтыми, звериными и будто светились в темноте.

В моей жизни не случается приятных неожиданностей. А прекрасная дама из такой тощей помоечной кошки не получится, как ни крути.

– Твою ж… – Я даже выругаться как следует не смогла, резко поднимаясь на постели. Тут же мне стало плохо, и я снова упала плашмя. Неслабо же приложилась…

С чисто научным интересом отметила, что ожога на физиономии мужчины не наблюдается, стало быть, регенерация у него еще выше, чем принято считать в научных кругах. Интересный факт. Разве что вряд ли удастся им с кем-то поделиться.

– Лежи уж, бегунья, – насмешливо протянул оборотень, придавливая меня рукой к постели. – Отбегала свое.

Из последних сил подняла руку, демонстрируя зверюге неприличный жест.

Тот только расхохотался, причем так же, как и в зверином облике, с порыкиванием в голосе.

– Что, решил приберечь на случай, когда на охоту лень идти будет? – мрачно спросила я, понимая, что вот теперь-то хуже уже точно некуда.

– Деликатес болящий, на холодец в голодный год сойдешь, – с издевкой отозвался волк, встав на ноги. – Делать мне больше нечего – жрать тебя. Вдруг еще дурость подцеплю.

Учитывая обстоятельства нашей первой… встречи, крыть мне было и нечем. И правда, дура, каких поискать. Но все равно обидно.

– Тогда какого черта ты меня притащил в свое логово? – не отставала я, пытаясь понять, чего это такая мерзкая тварь вдруг стала добренькой, да еще и к тому, кто на нее охотился. А главное, чем мне эта доброта в конечном итоге аукнется.

– Исключительно чтобы поиздеваться напоследок. Смерть в лесу от переохлаждения показалась мне слишком легкой для такой бездарной колдуньи, как ты.

– Уж лучше так, чем быть сожранной!

Оборотень вздохнул, устало прикрыв глаза.

– Избавь уже меня от своих домыслов, горе-воительница. Я тебя жрать не собираюсь и не собирался.

Поверить в благие намерения незнакомца хотелось. Но как-то не получалось. Станет тварь, которая уже, по сведениям стражи, сожрала дюжину ни в чем не повинных людей, миловать того, кто действительно на нее охотился?

– Ну-ну. Это ты со мной так в лесу знакомился, – едко процедила я, прекрасно понимая, что нахожусь в полной власти того, кого при случае с огромным удовольствием бы убила. Безо всяких мук совести. Потому что это оборотень, хитрый зверь, который может притвориться человеком в любой момент. Чтобы потом загрызть ничего не подозревающую жертву.

– Ну а вдруг? – искривил он губы в саркастичной ухмылке. – Увидел вот симпатичную магичку среди охотников, решил узнать поближе.

Мгновение – и он уже склонился надо мной, по-звериному обнюхивая лицо, шею. Показались клыки, пугающие даже на человеческом лице. Увидев, насколько близко зубы зверя к моему горлу, я в панике заорала и изо всех сил оттолкнула его от себя. Тело колотило мелкой дрожью.

Волк только раскатисто рассмеялся, будто я сделала что-то ужасно глупое.

– Отдыхай, охотница. Послезавтра выведу тебя к городу.

Разумеется, удрала я на следующий день…

Дома меня ждал Леслав, старый боевой товарищ, с которым вместе прошли не одну заварушку и бессчетное количество раз прикрывали друг другу спину. Точнее, Леслав меня уже не ждал, методично собирая в предусмотрительно прихваченные сумки мое скромное имущество.

– Ты что это, вражина, делаешь? – с порога возмутилась я, видя это непотребство. Никто в здравом уме и твердой памяти не рискнул бы так заговаривать с первым головорезом на всю округу. Ростом Леслав был никак не меньше трех аршинов, широкоплечий, поджарый, будто и сам оборотень. Друг и на упыря мог пойти, и за головой местного лиходея отправиться, переходить такому парню дорогу откровенно опасались, стараясь без особой надобности не связываться… Вот только я ему приходилась названой сестрой, так что могла и не так костерить, если за дело. Да даже и если не за дело.

Приятель, услышав мой голос, выронил присвоенный скарб и медленно обернулся, причем пальцы правой руки Леслав сложил в отвращающий зло знак.

– Ты ли это, Крыська? – спросил он дрожащим голосом. Видеть побратима настолько перепуганным мне довелось впервые. Кажется, он посчитал, что к нему покойница явилась прямиком с того света.

За мои двадцать пять лет меня за кого только не принимали, но вот привидением посчитали в первый раз.

– Сейчас в лоб закачу, ворюга, так сразу прознаешь, я это или не я!

Слово у меня редко расходилось с делом, так что оплеуху друг получил быстро. И тут же уверился, что перед ним действительно названая сестра Кристина, которую он знает тысячу лет. Зато я все еще недоумевала, с чего это вдруг Леславу в голову пришла идея обчистить мой дом, раньше за ним такого не водилось.

– Так… я думал – все, заела тебя лесная тварина, ну и… раз уж тебе уже не пригодится. – Виновато развел руками. Руки все еще немного дрожали. Мало что могло напугать друга, но вот от призраков его просто колотило. – На той охоте треклятой – не иначе тебя на нее черти понесли! – троих недосчитались. Тебя, Любомира Вишневецкого и Юлека Шиманьского. Так тех двоих поутру нашли обглоданными почти что у самых городских ворот. Зверюга мало что сожрала, так еще и поглумилась, – мрачно поведал мне побратим, кривясь от одних только воспоминаний. – Я уж грешным делом ждал, когда и тебя так же к городским стенам подкинут… Все ведь видели, как тебя оборотень гнал.

