Глава 2. «Книга судеб»
Лодочник шевелил губами и говорил что-то, но оглушенный такой новостью Илья его не слышал. В Холмогорах он бывал однажды – провинциальный, большей частью деревянный городок. Раньше на его месте была Чудь Заволоцкая, куда приходили викинги для мирной торговли с поморами.
Илья тряхнул головой:
– Что говоришь?
– Где сделали такую лодку? А весел почему не видать?
Лодочник попался любопытный. Понятное дело, в первый раз видел такую шлюпку.
– Подожди, – перебил его Илья – он не мог поверить в происходящее. Двина есть, Холмогоры есть – а где Архангельск? Куда делся огромный город? – Скажи-ка, какой сейчас год?
– Говоришь ты странно, сразу видно, что не помор. Так шесть тысяч пятьсот семьдесят девятый.
Илья был ошарашен: какие шесть тысяч с копейками, когда сейчас на дворе две тысячи четырнадцатый год? Стоп, да ведь лодочник назвал дату от Сотворения мира! Получается, что если отнять от нее 5508, то он в 1071 году? Ну, Макошь! Устроила спасение!
Все это выглядело нелепо, недостоверно. Но он сейчас на воде Северной Двины, а Архангельска нет, и сказанное лодочником очень похоже на правду.
Лодочник обратил внимание на его расстроенное лицо.
– Да ты, никак, запамятовал? Либо крещеный? В бога распятого веруешь?
– При чем здесь вера?
– Так они же считают не по-людски, от Рождества Иисуса Навина. У них и год другой.
– Тогда прямо спрошу – ты кому поклоняешься?
– Перуну. Все поморы только ему жертвуют.
Илья вытащил из кармана фигурку Макоши.
Лодочник сразу ее узнал:
– Ага, из наших. Главная богиня на земле русской. Однако поморы больше чтут Перуна. Бог – покровитель воинов, повелитель грома и молнии. Княжеская дружина когда-то только его и признавала… – Лодочник наклонился к Илье: —…да святотатство совершили. В реку скинули, хулили, новому богу поклоняться стали. Однако раздоры пошли, князь на князя войной ходит. Эх, судьба-кручина! – Лодочник с досадой махнул рукой. – Однако пора мне. С новым человеком повидался, удача будет. У тебя на обмен нет ли чего?
– Прости, нет.
– Удачи.
Лодочник взялся за весла, а Илья задумался. Макошь хоть и говорила, что силу потеряла, а сумела закинуть его в другое время. И словечком ему не обмолвилась, тихушница. Но слово свое сдержала, обещала на землю вернуть – и вернула. Ему бы про время уточнить, но ведь он и предположить не мог, что вершительница судеб забросит его так далеко.
И что теперь ему делать? Города его нет, родители не родились. Да по этим годам считай – и профессии нет, поскольку про сопромат и моторы здесь никто слыхом не слыхивал. Так-так, а ведь Макошь говорила, что в прошлой жизни он Ратибором звался… Смотрел он когда-то мультфильм «Детство Ратибора», запомнился он ему почему-то. Может быть, знак свыше был? Только всегда ли мы понимаем знаки, которые судьба подает?
Илья решил идти вверх по течению. Холмогоры рядом, надо посмотреть. Понятно, воды с тех пор много утекло, дома новые появились, признаки цивилизации в виде линий электропередач, тарелок спутникового телевидения, вышек сотовой связи. Но – река с характерными очертаниями берега, окружающая местность! После случая с кузнецом Илья не доверял никому и во всем хотел убедиться сам.
Шлюпка быстро доставила его в Холмогоры. Изгибы береговой линии, холмы вокруг, еще оставшиеся в памяти, убеждали – место то самое. Но вместо изб деревянных и каменных домов – какие-то полуземлянки, деревянные избы наполовину в землю ушли. А скорее всего, строились так – рылась яма, складывали бревенчатые венцы. Для ветров местных и морозов ядреных – самое то. Такой дом, занесенный снегом под крышу, хорошо тепло хранит. Вот только как жители по весне талые воды отводят? Вопрос оставался без ответа.
Всех Холмогор – как маленькая деревушка. Что тут делать? Илья был разочарован, хотя читал когда-то, что в те годы всего населения Руси было около пяти миллионов. Немноголюдно при таких обширных территориях, это всегда притягивало алчные взоры внешних врагов. Да и земли богаты – лесами, где зверь водится, реками, изобилующими рыбой. А уж в земле богатств и вовсе не счесть – золото, нефть, уголь, железо! Только до их добычи дело не скоро дойдет.
И решил Илья с севера в центральные области Руси податься. Скоро осень, в этих краях лед на реках иногда уже в сентябре становится, стало быть – не надо задерживаться. Есть города на Руси – Киев, Волхов, Суздаль, Новгород, Владимир, Псков, Полоцк, Чернигов, Галич, Ладога, Смоленск…
Илья даже к берегу приставать не стал. Махали ему с берега люди, к себе подзывали. А как же? Диковинка по воде плывет: цвет необычный, мачты и парусов нет, на веслах никто не сидит, а она вверх по течению плывет. Чудно!
Илья решил идти на шлюпке, пока хватит топлива. А потом бросить шлюпку – без топлива она обуза, да двигаться пешим.
Места пошли глухие – ни селений не видно, ни людей. Иногда он замечал дымы вдалеке, да к берегу выходила дорожка грунтовая – в две колеи от тележных колес. Стало быть, ходили поморы к центру, товар возили – меха, рыбу, рыбью кость – так называли моржовые клыки.
Один раз на берегу пытался набиться попутчик – рукой размахивал, кричал. Только что у мужика на уме? Прирежет ночью, польстившись на лодку, только вот мотор завести ума не хватит.
Через неделю пути река разделилась на два притока. Налево, на восток, уходила Вычегда, направо, на запад – Сухона. Илья на Сухону свернул, все же более обжитые края.
Он успел подняться по реке километров на сто – кто их считал, эти километры, как дизелек смолк. Илья кинулся по канистрам пластиковым, ан пусты они были, как и топливный бак. Нехорошо на душе у него стало, привык к шлюпке. Движение неспешное, дизелек мирно рокотал «тук-тук», запах сгоревшей солярки о доме напоминал, о цивилизации. Теперь все, на своих двоих идти придется.
Поклажи практически не было: сухой паек он почти доел, осталась одна банка бобов с мясом – берег ее, как НЗ.
Илья причалил к берегу, шлюпку привязал. Поразмыслив, решил переночевать. Дело к вечеру идет, два-три часа – и стемнеет. Уж лучше в шлюпке ночевать, чем на голой земле. Можно, конечно, на веслах идти, но придется делать это против течения. А шлюпка крупная, и одному ему не выгрести. И кое-что бросить придется – не нести же ковры на себе? Тяжелы.
