Глава девятая

— Проходите, ваше величество, вот ваши покои, а это ваши, граф, это ваши, герцог, а это… — седой, обходительный дворецкий растерянно смолк, обнаружив, что гость, который должен был жить в комнате один, крепко держит под руку молчаливую девушку.

— Открой для герцога Арвельда сиреневые покои, он не суеверный, — Олтерн, несмотря на усталость, лично следил за расселением гостей, и даже не подумал возмущаться таким странным поведением гостя. Да и молчание фрейлины счел за согласие, твердо убежденный, что сестры тишины в обиду себя не дадут.

Сиреневые покои оказались тремя просторными комнатами, расположенными в округлой угловой башне, наполовину врезанной в прямоугольное тело трехэтажного дворца, который гости пока видели лишь мельком. Из продолговатой гостиной, заканчивающейся широкими створками дверей на огибающий башню открытый балкон, в разные стороны вели еще две двери, но Арвельд и не подумал туда заглядывать. Дождался, пока слуга поставит сундук, выделенный сестрами Тэльяне, в ближайшую комнату, и, отпустив, наконец, руку спутницы, указал ей на диван.

— Садись.

Прошел по комнате, подбирая слова, которые уже полдня никак не хотели уложиться в связные вопросы, подошел, сел рядом, оперся локтями в колени и, уронив голову в мозолистые ладони, глухо выдавил только два слова:

— За что?!

И тогда девушка вдруг схватилась руками за горло, давясь давно оплаканным горем, замычала, мотая головой и не в силах объяснить, почему так испугалась когда-то и чего так страшится до сих пор.

— Тэй? — оглянулся на нее, не поверивший своим ушам герцог, рассмотрел впившиеся в горло пальцы и текущие по лицу слезы и вмиг забыл про все вопросы.

Резко дернул ее к себе на колени, разжимая побелевшие пальчики и лихорадочно целуя все, до чего дотянулся губами. Залитые слезами щеки, следы от выступивших когтей на подрагивающей от рыданий шее, крепко стиснутые, чтобы удержать крик, губы. И уже через несколько минут ясно понял, что вовсе не хочет знать никаких подробностей и не хочет слушать ни оправданий, ни просьб о прощении. Как оказалось, его сердце давно все простило, и едва она немного успокоилась и робко ответила на поцелуй, надежда на то, что можно все начать сначала, превратилась в твердое желание больше никогда не допустить, чтобы повторились прошлые ошибки.

— Все, Тэй… все… перестань плакать. Больше я тебя никуда не отпущу… запомни это накрепко… — дверь в спальню, бесцеремонно распахнутая пинком, так же резко и беспрекословно захлопнулась за ними.

— Арви… ну Арви же! Проснись, наконец!

На непривычно легком покрывале теплой лапой лежал солнечный квадрат, по груди герцога тонким теплым лучиком гулял женский пальчик. Не открывая глаз, Арвельд сладко потянулся, широко зевнул, и, хитро приподняв одно веко, лукаво шепнул:

— Зачем?

— Нам нужно поговорить.

— Нет. — Решительно обхватив девушку обоими руками и прижав теснее, отказался герцог, — никаких разговоров. Просто не хочу. Пусть прошлое останется в прошлом.

— Я так не смогу, Мастер… — тихо произнесла она имя, которое несколько лет старалась заставить себя вычеркнуть из памяти, — я хочу, чтобы ты все знал…

— И кому ты хочешь причинить боль, Тэйна? — сразу поскучнел он, — мне или себе? Или сразу обоим? И ради чего? Все стало ясно сегодня ночью… и я уже сказал, что никуда тебя не отпущу. Да и ты не хочешь уходить, меня не обманешь.

— Не хочу… — горько прошептала она, — совсем не хочу. Но знаю, что иначе все недосказанное всегда будет между нами, как гнойная заноза. А этого я не желаю. Я столько лет мечтала об этом дне… и хочу, чтобы потом ничто не портило мне жизнь. Потому что я не виновата в том, о чем ты тогда подумал… зато виновна совсем в другом. И судить тебе.