– Гнал, – ошарашенно подтвердила я, прислонившись к косяку. Да уж, легко отделалась.

И вот интересно, а хватило бы у того волка, что заставил меня побегать по лесу, времени, чтобы еще и сожрать двух здоровенных мужиков? Жаль Юлека с Любомиром… Славные вояки были; пожалуй, из лучших, и того и другого прочили через пару лет на место княжьего воеводы, нынешний-то уже староват, хотя саблю держит крепко и наездник получше иных молодых. Вообще на диво хорошо воевода Чеслав сохранился для своих лет, я бы ему больше тридцати пяти в жизни не дала…

– И… чего? – напряженно спросил Леслав.

– Ну и догнал… – задумчиво ответила я. Нет. Не мог тот оборотень не только справиться так быстро с первыми воинами округи, но еще и притащить их тела к самым воротам. Времени бы не хватило. Вишневецкий и Шиманьский уж точно не дети, отпор бы дали такой, что мало не покажется, да у каждого из них с собой было по арбалету с серебряными болтами и по заговоренной сабле. Это вам не глупая магичка, которая решила, что одним колдовством управится, – знали, куда идут… Те двое врага наверняка бы и измотали, и серьезно потрепали, а зверь, что притащил меня в свой дом, выглядел вполне здоровым и бодрым. Да и стал бы людоед волочь человечью девку к себе в логово, да еще и беседы потом с ней вести? Нет… Не сходится.

– И как ты с ним справилась? – с нескрываемым уважением задал самый злободневный вопрос старый приятель.

Хотелось наплести с короб про свой ратный подвиг, в красках описать явленную доблесть. Но красивые враки сейчас были не к месту.

Поэтому я честно призналась:

– Да не справлялась я. Так, побегала по лесу, в овраг навернулась, головой хорошо приложилась… Наверняка околела бы за ночь, вот только волчара меня в сугробе не бросил. Притащил к себе в логово, дал отлежаться…

Леслав на меня глядел как на блаженную:

– И что, отпустил?

Я медленно сползла по косяку, усевшись прямо на пол. Было холодно, но ноги уже не держали, слишком сильно устала, да и струхнула, надо сказать, тоже изрядно… К тому же, встань я, все равно теплей не будет. Денег на дрова я так и не заработала… Или напроситься на постой к побратиму? У него дела в последнее время в гору идут, не бедствует, печь точно есть чем натопить.

– Ну, обещал завтра сам из леса вывести, только я не стала дожидаться. Мало ли. Он из дома – и я из дома.

Выражение лица у друга было таким, будто его только что поленом по голове огрели.

– Крыська, а ты теперь в полнолуние шерстью обрастать не будешь? – нервно осведомился он, оглядывая меня очень уж пристально, с подозрением. – А то мало ли… Придешь потом ночью за свежим мясом…

Я хмыкнула и клацнула зубами, как оборотень вчера. Рука Леслава машинально дернулась к мечу.

– Не бойся ты, не кусал меня никто. А… и, к слову, оборотничество при укусах не передается, хоть с головы до ног изгрызут.

Зверь тем временем разошелся, стал лютовать по-настоящему, с размахом, за ночь порой загрызая по три человека. Людишки в городе и окрестностях понемногу начали возмущаться. Народ у нас вообще-то тихий, незлобивый, но когда поблизости бродит кровожадный монстр, любящий человечину, тут нужно быть святым, чтобы не обозлиться на правителя. Мужики, правда, и сами пробовали ходить на оборотня, вооружившись дрекольем и луками… но все больше такие герои не возвращались на своих ногах. Зато прекрасно возвращались на чужих четырех. Чудище исправно приволакивало останки своих жертв к городу. Жаль только, мне так и не довелось поближе посмотреть ни на тела (их сразу по обнаружении прибирал к рукам придворный маг князя), ни на следы чудовища, которые мгновенно затаптывали толпы любопытствующих. Но по тому, что увидеть мне все-таки удалось, складывалось впечатление, что покойников скорее грызли, чем ели…

– Повезло тебе, что твой лесной знакомец и тебя на тот свет не спровадил, – то и дело говорил Леслав, к которому я все-таки перебралась. Правда, только до конца зимы перебралась, а там нужно будет съехать… может, даже в другой город податься… или село. Где-нибудь же должно найтись прибыльное место для мага?

На слова друга я покладисто кивала, а сама думала о том, что лесная изба оборотня была построена никак не меньше пары лет назад. Да и здоровенного, чересчур умного для просто животного зверя видели в окрестностях уже давно, даже детей им пугали, мол, придет серенький волчок и ухватит за бочок. И волчок приходил. Жутко выл за околицей сел, в совсем лютые зимы утаскивал овец. Хотя частенько крестьяне и сами привязывали на опушке скотинку какую поплоше: волк, если ему нужно, так и так возьмет, что хочет, поэтому лучше уж самим выбрать, что отдать ему на прокорм. Неприятно, конечно, но не велика беда. Словом, об оборотне знали давно и даже приноровились с ним жить так, чтобы не бояться ночью из деревни выходить, даже если напился до зеленых чертей. А люди пропадать начали совсем недавно… Что-то тут совсем не складывалось.

