Глава 9
Я пробежался по коридору. Не найдя ничего, достойного внимания, спустился этажом ниже и чуть не наткнулся на террориста. В том, что это был он, сомневаться не приходилось – одет в черную рубашку и брюки, через плечо перекинут ремень автомата, на поясном ремне пристегнуты подсумки, в руке держит небольшую рацию. Я увидел его со спины и успел отпрянуть за угол. Надо быть осторожнее, еще не выяснено – чего они стреляли, может быть, по строптивым? Или по команде, что защищала корабль, находясь на рабочих местах. Я прислушался. Баск говорил по рации непонятно на каком языке. Я как можно тише пробежал по коридору, ища что-либо подходящее в качестве оружия. Есть! В коридоре висел пожарный щит с огнетушителем и чем-то вроде маленького багра – железяка с загнутым концом, похожа на крючок, довольно увесистая. Вернулся назад.
Баск стоял так же, крутя головой по сторонам. Я подкрался и с размаху всадил железный крюк ему в тело. Террорист захрипел и упал. Я заглянул за поворот – никого. Затащил убитого в переход, снял автомат и ремень с подсумками. Автомат неплох – немецкий МР-5, фирмы Хеклер и Кох. Снял рацию и сунул в карман. Открыл дверь на палубу и огляделся – никого.
Вытолкнул убитого за борт. Пока хватятся, пока начнут искать, время пройдет. Им ни к чему знать, что у меня автомат.
Интересно, сколько их? Пленного бы взять, да боюсь – шума будет много. Спустился еще на палубу ниже. Никого в коридоре не было. Я повернул по коридору и пошел вперед. Правая рука лежала на ручке автомата, палец на спусковом крючке. Стрелять было просто нельзя, поднимется тревога, но если выбирать не придется, я хочу нажать на крючок первым. Жалко, что у убитого не было ножа. За поворотом коридора послышались шаги и голоса. Я подергал ручки дверей, одна оказалась открытой.
Я нырнул туда и осторожно прикрыл дверь. Помещение оказалось какой-то подсобкой, вероятно для горничных – ведра, швабры, флаконы с какой-то химией. Иллюминатора нет, тесно, но как укрытие – сойдет.
Приложил ухо к двери. Шаги и разговор стихли. Нажав на ручку, тихонько открываю дверь, выглядываю в коридор – пусто. Перебежками, от угла до угла поднялся на две палубы вверх. Сверху доносился какой-то шум, вроде похоже на мотор. Я нашел ближайший иллюминатор в переходе и высунулся. Над нами барражировал полицейский вертолет, стало быть, полиция уже в курсе захвата. Можно умывать руки и дожидаться освобождения. Не мое дело в свадебном путешествии участвовать в разборках между испанцами и басками. Осторожно пробрался к своей каюте, постучал условным стуком. Дверь немедленно открылась, и я заскочил, снова защелкнув замок. Наталья, увидев на мне автомат и подсумки с магазинами, охнула.
– Ты опять во что-то влез? А если тебя убьют?
– Будешь богатой вдовой, – пошутил я.
Наташа надула губки и отвернулась. От греха подальше я сунул автомат и подсумки с рацией под кровать. Не дай Бог – зайдет посторонний, дабы не увидел.
– Ну что там? – спросила Наташа.
– Видел троих, один утонул; рядом с нами полицейский вертолет – значит, о нас знают, должны принять меры к освобождению.
– Подожди, ты сказал – один утонул, это как?
– Ну, с моей помощью.
– Ты его убил?
– Да, он пришел за нашими жизнями и должен быть готов к тому, что потеряет свою.
– Господи, какой кошмар! Юра, я тебя умоляю, не выходи из каюты. Сам говоришь – полиция знает, нас освободят, они специалисты в своем деле, зачем тебе рисковать?
– Ты предлагаешь мне отсиживаться под женской юбкой?
Наталья замолчала, не зная, что сказать.
Я подошел к иллюминатору. В небе уже кружили два вертолета. Наталья подошла и встала рядом.
– Вот, видишь, полиция и без твоей помощи разберется.
В это время один из вертолетов неосторожно приблизился, видимо, пытаясь рассмотреть, что происходит на палубе. Сначала с палубы раздались автоматные очереди, причем, судя по звуку – из нескольких стволов, затем хлопок, и к вертолету с длинным следом пошла стрела – «Стингер» или гранатомет, я не понял. Раздался взрыв, и вертолет, разваливаясь на части, упал в море.
– Видела? Если полагаться только на полицию, мы можем здесь сидеть месяц.
Наталья была подавлена случившимся.
– Успокойся, сядь в кресло, включи телевизор.
Я щелкнул пультом, пошарив по каналам. Нашел новостную программу на итальянском.
Диктор, захлебываясь от возбуждения, рассказывал о захвате судна, транслировались кадры взрыва и падения полицейского вертолета. Оперативно сработали, вероятно, второй вертолет был из службы новостей какого-то телеканала, и снятые кадры сразу пошли в эфир по многим каналам. По крайней мере, я хорошо понимал итальянский, по другим каналам показывали то же самое.
Но вот уже понять было невозможно. У побережья Испании ловились, в основном, испанские каналы да французские, было несколько португальских и множество африканских – марокканских, алжирских, но арабского я не знал вовсе.
– Так, надо организовать покушать, уже полдня прошло, а кормить нас не собираются. Пойду в буфет, может, найду чего пожевать.
Я выскользнул из каюты, Наталья заперла дверь. Я направился уже знакомой дорогой к буфету.
