В зале ресторана царил полумрак известного свойства. На столе мерцали с дюжину свечей, музыка пьянила не хуже вина, улитки и моллюски выглядели не слишком съедобно, но крайне завлекательно. Глеб выглядел еще интересней, вот только…

– Ну как успехи? – вопросил зеленоглазый.

Я невольно поежилась и, оторвавшись от планшета, сказала:

– Если верить Интернету, ты действительно зверь.

Улыбнулся, пригубил вино. После хитро прищурился и протянул:

– А поподробнее?

Страшно не было, но нервы после прогулки по Сети расшалились.

– Для начала, ты – козел, ибо порождение дьявола, а дьявол на человека не похож. Ты склонен к насилию, временами в жесткой форме. Еще ты умеешь проникать в сознание человека, определять потаенные сексуальные желания – это один из крючков, на которые ловишь. Но это все мелочи, в сравнении с тем, что… – Уф! И надо же было на такое напороться! – Что ты питаешься не только сексуальной энергией. Ты насыщаешься моральными страданиями, которые испытывает человек во время… грехопадения.

Шеф отрицательно качнул головой, сказал с улыбкой:

– Не человек. Женщина. – И добавил совсем тихо: – Я натурал, розочка моя. Стопроцентный.

Отчего покраснела? Ну разумеется, от тона!

– То есть про страдания – правда?

– Это деликатес, – заявил Глеб, выуживая виноградную улитку из ставшего бесполезным домика. – А деликатесами я стараюсь не злоупотреблять, иначе приедаются.

Я замерла. Это что же получается? Интернет в кои-то веки не врет?

– А остальное тоже правда?

– Кроме аналогии с козлом, – улыбнулся Глеб.

– То есть ты мной питаешься? – не выдержав, переспросила я.

Тут же удостоилась очередной обворожительной улыбки и тихого:

– Да, розочка.

Офигеть.

Я откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Вот… вот как на это реагировать, а? По идее, мне должно быть как минимум противно, а я пребываю в состоянии замороженной рыбы. И от собственного равнодушия офигеваю больше, чем от природы инкуба. Я корм, но мне по барабану!

– А то, что можешь выпить досуха – тоже правда?

– Почти.

Эта информация тоже положенного эффекта не возымела. Даже понимание того, что я вполне могла умереть в объятиях этого мужчины, вызвало отголосок желания, но никак не страха. Брезгливости тоже не было.

– Почти – это как?

Глеб выудил еще одну улитку, хлебнул вина. Внешне шеф ничем не отличался от обычного человека, этакого успешного мужчины в полном расцвете сил.

– Там, – Глеб кивнул на планшет, – вероятно, пишут, будто люди от такого умирают, вот я и говорю – почти. В действительности, излишний аппетит инкуба не убивает, а приводит к серьезным проблемам психики.

Я отключила чертов гаджет и выжидательно уставилась на шефа.

– Ладно, розочка, рассказываю.

Глеб отложил двузубую вилку, бокал с вином тоже в сторону отставил. Потом сцепил пальцы в замок и начал просвещать:

– Мы действительно питаемся сексуальной энергией. Забирать ее предпочитаем естественным способом, через физический контакт. Можно брать и по-другому, но это сложно и доступно далеко не всем. Количество энергии, которую дает человек, зависит от качества переживаний. А еще от качества переживаний зависит вкус. Чем ярче и насыщенней эмоции, тем вкуснее.

– Поэтому вы стремитесь доставлять максимум удовольствия?

– Мы не стремимся, мы доставляем.

Я невольно смутилась – вот с этим точно не поспоришь, по себе знаю. А шеф продолжал:

– Чтобы утолить наш голод, простого соития недостаточно. Чтобы насытиться, нам нужен пик, высшие ощущения. Все особенности нашего вида… – шеф снова вилку взял, покрутил в пальцах, – это инструменты для добычи пищи. Все. Начиная физической трансформацией и заканчивая телепатией.

Я в этот миг как раз вина хлебнула… очень, между прочим, зря!

– По спинке постучать? – участливо осведомился шеф. Какой он все-таки добрый…

– Телепатия? – сипло переспросила я.

Губы брюнета растянулись в шаловливой улыбке.

– Крис, милая, ну зачем так пугаться? Ну телепатия, и что? И вообще, я думал, тебя физическая трансформация заинтересует больше.

Это он сейчас про то, что его язык может превращаться в нечто длинное и раздвоенное или… или у него не только язык удлиняется?

– Розочка моя, ты покраснела.

Еще бы! У меня ж фантазия временами богаче Рокфеллера!

– Так что там с телепатией? – вперив взгляд в тарелку, пробормотала я.

– То же, что с эмпатией, – милостиво «разъяснило» руководство. – Мы умеем считывать ваши самые потаенные желания – это к области эмпатии относится, а вот телепатия позволяет такие желания в сознание внедрять…

Мама! Куда я попала?

От созерцания тарелки пришлось отвлечься, причем срочно.

– Глеб?.. – В моем голосе появилась угроза.

Черт возьми! Я знаю, что к тридцати у женщин сознание меняется, что отношение к постельным играм другим становится! А уж если сюда длительное воздержание добавить, так вообще! И именно этим я объясняла свое чрезмерное влечение к Глебу и тот факт, что близость с незнакомцем доставляет невероятное удовольствие, хотя противоречит моим принципам!

После того как шеф связал меня сетевым кабелем и… ну, в общем, сделал все, что сделал, я мысленно признала себя извращенкой, потому что мне понравилось! Более того, я смирилась со своей распущенностью! Я мучилась и обвиняла себя, в то время как он…

– Я не применял телепатию.

– Ты еще и мысли читаешь?! – возопила я.

