Я очнулась от ощущения беззащитности, накатившего колючей волной. Распахнула глаза, огляделась…

Ночь. Мерцают багровые угли прогоревшего костра. Мощные узловатые ветви скрывают небо, стволы старых деревьев, больше похожие на колонны, практически неразличимы в темноте: шаг-два – и лес уже сливается в сплошную стену. Прямо под боком у меня рюкзак, а чуть дальше, между корнями исполинского дуба, свалены в кучу дрова. Вокруг – ни души.

Я снова одна. Князь куда-то смылся. Вот подлец!

– Максимилиан? – Голос прозвучал тихо и жалобно, на грани всхлипа.

Тишина. Паника уже начала просачиваться из самого темного уголка души, когда…

– Малявка? – Веселый, язвительный оклик. – Ты звала?

Максимилиан кинул охапку веток к тем, что лежали на земле, и только потом обернулся ко мне.

– Я испугалась, что ты ушел.

Он, ничего не ответив, отделил часть веток и кинул к умирающему костру. Искры прыснули во все стороны, и вскоре пламя жадно вгрызлось в коричневую кору, похрустывая тонкими прутиками.

– Просто… одной страшно.

Максимилиан молча смотрел на огненные язычки, и по его лицу нельзя было прочесть ровным счетом ничего. Оранжевый свет плясал на стволах ближайших деревьев, а дальше – темнота. Жуткая, таинственная, полная опасностей. Не выдержав, я встала, на негнущихся ногах обошла костер. Стараясь не думать о том, как это выглядит со стороны, села рядом с Максимилианом, прижалась щекой к его плечу, закрыла глаза. Подозреваю, лицо пылало, но мерзкое чувство одиночества постепенно уходило, растворяясь в знакомом травяном запахе. Князь пошевелился… Сейчас он скажет что-нибудь такое, и будет прав. А мне останется только утопиться со стыда.

Но вместо этого Максимилиан ласково провел рукой по волосам и спросил:

– Ты считаешь, что это я виноват?

От удивления я забыла о своих страхах и, широко распахнув глаза, уставилась на князя.

– Нет, конечно. Никто не знал, что под этой дурацкой поляной был аллийский замок.

Максимилиан поморщился.

– Я не об этом. Просто… – Он запнулся. – …просто противно вспоминать, как я вел себя. Расслабился, утратил бдительность. Устроил догонялки… А ведь чувствовал, что где-то рядом сторожевые змеи. Но решил тебя напугать, и в итоге…

– Да ладно тебе, – успокоила я его. – Меня тоже отвлекли цветы.

– Да какие цветы… Не в них дело. – Максимилиан отвернулся, и я с удивлением заметила, что на скулах у него цветет румянец. – А я… я старше тебя в двести с лишним раз. Я опытнее, сильнее, умнее, в конце концов. Но совершаю глупость за глупостью. Засветился в Бирюзовом. Слишком долго использовал крылья. Проворонил поляну-ловушку, хотя раньше уже видел подобное. Из-за моей самоуверенности ты двое суток провела в катакомбах.

– Ты же не знал, что под поляной…

– Зато я знал, на что способны эти змеи. И все равно подставился.

– Ты спасал меня.

– Спасти тебя можно было десятью разными способами. А я просто захотел произвести впечатление, и…

– Нет!

– Да. И поплатился за это.

Я пристально вгляделась в его лицо.

– Ксиль? Что было на поляне… ну, когда я уже упала?

Князь нехорошо усмехнулся:

– Урок для беспечного дурака.

– Они тебя покусали?

– Нет, расцеловали! – зло передразнил князь. Но, глядя на мои пылающие щеки, смягчился. – На самом деле я сильно перетрусил, когда оказался под этой кучей. Яд подействовал почти мгновенно. Похоже, совпал с приступом… – Максимилиан прикусил язык и настороженно посмотрел на меня: заметила, нет? – Вот и говори теперь об иммунитете… Хотя человек бы умер на месте. Мне надо было сосредоточиться, запустить регенерационный механизм. Вытравить из себя эту гадость. Но потом началось… всякое.

Его передернуло.

– Что началось? – Я прикусила язык, но было уже поздно.

