Глава 19

Почти два часа Иллира занималась своими делами, торопясь закончить все основное до появления принца. Воодушевленная предстоящей поездкой Млата, помогая сеньорите перетирать залитые вином конверты, мало-помалу выболтала всё то, что знали служанки Анирии, поднятые госпожой спозаранку. Однако всласть поболтать простодушной девушке не дали плотники, пришедшие установить заказанный Иллирой столик и занести в спальню шкафы.

Долгое отсутствие принца секретаря ни капли не встревожило, время от времени Млата, как опытный лазутчик, бегала на кухню за чаем или сдобой и приносила точные сведения, где он находится и чем занимается. Илли только удовлетворенно кивала и продолжала заниматься своим делом. Больше всего она сейчас не желала, чтоб принц заявился в свой кабинет и начал спрашивать у нее совета.

Однако судя по всему, советчиком сегодня работал Бенгальд, именно с ним Кандирд провел все утро, завтракал, ходил на конюшню посмотреть жеребенка, следил за тренировкой друзей.

Время перевалило за второй завтрак и двинулось к обеду, когда Иллире сообщили, что приехал мажордом и привез портниху. Убрав несколько непросмотренных писем, девушка вызвала служанку, заперла приемную и направилась в мастерскую швеи, где, как обычно, останавливалась городская портниха. Предупрежденная мажордомом женщина, привезла образцы тканей, и девушка довольно быстро сделала заказ для себя и Млаты. Договорились, что портниха сама пройдет по всем известным ей лавкам, и купит готовые брюки для верховой езды или заготовки для них, а сама только подгонит. Еще Иллира договорилась, что на следующее утро портниха привезет сапожника с запасом именно такой обуви, какую сеньорита хотела купить в дорогу для себя и для Млаты и белошвейку с готовым бельем.

Они уже закончили все дела, и портниха собралась уходить, как прибежала запыхавшаяся камеристка Анирии и сообщила, что сеньора требует, чтоб портниха немедленно явилась в её покои, а у секретаря примет заказ потом.

— Мы уже закончили, — миролюбиво сообщила Иллира и направилась в канцелярию, у нее еще были дела с Зарбинсом.

— Илли! — догнал девушку голос баронета, не успела она пройти и половину пути, — где ты сегодня скрываешься, что тебя никак не найти?

— Добрый день, Ингирд, — с привычной вежливостью поздоровалась сеньорита, но улыбнулась так искренне, что собеседник не выдержал деланно строгого тона и улыбнулся в ответ, — нигде не скрываюсь, все утро сидела в приемной, а сейчас выдала заказ портнихе и иду в канцелярию.

— Могла бы не торопиться с портнихой, — с затаенной досадой бросил баронет, — отъезд откладывается на несколько дней.

— Почему? — не поверила своим ушам сеньорита.

— Кандирд пообещал своей фаворитке, что возьмет ее с собой, а она объявила, что ей даже до кареты дойти не в чем. Мне очень жаль…

Ингирд с великим удовольствием переложил бы на чьи-нибудь плечи сообщение этой новости Иллире, но считал, что это будет не по-дружески по отношению к принцу, доверить утешение его возлюбленной кому-то постороннему. Разумеется, сообщить секретарю о том, что позорно позволил себя уговорить, обязан был сам Кандирд, но выяснилось, что он пока совершенно не в силах нанести любимой девушке такой удар. Хотя и не признаётся пока даже самому себе, что его настигло именно то чувство, над которым он столько потешался все эти годы, как над отвергнутым молоком.

— Не понимаю, чего ты извиняешься? — преувеличенно легкомысленно отмахнулась Илли, — я эту новость еще с утра знаю. А портниха к ней уже пошла, думаю, до завтра подберет сеньоре дорожную одежду, она очень рассудительная и ловкая женщина. Мне другое хотелось у тебя уточнить, когда мне сказали, что мы берем две кареты, я решила что тоже смогу взять свою служанку, ну эту девушку, Млату. И уже заказала для нее одежду. Как ты думаешь, Кандирд не рассердится?

— Конечно, нет, в такой дальней поездке служанка тебе просто необходима, не сама же ты будешь стирать и мыть обувь, — облегченно выдохнул баронет, разговор оказался намного проще, чем он себе представлял заранее, и остановился, обнаружив, что они уже дошли до двери канцелярии, — Так ты надолго в канцелярию? Мы решили устроить сегодня обед в беседке над рекой, когда Канд не имеет возможности проехать с утра пару лиг на лошади, его нужно хоть на несколько часов увести из дома. Я мог бы за тобой зайти.