Спустя семь дней после злосчастного происшествия по городу пошел слух, что будет и другая охота. По всем правилам. Его светлость князь Радомил внял стенаниям своих людей и решил избавиться от злобной твари раз и навсегда. Леслав, недолго думая, подвязался в эту затею, уж больно прибыльной она казалась ему. Ну и я с ним, куда без меня? Деньги-то и правда немалые, да и расщедрился правитель – пообещал расплатиться, даже если оборотня мы не изловим. Вот только сперва я решила наведаться в лес. Ну да, я могла и не найти тот домишко в чаще, в котором побывала только единожды, к тому же подозреваю, хозяин мне не обрадуется… Но совестно было как-то не попробовать отвести беду от того, кто скорее всего ничего особо-то дурного и не делал.

В итоге я прихватила с собой связку амулетов, бутерброды на всякий случай и лыжи и рано утром двинулась к выходу из города, чтобы сделать очередную глупость, ну да мне не впервой. Побратим выловил меня у самых ворот, будто почуяв, что затеяла его непутевая названая сестра, и навязался следом. Хотя это напоминало скорее не чутье, а приступ ясновидения, потому что явился он тоже с лыжами и полностью готовый для лесной прогулки. Я попыталась отбрыкаться от такой компании, неизвестно даже, как на меня, человека уже знакомого, отреагирует волк, что уж говорить о здоровом детине, который даже мне кажется небезопасным. Однако старый друг оказался прилипчивей репья, а в завершение спора так и вовсе пригрозил меня отволочь домой силком, а там связать, чтоб не шлялась где ни попадя.

В итоге только и оставалось, что озвучить свои намерения вслух:

– Я вроде как оборотня искать собираюсь.

Леслав не особо даже и удивился моим словам:

– Тогда я тебе точно не помешаю. Не на свидание же идешь.

Храни меня боги от таких свиданий…

По лесу мы бродили до сумерек, но ни оборотня, ни его дома так и не обнаружилось. Мой спутник уже начал говорить, что, мол, и не было никакой избушки, просто я головой хорошо ударилась, вот и померещилось все. Желудок Леслава бурчанием поддерживал хозяина, а я уже и не знала, что думать… Может, действительно все мне только привиделось? Но в город-то я возвращалась уже своими ногами и чувствовала себя достаточно хорошо…

– Она есть, где-то дальше… Когда шла в город, солнце вставало за спиной… Значит, идти надо на восток… – бормотала я, упорно продолжая брести, наплевав на усталость. Вперед меня тянуло дурацкое чувство справедливости. То самое, что уже который год мешало нормально зарабатывать. Я почти наверняка знала: терроризирует округу кто-то другой, не зверь, которого задумал затравить князь. Что-то неправильное завелось в лесу. Причем недавно.

– Кристина, чего ради так мучиться? Ну даже и не съел тебя оборотень, не дал замерзнуть, так теперь ему за это в ножки кланяться и всячески защищать? – почище любого волка взвыл Леслав, когда его нос уже побелел.

Сама понимала, что оно того не стоит: не погонись за мной эта чертова зверюга, в овраг я никогда бы и не свалилась и спасать меня от смерти не нужно было бы… Но, с другой стороны, это же я отправилась в числе других охотников за его головой. Так что вроде бы и квиты.

– Вот только если я действительно права, то убьем мы не то существо. И люди перестанут бояться, расслабятся. А трупы снова будут появляться, а то и в большем количестве, – зло бросила я побратиму через плечо, продолжая двигаться вперед. Теперь уже из принципа. С детства была упрямицей: вели мне не делать – так в лепешку расшибусь, а наперекор пойду, даже если себе во вред.

Ответить на это наемнику было нечем, и он поплелся сзади молча, но очень выразительно сопел при этом.

Когда я уже сама отчаялась найти волчий дом и прокляла все на свете, ветер принес запах дыма, а потом, продравшись через кусты дикой малины, лишенные листьев, но не колючек, мы увидели и ту самую избушку, в которой я провалялась в беспамятстве несколько часов. В тот раз я и не разглядела ее толком, только отметила про себя, что домишко небольшой, но добротный, обихоженный, теперь же было заметно, что хозяин у избы рачительный и руки у него откуда надо растут. Наличники на окнах старые, но недавно их подновляли, крыльцо загляденье – досточка к досточке. Я сама выросла в селе и знала, что держать дом в порядке – дело нешуточное.

– А неплохо у нас нечисть живет, – ошарашенно произнес Леслав, присвистнув.

Хозяин появился на крыльце не больше чем через минуту в человеческом обличье. Пожалуй, встреть я его в городе – и не заметила бы. Хотя нет, заметила бы – на лицо он не то чтобы красавец, но присмотреться хочется, да и порода видна, другое дело, что порода волчья, да только с первого-то взгляда этого и не разберешь. Сейчас глаза у волка были обычные, без звериной желтизны. Парень и парень, ладный, крепкий… Разве только подозрительно: выскочил он на мороз в одной рубахе и холщовых портах, да к тому же и босиком, а держался так, будто на улице жаркое лето и никакого мороза в помине нет.

Он с подозрением смотрел на меня и с еще большим – на Леслава. Тот тоже хорош, вцепился в рукоять сабли так, что отнимать будешь – не отнимешь, разве что с рукой оторвешь.

– Ну, здравствуйте, гости дорогие, – с издевкой протянул лесной хозяин, настороженно зыркая исподлобья.

– И тебе не хворать, – в тон ответила я, не отводя взгляда.