– Галлюцинации, – еле слышно выдавил из себя Максимилиан. – Побочный эффект яда. Мерещилось, что змеи прогрызают меня насквозь. Вьют гнездо внутри головы. Самое глупое, что я прекрасно понимал, что это только кажется и откуда образы – из твоего рассказа про т’лара. Но все равно не мог сосредоточиться и вместо пары часов провалялся аж до следующего вечера. В итоге ты чуть не погибла… – Ксиль с сомнением покосился на мои заплаканные глаза. – Надеюсь, это не из-за меня?

– Ну, вообще-то…

Он нахмурился. А я как-то сразу вспомнила, что ему уже тридцать шесть веков и он – могущественный и жестокий шакарский князь и возглавляет собственный клан не одну тысячу лет. И жалость семнадцатилетней девочки может показаться ему оскорбительной.

– Ты не обижаешься на меня?

Он закусил губу… и рассмеялся.

– Нет, конечно. Просто это… непривычно. Не бери в голову. Все это мелочи. Я гораздо больше боялся за тебя, – добавил он словно между прочим, поднимаясь с земли.

Я испуганно дернулась.

– Куда ты?

– Достану котелок и схожу за водой для ужина.

– Я с тобой.

Максимилиан, уже стоявший за пределами светового круга, решительно возразил:

– Нет. Если ты уйдешь, кто за костром следить будет?

Я вскочила и вцепилась в его рукав.

– Не оставляй меня одну! Пожалуйста!

Князь посмотрел мне в глаза и терпеливо объяснил:

– Ты не будешь одна. До родника всего метров тридцать. Я буду тебя видеть.

И ушел. Гад. Ну не бегать же за ним по темному лесу? Я зябко передернула плечами и подсела к костру. Язычки пламени водили на дровах хороводы, тени вытягивали свои жуткие лапы к неровному световому кругу. Я вдруг поймала себя на мысли, что ищу среди оранжевых сполохов Душу Огня, и улыбнулась. Однажды мы с Хэлом на каникулах в очередной раз смылись ночью в лес и разожгли костер. Мама быстро обнаружила пропажу, разволновалась и попросила Дэриэлла нас найти. Найти-то он нашел, но вот домой возвращать не спешил. Так мы и просидели втроем всю ночь у костра, вглядываясь в языки пламени. Ничего особенного не углядели, но дымом пропахли, как копченые селедки.

Душу Огня мы увидели позже. В Приграничный прибыла по делам одна из эстаминиэль, Мастер Пламени. Из глубины пронзительных серых глаз на нас смотрело то, что мы не могли отыскать среди жарко пылающих углей…

«Шалашик» из толстых веток, возведенный с таким трудом, окончательно прогорел и с тихим шелестом обрушился в костер, разбрасывая рыжие искры. Я аккуратно пристроила сверху еще несколько веток и оглянулась на темные заросли. Ну где его носит? Сказал, что метров тридцать… Я же говорила ему…

– Не скучала? – невозмутимо поинтересовался Максимилиан, плюхая котелок в середину костра.

– Заскучаешь тут, – пробурчала я, отвернувшись. – А ты где был?

– Разведал все вокруг. На всякий случай. Кстати, – оживился он, – а что за аллиец, про которого ты сейчас думала? Да и вообще, ты вспоминаешь его при каждом удобном случае…

– Ты читал мои мысли? – ужаснулась я. Одно дело – эмпатия, против которой я не возражаю, и совсем другое – телепатия. Мысли – это нечто более конкретное, чем чувства, но они в гораздо меньшей степени отражают истинное «я» человека.

– Не все и не постоянно, – беспечно отмахнулся этот нахал. – Но я же обещал, что ты не будешь одна! Так что там с этим аллийцем? Твой воздыхатель?

– Скорее наоборот, – хмыкнула я. – Моя первая и пока единственная любовь.

– Даже так? – многозначительно улыбнулся князь, засыпая в котелок крупу.

– Ага. Но ты учти, что, когда я призналась ему в своей неземной любви, мне было девять лет. А ему – семь тысяч шестьсот восемьдесят три.

Максимилиан не выдержал и расхохотался.