Бобы, как ни хотелось ему есть, решил употребить утром – для пешего перехода силы понадобятся. Определился, где юг, – ему туда. Через много лет в той стороне Москва будет, а сейчас уже стоят Ярославль, Ростов, Суздаль и Муром. Топор Илья под руку положил – на всякий случай. Шлюпка изнутри запоров не имела, зверь не откроет. А человек – запросто.
Перед сном Илья полюбовался закатами, напился чистой воды из реки. Вкус – изумительный, как из родника. Нашел несколько кустиков черники, полакомился ягодами, но потом с трудом отмыл руки и улегся спать. Стемнело, что еще делать в таких условиях?
Уже засыпая, он потер деревянную фигурку Макоши, но древняя богиня не ответила, не отозвалась. Недовольна чем-то или только в полнолуние может голос подать?
Спалось ему отменно, и утром он проснулся от осторожного стука по лодке. Сон мгновенно слетел. Илья заткнул за пояс топор и выбрался на корму.
На берегу стоял мужчина – бородатый, в расшитой рубашке из беленого льна. Тупым концом короткого копья он стучал по корпусу шлюпки, а увидев Илью, извинился:
– Прости, муж, не ведали, что ты отдыхать-почивать изволишь.
За мужиком на берегу виднелось несколько подвод, крытых грубой рогожей, стояли возчики.
– Утро доброе, – поднял руку в приветствии Илья.
– И тебе того же. Что за дивная лодка? Ни одного шва не видно. Неуж из цельного куска дерева выдолблена?
– Почти угадал.
– Посмотреть можно?
– Смотри, за погляд денег не беру.
– Знамо дело!
Мужик воткнул копьецо в землю, перебрался на шлюпку и залез внутрь. Через иллюминаторы во внутреннее помещение вливался солнечный свет.
– Это что? – Мужик пощелкал ногтем по прозрачному пластику.
– Окно.
– И через него видно все, не как через бычий пузырь. А ковры где взял? Из Хорезма?
– И снова угадал. Купец, наверное?
– Как есть торговый гость, сейчас с обозом во Владимир еду. Шкуры везу, зуб моржовый.
– Богатые товары, – одобрил Илья.
– А то! У меня охотники на трех заимках, да бортники еще.
Мужик ухватился за ковер, пощупал, зачем-то понюхал.
– Добрая вещь! Продай!
– Что дашь?
Цен на вещи Илья не знал. Да и есть ли деньги? Или здесь все на куны меняют? Не исключен и натуральный обмен.
– А сколь просишь? – Купец хитро прищурился, а Илья лихорадочно вспоминал, чем рассчитывались на Руси в древности.
– Гривну!
Илья не представлял, много это или мало, и ляпнул первое, что на ум пришло.
Купец возмутился:
– Да ты что! Это же грабеж средь бела дня!
От возмущения он попытался выпрямиться и приложился головой о пластиковый потолок.
Илья понял, что перегнул палку:
– Так за оба ковра!
Фактически он снизил цену вдвое, но купец покачал головой:
– Не согласен!
– Ну хорошо, забирай лодку и оба ковра.
По понятиям Ильи – уже много, но купец за скоропалительное предложение ухватился. Дивная лодка и два ковра! И что, что мачты нет и паруса? Под веслами ходить может. Зато окошки прозрачные, и крыша есть. Весь ценный груз в сохранности будет, и гребцам хорошо – ни дождь, ни ветер им не помеха.
По лицу купца Илья понял, что прогадал.
– И ты меня в Суздаль на телеге доставишь, с харчами, – добавил он.
– По рукам! – Купец протянул руку, и Илья пожал ее. Он не знал тогда, что рукопожатием скрепил договор.
Купец обрадовался:
– Эй, перегружайте товар в лодку!
– Погоди, – остановил его Илья, – ты еще не заплатил, а уже распоряжаешься.
– За этим дело не станет.
Купец полез в мошну, болтавшуюся на поясе, достал монеты, отсчитал.
– Вот, двадцать пять кун, или гривна.
Такие монеты Илья видел впервые и потому не знал, обманывал его купец или честно рассчитался. Он сунул монеты в карман куртки и застегнул клапан на «молнию».
Встав цепочкой, мужики перегрузили товар. Весь груз и половину шлюпки не занял. Илья посмотрел на ватерлинию – до полной загрузки было еще далеко.
Купец переговорил со своими людьми, отдал распоряжения.
С лошадьми остался один возчик. Он привязал уздцы каждой лошади к телеге предыдущей и развернул обоз.
– Чего всем возвращаться? Должен на лодке кто-то грести – али не так?
Мужики спустились в шлюпку – иллюминаторы их также немало удивили. Но купец прикрикнул, и мужики расселись по скамьям и разобрали весла, которых на шлюпке было три пары.
Отвязали швартовы и стали грести.
Илья сначала на румпеле сидел, правил, но купец присмотрелся и вскоре сел на румпель сам.
Шлюпка шла ходко. И то: мужики на веслах были физически сильные, не за компьютером сидели. Деревенский труд – он усилий требует.
Купец от хода шлюпки был в восторге и все цокал языком.
– Даже лучше лодьи или ушкуя новгородского! – радовался он обновке.
По своим размерам шлюпка и в самом деле не уступала лодье, поскольку весила впятеро меньше, да и обводы ее были гладкие, скорости способствовали.
Когда они пристали к берегу для отдыха и обеда, было уже три часа пополудни. К этому моменту местность уже изменилась, на берегах появились небольшие леса.
Выбрались на берег. Мужики нарубили валежник, насобирали сушняк, развели костер и подвесили на рогулины котел с водой. Они все на Илью поглядывали: одет необычно, роста огромного. Для современника Илья рост имел средний, 175 сантиметров, а тут в сравнении с ними казался гигантом, мужики ему по плечо приходились. Акселерация! Каждое поколение было немного выше своих родителей.
Один мужичок, оказавшись наедине с Ильей, воровато огляделся и тихо сказал:
– Эх, не купец ты, парень! Прогадал! Вокруг пальца обвел тебя купец.
– С чего решил?
– Он тебе малую гривну отдал, да еще и киевскую.
– Сочтемся.
А что Илье еще отвечать, если он местных денег не знал? Это он уж потом выяснил.
