Глава 11. «Начало империи»

У одного из мысов он причалил к берегу. Немного набравшиеся опыта охотники выскочили на берег и привязали катамаран к берегу.

Земли Никите понравились. Холмы, поросшие лесом, луга с сочной травой, река рядом. Место для жизни удобное.

– Теперь идём все вместе, описываем полукруг. Глядите в оба – нет ли людей, есть ли дичь. Нам здесь жить, если понравится.

Следов пребывания людей не было, значит – и не придётся в ближайшее время воевать за территорию. И дичи полно.

Когда море уже скрылось из глаз, из леса выбежал небольшой носорог. Никита, как и охотники, выдел его живым в первый раз. Точнее – видел, но мельком и в зоопарке.

Носорог постоял минуту, принюхиваясь. У них слабое зрение, но отличное обоняние и агрессивности через край.

Наклонив голову, зверь кинулся к группе людей.

– Берегись! – крикнул Никита.

Один из охотников стоял прямо на пути мчащегося животного.

– Беги! – не выдержал Никита. – Он же тебя рогом пропорет!

Но охотник стоял спокойно, опершись на копьё. Казалось, удар рогом неминуем.

Неожиданно охотник, опершись на копьё, подпрыгнул, перебрасывая тело над животным, и ударил его копьём сверху. Приземлившись на ноги, он не удержался, упал и тут же вскочил.

Носорог с торчащим в спине копьём пробежал с полсотни метров, встал, покачнулся и упал.

К нему подбежал второй охотник, держа наготове длинный нож, но носорог уже испустил дух.

Его тут же разделали, развели костёр и стали жарить куски мяса на прутьях. Запах шёл аппетитный, но мясо оказалось жёстким и невкусным. То ли стар был носорог, то ли у них у всех мясо такое?

Они обогнули довольно большой сектор. Видели травоядного ящера-трицератопса, убили змею. Трофеями охотники были довольны. Змеиное мясо нежное, быстро готовится, и вкус у него приятный. В общем, всем троим земли эти понравились.

Переночевали на катамаране, поужинав змеёй, и утром отправились в обратный путь. Никита шёл по компасу, и обратная дорога показалась ему короче.

Вернувшись, он рассказал Вирту всё, что видел.

– Надо перебираться, – решил Вирт.

– Несколько мужчин и инструменты я перевезу заранее, пусть сделают хотя бы навес – всё не на пустое место племя перевозить. А остальным надо строить плот, опыт уже есть. Только надо будет обязательно поставить парус.

– Так и решим.

Следующим утром Никита повёз на катамаране на новые земли четверых мужчин с инструментами. После высадки он выбрал подходящее для селения место – на невысоком холме, почти в центре луга. По правде сказать, он облюбовал его ещё в первый приезд. Место вольготное, до леса и моря по две сотни метров. Если население будет расти, есть где строить дома. Брёвна, правда, далековато таскать, но племя малочисленно, и много жилищ не потребуется. А уж потом делать кузницу, гончарную мастерскую – даже коптильню. В его отсутствие подростки регулярно снабжали племя рыбой, и даже удалось насушить излишки.

Никита взошёл на холм и топнул ногой:

– Здесь будет дом Вирта. От него крест-накрест натяните верёвку, чтобы дома стояли ровно, чтобы вроде улиц было – как в городе. На первое время есть сушёная рыба, а дальше снабжайте себя сами. Вот лес, в нём дичь.

В этот же день Никита отчалил. Какая здесь погода, есть сезонные изменения вроде осени или зимы, он не знал, поэтому следовало поторапливаться. Хотя он провёл в этом времени уже два года, но ничего похожего на зиму – хотя бы похолодания – не видел, не говоря уж о снеге. Температура всё время была почти одинаковая – немного выше тридцати. Термометров не было и в помине, но по ощущениям именно столько. Для него, жителя средней полосы, было жарковато, а люди племени воспринимали её как обычную, нормальную – ведь другой погоды и другой температуры они не знали.

Вернувшись на остров, Никита увидел, как кипит работа по постройке плота. Было удивительно видеть, как атланты поодиночке носят брёвна. Для этого таких, как Никита, потребовалось бы человек пять-шесть. А тут принёс на плече, сбросил, отряхнул руки – и за новым бревном в лес. А из чащи уже доносится стук топоров.

За два дня срубили и очистили от веток деревья, связали их в два наката. Плот делали значительно меньшим, чем первый. Был опыт, сын ошибок, и благодаря ему Никита счёл грузоподъёмность первого плота избыточной.

Люди понимали, что переезд неизбежен, как восход солнца, но ступали на брёвна плота неохотно.

Теперь дело было лишь за попутным ветром, а его не было уже несколько дней. Но как только он появился, погрузились в полчаса.

Плотом управляли мужчины племени, Никита же на катамаране плыл впереди, указывая путь.

Добирались два дня – ведь плот тихоходен. К тому времени мужчины, которых Никита отвёз раньше, успели сделать два навеса.

Вирт призвал Никиту:

– Сам место выбирал?

– Сам, на возвышении. Лес рядом, море – и охота, и рыбалка.

– Двоих подростков рыбачить отправлю, двух охотников – за дичью. Остальным – жилища обустраивать. Как я понимаю, мы сюда надолго?

– Если не случится ничего чрезвычайного – навсегда.

– Хорошо было бы, если бы боги услышали твои слова. А ты чем заниматься будешь?

– В первую очередь – мастерскими, от них многое зависит. Кузница нужна, гончарная мастерская. И дома серьёзные делать надо. Камня здесь нет, зато есть лес. Можно выстроить прочные деревянные дома, как на моей родине.

– Мы таких не знаем, покажешь моим людям. А что это за верёвочки натянуты?

– Дома – избы называются – в линию стоять будут; и ровно, как в городе, на улицах.

– Чудишь, но пусть будет так.