Тишина, в коридоре никого, из-за дверей лишь слышались телевизионные новости. Все сидели у телевизоров – у кого они были в каютах.
Дошел до обеденного зала, где мы всегда кушали. За буфетной стойкой было пусто, официанток в зале тоже не было, зато почти в центре зала, развалясь на стуле и положив автомат на стол, сидел баск. Увидев меня, он вскочил, начал показывать на дверь.
– Век, век!
Он что, меня за немца принял? Я начал говорить по-английски, он не понял. Перешел на итальянский, его он знал, но плоховато. Я объяснил, что хочу есть. У меня жена в каюте. Он махнул рукой на стойку – бери. Я взял бутылку минеральной воды, несколько бутербродов из холодильника, а на прощание прихватил бутылку пива: «Грасиес, сеньор!» – И спокойно вышел. У меня всегда после передряг просыпается аппетит.
Наталья лишь попила и съела один бутерброд, а я уничтожил все, запив пивом. Хорошо! Еще бы террористы убрались, как из страшного сна, и все было бы прекрасно. Так до вечера мы и просидели в каюте, коротая время за просмотром новостей и разговорами. Я даже пару часиков вздремнул; была у меня одна мысль, ночью я хотел выйти на разведку.
Не могут баски быть железными, нервы не стальные, устанут, спать захотят, ошибки делать станут, внимание рассеется. Взять бы языка, да жалко – один я, успею ли допросить? А вдруг крикнет, поднимет тревогу – туго тогда мне придется. Неужели и экипаж сидит спокойно, – русский ведь экипаж, не верится, что не найдется крутого парня, да только где его искать, куда заперли команду?
Дальше своего отсека и ресторанов и развлекательных заведений я не ходил, а команда имела каюты на нижних палубах, ближе к корме. Как-то надо туда пройти.
Наступил вечер. Быстро, как это бывает на юге, стемнело.
– Наташа, я выйду, прогуляюсь, запри за мной дверь.
– Юра, не ходи, умоляю тебя!
– Наташа, я мужчина, и на этом основании буду пытаться освободиться. Думаю, я не один такой, надо найти кого-то из команды.
– Ладно, уж если ты такой упрямый. Только прошу – береги себя.
Я поцеловал ее и юркнул за дверь. Прошел по коридору, прислушался – за одной из дверей раздавались страстные стоны. Я улыбнулся – здесь явно не теряли времени даром. Надо проведать баска в ресторане, не заскучал ли?
Не скрываясь, я прошел в зал ресторана, баск сидел там же. Я помахал рукой, на итальянском пожелав доброго вечера. Он мне помахал, как знакомому.
Я подошел к бару, взял пару бутылок пива и по-наглому уселся за один стол с террористом. Открыл обе бутылки, одну протянул ему, с другой отхлебнул сам. Баск немного поколебался и взял бутылку. Надо усыпить его бдительность, вести себя доброжелательно. Для завязки разговора я стал спрашивать его о родине, почему они воюют с правительством Испании. Баск сначала отвечал нехотя, но потом разговорился, настороженность его прошла. Для него я – мирный пассажир, которому хочется почесать язык. Пусть думает.
За разговором обе бутылки пива опустели, и я сходил в бар еще за парочкой. Подойдя, открыл бутылки и протянул ему одну. Не ожидая подвоха, он взял бутылку и только поднес ее к губам, запрокинув голову, как я резко ударил его в висок. Баск обмяк, сполз со стула. Не теряя времени, я выдернул у него из брюк поясной ремень, перевернул на живот и связал руки. Молнией метнулся к бару, схватил полотенце и затолкал ему в рот: очнуться и заорать он мог в любой момент. Обшарил его. На мое счастье, в кармане куртки оказалась граната, а в подмышечной кобуре – пистолет «Глюк» с глушителем. То, что надо.
Из открытой бутылки я начал лить пиво ему на лицо. Надо же привести его в чувство. Баск открыл глаза, тупо осмотрелся, вертя головой. Увидев меня, замычал и задергал ногами. Я пнул его ногой в пах – что с ним церемониться, пусть прочувствует, кто хозяин положения.
– Веди себя тихо, и мне не придется тебя убивать, понял?
Баск кивнул.
– Сколько вас? – Ну, тут я оплошал – руки связаны, во рту кляп. – Десять? Двенадцать?
Баск закивал. Понятно, двенадцать. Одного я уже вывел в расход, стало быть – одиннадцать.
– Куда заперли экипаж? По каютам? В машинное отделение? Внизу – в столовой для экипажа?
Кивнул.
– Где ваш командир?
Глазами баск показал вверх.
– На капитанском мостике?
Кивнул.
– Сколько с ним человек?
Кивнул три раза – ага, трое.
Основное я узнал, теперь пленный будет мешать. Схватив его за голову, резко крутанул, до хруста шейных позвонков.
Тело дернулось и обмякло. Так, еще один в минус, теперь надо сбросить его за борт. Не надо раньше времени поднимать тревогу. Одно дело – труп, другое дело – не могут найти, может, человек в туалет пошел.
Развязав руки трупу, я опоясался ремнем, нацепил подсумки, стащил с трупа наплечную кобуру и сунул туда пистолет, забросил за плечи автомат. Подтащил труп к двери, оглядел зал. Все было в порядке, никаких следов борьбы, никаких потерянных предметов. Открыв дверь, выглянул на палубу – никого. Вытащив труп, перевалил его за ограждение и через секунду услышал всплеск, как мне показалось – слишком громкий. Плохо, что судно стоит. Если нет течения, труп так и будет болтаться у борта, и, стоит любому террористу выглянуть за борт, – убитый будет обнаружен.