— Не получится, нам нужно закончить отчет, там еще много сомнительных мест, — решительно отказалась девушка, едва представив себе этот семейный выход на природу. Ведь ясно, что Ингирд с Седриком тоже обязательно возьмут своих фавориток.

— Тогда встретимся за ужином, — легко согласился сеньор и, весело насвистывая, скрылся за углом, чтобы почти тотчас же воровато оглянуться.

Однако, к его великому разочарованию, сеньориты секретаря в коридоре уже не было, лишь дверь канцелярии хлопнула. И это значило, что вовсе не собирается Илли мучиться от ревности и зависти к фаворитке и тайком глотать слезы, а все каверзные планы баронета по пробуждению у нее нежных чувств к сходящему с ума от раскаянья принцу пока так и останутся лишь планами.

В канцелярии Илли просидела так долго, что не выдержала Млата.

— Сеньорита Иллира, вам куда обед подавать? — девушка стояла в дверях с самым неуступчивым видом.

— Ох, пресветлые духи, — ахнула сеньорита секретарь, взглянув на массивные напольные часы с начищенным медным маятником, — как мы тут заработались! Извините, сеньоры, я чуть не оставила вас без обеда. Позвольте поинтересоваться, сеньор Зарбинс, куда вы ходите на обед?

— Чаще всего в столовую для прислуги, — по-доброму улыбнулся начальник канцелярии, по заслугам оценивший увлеченность девушки работой, — нам не до долгих церемоний. Может быть, и вы с нами?

— Отставить! — В дверях стоял интригующе загадочный капитан Гарстен с букетом из полевых колокольчиков в руках, — сеньорита секретарь, позвольте вас похитить… на время обеда.

— Позволяю, — искренне обрадовалась Илли, у нее появилось к капитану заманчивое предложение, — а куда мы пойдем?

— С каких это пор коварные похитители честно сообщают похищенным сеньоритам, куда именно намерены их увлечь?! — Таинственно ухмыльнулся Гарстен, вручая девушке букет, и подмигнул начальнику канцелярии, — если мы немного задержимся, тревоги не поднимать.

— Да мы-то поднимать не будем, — насмешливо фыркнул себе под нос наблюдательный придворный, провожая их взглядом, — но вот если проведает его высочество… то тревогу придется поднимать тебе, дружище.

— Сюда, — капитан, проведший державшуюся за его локоток сеньориту через холл и парадную лестницу под заинтересованными взглядами толпы снующих по делам слуг и придворных, свернул в сторону гостевых покоев.

— Уж не ведете ли вы меня в собственную гостиную? — попыталась угадать неимоверно довольная его маневрами Иллира, капитан за пять минут нанес по сплетникам такой сокрушительный удар, какого ей не под силу было причинить при всем своем желании и за пять дней.

— Мимо, — самодовольно ухмыльнулся капитан, — моя комната в казарме, рядом с комнатами моих воинов. Я покажу вам это здание… позже. А сейчас мы идем намного выше.

Насколько это — намного, Иллира поняла только в тот момент, когда начала нескончаемый подъем по винтовой лестнице.

Теперь она догадалась, куда они идут, но ни признаваться, ни отступать не желала. Самая высокая башня дворца, ловко встроенная в его центральную часть, привлекла внимание девушки еще на первой прогулке своей ажурной вычурностью и необычностью.

В первую очередь эта необычность касалась формы, башня была восьмигранная и каждая ее грань постепенно смещалась вправо, закручиваясь кверху все сужающимся, как праздничная свеча, конусом. И потому казалось что стрельчатые высокие окна, открывающиеся на обрамленные белыми, как кружево, легкими решетками, балкончики, прорезаны неправильно, наискосок. Шпиль с флюгером венчал золотящуюся в солнечных лучах кровлю башни, казалось, едва державшуюся на тоненьких, невероятно хрупких колоннах.

И вот именно сюда, к этим колоннам и привел девушку хитроумный капитан, и пока она гуляла по галерее, которую окружали эти, не такие уж и хрупкие при ближайшем рассмотрении колонны, Гарстен распахнул двери находящейся посредине небольшой, но уютной комнатки, и раздернул занавеси на всех семи окнах.