Оборотень спустился с крыльца. Втянул носом воздух, огляделся и вперился в меня тяжелым взглядом. Стало не по себе, но я постаралась не подать виду.

– Зачем пожаловали?

– Ну, за головой вообще-то, – тут же ляпнул побратим. Всегда он так: сперва говорит – потом только думает.

Оборотень подобрался весь, будто перед прыжком, но, очевидно, решил выслушать мою версию, прежде чем броситься.

Я же сперва отвесила старому другу подзатыльник и только потом заговорила:

– Ну, голова нам без надобности, – вздохнула я, стараясь держать руки на виду: пусть зверь будет точно уверен, что я не готовлю для него никакой волшебной пакости. – Мы пришли предупредить, что через два дня будет охота. Настоящая. Пойдут только умелые наемники и как раз за твоей башкой. Так что лучше бы тебе убраться на время.

Волк по-звериному склонил голову набок, задумавшись.

– Ну и какой тебе прок меня предупреждать, горе-магичка? – с насмешкой протянул мужчина. – В прошлый раз удирала так, что пятки сверкали, даже попрощаться не изволила, а теперь решила мне об охоте рассказать. Что-то нескладно.

Ну да, прав. Нескладно, не поспоришь.

– Что не попрощалась, могу и извиниться, – мрачно отозвалась я, будто бы предлагала подпалить ему хвост, а не признать, что была неправа. – А предупредить решила, потому что знаю: не ты у нас так веселишься, что на кладбище уже хоронить негде. Ты нечисть, но большого вреда от тебя никогда не было, да и не стал бы ты изуродованные тела выставлять напоказ.

Волк тихо, все с тем же прирыкиванием рассмеялся.

– Да ты еще и наивная, – припечатал меня он. Глаза мужчины плеснули золотом. – Но тут права, я не стал бы подбрасывать трупы к городским стенам, мне тут еще жить.

Кажется, оборотень мне верит. По крайней мере, не собирается на нас с Леславом нападать, хотя и держится с опаской. Но тут его понять можно.

– Так ты уйдешь из леса? – с надеждой спросила я.

– Вот еще, – мотнул головой волк, сложив руки на груди. – Тут мое логово! Что, мне теперь срываться с места, только потому что людишки решили на меня опять поохотиться? Не в первый раз. Пусть побегают, морозом их проберет – поумнеют. Не там они свое чудище ищут. В лесу таких монстров не найти.

Сказав это, зверь развернулся и скрылся в доме. Спину он подставил уже безо всякой опаски.

Вот и убили весь день, чтобы предупредить бедную, ни в чем не повинную животину.

И благодарности ноль, и толку никакого.

Мы переглянулись с Леславом. Тот казался ужас каким недовольным, и, поди, до самого города будет мне выговаривать, что мерзли просто так.

– И чего на морозе стоите? – неожиданно выглянул из избы ее хозяин. – Проходите, нечего по лесу ночами шастать.

Я пожала плечами и пошла к дому, собираясь воспользоваться пусть и не очень радушным, но все же приглашением. Уже пришлось там побывать, и ничего страшного не случилось. Действительно, чего ради идти по морозу ночью через лес, если предложили переночевать в теплой избе? Ну и что, что живет в ней оборотень? Где наша не пропадала!

– Ты рехнулась, что ли? – попытался было остановить меня побратим. Я стряхнула его руку с плеча и вошла в волчье логово, краем глаза заметив, что замявшийся сперва Леслав все-таки двинулся следом.

Волк сидел на лавке у жарко растопленной печи и довольно щурился.

– Ты… это… если будешь жрать кого, то лучше уж Крыську, она вкуснее, – с нервным смешком сказал нашему серому хозяину мой друг.

Оборотень широко зевнул и ответил:

– Делать мне нечего, самку есть. Они не для того задуманы. Да с тебя и мяса будет побольше.

Наемник с минуту пытался решить: то ли бояться, то ли веселиться. В итоге все-таки рассмеялся. Я пожала плечами и стянула с плеч толстый кожух, тоже подсаживаясь поближе к теплу. Оборотень умудрился даже скабрезность сказать так просто и естественно, что возмущаться ни капли не хотелось. Да и какая разница, что он, зверь лесной, будет обо мне говорить?

– А пожевать у тебя чего есть? – через некоторое время совсем забыл страх, а заодно и совесть Леслав, водрузившийся на лавку с таким видом, будто бы находился у себя дома.

Придремавший уже к тому времени волк открыл один глаз и сонно рыкнул на зарвавшегося человека, но никаким другим способом ставить на место гостя не стал. Я вздохнула и достала из сумки захваченные бутерброды. Все-таки пригодились.

– Хозяйственная, – с ноткой одобрения прокомментировал мою запасливость оборотень, с удовольствием втягивая носом запах ветчины. Пришлось нехотя делиться едой и с ним. Чтобы была вероятность самим не стать едой ночью.

– А что, присматриваешься? – тут же встрепенулся проглотивший свою долю приятель. Ненадолго ему хватило того бутерброда. – Ты смотри, она у нас девка с характером. Если свяжешься, потом взвоешь.

Я закашлялась.

Оборотень лениво откликнулся:

– Я и так вою.

Крыть было нечем.