Славяне находились на перекрестке торговых путей между Европой и Востоком. Своих денег первоначально они не имели, но торговля была развита. Европейцы закупали на торгах лен и пушнину, по необходимости – зерно, рассчитывались золотыми и серебряными монетами. По современным меркам 100 килограммов пшеницы стоили 53,4 грамма серебра. После нескольких столетий пользования чужими монетами Русь созрела к выпуску своих. Ярослав Мудрый стал чеканить сребреники, князь Владимир – златники. Каждый златник по весу приравнивался к 85,25 грамма серебра и назывался гривной. Ее-то стоимость и вручил купец Илье.
Такая гривна менялась на 25 серебряных динариев или дирхемов, которые славяне называли кунами. Малую гривну приравнивали к 20 ногатам. Две малые гривны составляли одну большую, имевшую весом 170,5 грамма.
Была еще гривна новгородская, весом 204,7 грамма. При покупке или продаже покупатель и купец обговаривали, о какой гривне идет речь. Выходило, что и шлюпку и ковры купец купил у Ильи выгодно, за полцены. Для Ильи это стало уроком.
В 970 году на территории Европы началась сильная засуха, продолжавшаяся 48 лет подряд. Голод привел к скупке зерна на Руси в больших объемах и утечке серебра и золота на Русь. В ходу появилось много иностранных монет.
До момента продажи Илья полагал, что гривна – это нечто единое, целое, да так оно и было. Новгородская гривна была в виде палочки с округлыми концами, а киевская большая – шестиугольная. Но на обеих стояли оттиски княжеской печати, подтверждающие их подлинность.
Похоже, купец был еще тот жук, и полностью доверять ему было нельзя.
Когда кулеш поспел, все уселись в кружок вокруг котла и стали хлебать из него по очереди деревянными ложками.
Илья сбегал в шлюпку, принес оттуда одноразовую посуду и положил кулеш себе на тарелку.
Команда купца смотрела на его манипуляции с удивлением.
– Брезгуешь? – спросил купец.
– Нет, просто так удобнее.
Илья отдал одну тарелку купцу. То попробовал есть с нее – действительно удобно, не надо каждый раз кланяться.
Команда доела все, что было в котле, и один из мужиков стал мыть его в речной воде, оттирая остатки изнутри и копоть снаружи песком.
Купец поинтересовался:
– Звать-то тебя как?
– Ратибор. – Илья не замедлил с ответом – Макошь называла это имя из его прошлой жизни.
– А я думал, иноземец ты, торговать приехал. А ты свой. Какого роду-племени?
– Вятичи.
– Видал я ваш народ.
– А одежа почему такая?
– У свеев сторговал, удобная.
Илья не понял, из каких таких глубин памяти всплыли эти слова. Или это Макошь незримо и неосязаемо помогала ему?
– Ага, ага, понятно. Только и я с норманнами торговал, токмо одежи такой не видел.
Илья пожал плечами. Рубахи на купце и работниках его были расшиты орнаментами. Один рисунок отличался от другого, но было и общее. Рисунок каждого племени был своеобразен, и по нему знающий человек мог сразу сказать, какого роду-племени перед ним человек, какое место занимает в иерархии и женат ли. А у женщины – так даже количество детей можно было определить.
А купец не отставал:
– Не изгой ли?
«Изгоем» называли человека, изгнанного из племени за неблаговидный поступок. Не преступление вроде кражи или убийства – за них карали по «Правде», а именно за проступок. Например, струсил в бою, не помог своим на охоте – да мало ли чего еще? Такой изгой не пользовался защитой и покровительством племени, не имел права вернуться в него и жить вместе с соплеменниками. Даже имя его запрещалось упоминать в племени, как будто и не было на свете такого. Изгой был отщепенцем и мог рассчитывать только на себя.
– Нет, спаси меня Перун от такой участи.
Купец поднялся. Команда села в шлюпку и принялась работать веслами.
– Мыслю, при таком ходе через день Вологду увидим, – сказал купец.
Шли до сумерек. Пристали к берегу на ночевку. Пока команда хлопотала с варевом для ужина, купец осмотрел берега и довольно крякнул. Видимо, бывал он уже здесь раньше, узнал знакомые очертания.
– Хорошая лодка, слов нет. Не думал я так быстро добраться, не хуже, чем под парусом.
Поев, купец вытащил из шлюпки один ковер и постелил себе недалеко от костра. Вот жмот, мог бы и второй достать! Впрочем, оба ковра теперь купцу принадлежат, и Илья не имел права приказывать. «Ничего, – решил он, – не холодно еще, и на земле переночую».
После трудов на веслах команда уснула быстро, только храп раздавался.
Илья тоже уже придремывать стал, как вдруг почувствовал – греется фигурка Макоши в его кармане. Насторожился сразу, куда и сон делся. Глаза немного приоткрыл, чтобы со стороны не понять было, спит он или нет, – ба!
К нему, держа в руке копье-сулицу, крался купец. Уже и руку занес для удара!
В последний момент Илья откатился в сторону, и купец воткнул копье в пустое место. Откуда у Ильи ловкость и умение взялись? Ведь сроду борцовские клубы не посещал. А сейчас вытянутой ногой купца под колено ударил, и тот с размаху грохнулся на спину.
Илья уже на ноги вскочил, сулицу из земли выдернул да тупым концом, как палкой, стал охаживать купца – по спине, по бокам, по ногам.
Купец от боли взвыл, но подняться не мог, поскольку любую попытку его Илья пресекал ударами ног в живот и по заднице.
– Лежачего не бьют! – завопил купец, прикрывая голову согнутыми в локтях руками.
– Твоя правда. Но это в честном бою. А ты ночью на сонного и безоружного напал и о чести толкуешь? Змея подколодная!
Илья обозлился. Ведь кабы не Макошь, лежать ему сейчас убитым. На деньги позарился купец, что сам дал. А что? Места глухие, в реку труп столкнут – и никаких следов. Разговаривал с ним вчера купец, да получалось – выпытывал, из каких краев да какого племени. Свой интерес имел.
От криков купца проснулись смерды, но понять ничего были не в силах. Илья силой превосходил всех, и команда купца побоялась вступиться за него, смотрели на происходящее молча.
Когда Илья подустал и решил, что с купца хватит, он воткнул копьецо в землю.
– Вставай, падаль!
Купец стонал, закатывал глаза, но жалости ни у кого не вызвал. Кряхтя, он поднялся.
– А теперь при всех расскажи, за что я тебя бил?
Поскуливая и постанывая, как побитый хозяином пес, купец рассказал, что он напал на спящего Илью.
– Зачем?
Купец начал мяться, и Илья взялся за копье:
– Язык проглотил? Еще хочешь отведать батога?
Купец повесил голову на грудь и едва слышно сказал:
– Деньги я у него отобрать хотел.
– Громче, не все слышат!
Купец громче повторил признание.
– Все слышали? – Илья повернулся к работникам, и те закивали.