– Кри-ис… – сказал тихо-тихо. – Крис, не ори. Эти мысли на твоем восхитительном личике написаны.

Желание отрезать инкубу что-нибудь ненужное пересилило даже то, другое, но тоже с инкубом связанное…

– Крис, я не применял телепатию, – повторил Глеб. – Я вообще внушением не занимаюсь, мне не положено.

– Что значит «не положено»? – прошипела я.

Шеф шумно вздохнул и выдал:

– Розочка моя, я не просто инкуб, я высший инкуб. Для такого, как я, применение телепатии – моветон, равно как и насилие. Я слишком силен, чтобы использовать подобные приемы.

Вот теперь разозлилась всерьез, даже нож со стола схватила. Ненавижу, когда мне лапшу на уши вешают! Особенно столь открыто!

– А утром, на кухне, это что было? Не насилие, не?

Ухмыльнулся, придвинулся, словно никакой угрозы и в помине нет.

– Утром на кухне, – в голосе шефа появилась хрипотца, – я сделал то, чего хотелось нам обоим.

– Мне не хотелось! – выпалила и ножом для пущей убедительности махнула.

Глеб перехватил запястье, вынул опасный прибор из вмиг ослабевших пальчиков и озвучил то, о чем и прежде догадывалась:

– Я состояние возбуждения чую. Для меня это как аромат поспевающего шашлыка…

– Но ты меня загипнотизировал!

– Твое желание было естественным, – сказал зеленоглазый. – А в том, что касается остального… я ведь тоже не железный, Крис. Особенно когда голодный.

Сволочь! Просто сволочь!

Я выдернула руку из капкана и переключилась на улиток. Ну, в смысле, на ужин. Вот только хватило меня ненадолго.

– Мне койку в Кащенко бронировать?

– Прости? – переспросило начальство недоуменно.

– Ты сказал, что у людей после общения с вами проблемы с психикой начинаются, – милостиво пояснила я.

Глеб вздохнул, кажется устало.

– Тебе это не грозит.

Прозвучало как намек, правда, оскорбиться не успела. Глеб продолжал:

– Проблемы возникают у тех, кого выпили досуха. Секс – это тоже наркотик, причем один из сильнейших. Сперва человеку достаточно маленькой дозы, исполнения самых простых, самых примитивных желаний. Потом желания становятся сложней и, зачастую, извращеннее. Инкуб в стремлении насытиться дает максимальную дозу наркотика, вытягивает из подсознания все желания и мечты. Человек получает немыслимую дозу удовольствия, но после впадает в апатию: ему нечего больше хотеть – раз, произошел предельный выброс сексуальной энергии – два, лучшего любовника чем инкуб не найти – три. То есть человек понимает, что достиг вершины и никогда уже не испытает такого удовольствия.

– Но секс – не единственная радость жизни.

– Согласен. Только чтобы понять это, нужно преодолеть ломку и связанную с ней депрессию. Не самый легкий процесс, уж поверь.

М-да… грустно.

– Именно поэтому мы предпочитаем приличных женщин, – припечатал Глеб, а я… едва не выронила вилку.

– В смысле?

– В прямом, – улыбнулся зеленоглазый. – Женщина с небогатым сексуальным опытом и принципами обычно очень ограничена в желаниях. А чем меньше желаний, тем больше вероятность, что встреча с инкубом станет приятным приключением, не более. К тому же… – Глеб перешел на заговорческий шепот, – приличные женщины так вкусно смущаются…

– Глеб!

Рассмеялся. Не издевательски, по-доброму, но все равно обидно стало. Вот как ему не стыдно рассказывать мне такое, а?

– Ты, розочка, тоже на смущении попалась.

– А? – А вот с этого места поподробнее!

– Ага! – передразнило начальство. – Ты смущалась, Крис. Причем постоянно. И мне очень интересно – почему тот, кто втравил тебя в эту историю, не принял в расчет твою скромность? Это же самая большая дыра в твоей легенде.

Сразу вспомнилось – ночь, улица, фонарь… бутылка «брюта». И сказанное без малейшей запинки – «Я даже на маленькую и грязную согласна, веришь?» Впрочем, распитие спиртных напитков с незнакомцами еще не показатель распущенности…

– Моя легенда вообще на решето похожа, – тихо сказала я. А что, разве нет?

– Верно. И это наводит на мысли.

– Какие?

– Видишь ли, Крис… Когда мы меняем реальность, мы не оставляем человеку памяти о прошлой жизни. Очнувшись в новых обстоятельствах, он уверен, что всегда жил именно так. А вот с тобой поступили странно, если не сказать глупо.

И опять в памяти те самые – ночь, улица, фонарь… а еще собачник, который, при всей легкости и бесшабашности, на глупца не тянет.

– Думаю, тут одно из двух, – продолжал рассуждать зеленоглазый. – Либо память оставили нарочно, дабы ты прокололась и дала повод задуматься о том, что мы не всемогущи. Либо тем, кто проводил смещение, банально не хватило энергии. Второе, кстати, вероятней.

Увы, выспросить подробности было не дано – у столика возникла женщина в платье с умопомрачительным декольте и противно так протянула:

– Ой! Ну надо же, какая встреча! Кри-ис… сколько лет!

Алису Зябову в классе называли не иначе как… нет, не Зяблик, Шершень! Не потому что большая и полосатая, просто жужжит очень громко и грызануть может так, что мало не покажется. На достопамятной встрече одноклассниц Алиса тоже была, отчаянно хвасталась новым загородным домом, пятилетним сыном и мужем – то ли депутатом, то ли дипломатом, то ли нефтяником. Ну и меня едва ли не громче всех жалела.

– Крис, вот уж не ожидала! – продолжала тянуть Алиска. – И правду говорят – мир та-ак тесен!