Проснулась я на рассвете. Друг еще сопел в обе дырки на лавке, где ему постелили. Оборотень уже затапливал печь и изрядно шумел, но Леслав даже ухом не вел, хотя обычно мышь по полу пробежит – он и то подскакивает. Стало быть, нашему хозяину мой побратим доверял. Меня волк уложил на этот раз на печи и возражений слушать не пожелал, хотя занимать лучшее место в доме было мне ужасно неловко.

Я несколько минут, незамеченная, наблюдала за сноровисто двигающимся по избе зверем, а затем он поднял на меня глаза:

– Доброе утро.

– Доброе, – растерянно подтвердила я.

– Как спалось? – подошел поближе он, втягивая носом воздух.

Я села, спустив ноги вниз. После разморенного тепла постели сразу стало зябко.

– Хорошо. В тот раз тоже хорошо было.

– Вот и славно, – откликнулся он, стягивая меня на пол. – Буди своего братца и возвращайтесь.

Я кивнула и пошла было поднимать Леслава, но тут вспомнила, что забыла кое-что важное.

– Тебя как зовут-то? – спросила я оборотня. Надо было раньше поинтересоваться.

Он застыл и медленно обернулся ко мне. На его лице было выражение полного непонимания.

– Тебе зачем? – оторопело спросил он, кажется, не веря своим ушам.

– Ну как же… Дважды в твоем доме ночевала… Как можно не спросить имени хозяина?

Тот покачал головой и будто бы нехотя ответил:

– Яношем зовут.

Самое обычное имя, таких Яношей в любой деревне с пяток наберется. А мне думалось, что у такого чудища лесного и прозвание должно быть каким-то особенным и на рык похожим.

– А меня Кристиной, – представилась я в свою очередь. – Его вот Леслав.

Оборотень просто кивнул и вышел из дома. Выглянув в окно, я увидела, как большой серый волк неторопливо трусит прочь, петляя между деревьями. Провожать лесной хозяин нас не собирался, да и проверять, не учудили ли мы чего опасного в его жилище, тоже.

На обратном пути Леслав был непривычно тих, даже рта лишний раз не открывал, и, только когда мы завидели каменную стену, что обводила город, побратим неожиданно произнес:

– Права ты была, Крыська, не он у нас бедокурит. Он, конечно, волк волком, сожрать кого хочешь может, но только он бы это сделал разве что с голоду, не стал бы над телами измываться. Да и зима в этот год теплая, дичи хватает, оборотень вряд ли бедствует, на кой ему за людьми гоняться?

Говорил друг верно, тощим Янош точно не казался, с голоду не пухнет.

– Чего ты от него первый-то раз так улепетнула? Нормальный вроде парень, хоть и зверюга…

Я передернула плечами, вспоминая, как очнулась в волчьем доме в прошлый раз.

– Ну… он зубами к горлу потянулся, – нехотя призналась я. – Как тут не струхнуть?

Леслав расхохотался громко, раскатисто – поди, и в городе услышали.

– Ну так говорю же, зверюга. Ничего бы не сделал. Дала бы куснуть – он бы и успокоился. Вроде как признала, что он сильней, больше и не требуется. Это же волк. С ним нельзя по-человечески.

От такой простой и понятной мысли, почему-то не пришедшей ко мне в голову, я сбилась с шага… и оказалась сидящей на заднице прямо в сугробе, чего со мной не случалось с самого детства, когда дед, первый на всю нашу округу охотник, учил егозу-внучку ходить по лесу. И он же, любимый мой дедушка, рассказывал о диких зверях, об их повадках, обыкновениях… А привелось встретиться с оборотнем – все забыла, да еще и судила о нем по меркам чудища из детских сказок.

Погонял он меня по лесу, а я, глупая, чуть ума не лишилась от ужаса. И отчего? От того, что мне зубы пару раз показали и порычали? Хотел бы убить – не церемонился бы. Правильно все Леслав говорит, зверь он, волк…

– Ты чего это, а? – опешил от моей неуклюжести побратим, помогая подняться. – Вот знал, что магия не доведет до добра, совсем обленилась, уже и на лыжи встать не можешь.

– Да так, вспомнилось кое-что, – вяло стала оправдываться, отряхиваясь от снега. Теперь я уже не знала, то ли плакать, то ли смеяться из-за своей догадки.

Город встретил нас очередными черными вестями: опять заели человека, на этот раз девчонку еще совсем, шестнадцати не было. И как только чудовище исхитрилось до нее добраться? Сейчас никто в здравом уме носа из дома не кажет, не то что за околицу выходит… Я попыталась было добиться разрешения самой взглянуть на тело погибшей, но меня решительно завернули. Изучать останки дозволялось только княжескому магу, остальные «шарлатаны» не допускались, причем по приказу воеводы, который лично следил за расследованиями и берег княжий покой. Добиться аудиенции у самого правителя не вышло – тот из-за подготовки к охоте никого не принимал.

Мы с другом, услышав все эти объяснения от стражников, недоуменно переглянулись. Все складывалось как будто нарочно, чтобы мы не смогли сообщить о невиновности оборотня. А теперь я была совершенно уверена, что обнаруженные трупы – это не работа клыков Яноша, тот, по заверению побратима, всю ночь просопел на соседней лавке. А спал Леслав чутко, как охотничий пес, нипочем бы не пропустил ухода хозяина избушки.

