Глава 5

На следующий день к обеду мы вышли из леса на край равнины, к заимке севернее Перекатов. Забрав наших Белочку и Снежинку со двора присматривавшей за ними Франьки, отправились домой. Кстати, Белочкой козу назвали не за веселый нрав, а за то, что эта зараза, как белка, лазила по деревьям. С нашей единственной яблони она лихо перепрыгивала на покрытую дерном крышу сарая, где и паслась, и отдыхала. У Снежинки таких заскоков не было, эта просто упорно пёрла в огород, выискивая в плетне дыры, куда бы ни протиснулась и кошка, и расширяя их до своих упитанных габаритов.

По дороге мы разговаривали, но тему тролля и того, что произошло на горном лугу, дружно обходили стороной.

Но, вообще, из происшествия с троллем я сделала один вывод — нас спасла магия. И это пока моя единственная защита. А значит, надо стараться выучить больше и делать это лучше.

Открыв дверь, устало бросили мешки на лавку.

— Мири, давай, я свежей воды принесу, а ты сбегай в сарай, куриные яйца собери, да зерна в кормушку подсыпь — а то куры совсем одичают, со двора разбегутся. Коз пусти пастись, подоишь на ночь глядя.

В привычных хлопотах закончился день. Мы разобрали принесенные растения, корни царь-травы обернули в чистые тряпочки и спрятали в ящик с чуть влажным песком в холодном подполе. Так, по словам Тин, они могли храниться хоть целый год. Снежноцвет Тин решила большей частью высушить, а из трех цветков видом потоварнее сделать настойку на спирту в прозрачной стеклянной бутылке. Корешки драгоценного цветка мы с ней вдвоем прикопали на песчаном солнечном пригорке в огороде, хорошо полили и притенили натянутой на колышки тряпочкой — вдруг да примутся?

Вечером, поужинав гречневой кашей с яичницей и зеленым луком, заперли дверь. После этого Тин обняла меня за плечи и повела не на лавку, а к моей кровати, за печку. Мы сели рядом. Тепло, уютно, мягко, безопасно. И тут меня затрясло. Зубы застучали, сначала я стала всхлипывать, а потом завыла и зарыдала в голос. Тин притянула меня на грудь:

— Ну, Мири, не надо. Все уже позади… Но давай-ка поговорим. Мне очень понравилось, как ты держалась. Ты ж нас обеих спасла.

Я? Спасла? Да я перепугалась до смерти, даже вот штаны стирать пришлось. Позорище-то какое! О чем она? От удивления даже перестала зубами клацать.

— Мири, ты сообразила, как ослепить тролля. Он чуял нас, но не мог разглядеть вход в нашу расщелину. А потом ты сохранила контроль за своим светлячком до самого конца, даже когда упала, — и тролль так и не увидел пропасти впереди. Поняла?

Поцеловала меня в лоб и улыбнулась:

— А вот я — дура. Понесло меня в горы, раритеты искать. Сама чуть не погибла, и тебя едва не погубила. И ведь думала, что тут никого, кроме медведей да барсов, и нет! Про троллей в этих местах ни разу не слышала. Кстати, завтра надо сходить в Благодень, Хрунича предупредить. Негоже, если кто в горы на промысел пойдет, да там и сгинет. А еще, хоть и говорят, что горные твари с вершин не спускаются, но кто знает? Видишь, как у нас с тобой вышло?

Я слушала внимательно. Дрожь почти прошла, а вот говорила сейчас Тин со мной совсем как со взрослой. Значит, надо слушать.

— И, Мири, намотай на ус — магию свою пока никому не показывай!

— Почему? Вот если Елька или кто еще полезет, я им штаны подпалю!

— А что случится потом, подумала? Сейчас о тебе почти не вспоминают. А тогда начнут бояться. А то, чего боишься, всегда ненавидишь. Убережет тебя магия от стрелы? Или от камня, брошенного в спину? А если обвинят, что ты — колдунья, так всей деревней могут прийти и прямо в избе сжечь. Так что даже и не шути!

