Во дворце маркизы Эльбер я провела два месяца. Это было очень спокойное время. Не сказать, чтобы я бездельничала в изгнании: маркизе действительно требовалась помощь. Она только-только переехала на новое место, во дворец, жизнь которого давно уже устоялась, и потому нет ничего удивительного в том, что не всех устраивало её присутствие. Понятное дело, вслух этого никто бы не сказал, но вот устраивать мелкие и не очень мелкие пакости порой пытались. Имея большой опыт лавирования в дворцовых хитросплетениях, я помогла маркизе основать круг верных ей фрейлин, а также служанок, при помощи которых она могла дать отпор воинствующим аристократкам и своевременно узнавать обо всём, что происходит в её владениях.

Должно быть, объективно говоря, у меня было не так уж мало дел, однако я действительно успела отдохнуть. Спокойный нрав маркизы не шёл ни в какое сравнение со жгучим темпераментом Мирейи. К тому же здесь я относилась к происходящему отстранённо. Да, я содействовала леди Эльбер в меру моих сил, но не воспринимала происходящее слишком близко к сердцу. Как там говорил Эстли? Только работа… В последнее время я всё чаще вспоминала его слова. И время от времени задумывалась: как там он? Наслаждается отдыхом? Или смертельно скучает в этом своём графстве, отчаянно мечтая поскорее вернуться в мир политики, следствий и интриг? Скорее всего второе…

А потом пришло письмо от Мирейи. Гроза миновала, и можно возвращаться. Я очень тепло попрощалась с маркизом и маркизой Эльбер. Искренне поблагодарила их за гостеприимство. Маркиза и вовсе обняла меня на прощанье, рассыпалась в выражениях признательности, шёпотом заявив, что без меня просто сбежала бы из «этого серпентария» (то есть дворца) куда подальше. Приглашала приехать ещё и заверила, что двери её дворца всегда будут для меня открыты. Должна сказать, что это предложение прозвучало тогда весьма обнадёживающе. Учитывая шаткость моего нынешнего положения в герцогской резиденции нельзя было исключать, что мне действительно доведётся им воспользоваться.

Однако я возвратилась в фамильный дворец Альмиконте и вскоре почувствовала, что жизнь потихоньку входит в привычное русло. Те же коридоры, те же люди, те же занятия. сплетни действительно поутихли. Герцог был поглощён новыми делами, коих у него, к счастью, было более чем достаточно. Мирейа рассталась со своим очередным любовником и не спешила пока обзаводиться новым, что делало жизнь её фрейлин куда более спокойной. Кэмерон Эстли тоже вернулся во дворец, примерно за неделю до меня. Словом, всё шло, как прежде, не считая взаимоотношений с некоторыми людьми, да и моего отношения к некоторым вещам. Но это всё понятия субъективные.

В Зал правосудия я попала впервые со времени своего возвращения. Здесь герцог дважды в неделю принимал людей, обращавшихся к нему за разрешением различных тяжб. Разумеется, главным образом этим занимались совсем другие люди: в королевстве существовало немало судий самого разного уровня, и любой человек был вправе обратиться в суд, выбор которого зависел от его положения в обществе, места жительства и характера разбираемого дела. Однако в небольшом проценте случаев тяжбы всё же доходили до личного герцогского суда. В основном, конечно, это были дела, касавшиеся аристократов, причём преимущественно титулованных — баронов, графов, виконтов. Маркизы предпочитали обращаться к королю, а людям рангом пониже не следовало докучать своими проблемами его сиятельству… не считая редких случаев, когда без него дело никто так-таки не мог разрешить. И вот именно такой случай рассматривался сейчас в моём присутствии.

Прежде, чем перейти собственно к тяжбе, стоит отметить, что периодическое посещение герцогского суда являлось обязанностью всех придворных. Мы чередовались так, чтобы на каждом процессе присутствовало не менее дюжины свидетелей. Такие суды были в большинстве своём весьма скучны, хотя иногда давали и пищу для сплетен. Большинство придворных не были в восторге от данной обязанности, но с другой стороны, назвать её чересчур обременительной тоже было нельзя. И вот сегодня наступила моя очередь.

