– Корпорация Деда Мороза, здравствуйте! – скороговоркой ответила офис-менеджер Ольга.

– Здравствуйте, барышня, – после небольшой паузы в трубке раздался неуверенный голос пожилого мужчины. – Соедините с Владимиром Владимировичем Морозовым, пожалуйста.

Ольга хмыкнула и посмотрела на часы – ее ждал босс с документами. И надо ж было именно в этот момент позвонить какому-то ненормальному. Еще б с Владимиром Владимировичем Путиным попросил соединить.

– Владимир Морозов больше двадцати лет не руководит корпорацией. Вы можете позвонить ему только по личному номеру.

– Так скажите мне этот личный номер!

– К сожалению, это конфиденциальная информация. Могу я помочь чем-то еще?

– Можете! Свяжитесь с ним по вашему секретному номеру, либо с людьми, которые имеют доступ, и передайте, что звонил Арсений Морозов. И уверяю вас, он будет благодарен за такую новость. Скажите, что это очень срочно. Дело не терпит отлагательств.

– Хорошо, оставьте свои координаты, как только будет что-то известно, вам сообщат.

Ольга написала на стикере длинный международный номер, сгребла в кучу папки и побежала в приемную президента, оставляя за собой эхо от перестука острых каблуков по паркету.

Глеб стоял у окна и смотрел на проснувшуюся столицу. С двадцать пятого этажа было видно не только центр, казалось, полгорода как на ладони. Справа густая каша из автомобилей, словно замерших на стоп-кадре, очередная пробка. А по краям проезжей части – льющийся по асфальту водопад, сплошь состоящий из крошечных человечков, вечно спешащих по своим смешным делам. Глебу нравилось смотреть свысока, из своего углового офиса, через огромные панорамные окна и ощущать себя хозяином жизни. Как в кино, сценаристы любят подобные сцены. Пока еще это чувство не было полным, не переливалось всеми красками радужных эмоций и не приносило абсолютного удовлетворения. Но когда план реализуется до конца, все встанет на свои места окончательно. Скорее бы.

– Глеб Александрович, к вам Ольга из приемной, – раздался голос его личного секретаря по громкой связи.

– Запускай.

Ольга передала документы, забрала папки для руководителей подразделений и уже собралась выходить, как вдруг в нерешительности остановилась перед массивной дубовой дверью.

– Да… по уставу я должна обрабатывать абсолютно все звонки, но сейчас даже не знаю, к кому обратиться…

– Обратись ко мне, раз уж начала.

– Звонил некий Арсений Морозов и просил соединить с Владимиром Владимировичем. Оставил свои координаты и потребовал передать, что дело очень срочное. Уверял, что Владимир Владимирович обязательно обрадуется, когда услышит имя Арсений Морозов. Как быть в такой ситуации?

Глеб медленно поднял глаза на девушку и выдержал театральную паузу.

– Оля, как давно ты работаешь в корпорации?

– Три месяца…

– Работа нравится, с обязанностями справляешься?

– Н-нравится, Глеб Александрович. И нареканий пока не было, ни одного выговора… – разволновалась Ольга. – Я что-то сделала не так?

– Сделала. Уж за три месяца ты должна была уяснить, что Владимир Морозов не дает аудиенций? Он стар и болен. Почти не покидает пределов имения за исключением новогодней ночи. Давно отошел от дел и общается только с близкими родственниками, круг которых очень узок. А сумасшедших, пытающихся поговорить с ним, пол-Москвы наберется. И что теперь, каждый раз беспокоить старика из-за идиотов?

– Но я так и подумала! – почти со слезами прошептала Ольга.

Глеб уже заметил, что юная глуповатая сотрудница панически боялась двух вещей: президента корпорации Деда Мороза – Глеба Александровича Канта – и потерять свою престижную и перспективную работу. Оля была всего лишь молодой новопосвященной снегурочкой и не понимала, что ее невозможно уволить из корпорации. И вот сейчас наверняка думает, что страшный босс читает нотацию и злится.

