Военное лихолетье надолго затормозило реконструкцию будущего проспекта. Однако уже 25 октября 1948 года Совет министров СССР принял постановление № 3993 «О Всесоюзной сельскохозяйственной выставке», которым предусматривалось возобновление ее работы уже в 1950 году. К сожалению, старая история повторилась еще раз – ни в 1950-м, ни даже в 1953 году выставка не открылась. Ее входы распахнулись для посетителей лишь 1 августа 1954 года. Отчасти это было связано с огромным масштабом работ по реконструкции выставочного комплекса. Коллективу проектного отдела ВСХВ, возглавляемого главным архитектором выставки А. Ф. Жуковым, пришлось проделать кропотливую работу по разработке заданий для проводимых конкурсов на проектирование новых павильонов, создать новый генеральный план, проект озеленения, решить вопросы транспортного обслуживания и многие другие.

Тем не менее так же, как и в 1936 году, решение об открытии выставки повлияло на реконструкцию 1-й Мещанской и Ярославского шоссе, которые вновь привлекли к себе пристальное внимание городского руководства и архитекторов. Если в конце 1940-х годов в основном шла достройка заложенных еще до войны сооружений, то с начала 1950-х на трассе будущего проспекта разворачиваются стройки новых зданий, по своим размерам превосходящих своих предшественников.

Одним из первых в их ряду оказался высокий жилой дом № 27, сданный в 1951 году. Из окружающей застройки его выделяют две особенности – подчеркнуто богатая отделка боковых частей и венчающий здание тяжелый карниз почти двухметрового выноса. Проектировщики – архитекторы П. Скокан, Г. Дукельский, Л. Инбер, инженер Н. Иванов – находились под влиянием ренессансных пристрастий одного из самых влиятельных зодчих того времени И. Жолтовского, однако чувство меры им явно изменило. Декорация настолько пышна, что кажется отваливающейся от стен. Особенно неудачным выглядит тяжелый карниз с наводящим ужас выносом в 1,9 метра. Архитекторы постарались использовать весь арсенал декоративных деталей итальянского Возрождения, однако выполненных в железобетоне и подвешенных к специально разработанному металлическому каркасу. Не говоря даже об огромной стоимости сей конструкции, карниз нарушает пропорциональность сооружения, зрительно придавливая его своей массой.

Довольно запутанным оказался процесс проектирования дома № 98-112 (нынешний № 74). Началось оно еще в 1946 году, когда эскизный проект выполнили архитекторы А. А. Зубин и А. Е. Яковлев. Технический проект жилого дома на 122 квартиры, заказчиком которого выступал Минтяжмаш, подоспел только к 1949 году. Авторами числились уже А. А. Зубин, Н. И. Хлынов, А. Г. Рочегов. Таким образом, в проектировании приняли участие по крайней мере четверо зодчих, и определить сегодня вклад каждого из них в осуществленный наконец проект нелегко. В изданиях 50-х годов авторами дома № 74 называют Н. И. Хлынова и А. Г. Рочегова. Дом незауряден во многих отношениях. Ведущей архитектурной темой его главного фасада выступают мощные ризалиты – прямоугольные в нижней части, а с четвертого этажа переходящие в пары трапециевидных эркеров. Для облицовки использовались керамические плиты, крепившиеся к стене с помощью металлических пиронов.

Более прост, но не менее монументален соседний семиэтажный дом № 70, выстроенный в том же 1952 году по проекту А. В. Машинского и Б. С. Мезенцева.

По существу, архитекторы 1950-х начинали свою деятельность как будто с нуля, совершенно забыв замыслы своих предшественников 1930-х годов. Новые здания выбивались из более или менее сложившейся застройки 1-й Мещанской как по своей величине, так и по приемам отделки фасадов. Формированию архитектурного ансамбля будущего проспекта это, понятно, не способствовало.

Перемены могли наступить в начале 1950-х годов. Новый Генеральный план реконструкции Москвы на 1951–1960 годы продолжил курс на реконструкцию основных магистралей, в том числе и будущего проспекта Мира. Однако, в отличие от планов 1935 года, теперь должна была реконструироваться не только сама улица, но и вся ее округа в комплексе. Работа над проектом реконструкции магистрали и прилегающих к ней территорий была поручена магистральной мастерской № 1 института «Моспроект», которую возглавлял B. C. Андреев.

Проект планировки площади Рижского вокзала. 1-я магистральная мастерская. 1953 г. На плане в середине внизу видны дома № 78 и 79. Вверх уходит Крестовский путепровод, направо – путепровод Третьего транспортного кольца. Рижский вокзал ликвидирован, вместо него у путей Октябрьской железной дороги проектируется станционное строение с развитым конкорсом (справа вверху)

Выполненный мастерской эскизный проект планировки обсуждался в 1953 году. Как и Г. Б. Бархин двадцать лет назад, Андреев предложил устроить площадь на пересечении проспекта с Банным переулком. Правда, теперь площадь получала прямоугольные очертания и небольшие размеры, и в таком виде ее появление было бы более или менее оправданным.

Еще одна небольшая площадь проектировалась напротив Безбожного (ныне Протопоповского) переулка. Она должна была соединить 1-ю и 2-ю Мещанские улицы и открыть вид на церковь Филиппа Митрополита работы М. Ф. Казакова.