– Убить меня купец хотел вот этим копьем, да Макошь помогла. И все ради чего? Ради денег! Что полагается за разбой и убийство?
– Вира и повешенье – в назидание, – раздались нестройные голоса.
Илья повернулся к купцу:
– Слышал? Повесить тебя надобно, и это по «Правде» будет! Могу сам, веревки в лодке есть. А могу в ближайшем городе князю или посаднику отдать.
Княжий суд был спорый. Если есть свидетели, или по-местному – видаки, приговор приводили в исполнение в этот же день. Действительно, зачем кормить-поить арестанта, стражу содержать, коли вина его очевидна?
Осознав, что ему грозит, купец упал на колени и взмолился:
– Богами древними земли нашей молю тебя о пощаде… Семья у меня – женка, дети.
– А что же ты, пес шелудивый, о них раньше не подумал?
– Все возьми, все! – Купец сорвал с пояса мошну и бросил ее под ноги Илье. Он боялся умереть позорной смертью и тем самым положить на свой род грязное пятно, от которого тот долго не отмоется.
– Мало, да? Так лодку с мехами забирай, людишек всех – смерды они мои!
– Вон как ты заговорил! – Илья взялся за древко копья.
Купец завыл, как пес на луну, заплакал, однако Илья и не думал его убивать. Так, постращать, может – ума прибавится?
Плачущий купец, ползающий у его ног, вызывал отвращение.
– Ладно, милую. У меня видаков полно, начнешь жаловаться – сам на суку вздерну. А сейчас пошел прочь отсюда.
– Дык куда же я в ночь?
– Уходи, иначе передумать могу!
Купец бросил сожалеющий взгляд на валяющуюся у ног Ильи мошну, лодку с товаром, бывших своих людишек, поднялся и побрел вдоль берега реки назад.
Смерды топтались, не зная, что предпринять. Вроде купец, спасая свою жизнь, прилюдно заявил, что отныне они Ратибору принадлежат.
– Ты! – Илья ткнул пальцем в грудь первому попавшемуся ему на глаза мужику.
– Ась?
– Бери копье, до утра караулить будешь.
– Вдруг купец вернется?
– Меня разбудишь, если купец или зверь какой появится.
– Слушаюсь! – Смерд поклонился новому господину, взял сулицу и сел у догорающего костра.
– Дров в костер подбрось!
Илья подобрал мошну – зачем деньгами разбрасываться? Купец при покупке шлюпки и ковров и так его обманул.
Что-то не везет ему на хороших людей! То кузнец, нежить проклятая, убить его хотел, то купец решил жизни лишить из-за денег. Сурово здесь и небезопасно! Зато Илья получил очередной урок.
Мужики улеглись спать у костра, а Илья забросил в шлюпку ковер, на котором собирался спать купец. Мыслишка мелькнула: не потому ли купец второго ковра пожалел, что опасался его кровью Ильи запачкать? Заранее пакость задумал! Нравы у людей какие-то звериные – убить, обмануть.
Он положил топор под правую руку.
Уснул быстро, хотя смердам не доверял, чужие это люди. Купец мог вернуться, подговорить людишек – вместе накинутся.
Однако ночь прошла спокойно.
Утром Илья проснулся от запаха дыма и чего-то съестного. Выбравшись из шлюпки, он увидел, что смерды сидят вокруг котла, в котором булькает и исходит запахом кулеш – каша с вяленым мясом. Но никто не ел, все ждали разрешения Ильи.
Он умылся, взял тарелку с ложкой и первым, по старшинству, положил себе. Он еще и рта не успел открыть, как увидел, что смерды уже своими ложками из общего котла зачерпывают. Понятное дело, голод не тетка, а впереди трудовой день.
Когда они поели, вымыли и уложили в лодку котел, Илья отозвал смерда, который подсказал ему про обман купца.
– Тебя как звать?
– Родители Вторушей нарекли.
– С купцом раньше ходил куда-нибудь?
– А как же? В Вологде был, в Тотьме был, во Владимире.
– Путь-дорогу на лодке до Владимира знаешь?
– Найду, я пять лет с купцом. Чаще обозом ходили.
– Хорошо. Мне во Владимир надо. Старшим тебя среди односельчан назначаю. На стоянках караульных ставить будешь, кашеваров определять. За старания вознаграждение получишь. Я добра в отличие от купца не забываю.
– Понял, господин! – Холоп поклонился.
– Командуй – всем на весла.
– Матвей ночь не спал, караулил.
– Тогда пусть в носу спит, сами управимся.
– В Вологду заходить будем?
– Что я там не видел?
– Тогда короче путь есть. По Старой Тотьме, потом по Унже, опосля Волга – хазары же Итилем называют.
– Про хазар слыхал?
– Нешто мы темные?
Кто бы говорил, сам в лаптях стоит.
Через пару часов хода они свернули влево, в устье небольшой реки. Недалеко на взгорке виднелось село, даже, пожалуй – крепостица, поскольку деревянным тыном была огорожена.
– Это что?
– Тотьма. По реке вверх пойдем до озера. Мелкое и вонючее оно, болото напоминает. Потом волок – и Унжа.
На озере-болоте они не столько гребли, сколько веслами отталкивались от водных растений и плавающих маленьких островков. В одном месте из воды вырвался газовый пузырь и с шумом лопнул.
– Водяной! – Гребцы бросили весла. – Надо умилостивить его, дары принести, а то век с озера не выйти.
Илья замешкался – что давать в дар и сколько, но Вторуша опередил его. Он открыл мешок, зачерпнул горсть крупы и высыпал за борт. Черт, нехорошо получилось. Это Илья должен был задобрить водяного, его шлюпка, а выручил Вторуша.
Потом они протискивались по ручью. Когда он совсем измельчал, все выбрались из шлюпки, к носовому рыму привязали веревку и поволокли шлюпку. Делали передыхи, но все равно почти весь день ушел на волок.
Уже к вечеру увидели узкую реку.
– Унжа! – почти торжественно объявил Вторуша.
Илья был разочарован: узкая, мелкая, не река – ручей.
– О, вскорости она широкой будет, почти на полет стрелы.
И в самом деле, Унжа была левым притоком Волги и после впадения в Унжу рек Ваги и Кукоши становилась широкой, больше шестидесяти метров. Левый ее берег был низким, заболоченным, и все селения были на правом берегу. В древности по обеим сторонам Унжи селились финно-угорские племена, называвшие себя Костромой, а в дальнейшем и город появился с одноименным названием.
Чем дальше продвигались они на юг, тем чаще встречались селения. Небольшие, в подавляющей части бревенчатые, лишь иногда попадались здания каменные, да и то они принадлежали местной знати или церквам.