— Выходит, я должна скрываться и бояться, да?

— Рысь — сильный хищник. А часто в лесу на глаза попадается? — вопросом на вопрос ответила Тин. — И ты правильно решила — тебе надо учиться. — Высвободив руки, поднялась с моей кровати. — Давай вернемся к этой теме осенью, как в город пойдем. А сейчас спать ложись. И я пойду — устала.

Тин ушла к себе в горницу, но дверь между комнатами закрывать не стала. Я улеглась на спину и вытянула гудящие ноги — к горам мы шли почти четыре дня, а обратно прочесали за полтора. Бежали, как на пожар! Точнее, как от пожара. И задумалась. И над тем, что случилось, и над тем, что сказала Тин.

Я испугалась. До потери соображения и мокрых штанов. Но как-то сумела сделать то, чего хотела от меня Тин, — два раза сотворить волшебство и удерживать контроль над своим заклинанием, сколько нужно. Выходит, что я сильнее, чем всегда о себе думала. Точнее, не так. Не сильнее, а могу больше выдержать. И ещё — после вчерашнего страха ни Елька, ни другой какой урод больше меня не напугают. Я видела страшнее.

Но это не отменяло того, о чем не уставала повторять мне Тин — надо соблюдать осторожность. И получалось, что защищаться я не могу. Покрутила эту мысль и так, и эдак. И решила: постараюсь не попадаться, но, если уж попадусь, буду драться как и чем получится. Потому что, если позволю сделать с собой то, что сотворили с моей мамой, все остальное будет уже неважно. А с завтрашнего дня непременно начну больше заниматься магией.

На том и заснула.

Утром, после того, как я подоила коз и протопила печь, Тин велела собираться — пойдем в деревню, расскажем про то, что видели тролля. Про то, как мы от него убегали и сбросили на скалы, травница велела не говорить — решат, что или врем, или станут выяснять подробности. А про колдовство поминать ни к чему.

Я подобрала волосы, как учила Тин, надела рубаху со штанами, а сверху бесформенную душегрейку с карманами. Небо хмурилось, так что одежка была по погоде — не жарко, не холодно. С собой взяли корзину с яйцами — решили поменять их на коровье масло.

Сама я в Зеленую Благодень возвращаться не рвалась — ничего меня к этому месту не привязывало. За время, пока жила у Тин, я пересмотрела своё мнение о Сибире с Фариной. Они всю жизнь внушали мне, что подобрав — осчастливили. Что я — подзаборное отродье, которое должно быть по гроб благодарно и за то, что его приютили, и за воспитание с прокормом — то есть за непосильный труд с четырех утра до часу ночи, бесконечные побои и ругань, сношенное тряпье и корку хлеба с кружкой воды. Да, меня не убили. Но обращались хуже, чем с любой собакой. Сейчас я это уже понимала достаточно ясно. Зла я не держала… но стойкая неприязнь была.

Тин постучалась в дом Хрунича, лязгнул засов, дверь отворилась.

— Мири, подожди меня тут.

Жаль, а я хотела взглянуть на старостин штурвал. После чтения книги о войне с викингами я знала, как правильно называется эта штука. Такой красивый! Вздохнула, оперлась на перила крыльца и стала ждать, глядя, как вокруг мальвы у плетня кружит пара пестрых бабочек.

— Парень, ты чей?

— Аа-а? — оглянулась и чуть не уткнулась в Елькину веснушчатую физиономию.

— Чего-о?! — Елька захлопал глазами, потом хлопнул себя по бокам руками и захохотал. — Дык ты не парень! Гляди-ка, шлюхина дочка привалила!

Я стиснула зубы. Тин просила меня не ввязываться в склоки и на подколки не отвечать. Но было ужасно, невероятно, невыносимо обидно и больно. Я ж никогда не делала ничего плохого! И он не видел меня больше года. И вот, встретил и опять изгаляется!