Впрочем, на охоту мы так и так собирались идти, деньги лишними не бывают…

Возглавил травлю сам воевода, Чеслав Богданыч, возраст там или не возраст, а ни разу он не упускал случая показать удаль. Мол, куда там до него молодым, пусть еще угонятся. В этот раз он тоже не отошел в сторону и с самого утра бахвалился, что лично повесит голову чудища в трофейном зале князя. Я украдкой вздыхала и надеялась, что Янош достаточно умен, чтобы не попасться на охотничьи уловки. Леслав тоже не радовался ни возможной славе, ни будущим деньгам. Противно, поди, было…

Всего собралось людей с пару дюжин. Вооруженные, умелые наемники, они не развлекаться шли, убивать, и убивать они умели хорошо. Не было ни одного лишнего человека. Мы с побратимом плелись в самом конце, стараясь лишний раз не высовываться. Надо мной к тому же многие посмеивались, называли волчьей невестой, вроде как приглянулась я оборотню, раз одну меня не сожрал. Так и хотелось сказать, что как раз я-то действительно столкнулась с оборотнем, а с кем не посчастливилось встретиться остальным – только богам известно.

Вел нас через лес Чеслав Богданыч, и вел он уверенно к дому Яноша. Мы с Леславом плутали часа четыре – так еле вышли, а воевода нашел избушку в лесной чащобе с первой же попытки. И едва мы увидели домишко, как Чеслав Богданыч без малейшего сомнения сказал:

– Тут логово оборотня. Запалить надо гада!

Наемники недоуменно переглядывались. Дом как дом. Из трубы дымок идет. Ничего опасного или подозрительного не углядишь, ни снег кровью не запачкан, ни частокола с мертвыми головами. А что в лесу, так мало ли какая придурь у хозяина, не палить же его за это.

– Да с чего ты это взял, воевода? – недовольно проворчал Стефко Загребельный, потерявший глаз в бою. Мужик он был осторожный, основательный и на диво незлобивый. – Охотник тут живет, Яношем кличут. И сколько живет – никто ничего дурного про него сказать не может. Наоборот, сколько раз заплутавшую ребятню из лесу выводил.

К Стефко всегда прислушивались, прислушались и сейчас, да и никто не желал жечь невиновного, воинская удача – она подлости не любит.

– Так оборотень хитер как черт, – настаивал на своем Челав Богданыч, прожигая злым взглядом наемника. – Дурит голову, человеком притворяется.

Снова тихо заспорили.

– А пусть даже и оборотень, – неожиданно подал голос Леслав, из которого прежде слово клещами вытягивали, – его у нас который год видят, а много ли с него было вреда? У нас еще с месяц назад детишек в лес без боязни отпускали. Что же, кого-то убивать только потому, что оборотень?

Воевода зло сверкнул глазами на моего побратима и ответил:

– Ты не потому ли заступаешься за оборотня, что он любовник твоей названой сестры?

Я от шока даже закашлялась и посмотрела на мужчину, выпучив глаза.

– Оборотень ее к себе в дом таскал! – припечатал воин, вытаскивая из ножен саблю. – Поди, она и сама теперь оборотень, и побратим ее тварью стал.

Как воевода вызнал, с кем я была той ночью, когда Янош меня к себе забрал, я не понимала. Никому, кроме Леслава, я правды не говорила, все остальные знали только, что всю ночь от волка бегала.

Новость об изменениях в моей личной жизни произвела на наемников большое впечатление. Очень большое. Но на слово верить Чеславу Богданычу они не стали.

А я в свою очередь только спросила:

– А ты откуда знаешь, куда меня оборотень таскал? Не было же тебя на охоте, воевода. И донести тебе было некому, тогда люди кто куда бежали, никто бы за мной следить не стал.

Мужчина на мгновение растерялся, не найдясь с ответом. Вот так! Нужно думать, прежде чем обвинять других.

– А я тебе скажу, откуда он знает, – раздался от дома голос Яноша, насмешливый и спокойный. – От него человечьей кровью за версту тянет. Я тебя в дом тащил, глупую, чтобы не замерзла ненароком, а он по лесу за теми двумя дураками, упокой боги их души, шел.

Я обреченно зажмурилась. Ну зачем он только признался, что он волк? Так бы никто ничего не доказал, – и его бы не тронули, не посмели поднять руку на невиновного. Зато теперь – могут и убить, если только заподозрят, что Янош может кинуться.

Оборотень стоял на крыльце в рубахе, штанах и сапогах и лениво щурился, глядя в упор на воеводу. И уверенностью в собственной правоте от Яноша разило за версту. А вот страха не было и в помине. Мне даже начало казаться, что он бы с легкостью разметал всех собравшихся по его душу и не заработал бы при этом ни царапины. Бред. Однако наемники поневоле задумались. Не только о том, что лесной хозяин может быть неповинен в убийствах, но и о том, а стоит ли вообще связываться с такой зверюгой? Может, лучше разойтись миром, пока все целы?

– Ты скажи, ведьма, есть такое заклятие, чтобы человека превращать в хищную тварь? – спокойно продолжил волк, не двигаясь с места и не выказывая никакой угрозы. – Здоровенную, черную, с плешивой шкурой, огромными клыками и когтями, зелеными глазами.

Описание было очень точным, как по учебнику. Я растеряно кивнула:

– Есть. Трансформирующее заклинание первого порядка… Оно дает такой эффект. Но маг должен быть очень сильным…

И мало кто рискнет использовать такие чары, потому что, если убьют превращенного – умрет и тот, кто накладывал заклинание.

– Да кого вы слушаете?! – возмутился Чеслав Богданыч, прожигая меня ненавидящим взглядом. – Нечисть и его девку?