— Ладно… тогда я быстро умоюсь и найду что-нибудь съедобное да одежду, — решил герцог, глянув за окно на довольно высоко поднявшееся за окном солнце, — ты вон успела уже где-то рубашку найти.

— Иди, — серьезно кивнула она, точно зная, позже он не станет менять решение или отказываться. О том, что Мастер всегда держит слово, знал весь отряд.

В приоткрытую дверь купальни было слышно, как плещется вода и шлепают босые ноги герцога, а перед мысленным взором Тэльяны вставал тот памятный день, когда она восемнадцатилетней девчонкой приехала к месту своей первой серьезной работы. В замок Адер.

Пока кучер переговаривался со стражниками, неторопливо поднимавшими тяжелую решетку ворот, снизу, со стороны реки примчался мокрый конь, с сидевшим на его неоседланной спине светловолосым босоногим парнем, одетым лишь в закатанные до колен штаны. И был он так по-юношески загорел, строен и гибок, так ловко сидел на лошади и бесшабашно улыбался, что сердце юной преподавательницы зоологии тихо таяло в незнакомом огне.

— Но смотрите, госпожа Тэльяна, — всплыл в тот момент в памяти Тэлли суровый и чуть пренебрежительный голос старой баронессы, подбиравшей по просьбе герцогини Адерской гувернанток для ее детей, — не вздумайте кокетничать с молодым герцогом! Он может жениться только по королевскому разрешению, а простого флирта герцог-отец не позволит. Ну, во всяком случае, не у себя во дворце.

— Какое счастье, что он не герцог, а простой конюх, этот блондин, — облегченно выдохнула тогда свежеиспеченная гувернантка, еще не зная, насколько глубоко ошибается.

— Оказывается, нам уже принесли завтрак, — прошедший в гостиную Арвельд вернулся с подносом, — как мило с их стороны.

Он поставил поднос посреди широкой, по-южному упругой лежанки, и прилег с другой стороны, сразу вспомнив, сколько раз они завтракали и ужинали именно так. Проводником Тэйну прислал в их отряд комендант приграничного городка через несколько дней после того, как погиб в стычке с контрабандистами старый командир, и Масту пришлось занять его место. К этому времени он уже прослужил в отряде сопровождения четыре года, и за храбрость и умение наиболее выигрышно выбрать место и время схватки, бойцы уважительно звали его Мастер.

— Интересно, и в чьей палатке она будет ночевать? — с ухмылкой поинтересовался один из наемников, озирая масляным взглядом стройную фигуру девушки с расписанным жуткими узорами лицом и в мужском костюме, и Маст резко ответил:

— В моей.

— А почему это?!

— Потому что я — командир, — под смех воинов любезно пояснил тогда Маст, и не подозревая, что через несколько месяцев не сможет и помыслить, чтобы Тэйна ночевала с кем-то другим.

Нет, все началось между ними далеко не сразу, у Маста в этом отношении всегда были свои собственные убеждения и принципы. Просто однажды, уже под осень, после тяжелого перехода, когда они попеременно вели обоз в обход самых излюбленных бандитами «узких» местечек, она сама пришла под его одеяло «погреться». И больше уже не уходила до того проклятого дня, когда он, вернувшись из дозора, застал Тэйну пьющей одно из тех снадобий, что глотают ветреные девицы, чтобы «не принести в подоле». А ведь он уже собирался присмотреть в пригороде маленький домик… их общего заработка за то лето хватило бы вполне.

Маст до сих пор не помнит, какие слова в гневе он тогда рявкнул на нее, знает только, что выскочил из своего шатра как облитый помоями, и долго слонялся потом по кустам вокруг лагеря, убеждая себя, что собирает хворост.

А когда вернулся, обнаружил, что она ушла. Забрала все свои вещи и выскользнула под задней стенкой шатра. Маст и не подумал ее искать, знал точно, невозможно найти человека, прабабушка которого была оборотнем, если он хочет спрятаться.

И все же несколько дней осторожно оглядывался на каждый скрип сучка, надеясь, что Тэйна простит его грубость, как он простил ее нежелание иметь его ребенка. Но потом, когда комендант прислал нового проводника, написав, что Тэйна взяла расчет, понял что ждет зря. И вот тогда Маст вычеркнул ее из своей жизни, постановив, что никогда не будет навязываться женщине, если она сделала свой выбор.