Пришлось встать, расцеловаться с Шершнем и представить однокласснице Глеба… И вот тут очень неудобная заминка вышла.

– Глеб, это Алиса, мы вместе в школе учились. А это… – я указала на зеленоглазого, – это… это… мой шеф, Глеб Игоревич.

– О! – воскликнула Алиска. – Ну надо же! А я-то подумала… ой, извините! Ничего-ничего!

Глеб, как и подобает руководству, не ответил – учтиво кивнул и вернулся к ужину. Вернее, к созерцанию тарелок и бокалов.

Алиска облагодетельствовала еще парой дежурных фраз, наказала не пропадать и умчалась – она с мужем ужинала за самым дальним столиком. Я тоже за стол вернулась, чтобы тут же нарваться на очень пристальный взгляд зеленых глаз.

– Значит, шеф… – сказал Глеб тихо.

– Ну а что я должна была сказать? Алиса, познакомься, это мой любовник?

Глеб заметно скривился и промолчал.

Остаток ужина прошел в тишине, потому что шеф отобрал у меня планшет и погрузился в чтение какого-то форума. На попытку отвлечь от этого безусловно важного занятия ответил сухо:

– Не сейчас.

В машине Глеб тоже молчал. И по пути к лифту, и в самом лифте, и даже когда в квартиру вошли… Ну а когда он все так же молча расстегнул рубашку и направился в ванную, я не выдержала:

– Глеб, ты что? Обиделся?

Замер. Обернулся. Окинул насмешливым взглядом и все-таки ушел.

Черт! И как это понимать? И что мне, по его мнению, следовало ответить Шершню? Друг? Да какой он, на фиг, друг? Парень? Ага, молодой человек лет так тридцати пяти на вид, а на деле – дедушка натуральный! Мой мужчина? Ну в случае наших отношений такая формулировка пошловато звучит, если честно. А назвать любовником – по сути верно, но еще пошлее, чем про мужчину.

Черт! Ну что за подлость? Что за невезуха? Надо было просто имя Алиске сказать и не мучиться.

Бойкот продолжался до утра, мы даже любовью занимались молча. Вернее, Глеб молчал, а я отчаянно пыталась соответствовать. Получалось не всегда – просто в этот раз зеленоглазый был не только изобретателен, но и невероятно нежен. Я чувствовала себя ангелом, причем не падшим, а наоборот – парящим, белокрылым, исполненным света и любви. Настоящей! И очень-очень чистой.

А утром пришел он. Тот который пушистый, из семейства псовых…

– Крис, я в шоке! – заявила мамулечка, едва я соизволила принять входящий вызов.

Мы как раз к офису подъезжали. Глеб невозмутимо пялился в планшет – все тот же форум читал. Водитель Гена столь же невозмутимо глядел на дорогу.

– Нет, я, конечно, очень за тебя рада, – продолжала мама. – И я ждала, и верила, и надеялась. И это все безумно романтично и необычно… Но черт вас подери, Крис! Почему я должна узнавать об этом из Вконтакте?!

– Узнавать о чем? – нахмурилась я.

– О том самом, – ответила родительница. – Глеба мне дай.

Я дала – а что? Мне не жалко.

– Да, Алина Юрьевна, – сказал тот, кто по-прежнему дулся и игнорил. Послушал, о чем мамулечка щебетала, тут же расцвел. – Спасибо, Алина Юрьевна. Конечно! А как иначе!

Мама еще что-то пела, Глеб продолжал улыбаться, Гена тоже заметно повеселел, и только мне не до смеха было.

– Глеб, что происходит? – строго вопросила я, чтобы тут же услышать:

– Да, уже рычит.

– Глеб! – вот теперь действительно рычу.

– Все, Алина Юрьевна, простите, Крис телефон вырывает.

Я? Да я даже не думала…

– Ага, ага… обязательно! Да, непременно! Удачи!

Трубку мне вернули с самым развеселым видом. Я выхватила телефон, но мама уже отключилась, так что пришлось перезванивать. Но едва послышались гудки вызова, шеф отнял телефон и этот самый вызов сбросил.

– Что за на фиг?! – не выдержала я.

– Приехали, – лаконично ответило начальство и покинуло салон, чтобы через пару секунд открыть мою дверь и подать руку.

– Глеб! – опять рычу, но куда злей, чем прежде. Нет, ну а что? У них с моей маман какие-то секреты, какие-то Вконтакты, а я, как лох, ничего не знаю и даже выяснить не могу, потому что кто-то… черт! – Глеб, телефон верни!

– Обязательно, розочка моя.

Ругаться здесь и сейчас было глупо – слишком хорошо помнила, чем ссоры на стоянке кончаются. Поэтому подала руку, выбралась из машины и, боднув шефа взглядом, повернулась к стеклянной вертушке. Повернулась и замерла. И на стоянке, и у входа в офис, было поразительно пусто. Будто вымерли все, даже охрана.

– Глеб, а что происходит?

– Понятия не имею, – отозвался зеленоглазый. А в интонациях звучало: да, розочка моя, я нагло вру и даже не пытаюсь скрыть сей вопиющий факт!

– Глеб…

– Или сама, или на моем плече, – заявило руководство, и легонечко шлепнуло по попе, подталкивая вперед.

Страха не было. Досада! Одна сплошная досада!

– Ну ладно, – процедила я и решительно направилась ко входу.

Догнали, за талию приобняли, даже в висок чмокнуть умудрились.

На ступени крыльца мы взошли вместе. Стеклянную вертушку тоже вместе миновали. И застыли как бывалые синхронистки, разом.