По знаку судебного распорядителя — была здесь такая специальная должность — две женщины лет сорока-пятидесяти поднялись со скамьи ожидания и приблизились к восседавшему на троне герцогу. Обе были одеты в платья из дорогой ткани тёмных тонов, без ярких узоров. Волосы собраны на затылках в пучок. Судя по одеянию, да и по манере себя держать тоже, это были не дворянки. Скорее зажиточные простолюдинки, возможно, жёны купцов, занимающих не последние места в своих гильдиях. Я заинтересовалась и села ровнее, приготовившись слушать. Раз до герцога допустили женщин среднего сословия, значит, дело предстоит нестандартное.

Женщины остановились на некотором расстоянии друг от друга и то и дело бросали друг на друга крайне недружелюбные взгляды. Видимо, они судятся между собой. И кто же из них истица, а кто — ответчица?

Секретарь вручил Конраду Альмиконте несколько исписанных листов. Шёпотом сказал ему что-то на ухо. Я, кажется, расслышала что-то вроде «Ни один судья не сумел вынести решение». Становилось всё интереснее. Эстли, стоявший за спиной у герцога, стал просматривать записи, глядя тому через плечо. Сам же герцог лишь бросил на листки беглый взгляд, а затем обратился к женщинам.

— В чём заключается ваше дело?

Обе женщины заговорили сразу. Понять, разумеется, невозможно было ни одну. Герцог поднял руку, призывая их к молчанию.

— Начните вот вы, — выбрал он наугад одну из них.

— Представьтесь, — тихонько подсказал женщине распорядитель.

— Дженифер Розберри, — сказала та, неловко переминаясь с ноги на ногу. Необходимость обращаться лично к герцогу заставляла её сильно нервничать. Женщина вздохнула, набираясь храбрости, и приступила к объяснениям. — Лорд Картер соблазнил мою дочь. Я требую, чтобы теперь он как честный человек на ней женился.

— Понимаю, — кивнул герцог и перевёл взгляд на вторую женщину. — Полагаю, что вы — мать лорда Картера и представляете здесь его интересы?

— Нет, — возразила вторая. — Я — Элизабет Мелтон. Лорд Картер соблазнил мою дочь, и я настаиваю на том, что он должен жениться именно на ней. Как честный человек, — добавила она, видимо, побоявшись, что в противном случае её требование прозвучит менее весомо, чем требование конкурентки.

Герцог с каменным лицом перевёл взгляд с одной на другую.

— Полагаю, факт соблазнения сомнению не подлежит? — уточнил у Дженифер он.

— Не подлежит, — подтвердила она.

Секретарь, сверившись с бумагами, кивнул.

— А в случае с вашей дочерью? — обратился к Элизабет герцог.

— Не подлежит, — ответила та. И на всякий случай уточнила: — Нет сомнений.

— Ну что ж, — проговорил герцог после короткой паузы, — стало быть, вопрос заключается в том, которую из девушек лорд Картер соблазнил раньше.

И он вопросительно изогнул бровь.

Женщины неуверенно переглянулись.

— Сейчас мы в этом разберёмся. — Герцог посмотрел на Дженифер. — Когда именно лорд Картер соблазнил вашу дочь?

— Двадцать первого января сего года, — уверенно ответила та. Видимо, ей уже неоднократно задавали этот вопрос. — В семь часов вечера, в его спальне.

Герцог кивнул, принимая информацию к сведению.

— А вашу? — обратился к Элизабет он.

— Двадцать первого января сего года, в семь часов вечера, у него в спальне, — ответствовала та.

— Э-э… Угу.

Герцог прокашлялся.

Слушатели оживились. Я спрятала лицо за веером и беззвучно захохотала. Другим присутствующим в зале дамам тоже как-то внезапно стало жарко. В воздух словно взметнулась целая стая белоснежным птиц, когда леди, как по команде, раскрыли свои веера.

Увы, мужчины были лишены аналогичной возможности скрыть своё веселье. Герцогу, правда, оказалось не до смеха, а вот лорд Кэмерон отвернулся к стене, сделав вид, что просматривает очередной документ. Жаль, подумалось мне. Я бы хотела увидеть, как он смеётся.

Вскоре однако же Эстли взял себя в руки и обернулся к остальным. Выражение его лица снова было прохладно-отстранённым. Ни тени улыбки.

Меж тем на лице герцога читалась растерянность. Он повернул голову к Эстли. Тот наклонился поближе и что-то зашептал герцогу на ухо. Затем последний кивнул и громко провозгласил:

— Граф Кэмерон Эстли объявит наше решение.

