Книга: Проспекты советской Москвы. История реконструкции главных улиц города. 1935–1990
Назад: Западное неприличие
Дальше: Исходные позиции

Первые планы

Строительство на будущем проспекте развернулось уже в начале 1930-х. Его формирование начиналось с городских окраин, с наиболее отдаленного от центра звена – Можайского шоссе. Объяснялось это просто: Старый Арбат, Смоленская и Большая Дорогомиловская улицы образовывали не слишком удобный, но законченный, имеющий более или менее городской облик въезд в Москву, тогда как старая Можайка походила на типичную главную улицу зажиточного села. А потому ее преобразование являлось приоритетной задачей и не требовало сколько-нибудь существенных сносов.

С начала 1930-х годов до начала войны на Можайском шоссе и рядом с ним появилось около десятка больших и парадно выглядевших домов. Закладывались они до принятия Генерального плана реконструкции, когда не существовало ни утвержденных проектов планировки будущей магистрали, ни концепции ее застройки. Из-за этого новые дома оказались возведенными на случайных местах, а о согласовании архитектурного решения хотя бы двух соседних зданий даже речи не шло. Правда, и при таком упрощенном подходе на отдельных участках возникали настоящие архитектурные ансамбли, как, например, в районе современной площади Победы. Но такие случаи являлись скорее исключением из общей для зодчих тех лет привычки творить по-своему, демонстрировать свое собственное творческое лицо и в упор не замечать соседа.

Новые дома строились только на относительно прямом и широком участке Можайского шоссе – от заставы до Большой Дорогомиловской улицы, трасса которого вполне могла быть использована для новой магистрали.

Однако дальше все было не так просто. В целом западный въезд в город представлял собой блуждание по случайным, не составляющим единого целого улицам, вдобавок узким и кривым. Можно было, конечно, заняться его приведением в божеский вид по сложившемуся направлению, спрямляя по мере возможности крутые повороты, расширяя узкие и кривые улицы, сводя их несовпадающие концы. Однако реализация такого решения наталкивалась на целый ряд препятствий. Каждое спрямление требовало значительных сносов, перекладок коммуникаций, прокладки новых проезжих частей. Особую проблему представлял собой Арбат. Расширять его было практически невозможно: по обеим сторонам улицы стояли капитальные жилые дома, относившиеся к числу лучших в Москве. И наконец, как ни реконструируй сложившийся въезд, он все равно оставался бы кривым и запутанным.

Осознание бесперспективности подобной реконструкции наступило уже в середине 1920-х годов. Именно тогда возник замысел оставить в покое Арбат, проложить новую, почти прямую магистраль в стороне от основных улиц – прямо через сложившуюся застройку. Это позволяло, во-первых, создать по-настоящему парадный, достойный столицы великого государства въезд в центр города, а во-вторых, разгрузить Смоленскую и Арбат от непосильных для них транспортных потоков.

Сегодня трудно с полной уверенностью указать, кем впервые была выдвинута эта смелая идея, поскольку в разных вариантах она выдвигалась и обсуждалась многими градостроителями того времени. В окончательном виде концепция новой магистрали была сформулирована в Генеральном плане реконструкции Москвы 1935 года. Причем она планировалась не в виде дублера, лишь отчасти разгружающего ранее сложившееся направление (в данном случае Смоленскую и Арбат), а в виде полноценной и мощной магистрали, переключающей на себя основные транспортные потоки. Наверное, нигде в Москве подобный подход не был столь необходим и нигде местные условия так не подходили для его реализации.

Даже на фоне убожества кварталов между Арбатом и Молчановкой застройка Дорогомиловской излучины выглядела крайне жалко. Среди тамошних двухэтажных домишек настоящим гигантом поднималось единственное в том районе четырехэтажное здание городских училищ. Как это ни печально, именно его «умелые градостроители» дореволюционной Москвы умудрились «воткнуть» прямо на трассе проектируемого проспекта. Жаль, конечно, но это капитальное, хотя и не представлявшее художественной ценности здание пришлось снести в середине 1950-х годов.

 

Проект планировки трассы Нового Арбата и вновь пробиваемого участка Можайского шоссе. Архитектурно-планировочная мастерская № 8. Справа вверху – Арбатская площадь, от которой влево отходит Новый Арбат. В середине плана – площадь, образуемая у слияния Можайского шоссе и Большой Дорогомиловской улицы. Стоит отметить, что Новый Арбат на плане – абсолютно прямой

 

В целом выбранное проектировщиками общее решение можно было считать практически идеальным. Оно позволяло создать достойный западный въезд в город, снять проблемы с уличным движением, разгрузить задыхавшиеся (это уже в те времена!) Арбат и Смоленскую улицу при минимальных потерях для Москвы, как материальных, так и духовных.