Я выглянул за борт посмотреть, не сносит ли течение улику, и у борта увидел большое темное пятно, немного отблескивающее. Это еще что такое? Тихо звякнуло железо, недалеко от меня на планшир легла кошка. Капроновый трос от нее натянулся, задергался. Да никак по тросу кто-то снизу лезет – ну не труп же? Меня озарило – боевые пловцы, вот кто это может быть. Ладно бы итальянцы, они в таких делах собаку съели, первыми в Европе начали готовить подводных диверсантов, гибель в Севастополе крейсера «Крым» – их рук дело. Но испанцы?
На борт тихо взобрался человек в прорезиненном костюме аквалангиста. Увидев меня, рванул из ножен на блузе нож. Я приложил палец к губам – тихо, мол. Аквалангист замер, так и не вытащив нож. По-английски я прошептал:
– Полиция, помощь?
Он кивнул, подергал за веревку, через пару минут на палубу вылез еще один. Как мог, я объяснил ситуацию – террористов было двенадцать, сейчас десять.
Оба усмехнулись:
– Да, один чуть в нашу лодку не попал. Думали – пассажир убитый, но на палубе было тихо, баски себя так не ведут. Где остальные?
– Главарь и с ним еще трое – на капитанском мостике, наверху. Остальные – кто где, я еще не успел узнать.
– Иди к себе в каюту, сейчас еще будут наши люди, как бы в темноте тебя за баска не приняли и не убили. Скоро вырубим свет, будет темно, у тебя несколько минут.
Ага, заварушка намечается, надо убираться к себе. Не ровен час, подстрелят по ошибке те или другие.
Я поспешил к себе. Наталья мгновенно открыла дверь, как будто стояла у стены, а может, так оно и было.
– Ну что там?
Я снял с себя оружие и амуницию, лишь пистолет с глушителем заткнул за пояс сзади и сунул запасной магазин в карман.
– На борту испанская спецгруппа, я их сам видел. Насколько я понял, сейчас вырубят свет и будут мочить террористов. Надо сидеть в каюте, а то как бы не попасть под раздачу.
Через несколько минут свет погас. Было темно, но где-то сверху послышалась перестрелка. Вероятно что-то у полиции пошло не так. Я видел, что у аквалангистов оружие с глушителями. Если слышна стрельба, то басков застать врасплох не удалось. С полчаса по кораблю в разных местах раздавались выстрелы, затем они стихли, и зажегся свет. Непонятно – чья взяла?
Ходить по ночному кораблю мне не хотелось, сгоряча сначала выстрелят, а потом будут спрашивать – кто? Мы улеглись на кровать. Надо поспать до рассвета, ждать уж недолго – времени четыре часа.
С рассветом я направился к злополучному буфету, для начала надо было подкрепиться и принести покушать Наташе. Набрал еды, в основном консервированной – бутербродов уже не было, минеральной воды и принес все это к себе в каюту. Нести было чертовски неудобно – никакого пакета у меня с собой не было, в буфете тем более. Открыл банки ножом, и мы с Натальей утолили голод.
Полежал на кровати, обдумывая план. К мостику соваться не следовало, обычному туристу там делать нечего; стало быть, надо пройтись по судну. Особенно поближе к машине, где каюты экипажа. Решено! Оружия решил не брать, только примотал скотчем ножны с ножом к голени. Пиджак не надевал, в рукопашной, коли случится, – мешать будет, да и баскам без пиджака сразу видно – я безоружен.
По коридору шел свободно – никого не было, спустился на нижнюю палубу, встретив лишь испуганного туриста, так же, как и я тащившего из буфета провизию. Война войной, а брюхо кушать хочет. Почему-то баски не позаботились о том, чтобы кормить заложников. Побоялись собрать нас вместе? А теперь, после ночного вояжа спецназа, сил у них явно поуменьшилось, контролировать судно будет сложнее.
Не встретив охраны, я дошел до нижней палубы, осторожно выглянул из перехода в коридор – так и есть, торчит мужчинка с автоматом. Встал удачно – впереди него длинный коридор, он может контролировать все двери, но любого приближающегося близко не подпустит. Надо тихонько отходить, что-то придумывать – как к кому подойти, а тем временем обследовать корабль дальше. Сколько их осталось и где они? Одного я уже видел.
Поднялся на самый верх, осторожно выглянул из переднего окна танцевального зала. На верхней палубе, на носу лежали убитые спецназовцы, я их опознал по гидрокостюмам. Шесть трупов – я не знаю, сколько их всего взобралось прошедшей ночью на корабль, я видел только двоих. Баски оказались проворнее, спецназу пришлось хуже: они не знали, где стоят террористы, не знали устройства судна – всех его закоулков, коридоров и переходов. Как ни странно, убитых басков я нигде не видел, а такого быть не должно, не только же баски стреляли.
К мостику я подбираться поостерегся, после ночного боя в любом приближающемся баски из «ЭТА» могут увидеть врага. Мне бы помощника побоевитей, да знающего корабль. На пассажиров надежды нет, путевки стоят дорого, на судне лишь торгаши да успевшие урвать при приватизации. Как делать деньги, они знают, но рисковать своими драгоценными жизнями не захотят, да и умения у них нет, тут опыт и сноровка нужны.