— Пацаном вырядилась! Футы-нуты! А волосы обстригла, чтоб все видели, кто ты есть? — продолжал издеваться парень. — Дык мы и так знаем! Пошли за сарай — щаз я тебя обихожу, — протянул руку и схватил за плечо.

Отступив на шаг, стукнула по его запястью ребром ладони, как учила Тин. Посмотрела в глаза:

— Не тронь.

— А что сделаешь? Убьешь или ноги раздвинешь? — растопыренная лапа с грязными ногтями потянулась к моей груди. — Ну-ка, покажь, чего выросло! Да, а что у тебя за корзина? У кого сперла? — и, схватив за ручку, рванул к себе.

Я попробовала удержать лукошко, да только куда мне было против бугая на две головы меня выше! Накрытая салфеткой корзина накренилась и дернулась, три яйца вывалились через край и шлепнулись на крыльцо, разбившись. Вот урод! Жалко же! А сейчас остальные переколотит! А подраться с ним — точно ни одного целого не останется!

— Тиии-ин!!! — завопила я в голос, сообразив, что делать.

Елька на секунду замер в испуге, потом нехорошо усмехнулся:

— Врешь, шлюхино отродье, нету тут твоей заступницы!

И снова рванул на себя корзину. Как раз вовремя, чтобы распахнувшая дверь Тирнари и Хрунич из-за её спины успели увидеть, что происходит. И как еще два яйца шлепнулись в желто-прозрачную лужу с битой скорлупой у моих ног.

— Так, ну-ка отпусти! — голосом Тин можно было дрова колоть. Как топором бухнула.

Хрунич сам отдал нам за яйца пару медяков. А потом уволок сына за ухо за сарай — обихаживать. Прихватив стоявший у крыльца дрын и по пути доходчиво объясняя, что сделает этим дрыном с дураком-отпрыском…

К сожалению, на том история не закончилась. На следующий день, когда я, взяв ведро, полезла по приставной лестнице на крышу сарая — доить Белочку, почувствовала — кто-то на меня смотрит. Просто дырку взглядом в спине вертит. Обернулась — никого. Только ветки кустов качнулись. Но знала, не померещилось.

Вечером Тин заговорила о том сама:

— Мири, сядь и послушай, надо нам что-то решать. Тебе скоро тринадцать, по здешним меркам ты почти взрослая. Надеялась я, что, если поселишься у меня, всё со временем утрясется да рассосется. Но сейчас понимаю — тут жизни тебе не будет. Рано ли, поздно ли — подкараулят. И либо снасильничают, либо ты кого убьешь, защищаясь. В любом случае жизнь сломают. Что сегодня за тобой трое парней весь день с опушки следили — знаешь?

Ой, трое? С тремя мне никак не сладить…

— Вот со двора без меня ни ногой! Я с Хруничем поговорю, но, боюсь, это не поможет. Мне-то он наобещает, чего хочешь… но защищать тебя не станет. Понимаешь?

Понимаю. Я для них — законная добыча. Замуж меня никто не позовет, на шлюхиных отродьях жениться не принято. Вот только что мне теперь делать? Это ж с ума сойти! Ни коз на выпас не отвести, ни самой в лес сбегать, ни на речку искупаться!

— Ну, не расстраивайся. Не все так плохо, — улыбнулась Тин. — Просто прими, что твоей судьбы тут нет. Сейчас уже август. В начале сентября мы с тобой пойдем в Рианг. Корни и травы продадим, ты на город посмотришь. А вообще, слышала я, что в больших городах для детей с магическими способностями школы есть. Учат там четыре-пять лет. Потом, если была усердной да способной, могут дать рекомендацию в Академию. А уж если её окончишь — станешь членом гильдии магов, да всю жизнь будешь как сыр в масле кататься.

Я уставилась на Тин во все глаза. Она меня прогоняет? Я не хочу уходить! Мне хорошо с ней! И никого другого у меня на этом свете нет!