– Просто тот мужчина назвал свою фамилию, сказал, что он Морозов…

– Детка, Морозовых в России тысячи, это одна из самых распространенных фамилий. Успокойся, устав ты не нарушила, с абонентом вежливо поговорила? – смягчился Глеб. Последнее время и так поползли слухи, что он ведет неправильную кадровую политику, надо попридержать коней, еще рано раскрывать все карты.

– Конечно!

– Вот и умница. А теперь выкинь эту чушь из головы и отправляйся работать. И больше никого не беспокой подобными глупостями. Свободна.

Как только Глеб остался один, тут же встал из-за стола, вышел в комнату отдыха, соединенную с кабинетом, плотно закрыл дверь и достал из нагрудного кармана своего тонкого вельветового пиджака мобильный телефон.

– Есть работа. Бери билет на ближайший рейс во Францию и сегодня же отправляйся в Доманью. Нужно узнать, что там творится у стариков, какого черта им понадобился Владимир? Узнай все досконально. Использовать можно любые средства. Арсений не должен ничего заподозрить. Со службой безопасности корпорации связываться нельзя. Если на месте поймешь, что понадобятся вспомогательные средства, электроника какая-нибудь, позвонишь. Я решу вопрос. До связи.

Пейзаж сменился резко. Только что плыли выцветшие пустынные поля, как вдруг за окном автомобиля замелькали еловые ветви. Чем дальше элегантный джип углублялся в лес, тем хуже и ухабистей становилась проселочная дорога, выше вековые ели и все меньше солнечного света проникало сквозь их когтистые лапы. «Да, на седане я бы точно не пробралась, хорошо, что успела пересесть с рабочей машины», – подумала Маша Морозова, когда на очередной кочке подбросило так, что она чуть не задела головой потолок.

Дедушка нехотя согласился увидеться, когда понял, зачем внучке нужна эта встреча. С ним вообще последние годы в реальности невозможно было поговорить без боя. Тоже мне, мастер инновационных технологий! Освоил скайп, заказал по Интернету новый телефон, установил связь с видеовызовом и вздохнул с облегчением – теперь можно вообще никого не приглашать к себе месяцами, не поддерживать неприятные ему разговоры, не вставать с кресла… Нет уж, дедуля, не выйдет! На этот раз у Маши был серьезный повод вытянуть старика из норы и высказать все, чего он так не желает слышать. Она с прошлого года готовила речь! Собирала по крупицам информацию, составляла графики и таблицы, копировала документы и даже писала на бумаге дословно все, что собиралась сказать. А потом разучивала, как театральную роль, репетируя по вечерам перед зеркалом. Деда не так-то легко пронять, мало того, что не желает ничего слышать, так еще и может спутать мысли, если сильно захочет. А говорят, утратил силу. Вранье, ничего не утратил. Уж Маша была в этом уверена на все сто процентов. Поэтому и выучила речь наизусть, среди ночи могла проснуться и без единой запинки отчеканить нужные слова.

Где-то здесь, в районе озера надо было повернуть направо. Опознавательным знаком раньше служил насквозь проржавевший скелет неопознанного легкового автомобиля, который в прошлой жизни мог носить гордое имя «Жигули» или «Москвич». В том году за грудой покореженного металла, сквозь которую даже проросли кустарники, нельзя было разглядеть ни одной черточки, напоминающей былое обличье. А в этом году «машины» и вовсе нигде не было. Маше казалось, что она уехала даже дальше, чем нужно, но «Жигулей» так и не нашла.

Она вздохнула, заглушила двигатель и решительно набрала номер дедушки. После пятнадцати глухих продолжительных гудков в трубке наконец раздалось командирское «Слушаю».

– Дедуль, я заблудилась, кажется! – как можно жалобнее выдавила девушка.

– Ая-яй-яй, нехорошо как! Поворачивай, пока не поздно, и езжай обратно, не дело это молодой женщине в одиночестве по лесу плутать!

– Дед, куда ты дел «Москвич», признавайся! Выкорчевал из земли вместе с деревьями? Если так, то я безмерно рада, значит, все неплохо и ты вовсе не такой немощный, каким хочешь казаться!

– Не говори ерунды, я за ограду полгода не ступал, да и какой из меня тяжеловес. Поворачивай назад, пока не смерклось!