Я вышел из танцзала, очень неуютное помещение – пустое, спрятаться негде. Шел по коридорам и дергал за ручки – надо же проверить каюты. О-па! В одной из дальних кают наткнулся на убитых басков; террористы их сюда сложили, подальше от посторонних глаз, выставив на обозрение лишь убитых спецназовцев. Было их четверо, двоих я минусовал раньше – стало быть, остается еще шесть человек, не худших шесть боевиков. Кто был похуже – вон, в каюте лежат, скоро на жаре смердеть начнут. Шестеро на одного – многовато. Надо искать помощника.
Я спустился на один уровень, подошел к своей каюте, постучал. Наталья мгновенно открыла. Я чмокнул ее в щечку, успокоил. Залез под кровать, достал пистолет с глушителем – то, что мне сейчас надо, вщелкнул магазин, дозарядил в запасной еще патронов, сунул за ремень брюк. Надо идти, без помощи изнутри снаружи корабль не взять, а если и возьмут штурмом, будут жертвы. Я не хотел быть в их числе, стало быть – надо действовать.
Я вышел из каюты и по коридорам и переходам пошел на нижние палубы. У самой нижней, где были члены экипажа, взял в левую руку нож, а в правую – пистолет. Осторожно выглянул из-за угла – баск стоял боком ко мне, и на нем был бронежилет.
Черт, как я в первый раз не разглядел, может, надел позже. У пистолета с глушителем пробивное действие пули и так ослаблено, точность ниже обычного пистолета, а тут еще и бронежилет. Надо стрелять точно в голову, метров с пяти-семи для точности, выстрелить в случае промаха второй раз баск может и не дать: у него автомат в руках, срежет очередью, и все.
Я перевел дыхание, вытер ладонь о брюки, сделал шаг вперед из-за угла и вскинул пистолет. Краем глаза баск уловил движение и мгновенно повернулся. Я уже держал в прицеле его голову и нажал на спуск. Раздался легкий хлопок, лязг затвора, и звон вылетевшей гильзы. Баск завалился на спину. Я подскочил к нему в два прыжка: контрольного выстрела не требовалось, в переносице была здоровая дыра, из которой толчками текла темная кровь. Готов, три в минусе.
Я открыл дверь – в небольшой каюте сидели четыре моряка в форменных рубашках. Увидев меня с пистолетом, все вскочили. Я прижал палец к губам и прикрыл дверь.
– Мужики, тихо, я свой. Вы кто такие?
– Механики из машинного.
– Нижние палубы хорошо знаете?
– Знаем, а что?
– Ну, то, что судно захвачено террористами, вы знаете, их было двенадцать человек. Прошедшей ночью спецназ испанский пытался басков уничтожить, но погиб. Террористов было убито четверо, я убрал троих, арифметика простая – осталось пятеро. Проблема в том, что эти уроды могли заложить адскую машину где-то в трюм или другое помещение по нижней палубе ниже ватерлинии, чтобы в случае чего наверняка потопить корабль. Предлагаю обшарить все помещения внизу корабля: вы корабль знаете, вам и карты в руки, а я посторожу. Кто со мной?
Двое молча встали, один отвел глаза, а последний сказал:
– У меня дети дома, трое, кто их кормить будет, если что?
– Если баски взорвут корабль, все равно кормить будет некому. У меня на судне жена беременная.
Я открыл дверь, собираясь выйти. Один из моряков придержал меня за рукав.
– Здесь рядом каюта боцманской команды, все укромные места они знают лучше нас; втроем мы будем лазить весь день, больно судно велико. Надо и их привлечь.
Я кивнул – разумно.
– Веди, показывай.
Выйдя в коридор, снял с убитого оружие и патроны – теперь они и нам пригодятся. Через две каюты от нас моряк открыл дверь.
В большом кубрике было около десятка моряков, сильно накурено. Я вкратце пересказал все, что знал, и попросил осмотреть корабль. Согласились все, а один попросил оружие – в армии служил в разведбате.
Я с удовольствием отдал автомат с запасными магазинами. Мы разделились на две группы – одна со мной двинулась к носу, другая, с бывшим разведчиком – к корме, сообщения в случае нужды решили передавать с посыльными. Методично, но по возможности быстро осматривали помещения, даже те, что были ниже жилых кают. Взрывчатки на борт баски много взять не могли, по моим прикидкам – килограммов пятьдесят-семьдесят, ведь им пришлось нести еще и оружие. Стало быть, они могли сделать одну-две закладки с динамитом или еще чем-то. В современных взрывчатых веществах я был не силен и не предполагал, сколько надо взрывчатки, чтобы пустить на дно такой корабль, как наш.
Через час, когда я уже был готов увериться, что взрывчатки нет, один моряк из боцманской команды подозвал меня:
– Тут ящик странный, мы такой не грузили, пока не открывали, посмотрите.
Посмотреть-то я готов, да только ни черта в этом не понимаю. Ладно, где наша не пропадала. Я подошел к дальнему углу – там стоял зеленый ящик с надписями на испанском.
Попросив посветить фонариком, я ножом поддел крышку и в образовавшуюся сантиметровую щель вгляделся. Никаких проводов или контактов видно не было, и я смело откинул крышку. Ящик был полон пачками пластида. В середине ящика была уложена коробочка и мигал красный индикатор. Ясно – взрыватель. Можно попробовать его вытащить, да не дай Бог снизу какой-нибудь сюрприз. Мы стали по одному осторожно вытаскивать пластид, высматривая, не идут ли где проводки. Через полчаса стало ясно, что сюрпризов нет.