— Прошу! Сначала обед, а потом экскурсия по галерее, иначе вас, сеньорита, унесёт ветром.

— И вы туда же, Гарстен, — проходя в комнатку, где посредине стоял накрытый к обеду стол, вздохнула Илли, — никто меня не утащит… никакой ветер. Но спасибо за сюрприз, тут очень красиво, хотя мне жаль слуг, которым пришлось таскать сюда еду.

— Это были не слуги, а мои воины… из тех, кто провинился, — весело признался капитан, накладывая на тарелку сеньориты замечательно пахнущее рагу, в котором помимо прочих компонентов угадывались грибы, кусочки мяса и молодые мелкие картофелины, явно привезенные с юга, — слуг я в планы таких мероприятий не посвящаю.

— Интересно, что же вам так срочно потребовалось от меня, что вы устроили такой необычный обед?! — меньше чем через час пробормотала Илли, пресыщено отодвигая вазочку с недоеденным мороженным, — только честно?!

— Я помню… вы как-то уже переходили в разговоре со мной на "ты"?! — задумчиво взглянул на девушку капитан, — или… я слишком нахален?

— Смотря для чего это вам нужно. Если вы желаете признать меня другом, как принц и Ингирд, то я с удовольствием буду говорить вам — "ты".

— А ты искренне веришь, что принц признал тебя другом?! — насмешливо удивился капитан.

— Верю. Хотя допускаю, что он втайне надеется… назвать меня не просто другом, но позволить ему это вовсе не намерена, — твердо сообщила девушка и с досадой отложила ложечку, — это и был твой вопрос?

— Нет… хотя не могу не признать, что он связан с принцем. Можешь ли ты честно сказать… какие чувства испытываешь по отношению к его высочеству?!

— Дружбу, уважение, восхищение его мужественностью… ведь он шел с вывихнутой ногой по камням и не позволил мне подставить плечо… — не задумываясь сообщила Илли, — но зачем тебе это… или не тебе?!

— Любой другой сеньорите я не стал бы отвечать… — поднял честные глаза Гарстен, — или соврал бы. Но тебе отвечу… потому что тоже уважаю твое мужество и восхищаюсь смелостью. Да. Не мне. Как ты уже поняла… духовное состояние принца волнует его родителей так же, как и его физическое здоровье… а он сейчас болен. Болен тобой, Илли, и хуже всего то, что болен впервые в жизни. Насколько мне известно, он никогда ни в кого не влюблялся… и теперь страдает сам и может заставить страдать других.

— Но мне-то что делать? — не выдержав, всхлипнула девушка, — если я его не люблю? Никого не люблю… он же может это понять, раз сам за столько лет не влюбился ни разу?! Куда мне сбежать, как поступить, подскажи, Гарстен! Поверь, я вовсе не искала его чувств… и не хочу чтоб ему было больно. Но что делать — не знаю… просто не знаю.

— Я подумаю… — тяжело вздохнул капитан, и перевел разговор на другое, — а о чем ты меня хотела спросить? Или мне показалось?!

— Нет, не показалось… у меня теперь есть поместье, получила в премию. Оно недалеко от Бредвила. Сам понимаешь… мне очень хочется глянуть, хоть глазком, пока мы не поехали к эльфам. Ведь как я понимаю, вернемся мы дней через двадцать… в лучшем случае. Но одной мне ехать как-то неудобно, да и принц… рассердится.

— Хорошо, я тебя провожу и охрану возьму. Но его нужно предупредить. Хотя бы письменно. Иначе он с меня голову снимет. А теперь идем на экскурсию… как ты понимаешь, половина обитателей дворца гуляет сейчас по парку, не сводя взгляда с этой башни.

— Почему вы её не пригласили?! — В голосе Кандирда дрожал рык разъяренного тигра, — неужели она не заслуживает пары часов отдыха?!

Он так надеялся, что увидит ее хотя бы в обед, заглянет в совершенно не бездонные, но такие милые и внимательные глаза, коснется украдкой хрупких плечиков… И уже тысячу раз проклял себя за то, что так доверчиво дал старшему брату клятву оставить девушку в покое хоть на полдня, предоставить ей возможность успокоиться и начать скучать. И сотню раз высказал невозмутимо посмеивающемуся Бенгальду, что это глупость и варварство, брать с братьев такие жестокие обещания. Но все еще держался, не желая признаваться ни себе, ни кому-либо из друзей, что готов назвать себя влюбленным, а свою странную тягу к собственному личному секретарю — любовью.