– И что он ответил?

– Сказал, что если я не передумаю, то когда вырасту, он на мне женится, – абсолютно честно ответила я.

– И чем же тебя прельстил этот старый хрыч? – шутливо поинтересовался Максимилиан. – Наверное, великой мудростью?

– Разумеется. А еще – прекрасными золотыми волосами до колен, медовой кожей, темными зелеными глазами и чудесными сказками на ночь, – в тон ему ответила я.

– Хм… – задумчиво протянул князь и вздохнул театрально: – Я бы и сам в такого влюбился…

– Не сомневаюсь, – насмешливо улыбнулась я.

– Как, говоришь, его зовут? – продолжал потешаться он. – Не «Само Совершенство»?

– Дэриэлл.

Максимилиан поперхнулся заготовленной фразой:

– Тот самый Дэриэлл?

Дежавю. Впрочем, Элен стала известной уже после опубликования совместных работ с Дэриэллом. Можно сказать, он стал для нас счастливым билетом.

– Смотря о чем ты, – хмыкнула я. – Если о самом талантливом аллийском – да и не только! – целителе этой эры, то да, тот самый.

Максимилиан уткнулся в колени и бессовестно заржал.

– Так, значит, я… – с трудом пробормотал он, утирая выступившие от смеха слезы – … умыкнул невесту аллийского принца…

Я смутилась.

– Да ладно тебе, это же просто шутка. Мне было девять, и он рассказал очередную сказку со счастливым концом. И Дэриэлл – не принц вообще-то. Он целитель.

– Аллийцы никогда не забывают таких обещаний, – внезапно посерьезнел Максимилиан. – Особенно принцы, пусть даже и незаконнорожденные. Кровь Ллиамат – не водица. Так что готовься к скорой свадьбе, если не сумеешь убедить его, что передумала.

Воцарилось неловкое молчание. Максимилиан возился с костром, я старательно рассматривала свои ногти. Ничего умного в голову не приходило.

– Э-э… как результаты разведки? – наконец выдавила я.

– Да вроде спокойно. Я прошелся по округе, посмотрел, послушал… До входа в подземные дворцы не так далеко. Костер на ночь придется погасить, чтобы он не привлек внимания незваных гостей. Кстати, ты высоты не боишься? – внезапно спросил князь.

– Смотря какой, – осторожно ответила я. – Большой – боюсь, а так не очень… А что?

– Узнаешь.

Я как можно равнодушнее пожала плечами. Узнаю – так узнаю.

– Ладно. Что на ужин?

– Каша с сухофруктами.

– Что-то не вижу огорчения на твоем лице, – поддела я его. – А как же мясо? Ты же вроде хищник?

– А почему я должен огорчаться? – усмехнулся в ответ князь. – Хищник, скажешь тоже… Одно время я вообще был вегетарианцем.

– В темнице, что ли, сидел? – Меня понесло. Но Максимилиан, кажется, вовсю наслаждался краткой минутой, когда можно было полюбоваться на Найту-без-тормозов.

– Да нет. Просто были такие убеждения.

Если бы я уже не сидела, я бы, наверно, упала.

– Убеждения? По доброй воле?

– Ну да, – серьезно кивнул он. – Мне тогда казалось, что вся ваша еда на один вкус… – Последние слова прозвучали неразборчиво, но Максимилиан быстро взял себя в руки и продолжил уже более громко: – Да и животных было жалко.

– А людей, значит, нет? – едко осведомилась я.

Максимилиан мой выпад проигнорировал и ответил обстоятельно:

– Если бы нам было присуще чувство безрассудной жалости ко всем подряд, то раса вымерла бы за несколько столетий. А маленькие причуды отдельных представителей на определенном этапе жизни значения не имеют.

Я задумалась. На время «кровавого безумия» шакаи-ар были лишены всех эмпатических способностей. А потом… Убивали ли они на войне, сводили счеты с врагами или охотились на случайных прохожих – жалости не было, и не было случая, когда жертва, воззвав к совести убийцы, спаслась бы. «Интересно, – размышляла я, отстраненно наблюдая, как Максимилиан достает из рюкзака пакет с едой, – а если он убьет меня, то ему будет хоть капельку жалко?»