У меня запылали щеки от обиды и злости. Леслав дернулся было защитить мою честь, но его удержали с увещеваниями два дюжих наемника. Правильно, что удержали, нельзя нападать на княжьего человека, так и в тюрьму угодить недолго или и того хуже – на виселицу. К тому же за мое доброе имя и так нашлось кому вступиться.

– Это когда я только успел?.. – озадаченно протянул Янош, насмешливо разглядывая меня. – Девка, конечно, справная, но еще не моя.

Первым хохотнул Стефко, остальные тоже заржали как кони. Волк им нравился, этим воякам, да и, судя по шепоткам, многие с ним сталкивались и дурного ничего от лесного жителя не видели – ни в человечьем обличье, ни в зверином. Зря я боялась.

– Это же ты людей убиваешь, воевода, – выщерился Янош на противника. – Мне человечина не по вкусу, да я и не стал бы себя так подставлять. А ты решил, раз живет в лесу оборотень – так можно на него все и свалить?

Глаза молодого мужчины плеснули звериным золотом, но он не двинулся, не стал нападать.

– Янош не убивал людей, – сказала в свою очередь и я. – В ту ночь, когда последний раз тело нашли, мы с Леславом всю ночь вместе с оборотнем в избушке провели. И Янош никуда не отлучался.

– Надо сказать князю, – решительно заявил седой как лунь Вацлав Белоголовый. Поседел он после того, как полез с компанией боевых товарищей в одно упокоище. Вышли оттуда не все, а кто выжил – ничего не рассказывали. Вацлава у нас всегда слушали. – Пусть князь решит, кого судить. А ты с нами пойдешь, нечисть.

– И не подумаю, – вскинулся Янош, показав клыки. – Один раз в город ваш зайдешь – уже не выйдешь. Надо будет – сами ко мне явитесь. Хоть с извинениями, хоть с вилами, бегать не буду.

Охотники с опаской переглядывались. С одной стороны, вроде как тварь хищная, оставлять ее вот так, без присмотра, не хотелось, с другой стороны – а вдруг и правда не виноват? А если напасть – он же наверняка станет защищаться и кого-то да положит. Справедливость для вояк была важна, но собственная шкура в итоге оказалась еще важнее, выходить против оборотня, не зная наверняка, кто убийца, никто не желал.

– Ну, тогда здесь жди, – смирился с наименее опасным для всех присутствующих вариантом Вацлав. Князь, конечно, по головке не погладит, но и на кол сажать тоже не станет. – Воевода разве что может попытаться, так не он у нас правит.

Чеслав Богданыч таким волком смотрел, что Янош, должно быть, удивился. Оборотень насмешливо щурился и, похоже, чувствовал себя хозяином не только этого леса, но и всей сложившейся ситуации.

– Трусы! – припечатал воевода собравшихся мужчин и, думаю, меня тоже. Затем старый вояка с саблей наголо кинулся на хозяина избы. Тот, не будь дураком, сиганул с крыльца, не дожидаясь, когда его зарубят, и уже с безопасного расстояния протянул:

– Сдавать начал.

Может быть, и не начал сдавать первый воин округи и правая рука князя, ведь за оборотнем что молодой, что старый нипочем не угонится. Потому и не ходят на эту нечисть в одиночку.

– Так и будешь бегать? – рявкнул воевода, тут же повернувшись к врагу. Очень быстро для человека, но оборотень все равно будет быстрей.

– Буду, – покладисто согласился Янош, осклабившись от уха до уха. – Нашел дурака, на княжьего воеводу нападать. Когтем не трону.

Свое слово оборотень держал не хуже людей, а то и лучше. И правда, когтем не тронул воеводу, уворачиваясь от ударов в последний момент, насмешничая, издеваясь. Янош играл с врагом, при этом сам вроде бы и не уставал. Он готов был так танцевать и день, и два…

Мужчины внимательно следили за таким редкостным зрелищем, как резвящийся оборотень. Превратись он в зверя, был бы похож на расшалившегося щенка, разве что слишком крупного. Я же смотрела больше не на Яноша, а на воеводу. На то, как постепенно сатанеет его взгляд, как мало-помалу сереет его кожа… И чем дальше, тем более довольной становилась ухмылка волка. Он оказался прав насчет Чеслава Богданыча, а еще он хорошо знал, как именно влияет на превращенного это заклятие. Нельзя стать зверем только внешне, нельзя же столько убивать людей и при этом самому остаться человеком.

Ярость заставит тебя стать тем, кем ты являешься на самом деле.

Я понимала, что будет дальше. Янош – тоже. Поэтому только мы не удивились, когда воевода начал меняться: долго, мучительно, корежа тело…

Волк нырнул в превращение легко и привычно, за пару мгновений перекинувшись в зверя, вывернулся из одежды, которая осталась лежать на снегу, и с интересом стал наблюдать, как человек, пришедший за его головой, становился чудовищем.

Охотники попятились. Кто-то зашептал молитву.

Оборотень был красив красотой здорового сильного зверя. Серый лоснящийся волк, под шкурой которого перекатываются литые мускулы. Взгляд Яноша остался таким же, каким и был в человечьем обличье: насмешливый, спокойный и разумный, пусть и не по-людски разумный.

Воевода был страшен, как демон из ада. Огромный, плешивый, отдаленно похожий на собаку монстр с грязной, трупно-серой кожей, видневшейся в проплешинах на шкуре. Мощные челюсти чудовища наверняка могли дробить кости без малейших усилий. И совершенно пустые глаза. Он вызывал отвращение.

