Корпуса В и Г
В начале 1930-х годов одним из любимых занятий московских зодчих было проектирование огромных, причудливых по конфигурации и отделке зданий. Примером грандиозной затеи подобного рода стал возникший в те времена замысел возвести на углу улицы Горького и Тверского бульвара башню Телеграфного агентства Советского Союза (ТАСС). К ее проектированию привлекли несколько архитектурных мастерских. Общей чертой всех представленных работ была строго симметричная композиция в виде высокой призмы, выходившей на улицу своей узкой гранью. Этим полностью игнорировалась градостроительная ситуация, требовавшая акцентировать не середину, а угловую часть здания. Наибольшую известность получил проект И. А. Голосова, который густо намешал в основании башни разнообразные декоративные мотивы, производящие впечатление настоящей архитектурной какофонии. Однако в середине 1930-х годов он подавался в качестве одного из лучших достижений московской архитектурной мысли.
Странный, но эффектный проект в жизнь не воплотился, что, наверное, и к лучшему. Уж очень не к месту оказалась бы здесь тяжелая, поставленная на приземистый стилобат башня. Более трезвый анализ привел зодчих к мысли решить выход улицы на площадь в не столь грандиозных, но более приличествующих окружающей среде формах, подобных стоящему на противоположной стороне дому № 16. И понятно, эта задача должна была решаться в едином ансамбле со всей застройкой левой стороны улицы от здания Моссовета.
Проект дома ТАСС. Архитектор И. А. Голосов. 1934 г.
Проектирование было поручено положительно зарекомендовавшему себя А. Г. Мордвинову. Вдохновленный первыми успехами, зодчий с энтузиазмом взялся за работу.
Снос застройки левой стороны начался в 1939 году, а в конце 1940 года на расчищенной площадке уже выросли два новых здания – десятисекционный корпус В (ныне дом № 17) в шесть-девять этажей и семи-девятиэтажный корпус Г (ныне дом № 15), выстроенные по проекту архитектора А. Г. Мордвинова и инженера П. А. Красильникова. На стройке использовались новые строительные технологии и механизмы, среди которых следовало особо отметить башенные краны БККМ. Это сокращение расшифровывалось как башенный кран завода «Красный металлист».
Корпус Г. Архитектор А. Г. Мордвинов. 1939–1940 гг.
Но все-таки главным фактором достижения редкой для тех времен скорости строительства стало четкое планирование и организация работ. График тщательно отрабатывался с учетом опыта поточного строительства на Большой Калужской улице. Согласно первому варианту графика, кладка корпуса В должна была вестись с 5 ноября 1939 года до 24 апреля 1940-го, корпуса Г – с 1 декабря по 20 мая. Однако при таких темпах на стройку требовалось доставлять около 160 тысяч штук кирпича ежедневно, что при затесненных подъездах к стройплощадке обеспечить было нелегко. Кроме того, большое число привлекаемых каменщиков по окончании стройки на некоторое время оставались без работы. Поэтому график переработали, поделив строительство на этапы. Кладка первой очереди корпуса В завершалась 15 марта 1940 года, второй очереди – 15 октября; на корпусе Г соответственно 14 апреля и 1 декабря. Некоторое замедление темпов позволяло снизить транспортную нагрузку на прилегающие улицы и обойтись меньшим числом каменщиков, которые по завершении этих корпусов могли сразу переходить на стройку очередного корпуса Е, площадка под который к тому времени уже была расчищена.
Еще одним нестандартным решением при разработке проекта организации строительства стало использование трамваев – специально для перевозки вынимаемого из котлованов грунта от Пушкинской площади до улицы Станкевича вдоль фронта застройки проложили временные трамвайные пути (хотя на этом участке улицы Горького трамвайных линий никогда не было)! Грузовые трамвайные вагоны оказались более вместительными и более экономичными, чем обычные грузовики.
Дома получились очень эффектными – строгими, монументальными, но тем не менее сразу же подверглись ожесточенной критике. Особенно досталось дому № 15, и в значительной степени заслуженно. Архитектор зачем-то придал ему подчеркнуто центрическую композицию, выделив среднюю часть повышением на один этаж и неглубоким отступом от красной линии. Такой слишком парадный прием оказался некстати для жилого дома, призванного стоять в общем ряду таких же жилых домов. И уж совсем неуместной была его постановка рядом со зданием Моссовета, которое уже по своему значению призвано было служить доминантой окружающей застройки. Одинаковое решение крыльев, симметрия относительно угловой оси, введение центральной надстройки сделали здание обособленным, игнорирующим конкретную градостроительную ситуацию. Правда, решение зодчего в какой-то мере оправдывалось тем, что середину дома прорезала огромная арка, через которую выходил на улицу Леонтьевский переулок.
Но вот аналогичную арку в соседнем доме № 17, перекрывающую Большой Гнездниковский переулок, Мордвинов, напротив, постарался приглушить, запрятав ее во вставку, соединяющую две половины строения.
Дом получил более логичную, чем его сосед, композицию – ровную, без сильных акцентов. Основным мотивом решения фасада стали эркеры, равномерно размещенные по поверхности стены. В сущности, их было бы вполне достаточно для придания зданию необходимой пластичности. Но зодчий не смог удержаться от искушения сделать свое творение более нарядным, придав верхушкам эркеров чрезмерно усложненную форму и понаставив над ними тоненьких башенок, напоминающих беседки самого легкомысленного вида. В отделке фасадов использованы мелкие декоративные элементы – например, граненые башенки на углах, декорированные узором, имитирующим рыбью чешую.
Вид на корпуса В и Г от Пушкинской площади. 1940 г.
Уже при рассмотрении проекта Мордвинову указывали на отсутствие единства композиции здания, смешение полуроманских-полуготических мотивов, и проект был отправлен на переработку. Однако существенных изменений замысел автора не претерпел.
Вторая, угловая часть дома, отделенная аркой над Большим Гнездниковским переулком, имела самостоятельное значение, оформляя угол улицы Горького и Тверского бульвара. В соответствии с этим архитектор построил композицию дома симметрично относительно оси, по диагонали проходящей через угол. Той же цели служила и круглая башня, поставленная над самым углом. А на башне скульптор Мотовилов – постоянный партнер Мордвинова – водрузил отлитое из бетона изваяние девушки. Статуя вышла не слишком удачной: поза красавицы, державшей в поднятой вверх правой руке сразу серп и молот (что очень непросто), а левую вытянувшей горизонтально в сторону, была неестественной. Поэтому москвичи особенно не переживали, когда в 1957 году скульптуру демонтировали. Правда, произошло это вовсе не из эстетических соображений, а просто для обеспечения безопасности прохожих, поскольку под воздействием ветра и осадков бетон статуи начал разрушаться.
Скульптура дала богатую пищу для издевок московским острякам. Сначала бедную девушку стали сравнивать с милиционером, регулирующим уличное движение. Затем очередной импульс доморощенному остроумию дала состоявшаяся вскоре передвижка на новое место памятника А. С. Пушкину, стоявшего до этого в начале Тверского бульвара, почти у самого подножия дома со статуей. Игривый комментарий к событию гласил, что поэта убрали для приличия, дабы он не заглядывал красавице под юбку.
В общем, принимая к сведению критическую оценку мордвиновских творений, следует признать, что дома по левой стороне достойно поддержали тему главной улицы, вновь подчеркнув ее представительность.