Утром охотники и рыболовы ушли. Что бы ни происходило, кормить племя требовалось каждый день.

Никита же с остальными мужчинами отправился в лес – валить деревья и переносить брёвна к будущему селению.

Когда брёвен набралось много, Никита распорядился искать и носить камни – ведь сруб, поставленный на земле, быстро сгниёт. На принесённые камни уложили первые брёвна, и Никита сам вырубил топором углубления под поперечные венцы.

Так и пошло.

Когда стены были готовы, их перекрыли сверху накатом из брёвен. Вышло неказисто: без окон, с одной дверью, но защита от животных или непогоды хорошая.

По указанию Никиты женщины принесли с берега реки глину. Её навалили ровным слоем на крышу, утрамбовали ногами. Под солнцем затвердеет – не хуже черепицы будет держать воду.

Потом из жердей настелили пол. В доме приятно пахло деревом.

Ребятня по указанию взрослых собирала в лесу мох и конопатила стены.

Деревянная изба получилась прочной и, как надеялся Никита, непромокаемой и тёплой. Можно было сложить в доме печь для приготовления пищи, но Никита отказался от этой затеи – могли спалить дом. И огонь легко перекинется на другие строения.

Первую избу занял Вирт – по старшинству. Далее строительство пошло быстрее – приобретался опыт. Два-три дня – и новая изба готова. За месяц на плоской вершине холма выросла целая деревня.

Никита трудился вместе со всеми. Как-то его отозвал Вирт:

– Жилища твои удобны, ни ветер, ни дождь им не страшны. Но жить в них неудобно.

– Почему?

– Сидеть не на чем, спать на полу неудобно.

И в самом деле: Никита стремился обеспечить всех жильём, а вот мебель для дома упустил из виду. А она, хотя бы простейшая – на чем сидеть и за чем, да на чём спать – была просто необходима.

– Не будет пока. Не могу сразу, людей не хватает.

Через неделю с избами закончили. Каждая семья получила отдельное жильё.

И только теперь они принялись за мебель. Пил не было, и кузницы ещё – тоже, поэтому топорами обтёсывали небольшие брёвна. В итоге щепы получалось много, а немного неровная доска – только одна. Трудозатраты большие, но сил у гигантов хватало. А щепу мальчишки таскали для костров – не пропадать же добру.

Мебель соединяли круглыми шпунтами – вроде толстых деревянных гвоздей. Столы получились грубоватые, но прочные. Один из мужчин, дабы проверить стол на прочность, взобрался на него и попрыгал. И стол выдержал, хотя в гиганте было верных триста-четыреста килограммов живого веса.

Работали в определённом порядке. Сначала всем сделали столы, потом лавки – их делать было проще и быстрее, чем табуретки. А уж о стульях и разговоров не было – нужен инструмент и навык.

Следующим этапом было строительство печей. Мужчины собирали камни, женщины носили глину.

Никита не мудрствовал. Русскую или голландскую печь ему не сделать, камень – не кирпич. И потому получилось что-то вроде узбекского тандыра. Но что-то варить или печь наверху можно было – на раскалённых от жара камнях. Всё лучше, чем на костре, да и ветер с дождем такую печь не затушат.

Женщины, испробовав печи, высказали удовольствие. Такая печь нагревалась медленно, зато долго не остывала. Да и поставить на неё можно было несколько горшков одновременно.

Вирт был доволен. Никита был для него как находка, многое делал для племени. И люди, видя, что он старается для них, слушались его безоговорочно.

Закончив с жильём, Никита принялся мастерить горн. Трудно было сделать своды из камней, но с третьей попытки это удалось. Отличные мехи для поддува воздуха получились из шкуры носорога, теперь оставалась одна, но очень важная проблема – чем топить горн? Угля нет, на дровах железо не разогреть.

Никита долго припоминал, чем богаты прибалтийские берега. Нефти нет, угля нет, но есть богатые запасы горючего сланца. По теплотворности он уступает углю, но значительно превосходит дрова.

Никита сказал кузнецу:

– Твоё дело болота искать – там руда есть. Из той руды можно железо выплавить. А моё дело – найти топливо для горна.

Никита стал каждый день уходить из селения, меняя направления. А нашёл он горючий сланец по дыму. Видимо, в залежи ударила молния, и он тлел, как торф.

Ударами ножа Никита отколол несколько крупных кусков, сложил их в узел и завязал его. Уже в селении, когда вернулся кузнец, они попробовали разжечь горн. Обложенный деревянной щепой сланец наконец вспыхнул.

Подмастерье начал работать мехами, и огонь ярко вспыхнул, загудел.

Кузнец удивился:

– Надо же: с виду камень, а горит. Сроду бы не подумал.

Следующим днём они мастерили носилки. Получились они огромные, как воз у телеги, но это никого не смутило. Десять крепких мужчин, прихватив их с собой, отправились к месторождению сланца. Кузнец рубил его кувалдой, а остальные укладывали куски на носилки. Нести сланец было далековато, километров десять, но ближе ничего не было. Зато во дворе вывалили целую кучу, и кузнецу можно было месяц, а то и больше работать.

Кузнец с подмастерьем стали ходить вдвоём. Они искали болото, причём с выделением газа – там руда лучше. Через неделю нашли-таки. Место было не близко, но железо стоило таких физических усилий.

Болотное железо уступало по качеству метеоритному, инструменты быстро тупились, но Никита надеялся найти что-либо более подходящее.

Потом он принялся за гончарную мастерскую. Посуда была крайне необходима – ведь горшки позволяли готовить жидкие блюда. Не супы, конечно, но мясные бульоны с кореньями и фруктами. Получалось вкусно.

Для гончарной мастерской нужен круг с приводом, который бы приводился в действие ногой. Никита помучился изрядно, но круг сделал.