— Я хочу рассказать все сначала, — тихо сказала Тэльяна, нехотя отхлебнув пару глоточков чая — Это недолго. Но не с замка… нет. С монастыря. Я прожила там два с половиной года, когда пришли они. Твоя мать и Лэни. И я не сразу их узнала. Лэни сильно вытянулась и выглядела почти созревшей девушкой, а вот герцогиня… прости за эти слова, но той оживленной, уверенной в себе и чуточку слишком властной женщины больше не было. Она стала… робкой, ранимой и очень чуткой. Но о том, что узнала меня, сказала только через год, когда убедилась, что я не затаила на нее зла и не смогла тебя забыть. Орвидия несколько раз следила за моими тренировками, матушке Тмирне стоило большого труда уговорить меня учиться. Я решилась на это, лишь когда поняла, что так сестры помогают монастырю. Однако ни глупышкой, ни, тем более кокеткой, я и близко работать не желала, и матушка придумала для меня ремесло — проводник. В монастыре есть и другие редкие ремесла, которым учатся всего несколько человек, а на проводника училась одна я. Иногда мы занимались вместе с Лэни, и однажды она рассказала мне про ваше с герцогом наказание. Вот тогда я и поняла, что это святая тишина вложила мне в душу желанье учиться именно этому делу.

— Тэй… — Арвельд одним движеньем снял на пол поднос и оказался рядом с ней, — я ведь не дурак. Еще вчера, когда тебя узнал, понял, почему ты пришла именно в наш отряд. Хотя это было очень не просто, узнать в красивой даме мою бесстрашную Тэйну.

— Девочки очень постарались… — слабо улыбнулась она, и упрямо вернулась к прошлому, — тогда ты должен понять, что я лучше бы сдохла сама, но никогда ничего не сделала нашему малышу.

— Но тогда… — пальчик, на котором не было и следа когтей, мягко лег на его губы.

— Я еще не была уверена, когда мы уходили с тем обозом, потому и смолчала… иначе ты оставил бы меня в городе. И когда через несколько дней убедилась, что мои подозрения не напрасны, решила признаться тебе, как только придем в большое село. До него оставалось три дня. А в то утро ты отправился на разведку, проверить, нет ли у переправы чужих следов. А я решила немного постирать, и пошла к болотцу, там вода теплее. Он подошел спокойно, с курткой в руках, сказал, что тоже пришел стирать. А когда я отвернулась, набросил куртку мне на голову и скрутил…

— Кто?! — скрипнул зубами герцог.

— Подожди… я сумела вывернуться из куртки, но он словно озверел, ударил меня ногой… попал в живот. Было очень больно, я сообразила, что нужно бежать, но он подставил подножку и я упала. И тогда он снова ударил… и еще. И метил именно в живот. У меня не осталось другого выхода, пришлось выпустить когти. Я разодрала ему ногу, он понял, кто я, и выхватил кинжал. Не знаю, как мне пришла мысль… я вспомнила, что недалеко есть незаметная и очень глубокая трясина и из последних сил метнулась туда. А возле трясины резко свернула и обогнула ее по самому краю. Ты же знаешь… мы чувствуем такие места. Но он ничего не понял… ринулся напрямик. Утонул гад разом… словно святая Тишина помогла своей сестре, только мне в тот момент уже было не до него… убил-таки гад мою крошку. Немного отлежавшись, я отправилась на берег, затерла все следы, забрала вещи и пошла в шатер… нужно было выпить то зелье, оно еще и помогает очистить организм.

— Вот скотина… — душу герцога рвали на части бешеная злоба на мордатого наемника, давно сгнившего в болоте, и вина перед любимой женщиной за то, что не сумел ее защитить и не сдержался, когда увидел, как она пьет знакомое снадобье, — Тэйна… прости. Я виноват. Но поверь, я сам бы загодя на кусочки покромсал того подонка, если знал, на какую подлость он способен. Теперь я вспомнил эту сволочь. А ведь мы его еще искали. Но потом решили, что сбежал, оставалось пройти самое опасное место, а он всегда был трусоват. Но почему ты не вернулась?