– По-здра-вля-ем! – невероятно громкий, слаженный, многоголосый вопль обрушился лавиной. А спустя миг вторая волна пошла, только уже не вопль, а Марш Мендельсона в исполнении маленького духового оркестра, который перед центральным ресепшеном расположился.

Мамочки! У меня галлюцинации или…

Или не было, зато было шампанское, которое лично я махнула сразу, залпом, и искренний возглас какой-то дамочки:

– Ой! А вино-то горькое!

– Горькое, – басисто согласился кто-то из мужчин.

– Очень горькое! – добавила уже знакомая мне Вики и заорала во все горло: – Горько!!!

Слов не осталось, только мат.

Фотографии были отменными!

Вот мы с Глебом перед церемонией. Он в черном фраке, с белой розой в петлице, весь такой серьезный и собранный. Я в пышном белоснежном платье с открытыми плечами, с высокой прической и счастливо-смущенной улыбкой на лице.

Вот мы с Глебом идем к столу регистрации. Он по-прежнему серьезен, а меня явно нервяк трясет. Зато женщина в темно-синем платье смотрит на нас приветливо и одобрительно.

Вот я подписываю какую-то бумажку… Лица не видно, но нервяк даже сквозь экран чувствуется. А Глеб бумажку подписывает уверенно и размашисто, и еще успевает после этого в объектив глянуть, и улыбнуться лучисто – отдельная фотка, очень коварная.

Потом я ему на палец кольцо надеваю, а он мне. Женщина в синем смотрит на это дело с профессиональным, отработанным годами умилением.

Ну а целуемся мы… ух как мы целуемся! Заставка для порнофильма, не иначе!

Следующая порция фоток тоже про свадьбу, только дело происходит в какой-то не то часовне, не то молельне. Причем крошечной и мрачной, с цветными витражами на окнах и тысячей свечей по подоконникам. Стоим с Глебом, дружно за какую-то каменюку держимся, а вокруг рук свечение… алое. Аккурат под цвет глаз инкуба.

Потом опять-таки целуемся, но не как в ЗАГСе, а… ну в общем, я на камне полулежу, а он на мне… тоже полулежит. А у меня ножки из вороха кружев торчат, в туфельках, беленьких… Кстати, эта фотка самой большой популярностью у народа пользовалась: комментариев – море, лайков – тьма.

– Глеб, ты… – начала было я, но… банально не нашла слов. Приличных.

– Зато теперь тебе не придется выбирать между шефом и любовником, – улыбнулся гад. – Последняя фотка, скажи, клевая?

Он подарил еще одну улыбку и поднялся – сидел, кстати, на моем столе. Осторожно огибая многочисленные букеты, подаренные коллегами и присланные всеми остальными, кто фотки видел, пробрался к барному шкафу.

Бабахнуло. Пробка ракетой взмыла вверх, ударилась в потолок и благополучно приземлилась в охапку алых роз.

– Глеб, я тебя убью, – приличные слова, наконец-таки, нашлись. – Задушу. Во сне.

– Надеюсь, ногами душить будешь? – нагло подмигнул шеф и, подхватив бокалы, поспешил обратно…

Бокал я, разумеется, приняла. И даже выпила, и опять залпом. Вообще хотелось попросить чего-нибудь покрепче, но… «брютом» при желании тоже напиться можно, верно?

– Глеб, мы оба знаем, что этой свадьбы не было.

– Почему не было? – ухмыльнулся зеленоглазый.

В следующий миг на клаву ноутбука лег гербовый листок – «Свидетельство о регистрации брака». Что примечательно, он был заламинирован. Черт, неужели я настолько предсказуема?!

– Глеб, это подделка.

– Нет, розочка, все настоящее.

С этими словами мне предъявили… мой паспорт. Правда его в руки не дали, потому что там защитного пластика не наблюдалось, а желание вырвать страницу со штампом явно на моем лице проступало.

Я тихонечко зарычала, подставила бокал, чтобы еще налили, потом кивнула на фотки, вот только Глеб перебил:

– Не монтаж, розочка. И даже не фотошоп.

– Но как?

– Да какая разница, – пожал плечами он. – Просто смирись, и все.

– Это нечестно.

– Почему? – Он удивился так искренне, что даже я поверила. На секунду, ну или полсекунды… – Розочка, ты сама говорила, не я тебя выбрал. Тебя мне навязали. Ну а это, – он щелкнул пальцем по крышке ноута, – мой выбор. Мы квиты.

– Мы?!

– Но ты же знала, к кому идешь. – Шеф опять улыбался. – Возможно, тебе не сказали, что я инкуб, но обо всем остальном…

– Мне ничего не сказали! – Я все-таки сорвалась, все-таки закричала. Несмотря на то что интуиция настоятельно просила заткнуться.

– Не смеши. При смене реальности согласие главного объекта обязательно, иначе мы имеем бешеное сопротивление материи, которое увеличивает затраты энергии минимум в два раза.

Э… Кто-нибудь что-нибудь понял? Лично я – нет.

– Глеб, я не знала!

– Что, даже о моем материальном положении не спросила? – делано удивился хам, мерзавец и самодур в одном флаконе. – Прости, не верю.

Стало обидно. Очень-очень. Почти до слез.

– Козел ты, Глеб, – резюмировала я и демонстративно уткнулась в ноут. Свадьба свадьбой, а работу никто не отменял.

Несколько минут в кабинете царила тишина – ну если не принимать в расчет бешеный стук клавиш – я новую дату заседания рабочей группы по безопасности согласовывала и дату заседания по план-факту.

– Кри-ис… – позвал зеленоглазый. – Кри-ис, что ты обо мне знала, когда соглашалась?

Я промолчала. Ну на фиг эти разговоры. Тем более интуиция категорически против.

– Крис, я серьезно.

Я тоже серьезно. Говорю же – интуиция против.