– Я ни за что не поеду обратно, и если придется, то переночую тут, в лесу. Так что говори, как добраться, если не хочешь, чтоб меня съели волки!

– И как же это сделать? Я раз в год покидаю дом и еду с водителем, сильно-то по сторонам не гляжу. Не представляю, где ты находишься и как далеко это.

– Сейчас представишь, – вздохнула Маша, – метров сто назад было озеро, а теперь впереди только стена из деревьев, дальше дороги нет. Говорю абсолютно серьезно: я ни при каких обстоятельствах не уеду, буду блуждать здесь хоть до самого утра. Позвоню всем, кто знает дорогу, и позову на помощь. И тогда тебе придется принимать не только меня, но и делегацию родственников, от которых так просто не отделаешься. Решать тебе.

Через пять минут Маша уже нашла нужный поворот, где все-таки не было старого опознавательного знака, но, оказывается, имелся запасной – надвое расколотый молнией сухой ствол, – и вскоре выехала на засыпанную гравием дорогу, ведущую к имению Деда Мороза.

Волшебный он все-таки построил особняк! Глядя на это место, хотелось зажмуриться на несколько секунд, а открыв глаза, оказаться в сказке про Морозко или Бабу-ягу – настолько располагал пейзаж к ассоциациям. Посреди густого елового леса стоял массивный двухэтажный дом-терем из круглого бруса. Окна с резными ставнями, петушок на жердочке на крыше, забор из импровизированных кольев, и лишь спутниковая антенна и кондиционеры «портили» первозданную сказочную архитектуру.

Владимир уже встречал внучку на крыльце. Стоял, облокотившись на перила, такой высокий, импозантный, величественный, что у Маши, как всегда, защемило в груди от нежности. Годы нисколько не состарили его, никто и никогда в жизни не дал бы этому красивому пожилому мужчине семьдесят пять лет. Он как выглядел в пятьдесят, таким и остался до сих пор. Только борода и усы поседели чуть больше, на переносице добавилось хмурых морщин, осанка уже не была такой по-генеральски гордой. Но все это казалось сущими пустяками по сравнению с выражением глаз. Если бы не бездонная тоска в глазах, то с расстояния двух метров Владимира легко можно было принять за мужчину пятидесяти лет. На нем был надет элегантный джемпер из тонкой шерсти и классические темно-синие джинсы. «Ждал. Приоделся», – подумала Маша.

– Привет! Как же я соскучилась, ты не представляешь!

– Не представляю! – засмеялся он, прижимая внучку к груди. – Что скучать по грустному старику? Тем более мы так часто по Интернету общаемся, ты каждый мой вздох знаешь лучше других.

– Я тащусь от тебя! У других старики только и знают причитать, что дети их забыли, редко звонят и навещают. А у нас все наоборот – добиться твоей аудиенции сложнее, чем попасть на прием к папе римскому.

– Это потому что я мудрей тех причитающих стариков! Я еще в трезвом уме нахожусь и понимаю, что у моих внуков есть дела поинтересней и поважнее, чем без конца встречаться со мной. Просто не хочу никому причинять неудобств.

– Себе ты не хочешь причинять неудобств, и прекрасно это знаешь! Ладно, мы говорили на эту тему сто раз. Сегодня другая на повестке дня. Пойдем в дом, будешь чаем меня поить.

Они прошли в просторную гостиную, пол и стены которой были отделаны лиственницей и везде стояла резная дубовая мебель. А напротив камина – любимое дедово кресло-качалка. Маша принялась суетиться, доставать из дорожной сумки различные пакеты и свертки, открывать банки, сервировать стол.

– Значит, так! Не знаю, чем ты тут питаешься, хоть и утверждаешь, что здоровой и полезной пищей, но я привезла массу вкусностей. Сырный крем-суп с курицей, винегрет, тефтели из баранины и картофельное пюре, шарлотку, клюквенный морс – все приготовила своими руками.

– Да уж, сырный крем-суп я точно ни разу не делал! – улыбнулся Владимир. – У меня все по-простому: вареная картошечка с соленой горбушей, гречневая кашка с молоком, пельмешки, глазунья.

– Ага, настоящий холостяцкий набор. Тогда заваривай свой фирменный чай с мятой и налетай!