Я вытащил взрыватель. Устройства его я не знал, но на пластмассовом корпусе была только одна клавиша – off и on. Скорее всего – срабатывает по радиосигналу. Как обезвредить его, ни я, ни члены команды не знали.
– А давайте все это скинем в море, только не в ящике, а потихоньку, по одной упаковочке?
Ну что же, какой-то выход. Я взял взрыватель, остальные натолкали взрывчатку в карманы и за пазуху и дружной вереницей направились на один уровень вверх.
Впереди шел я, внимательно оглядывая и прослушивая переходы. На наше счастье, никого из террористов не встретили, а то было бы худо. Моряки топали, как стадо слонов на водопое, и слышно их было издалека, да и тащил каждый не по одному килограмму взрывчатки – одно роковое попадание пули при перестрелке…
Вышли к иллюминатору, открыли и по одному стали бросать взрывчатку, последним я бросил детонатор. Все благополучно пошло ко дну.
– Мы это где взяли, в каком месте?
– В середине корабля. Если бы ахнуло, дыра была бы огромная, нам на плаву долго бы не удержаться.
– Мужики, дальше искать надо: чует мое сердце, не последний сюрприз.
Мы снова пошли вниз. Навстречу нам попался посыльный от команды, что ушла в сторону кормы.
– В машинном отделении два ящика нашли, меня послали доложить, ящики не трогали.
– Молодцы, веди!
Все вместе переходами пошли в машинное отделение. Здесь находились все из боцманской команды и механики, что были здесь заперты. Меня подвели к ящикам. Снова один матрос светил фонариком, я ножом поддевал крышку. Ситуация точно такая же. Мы собрали взрывчатку и взрыватели и выкинули все в море.
– Молодцы, две закладки уже убрали. Я не знаю, сколько они положили, надо искать дальше.
Ободренные результатом, матросы двинулись искать дальше, но к нашей радости больше взрывчатки нигде не было. Собрались в машинном отделении. На повестке дня был один, извечный для России во все времена вопрос – что делать? Поскольку команда без командира – неуправляемая толпа, я решил взять инициативу в свои руки.
– Кто видел капитана или старпома?
Оказалось – никто. Двоих я определил потихоньку запрятать труп, он так и валялся в коридоре.
– У кого есть дельные предложения, высказывайте.
Почти все сошлись во мнении, что надо прорываться в радиорубку и сообщить испанцам, что корабль разминирован. Дальше пусть решают сами.
– То, что вы предлагаете, хорошо, но наверняка у радиорубки охрана, да и кто гарантирует, что рацию не повредили баски? Специально, чтобы никто не смог ничего сообщить.
Команда задумалась.
– Кто реально хорошо владеет оружием?
Нашелся один человек. Надо было еще одного, у меня в каюте под кроватью лежали два автомата; одному, без посторонней помощи, мне не справиться.
– Вроде как Михаил из буфетчиков в армии снайпером был, его надо спросить.
– А где он?
– Так в каюте запертый сидит, как и мы сидели.
– Давайте его сюда!
Через некоторое время передо мной стоял сухощавый молодой матрос.
– Стрелять умеешь?
– В армии призы брал. Вот. – Он протянул руку, снял часы – на обороте была благодарственная надпись за отличную стрельбу.
– Со мной пойдешь? Не в кино сниматься, можно и под пули попасть.
Парень молча кивнул. Набиралось трое – один из разведбата, уже с трофейным автоматом, и двое добровольцев, пока безоружных. Конечно, что взять с матросов: они во флоте служили торпедистами, радистами, механиками, рулевыми – автомат только во время присяги да на параде в руках держали.
– Так, мужики, мы сейчас идем ко мне: там берем автоматы – и к капитанскому мостику, будем действовать по обстановке. Нас уже четверо, их пять человек – силы почти равны. От вашей точности в стрельбе, решительности и мужества зависят жизни ваших же товарищей и пассажиров. Рисковать не призываю, будьте осторожны. Будет достаточно того, что мы просто запрем террористов на капитанском мостике, не дадим выйти. Если они – все пятеро – там, то пассажиры в безопасности. Вы, – я повернулся к остающимся, – как только начнем стрельбу – к радиорубке, мы посмотрим: если там есть охрана – мы ее уберем, и связывайтесь с испанцами. Мы все-таки не спецназ, пусть поработают сами со своими басками, это их внутреннее дело. Если что у нас пойдет не так, заприте дверь изнутри, запускайте двигатели – и к берегу. Даже если сядете на мель. Это для пассажиров и команды спасение. Боцман, как старший, отберите – кто пойдет в радиорубку – надо несколько человек: радист или кто умеет работать на рации, и человек, знающий испанский – есть такие?
Тишина. Ну да, ленив русский человек. В старину купцы на судах часто знали немецкий, голландский, шведский – смотря куда ходили с товаром.
– Ну, английский кто знает? – Отозвалось человек пять, уже лучше. – Будьте готовы, я думаю, около часа у вас есть.
Мы вчетвером вышли в коридор, за нами задраили дверь.
– Так, познакомимся, мужики, не на свадьбу идем. Меня звать Юрий.
– Николай, – отозвался бывший разведчик.
– Михаил, – что был снайпером.
– Дмитрий, – назвался последний.
– Хорошо; я иду первым, за мной Михаил и Дима, Николай – замыкающий, у него автомат. Как обращаться, знаешь?
Я показал, как снимать предохранитель, переводить огонь с одиночного на автоматический. Магазин отщелкнуть он уже успел сам, осмотрел патроны и засунул магазин в горловину автомата.