– Все правильно, – сказал шеф неожиданно. – Молчи. Иначе реальность прогнуться может, баги вылезут.

Черт! А он на русском разговаривать может?!

– Но хоть какой-нибудь знак подай, а? – сказал и тут же продолжил, причем очень хмуро: – Инициатором сделки была не ты, это очевидно. Тебе предложили нечто, без чего на тот момент было невыносимо тяжело или просто очень хотелось. Что это было, Крис? Деньги, положение в обществе, умопомрачительный секс? Или ты из тех, кто грезит Бермудскими треугольниками, тайными обществами и прочей фигней? Чего ты просила, Крис? Или кого?

Интуиция по-прежнему была против, но я все-таки ответила:

– Бесчувственного урода.

– Крис…

Ну хоть не розочка!

– Кстати, почему ты меня розочкой называешь? – Отвлечься! Хоть как-нибудь, хоть чем-нибудь! Иначе точно расплачусь самым позорным образом.

– А почему нет? – выдержав ну о-очень долгую паузу, спросил Глеб. – Но если не нравится, могу в солнышко переименовать. Или в зайку. Или что там у вас, людей, принято.

Я глубоко вдохнула, захлопнула ноут и встала. Нет, не могу. Слишком круто для одной маленькой, чересчур наивной самозванки.

– Куда? – Глеб смотрел странно, но напряжения в его облике не было.

– Прогуляться.

К счастью, останавливать и требовать объяснений шеф не стал.

Я молча миновала два ресепшена, спустилась на первый этаж, прошла стеклянную вертушку. В лицо ударил порыв по-осеннему холодного ветра, в нем чувствовался смог, запах бензина, гнили и, как ни странно, свежесть. Дух города, в котором настоящей меня уже нет. Дух реальности, которую променяла на другую – призрачную и невероятно жестокую. Зато в очередной раз доказала, что являюсь дурой. А это, увы, не лечится…

Я сидела в сквере, расположенном возле нашего офиса, и мирно пила минералку. Четыре таблетки «персена» придушили надвигающуюся истерику, притупили чувства. Нет, до настоящего спокойствия как до Луны, но все равно лучше, чем было. Или это отсутствие в обозримом пространстве Глеба сказывается?

Впрочем, неважно. Все неважно. Даже эта свадьба, черт бы ее побрал, неважна!

Вопрос, что делать, – не стоит, и так все ясно. Уйти мне никто не даст, и вовсе не потому, что знаю больше, нежели положено. Просто я – уникум, неубиваемый источник пищи, девочка, способная не только отдавать, но и забирать.

Эту фишку Глеб сразу после разоблачения поведал. Но так как рассказ был совмещен с целованием моей груди, плавно перешедшим в очередной акробатический этюд, информация до сознания дошла с запозданием.

Дело в том, что энергия, которой питаются инкубы (равно как и суккубы, кстати) ресурс восполнимый, но восстановление идет крайне медленно. Тут как с обычным истощением организма – нужно время и «диета». Море и солнце, например. Множество новых приятных впечатлений, позитив и все в таком духе. А со мной все иначе… Я – восприимчива к энергии инкубов.

Смысл прост – во время близости инкуб тоже энергией фонтанирует, только она не такая, как у нас, иная, совершенно чуждая человеку. Нормальные люди эту энергию не воспринимают, а я впитываю, как губка. Вот и получается – ни тебе истощений, ни депрессий, ни даже усталости, которая любые постельные игры сопровождает. Обмен, е-мое. Симбиоз!

Не знаю, как так получилось, Глеб тоже без понятия. Зеленоглазый уверял, дескать, никогда с подобным не сталкивался. И, кстати, злился, ибо тот, кто втравил меня в эту авантюру, знает про инкубов больше, нежели они сами.

Я тоже злилась… Просто думалось, что меня по доброте душевной выбрали, а оказалось все рассчитано и просчитано, что, не будь у меня вот такой вот особенности, сидела бы сейчас… в офисе «Шерри-кат» и выслушивала сбивчивый рассказ очередного «продвинутого» юзера.

Глупость, конечно. Ясно, что ничего просто так не случается, все имеет причину, но… но как же хочется, чтобы тебя любили не за что-то или почему-то, а просто любили.

Я окинула взглядом маленький сквер – до обеденного перерыва еще далеко, но народ уже подтягивается. Кто-то с кофе и сигаретой, кто-то просто с сигаретой, кто-то вообще за компанию, проветриться. Из дюжины лавочек только одна свободная. Ах, уже нет, уже тетка какая-то нарисовалась – большая и взъерошенная.

– Извините, можно? – спросил кто-то.

Я вздрогнула, повернула голову. Рядом с моей лавочкой парень стоял – молодой, симпатичный, но явно не из офисных. А вообще, на курьера похож, если приглядеться.

– Да, – выдохнула я.

Парень уселся рядом, водрузил на колени видавший виды рюкзак и принялся в этом рюкзаке копаться. И до того громко пыхтел, что я не выдержала, наградила пристальным неприязненным взглядом. Он головы не поднимал, но взгляд почувствовал.

– Извините, – буркнул незнакомец, вот только запыхтел еще громче.

Поиски полезных ископаемых в клоаке рюкзака успехом не увенчались – парень начал выкладывать содержимое на скамейку. Книжка, тетрадь, молоток, какая-то непонятная ерундовина, потом стопка листов, на первом из которых значилось «Курсовая работа», а следом – кол. Осиновый или какой еще – не ясно, но факт остается фактом.

– На вампиров охотитесь? – Голос прозвучал очень спокойно. А фиг ли, после четырех таблеток «персена»?

– Да. – Парень тоже был спокоен и от ревизии имущества не отвлекся.