— Заслуживает, я уже послал слугу, — терпеливо вздохнул Ингирд, тоже проклинавший и себя и Бенгальда.

Старшего принца за то, что тот пытается принудительно лечить болезнь, которая не лечится никакими зельями, кроме смертельных ядов, а себя — за то, что не настоял на своем приглашении. Ведь знал, что стоит ему добавить в голос серьезности и настойчивости и Илли сдастся, вовсе она не такая упрямая как официальная фаворитка, заставившая всех их прождать почти час, пока она договорится с портнихой.

— Ну и где он?!

— Вон, бежит, давай уже садиться за стол, все остыло, — оглянувшись в сторону беседки, откуда на них посматривали фаворитки и Седрик, предложил баронет.

— Инг?! — со злым изумлением смотрел на друга принц, — ты меня дураком пытаешься сделать? Мне нужно, чтоб пришла Илли, а не твой лакей!

— Как ты не понимаешь, что она уже, наверное, пообедала! — рассердился Ингирд, — вот сейчас убедишься, он скажет, что сеньорита не может прийти.

— Ваше высочество, — доложил запыхавшийся лакей, — сеньорита Иллира не может прийти… она обедает с капитаном Гарстеном на башне.

— На какой ещё башне?! — тихо свирепея, осведомился Кандирд.

— На центральной… на самом верху… — предусмотрительно отступая, испуганно пролепетал слуга.

— Заговор?! Бенгальд?! — бешено глядя в глаза баронета, наступал на него принц, потом презрительно выплюнул, — интриганы!

Развернулся и чуть прихрамывая, понесся в сторону дворца.

— Кандирд?! — потрясенно воззвал из беседки голос сеньоры Анирии, наблюдавшей за покровителем.

Больше всего фаворитка жалела, что она не может подслушать, о чем он так сердито разговаривает со своим другом. Но зато была очень довольна, что они ссорятся, Ромилла доложила, что баронет всерьез называет личного секретаря принца своим другом.

— Обедайте без нас, дела! — на миг обернулся в сторону беседки Ингирд и рванул следом за другом, надеясь, что сумеет помешать тому устроить погром.

Седрик, оставшийся развлекать трех сеньор в одиночестве, только несчастно поморщился, он меньше всех жаждал этого пикника, и теперь очень жалел, что не сумел, подобно Бенгальду, найти достаточно вескую причину, чтобы отказаться.

— А там Бредвил, — Капитан водил рукой Иллиры, державшей у глаз предусмотрительно заготовленный бинокль, — а вот это река, купальни, пристань… хочешь взглянуть на беседку, где они обедают? Она выше, на краю обрыва.

— Что я, не видела, как люди обедают? — насмешливо фыркнула девушка, — или ты меня проверяешь? Зря, Гарстен, я тебе сказала чистую правду. Посмотри лучше, как красиво смотрятся сверху полянки парка, как бархатные!

— Дай-ка посмотреть?! Надо же, а сколько желающих погулять после обеда… причем с биноклями… вот что делает с людьми любопытство! Похоже, кто-то, излишне болтливый, будет три раза вне очереди мести тренировочную площадку.

— Не нужно так шутить, никогда не поверю, что ты не сам приказал ему проболтаться. И правильно сделал, пусть считают, что у нас с тобой роман.

— Ты понимаешь, что оскорбляешь сейчас мое мужское самолюбие?! — притворно оскорбился Гарстен, но в его глазах прыгали смешинки.

— Я понимаю, что ты очень благоразумный человек, и отлично соображаешь, что ухаживать за мной всерьез для тебя крайне невыгодно ни при каком повороте событий.

— Никогда не думал, что когда-нибудь услышу от такой прелестной сеньориты такие рассудительные слова, — шутливо раскланялся капитан и снова навел бинокль на парк. — Ох, дьявол! А ну-ка взгляни, как по-твоему, кто это бежит к дворцу по центральной аллее?

— Где?! Пресветлый дух, что у него случилось?!

— Думаю, до него дошел слух, с кем ты обедаешь, — задумчиво вздохнул Гарстен и огляделся, — и почему я не догадался приказать принести сюда моток веревки?!