Добирались до Владимира долго, больше недели. Реки – они ведь не дороги, петляют, как вздумается, а еще местами против течения приходилось идти.
Наконец в полдень показался Владимир, столица княжества. Город был основан в 990 году князем Владимиром на Клязьме, когда Москвы еще и в помине не было. По тем временам это был большой город – несколько улиц, площадь.
У пристани кипел торг. Из многих областей приезжали купцы, торговали своим товаром, покупали чужой или обменивали.
На шлюпку Ильи сразу обратили внимание из-за ее яркого окраса. Таких лодок здесь никогда не видели и потому заинтересовались, подходили, спрашивали – даже товар хотели купить. Однако Илья осторожничал.
– Вторуша, сходи на торг, узнай цены на меха, как бы не прогадать.
Илья решил: коли уж получилось так, что в его руках пушнина да рыбий зуб, продать все, а потом и лодку – зачем она ему?
Мужикам к себе возвращаться надо, семьи кормить. Пока на лодке поживут, как другие, охрану нести будут. Не хотел Илья себя ватагой обременять. О них заботиться надо, кормить-поить, обувать-одевать, крышу над головой обеспечить… Если бы Илья купцом хотел стать – другое дело, но не лежала у него душа к торговле. К тому же интересно было. Повезло ведь один раз в жизни, как никому, – перенестись в другое тысячелетие, Русь изначальную увидеть. Но променять возможные приключения на торговлю? Ну уж нет, не для этого Макошь его избрала! А в то, что это не случайность, Илья уверовал. Значит, нужен он здесь, и не торговцем. Как он будет древних богов защищать, он еще и сам не знал, но чувствовал – главные события еще впереди.
Вернулся Вторуша. Он обошел купцов, торгующих мехами, и обстоятельно доложил о ценах.
– Жалко, зерна на продажу нет. Иноземцы так и шныряют, все зерно скупили.
– А как моржовый клык?
– Нет ни у кого.
– Вы с купцом когда на торгу были?
– О прошлом годе.
– Тогда скажи, сколько в прошлом году моржовый клык стоил?
Вторуша взял связку и показал Илье самый большой клык:
– Вот такой дирхем стоил.
– Понял, – отозвался Илья. Он сразу сообразил, что в лодке у него целое состояние.
Свечерело. Покупатели разошлись. Прибывшие на лодках, ушкуях, подводах купцы, вернее – холопы их развели костры. По берегу ходили люди со связками хвороста, дров и предлагали купить. Илья тоже купил две вязанки: он, как его люди, проголодался.
Между биваками бродили продавцы, на спине которых были короба, плетенные из ивовых прутьев, – они продавали пироги с рыбой, яблоками, капустой и убоиной.
Илья купил пирогов на всех. Завернутые в чистую тряпицу, они были еще теплыми. Видимо, вокруг ярмарки работал целый сонм разворотливых людей. И купцам можно поесть, и хлебопекам, и рыбакам, и бортникам звонкая денежка в дом – всем удобно.
На следующий день Илья с помощью Вторуши расторговался быстро. Еще не вечер, а шлюпка уже пустая. Зато мошна полная. Вторуша заикнулся было – товар на обратный путь купить, но Илья отрезал:
– Не купец я, сам видишь. Деньги вам отдам за помощь, и завтра можете в обратный путь собираться.
– Пехом?
– Ты думал, я вам лошадь и подводу куплю? Я просил тебя довезти меня до Владимира, заплатить обещал. Вас ведь купец мне уступил?
– Мы не холопы, а закупы.
«Закупом» назывался человек, батрачивший у хозяина за долг на правах холопа. После выплаты долга закуп становился человеком свободным.
– Даю каждому из вас по ногате. Если ты поможешь мне лодку выгодно продать, добавлю тебе еще одну.
– Тебе, господине, никуда больше не надо?
– Остаться при мне хочешь?
– Не совсем так. Мы в Суздаль хотели податься на заработки, плотничать – в наших-то краях чем иным промышлять? Вот на отхожий промысел ходим.
– Хотите – идите хоть сейчас, не держу.
Илья отсчитал каждому по ногате.
– Не обидел?
– Купец меньше давал. Но у нас с тобой уговору не было, все по чести. – Смерды поклонились.
«Смердами» на Руси называлось туземное население из незнатных.
Кто-то из смердов ногату в рот положил, вместо кошеля, что простолюдины часто делали, другие в пояс замотали.
Вторуша согласился помочь продать шлюпку. Ногата – деньги серьезные, в деревне за нее избу купить можно.
Ночевали в шлюпке. Тепло, уютно, покачивает.
Илья спал беспокойно: при деньгах он теперь, а что у мужиков на уме?
От воды тянуло сыростью, было промозгло, и к утру Илья продрог.
Проснулся он первым. Мужики спали беззаботно, храпели во сне.
Илья выбрался на причал. В глаза бросилась круглая луна. Еще пара дней – и будет полнолуние.
Илья уселся. Вот продаст он сегодня лодку – дальше что? Куда? Выжил он, с «Любови Орловой» спасся, но попал едва ли не на тысячу лет назад. Земля своя, но он здесь чужой. Ни обычаев толком не знает, ни письменности. Многие слова, что холопы или купцы на торгу говорят, он не понимает, за девятьсот лет язык изменился. И спросить, как вернуться в свое время, некого. Попади он сюда на неделю, на месяц – счел бы приключением. Но сколько Макошь ему отмерила? Год? Два? Десять? И что он должен совершить, чтобы древняя богиня сочла, что в полной мере выполнил свой уговор?
Рассвело, и из шлюпки выбрались мужики. Они развели костер и сварили уже порядком надоевший Илье кулеш.
Едва они поели, как Вторуша взобрался на лодку и начал кричать:
– А вот подходи-налетай! Лодка новая продается, дивной работы, ни у кого такой нет! Вместительна, для купца в самый раз! Товар не промокнет, лихой человек не украдет!
На вопли Вторуши стали подходить любопытные. Больше поглазеть, конечно, внутрь заглянуть, руками пощупать – как без этого?
Но среди праздного народа попалось и двое солидных людей, явно купцов. Они посмотрели, поцокали языками, внутрь лодки забрались. Потом меж собой спорить стали – кто покупать будет? Один утверждал, что он первый подошел, потому товар его, другой говорил, что он в лодку первый сел и торговаться первым его право.
Спор прервал Илья:
– Уважаемые торговые люди, – Илья прижал правую руку к сердцу, – вы же цену еще не узнали. Товар заморский, на ходу легкий, смолить не надо – даже окна прозрачные есть. Сколь предложите?
Каждый из купцов стал называть цену, но другой добавлял. Когда цена дошла до полутора гривен, Илья прервал спорщиков:
– О какой гривне речь?