Ответ мне был известен, но даже думать о нем не хотелось.

Свет луны едва пробивался через плотное переплетение ветвей. Костер медленно догорал, отдавая последние крохи тепла. Усталость навалилась с новой силой. Я зевнула раз, другой… Вымытый в ручье котелок отражал багровые переливы тлеющих углей. Почти уютно.

Максимилиан со вздохом поднялся и начал закидывать костер землей. Запихнул в рюкзак котелок, накинул плащ…

– Эй, что ты делаешь? – спохватилась я.

Князь посмотрел на меня с веселым удивлением:

– Ты собираешься спать около потухшего костра? На холодной, сырой земле? Кажется, кто-то боялся жуков и змей, разве нет?

– Ну, спать на земле я не собиралась, но…

– Тогда поднимайся и идем. Я видел недалеко прекрасное дерево… – закончил он интригующе.

– Дерево? – Настала моя очередь возмущаться: – Я не мартышка, чтоб на деревьях спать. И вообще, по такой темноте я туда просто не дойду!

– Ладно, уговорила, – усмехнулся князь и театрально поклонился: – Тебе идти и не придется, так уж и быть.

Он ловко подхватил меня на руки и, не обращая внимания на возмущенный писк, направился… прямиком в ежевичные заросли. Не смертельно.

Если бы он еще при этом шел, как нормальный человек, а не баловался с гравитацией, прыгая от одной прогалины до другой!

– Я не говорила, что меня укачивает? – Я едва не прикусила язык, стукнувшись подбородком об его плечо.

Прыжок. Маленький такой, метров на пятнадцать, по сумасшедшей траектории, огибающей стволы.

– Нет. Потому что ты исключительно правдивая девочка и врать мне не стала бы, – невозмутимо откликнулся князь, продолжая издевательства над физическими законами.

Я не очень-то удивилась тому, что вся эта паранормальная акробатика завершилась на толстенной ветке старого дерева из тех, чью породу уже не определить. Свесив ноги вниз, удобно прислонившись к необъятному стволу, я с интересом наблюдала за попытками князя устроить из куска ткани и жесткого дерева сносное место для ночлега. Не то чтобы было хорошо видно… Одно могу сказать точно: деятельность он развил бурную.

Спустя некоторое время шевеление в темноте прекратилось, и довольный голос позвал:

– Эй, мелочь! Давай сюда!

Что именно давать и куда это «сюда», разъяснений не последовало. Я со вздохом опустилась на четвереньки и, судорожно цепляясь за сук, казавшийся теперь ужасно ненадежной опорой, поползла вперед. Когда меня начали одолевать сомнения в правильности выбранного направления, холодные пальцы обхватили мою лодыжку и с силой дернули. Коротко взвизгнув, я мешком свалилась вниз, локтями впечатавшись в чью-то наглую физиономию, а коленом… хм… честное слово, я не нарочно! Отчетливо скрипнули зубы, князь весьма грубо прокомментировал мою манеру приземляться, но обошлось. Неловко перевернувшись на спину (Максимилиан вздохнул с облегчением), я осмотрелась.

Место ночлега представляло собой не то подросшую колыбель, не то гамак из плотной, почти не просвечивающей ткани, подвешенный на двух ремнях. Материал был тонкий, но необычно теплый; он давал странное ощущение защищенности, словно отсекая нас от остального мира.

– Из чего это сделано?

Князь задумался:

– Если честно, понятия не имею. Но из такой ткани шьют аллийские плащи-невидимки.

– А если какая-нибудь нечисть решит присоединиться к нашей теплой компании и прыгнет с дерева?

Я осторожно подергала кончик ремня. Вроде бы тщательно затянуто…

Князь усмехнулся:

– Пусть сначала увидит.