– Пошли. Если что – стреляю первым, у меня глушитель – не надо раскрывать карты раньше времени. При стрельбе все сразу падают вниз, а то всех одной очередью срежут. Ясно?
Кивнули. Глаза серьезные, не в игрушки играть пошли. Каждый осознал, что смерть – она рядом, может оказаться за знакомым поворотом.
Дошли до моей каюты. Я постучал, и, как только Наташа открыла, мы дружно заскочили. Наташа сначала даже слегка испугалась.
Я достал из-под кровати автоматы и подсумки с магазинами, дал их Мише и Диме. Парни прицепили подсумки на свои широкие флотские ремни, повесили на грудь оружие.
– Милая, мы ненадолго, отдыхай!
Мы выскользнули за дверь, шли в том же порядке – впереди я, за мною Михаил и Дмитрий, замыкал Николай. Я уже обратил внимание – выучка у него осталась – знать, учили хорошо: он не столько смотрел вперед, полагаясь на меня, сколько пятился, прикрывая тыл. Молодец кореш, что-то мне подсказывало, что и в бою на него можно положиться.
– Так, мужики, двигаем к радиорубке, подсказывайте, я не знаю дороги.
Идущий за мной Михаил шепотом стал подсказывать – направо, по лестнице вверх, прямо, налево, по лестнице вверх, затем зашипел:
– Стой, скоро радиорубка – пять метров вперед, поворот налево, и по левому борту вторая дверь; первая дверь – каюта радистов.
Я поднял руку – все остановились. На цыпочках я подошел к углу, заглянул – пусто.
Должен быть охранник, радиорубка очень важна для захвативших судно. Как же так, неужели все на капитанском мостике? Я обернулся назад, мои бойцы подошли.
– В коридоре никого нет.
– Может, рубка пустая?
– Сейчас проверим, – и не успел я схватить его за руку, как к двери радиорубки подскочил Дмитрий, стукнул в дверь.
– Эй, радисты, есть кто живой?
Изнутри раздалась очередь, от двери полетели щепки, и Дмитрий осел на пол.
Дурак! Чего его понесло туда? Сам погиб, тревогу поднял – грохот выстрелов в закрытых помещениях слышен сильно. Ну ладно, хватило глупости постучать, так встал бы сбоку от двери.
Как теперь выкурить баска из радиорубки?
– Где переход к капитанскому мостику?
Михаил показал рукой.
– Иди туда, если будут пытаться войти на помощь – бей на поражение: чуть припозднишься, будет как с ним. – Я кивнул на убитого.
– Понял уже, – буркнул бывший снайпер и пошел в конец коридора.
– Коля, дельные мысли есть?
– Два варианта: зайти в соседнюю каюту, где радисты живут – там переборки тонкие – покрошить его из автомата, и другой – зайти с палубы: там, в рубке, окна большие, а не иллюминаторы – бросить гранату.
Я стоял, обдумывая. Оба варианта хороши тем, что баска можно убить, но оба варианта меня не устраивали – гарантированно уничтожится радиоаппаратура. Что при стрельбе через стену, что при взрыве гранаты. А выковыривать его из радиорубки надо: если мы пойдем на штурм или хотя бы на блокировку мостика, в тылу, за спинами, будет вооруженный террорист – можно ждать внезапного удара в спину; да и с подельниками своими он по рации связаться сможет – подмогу вызвать или дезинформацию в открытый эфир слить с расчетом, что услышит полиция. Думай, Юра, думай. Как назло, ничего умного в голову не приходило. Наконец, в мозгу забрезжила мысль.
– Коля, давай попробуем вот что. Надо приготовить промасленных тряпок, у порога двери взорвем гранату: дверь или с петель сорвет, или дыру в двери проделает; забросим в дыру зажженные тряпки. Они не столько гореть будут, сколько чадить; у него же противогаза нет, выскочит.
– Годится!
Николай убежал в машинное отделение за ветошью; вскоре вернулся, неся в руках промасленные тряпки.
– Делаем так: ты, Коля, укрываешься за углом, я подкладываю под дверь гранату. Пока горит запал – это секунды три-четыре – успеваю нырнуть за угол. После взрыва ты поджигаешь тряпки и забрасываешь в проем или дыру – тут уж как получится; только не показывайся, а то изрешетит.
Так и сделали. Я тихонько, чтобы не было слышно, подкрался к двери, выдернул чеку, уложил гранату вплотную к порогу и рванул за угол. Только успел заскочить, раздался взрыв и тут же очереди из радиорубки. Жив, гаденыш!
Николай чиркнул зажигалкой, постоял немного, давая заняться тряпкам и, когда уже повалил дым, сделал два прыжка и забросил в дыру двери горящие тряпки. Несколько мгновений ничего не происходило, затем из каюты начал валить черный, удушливый дым.
– Коля! – спохватился я, – быстро на палубу, к окну, он туда рванет – знает, что его в коридоре ждут.
Выматерившись, Николай бросился на палубу, и почти сразу раздалась стрельба. Я осторожно высунул голову. Из окна радиорубки свисал головою вниз убитый террорист, Николай стоял рядом и озирался. Увидев меня, махнул рукой. Я подошел.
– В рубке дыма полно, ничего не видно. Был бы кто живой еще – кашлял бы, а так – ничего не слышно. Надо тряпки убирать, спалим радиорубку.
Мы побежали к двери. Николай на ходу сорвал со стены в коридоре огнетушитель и, пинком сбив с петель остатки двери, ударил струей по горящим тряпкам.