И тут один из купцов промашку дал:
– О киевской, большой! – а у самого на лице торжество победителя.
– А я новгородскую даю! – в азарте крикнул второй.
– Плати и забирай! – остановил торг Илья. Иначе купцы, не желая уступать друг другу, спорили бы до обеда.
Проигравший, сопя от обиды, выбрался из лодки. Выигравший же погладил ладонью борт лодки.
– Чудно! Сколь живу – такого не видал! – и достал из мошны гривну.
Илья взял, осмотрел, обнаружил оттиск княжеский.
– По рукам! Владей!
– А ковры как же? Вроде в лодке они, стало быть, мои.
– Так и я в лодке покамест, но я не твой холоп.
Купец скривился, как будто уксуса глотнул.
– А впрочем, один дарю, – продолжил Илья. – Спать на нем удобно – мягко, тепло.
– Эдакую красоту я в спаленку дочке любимой положу. Краса ненаглядная, как не побаловать!
– Твое дело, купец. Удачи!
– И тебе во всем прибытка.
Илья собрал пожитки – топор, ковер свернул рулоном. А больше и нет ничего.
Купец топор увидел – топорище красное в глаза бросилось.
– Дай поглядеть!
– Смотри, за погляд денег не берут.
На топоре сталь хорошая – это купец понял сразу, но острие на ноготь попробовал. Ему понравилось.
– Продай топор и энтот ковер, что свернул.
– Уговорил. Три куны серебром.
Купец молча выложил три монеты.
Илья совсем без вещей остался, налегке. Он выбрался из лодки – на деревянном причале его терпеливо дожидался Вторуша. Илья вручил ему денежку, и Вторуша поклонился:
– Может, свидимся еще?
– Счастливого пути.
Ватажка мужиков ушла, а Илья стоял, раздумывал.
В это время из лодки выбрался купец.
– Жилье ищешь?
– Наверное.
– Постоялый двор на берегу, вон крыша видна – туда ступай. И кормят вкусно, и клопов в комнатах нет.
– Спасибо.
При упоминании о клопах Илью передернуло – с подобной живностью вроде блох, тараканов, вшей и клопов он еще не сталкивался.
Секунду помедлив, он повернулся в указанную сторону и решительно зашагал к постоялому двору.
Как и многие постройки в городе, он был деревянным. Обширный двор с большой конюшней, амбар для купеческих товаров, на первом этаже – поварня и харчевня.
Хозяин встретил Илью приветливо, предложил откушать. Щи горячие принесли, плоть куриную жареную, пироги с вязигой и сбитень горячий. Сбитень Илья не пробовал никогда и решил начать с него. Напиток горячий, слегка губы обжигает, с привкусом меда и слегка хмельной. Илья понял это, потому как ударило в голову.
Илья поел с аппетитом – все-таки это был не уже порядком приевшийся кулеш. Он расплатился и попросил комнату.
– А пожитки твои где? – Лицо хозяина приняло подозрительное выражение. Солидные люди с холопами прибывают, с баулами. Не лихой ли человек на постой попросился? Ведь потом позора не оберешься.
– Завтра будут.
Хозяин успокоился, тем более что Илья платил звонкой монетой.
Комната оказалась небольшой, с одним окном. Деревянный топчан с периной, сундук для вещей, лавка, на полу – домотканый половик. Более чем скромно, учитывая «удобства» во дворе.
Илья запер дверь на запор, разделся и растянулся на перине. Хорошо-то как! Незаметно для себя он уснул. Впервые за много дней он чувствовал себя в безопасности и был на твердой земле, а не в качающейся на волнах шлюпке.
По коридору ходили и разговаривали люди, вернувшиеся с торга, но Илья их не слышал.
Проснулся он почти в полночь от внутреннего зова и сел на постели. На сундуке стояла фигурка Макоши, а вокруг нее было слабое свечение, напоминающее ореол. Скоро полнолуние, и Макошь снизошла до разговора:
– Ты прибыл во Владимир, Ратибор?
– Добрался, благодаря тебе.
– Почему решил, что помогаю тебе незримо?
– Деревянная фигурка грелась в опасный момент – я уж после догадался.
– Значит, я в тебе не ошиблась. Ты не передумал помогать?
– У нас уговор, и я своему слову верен.
– Таких людей не так много осталось. Ратибор, ты воин, а до сих пор безоружен, даже топор продал.
– Топор – инструмент для плотников и корабелов.
– Верно!
– Завтра обзаведусь.
– Ты еще не знаешь, что обладаешь многими умениями и знаниями опытного воина. Это не моя заслуга, в прежней жизни ты все это умел. Ростом и силой природа тебя не обделила. Будь смелее, не бойся ничего – ты справишься. Выбери меч по себе. Какой в руку ляжет, тот твой и есть. Щитом не пренебрегай. При случае Перун помогать тебе будет, он покровительствует воинам. И другие боги будут на твоей стороне, если уговору верен будешь. Как почувствуешь, что готов, иди в Суздаль.
– К кому и зачем?
– На другом берегу от города найдешь капище, в центре его – деревянная фигурка Сварога. Там волхвует старик именем Борг.
– Норманн?
– Узнаешь. Ты по мере сил помогать ему будешь. В народе недовольство зреет, и Борг смердов в правильное русло направит.
– Исполню, прекрасная богиня!
– Давно меня так никто не называл. Дам тебе ненадолго «Книгу Судеб». Редко кого из людей я так одариваю. В твоем времени кто-то в распятого бога верует, а кто-то – в силу золотого тельца. Ты же из немногих избранных, заслужил.
Ореол вокруг фигурки померк, и Илья до конца не понял – то ли видение на самом деле было и он слышал голос в голове, то ли он не проснулся толком и все это ему снится. Но только на коленях его неизвестно каким образом оказалась большая книга. И что странно – в комнате воздух чистый, как после дождя в весеннем лесу.
Илья перевернул тяжелую, тисненную рунами обложку. Беленая бумага засветилась тусклым светом, изображение на ней проявилось, как на планшетнике. На странице – старец седобородый в длинной до пят белой рубахе, расшитой цветами и рунами. «Наверное, это Борг, о котором Макошь говорила», – догадался Илья.
Он перевернул страницу и увидел русоволосую девушку дивной красоты. Но лицо у нее было грустное и глаза заплаканные. Илья удивился – о ней Макошь молчала. Неужели ему повезет встретиться с красавицей? В нетерпении Илья перевернул еще одну страницу. Храм православный деревянный, на куполах кресты. Навстречу идет священник в сером подряснике, в правой поднятой руке – крест большой серебряный, левой рукой Священное Писание к сердцу прижал.
