Глава 5
Невольница
Григорий покачал головой, вышел из дома и закрыл ворота. Воротясь, сказал:
– А ведь в доме слуг не осталось. Нанимать кого-то надо, хозяин.
– На первых порах моя челядь приглядит, – вмешался Пафнутий. – А вообще, конечно, надо – за домом приглядеть, зимой протопить. Каменный дом-то холоднее деревянного. Боярин как-то жаловался, что дров уходит много.
Михаил начал осознавать, что, став владельцем большого дома, приобрел не только очаг, родовое гнездо, но вместе с ним и кучу новых забот. В городской квартире только плати за удобства, а тепло, воду и электроэнергию без тебя доставят.
– Ты чего приуныл, Михаил? Радоваться надо, покупка-то большая, хорошая – на века. А со слугами само решится, вот увидишь, только поспрашивать, поискать надо. А теперь прошу ко мне.
– Григорий, запри дом, держи ключи и можешь отправляться на ушкуй.
С Пафнутием прошли к нему домой. Уселись за пустой стол – разговор предполагался деловой.
Сначала Пафнутий говорил о купленном доме – де обширен, крепок, может, только дворовые постройки потребуют небольшого ремонта.
– Ну да у тебя лошадей пока нет, как я понял?
– Нет, не обзавелся.
– И лошадей, и конюхов надо иметь. Чтобы свой обоз на зиму был, да и выезд свой надо иметь. Негоже солидному мужу, уважаемому купцу пешком ходить. Уважать не будут: нет своего выезда, стало быть – беден. Никто ведь не видит твоих хором. Может быть, у тебя один дом больше стоит, чем другой купец с товаром и своим домом. Так ты прояви себя, покажи окружающим, что чего-то стоишь, чего-то достиг в жизни.
– Все еще впереди, Пафнутий, мне всего двадцать шесть.
– Двадцать шесть! Да в твоем возрасте некоторые служилые бояре уже полком командуют, дачи от Великого князя имеют. Только у каждого человека своя дорога. Одни воевать могут, другие – торговать. Кого как Господь сподобил. Вот насчет торгового дела я хотел поговорить. Компаньон мне нужен, дело затеваю прибыльное. Но скрывать не буду – рисковое. У тебя же судно свое?
– Да, ушкуй.
– Впереди зима. Чтобы товар возить, нужны лошади, сани, возничие. А в межсезонье ни на санях, ни на ушкуе никуда не доберешься. Есть у меня задумка – в полуденные страны на кораблях сходить.
– За пряностями?
– Именно! На лету схватываешь! Али сам тоже над этим думал?
– Всерьез пока нет.
– Отсюда еще по теплому двинемся. Пока зима на Руси стоять будет, товар закупим. К тому времени лед у нас сойдет, весной и вернемся.
– За перцем пойдем?
– Не только. Имбирь, корица, шафран, другое чего. Товар легкий, весь трюм забить можно, а судно не просядет нисколько. А главное, прибыль сам-десять, а то и сам-двадцать. Какой еще товар столько даст?
Михаил раздумывал.
– Так-то оно так. Только каким путем ни плыви, через чужие страны добираться придется. Если вниз по Волге – казанские татары, потом Орда. А на берегах каспийских свои головорезы. По Днепру вниз – так малороссы все под Литвой, да еще и свободные казаки. Мимо Хортицы не пройдешь. А на Черном море – крымчаки.
– У них судов нет, не перехватят!
– Ночевать тоже в море будешь? А ежели шторм? Значит, по-всякому к берегу приставать придется. Перец-то или в Персии, или у османов, ближе не купишь – если только у перекупщиков. Но тогда выгода меньше.
– И откуда ты все это знаешь? Я, чтобы все продумать, не с одним купцом говорил – из тех, что в дальних краях бывали. А ты вот так сразу взял и выдал. Тоже, наверное, сведения собирал?
– Не без того, – солгал Михаил. – Кроме того, судно у меня не морское. Тут бы посолиднее чего надо.
– Так и у меня ладья. А мы потихоньку, вдоль бережка…
– Плохо, карт нет.