Был в племени мужчина, любивший лепить из глины игрушки для детей – вроде свистулек. Вот его Никита и приспособил в гончарную мастерскую. Показал, как размачивать глину и доводить её до готовности, как пользоваться кругом. Откуда у него столь разносторонние знания, он сначала и сам не понимал. Только потом дошло – это инопланетяне заложили их в его мозг.

Гончар начал с простого – мисок; потом стал делать кружки, а уж по мере приобретения опыта – горшки и кувшины.

Жизнь на новом месте постепенно налаживалась.

Однако вскоре случилось происшествие.

Как-то вечером Никита вышел из своей небольшой избы и стоял на крыльце, невольно любуясь закатом, как вдруг он увидел бегущего к деревне охотника. Тот на бегу размахивал руками, делая непонятные знаки, а добежав, выпалил всего одно слово:

– Чужие!

– Ты их видел сам?

– Да, около десятка. Краснокожие.

– А они тебя видели?

– Да.

– И ты не попытался запутать следы, сразу побежал к деревне…

Охотник понял свою оплошность: даже зверь всегда уводит опасность от своего логова. А он указал путь к деревне. Как бы эта оплошность не вышла всем боком.

Поразмыслив, Никита вместе с охотником направился к Вирту.

– Вождь, Йо видел в лесу краснокожих.

Вирт старался выглядеть спокойным, но Никита уже хорошо знал старейшину и понял, что тот встревожен. За первыми встреченными краснокожими могли прийти другие, и тогда племя в схватках будет терять людей.

– Придётся биться. Йо, собирай мужчин – всех и с оружием.

Ждать долго не пришлось. Пока они обсуждали неожиданно возникшую серьёзную проблему, из леса появились чужаки.

Никита помчался в свою избу, нашёл подзорную трубу и выбежал на крыльцо.

Точно, это краснокожие. Но на воинов, идущих захватить племя, они не похожи. Кажется, среди них есть даже женщины.

Никита отложил трубу и взял нож с отравленным лезвием.

Все мужчины, бывшие в селении, выстроились в шеренгу. У одних в руках были короткие копья, у других – мечи.

– Медленно идём навстречу! – скомандовал Никита.

Он не был военачальником и вообще не занимал никакого поста. Так, помощник вождя и советник.

Но его послушались. Мужчины двинулись вперёд, навстречу отряду краснокожих.

На окраину деревни высыпали женщины и дети – им было страшно. А вдруг бой, и мужчины азуру потерпят поражение?

Обе шеренги сближались. Но чем ближе подходили краснокожие, тем яснее становилось – это не вояки. Вид их был ужасен: истощённые, грязные и без оружия. Среди них было четверо мужчин, пятеро женщин и двое подростков.

Никита был удивлён: он не представлял себе их воинов без дубинок – уже насмотрелся с дирижабля.

– Стоять! – приказал он.

Мужчины азуру замерли, держа оружие наготове.

И вдруг краснокожие, как по команде, упали перед Никитой на колени. Один из них подполз к шеренге азуру и что-то сказал, но язык их был непонятен.

– Кто-нибудь знает язык краснокожих? Кто-то понял, что он сказал?

Из шеренги краснокожих так же, не поднимаясь с колен, подполз ещё один, едва живой мужчина.

– Я понимаю по-вашему, – произнёс он.

– Скажи, кто вы такие и как сюда попали?

– Перед вами все, кто остался в живых от некогда сильного и могущественного племени войя, называемого краснокожими. Мы потеряли много людей в битвах с маленьким людьми, которые пришли к нам верхом на жуках. Потом случилось наводнение. Ночью пришла большая вода и застала нас врасплох. Люди убегали от воды, но многие утонули. Наше племя издавна живёт на земле, и никто из нас не может плавать. Да это и не спасло бы. Теперь в твоих силах, вождь, решить – оставить нас у себя или не принять. Мы голодны, едва держимся на ногах и не желаем вам зла.

Оба согнулись в поклоне, коснувшись головами земли. Остальные краснокожие последовали их примеру.

Никита был растерян.

– Вы трое, идите в селение, принесите им еды и воды, – распорядился Никита трём мужчинам племени азуру. – Остальным не сводить с них глаз.

Он боялся, что это обман. Выслали вперёд слабых и истощённых, а основной отряд прячется в лесу.

Отослав в селение троих мужчин, Никита отправился вместе с ними. Они пошли за провизией, он же направился к Вирту – надо было посоветоваться.

Вирт стоял с женщинами и детьми на окраине. Увидев Никиту, он отошёл в сторону.

– Кто это?

Никита объяснил ситуацию.

– Что думаешь?

– Для начала накормить и напоить. Охотников отправить в лес, пусть обследуют окрестности – нет ли других краснокожих? Если слова их правдивы – а я чувствую, что врать они не должны, – оставить их у себя. Наше племя невелико, и чужаки лишними не будут. Отъедятся, будут охотиться или займутся другими делами.

– Хм, пожалуй, так и сделаем. А пока пусть поживут под навесом, на окраине.

Навес был сделан ещё в первое прибытие Никиты. Здесь сначала размещалось племя, но после постройки деревянных домов под навесом сушили коренья и фрукты, а также играли дети. От солнца и дождя группу людей он укроет.

Мужчины, нагруженные корзинами с жареной рыбой, вяленым мясом и сухофруктами, направились к краснокожим. Те жадно набросились на еду.

Никита отметил, что их предводитель сначала протянул еду женщинам и подросткам, а остальное разделил поровну между мужчинами. Это хороший знак, стало быть – не утратили краснокожие человеческий облик.

Пока краснокожие насыщались, Никита отправил четырёх охотников в лес.

– Быстро осмотрите окрестности! Увидите чужаков – сразу назад, в схватку не ввязывайтесь. Нам надо знать, пришли они одни или в лесу скрываются ещё их соплеменники.