Илья и эту страницу перелистнул. Ан – нет, пусто там, чисто.
Книга вдруг стала прозрачной и истаяла в руках Ильи. Если бы сам не видел, в руках не держал – ни за что не поверил бы. Как можно жизнь свою будущую увидеть?
Находясь под неизгладимым впечатлением от увиденного, Илья полночи не мог уснуть, все девица перед глазами стояла. По сердцу она ему пришлась, что скрывать? Но в целом он был удивлен, ошарашен, шокирован. Какой планшетник может сравниться с «Книгой Судеб», где видно будущее? Такое могут только боги, телевизор – жалкая потуга на книгу.
Утром Илья проснулся бодрым и полным сил. Он позавтракал пирогами с сыром и сразу отправился на торг. Еще вчера и позавчера он ходил по нему, торговал мехами, моржовым клыком, но и примечал остальные товары. Видел лавки оружейников, и его тянуло посмотреть поближе и повнимательнее, но Илья пересилил себя. А теперь оказалось, что это воин в нем говорил.
Не одну, а множество лавок он обошел, и свои покупки он начал с меча. Взял один, другой… И новгородской ковки, и заморские, длиннее или уже, с ножнами простыми и богато украшенными, но ни один из них не сидел в руке, как влитый, и не глянулся Илье.
Уже потеряв надежду, он зашел в следующую лавчонку. За прилавком его встретил улыбчивый хозяин.
– Заждался тебя твой меч, воин! – приветствовал Илью продавец.
– Откуда ты знаешь, что я за мечом пришел? Может, я просто хочу нож купить?
– Э нет! Я людей сразу вижу. Выбирай!
На стене, на деревянных гвоздях висело несколько мечей. Ножны при них были самые простые, деревянные, обтянутые кожей.
Илья снял один меч, сделал взмах… Его меч, как по заказу сделан. В руке прикладист, баланс отменный и размер росту Ильи соответствует.
– Беру!
– Я знал, что ты именно его выберешь. У него имя есть – «Вершитель судеб».
Илья попытался скрыть удивление. Читал он о знаменитых вещах, дошедших до нас из Средневековья. На самом деле такие мечи были – вроде «Экскалибура» или «Пьющего кровь». Но чтобы на Руси?..
Он прицепил ножны к ремню, прошелся – ножны самую малость не доставали до земли.
Илья отсчитал деньги.
– Еще два ножа мне – боевой и обеденный. И щит.
– Про шлем и кольчугу забыл. Шлем подберу, а кольчугу нет. Тебе по размеру делать надо, а это дело долгое. Кольчуга не рубаха, не растянешь. И движение она сковывать не должна.
Оба ножа подобрали быстро. Сделаны они были одним мастером, в едином стиле, и заняли свое место на ремне Ильи, справа.
Щит же продавец сам указал Илье:
– Вот этот бери – ясеневый, легкий. Руку не утомит, по краю железом окован, быстро в щепы не разрубишь.
Илья взял щит в левую руку – действительно удобен. Раньше он полагал, что у русских воинов щиты каплевидные, как на старинных гравюрах и рисунках, а этот круглый был. В центре – бронзовый умбон, к которому изнутри крепилась рукоять.
Шлемы пришлось подбирать по объему головы, и впору Илье пришелся только один – шишак, с наносником и бармицей кольчужной сзади – для защиты шеи.
Денег Илья отвалил немало, но приобретением остался доволен.
Решив, что купил все, он отправился на постоялый двор. Ходить по торгу или городу в полном боевом облачении невмочно, и Илья ловил на себе удивленные взгляды. Вроде не княжеский гридь – на щите знака нет, тогда зачем меч нацепил?
Хозяин, увидев Илью, онемел. Вчера за лихого человека едва его не принял, а сегодня перед ним муж достойный. Неудобно ему стало, из-за стойки выскочил, залебезил:
– Гость дорогой, не признал сразу в тебе воина, прости. Не желаешь ли олуя свежего отведать?
Что такое олуй, Илья не знал, но головой кивнул.
Хозяин самолично принес глиняный кувшин, налил в кружку и налил из него, тем самым выказывая гостю уважение: воин, особливо княжеский, ставился выше купца. Просчитался вчера хозяин и сейчас старался загладить свою вину. Может статься, не простой воин перед ним, боярских кровей – денежки-то у него в мошне звенели. А для хозяина звон серебра значил больше любой музыки бродячих гусляров. И комнату для гридя надо выделить соответствующую его положению. Только у княжьего гридя конь должен быть, а постоялец пешком пришел, хозяин видел.
Илья олуй попробовал: пиво, только более густое и крепкое, градусов десять будет. Горчило слегка, но было прохладным, с ледника, и пилось приятно.
Илья не спеша выпил олуя, поел пирогов рыбных с пылу с жару, и поднялся к себе в комнату. Таскать на себе железо было непривычно, ножны с мечом цеплялись за лавку, за лестницу. Навык должен быть, придерживать оружие левой рукой нужно, а то и грохнуться при честном народе недолго, опозориться можно.
У себя в комнате Илья внимательно осмотрел каждую покупку. Все ему понравилось, все было сделано на совесть, добротно.
Отложив оружие и амуницию, он улегся на постель. Макошь сказала – нужно в Суздаль. От Владимира он недалеко, двадцать пять километров в современных Илье мерках. И если утром выйти, то к вечеру он доберется. Или коня купить? Деньги-то были, вопрос в другом: в седле Илья не сидел никогда, и с какой стороны к нему подойти, тоже не знал. Да и как коня заседлать? Он знал, что должны быть какие-то подпруги, но он даже теоретически не знал, что с ними делать. Кроме того, коня кормить надо, подковывать, конюшня нужна. Как понял Илья, конь – это лишняя головная боль для него. И потому решил Илья выходить с утра и пешком. Повезет – в обоз попутный напросится, какую-то часть пути на телеге проедет. А не успеет к вечеру добраться – не беда. Назначенного срока нет, не опоздает. Сегодня же он решил отдохнуть.
Утром он плотно позавтракал, поскольку неизвестно, придется ли сегодня есть еще. Расстояние в двадцать километров он раньше за день преодолевал, с друзьями на природу ходил, поэтому пешего перехода не боялся. Плохо только, что один, в компании веселее.
На выходе из города поинтересовался – эта ли дорога на Суздаль ведет, и, получив от прохожего утвердительный ответ, пошутил:
– А то вдруг в Москву приду?
– Это где же такое? – не понял его шутки прохожий.