— Мири, малышка, девочка моя! Так для тебя будет лучше! Я б и сама с тобой пошла, да не могу…

— Почему?

Тин тяжело вздохнула.

— Ладно, слушай. И хорошо запомни эту историю. Чтобы не повторять моих ошибок и никогда сплеча не рубить. Ты большая — понять должна. А не поймешь сейчас — просто запомни. Потом разберешься. Было это давно, мне тогда только двадцать стукнуло…

Двадцать? Давно? А сколько ж Тин сейчас? Выглядит она и сейчас на те же двадцать с маленьким хвостиком.

— Ну, спасибо тебе… Я ж слабенький, но всё же маг. Так слушай…

Оказалось, Тин когда-то жила в большом городе. И была и травницей, и лекарем, и магичила понемножку — гадала, потерянное искала, от краж зачаровывала, порчу снимала. И пришла к ней однажды молоденькая девушка в беде. Беленькая такая, худенькая, с глазами на пол-лица. Соблазнил эту Ани сын тамошнего градоначальника, а как она забеременела, сразу и пропал. Беременность пока и не видна была, вот Ани и просила помочь — плод выгнать. Она сама с одной матерью жила, да очень бедно.

А Тин решила добиться справедливости. Подумала, подумала… сварила приворотное зелье, на крови Ани замешанное, да и исхитрилась его сынку градоначальника подлить. Решила, что так правильно выйдет — пусть он на девушке женится, и все будут счастливы.

Да не тут-то было. Парень, и правда, снова к возлюбленной пришел. А потом к отцу, сказать, что жениться хочет. А тому такая невестка — нищая, худородная да брюхатая — даром была не нужна. У него на единственного отпрыска совсем другие планы имелись. Вот он сына по делам куда подальше услал, а Ани с матерью велел из города убираться. Даже стражу послал, чтоб поторопить. А время зимнее было. Что там на дороге в лесу произошло — точно никто не знает. Потом сказали, мол, женщин волки загрызли. Сын вернулся, узнал, что случилось, и обезумел. Отец и так, и эдак… а уж не поправишь. Позвал настоящего мага. Тот приворот и углядел. Попробовал снять, да не вышло, Тин-то всю душу в заговор вложила, чтоб парень любил Ани крепко. Кончилось тем, что он совсем разум потерял, взял и повесился. Стали искать — кто виноват. Ведь приворотные зелья в Империи строго-настрого запрещены. И нашли-таки. Тин удалось удрать в последний момент, а то б и казнить могли.

— Думаю, я до сих пор в розыске. Так что жить мне снова в большом городе не судьба. А ты запомни — не бывает простых решений, чтоб махнул не глядя, да всё вышло! Я вмешалась в чужие судьбы, надеялась, что лучше сделаю… а что получилось? Погубила двух женщин, ребенка, парня и себе жизнь сломала. Запомни эту историю и никогда не руби сплеча!

Вечером я долго не могла уснуть. Сначала удивлялась, что Тин вот так мне доверилась, — наверняка же деревенские понятия не имеют о ее проблемах. Затем размышляла о том, как все сложно. У волка своя правда, у зайца — своя. А как тогда жить и что делать? А потом пришла мысль: если волк станет думать, как заяц, то с голоду помрет. Но Тин… это казалось таким несправедливым! Ведь она хотела помочь! Может, виновата вовсе и не она, а тот градоначальник, что помешал сыну жениться на Ани? Ведь если бы он принял девушку, ничего бы и не случилось! Гм-м… А если б папа-волк принял женитьбу своего волчонка на зайчихе? Нет, запомню… но осмыслить пока не могу. Поняла одно — где есть неравенство, любви не место.

Начиная со следующего дня Тин потихоньку принялась мне рассказывать то, что знала об обычаях больших городов. Казалось, для нее вопрос отсылки меня в школу уже решен. Я послушно старалась запомнить и про то, как надо себя вести за столом, и про то, что не принято пялиться на прохожих, а если девушка пристально рассматривает встречного мужчину, это может быть принято за приглашение познакомиться. У Тин даже лексикон изменился. Она разом выкинула из речи все деревенские словечки и следила за тем, чтобы я не употребляла их тоже.