С оборотнем можно было договориться.

Зверя, в которого обратился воевода, можно было только убить.

И это поняли абсолютно все.

Янош встал передо мной, закрывая от возможной атаки, и зарычал глухо, предупреждающе. Он пока не нападал, но демонстрировал готовность защищаться и защищать. Я с мрачным весельем подумала, что первый раз я могу почувствовать себя слабой, нуждающейся в защите девушкой. Одна беда, мой благородный воин оказался серым и обросшим шерстью.

Явившиеся к дому оборотня мужчины мялись, не зная, что делать. Убивать воеводу, пусть и в облике зверя, они не решались, но и быть с ним заодно никто не желал. Бежать – тоже не выход, тем более что ни Шиманьскому, ни Вишневецкому унести ноги от чудовища не удалось, да и кто захочет труса праздновать.

Поэтому охотники стояли на месте, держа наготове сабли, вытащенные из ножен, и арбалеты, заряженные серебряными болтами… Стояли и ждали.

Чеслав Богданыч – боги, как же глупо называть такую тварь человеческим именем! – рявкнул и налетел на Яноша. Именно его он посчитал главным противником. Или же разум воеводы совсем затуманился, и он решил напасть на оборотня просто потому, что тот больше всех его злил. Звери клубком покатились по поляне, вздымая за собой вихри снега. Рык, поскуливание, визг слились в один пугающий до дрожи шум. В стороны летела выдранная шерсть. На насте то и дело оставались следы крови.

– Победит воевода – надо бежать, – тихо сказала я Леславу, но услышали все. – В нем сейчас от человека и нет ничего. Убьет… Зачем ему свидетели?

Стефко подошел ближе, лицо его было белее снега. Он спросил:

– А если оборотень?

Я передернула плечами, не отрывая взгляда от грызущихся чудищ. Хотелось что-то сделать, помочь волку, да только я боялась промахнуться.

– Янош нас отпустит.

Потому что на кой мы ему, волку лесному, нужны?

Последний вопль – не понять, чей – прозвучал невероятно жутко. А потом все стихло. Оба противника остались неподвижно лежать на смятом окровавленном снегу. Но один еще дышал, пусть и слабо, из последних сил, и тихо, безнадежно поскуливал…

Он не верил, что люди станут ему помогать.

Я метнулась к Яношу, на ходу выплетая заклинание, затворяющее кровь. Услуга за услугу. Да и кто же будет выводить из чащобы заблудившихся детей, если не станет серого лесного хозяина?

– Леслав, помоги мне занести его в избу! – быстро велела я, чувствуя, как на глаза слезы наворачиваются. Ничего. Выходим. Все равно выходим.

Мешать нам с другом никто не стал. Да только посмели бы! Сама бы бросилась почище любого оборотня!

Голову лесного чудовища князь получил, но вешать в главном зале не решился, уж больно омерзительной оказалась добытая охотниками харя. Разместили ее в дальнем закутке среди самых жалких трофеев, чтобы лишний раз не попадалась на глаза. Человеческий вид не возвращался после смерти к превращенным в зверей колдовством. Никогда. Так что воеводу все еще ищут, причем многие из тех, кто выходил на охоту за людоедом.

Зачем Чеславу Богдановичу понадобилось убивать людей, да еще и так, чтобы обвинили местного оборотня, оставалось только гадать. Может, все дело было в его ближайших помощниках, которых он убил первыми. Все же их прочили на его место… Но кто знает точно?

Смерть придворного мага много кого удивила. Молодой и здоровый мужчина – а тут вдруг сердечный приступ. Однако больших кривотолков это происшествие не вызывало. На свете много чего случается. Я украдкой улыбалась, но помалкивала. Многие знания – многие печали. Все виновные свое уже получили.

От побратима я перебралась до конца зимы, и Леслав, пусть и пекся обо мне порой, как настоящий брат, не сказал ни слова поперек и даже порадовался, хотя готов был терпеть названую сестру у себя и дальше…

Я сидела на крыльце и вышивала ворот мужской рубахи, искоса поглядывая на детей. Старшая, кареглазая егоза, с увлечением перебирала ленты. Подрастет – будет той еще бедой для окрестных парней. Младшему пока было интересней гоняться за собственным хвостом, но я уже знала, что через пару-другую месяцев это пройдет и он начнет тянуться к обычным игрушкам.

Вышивка ложилась ровно, аккуратно. Руки, привычные к мечу, не сразу приноровились к тонкой женской работе, сперва выходила такая «красота» – хоть плачь, но не то что дурного слова, недовольного взгляда не было. Как и тогда, когда я, жуткая неумеха, в очередной раз ставила на стол пересоленную, а то и вовсе подгоревшую еду. Я сердилась на себя, в сердцах спрашивала, зачем он меня выбрал, раз в доме от такой жены одна разруха, а мне отвечали, что зачем выбрали – все получили, и успокаивающе обнимали. Наверное, таких терпеливых людей на свете нет.

Мама не могла нарадоваться ни на спокойного основательного зятя, ни на разом присмиревшую дочь, даже и не думавшую возвращаться на вольные колдовские хлеба, ни на здоровых, крепких внуков, которых пока нельзя было показывать чужим – дети без конца норовили обернуться.

А то, что живу я посреди леса и мужа моего человеком не назвать, все посчитали несущественной мелочью. Наверное, и правда, мелочь.