— Потому что я бы её перерезала, — уже от лестницы сердито сообщила сеньорита, — с ума ты сошел, заманивать его на такую высоту? Забыл, что у него нога больная?!

— Не забыл… — проворчал ей вслед капитан, — а заранее рассчитал, что ты побежишь его спасать. Ну и меня, разумеется. Так, значит, в отчете можно еще добавить: — относится с состраданием и сочувствием.

В коридор, ведущий к центральной лестнице, Илли влетела как раз в тот момент, когда в другом его конце появилась прихрамывающая, но целеустремленная фигура его высочества — младшего. Сеньорита сразу сбавила скорость, пошла неторопливым, гуляющим шагом, каким может ходить, по ее пониманию, только человек с кристально чистой совестью. Попутно обдумывая, что необходимо сказать его высочеству, чтоб он успокоился и забыл про все свои домыслы.

Илли твердо считала, что ее с капитаном игра в ухаживание рассчитана только на то, чтоб закрыть рты сплетникам и успокоить зарождающуюся ревность Анирии.

Однако, если хоть на четверть правы все те, кто утверждает, что Кандирд испытывает по отношению к Илли какие-то особые чувства, следовало принять во внимание и его душевное состояние. Обманывать или разыгрывать принца Илли считала неподобающей жестокостью и поступать так вовсе не собиралась. Разумеется, она ни разу не видела вблизи влюбленного сеньора, тем более, влюбленного именно в нее. Домик тетушки находился на тихой, добропорядочно-бедной улочке и все их соседи были такими же, как и она, добропорядочно-бедными сеньорами старше среднего возраста, к которым крайне редко заглядывают в гости молодые и влюбчивые племянники. Можно сказать, почти никогда.

Однако по слухам, сплетням и отчасти поведению подружек по приюту, девушка давно составила себе твердое мнение, что влюбленные люди достойны сочувствия и жалости. А также очень деликатного отношения, ведь вовсе не по доброй воле они оказались в таком незавидном положении. Потому-то Илли тщательно готовилась к разговору с его высочеством в те минуты, пока шла навстречу и, едва между ними осталось несколько шагов, взволновано воскликнула:

— Канд! Как хорошо, что я тебя встретила! Мне нужно сказать тебе что-то очень важное!

Принц, заметивший девушку одновременно с ней, тоже готовился к этой встрече, и чем ближе подходил, тем больше замедлял шаг и внимательнее вглядывался в ее облик. Серенькое платьице в полном порядке, не расстегнута ни одна пуговка, не смят ни один клочок дешевого кружева, не выбился из прически ни один волосок… стало быть, они действительно просто обедали… Но, хотя Кандирд и не мог, да и не имел, как только что с горечью осознал, никакого права предъявлять ей претензии по поводу того, с кем и где она обедает, наглому капитану он намеревался высказать все, что думает по этому поводу. А еще лучше немедленно отправить его в распоряжение Ангирольда, и пускай пришлет взамен кого-нибудь постарше… и поскромнее.

— Что случилось? — он обрадовался поданному ему предлогу для мирного разговора так открыто, как не радовался, наверное, ни один тонущий брошенному ему спасательному бурдюку.

— Идем, покажу, — она развернула принца и повела в сторону кабинета, — а ты уже пообедал? Канд, что ты молчишь? Скажи честно! Что, совсем ничего не ел? Тогда, пока не поешь, никаких разговоров. Я прикажу подать тебе обед в кабинет.

Его высочество только согласно кивал и блаженно жмурился, это было так здорово, наблюдать, как она расстроилась из-за того, что он голоден, и так приятно идти рядом… просто идти, и даже ничего не говорить.

Выскочивший вслед за другом в коридор баронет хотел было отпрянуть, когда рассмотрел, как легко и непринужденно сеньорита остановила разъяренное его высочество, развернула и повела в обратном направлении, что-то выговаривая, как маленькому. Но заметил в другом конце коридора спокойно наблюдавшего за этой картиной капитана и остался на месте, начиная все яснее понимать, что гроза миновала, так и не начавшись.

— Ингирд, — заметила его сеньорита, поравнявшись, — а ты обедал?

— Когда бы я успел, — состроил несчастную физиономию баронет, — конечно нет.