Когтистая рука нашарила что-то за краем «гамака», потянула… Полог, сшитый из того же замечательного материала, с шелестом накрыл «колыбель» целиком, смыкаясь с краями, и через секунду мы оказались внутри «кокона». Я хотела еще что-нибудь спросить, но князь уже отвернулся, щекотно шепнув напоследок на ухо:

– Спокойной ночи…

С самого своего рождения я всегда спала в одиночестве. Даже в глубоком младенчестве колыбель с моей драгоценной особой стояла в соседней с маминой комнате. Позже всех «квартирантов», начиная с родного брата и заканчивая кошкой, я выживала из своих владений в кратчайшие сроки. Так уж я устроена – не могу спать, когда в считаных метрах от меня есть кто-то еще.

Но тут об одном метре даже мечтать не приходилось. Сантиметр – и то до тех пор, пока ветер не качнет «кокон». А качал он его часто.

Да еще запах озона…

– Ксиль?

– Ну, – недовольно буркнул Максимилиан.

– Скоро будет гроза…

– И что?

– А мы не намокнем?

От такого заявления князь ненадолго впал в ступор.

– Ты хоть раз видела пропускающую влагу аллийскую ткань для плащей?

– Ну…нет.

– Вот и умница. Заканчивай с паранойей и спи.

Я вздохнула. Да, с похитителем мне повезло. И вообще, еще недели не прошло, а впечатлений уже хватит на всю оставшуюся жизнь. И не только плохих. Закрыв глаза, я вспоминала дорогу в Бирюзовый, огни ночного города, смешливого кареглазого кланника – Ллайс, кажется? – и полет. Четверть часа – и полконтинента позади.

Внезапно я с необыкновенной остротой осознала, что от привычного мира меня отделяют не только километры – что-то большее. Как будто дома нет. Это не экскурсия и не пикник. Я могу не вернуться. Перед глазами всплыло мамино лицо… И мой последний день рождения: мы с девчонками сидим в кафе, мороженое в стаканчиках уже растаяло, а кто-то – Айне, кто же кроме нее… – украдкой пытается нас сфотографировать. И то далекое лето в домике целителя, когда я впервые пробовала свои силы в магии, а Дэриэлл учил моего брата играть в шахматы…

Воздуха внезапно стало слишком мало, я судорожно втягивала его, стараясь себя не выдать.

– Эй, мелкая, что ты трясешься? Или решила намочить нас изнутри слезами, если с грозой не прошло? – с незлой иронией спросил князь.

Я не ответила, изо всех сил вжимаясь лицом в жесткую натянутую ткань. Не думать, не думать…

Максимилиан мягко развернул меня, мягко прижал к плечу… Я вяло отбрыкивалась, бормоча что-то обиженно-несуразное.

– Что случилось? Тебе кошмар приснился, да? – ласково провел рукой по моим волосам. – Про эти подземелья?

Я всхлипнула. Ну как он не понимает? Все эти змеи, пещеры, скелеты – просто глупые страшилки. Настоящий кошмар – потеряться. Когда никого нет рядом.

– Как это – никого? А я что, пустое место? – Горло болезненно сжалось, и слезы хлынули с новой силой. – Ну, не плачь, хватит, перестань, все будет хорошо… Вот ведь сырость развела…

Он еще что-то говорил, постепенно переходя на странный шипящий язык, похожий на шелест опавших листьев… И пахло от него тоже листьями – нет, травой, высушенной за день под жаркими лучами. Свежий, чуть горьковатый запах… Успокаивающий.

Вспышка. Раскат грома.

Хлынул ливень, и шорох водяных струй смешался с древним певучим наречием. Я затихла, убаюканная ласковым тоном и осторожными прикосновениями. И меня совсем не беспокоило, что кожа его уже не была холодной. Я уткнулась ему в шею, не думая ни о чем, не вспоминая, растворяясь в его запахе.

Вот бы дождь не кончался…

– Найта? – Тишайший шепот у меня над ухом.

– Что…

– Нет, ничего особенного… просто… – Он осторожно перебирал когтистыми пальцами пряди моих волос. – Просто… я когда-нибудь попрошу тебя о чем-то… о чем-то очень важном для меня… Так вот, скажи мне тогда «Нет», ладно?

– Ладно…

– Только ни в коем случае не соглашайся…

Но я уже засыпала. И последнее, что я услышала перед тем, как провалиться в сон, было горькое, болезненно-нежное:

– Ребенок… какой же ты еще ребенок…

А потом пришли сны.