– Как нет? Смотри! – Купец достал из сундука рулон и раскатал его на столе. Карта была нарисована на хорошо выделанной телячьей коже.
Михаил всмотрелся. Есть неточности, но повороты рек, расположение городов и деревень обозначены верно.
– Как тебе?
– По-моему, неплохо!
– Неплохо?! Я за нее три серебряных талера отдал! Кто из купцов видел, говорят, что все прописано. Иноземец делал!
Пафнутий явно гордился картой.
– Ты, Михаил, еще один путь не указал. Можно вот так, – купец ткнул пальцем в карту. – Спуститься по Волге – ее еще Итилем татары называют – до этого места. Смотри, здесь Дон совсем близко подходит. Со слов бывалых людей там переволок есть, и занимаются этим казаки. Потому можно из Волги в Дон попасть, а дальше – Азов и Крым, вот они.
– Ладно, – согласился Михаил, – пути ты уже продумал. А как насчет разбойников?
– У тебя сколько людей на судне?
– Вместе со мной – пятеро.
– Вот! А у меня вместе со мной – семеро. Двенадцать человек – уже сила, и все не робкого десятка.
– Что татары, что османы – мусульманской веры и христиан не любят. Для них обмануть неверного ничего не стоит.
– Это ты насчет товара? Так сам проверяй, языком.
– И насчет оружия сложно. Насколько я наслышан, в тех землях христианам оружие носить нельзя – даже ножи.
– А зачем тебе его носить? Приплывем на место и спрячем в трюме. У меня на ладье в корме тайничок есть.
Михаил покачал головой, раздумывая: уж слишком долгим, рискованным, даже опасным было задуманное Пафнутием предприятие.
– Коли денег после покупки дома нет, могу занять, – по-своему истолковав его раздумья, вкрадчиво сказал Пафнутий.
– Найду.
– Не знаю, как османы, а татары стараются купцов не обижать. Если сами какую-то шайку ловят, всех саблями секут.
– Сам видел? По-моему, сказки.
Пафнутий, не зная, какие доводы еще ему привести, сел на стул. Уж очень ему хотелось сходить за пряностями, прибыль хорошую получить. Пока другие на санных обозах будут копейки собирать, он собирался сорвать крупный куш.
– Так ведь мы с тобой, если вернемся удачно, не компаньонами станем, а врагами.
– Почему? – не понял Пафнутий.
– Потому что один товар продавать будем. А когда товара много, цена падает. Ты же не фунт и не пуд перца привезешь, а больше, весь трюм собираешься забить.
– Так сговориться между собой о цене завсегда можно. Я не понял – ты согласен?
– Не знаю пока. Дело серьезное и рискованное. Обдумать надо, обмозговать, время для этого нужно.
– Время пока есть, – кивнул Пафнутий, – только просьба: что ты решишь – дело твое, но никому ни словечка.
– Буду нем как рыба.
– Ну, где меня найти – на торгу ли, дома – ты знаешь. Жду ответа.
Михаил откланялся и пошел на ушкуй – он хотел переговорить с Григорием. Это мужик тертый, во многих местах бывал, много знает. Может, что дельное подскажет – одна голова хорошо, а две лучше.
На судне оставался один Григорий, остальные прошли на торг смотреть представление скоморохов. Михаил все без утайки рассказал ему о предложении Пафнутия.
– Ох, рискованно! Вместо прибыли можно головушки сложить. Вон Византия, уж на что государство крепкое было, а не устояло под напором турок. Пал Константинополь – уж двадцать лет почти как.
– Скоро осень, за ней зима. Лед на реках встанет, – заметил Михаил.
Если встанет лед, товары на санях возить можно. Судно, а с ним и судовая команда останутся без работы и без денег. Михаил только намекнул, но Григорий сразу понял.
– Всех денег не заработаешь, – философски заметил он. – У меня о прошлом годе знакомый в Персию ходил. От татар мытом, тамгой ихней откупился. А дальше – вдоль берега. Плаванье удачным оказалось.
– Поговорить бы с ним.
– А где его найдешь? Он сейчас в любом месте может быть.
– Жалко.