Построенные на углах 1-й Мещанской улицы дома по проектам А. Горбачева и П. Фролова Андреев посчитал маловыразительными и не увязанными между собой. Поэтому проект предусматривал постановку перед ними более активных по силуэту зданий. Новые сооружения должны были занять место, где сейчас через проспект Мира переброшена Рижская эстакада.

Сам же Рижский вокзал по-прежнему признавался (отчасти справедливо) не имеющим художественной ценности и обрекался на уничтожение. Прямо через него должна была пролечь трасса Третьего транспортного кольца. На противоположной стороне также сносились все постройки, благодаря чему до самой линии Октябрьской железной дороги раскрывалась обширная площадь.

Успех, которого добились создатели высотных зданий, подтолкнул многих архитекторов к проектированию новых высотных композиций. Не стал исключением и коллектив Андреева. Первую высотку он запроектировал в самом начале 1-й Мещанской, на углу с Садовым кольцом. Следующая должна была появиться сразу за Крестовскими путепроводами с левой стороны.

Тем самым в полном соответствии с теорией градостроительства отмечались узловые точки магистрали. Одновременно руководитель мастерской выступал против нарушения общей высоты домов, формирующих фронт рядовой застройки. Так, он потребовал снизить с десяти до семи-восьми этажей высоту дома № 86 (ныне № 68), запроектированного А. Е. Аркиным и инженером Н. С. Ивановым.

Но, как это бывало и в прошлом, призыв лица, ответственного за градостроительное решение всего района, услышан не был. Этажность дома не только не снизили, а, напротив, его угловую часть нарастили до 13 этажей.

Вообще в начале 1950-х годов у московских зодчих под влиянием громкого успеха семерки высотных зданий начала проявляться тяга к всемерному повышению высоты своих творений. Дома повышенной этажности с подчеркнуто вертикальными членениями стали возникать на многих улицах города, причем зачастую там, где подобное решение было совершенно неуместным. Особенно «повезло» в этом отношении будущему проспекту Мира. Помимо упомянутого дома № 68 на нем появились еще две башни.

Участок под нынешним № 49 сначала отводился под строительство обычного семиэтажного жилого дома Министерства заготовок по проекту З. М. Розенфельда и В. М. Галкина, однако вскоре планы изменились самым коренным образом. В 1949–1950 годах на этом месте выросла четырнадцатиэтажная жилая «башня» Министерства угольной промышленности СССР (архитекторы К. М. Метельский, Б. С. Виленкин, Б. С. Бабьев, инженер И. В. Казаков), вертикальной устремленностью и отделкой фасада напоминающая высотное здание на Смоленской площади, однако лишенное венчания. Такое решение отнюдь не диктовалось градостроительной ситуацией – участок располагался на углу с ничем не примечательным Капельским переулком, выделять который мощным архитектурным акцентом вовсе не требовалось.

Другая, не менее заметная тринадцатиэтажная башня появилась рядом с домом И. И. Соболева на участке под № 40–42 (нынешний № 38). Ее в 1950–1953 годах по проекту архитекторов А. Е. Аркина, А. В. Машинского и инженера Н. Иванова возвели над наземным вестибюлем станции «Ботанический сад» (ныне «Проспект Мира») строившейся в эти годы Кольцевой линии метрополитена. Видимо, стремление подчеркнуть значение транспортного узла заставило зодчих выбрать неуместную для данного места высоту здания и прибегнуть к излишней для жилой постройки (заказчиком выступало управление метрополитена) декоративности. Несмотря на то что новая башня вплотную примкнула к дому И. И. Соболева, который тем самым превратился в левое крыло обширного комплекса, Аркин и Машинский даже не попытались согласовать решение фасадов с более старым соседом. Вертикальную устремленность усиливали вытянувшиеся до десятого этажа ризалиты, а между ними зодчие ухитрились втиснуть трехгранные эркеры. Эти сложные в конструктивном плане элементы только ухудшили условия жизни в квартирах – боковые окна эркеров затемнялись сильными выступами ризалитов и давали лишь небольшое увеличение площади комнат, образовав в них узкие приоконные ниши. Отделка фасадов светлой штукатуркой также не сочеталась с темным цветом Соболевского дома.

Проект жилого дома № 38. Архитекторы А. Е. Аркин, А. В. Машинский, инженер Н. Иванов. 1950–1953 гг.

С другой стороны к дому метрополитена примыкал дореволюционный доходный дом (нынешний № 36), который предполагалось надстроить и отделать так, чтобы он воспринимался как правое крыло башни. Но эти проектные наметки осуществления так и не получили. В результате на углу проспекта и Протоповского переулка сложился странный комплекс из трех до предела разномастных строений, составляющих тем не менее одно целое.

На углу со Средней Переяславской улицей собирались выстроить еще одну башню. Жилой дом в четырнадцать этажей, заказчиком которого выступало Министерство легкой и пищевой промышленности СССР, должен был примкнуть к стоящему в глубине двора трехэтажному корпусу, который предполагалось надстроить до семи этажей. Архитектурно-строительный совет в 1952 году одобрил проект, составленный архитекторами Н. Хлыновым, В. Фурсовым, инженером Б. Вилковым. Но тесный участок не слишком подходил для задуманного сооружения, и дальнейшего развития проект не получил.