В зале зашушукались. Я в предвкушении подалась вперёд. Эстли вышел из-за трона и шагнул ближе к собравшимся.

— По понятным причинам ответчик не может удовлетворить обеих истиц, — произнёс он, и придворные замерли, мысленно прикидывая, умышленно или нет граф произнёс столь двусмысленную фразу. — Женитьба на обеих девушках исключена по закону веры и королевства. Однако будет несправедливо, если он женится на одной из них. В этом случае справедливость восторжествует для одной девушек, но не для другой, что неприемлемо, так как они пострадали в равной степени. Поэтому мы принимаем следующее решение. Лорд Картер не будет отвечать непосредственно перед истицами. Вместо этого он ответит перед королевством. Лорд Картер искупит свою вину, отправившись в самое ближайшее время на военную службу. Решение окончательное и обжалованию не подлежит.

Закончив, Эстли возвратился на своё место за троном. Распорядитель быстро вытолкал из зала ошарашенных истиц.

Следующим к герцогу приблизился тридцатилетний мужчина с манерами аристократа. Он был очень хорош собой: блондин с волосами до плеч, с загорелой кожей, синими глазами и мужественным телосложением. Он так и просился на картины с изображением древних рыцарей, не хватало лишь меча и круглого щита. Однако проблемы у красавца, как вскоре выяснилось, были серьёзными. И совершенно иного рода, чем у фигурантов предыдущего дела.

— Лорд Эдвард Стейли из Орренгема, — представился он.

— Ваше имя мне знакомо, — кивнул герцог. — Если не ошибаюсь, ваш отец, лорд Атлер Стейли, скончался два месяца назад?

— Да, ваше сиятельство, — со скорбью в голосе подтвердил Эдвард.

— Примите мои соболезнования. Так что же привело вас сюда?

— Как выяснилось после смерти моего отца, у него было много долгов. Некоторые из них мне пришлось выплатить срочно, другие кредиторы согласились подождать, но тоже не слишком долго. Земли, окружающие наше родовое поместье, не приносят большого дохода. Я стараюсь как можно быстрее исправить то плачевное состояние, в которое, как выяснилось, пришли дела моего семейства, но это требует времени. По этой причине я хотел бы просить вас об отсрочке в уплате налогов. К сожалению, в данный момент у меня просто нет средств, из которых я мог бы уплатить необходимую сумму.

— Сколько времени вам нужно, чтобы её собрать?

— Я пришёл просить об отсрочке в три месяца, — сказал Эдвард. — За это время я сумею хоть как-то наладить наше финансовое положение. Я занимаюсь сейчас всеми необходимыми вопросами здесь, в городе, а мой управляющий наводит порядок в поместье и на окружающей его территории. В случае если я сумею выплатить долги раньше, я, разумеется, сделаю это без промедления.

Герцог немного помолчал, буравя просителя взглядом. Затем принял решение и громко его огласил:

— Лорд Эдвард Стейли, я даю вам отсрочку в уплате налогов сроком в одну неделю. Если по истечение этого времени налоги не будут уплачены, вам придётся уплатить штраф в соответствии с установленными в герцогстве законами. Решение окончательное и обжалованию не подлежит.

Плечи Эдварда опустились, словно под бременем объявленного герцогом приговора. На этом суд подошёл к концу.

Тем не менее я стала свидетельницей продолжения этой истории почти сразу после того, как покинула Зал правосудия. Выходящие через двери придворные весело перешёптывались, обсуждая тяжбу, которую с чьей-то лёгкой руки уже окрестили «делом двух тёщ». Герцог покинул зал в одиночестве и направился было в сторону лестницы, но по дороге его перехватил тот самый Эдвард Стейли.

— Ваше сиятельство! — воскликнул он, тем самым заставляя Конрада Альмиконте остановиться и обернуться. — Прошу вас, пересмотрите своё решение! Мой отец долгие годы служил вам верой и правдой. Если вы не проявите снисходительность, мне придётся продать поместье, и это ляжет неизгладимым пятном на честь рода.

— Я уже пошёл вам навстречу, предоставив отсрочку, — с каменным лицом возразил герцог. — Больше ничем помочь я вам не могу. Очень рекомендую вам уложиться в названный мною срок.

Он развернулся и, больше не обращая внимания на просителя, зашагал к ведущим вниз ступеням.