– За пряностями тебя купец подбивает?
– С чего решил, я ведь тебе не сказал ничего.
– Ты что, думаешь, у меня своей головы на плечах нет, не вижу ничего? Ты с купцом к нему в дом пошел, а потом ко мне за советом прибежал.
– Только держи язык за зубами, я еще ничего не решил.
– А если согласимся, как платить будешь?
– Вдвое от прежнего.
– И деньги авансом, вперед. По пути домой зайдем, деньги семье оставить надо.
– Надо – значит зайдем.
Григорий сказал об этом, как о решенном деле. А Михаил еще колебался.
Деньги, когда они есть, дают определенную свободу. Можно дом купить, можно новый корабль или обновки себе. Но Михаил никогда не был рабом денег, по крайней мере – не стал бы из-за них ввязываться в авантюры. Однако и в любом деле быть на вторых ролях он не хотел.
Насколько Михаил знал, родиной черного перца была Индия. Именно оттуда перец распространился по Азии – ведь его находили даже в гробницах египетских фараонов.
В более позднее время его стали выращивать в Персии.
Купцы поставляли его в страны Востока, а уж оттуда он попадал в Европу. Специя прижилась на кухнях многих стран – так же как гвоздика, корень имбиря, корица, мускатный орех, ваниль, кардамон, шафран. Конечно, любую пищу можно было есть и без них, но они придавали кушаньям определенный вкус и аромат. И если пряности сначала были уделом людей богатых, то со временем перец стали употреблять в пищу почти все сословия. На Руси его часто мешали пополам с солью и заправляли готовые блюда.
Потому Михаил склонялся к мысли, что если он согласится идти с Пафнутием, то не в Крым или Османскую империю, а именно в Персию. Турки и татары только перекупщики, и у них специи будут дорогие, а по расстоянию – что до турецких берегов плыть, что до персидских.
Взвесив все, Михаил утром следующего дня отправился к Пафнутию.
Он стоял у ворот, ожидая, пока холоп известит купца о его прибытии. Однако по ступенькам сбежал сам Пафнутий. Он отворил калитку и едва ли не за руку втащил Михаила во двор.
Терпения купца хватило до трапезной. Едва они уселись, как купец, отбросив приличия вроде традиционных разговоров о здоровье семьи и погоде, спросил:
– Чего надумал?
– Согласен. Только идем в Персию. Османы, как и крымские татары, – только перекупщики. Мы в деньгах потеряем.
– Я рад, что ты согласился! Надеюсь, слово твое крепкое, потому что времени для удобного плавания остается немного.
– Пафнутий Афанасьевич! Ты в Москве давно, наверное, и знакомых купцов много, почему же ты предложил столь рискованный вояж мне?
– Не только тебе. Люди отказались по разным причинам. У кого-то нет денег, а ведь перец стоит дорого, у других не позволяет судно, требующее ремонта, у третьих – семейные обстоятельства. А некоторых я и сам не взял бы, даже если бы они попросились: либо ненадежны, либо хитры чрезмерно – такие компаньоны попытаются обвести вокруг пальца.
– Хм, тогда почему я? Ведь для тебя я человек вовсе незнакомый, в Москве новичок.
– Именно поэтому. В Москве у тебя связей нет, а денежки водятся. Дом купил каменный, а это о многом говорит – не только о тугой калите, но и о способности вперед смотреть.
– А что в Персию для торговли брать будем? Али пустые пойдем?
– Что ты, что ты! – замахал руками Пафнутий. – Зачем пустыми, зачем деньги терять? Конечно, товар возьмем. Я узнавал, хорошо берут воск, сукно. Железо и побрякушки для женщин везти нет смысла, там этого добра своего хватает. Кожи тоже не бери, как и сало, его в руки не возьмут.
– Когда быть готовым к отплытию?
– Думаю, через седмицу в самый раз будет. А пока не спеша товар бери, судно твое команда пусть проверит.
– Договорились.
Купцы пожали друг другу руки, скрепив таким образом договор.
Несколько дней Михаил закупал воск в бочках. Отколупнет кусочек, понюхает, в руках разомнет. Хороший воск в руках мягким становится, и запах от него медовый, сладкий.