— Я ушла тогда порталом… теперь ты знаешь, что у каждой сестры тишины есть капсула на крайний случай. И несколько месяцев болела. А потом ты сбежал… и никто не знал, куда. Тогда я покинула монастырь и нашла себе работу в одном из имений. А как только матушка прислала мне письмо, что ты лежишь в подвале у целителя, сразу вернулась.

— Ты могла бы дождаться, пока я приду в себя, — укоризненно выдохнул герцог, — нет… не отвечай. Я знаю, что ты тогда думала. И понимаю, чего боялась, тогда, у переправы, тебе было тяжело это рассказать…

— Ну да, ты же понимаешь, Арви… в тот момент мое объяснение показалось бы всем оправданием… а я не хотела оправдываться… мне было так больно и обидно…

— Тэй… — нежные губы сняли слезинки, сильные руки спрятали в надежном укрытии, — забудь, родная. Это было давно, и теперь все будет по-другому. Как только добуду браслет, надену тебе на руку. С сегодняшнего дня ты моя законная жена.

— Арви… но это невозможно! Ты же герцог!

— Нет. Я отказался, и рад, что так сделал. Но помогать Геверту буду обязательно, без Змея ему придется нелегко. Как ты смотришь на то, чтобы жить на два дома?! Я забираю подгорное поместье и намерен заняться восстановлением стад, Олтерн уже позаботился о племенном молодняке. А в замок будем ходить раз в несколько дней, там теперь есть портальная башня.

— Я знаю… — смущенно фыркнула куда-то в шею герцогу свежеиспеченная жена, — как, по-твоему, кто еще мог поймать кошку для Тэлрода?

— Так вот почему она была в вуали и молчала… — сообразил герцог, — то, есть… ты! И смогла спокойно стоять, смотреть на меня и ничем себя не выдать? Вот такого коварства я от тебя не ждал, любимая!

Он смотрел на свою вновь обретенную женщину с нарочитой обидой и чувствовал, как все покойное и уютнее становится на душе, и хочется лишь одного, чтобы этот миг никогда не кончался и чтобы все о них сейчас забыли.

— Мне сказали, что ты ничего не помнишь и считаешь Леонидию своей женой… — начала было оправдываться Тэйна, разглядела, какое жаркое веселье плещется в голубых глазах ее бывшего командира, и шутливо шлепнула его по плечу, — не нужно так шутить… я разучилась смеяться над подобными вещами. Слишком долго болела эта рана…

— Прости, — он мгновенно стал очень серьезным и очень нежным, — это я от счастья дурачусь, Тэй. А свой женой я уже пять лет вижу во снах только тебя… наверное, потому и не заводил с тех пор серьезных романов. Так мы будем допивать чай? Или…

Стучать в дверь начали перед обедом, причем стучали так уверенно и настойчиво, что новой семье поневоле пришлось приводить себя в порядок с такой скоростью, словно над замком гудел пожарный набат.

— Надеюсь, он заказал для себя венки, этот наглец, что тарабанит в наши двери, — потихоньку ворчал Арвельд, торопливо расчесывая волосы, и услышал короткий смешок жены, — что смешного я сказал?

— Ты действительно не знаешь, что никто не может так стучать, кроме Лэни? — насмешливо подняла бровь Тэйна, и негромко крикнула, — входи, Эста!

— Там, между прочим, море и цветы… — врываясь в комнату, сообщила графиня, — а вас можно поздравить? Что, правда? Скажи вслух!

— Поздравляй уже, — засмеялся Арвельд, — я женюсь на Тэй сегодня же.

— Святая тишина, как я счастлива! И рада, что успела… Арвельд, матушка сказала, что если ты женишься на Тэльяне, это будет исполнение ее самой заветной мечты. Но она не разрешила тебе подсказывать… выбор должен был идти от сердца. И раз все получилось… вот.

Тихоня с ловкостью фокусника достала из незаметного кармана небольшую, потертую и потемневшую старинную шкатулку и Арвельд сразу побледнел.

— Не может быть!