Маша готова была ужинать хоть до самого утра, лишь бы не закончилась эта уютная и мирная беседа ни о чем, когда так приятно просто болтать с дедушкой, смотреть в его добрые грустные глаза, слушать бархатный голос, вспоминать прошлое. Но она прекрасно понимала, что надо выполнить то, ради чего приехала на самом деле.

– Вижу, что ты тоже оттягиваешь момент, развлекая меня байками, но я все равно начну.

– Ну, если ты считаешь это необходимым…

– Считаю. И ты выслушаешь меня от начала до конца. И кстати, забудь про все свои штучки, меня этим не возьмешь! Я даже у гипнотерапевта побывала, когда готовилась к разговору. Так что не рассчитывай заморозить мои мысли, все что нужно я скажу и под глубоким гипнозом.

Владимир виртуозно изогнул бровь и раскатисто засмеялся.

– Милая, ты сказок в детстве случаем не перечитала? Я кто, по-твоему, Волшебник Изумрудного города?

– Нет. Ты Дед Мороз. И хочешь этого или нет, но ты родился Дедом Морозом, как твой отец, дед и прадед. Как все предки до глубины веков. И ты родился и живешь для того, чтобы выполнять свою функцию – пора освежить тебе память! Пришло время снимать траур и выходить из печали, двадцать пять лет – приличный срок, хватит отшельничества. Невозможно больше закрывать глаза на происходящее!

– Так вот эти слова ты готова повторить и в коме, я правильно понял? – пошутил Владимир. – Кстати, насчет комы… а ведь я даже не пробовал, вдруг получится?

– Меня не собьешь с курса шуточками, даже и не пытайся. Дедушка, нужно выходить из подполья и возвращаться в жизнь.

Старик вздохнул и откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди.

– Ну чего ты от меня хочешь? Я выполнял функции Деда Мороза всю свою сознательную жизнь. Руководил корпорацией до пятидесяти лет. Ни от чего не отрекался и никого не предавал. Можно считать, что просто ушел на пенсию раньше, чем принято. Что тебя не устраивает? На моем месте сидит прекрасный специалист высокого уровня, отличный управленец, молодой и амбициозный, способный поднять дело на новый уровень. Он выполняет работу с блеском, я ведь почитываю на досуге финансовые отчеты.

– Финансовые! В том-то все и дело, – перебила Маша. – Послушай меня внимательно, я готовилась к этому разговору почти год и владею информацией лучше кого-либо. С финансовой стороны, действительно, придраться не к чему. Компания в разы повысила свой оборот, прибыль выросла неимоверно. Но разве это главное для корпорации Деда Мороза? С тех пор как ты ушел, мотивация сотрудников, их дух и увлеченность истинным делом стали медленно, но верно угасать. И тому есть масса подтверждений. Посмотри, что последние годы творится хотя бы в России? Новый год уже перестал быть самым прекрасным и волшебным праздником. Почти никто не верит в девиз: «Говорят, под Новый год, что ни пожелается, все всегда произойдет, все всегда сбывается». Раньше дети, уже будучи школьниками, переставали верить в Деда Мороза, а сейчас каждый третий детсадовец скажет с уверенностью, что Деда Мороза и Снегурочки не существует. Люди не празднуют с былым размахом, не гуляют целыми дворами всю ночь напролет, все меньше и меньше устраивают шумные веселые застолья, хороводы вокруг елки. Не заказывают Деда Мороза своим детям, уезжают на праздник в теплые страны. Все чаще можно услышать такие высказывания…

Маша открыла папку и начала быстро перебирать листы, боясь поднять глаза на дедушку, боясь, что он перебьет или остановит.