Взял двенадцать бочонков, загрузил в трюм.
Потом принялся покупать ткани. Мимо шелка и парчи равнодушно проходил – эти ткани шли из Персии, а вот немецким плотным сукном, что ганзейские купцы из Любека возят, заинтересовался. Щупал, мял, тянул – не гнилой ли товар? Да расцветки выбирал поярче, покрасочнее: на Восток все-таки собирался, а Восток – дело тонкое, вкусы своеобразные.
Рулоны с тканями весили немного, да и места не занимали – всего-то трюм наполовину оказался заполнен. Посомневался Михаил, подумал, да и не стал больше товар брать: судну идти легче, пусть и вниз по течению. Ведь еще неизвестно, как товар удастся продать, а все деньги вкладывать не хотелось. По слухам, персы за перец брали только серебро и золото. В ходу были европейские монеты, талеры, эскудо, песо; не брезговали они и русскими серебряными гривнами, поскольку серебро было высокой пробы.
Медными деньгами, что еще оставались, рассчитались с командой, заплатив за полгода вперед двойное жалованье – как и уговаривались с Григорием.
Парни из команды, узнав от старшего, что будут заходить домой, бросились покупать домашним подарки – шали, ткани, дешевые бусы, гребешки. Пафнутий тоже загружал свое судно – его Михаил то и дело встречал на торгу.
Минула седмица. Михаил заявился к Пафнутию – принес ключи от своего дома.
– Ты обещал, что холопы за домом моим присмотрят – вот ключи.
– Я не отказываюсь. Ты готов?
– Готов, товар на судне.
– Провиант купил?
– В одну сторону хватит. А мимо Нижнего Новгорода пойдем – на ярмарке остальное докупим. Дешевле получится.
– Когда выходим?
– Ты старший, решай.
– Тогда утром. Ты по течению выше стоишь – опустишься до моего причала, дальше вместе пойдем.
Купцы распрощались.
Утром команда позавтракала всухомятку – хлебом с салом и вареными яйцами.
На веслах вышли на середину реки, а дальше вода сама подхватила ушкуй и понесла его вниз.
Через полверсты они заметили ладью Пафнутия. Гребцы уже на веслах сидели, а сам купец стоял у борта. Увидев Михаила, он махнул рукой – мол, плыви дальше, мы догоним.
И в самом деле, несколькими гребками гребцы вывели судно на стремнину. На обоих судах поставили паруса, и плаванье началось.
Михаил, а за ним и гребцы перекрестились. Вчера он ходил в церковь, поставил свечку Святому Пантелеймону, покровителю путников и болящих, – за удачное плавание.
Ветер дул попутный, да и течение помогало – за день успели пройти довольно много.
На закате остановились у берега. Развели костры, приготовили еду, поужинали. Команды перезнакомились – ведь гребцы видели друг друга впервые. Теперь им полгода предстояло быть вместе, хоть и на разных судах.
Григорий подошел к Михаилу.
– Нам бы за Коломной встать, пониже города верст на пять – мы ведь из одной деревни все.
– Встанем, договаривались же.
– Предупреди купца.
Михаил поговорил с Пафнутием – тот не возражал.
К полудню следующего дня Григорий вскричал:
– Деревня наша по левому борту! Опустить парус!
Спустили парус, и Михаил направил судно к берегу. Рядом ткнулась носом ладья Пафнутия.
Мужики из команды собрали подарки и пошли в деревню. То-то радости сегодня деревенским будет! Бабам – обновки примерять, детворе – леденцы на палочках.
Еще вечером Михаил предупредил, чтобы утром гребцы явились трезвыми и без опоздания.
– Обижаешь, хозяин! – вразнобой зазвучали голоса. – Нешто мы без понятия? Не прощелыги какие-нибудь!
И в самом деле, команда у него подобралась удачная. Жаловались иногда купцы на своих гребцов: то ленятся, то в городах на стоянке хмельное пьют без меры – такие в командах судов долго не задерживались. Работа тяжелая, а с похмельного какая отдача? Только трясущиеся руки да пот градом. И все мысли не о работе, а об огуречном рассоле или холодном пиве.