— Быть простушкой тебе ни к чему, это не поможет. Глазами не хлопай, лишнего о себе никому не рассказывай. Если тебе что-то предлагают просто так, прикинь, не ловушка ли это. Держись скромно, одевайся аккуратно. Слушай больше, чем говори. Смотри на других людей, запоминай, как ведут себя они. Но не подражай слепо, а то попадешь в глупое положение.

Я чувствовала, что у меня от этих наставлений голова кругом идет…

В послеобеденные жаркие часы, когда делать ничего не хотелось, Тин устроила мне новую муку — диктанты. Зачитывала отрывок из какой-нибудь книги, а я писала то, что слышала. Опять-таки попеременно правой и левой руками. Потом Тин проверяла, и каждое неправильно написанное слово заставляла переписывать правильно десять раз. Я выла, ныла, грызла перо… но моя учительница была непреклонна. Или я поступаю в школу, или оказываюсь на улице — выбор мой.

После диктанта я, по своему почину, садилась медитировать и магичить. Зажгла свечу — потушила. Зажгла — потушила. Один раз, когда у меня уже руки от пассов отваливались, произошло что-то странное — фитиль загорелся до того, как я сделала жест активации. Я захлопала глазами. Потом подумала, что, наверное, он тлел с прошлого раза, вот внезапно и вспыхнул. Взяла другую свечу, потерла фитиль пальцами, чтоб быть уверенной — не горит. И попробовала повторить то, что делала. Ничего не вышло. Я вздохнула с облегчением.

Но на следующий день фитиль снова загорелся, не успела я до конца произнести знакомое до оскомины на зубах заклинание. И тут ошибки быть уже не могло. Как же это? Задумалась: может, позвать Тин и спросить? А если опять не выйдет? Попробую сама…

Через час до меня дошло — свеча загорается, потому что я хочу, чтобы она загорелась. То есть в момент произнесения магической формулы, когда я смотрю на фитиль и желаю изо всех сил, чтобы он вспыхнул, он может зажечься. Даже если произнесены не все слова.

А если вообще молчать и просто хотеть?

Ничего не вышло. А почему? Наверное, нужно все же не только желать, а добавить волшебства? Картина снежного покрова, мерцающего под голубой холодной луной, с текущими в пространстве серебристыми реками возникала в сознании уже почти автоматически. Потоки магии раз от разу менялись — Тин объяснила, что это зависит от того места, где я нахожусь, ведь они реальны и в разных местах неодинаковы. Просто никто, кроме магов, не может их видеть.

В центре поляны, там, где серебристый, мерцающий, как звездная пыль, ручей пересекал снежный покров, он был особенно ярок. Я уставилась на свечу, пожелала и потянула силу из этого сияющего места — фитиль вспыхнул! Ура! Я поняла!

Вскочив со скамейки, прихватила свечу и помчалась искать Тин. Та перебирала в подвале прошлогоднюю картошку, обламывая ростки.

— Тин! Я могу зажечь свечу, не произнося заклинание!

— Мири, так не бывает! Ну-ка покажи!

Держа свечу в руках, я уставилась на фитиль. Тут, в подвале, картина потоков была немного иной, и приглянувшийся мне светлый кусочек висел в воздухе, не касаясь мерцавшего снега… Я уставилась на фитиль, сосредоточилась, зачерпнула силы… и ничего не произошло. Попробовала еще раз — и снова не вышло. Тин внимательно смотрела на меня, потом вздохнула:

— Пошли-ка наверх, выпьем квасу, а ты мне подробно расскажешь, что и как делала.

Я была ужасно благодарна ей за то, что она не сказала мне, что я — выдумщица или, хуже, — лгунья.