Что же касается нового участка, который выводил Можайское шоссе к запроектированному Новоарбатскому мосту и далее на Новый Арбат, то к середине 1930-х годов не было ясности даже относительно его точного направления. Согласно плану, составленному архитектурно-планировочной мастерской № 8 Моссовета (руководитель – А. И. Мешков), от Можайского шоссе к Москве-реке предполагалось пробить новый проезд шириной в 45 метров. Однако вместо того, чтобы проложить его трассу по прямой линии, проектировщики пошли более сложным путем. На выполненном ими эскизе планировки виден странный излом на трассе запроектированной новой магистрали. Как будто шоссе, сбившись с прямого направления, решило двинуться к центру города по Большой Дорогомиловской, но через сотню метров опомнилось и вернулось на кратчайший путь, выводящий к Москве-реке и далее – к будущему Новому Арбату. На месте последнего поворота формировалась площадь неведомого назначения. В целом же предложенная планировка вносила дополнительные сложности в организацию движения по магистрали и портила открывавшиеся вдоль нее перспективы. Столь экстравагантное решение невозможно оправдать даже попыткой проектировщиков максимально следовать сложившейся сети дорогомиловских улочек, поскольку новый проезд не следовал направлению ни одной из них. Единственным разумным объяснением может служить желание оставить на прежнем месте площадь Дорогомиловской заставы, на которой и осуществить стык улиц.