Охотники ушли.

– Я не вождь, – сказал Никита, обращаясь к краснокожим, – но я сейчас разговаривал с ним. Он не против принять вас, но, оставшись у нас, вы должны будете соблюдать наши законы и чтить наши традиции. Каждый должен заниматься делом для блага всего племени. Драк, раздоров и воровства мы не потерпим. Первое время будете жить под навесом, а дальше всё зависит от вас. Вольётесь в наше племя – мы поставим вам деревянные дома.

– Мы принимаем ваши условия, – поклонился предводитель краснокожих.

Может, он и не был вождём, но в данной группе остальные признавали за ним право говорить от их имени. Что ж, значит, быть по сему. Лучше разговаривать с одним, чем убеждать всех.

Краснокожих в сопровождении мужчин азуру отвели в селение, к навесу. Женщины и дети азуру смотрели на пришедших с любопытством и жалостью. Не так давно они тоже испытали горькую долю беженцев и едва спаслись.

Вскоре вернулись охотники, отправленные Никитой в лес на поиски возможного основного отряда. Добросовестно обследовав окрестности, они не нашли даже следов, которые бы говорили о том, что где-то в засаде ждали результатов встречи племени азуру с остатками племени краснокожих их воины.

Несколько дней краснокожие приходили в себя, отсыпались и ели. Потом их предводитель подошёл к Никите и ткнул себя пальцем в грудь:

– Арат.

– Никита, – представился в ответ тот.

– Мои люди достаточно отдохнули. Мы не хотим быть вам в тягость. Скажите, что нам делать?

– Ты же лучше знаешь, что умеют делать твои люди.

– Мужчины – охотники. Женщины выделывают шкуры, шьют, готовят пищу.

– Вот и занимайтесь. Вам никто не чинит препятствий.

Арат помялся:

– У нас нет оружия. Как без него охотиться?

– Оружия вам мы пока не дадим. Навес рядом с домами, и никто не хочет нападения.

– Я понял: вы пока нам не доверяете.

– Ты прав, доверие надо заслужить. А для этого нужно время и добрые дела.

– Хотя бы один нож на всех, кусок верёвки и клочок прочной кожи.

– Это можно, жди.

Спустя непродолжительное время Никита принёс всё, что просил Арат, и его воины живо смастерили себе пращи. Вещь незамысловатая, но при должном навыке опасная.

Неожиданно Арат сказал:

– А ведь я тебя узнал!

– Это невозможно, мы никогда не виделись.

– Ты был на летающем корабле и сбрасывал с него огонь на жуков и маленьких людей.

– Было такое, – вынужден был признать Никита.

Он понимал: дирижабль летел низко, в полусотне метров над землёй, и человек с острым зрением вполне мог разглядеть его лицо.

– Ты нас здорово тогда выручил. Их было много, больше, чем звёзд на небе. Сначала мы думали, что вы пришли вместе с ними – ведь летающие корабли уже причиняли нам вред, бросая сверху железные стрелы. А стали нам помогать. Почему?

– Разбив и уничтожив вас, они пришли бы на наши земли.

Арат кивнул.

– А скажи, когда вы уходили от воды, ты не видел людей других племён?

– Один раз и издалека. Мы предпочли укрыться – кто знает, что у них в голове?

– Как они выглядели?

– Как ты.

Арат повернулся и ушёл к своим.

К удивлению Никиты, краснокожие вернулись из леса с добычей. Оказалось, что все они были отличными пращниками – этому их учили с детства.

Постепенно краснокожие, сначала державшиеся особняком, овладели языком и влились в племя.

Как только кузнец освоил выплавку железа из болотной руды, Никита стал задерживаться в кузнице – ему хотелось сделать железные колёса. Стоило их поставить на ось, приспособить сверху платформу – и можно возить грузы. Сейчас охотники, возвращаясь с добычей, несли её на себе. Если груз был невелик – на плече, а коли огромен – подвязывали его к жерди, а то и к тонкому бревну, и несли вдвоём или вчетвером.

Тележка нужна была всем: кузнецу – для перевозки горючего сланца, охотникам, иногда рыбакам. Ведь в удачные дни рыбу приходилось носить в плетёных корзинах и делать с этими корзинами не один рейс.

Колёса вышли с широким плоским ободом, чтобы они не проваливались в рыхлую землю, и с железными спицами. Никита рисовал эскизы прутиком на земле, а кузнец делал.

Когда тележка была готова, её выкатили из кузницы. Тут же набежали дети – посмотреть на диковину.

– Садитесь, прокачу.

Никита повозил по улице визжащую от радости и переполнявших чувств детвору. Взрослые же смотрели на эту картину с изумлением: один человек, а везёт целую ватагу!

Никита решил организовать школу. Конечно, не такую, в какую ходил сам. Времена были суровые, и здесь дети лет с двенадцати уже ходили с мужчинами на охоту, а до того с женщинами собирали плоды с деревьев, копали съедобные коренья.

Никита собирал детвору на час-другой и объяснял им простые вещи: каково устройство мира, в чём суть происходящих природных явлений, способы ориентировки на местности, определение сторон света. Он не нудил и рассказывал обо всём простым языком, доступным их пониманию. Иногда замечал, как подходили матери детей, садились в сторонке, шили или занимались другими делами, а сами внимательно слушали. Ведь никто раньше ничего подобного им не объяснял, а послушать было занятно.

Потом Никита стал привлекать для занятий людей племени. Кузнец рассказывал о железе, рыбаки – о способах ловли рыбы, охотники – о повадках зверей. Все занятия имели прикладной смысл, и навыки, которые они формировали, могли пригодиться в жизни.

Занятия детям нравились, и многие ходили на них с удовольствием.