– Вот послушай. Я проводила исследование, в финансировании которого, кстати, президент отказал. Пришлось набирать активистов из старого эшелона и делать все на чистом энтузиазме. Вот: «Да, раньше Новый год дарил ощущение волшебства, я верила в чудеса, которые возможны в праздничную ночь. Но последние годы стала относиться к этому празднику спокойнее, потому что поняла – чудес не бывает. Новогодний дух пропал куда-то», – примерно такие слова говорят 70 % опрошенных. А все почему? Много тому причин. Промоотделы работают не так, как раньше. Где хоть один свежий новогодний фильм или книга со времен «Иронии судьбы» и «Чародеев»? Такого же уровня? Хоть одна сказка со времен «Морозко»? Нет ничего! Вон, в компании Санта-Клауса почти каждый год выходят чудные рождественские фильмы. А у нас? Социальной рекламы больше не выпускается. Новых хороших песен нет, из последнего – «Новый год к нам мчится», так это когда было? А если ты узнаешь, во сколько раз сократилось количество писем Деду Морозу, тебе дурно станет, я даже боюсь озвучивать эту цифру! Люди перестают верить в Новый год, а это первый признак того, что в корпорации что-то идет не так…

Владимир сидел, прикрыв глаза, и не шевелился. Маша тоже боялась вздохнуть, ожидая его реакции. Она не сказала и половины того, что запланировала, но сейчас ей вдруг стало страшно. Ведь дедушке, как бы хорошо он ни выглядел, уже семьдесят пять, мало ли как он воспримет услышанное, вдруг переволнуется и сердце заболит.

– Дедуль… – осторожно сказала она, коснувшись морщинистой руки.

– У меня нет инфаркта, не беспокойся. – Владимир открыл глаза и улыбнулся. – И такие мысли легко прочесть даже с закрытыми глазами, для этого не надо обладать сверхспособностями. – Давай начистоту. Ты считаешь, что все это результат того, что Глеб не справляется со своими обязанностями?

– Глеб справляется с управлением корпорацией. Количество заводов по производству елочных игрушек и новогодних сувениров увеличилось, елочные базары теперь есть даже в самом глухом городке, искусственные елки стали почти произведениями искусства, агентства по организации праздников растут как на дрожжах, все, что касается новогодней атрибутики, с каждым годом приносит все большую прибыль. Но то, во имя чего это делается, кажется, стали забывать. Про настроения людей я уже рассказала. А сколько еще всего… Организация праздников для малоимущих, утренники в детдомах и домах престарелых, исполнения желаний. Отдел желаний взял в разработку в прошлом году меньше половины, чем было в позапрошлом! А новорожденные снегурочки? Вчера мне принесли цифры, их всего шесть! Хотя, по статистике, должно быть как минимум двадцать!

Маша перевела дух, сделала большой глоток любимого дедушкиного чая с мятой и перешла к главному:

– Ты пойми, Глеб не прямой наследник, он не обладает даром. Он не умеет так вдохновлять и мотивировать людей, как это может настоящий Дед Мороз, как это с блеском делал ты. Я должна коснуться больной темы, прости. Но пока ты жив, ты должен работать сам. Или подготовить другого человека, способного правильно вести дело.

– Понимаешь, – прошептал вдруг Владимир с нескрываемой болью в голосе, – такой человек был. Но когда произошли те события, я сам порвал с ним все отношения, причинил боль, и теперь уже ничего не вернуть назад. Да и он уже не молод, семьдесят лет почти, и скрывается во французских Альпах. А других нет… Нет никого, и если я даже с Глебом ошибся, то не знаю, как быть и что делать дальше…

– Ну, все, все, успокойся!

Маша подскочила с места, дала дедушке глотнуть чая и повела его на второй этаж в спальню. Достаточно на сегодня разговоров. До конца непонятно, смогла ли она убедить его, но то, что зародила хоть каплю сомнения, было очевидным.

Водитель вытащил из багажника небольшой темно-желтый чемодан, небрежно опустил его на асфальт и уехал. «А европейские таксисты помогают донести сумки до отеля», – подумала Влада, пытаясь собрать в кучу весь багаж: дамскую сумочку, в которую легко можно было утрамбовать полжизни, дорожный чемодан и два пакета с продуктами из супермаркета. Она заехала в магазин по пути из аэропорта, зная, что в квартире, где не появлялась почти два месяца, нет ни одной съедобной крошки. А кушать хотелось неимоверно: обед в самолете она благополучно пропустила.