Вовремя мы, уже начал тлеть ковер в рубке. Пламя погасло, но дышать в рубке было нельзя – полно дыма. Кашляя и протирая слезившиеся глаза, мы выбрались из каюты и вздрогнули – перед нами стоял Михаил.
– Чего случилось, ребята? Взрыв ухнул, потом стрельба, и дым валит. Я уж за вас испугался.
– Все в порядке, гаденыша замочили, выкуривать пришлось. Иди на место, не у тебя одного уши и глаза есть, кабы подмога не пришла.
Михаил убежал в конец коридора, и почти сразу там послышалась стрельба.
– Николай, обходи по палубе слева, я – по правому борту.
Открыв дверь, я осмотрелся; держа пистолет на изготовку, двинулся к капитанскому мостику. Выстрелы не прекращались. Выглянул за поворот: со стороны капитанского мостика стреляли два автомата, им отвечали Михаил и подоспевший Николай. Надо бы взобраться на крышу, откуда и обзор лучше, и выстрелить точнее можно.
Оглядевшись, увидел метрах в пятидесяти сзади трап, ведущий на крышу. Бегом кинулся к нему, взобрался и ползком – к мостику. Ага, вот они, голубчики.
На фоне белоснежной окраски головы басков выделялись отчетливо. Я перевел дух, тщательно прицелился и плавно спустил курок. Пистолет дернулся, голова в проеме исчезла. Похоже, еще один готов. Взять штурмом мостик не получится. Нас всего трое, сколько басков осталось – неизвестно, к тому же у них бронежилеты, и сидят они в укрытии. Гранатами бы закидать, да где их взять.
Я лежал на крыше и лихорадочно размышлял, что предпринять. Снизу, с левого борта раздался голос:
– Юра, ты живой?
– Живой!
– А то тихо что-то.
Словно в насмешку из окон мостика высунулись стволы автоматов и зазвучали очереди. Я распластался на крыше – не хотелось, чтобы голову продырявили. Надо убираться с крыши, здесь даже укрыться негде. Пятясь задом, добрался до трапа и сполз на палубу; юркнул в дверь и наткнулся на Николая.
– Это ты в голову автоматчика снял?
– Я.
– То-то я выстрела не слышал, на тебя подумал, у тебя же пистолет с глушителем.
– Как там Михаил?
– Кончился Михаил, в голову его. Я автомат его взял, патронов мало осталось, всего неполный магазин, держи.
Я взял оружие: все лучше, чем пистолет.
– Что делать будем? Мостик не взять, патронов мало, гранат нет.
– Интересно, связались наши с испанцами? Коля, ты лучше на корабле ориентируешься, сходи осторожно, узнай. Я коридор постерегу.
Через полчаса Николай вернулся с незнакомым мне моряком.
– Радист наш, – толкнул того в бок, – говори.
– С испанцами связались, те обещали пару лодок со спецназом выслать, подойдут с кормы где-то через полтора часа, по возможности просили не давать выйти террористам с мостика. Особо благодарили за обезвреженную взрывчатку: они боялись идти на штурм, опасаясь взрыва и потопления судна.
– Хорошо, связь держите непрерывно; будут сообщения – держите в курсе.
Я не был их капитаном и не мог приказывать, только просить. Но, понимая и учитывая ситуацию, люди подчинялись беспрекословно. Давно замечено – в трудной ситуации люди подчиняются сильному, тому, кто первый возьмется за спасение. Тем тоже неизвестно – живы ли капитан со старпомом или нет. Если живы – на мостике или баски держат их где-то взаперти? Лучше бы их не было на мостике. Во время штурма спецназ церемониться не будет, будут стрелять во все живое, обидно будет погибнуть по-глупому.
Мы с Николаем залегли по обоим бортам, держа под прицелом окна и двери мостика. Там, за окнами иногда мелькали тени, было какое-то движение. Похоже, пленный, которого я убил вторым, меня слегка обманул: если исходить из его слов и моих подсчетов, басков должно было остаться двое, но нас поливали минимум из четырех стволов. Одного я ухлопал, стало быть, их осталось трое, а может, и четверо – главарь мог лично не стрелять, а руководить да приглядывать за окружающей обстановкой.
Изредка террористы постреливали одиночными выстрелами из окон и тут же прятались. Сорвалось у них, сорвалось! Никакого выигрыша от своего захвата, кроме трупов, они не получили. Я не знаю, какие требования они предъявляли, но пока только трупы. Жалко, что и наших хлопцев побили, и испанцев. Нет бы между собой разбираться, так для международного скандала то вокзал взорвут, то на чужое судно полезут. Ладно, ручки ваши шаловливые уже укоротили, основная часть террористической группы лежат холодными в каюте или рыб кормят, да и те, что остались, понимают, что им уже не уйти. Стало быть, драться будут до конца, упорно.
Через какое-то время ко мне подполз матрос из команды:
– С кормы испанцы высаживаются, мы им концы сбросили. Боцман послал предупредить, чтобы вы друг друга не постреляли. Сейчас боцман их приведет.
И точно, в коридоре раздалось покашливание боцмана – еще раз предупредить хочет, чтобы не получить шальную пулю. За ним гуськом тянулись одетые в черное испанцы – человек двенадцать в касках, бронежилетах, увешанные оружием – ну прямо на войну пошли ребята. Вас бы сюда пораньше, суток на двое.