Никита подумывал о сельском хозяйстве. Сбор кореньев, грибов, ягод и плодов деревьев разнообразил стол, но всё зависело от удачи. Если бы можно было засеять поля злаками, они получали бы зерно, муку и пекли бы из неё лепёшки – Никита соскучился по хлебу. Но увы: для посевов необходимо зерно, и неважно какое – рожь, пшеница, овёс. А вот его-то как раз и не было – ни горсточки. Для похода же в Египет, где выращивали пшеницу, не хватало ни сил, ни припасов. Самим осилить строительство дирижабля было невозможно: нет мастеров, не из чего сконструировать оболочку, нет газа и топлива.

Никита решил сделать небольшую лодку и исследовать берега моря и реку. Может быть, выше по течению реки есть селения, где живут люди.

Целый месяц Никита вместе с помощником выдалбливал ствол дерева, а потом топором делал обводы. Приладил невысокую мачту, сделал два весла с деревянными уключинами.

Лодка получилась небольшой, на два-три человека, но Никите больше и не надо было. Она нужна была ему для разведки, а не для перевозки грузов.

Он опробовал её на воде. Лодочка оказалась маневренной, лёгкой на ходу. Вместо якоря Никита подобрал камень, перевязал его верёвкой и уложил на носу.

Помогавший долбить дерево помощник, юноша Ном, попросился идти вместе с ним:

– Одному несподручно – вдруг помощь нужна? А я – вот он, в лодке, только прикажи.

И Никита решил его взять – вдруг на самом деле ему будет нужен помощник? Тем более что юноша был из племени азуру, а значит – высок, силён и сообразителен.

Никита поговорил с Виртом и, взяв съестные припасы, отчалил. Для начала он решил обследовать берега реки – обычно люди селятся на них. Иметь воду для питья, приготовления пищи – это очень важно.

Они гребли по очереди. Был полный штиль, ни малейшего дуновения ветерка, но идти пришлось против течения.

Мимо проплывали живописные берега. Иногда Ном неожиданно вскакивал, раскачивая утлую посудину:

– Вон ящер! Руки чешутся! Ведь это целая гора мяса!

– Ну так убей его и отнеси тушу в племя! Я подожду, – пошутил Никита.

– Один не одолею, у меня только небольшое копьё, – принял его слова за чистую монету юноша.

Вверх по течению реки они поднимались три дня. Никита уже решил, что они будут продолжать движение до вечера, переночуют и отправятся в обратный путь, поскольку ничего, заслуживающего внимания, он не обнаружил.

Шли под парусом – его поддувал умеренный ветер.

Первым закрутил носом Ном:

– Падалью с берега тянет, Никита.

– Ящер где-нибудь сдох.

Никита пока запаха не чувствовал. Он уже давно заметил, что люди племени азуру, как более близкие к природе, обладают хорошим обонянием, слухом и зрением. Видимо, процесс эволюции и плоды цивилизации действуют на органы чувств не самым лучшим образом.

Но потом и он почувствовал запах.

– Откуда ветер?

Никита послюнявил и поднял палец. Ветерок тянул слева, от дальнего берега.

– Садись на вёсла, правим туда.

Никита спустил парус, и Ном мощными гребками погнал лодку к берегу.

– Привяжи лодку за камень и оставайся здесь. Как увидишь, что я бегу к лодке, отвязывай её и садись за вёсла.

– Я хочу идти с тобой.

– Ты должен исполнять все мои приказы! – жёстко отрезал Никита.

Парень понурил голову.

Никита выбрался на берег и пошёл против ветра – запах доносило с ним. Если это павший ящер, то и приближаться не стоит. Но для ящера запах был слишком силён.

Никита перебрался через небольшой взгорок и остановился, оторопев: в ложбине, невидимое с реки, стояло селение. Лёгкие дома из жердей были огорожены по периметру настоящим тыном из брёвен – явно для защиты от врагов.

Никита подошёл ближе. Запах тления, и без того сильный, ещё больше усилился и стал просто отвратительным. В тыне из брёвен зияла огромная дыра, а брёвна были сломаны как спички. Так мог сделать огромный ящер, и причём не травоядный, а хищник вроде тираннозавра или аллозавра.

Никита решил осмотреть селение и с беспокойством обернулся – не видно ли поблизости хищника? Ему было понятно, что живых он не найдёт, но картина его глазам открылась чудовищная: везде одни изувеченные трупы, многие с оторванными конечностями, а кое-где – и вовсе половина тела. Зрелище не для слабонервных. И прочный бревенчатый тын не помог. Вот дома хилые, только для защиты от дождя и ветра.

Зажимая нос, Никита осмотрел один дом, другой, третий… В них было или совсем пусто, или лежали люди, умершие от страшных ран. Рядом с мужскими трупами валялось оружие – копья с бронзовыми наконечниками.

Судя по степени разложения, беда случилась совсем недавно, не больше недели назад.

Он уже собрался уходить, не в силах переносить запах и жуткое зрелище, как вдруг услышал вдалеке детский плач. Значит, есть кто-то живой!

Никита пошёл на плач, одновременно крича:

– Эй, здесь есть кто живой? Отзовись!

Он не был уверен, что его поймут, но рассчитывал, что, услышав человеческую речь, а не злобный рёв хищника, человек как-то даст о себе знать.

Никита прошёл коротенькой улицей – плач раздавался из-за забора. Он вернулся назад, пролез в пролом и стал обегать забор.

За тыном, прижавшись друг к дружке, сидели две истощённые, грязные девочки. Увидев Никиту, они испугались и замолчали, глядя на него с нескрываемым ужасом.

Медленно, стараясь не делать резких движений, Никита подошёл к ним и погладил по головам. Девочки прижались к нему. Подняв с земли, он посадил на руку младшую, старшую взял за руку.

– Идём! Вы, наверное, проголодались и ужаса натерпелись, – негромко и ласково говорил он, делая упор не на смысл сказанного, а на интонацию. – Но теперь всё будет хорошо.