Выслушав мой сбивчивый рассказ, Тин усадила меня на то самое место, где я занималась, и попросила попробовать еще раз. Я уставилась на свечу — и она вспыхнула! Без единого моего слова!

— М-да, не знаю, что и сказать… — Тин явно была обескуражена. — Никогда о таком не слышала.

Согнала меня. Села на ту же табуретку. Уставилась на вторую свечу. Наморщила лоб. Сжала виски пальцами. Зажмурилась. Потом открыла глаза и вздохнула:

— Не могу. А другую ты можешь?

Я попробовала с того места, где сидела сейчас. Не вышло.

Тин, вздохнув, поднялась с табуретки и сделала жест рукой — пересядь сюда.

Я пересела. Свеча зажглась.

— Так. Сядь-ка тут же, но на другую табуретку! — скомандовала Тин.

Выяснилось, что дело не в табуретке, — свечи по-прежнему послушно загорались и гасли. Но только тогда, когда я сидела на этом месте.

— С ума спятить! — пожаловалась Тин в пространство. Задумалась. — Откуда ты магию берешь?

— Из потоков, как всегда.

— А точнее?

— Да всё как обычно! Нашла самое яркое место, оттуда и тяну!

— М-да… И где оно у тебя, это яркое место?

— Да в самой серединке!

— Странно… у меня там только ручеек был вроде. Довольно хилый… Ну-ка, пусти!

Тин снова уселась на зачарованное место и закрыла глаза.

— Мири, я вижу три потока. Правый нижний — самый яркий, он расходится вилкой где-то вот тут, — ткнула пальцем в воздух. — Садись сюда и описывай подробно, что видишь.

Я поерзала, закрыла глаза, вызывая из памяти снежную равнину, пронизанную серебристыми реками.

— Да, три потока. Вилка на нижнем правом вот тут, — не открывая глаз, ткнула пальцем. — Но самое яркое место прямо под луной…

— Какой луной? Откуда у тебя луна?! — обалдела Тин.

А что, у неё луны нет? Ой, я ж ей до сих пор никогда не рассказывала, что вижу во время медитаций…

— Тин, я всегда вызываю сначала картину заснеженной ночной поляны, а над ней светит луна. И, как только вспоминаю это, сразу становятся видными потоки магии.

— Вот оно как… — Тин задумалась. — А скажи мне, что у тебя в том месте, где самый яркий поток тек?

— Ничего нет. Просто снег под луной блестит.

— Снег блестит… — повторила Тин.

Мы замолчали.

— Так, Мири, пересядь на другую лавку и скажи мне, будет там снег блестеть или нет?

— Так он же под луной, конечно, будет! — захлопала на нее глазами я.

— Все же давай проверим.

— Ну, блестит, — сообщила я, переместившись на противоположный конец стола.

— А потоков рядом с этим местом сейчас нет?

— Рядом нет. Есть один вот тут, — ткнула пальцем в воздух, — и другой — вот там, — махнула над головой.

— Мири, сделай, как я скажу. Сиди, где сидишь. И попробуй зажечь свечу. Но силу бери не из потоков, а из этого светлого пятна. Поняла?

Я не ждала, что получится… но свеча зажглась. Мы с Тин уставились на нее с вытянутыми лицами.

— Всё, остановись. Дай подумаю, — устало махнула рукой моя наставница. — Выходит, есть источник магии, который ты всегда видишь в одном и том же месте. И для обращения к которому не нужны магические формулы, а достаточно лишь желания. Я о таком никогда и не слышала… Завтра продолжим, а сейчас давай возьмем корзины да в лес сходим — может, грибов к ужину соберем.

Вечером я снова вертелась в постели, раз за разом вызывая из памяти привычную картину. Что ж это такое?

За завтраком Тин сказала, что пораскинула мозгами и считает так мне стоит продолжать учить и тренировать обычную магию. А с тем лунным светом упражняться тоже, но осторожно. И никому о нем не рассказывать. Целее буду.