Эдвард опустил голову и, отойдя к окну, с силой ударил кулаком по подоконнику.

— Герцог некрасиво с вами обошёлся? — сочувственно спросила Мирейа.

Она не присутствовала в зале во время суда, но находилась поблизости и имела возможность слышать последний разговор — или, по меньшей мере, его обрывки.

Эдвард поднял голову и натянуто улыбнулся, отходя от окна.

— Он поступил так, как имеет полное право поступить, — со вздохом признал он. — Ему, конечно, ничего не стоило пойти навстречу. Но герцогам редко бывает дело до простых смертных. Они слишком высоко сидят.

Последние слова были сказаны с горечью и не без злости.

— Дело не в титуле, а в характере, — возразила Мирейа. — Конраду Альмиконте вообще мало до кого есть дело. Он даже с собственными ближайшими родственниками обходится порой весьма сурово, чтобы не сказать жестоко.

— Тем хуже для них, — отозвался Эдвард. — Пожалуй, при всей тяжести моего положения я не хотел бы оказаться ему ближайшим родственником. Впрочем, боги с ним. Не будем о грустном. Вы знаете, — более весело произнёс он, — у вас удивительно красивые волосы, миледи. Впрочем, что это я? Не сомневаюсь, вам говорят об этом решительно все.

Мирейа улыбнулась. Все ли так говорят или нет, не имело значения: она в любом случае любила слышать в свой адрес комплименты. Тем более от привлекательных молодых людей.

— Вы находите? — игриво осведомилась она.

— Ещё как, — восторженно подтвердил Эдвард. — Я даже не представляю себе, как нужно было бы смешать краски, чтобы изобразить такой оттенок на холсте.

— Вы художник? — тут же спросила Мирейа.

— Нет, — замотал головой Эдвард. — Не, что вы, всего лишь любитель. Писать картины — моё увлечение. Как минимум, это было моим увлечением, пока у меня ещё оставалось время на хобби, — снова помрачнел он. — Боюсь, те времена прошли.

Я закатила глаза к потолку. Он ещё и рисует. Ну всё, спокойные времена закончились. Теперь Мирейа его так просто не выпустит.

— Но я совсем забыл о правилах вежливости, — встрепенулся Эдвард. — Позвольте представиться. Лорд Эдвард Стейли.

Мирейа загадочно улыбнулась, а затем со смешком сообщила:

— Леди Мирейа Альмиконте.

— А-а… — Эдвард застыл в замешательстве. Потом виновато развёл руками. — Кажется, сегодня не мой день. Простите, миледи. Я не хотел оскорбить вашего брата. и вас тем более. Я просто сказал, что он…

— Вы просто сказали то, что думали, — подбодрила Мирейа, беря его за локоть. — Не тревожьтесь, меня нисколько не оскорбили ваши слова. Лучше расскажите мне, что у вас стряслось. Чем вас обидел мой брат?

Они неспешно пошли по коридору. Мне, признаться, не слишком хотелось идти за ними след в след. Я как раз раздумывала, стоит ли делать это «через не хочу» или нет, когда из зала, одним из последних, вышел Кэмерон Эстли. Этот факт помог мне определиться. Вместо того, чтобы следовать за Мирейей и её — как подсказывало мне предчувствие — скорым фаворитом, я обратилась к графу.

— Лорд Кэмерон, вы не находите, что слишком сурово обошлись с несчастным молодым человеком?

Эстли бросил взгляд в сторону Эдварда, удаляющегося под руку с Мирейей.

— Во-первых, с ним обошёлся не я, а герцог, — ответил он. — А во-вторых, не идите на поводу у жалости, леди Инесса. Любой человек может сочинить слёзную историю, лишь бы получить деньги или избавиться от необходимости их выплачивать. Но даже если предположить, что этот юноша говорит чистую правду. Представьте себе, что будет, если герцог станет идти навстречу всем, кто просит его об отсрочке налогов? Слух разойдётся очень быстро, и казна в самом скором времени опустеет. А между тем герцогу и самому надо отправлять налоги королю, а это весьма немаленькие суммы. Это помимо тех денег, которые он тратит на нужды герцогства. Последнее, к слову, включает в себя и нужды таких людей, как этот самый Стейли.