Он уже повернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился, поражённый: между лесом и тыном вокруг деревни было небольшое скошенное поле. Сердце ёкнуло. Раз есть поле, значит, где-то лежит урожай!

Торопясь, он привёл девочек к лодке и сдал ничего не понимающему Ному:

– Напои и накорми, только сделай это поласковее – дети напуганы. Там целая деревня мёртвых.

– А ты куда?

– Я ещё посмотрю.

Никита стал осматривать дома тщательнее, и в одном, явно нежилом, обнаружил несколько больших глиняных горшков, полных зерна. Это была неслыханная удача!

Он с трудом поднял один и дотащил его до лодки.

Девочки уже напились и ели сухие фрукты. Мяса бы им, оно быстрее восстанавливает силы, но его сегодня уже съели. Больших припасов Никита не брал, поскольку на жаре всё съестное быстро портится.

Ном принял горшок и поставил его на дно лодки.

– Пошли вдвоём, там ещё два таких же горшка.

– Что это?

– Зерно. Потом лепёшки будем печь.

Они уже отошли от лодки, как девочки выскочили из неё, вцепились в их одежду и заплакали. Дети боялись остаться одни.

– Хорошо, идём все вместе, но ты останешься с детьми за тыном. Ни к чему им видеть весь этот кошмар. Я вынесу тебе горшок и вернусь за вторым.

Одному нести неудобный горшок было тяжело. Никита и пока первый нёс, умаялся: ведь ручек у горшка нет, и держать его приходилось в обхват перед собой.

Он вынес за тын оба горшка, и уже вчетвером они направились к лодке.

Когда погрузили горшки и сели сами, лодка глубоко осела – от краёв бортов до воды было не больше ладони. Стоит ударить волне, и лодка зачерпнет воды. Но и оставить что-либо – горшки с зерном или детей – было невозможно: ведь с зерном ему неслыханно повезло.

Плыли недалеко от берега, под вёслами, да ещё течение помогало. На ночёвке драгоценный груз выгружали на берег.

Девочки сначала дичились, держались друг друга, но Никита и Ном их не обижали, кормили и поили. Вот только языка их не понимали. Девочки пытались им что-то сказать, но язык их был незнакомым.

Со всеми мыслимыми и немыслимыми предосторожностями они добрались до своего селения. Вот удивились в племени, когда из лодки высадили девочек, а потом вынесли горшки с зерном.

Горшки отнесли в избу Никиты. Он всех строго-настрого предупредил, чтобы зерно не трогали, оно нужно на посев.

Девочек забрали женщины. Они подарили им глиняные свистульки, накормили. Но когда Никита, рассказав Вирту о путешествии, собрался идти спать, девочки заявились к нему в избу и ни в какую не хотели уходить. Пришлось ему уступить им своё ложе из сухой травы, а самому лечь спать на полу.

Так и повелось. Днём девочки играли со сверстницами, а женщины племени кормили их и присматривали за ними. Но на ночь они приходили к Никите. Он недоумевал: вроде не родственник, да и женщины должны быть им ближе. Но не выгонять же детей!

Потом он стал приносить им найденные коренья, или у гончара брал фигурки животных, искусно вылепленные из глины, и дарил. И тогда девчонки его обнимали, а глазёнки их радостно блестели. Язык же племени они освоили быстро – помогли совместные игры с детьми и общение.

Так постепенно росло племя. Приходили чужаки и становились своими, создавались семьи, рождались дети, строились новые избы.

Никита создал наброски плуга с железным лемехом, сам мастерил деревянные части. Видел он такой – сначала в музее, а потом в деревне, когда приезжал отдыхать к бабушке. Деревенский пастух Захар верхом на коне с его помощью пахал огороды. Как жаль, что не рассмотрел тогда Никита этот плуг в деталях! Думал – отживший век, такие исчезнут скоро. Ведь есть же трактора и многолемешные плуги. А вышло – не прав.

Плуг был готов, однако тягловой силы не было. И Никита уговорил двоих сильных мужчин тянуть плуг. Мужики здоровые, из племени азуру, и тянули не слабее хорошего битюга.

Посмотреть на пахоту собралась вся деревня, даже Вирт явился. Земля не пахана, целина, и Никита порядком вымотался, пока вспахал небольшую делянку. Затем он взял глиняную миску с зерном и пошёл по пахоте, разбрасывая его старинным дедовским способом.

– И что теперь? – поинтересовался Вирт, зная, что остальные прислушиваются к их разговору.

– Главное – теперь не ходить по полю. Вырастут колоски, на них появятся зёрна. Колоски пожелтеют, зёрна созреют, и мы уберём урожай. Часть оставим для следующего посева, а другую смолотим на муку, и будут у нас хлебные лепёшки.

– Гладко говоришь…

– Теперь от погоды всё зависит. Будут дожди и тепло – будем с зерном.

Посевы взошли дружно. Никита проверял поле каждый день, как настоящий и добросовестный агроном. Сначала ростки были зелёными, но поднявшись, стали желтеть. Похоже, недели через две надо уже убирать.

В кузнице по заказу Никиты был сделан серп, а он сам искал в окрестности плоские камни. Без пары камней с плоской поверхностью мельница не получится.

Один камень был найден, а другой пришлось ровнять зубилом и кувалдой, выбивать желобки. И почти всегда находились помощники, а уж без зрителей не обходилась ни одна затея.

Пока он возился с мельницей, урожай созрел. Определил это Никита опять-таки старым дедовским способом. Сорвав колосок, он вышелушил зёрна, пожевал. Пора!

Серпом он сжал колосья и собрал их в снопы – подсушить. А потом долго выбивал палкой на растянутой парусине, чтобы ни одно зёрнышко не пропало. Урожай получился сам-пят.