Я взяла деревяшку, повертела в руках. А ведь острая, такой в самом деле убить можно. Хотя молоток тоже оружие хорошее, если вдуматься.

– А демонов как убивать?

– Понятия не имею, – буркнул парень. Вздрогнул.

Он поднял глаза, смерил странным взглядом, после отобрал деревяшку и сунул ее в рюкзак. Когда потянулся за остальными вещами, я невольно проследила за рукой и…

– Подожди.

Курсовик отняла без труда, а вот осознать надпись на титульном листе оказалось сложно. Успокоительное, блин, не только на нервы влияет, особенно в таких количествах…

– Данилов А. В., – вслух прочла я. – Данилов А. В. – это ты?

Парень скривился и не ответил.

Нет, понятно, что фамилия далеко не уникальная, и вообще, вероятность встретить того самого Данилова в многомиллионном городе почти нулевая, но закон подлости еще никто не отменял.

– Ты – Данилов? – Я уже не спрашивала, я настаивала. – Тот самый?

На лице парня ни один мускул не дрогнул, голос тоже ровным остался:

– Ты не просто так про демона спросила?

Помотала головой, призналась зачем-то:

– Но я не собираюсь его убивать.

– Я тоже не собираюсь никого убивать, – помолчав, сказал парень. – Это на всякий случай, для защиты.

– Не уверена, что сможешь защититься.

– Я тоже не уверен, но так спокойнее. – Данилов очень решительно выглядел и очень сурово.

Я откинулась на спинку лавочки, вперила взгляд в безоблачное синее небо. Начало сентября, но листья уже желтеть начинают, трава пожухла. Еще немного, и от хорошей погоды шиш останется – опять дожди, потом ливни, следом снега и морозы.

– А ты кто? – вырвал из мыслей Данилов.

Я протянула руку, представилась:

– Кристина Новикова.

– Ни о чем не говорит, – пожимая ладонь, сказал Данилов. – Я Андрей, фамилию знаешь. Кстати, откуда?

– От них, откуда ж еще.

Парень понятливо кивнул и принялся запихивать оставшиеся вещи в рюкзак. Что он искал, я так и не поняла.

– А как думаешь, они вообще кто? – Вопрос задавал не Данилов, я.

Парень, несмотря на явный абсурд ситуации, не удивился. Молча извлек из рюкзака книгу и щелкнул ногтем по обложке.

– «Дозоры», – читала я опять-таки вслух.

– Ну не Дозоры, но типа того, – пояснил тот самый Андрей, чью судьбу обсуждали не далее как позавчера. – Они не такие, как мы, иные. Насчет демонов я не знал, но вампиров своими глазами видел. Отвратное зрелище.

Все-таки хорошая штука «персен», особенно в увеличенной дозе. В смысле, мне уже не просто спокойно, а вообще по фиг. На все!

– Я тоже вампиров видела. Уроды редкостные.

– Напасть пытались?

– Не… я под охраной.

Уголки его губ дрогнули в подобии улыбки. Парень окинул нарочито-оценивающим взглядом, кивнул. А я вдруг вспомнила, что за всеми этими коврами и узлами так и не узнала, чем этот студент не угодил. Вот и спросила:

– Андрей, а ты как в это все вляпался?

– Любви хотел, – неожиданно ответил парень. – Большой и чистой.

Я не выдержала, прыснула. Андрей тоже развеселился, причем до слез.

– Во я дурак, да?

Кивнула, отчетливо понимая, что страдать из-за «большой и чистой» оно как-то правильней, а про мой случай даже сказать стыдно. И дурость Данилова в сравнении с моей – пшик.

– Так что случилось? – отсмеявшись, спросила я.

– С девушкой обалденной познакомился, запал на нее с первого взгляда, на свидание пригласил, а она… Она такая красивая была, понимаешь? Волосы черные-черные, глаза большие, губы… И сама вся такая хрупкая, нежная… на вид.

Я бросила на студента непонимающий взгляд, а тот пояснил с усмешкой:

– Вампиршей оказалась. Посидели вечером в кафе, поболтали, посмеялись. Я ее домой проводил, она еще на чай пригласила. И вот захожу, квартира такая странная, темная, по стенам картины в тяжелых рамах, вазы там всякие, антиквариат…

– Только не говори, что она тебя сожрать пыталась, – смешно уже не было, ни капельки.

– Не она, – усмехнулся Андрей. – Они! В квартире еще трое ждали, тоже девушки, очень красивые и хрупкие. Флиртовали, смеялись, пока чайник закипал, а потом я увидел, как у «моей» клыки выдвигаются, а в глазах… ну ты наверняка видела, какая у них в этот миг жажда во взгляде.

Вообразить картину «персен» не помешал, по спине побежали мурашки. И только интуиция – та самая, которая знает о происходящем не в пример больше меня, – недоверчиво хмыкнула. Уж слишком это все на дешевый Голливуд похоже.

– Что дальше было?

– Дальше я отбивался стулом, а потом, чудом прорвался к окну и сиганул вниз. Как ноги не переломал – не знаю, с третьего этажа прыгал.

– А потом?

– Повезло. Там дорога, считай, под окнами, и машину я поймал сразу. Водила – джигит без тормозов. Я сказал – гони, и он так погнал, что… второй раз чуть от страха не сдох. Особенно когда на встречку вылетели и едва с фурой лоб в лоб не встретились.

– А вампирши? Не догнали?

– Нет. Вампир догнал. Вернее, нашел. Я домой не поехал, я друга вызвонил, у него дача в Тутуево. Друг сам на машине, вот мы и рванули. А вампир… он утром пришел.

Я точно знала – Данилов не врет, но ситуация все равно не нравилась. Причем все больше.