Илья прикусил язык – не было еще Москвы…
Дорога была оживленной: утром в город тянулись возы с провизией – мясом, овощами, сметаной и молоком из ближних деревень. Из города выезжали подводы с товарами купеческими. Вдоль обочины, глотая пыль, шли пешие – кто на богомолье в Суздаль, другие по своим делам. Большинство – из тех, кому за проезд на подводе заплатить было нечем, несли с собой узлы.
Через несколько километров Илья покрылся густой пылью и стал серым.
Он догнал обоз и поравнялся с подводой. На облучке сидел возничий, на подводе, под рогожей – груз.
Илья шагал бодро и какое-то время шел рядом с подводой.
– А ты садись, гридь, чего ноги топтать? – пригласил его возничий. – Вдвоем веселее будет.
Повторять приглашение Илье не потребовалось, и он запрыгнул на телегу. Однако тряско. Вот уже чего у Руси не отнять, так это дорог. Как раньше не было, так и сейчас – одни направления.
– Куда едем? – поинтересовался Илья.
– В Ярославль. Там распродамся да подамся в Вологду.
– Мне в Суздаль.
– К вечеру там будем.
Лошадь тянула подводу со скоростью пешехода.
Возничий пару раз покосился на Илью:
– Что-то лицо мне твое знакомо…
– Не припомню.
– Ты на торгу не был ли?
– Три дня как. Меха продал и лодку.
– В самую тютельку! Там я тебя и видел. Лодку-то зачем продал? Лодка, как и лошадь – кормилица. Как товар без нее возить?
– Не всем купечествовать. Случайно получилось, воин я.
– Ха! Да половина княжих гридей лавки имеет, торгует не хуже купцов. Трофеи, на меч взятые, куда девать? Можно перекупщику отдать, так ведь он цену не даст. Лучше самому.
– Я не из княжеской дружины, я сам по себе.
– Я мыслил – ты из младших. Другие-то дружинники возрастом постарше, из бояр, и все о конях да с боевыми холопами. А ты пешим.
– Денег на коня нет, – соврал Илья. Не объяснишь же первому встречному, кто он и откуда.
– Ужель за лодку мало дали? – изумился возничий. – Ай-яй-яй! Да за такую красоту обоз целый купить можно!
– Думаешь, меч да щит со шлемом мало стоят?
Возничий на некоторое время замолчал. Но скучно было человеку, потому попутчика взял.
– Говор у тебя не наш, – снова начал он беседу, – каких будешь?
– Из древлян. Город такой есть за Киевом, Искоростень называется.
Возничий почесал затылок:
– Далеко, не бывал я в тех краях. А зовут тебя как?
– Ильей родители назвали.
– Ишь ты! А меня – Акимом.
Телеги из обоза периодически сворачивали то вправо, то влево, съезжая на малоезженые грунтовки, и к полудню обоз уменьшился вдвое.
– А если один останешься, не боишься? – спросил Илья возничего.
– Против нечисти лесной заговор есть, а против человека лихого – вот! – Возничий вытащил из-за облучка плотницкий топор.
Илья усмехнулся – оружие ближнего боя. С таким только против бродяги воевать.
Возничий вернул топор на место.
– Годков семь уже езжу, где только не бывал. И в Новгороде, и в Старой Ладоге, и в Пскове. Даже до Изборска добирался.
– Далеко! – поддакнул Илья.
– А то! И жив до сих пор, как видишь.
Некоторое время они ехали молча. Вскоре обоз свернул на луг и остановился. Телега, на которой ехал Илья, была последней.
– Зачем остановка? – не понял Илья.
– И-и-и, мил-человек! Лошади траву пощипать надо, водицы испить. Да и нам откушать не мешает.
Возничий распряг лошадь, а Илья внимательно наблюдал за его действиями. Опыт на спине не носить, может пригодиться. Хозяин спутал лошади передние ноги, снял с шеи узду.
– Отдыхай! – Он хлопнул лошадь ладонью по крупу, и лошадь, как будто ждала этой команды, тут же начала щипать траву.
Илья улегся на рогожу – мягко, удобно.
– Эй, гридь! Есть будешь?
– У меня нет с собой ничего, я на постоялый двор надеялся.
– Зря, до Суздаля не будет. Иди за валежником, а я пока воды в котел наберу.
Ну, было бы сказано.
Илья оставил на подводе шлем и щит и пошел в дубраву, которая была в сотне шагов. Он набрал сушняка и принес огромную охапку.
Возничий уже был на поляне. Он набрал в котел воды из ручья и подвесил его на рогульки. Наломал мелких веточек, сена из телеги между ладонями растер. Потом кремнем о кресало запалил трут, а от него уже – труху сенную. На все манипуляции минут десять ушло, по меркам Ильи – долго. Меж тем, доведись ему самому огонь добыть – так ведь нечем, не озаботился заранее.
Вскоре валежник уже горел, потрескивая.
Как только вода закипела, возничий достал мешочек и что-то сыпанул из него в котелок.
– Это что? – не понял Илья.
– Не знаешь разве? Мясо сушеное. Поварится немного – крупицы сыпану. И быстро, и сытно.
Для Ильи все было внове. Холопы купца на лодке использовали сало. Они резали его на кусочки и заправляли им кулеш, сушеное же мясо он видел здесь впервые. Он и сам готовил в походах с друзьями, но там было проще. Открыл тушенку, бросил в воду картошку или макароны – и супчик готов. А если повезло купить сублимированные продукты – еще проще: залил кипятком – и через несколько минут ешь. Вкусно, питательно, быстро. Эх, где эти блага цивилизации?
Варево оказалось вкусным. Возничий зачерпнул деревянной ложкой, поднес к губам, попробовал.
– Готово, садимся.
Ложки при себе у Ильи не оказалось, и возничий только сокрушенно покачал головой. Однако он сходил к подводе и принес новую деревянную ложку.
– Про запас держал, дарю.
Илье стало неудобно. Человек вез на подводе, кашу с мясом сварил, а у него даже ложки с собой нет. Нехорошо, что о нем возничий подумает?
Котелок они опустошили быстро, и Илья искренне поблагодарил возничего за угощение.
– Ты котелок отмой, а я пока лошадь запрягу.
Обоз собирался быстро. Илья только котелок вымыл, а обоз уже тронулся.
Илья запрыгнул на телегу, завалился на товар. Лежать удобно, не так трясет.
– Чего на продажу везешь? – поинтересовался он.
– Лен беленый купил да пеньки немного.
– Неужели хорошо раскупают?
– Было бы плохо – не брал бы. Еще иголок хотел взять, да дорого просили. В Новгороде возьму, там норманны продают. Иголки много места не занимают, с каждой иголки прибыль мизерная, а в итоге неплохо выходит. И железо у них хорошее.
У Ильи стали слипаться глаза. Вроде ночью спал, а вот поел – да на телеге и укачивает.