Часть зерна он снова засыпал в глиняные кувшины – на следующий посев. А большую часть урожая сложил в углу своей избы. «Надо делать амбар и там же хранить серп, плуг и мельницу», – решил Никита.

Отдохнув, он сел за мельницу. Сначала у него ничего не получалось. Тяжело одновременно вращать верхний камень, засыпать зерно и подставлять миску под тонкую тёплую струйку готовой муки.

Однако среди зрителей нашлось много желающих помочь. Один из мужчин стал с лёгкостью крутить камень, а старшая из найденных девочек, Вея, сама стала засыпать зерно.

– Моя мама так помогала отцу, – объяснила она.

Мука получилась грубого помола, но для тонкого помола нужны другие камни, а Никите был важен сам принцип. Как говорится – дайте только срок. Тут же часть готовой муки развели водой и перемешали.

Печь была уже растоплена. Тесто раскатали палкой, уложили на печь. Спустя какое-то время Никита ухитрился ещё и перевернуть полуготовые лепёшки.

Запах от печи пошёл прямо восхитительный, и зрители глотали слюнки.

Когда Никита увидел, что лепёшки подрумянились, он снял одну, обжигаясь, отломил кусочек, подул на него и положил себе в рот. О! По вкусу – прямо лаваши. Разломив лепёшку на части, он раздал её зрителям. Потом он снял с камней печи оставшиеся лепёшки. Одну, самую большую, он отдал зрителям. Самую маленькую – своим девчонкам, а среднюю понёс к Вирту – угостить. Всё-таки он вождь, а вождя надо уважить.

Вирт оторвал кусочек, пожевал, одобрительно кивнул головой и стал есть. А доев, сказал:

– К этой лепёшке хорошо бы ещё мяса – сытный обед получился бы. А вообще твоя задумка с зерном толковая, оно может долго лежать. Не добудут охотники дичь – племя голодным не останется.

– Ты понял мою задумку, Вирт. А теперь надо делать амбар. Ну, такую избу, где хранятся запасы зерна. И людей подобрать, которые бы занимались выращиванием зерна, сбором урожая и его помолом.

– Сегодня же соберу сход. Думаю, желающие найдутся. Двух мужчин и двух женщин хватит?

– Вполне.

Как только Вирт высказал на сходе своё мнение, вызвались многие. С молчаливого согласия вождя для работы в поле Никита отобрал двух мужчин из азуру – пахать землю и крутить камни нужны сильные. А вот выпечку лепёшек он поручил женщинам из краснокожих. Они готовили лучше женщин азуру, да и выпечкой лепёшек интересовались больше всех.

С этих пор женщины пекли лепёшки каждый день. Готовили они их пока немного – ведь зерна было мало. Но доставалось по куску лепёшки каждому – всё было сытнее.

Кто-то из женщин набрал несколько кусков горючего сланца у кузнечной мастерской и попробовал растопить ими печь. Сланец никак не хотел гореть, и женщина прибежала к Никите за советом.

– Сначала подожги дрова, а как они разгорятся, положи сверху камни.

Затея удалась. Но лучше бы он не объяснял этого женщине! Сланец горел ровно, давал сильный жар, и подкидывать дрова постоянно нужды не было. К тому же сланец был экономичен, и несколько кусков вполне заменяли огромную охапку дров.

Женщины – народ общительный, и вскоре сланец, грудой лежавший у кузницы, стал потихоньку исчезать. Пришлось Никите отрядить группу мужчин с телегой – рубить природное топливо. Две полных телеги привезли к кузнице и две вывалили в центре селения, на площади. Этот сланец сразу растащили корзинами по избам.

Никита понимал женщин – тяжело нарубить и принести из леса вязанку хвороста. Как он ни старался, племя пока не достигло уровня развития и жизни островитян. Скорее всего, на это уйдут годы упорного труда. Но в своих мечтах Никита видел племя большим, сильным и развитым. Кроме того, он знал, что сознание людей меняется медленно. И нельзя перепрыгнуть из первобытно-общинного строя в капиталистический. Тем более что техническими и другими познаниями обладал в племени только он один.

Однако известно, что один в поле не воин. Как только Никита видел назревающую проблему, он сразу начинал искать выход, и к нему практически тут же присоединялись единомышленники.

Земля была плодоносящей, посевы зерна давали по два урожая в год. Площади посевов постепенно расширялись, и уже каждой семье доставалось по целой лепёшке. Люди по достоинству оценили хлеб, и Никита был горд собой.

Девочка Вея сама стала понемногу кухарить. Видно, у женщин эта черта заложена на генетическом уровне. Лепёшки у неё получались вкусные, да она ещё и экспериментировать стала. То сухофруктов в тесто добавит, тот размолотых съедобных кореньев. Вкус у лепёшек получался разный, и Никита ел да нахваливал.

Младшая же, Мос, повадилась рисовать. Сначала прутиком на пыльной земле, потом появились небольшие рисунки кусочком известняка на брёвнах. То цветок изобразит, то животное. Между собой девочки общались на родном, непонятном Никите языке, но с каждым месяцем всё реже и реже, поскольку освоили азурский.

Всё спокойствие племени и всё его относительное благополучие едва не рухнули в один миг.

Сначала Никита услышал детский визг и выскочил из дома. Из леса бежали дети, и бежали стремглав. Однако Никита не увидел ни врагов, ни опасных животных.

На крик детей из домов выбежали жители.

Первой добежала до людей старшая девочка, Вея.

– Там, там… – она заикалась от бега и испуга.

– Успокойся, за тобой никто не гонится. Что случилось?

– Там этот… страшный… который напал на наше селение и убил всех людей… и папу с мамой убил…

– Ты его сама видела? – встревожился Никита.

– Да. Он напал на охотников, а мы успели убежать.