– С вампиром еще один был, я не понял, то ли человек, то ли тоже иной. Высокий такой, здоровый, хмурый. Он нас с Коляном загипнотизировать пытался. Коляна взяло, а меня нет. И мужик приказал меня не трогать.

– В смысле?

– Он вампира в сторону отвел, начал объяснять. До меня только обрывки фраз долетали, вот из них и понял, что трогать запретил. Он каких-то старших упоминал, типа – пусть они решают.

Вот почему мне кажется, что эти «старшие» мне знакомы, а?

– А дальше?

– А дальше ничего, – сказал парень. – Коляну два часа объяснял, как мы на даче оказались, потом уговорил вернуться в город, потому что – толку? Место-то уже обнаружили, да и убить в глухомани все-таки проще. Вот вернулся, живу. Вернее, пытаюсь жить. По ночам из дома не выхожу, пустырей и безлюдных мест избегаю.

М-да… странно это все. Очень-очень странно.

Глеб говорил, что они память стирать умеют, именно это с Коляном и проделали. С Даниловым фокус не прошел, но ведь… в этом случае убить проще, чем оставить. Или тот, второй, который с вампиром был, сразу узел заподозрил?

Узел… а ведь мне говорили, что нарваться на узел практически нереально. Интересно, почему?

– Андрей, а когда все это случилось?

– В воскресенье, – сказал Данилов. А потом весь как будто скукожился, даже лицом почернел. – Страшно мне, Кристина. И самое поганое – ведь не расскажешь никому. Я Коляну объяснить пытался, а тот поржал. Говорит – ты, брат, травой поделись, а то не по-человечески получается.

И столько боли в этих словах было, столько горечи, что я не выдержала – положила руку ему на колено, шепнула:

– Все хорошо будет.

– Не будет, – буркнул парень. – Убьют они меня. Я же чувствую, что следят. Только чего ждут, не понимаю.

Чего-чего… определить пытаются, узел ты или как.

Данилов вскинул голову, вгляделся в пространство и резко напрягся. Я тоже напряглась, проследила за взглядом.

– Он из них, – выдохнул студент и потянул молнию рюкзака в явном намерении добраться до кола.

– Не надо. Этот точно не тронет.

К нам уверенно приближался бритоголовый «шкаф» – тот самый, что с работы в первый день увозил. Выглядел «шкаф» вполне миролюбиво, даже слегка пофигистично. Сказал тоже без особых эмоций:

– Кристина Анатольевна, будьте добры, руку уберите.

Я удивленно приподняла брови – нет, действительно не поняла.

– Руку с колена этого, – «шкаф» кивнул на Андрея, – уберите, пожалуйста. – И уж совсем тихо: – Пока Глеб Игоревич не узнал.

Я выпала, но просьбу таки исполнила.

– Спасибо, – сказал бритоголовый, развернулся и поспешил прочь, а я… в общем, выпала повторно.

Ну Глеб, ну… гад! Слежку установил! Опять!

– Ты подруга кого-то из главарей? – спросил Данилов. Кажется, или парень тоже на «персене»? Просто ну о-очень спокойно прозвучало.

– Жена, – брякнула я и вздрогнула. Черт! – Еще раз. Когда ты вампиршу встретил?

– В воскресенье, – отозвался Андрей.

– А как это было?

– Да я ж уже рассказал, – хмуро пробормотал он.

– Нет, знакомство! Само знакомство как состоялось? Кто к кому подошел? Кто что сказал?

Собеседник замер, задумался. Я же сверлила взглядом и честно старалась не торопить.

– Она, – помолчав, выдохнул парень. – Она подошла, спросила какую-то глупость, а я запал.

Из офиса я ушла без телефона, только кошелек взять догадалась. Поэтому пришлось придвинуться к студенту, приобнять за плечи, прошептав предварительно – не бойся, все нормуль.

– Кристина Анатольевна! – послышалось буквально через минуту. – Ну я же просил!

От пофигизма «шкафа» и тени не осталось. От моего, впрочем, тоже.

– Глеба мне набери, – отпуская ни в чем не повинного студента, попросила я.

Бритоголовый неприязненно фыркнул, но мобильный все-таки достал, чтобы через мгновение отрапортовать в трубку:

– Кристина Анатольевна!

И протянуть оную мне…

– Глеб?

– Что случилось? – Голос шефа звучал несколько нервно.

– Глеб, а почему вероятность напороться на узел близка к нулю?

На том конце условного провода воцарилось молчание. Потом зеленоглазый все-таки отмер:

– Золотце мое, а зачем тебе это?

Золотце? Нас переименовали? Вау!

– Ты можешь просто ответить? – Я сурова как никогда.

– Во-первых, узлов раз-два и обчелся, – после ну о-очень долгой паузы, сказал шеф. – Во-вторых, для них действует другая система вероятностей. Вероятность напороться на узел мала по той причине, что на защите узлов само мироздание стоит.

– А вычислить узел можно?

– Теоретически – да, но на практике еще никому не удавалось.

Реальность тоже только для людей меняется, – мысленно пробормотала я, вслух о другом спросила:

– А Данилов?

– Что Данилов?

– Он узел или как?

Студент, сидящий подле меня, вздрогнул и поспешно отодвинулся. Пришлось снова руку на его колено положить, чтобы не убежал ненароком. Спустя миг сквер содрогнулся от возмущенного:

– Кристина Анатольевна, ну вы заманали! – Орал, разумеется, не Данилов, а «шкаф».

– Крис, что там?

– Узел он или нет? – переспросила я.

– Кажется, мне уже по фиг, – зло процедили в трубке. И добавили: – Труп твой Данилов. Ясно?

Черт, меня что, ревнуют? С чего бы?

– Глеб, а мне кажется, что все-таки узел.