Вспомнив о полете, Влада невольно улыбнулась. Давно с ней такого не случалось. Возвращаться в Россию пришлось без чехов, которые в последний момент решили задержаться в Париже еще на двое суток, обменяли билеты и отпустили гида восвояси. Уже перед самым взлетом стюардесса впустила в салон трех новых пассажиров, которые смогли купить освободившиеся билеты в последний момент.

Сиденье рядом с Владой пустовало до последнего, пока не подошел высокий темноволосый мужчина в деловом костюме.

– О, вы тоже были в Доманье? – спросил вдруг незнакомец, замерев перед своим креслом.

– Была, – Влада оторвала глаза от путеводителя по курорту, который ей подарил Арсений.

– Простите, не смог сдержать эмоций! – засмеялся брюнет. – До сих пор под впечатлением, не могу прийти в себя, хоть уехал из поселка больше двух недель назад. А ведь потом успел побывать и в Провансе, и в Ницце. Но Доманья меня поразила в самое сердце, там так хорошо!

– И меня поразила, уезжать совсем не хотелось.

– Максим, – протянул он руку.

– Влада. Как странно, значит, в Доманье был еще один русский…

– Почему странно?

– Просто я недавно общалась с владельцем одного ресторанчика на горе, он говорил, что настоящих русских туристов там почти не бывает.

– Ну, в принципе да. За неделю, кроме переводчика, я не встретил ни одного нашего. Правда, подумал, что это нормально, пока горнолыжный сезон не открылся.

Тем временем стюардесса попросила всех занять свои места и пристегнуть ремни. Пассажиры «Боинга» засуетились, взревел гул турбин, и новый знакомый Влады заговорил о том, как каждый раз ненавидит момент взлета. И к тому времени, когда самолет набрал высоту, они перешли на «ты» и непринужденно болтали.

– Так что ты делала в Доманье в межсезонье?

– Сопровождала группу бизнесменов, я гид. А ты? Тоже был на каком-нибудь семинаре?

– Не совсем, – улыбнулся Максим. – Честно говоря, я вообще не планировал ехать на этот малоизвестный курорт, но когда случайно там оказался… да влюбился просто! За неделю все изучил, разузнал, посмотрел и однажды ночью проснулся и понял – хочу тут дом. Ну, а чтобы совмещать приятное с полезным, и отдыхать, и работать, подумал о строительстве небольшого отеля. И даже успел провести предварительные переговоры об аренде земли.

– Ух ты! Выходит, местечко становится популярным.

– Главное, чтобы не превратилось во второй Куршавель, – засмеялся Максим.

А потом принесли обед, к которому девушка уже не притронулась. Когда ее кто-то интересовал, аппетит пропадал совсем.

Последний роман в жизни Влады завершился больше года назад, и с тех пор она даже не думала о новых отношениях. Надоело все. Каждый раз одно и то же. Мужчины всегда обращали на нее внимание, даже тогда, когда этого совсем не хотелось. Но потом все как один говорили: «Ты такая холодная, от тебя не дождешься ни одной обычной женской эмоции, ты не от мира сего, только ненормальные отказываются ехать в отпуск на море и все лето разъезжают по командировкам». Да и она сама начинала романы больше по инерции, потому что вроде бы надо. Хотя ни в одного из своих «женихов» не была влюблена по-настоящему. Однажды ее подруга Мила поделилась: «В ту ночь, когда Стас впервые не приехал, мне стало нечем дышать». У Влады тогда волоски на руках встали дыбом от этой фразы. У нее никогда не было так, чтобы нечем дышать. А Максим зацепил. По крайней мере, ей расхотелось кушать.

Влада поднялась в квартиру, открыла настежь окна, чтобы впустить пряный сентябрь в задохнувшиеся от недостатка кислорода комнаты, которые никто не проветривал два долгих месяца. После десяти дней, проведенных в предгорье французских Альп, легкие никак не хотели принимать разнообразие выхлопных газов московских улиц. Хорошо, что квартира находилась в уютном зеленом дворике, спрятавшемся вдали от проезжей части, и здесь еще можно было нормально дышать.

Франция никак не шла из головы! Вспоминались теплые вечера у камина в доме милых стариков Морозовых, долгие прогулки по горам, поездки на квадроциклах, организованные для туристов из Чехии. Закаты цвета плавленого золота, утренняя прохлада на открытой террасе полюбившегося кафе, сочные домашние колбаски-гриль в немецком ресторанчике Ганса, наваристый борщ, любовно приготовленный Луизой.