Далеко в лес дети не заходили. Собирая коренья и плоды на опушке, они всегда были под приглядом взрослых. Дети убежали, а вот охотников не было видно. Почудилось им, или на самом деле кто-то напал? Лучше перестраховаться.

Никита крикнул:

– Всем мужчинам взять оружие!

Мужчины, уже встретившие своих детей, побежали по домам и вскоре вернулись с копьями и мечами. Несколько краснокожих захватили с собой ножи и пращи.

Женщины с детьми попряталась в домах. Но судя по тому, что Никита видел – сломанные брёвна тына и разорванные тела, – избы защитить их не могли.

Быстрым шагом отряд направился к лесу. Там, в глубине чащи, явно что-то происходило, поскольку именно оттуда доносились крики мужчин и взрёвывание неизвестного животного.

– Вперёд! Там наши охотники сражаются, их надо выручать! – вскричал Никита и бросился между деревьями. Отряд молча побежал за ним – они ориентировались на шум схватки.

Из-за деревьев, пошатываясь, вышел охотник из числа краснокожих. Соплеменники бросились к нему, поддержали.

– Там ящер! Я выбил ему левый глаз. Так что подходите к нему слева, с этой стороны он не видит. Поспешите!

И буквально повис на руках у охотников, потеряв сознание. Пытаясь не уронить его, охотники увидели на его спине три глубокие параллельные раны – как от удара когтистой лапой.

Обычно ящеры избегали густых лесов, предпочитая догонять добычу на равнине. Бегали они быстро, но из-за больших размеров тела и хвоста сквозь густой лес пробирались медленно, да и крупный питон мог на них напасть.

Охотника уложили на мох и побежали дальше.

Сломанный кустарник, взрытая мощными лапами земля… Недалеко от этих следов обнаружили разорванное пополам тело охотника, а из-за густых деревьев доносились рычание и возня.

Выставив копья, охотники приблизились, и от увиденного Никиту едва не стошнило: ящер доедал охотника, из пасти торчала человеческая нога.

Услышав или увидев приближающихся людей, он повернул в их сторону морду и глухо зарычал. Рык был низкий, могучий, и у людей по спине пробежали мурашки.

Никита обратил внимание, что левая половина морды ящера залита кровью, обильно стекающей из глазницы, а на месте левого глаза зияет кровавая рана. Раненый охотник не соврал.

Он нашёл глазами двух наиболее сильных охотников азуру:

– Вы двое, крутитесь перед ним, отвлекайте. А вы, – обратился он к охотникам из краснокожих, которые слыли искусными пращниками, – постарайтесь попасть ему в уцелевший глаз. А ещё двое – за мной!

Краснокожие стали обходить ящера справа, на ходу раскручивая кожаные петли с камнями.

Никита стал забегать влево, за ним следовали двое охотников из племени азуру с копьями.

Ящер непрерывно вертел головой с единственным уцелевшим глазом. Людишки перед ним рассеялись, непрестанно мельтешили, и он никак не мог решить, на кого из них напасть в первую очередь. Людей он не боялся, слишком мелкий и слабый противник.

Пращники начали метать камни.

Ящер взревел и двинулся на них. Атлант – из тех, что шли рядом с Никитой, бросился к ящеру и всадил ему копьё прямо в брюхо, вогнав его почти до половины древка.

Издав страшный рык, ящер сильно ударил хвостом, и атлант отлетел в сторону. Всем телом ящер повернулся в сторону обидчика, и тут краснокожие разом метнули камни – ведь повернувшись, ящер подставил правый бок.

Видимо, попадание было удачным. Никита со своего места не видел, но краснокожие вопили от восторга.

Ящер метнулся в их сторону, ударился головой о ствол дерева, и Никита понял, что ящер ослеп. Теперь надо добить эту тварь, иначе она, даже слепая, натворит бед.

Ящер оглушительно ревел и бил хвостом из стороны в сторону. «Надо подобраться и ударить в любое место отравленным ножом», – решил Никита. Но как только он подбежал к ящеру, тот сильно ударил хвостом, чудом не задев его. Никита упал на землю, и следующий удар мощного хвоста прошёлся над ним.

Второй атлант успел ударить копьём в хвост. Но это была бесполезная затея: в хвосте ящера одни мышцы, и такое ранение не приведёт к смерти. Бить копьем надо только в брюхо.

Вскочив с земли, Никита рванулся в сторону и встал за ствол дерева. Ящер снова ударил хвостом, зацепив им ствол дерева, за которым стоял Никита. Никита тут же ткнул его ножом в морщинистую кожу и успел выдернуть лезвие. Через сколько времени подействует яд?

Ящер шарил перед собой короткими передними лапами, желая схватить и растерзать когтями этих мелких людишек, причинивших ему столько неприятностей.

Никита исхитрился и ещё раз вонзил в хвост ящеру лезвие ножа – на этот раз по самую рукоятку.

Ящер дёрнулся всем телом и стремительно повернулся к нему. Хвост с воткнутым в него ножом ушёл в сторону, и Никита остался безоружен.

Ящер сделал шаг вперёд, замер, качнулся и рухнул набок. Мощные задние лапы его задёргались в агонии.

– Не подходите к нему! – закричал Никита.

Ящер издал затихающий рёв, уронил огромную голову на землю и замер.

Наступила тишина. Охотники выжидали – вдруг ящер только ранен? Но минуты шли за минутами, а ящер не шевелился и не дышал.

Никита подошёл к его хвосту, выдернул нож, вскинул обе руки вверх и закричал:

– Он сдох! Мы победили, ура!

От избытка чувств он по хвосту взбежал на саму тушу, размахивая ножом, как мечом. Стоящие внизу охотники дружно закричали:

– Слава богам!

Ради такой минуты стоило жить. Не было на этих землях селения, а теперь оно стоит, и пусть все враги обходят его стороной!

Из маленького селения и немногочисленного народа зарождалась новая страна, будущая империя.