Назад: Западное неприличие
Дальше: Исходные позиции

ноп7щ
рропао
Институты Академии Наук Застройка площади Калужской заставы затронула сначала лишь ее севе
Институты Академии Наук Застройка площади Калужской заставы затронула сначала лишь ее северную часть, южная же сторона оставалась пустынной. Здесь кончался город и начинались пригороды. Правда, уже в 1930-х годах южнее площади стали возникать отдельные капитальные сооружения. Первым началось формирование комплекса Коммунистического университета или Коммунистического высшего учебного заведения (Комвуза). Место комплекса Комвуза было выбрано у развилки Калужского и Воробьевского шоссе. Работа над проектом началась в 1930 году. Согласно замыслу автора – А. В. Власова – комплекс включал в себя главный учебный корпус, клуб, общежитие, стадион. Центральная, высотная часть главного корпуса должна была занять место у самой развилки и замыкать собой перспективу Калужской улицы. Строительство началось с наиболее скромного элемента комплекса – общежития студентов. Проектировавшееся в духе конструктивизма, оно включало шесть корпусов, поставленных зигзагом как бы из трех латинских букв V. Такой план объяснялся желанием избежать скуки бесконечно длинных коридоров. Странная идея автора заставила чередовать их высотность: первый, третий и пятый имели по пять этажей, второй, четвертый и шестой были трехэтажными и напоминали скорее связки, чем полноценные строения. Оформление всех корпусов исключительно скромно. У пятиэтажных корпусов вдоль четвертого этажа тянулась лента балконов, у трехэтажных не было и этого. Перестройка во взглядах советских зодчих в середине 1930-х годов заставила архитектора заняться повышением декоративности и выразительности своего творения. Изменить основные объемно-плановые решения не представлялось возможным: здание уже строилось, и архитектор решил применить для его отделки чисто декоративную формальную схему. Оставив без изменений основные корпуса, он сосредоточился на выступающих углах зигзага, обращенных к Ленинскому проспекту, превратив их в подобия самостоятельных башнеподобных строений. «Башни» акцентированы обильной декоративной конструкцией, состоящей из монументально пятигранного углового пилона и бокового пилона на стыке с плоским фасадом основного корпуса. Над ними взлетает вверх козырек кровли, нижняя плоскость которой покрыта декоративными кессонами. Все пространство между пилонами заполнено системой держащихся на тонких колоннах балконов, весьма схожих с аналогичными конструкциями дома № 40 по проспекту Мира (работы архитектора И. И. Соболева). Стена за балконами декорирована живописными вставками, исполненными в технике сграфитто. Всю эту бутафорию Власов (так же как и Соболев) позаимствовал из древнеримского зодчества. Балдахины на колонках (четвертый этаж) взяты из архитектурных фонов древнеримской (помпейской) живописи, арочные лоджии (пятый этаж) над высокими башнями без окон заимствованы из искусства XIV века, изображение усиленного перспективного сокращения в живописных кессонах венчающего карниза-козырька по мере удаления от его края повторяет приемы монументальной живописи и архитектуры итальянского барокко. На фоне предельно лаконичных фасадов основных корпусов угловые «башни» производят исключительно яркое впечатление, усиливаемое контрастом между легчайшими, почти невесомыми ярусами балконов и тяжестью зажимающих их глухих боковых пилонов. Изменение точки зрения при приближении к зданию усиливает ракурсы, в которых воспринимаются все формы этой изысканной декорации. В 1950-х годах трехэтажные корпуса надстроили до пяти этажей, отчего все сооружение только выиграло. Здание ВЦСПС. Архитектор А. В. Власов. 1940 г. Какую-либо логику в сооружении отыскать трудно, и эта нелогичность, странность делает его одним из наиболее интересных памятников московской архитектуры 1930-х годов. К сожалению, расположенное в глубине квартала, оно практически не видно с проспекта и потому постепенно забывается москвичами. Главное же здание комплекса проектировалось очень долго. Всего Власов выполнил восемь вариантов, большая часть которых имела в центре ступенчатую башню. Но строительство так и не началось, а последовавшая в 1938 году ликвидация Комвуза привела к передаче уже готового здания общежития Всесоюзному центральному совету профессиональных союзов. На левой стороне будущего проспекта в 1930-х годах предполагалось выстроить обширный комплекс академических институтов. Для создания академического городка была создана архитектурно-проектная мастерская «Академпроект», которую возглавил А. В. Щусев. Разрабатывались грандиозные планы академического строительства вдоль Калужского шоссе. К сожалению, далеко не все воплотилось в жизнь, а тому, что все же было выстроено, далеко до великолепных щусевских эскизов. Институт генетики. Архитектор А. В. Щусев. 1936–1939 гг. Первым научным учреждением комплекса, сооруженным в 1936–1939 годах, стало здание Института генетики (ныне Ленинский проспект, 55), позже переданное Институту удобрений (ныне НИИ по удобрениям и инсектофунгицидам имени Я. В. Самойлова). Институт генетики. Фрагмент фасада Его спроектировал сам академик. Трехэтажный корпус с двумя невысокими башнями по сторонам оформлен в ренессансном духе, но выглядит вполне современно. На его стенах высечены изречения классиков марксизма-ленинизма о сущности научного познания. С левой стороны (орфография и пунктуация сохраняются): «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его. Маркс» и «Диалектика является для современного естествознания самой правильной формой мышления, ибо она одна представляет аналог, и значит метод объяснения для происходящих в природе процессов развития, для всеобщих связей природы, для переходов от одной области исследования к другой. Энгельс». С правой стороны: «Условие познания всех процессов мира в их самодвижении, в их спонтанейном развитии, в их живой жизни, есть познание их, как единство противоположностей. Ленин» и «Наука потому и называется наукой что она не признает фетишей, не боится поднять руку на отживающее старое и чутко прислушивается к голосу опыта, практики. Сталин». Последняя надпись особенно интересна. В 30-50-х годах XX века ряд московских сооружений украсился цитатами из работ И. В. Сталина. Однако после 1956 года многие тексты были уничтожены, там же, где они остались, исчезла подпись – Сталин. А надпись на здании Института генетики сохранилась в неприкосновенности. В 1941–1951 годах в том же квартале было выстроено второе такое же здание, правда, несколько упрощенное по сравнению с оригиналом (Ленинский проспект, 51), занятое сегодня Институтом точной механики и вычислительной техники имени С. А. Лебедева. Оба здания образуют фланги симметричной композиции, центром которой является Физический институт имени П. И. Лебедева, слегка отодвинутый в глубь участка. Центральный вход обозначен высоким портиком с крупномасштабными колоннами коринфского ордера. Еще два четырехколонных портика на боковых крыльях повернуты внутрь двора. Здание института спроектировано А. В. Щусевым и Н. М. Морозовым в 1946–1947 годах. Тогда же в «Академпроекте» проектировались и другие академические институты на Калужском шоссе. Щусев, как правило, возлагал работу над ними на своих соавторов А. В. Снигарева, Н. М. Морозова и Б. М. Тарелина. Все выстроенные по этим проектам здания имеют трехосную композицию – центральный и два боковых портика. По такой схеме в 1950–1951 годах выстроены Институт органической химии (Ленинский проспект, 47) и Институт металлургии и материаловедения имени А. А. Байкова (Ленинский проспект, 49). Проект Института металлургии и материаловедения. Архитекторы А. В. Щусев и А. В. Снигарев Центр и одного и другого здания акцентируют внушительные портики – шестиколонный у Института органической химии и с восемью поставленными попарно коринфскими колоннами у Института металлургии. В обоих случаях авторами проектов были Щусев и Снигарев. Здания институтов стали центрами кварталов, на которые расчленялась территория, прилегающая к левой стороне будущего проспекта. Каждый квартал получил свою индивидуальную характеристику на основе строго классической симметричной планировки. На противоположной стороне Калужского шоссе, несколько в глубине от красной линии будущей магистрали, в это же время сооружаются корпуса Института химической физики по проекту архитекторов С. Н. Гринёва, П. И. Доморацкого, A. M. Горбачева под общим руководством И. В. Жолтовского.