– Золотце мое, – прорычал незримый, но почти осязаемый шеф, – не может он быть узлом! Смещения реальности, которые засек Влад, минимальны и связаны с тобой – это первое. Второе – мы узел не столько по смещениям, сколько по выбросу энергии определяем. Узел смещается, образуется разрыв, вслед за разрывом выброс, который бьет по нас. В этот раз никакого выброса не было, понимаешь?

– Ага. А еще я понимаю, что в ночь, когда случилось нападение на Данилова, произошло еще одно смещение реальности, на которое очень-очень много энергии нужно. И что-то подсказывает, что таких совпадений не бывает.

В трубке воцарилось молчание.

– Геру мне дай, – спустя минуту рыкнул шеф.

Послушно передала мобильный бритоголовому и ободряюще улыбнулась бледному как полотно Андрею.

– Тебя не убьют, – сказала тихо, почти беззвучно. – Но нервы помотают, не сомневайся.

Атмосфера в кабинете была не то чтоб напряженной, но неуютной. Генеральный директор ООО «С.К.Р.» таранил взглядом, нервно постукивал пальцами по моей коленке, но отстраниться и слезть со стола не позволял.

– Крис, ты же умная девочка, верно?

Умные девочки теплое шампанское у подъезда не пьют, мысленно парировала я. И на сомнительные предложения незнакомцев не соглашаются, даже по приколу.

– Ты же понимаешь, что будет, если вся эта афера вскроется? – продолжал шеф. – Понимаешь, во что это выльется?

Не понимаю, но догадываюсь.

– Если наши узнают, что кто-то исхитрился поменять реальность не для людей, а для нас самих, это будет взрыв и бунт. Мы, видишь ли, не представляем себя в роли марионеток, мы предпочитаем быть кукловодами.

Сказано было настолько буднично, настолько спокойно, что захотелось засадить той самой коленкой в глаз! А Глеб не унимался…

– Комбинация действительно нетривиальная. Определить узел, спровоцировать вмешательство в его жизнь, а потом перенаправить энергию, которая от этого вмешательства высвободилась, на другой ритуал, под силу далеко не каждому. Тут нужен очень точный расчет и знания, которыми… никто из нас не обладает. Если бы я был чуть моложе и наивнее, я бы сказал, что вмешались высшие силы, но высших сил не существует, это кто-то из наших. Кто-то очень сильный. Лига тринадцати, например.

– Что за… – начала было я, но меня перебили.

– Лига тринадцати – наши старшие. Они сами по себе, вне сообщества. Снисходят до нас лишь в тех случаях, когда мы не справляемся.

– А вы не справлялись? – сарказма я не скрывала.

Глеб ответил странным взглядом, сказал:

– Золотце, не те вопросы задаешь.

Не те? Ха!

– Глеб, мне кажется, или все это предприятие преследовало только одну цель – свести нас вместе. И если так, то… что же ты такое вытворял… без меня?

– Не те вопросы задаешь! – с нажимом повторил зеленоглазый и попытался перетащить меня к себе на колени, но я не далась.

– А мне кажется, вопрос правильный. Вот и Арсений на заседании намекал…

– Крис!

Шеф был реально зол, но я сдаваться не собиралась.

– Как Арсений Мегере сказал? Ты лучше подумай о том, что бы было с тобой, если бы Крис не появилась… И если вспомнить о твоей сущности, выходит…

– Крис!

– Затрах…

Договорить мне не дали. Я осознала себя распластанной на шефском столе, с плотно зажатым ртом.

– Не смей, – прорычало руководство. Потом шумно выдохнуло и добавило: – Знаешь, мне очень жаль, что ты помнишь больше, чем следует. Но будучи умной девочкой, ты не станешь говорить о своих воспоминаниях и догадках вслух. Ты будешь жить так, как предполагает эта реальность. Поняла?!

Интуиция план Глеба одобряла, а гордость…

– Иди к черту! – рыкнула я, едва мне представилась возможность говорить.

– Милая, ты не понимаешь главного, – шеф тоже рычал. А еще нависал надо мной, как скала над морем. – Реальность пластична! А тот факт, что у тебя сохранилась память, говорит о том, что энергии на полную трансформацию не хватило. Трансформация не закончена и не закреплена! И раз так, то гарантий, что реальность никогда не вернется к прежнему состоянию – нет. Понимаешь, к чему веду?

Я помотала головой – нет, господин тиран, не понимаю.

– Каждое лишнее слово может привести к катастрофе.

– Какой еще катастрофе?

– Вернуть реальность в естественное состояние! – опять рычим. – Именно поэтому я не спрашиваю, кто предложил тебе сделку! Именно поэтому не требую объяснить, ради чего ты на эту сделку согласилась! Я ничего не требую, Крис! Только одного – ты должна вести себя соответственно новой реальности!

– А при чем тут Мегера и то, что ты затрах…

Договорить опять не дали. Только на этот раз не ладонью рот закрыли, а поцелуем. Вопреки пожару, охватившему тело, пыталась сопротивляться, но без толку. Глеб был очень зол и крайне настойчив. Отступил лишь тогда, когда задыхаться начала…

– С этого дня, с этой секунды, мы живем, как жили раньше, – хрипло сообщили мне. – Шаг вправо, шаг влево считаю попыткой побега и… в общем, не зли меня, ладно?

– Как раньше? То есть я к маме переезжаю?

Вот чувствовала, что сарказм лучше попридержать, но…

– Лягушечка ты моя, – выдержав ну о-очень долгую паузу, протянул Глеб. Причем так ласково прозвучало и та-ак жутко.

– Почему лягушечка?

Он коснулся губами моих губ, а потом выдохнул в самое ушко:

– Потому что допрыгалась…