Ко мне подошел их старший. На хорошем английском попросил изложить обстановку. Я тут же известил боцмана – сходить на палубу левого борта и предупредить Николая – тот пока о появлении испанцев не знал, могла произойти трагедия. Только когда боцман ушел, я стал объяснять испанцу ситуацию. Остальные члены группы молча слушали. Я не забыл упомянуть, где лежат убитые испанцы и где баски.
– Господин… э… турист имеет воинскую подготовку?
Я кивнул – не рассказывать же им все. Испанец уважительно посмотрел на меня и отдал честь.
Испанцы пошли к дверям, залегли. Из короткоствольного ружья с толстенным стволом пальнули гранатой с газом через разбитое окно мостика, затем кинули туда пару светошумовых гранат. Ослепительная вспышка, сдвоенный грохот. Из окон повалил белесый дым. Внутри кашляли и ругались по-испански, затем через окна стали выбрасывать оружие; через пару минут от удара изнутри открылась дверь, и стали выходить баски – один, второй… и все. Как все, их должно быть минимум трое.
Группа рванула внутрь, натянув перед этим противогазы. Я тоже хотел войти, но меня остановил спецназовец. Ладно, развеется дым, уйдет газ – тогда обязательно войду – надо посмотреть, сколько же их было и сколько там убитых, узнать, где капитан.
Я отошел от мостика, прошел по палубе чуть подальше; здесь воздух был свежее, не тянуло дымом и не разъедало глаза. А что я здесь стою? Можно уже и в каюту спуститься. Наталья, небось, заждалась, да и подхарчиться не помешает, у меня после передряг всегда аппетит просыпается.
Я спустился вниз, постучал. Дверь открылась, и на шею мне бросилась Наташа:
– Живой! Как я рада!
– А что со мной сделается? Можно уже выходить, с басками покончено. Испанцы двоих оставшихся в плен взяли, чтобы было кого допрашивать да суд показательный устроить.
Мы вдвоем пошли в ресторан – туда, где всегда обедали. Народ уже валил в зал, насидевшись два дня голодными. К сожалению, есть было нечего: повара и официанты два дня тоже сидели взаперти, и ничего приготовлено не было. Пришлось довольствоваться соком и бутербродами с ветчиной.
Немного подкрепились и решили подышать свежим воздухом. Я-то за эти два дня чем только не дышал, но беременной Наталье нужен был свежий воздух.
Мы вышли на палубу, медленно прогуливаясь, наблюдая, как к теплоходу со всех сторон направляются катера и небольшие кораблики. Не иначе, полицейское начальство, прокуратура и вездесущие журналисты – пофотографировать и взять интервью, пока новости горячие. Надо бы и мне проведать капитанский мостик. Вспомнив, что рядом с мостиком еще лежат убитые, я предложил Наташе присесть в шезлонг, пока я ненадолго отлучусь.
– Недолго, милый. Я соскучилась по тебе и переволновалась.
– Я мигом – туда и назад.
Я поспешил по трапу вверх, ближе к мостику. В охране стояли испанские спецназовцы. Узнав меня, пропустили внутрь. Народу на мостике было уже полно – спецназ, какое-то испанское начальство. К моему сожалению, увидел убитых наших ребят – судя по форме, капитана, старпома и рулевого. Тут же лежали убитые баски – ну, этого, с дырой в голове, похоже, я замочил, а двое других – работа спецназа. Один из начальников увидел меня, что-то спросил на испанском. Я лишь пожал плечами – не знал языка. Меня взяли под белы рученьки и выпроводили с мостика – нечего здесь разным-всяким туристам делать, лишь мешаются под ногами. А и в самом деле – я ведь лицо неофициальное, чего мне здесь толкаться, когда меня любимая женщина ждет.
Я отошел от мостика и успел сделать несколько шагов. Краем глаза, на крыше вверху я успел заметить какую-то тень; рефлексы сработали: раньше чем я смог понять, что там движется, тело метнулось в сторону, и тут же по месту, где я только что был, застучали пули. Спецназовец замешкался, и это стоило ему жизни. В падении я выхватил пистолет, что еще торчал у меня сзади за поясом, и дважды выстрелил по корпусу террориста. На стрельбу выскочили испанцы с капитанского мостика, стволом я указал наверх. Двое людей в черном с автоматами помчались к трапу, ведущему наверх. Остальные укрылись за мостиком, теперь из разбитых окон торчали стволы их пистолетов.
Рука, держащая пистолет, стала липкой; я с удивлением обнаружил, что ранен – правда, легко, в правое предплечье. Надо же, в горячке и не заметил. Надо бы обработаться, хоть забинтовать.
Я двинулся по палубе правого борта, прижимаясь к стенке. Из-за угла перехода вышла Наталья и, увидев мою окровавленную руку, охнула и помчалась ко мне.
– Стой! Осторожно!
Да разве послушается любящая женщина каких-то окриков – она их, по-моему, и не услышала. Я рванулся навстречу – надо успеть втолкнуть ее в любую дверь, лишь бы убрать с открытой палубы. Сверху снова мелькнула тень – черт, я же стрелял по корпусу, а на басках – бронежилеты. Цел, урод.
Я выстрелил сквозь крышу, даже если пуля не пробьет железо, внимание баска привлеку. Баск клюнул, показался ствол автомата, за ним голова. Пистолет уже смотрел вверх стволом и я чуть довел его и нажал на спуск. Выстрел, затвор откатился назад и застрял на затворной задержке. Патрон был последним. С крыши капала кровь. Убит или ранен? Подхватив Наташу, втолкнул ее в первую же дверь. Теперь испанцы пусть разбираются сами, а мы будем отдыхать, после перевязки, разумеется. Мы же туристы!