— Вы меня не поняли, — возразила я, дождавшись возможности вставить слово. — Я говорила вовсе не об этом молодом человеке. А о лорде Картере, том бедняге, которого вы отправили на военную службу. Готова поспорить, тут вам нечем крыть! — шутливо заявила я.

— Ах, вот вы о чём! — усмехнулся Кэмерон. — Ошибаетесь, мне и тут есть «чем крыть», используя ваше собственное выражение.

— Докажите! — с вызовом предложила я.

— Извольте. Начнём с того, что я избавил этого молодого человека сразу от двух весьма предприимчивых тёщ, так что ему следует сказать мне спасибо.

— И вместо этого отправляете его навстречу вражеским пушкам? Ничего не скажешь, равноценная замена! — поддразнила я.

— Вы отлично знаете, что никаких войн наше королевство в данный момент не ведёт, — поморщился Эстли. — И если боги будут милостивы, не будет вестись ещё очень долго. А вот непродолжительная муштра без сомнения пойдёт этому мальчишке на пользу.

— Вы находите? Лорд Кэмерон, а вы считаете собственный моральный облик достаточно высоким, чтобы судить за подобные проступки других?

— Тут дело не в моральном облике, — фыркнул Эстли. — Просто надо знать, что и с кем можно себе позволить. Мальчишка в этом разбираться явно не научился.

Меня сразу же кольнула малоприятная мысль. Стало быть, вы, лорд Кэмерон, отлично знали тем злополучным вечером накануне моей свадьбы, что именно можно позволить себе со мной. Я отогнала эту мысль: сама завела разговор на эту тему, сама и нарвалась.

— Так что пускай немного повзрослеет, — продолжал между тем Эстли. — И выучит урок: за свои поступки приходится иногда платить. Ну, а кроме того, — в его глазах заплясали смешинки, а тон стал менее жёстким, — вы знаете, как сильно многие женщины любят военную форму? Можете не сомневаться: этот парень точно скажет мне спасибо.

— Ах, вот оно в чём дело, — протянула я с притворным разочарованием. — Да, лорд Кэмерон, под вашим чутким руководством моральный облик нашей армии скоро будет на высоте. Ещё немного — и эти ребята разучатся наносить какие-либо раны кроме сердечных.

— Следовало бы сделать вас, леди Инесса, главнокомандующим нашей армии, — усмехнулся Эстли. — В этом случае мы могли бы быть спокойны за её моральный облик и боевой дух.

— Иронизируете, граф?

— Даже не знаю, отчего вы так решили. Я действительно считаю, что вам удалось бы с лёгкостью деморализовать противника.

— Ладно, с молодым человеком мы разобрались, — сменила тему я, — а как насчёт истиц? Сколь бы красиво вы ни сформулировали вердикт, но пострадавшие стороны так и не получили никакой компенсации.

— Им тоже есть чему поучиться, — откликнулся Эстли. У этого мужчины всегда был готов ответ на абсолютно любой вопрос. — И я говорю отнюдь не о моральной стороне этого дела. Признаться, она интересует меня в последнюю очередь. Однако некоторым людям следует усвоить, что нельзя превращать герцогский суд в фарс. Не хватало только, чтобы следующим этапом сам лорд Картер заявился сюда с требованием получить компенсацию за то, что его лишили невинности две молодые девушки.

— Вот она, ложка дёгтя! — воскликнула я, рассмеявшись. — Вы лишаете нас такого замечательного развлечения, лорд Кэмерон. Ведь это было бы ничуть не хуже, чем выступление сказочника или музыканта!

— Ну, этими делами у нас занимается леди Мирейа, — перевёл стрелки Эстли. — Если желаете, подайте ей идею.

Мы оба устремили взгляд в глубину коридора, туда, где уже достаточно давно скрылись из виду Эдвард Стейли и герцогская сестра. Пожалуй, мне пора пойти и посмотреть, как там обстоят дела. Как ни крути, а я по-прежнему занимаю пост первой фрейлины Мирейи, и, следовательно, любой неосмотрительный шаг с её стороны может с лёгкостью лечь тяжёлым грузом именно на мои плечи.

Тем не менее разговор с Эстли поднял мне настроение. Интересно, он действительно учитывал все перечисленные детали, когда принимал решение по этому делу? Или же принял его в стремлении хоть как-то выкрутиться, а объяснения просто придумал в ходе разговора? С этим мужчиной никогда ничего не понимаешь до конца.