— Может. Отец как чувствовал… отдал в тот день свой браслет на сохранение матушке. Открывай же… там тебе письмо… — голос Лэни сорвался от волнения.

— Лэни, — раскрыв шкатулку и прочтя несколько строк пожелтевшей записки, растроганно вздохнул герцог, — большое спасибо… вот такого я даже не ожидал. И много у тебя еще подобных сюрпризов?

— Нет… — с притворной скромностью потупилась она, — но сказать я хотела совсем другое. Я тут просто гонец… а там все ждут ответа, и тоже хотят поздравить. И спрашивают, нужно приглашать жреца, чтобы составил документы по всей форме?

— Разумеется, приглашать, — незаметно появившаяся в коридоре Тмирна, как всегда была готова к подобным вопросам, — ни у кого не должно потом возникнуть никаких сомнений в законности этого союза. Кстати… Лэни, это касается и вас со Змеем. Местный глава храма очень мудрый человек и без сомнения немедленно напишет свидетельство о вашем союзе, особенно если увидит браслеты.

— Поняла, матушка, — кротко кивнула графиня, — тогда давай шкатулку назад, Арви! Наденешь браслет как положено, во время ритуала.

— Держи, — вынимая браслеты, герцог спокойно отдал ларчик, и повернулся к Тэльяне, — протяни руку, дорогая.

— Но… — проводница рассмотрела, как знакомо стиснул губы ее командир, смолкла и покорно подала руку.

— Умница, — защелкнув браслет, похвалил Арвельд, — теперь застегни мой. Вот и все. А теперь я объявляю нас мужем и женой, как один из герцогов Адерских.

— Но ты же сказал, что отказался!

— От правления, но не от имени и рода, — герцог был настроен очень решительно, — а теперь идем, нам обещали поздравления и море.

Море обнаружилось сразу, едва они вышли на галерею, с которой спускалась к открытой террасе летняя лестница. Она вела серпантином с этажа на этаж и пока компания дошла до второго этажа, где бродил в ожидании жены сердитый Змей, все успели оценить и простор бухты, на берегу которой, в скалистом ущелье находился дворец, и синь моря и голубизну неба и аромат роз.

— Наконец-то, — подхватывая жену под руку, буркнул Дагорд, рассмотрел довольное лицо герцога и загадочно-кроткую улыбку Тэльяны и присвистнул, — вот это стремительность! Поздравляю!

— Спасибо, — кивнул Арвельд, — но до вас нам далеко. Мы шли к этому дню почти пятнадцать лет. Я до сих пор не могу поверить, что у Тэй хватило сил столько меня ждать.

— Я пошла в прабабку… а оборотни выбирают один раз, — Словно случайно проговорилась герцогиня, искоса поглядывая на Змея, но графа невозможно было смутить или испугать подобным признанием.

— Повезло Арви, — печально вздохнул он, — можно не беспокоиться, что появится какой-нибудь прыткий ловелас.

— Тебе тоже можно об этом не волноваться, я на дух не переношу прытких ловеласов, — серьезно сообщила Лэни, и вдруг проказливо хихикнула, — у меня всегда есть на такой случай капсула.

— Ты на что это намекаешь? — заинтересовался герцог, но все его спутники вдруг принялись живо изучать открывшийся за очередным поворотом лестницы пейзаж.

А посмотреть и действительно было на что. На повисшей над краем скалы террасе из светло-розового мрамора, загороженной от моря только ажурными перилами, стоял большой стол, полностью сервированный к обеду. Вокруг него были расставлены огромные вазоны с живыми цветами и корзины полные ярких фруктов.

Хозяева и гости, одетые в легкие светлые наряды, уже удобно устроились на засыпанных подушками широких диванах и наблюдали за крупной кошкой, деловито таскавшей в корзинку шаловливых котят. Советник с Леонидией и Тэлродом сидели напротив короля и Геверта, окружённых кучкой оживленно болтавших девушек, и казалось, что за столом царят мир и согласие.

Однако, подойдя ближе, Лэни заметила упрямо поджатые губы Лоурдена и поняла, что спокойно посидеть под боком у мужа ей не удастся.