— Тогда иди, прикажи принести обед в кабинет, а мы пока заглянем на минутку в мои комнаты.

— А там что-то любопытное? — предположив, что слуги или фаворитки снова устроили в покоях секретаря нечто непозволительное, заинтересовался Ингирд.

— Да, можешь и ты приходить. Только поторопись.

Приглашение в комнаты сеньориты его высочество заинтриговало, и не только чем-то особым, что она желала им показать. Ему давно было интересно, как она устроилась, какую обивку выбрала, какой ковер… но открыто проявлять интерес к таким вещам принцу было неловко. И потому он с большим воодушевлением дождался, пока она отопрет дверь, даже не представляя, что его там может ожидать. У Джигорта в гостиной принц бывал не раз, и как наяву представлял тяжелую, темную мебель, обтянутые красноватой кожей массивные кресла, изображающие коней картины в золоченых широких рамах и огромный ковер в багровых тонах.

— Проходи, садись, я сейчас принесу, — распахнув двери, девушка заторопилась отпирать спальню, а Кандирд, затаив от любопытства дыхание, шагнул внутрь. Казалось, помещение стало больше, и выше, светлые стены и мебель создавали ощущение летнего солнечного денька, заглянувшего сюда, да так и раздумавшего уходить. Легкие, полупрозрачные шторы, подвязанные тонкими шнурами, не закрывали промытой ясности стекол и распахнутого взору высокого неба.

Кандирду тут нравилось. И то, что мебели мало и стоит она так, что не мешает свободно подойти к окну и камину, и то, что светлый ковер небольшой и лежит не посредине, а возле уютно составленных уголком диванов. И даже блеск натертого паркета, придающий комнате праздничный вид, согрел его сердце напоминанием о детстве.

Он сел в одно из двух стоящих у камина кресел, задумчиво оглядел скромные, но нежные бутоны тюльпанов на обивке, узенькую, изящную вазочку на низком поставце, стоящем напротив диванов и ощутил почти звериную тоску от одной мысли, что очень скоро ему придется встать и уйти отсюда. Вернуться из этого светлого простора в тяжелую роскошь собственных покоев, где по заведенному порядку уют обустраивали сеньоры фаворитки, натаскивавшие в гостиную и будуар вазы и картины с жаром дорвавшихся до воды погибающих от жажды странников.

— Вот, — Иллира принесла большую серебряную миску, в которой лежало одно-единственное, зато огромное яблоко и поставила на столик, — руками не трогай. И близко не наклоняйся.

— А что это? — озадаченно спросил принц, рассматривая странный плод, который сначала принял за яблоко, — Илли, ты где это взяла?

— Обед сейчас накроют, — ворвался в дверь баронет, огляделся, присвистнул, — хорошо тут как стало. А это что такое?!

— Не трогай! — В один голос предупредили принц и секретарь.

— Не трогаю, — баронет огляделся и, не найдя третьего кресла, встал за спиной у друга, — так что это за плод?

— Это не плод… — горестно шмыгнув носиком, — призналась Илли, — это он… уэллин.

— Не может быть, — не поверил баронет, и наклонился ближе.

На верхушке плода угрожающе выглянули из-под кожицы темные иглы.

— Не приближайся! — испуганно охнула сеньорита, — он только меня признает. Но я представления не имею, как отнесутся к этому эльфы. Может быть, нельзя было поливать его? Но я нечаянно капнула… и ему понравилось. А потом специально принесла росы и положила его в нее. Мне было жалко… что он засохнет. Ну а когда мы вернулись, он был уже такой.

— Нужно как можно скорее показать его эльфам… — подумав с минуту, безапелляционно постановил баронет, постаравшись скрыть промелькнувший в глазах ехидный блеск, — возможно, ему нужны какие-то особые условия, и нельзя промедлить ни одного лишнего дня. А мы и так потеряли кучу времени.

— Но мои вещи прибудут только завтра… — потеряно вздохнула сеньорита.

— Немедленно пошлем в Бредвил мажордома, — постановил принц, — пусть пояснит портнихе, что всё нужно уже к утру. Пусть наймет мастериц… за любую цену. Не расстраивайся, Илли, они умеют работать быстро, когда нужно.

— Я тоже так считаю… — пряча ухмылку, серьезно подтвердил Ингирд, — А теперь идем обедать… а то я уже готов откусить от этого уэллина.