Влада в глубине души не любила столицу и все крупные шумные города. В идеале, ей бы хотелось жить в уютном пригороде, где все друг друга знают и улыбаются при встрече. Владеть каким-нибудь маленьким приятным бизнесом, ездить на велосипеде за свежей выпечкой в пекарню соседа, украшать свой дом на Новый год и Рождество елочными гирляндами и вырезать изящные искристые фигуры изо льда. Например, в Доманье.

Арсений организовал для Влады и чехов прощальный ужин и в тот же вечер рассказал удивительные вещи про свой поселок. Оказывается, там царил особый микроклимат, разительно отличающийся от окружающей местности. Доманья, спрятанная в кольце гор, как будто жила на своей особой планете. Раньше выпадал и позже таял снег, летом было ветрено и свежо, с гор тянуло прохладой, воздух никогда не накалялся от солнца, и даже в самые жаркие дни жители ходили в ветровках и не могли похвастаться загаром. У Влады просто дух захватило – в таком месте она могла бы жить круглый год и не сбегать от жары на север! А что, можно ведь уехать из Москвы и раньше, чем планировала! Вдруг получится устроить свою жизнь и не в таком далеком будущем, как всегда казалось? С ее идеальным французским и явным талантом организовывать праздники, наверное, можно будет найти работу? Вдруг удастся скопить денег на первое время, чтобы снять жилье, осмотреться и переехать в Доманью года через три-четыре?

Резкое пиликанье телефона вырвало из таких приятных грез и вернуло на землю. Пришло сообщение: «Как насчет того, чтобы продолжить французское рандеву? Знаю один милый ресторанчик, владелец которого родился в Париже, а сейчас дарит частичку своей культуры москвичам. Поужинаем? Максим».

Какой быстрый! Интересно, почему ему так понравилась Доманья? Может быть, тоже любит уединенье и северный ветер? Она не имела ничего против ужина с Максимом, даже наоборот, приятно теплело в груди, когда думала о нем, но сегодня не было сил никуда выходить. Слишком много времени провела в обществе людей, сплошные переезды, перелеты, встречи, общение, теперь же хотелось просто принять прохладный душ, разобрать вещи, разогреть в микроволновке пиццу и устроиться на диване с новой книгой, купленной в аэропорту. «С удовольствием! Но сегодня не отпускает диван, забрал все силы и волю и притупил чувство прекрасного. Извини, я и правда безумно устала. Это было «да». Просто не сегодня». Влада ответила на смс, потянулась к переноске, завалившейся за диван, чтобы поставить телефон на зарядку, и вдруг заметила на полу монету.

Украинская копейка. Отполированная и блестящая, как будто ее кто-то все время крутил в руках и тер пальцами.

«Странно, я ни разу в жизни не была на Украине», – подумала Влада и сразу почувствовала, как по спине медленно поползли мурашки. Не было никакого повода волноваться, ну подумаешь, кто-то из гостей обронил монету, а она не заметила при уборке, но почему-то все равно стало неприятно и тревожно. Влада всегда очень тщательно пылесосила и мыла пол, отодвигала тяжелый диван, дотягивалась до каждого отдаленного уголка. А копейка лежала почти на виду. Но ведь два месяца назад, зная, что предстоит длительная командировка, она буквально вылизала каждый сантиметр квартиры…

Мурашки тем временем обследовали спину и подобрались к затылку. Неужели здесь кто-то побывал, пока ее не было? Но кто? Воры? На кухне вдруг стукнуло окно, и по комнатам загулял сквозняк от внезапно поднявшегося ветра, погода стала портиться на глазах.

Влада бегло пробежалась взглядом по комнатам, вроде все вещи лежали на своих местах, ничего не пропало, и никаких других следов пребывания посторонних тоже не было. Может быть, она зря так волнуется? Мало ли откуда могла появиться эта дурацкая монета, скорее всего, так и есть, кто-то из гостей выронил. В конце концов, ведь и правда, ничего страшного не произошло, подумаешь, монета…