Ужинал и завтракал Михаил вместе с командой ладьи, сидя рядом с Пафнутием.
Команда ушкуя заявилась дружно и вовремя, провожаемая женами и детишками. И еще долго стояли они на берегу, размахивая на прощание платками.
Дальше они сплавлялись с остановками только на ночлег.
На Макарьевской ярмарке застряли на два дня, закупая продукты и интересуясь ценами.
Дальше, вниз по Волге, крупных городов уже не было, только несколько деревень. И по правому берегу шла уже мордовская земля.
Мордва периодически нападала на русские селения, грабила, угоняла людей в плен, но и сама часто страдала от татарских набегов.
Русские тоже не оставались в долгу – даже войска ходили на мордву, дабы пыл их воинственный усмирить. Поэтому на ночевку останавливались на левом берегу, выставляя на ночь караульного от каждого судна.
А дальше и вовсе татарские земли пошли – Казанского ханства. Тут уж приходилось держать ухо востро. Навстречу им поднимались по Волге только редкие суда – не то что до Нижнего.
Напротив Казани остановились – дальше идти мешала цепь поперек реки. А с берега уже лодка спешила с татарскими мытарями. Товар в трюмах осмотрели, деньги взяли и клочок кожи с выжженным клеймом дали.
На землях татарских хоть леса были, а потом – ровная, как стол, степь. Кое-где видны были пасущиеся стада и кибитки пастухов.
Земли башкир по левому берегу миновались беспрепятственно. Потом по правому берегу потянулись земли булгарские, а чуть позже показался и сам Булгар. После нашествия Тамерлана, разрушившего город, жители разбежались, и город, былой славой равнявшийся с Казанью, а то и с Сарай-берке, пришел в упадок. Оставшиеся в живых и вернувшиеся немногочисленные жители промышляли рыболовством и охотой. Скот был съеден или угнан воинством Железного Хромца – как называли Тимура.
Навстречу по Волге под веслами шел насад – грузовое плоскодонное судно. Из большого дерева делался киль, форштевень и ахтерштевень, ставились шпангоуты и обшивались досками. В зависимости от размеров насады могли перевозить от 80 до 200 тонн груза.
Пафнутий, сидевший на ладье впереди, замахал руками. На насаде сигнал поняли и свернули к берегу. Туда же, борт к борту, пристали ушкуй и ладья. Купцы поприветствовали друг друга.
Купец с насада перепрыгнул на борт ладьи. Познакомились, купец оказался из Пскова. Михаил подивился: на таком большом и неповоротливом судне забраться в такую даль немалых усилий стоит. Хотя на насаде гребцов много – человек тридцать, если не больше, да мачта еще стоит. Правда, ветер для насады встречный, и парус спущен.
– Ты откуда идешь, Афанасий?
– Из Сарая, столицы татарской.
– Расскажи.
– Чего говорить, самому увидеть надо.
– Не обижают татары-то?
– В городе купцов полно, со всех земель, поверишь ли – даже генуэзцы.
– Это откуда же?
– Из-за морей, где италийцы.
– А дальше не плавал? Мы в Персию собрались.
– Тогда совет дам. В низовьях Волга на рукава делится. Пойдете правее – как раз в Сарай попадете. Ну а ежели все время влево забирать, город останется в стороне, и выйдете к морю. В тех местах я бывал, там Астраханское ханство. А дальше не плавал, сказать не могу. Оружие, если есть, спрячьте подальше – не любят этого татары. Если остановят – откупайтесь. Но купцов они вроде бы не обижают.
– Спасибо, удачного пути.
Суда разошлись. Первой шла ладья Пафнутия. В кильватере, держа дистанцию в полсотни аршин, шло судно Михаила.
Широка Волга в низовьях! Со стремнины, с середины реки, противоположные берега едва проглядывались.
Понемногу ладья отклонялась от главного судового хода влево – Пафнутий явно не хотел промахнуться и попасть в столицу Орды.
Вдруг ладья резко вильнула, и Михаил насторожился. Это ладья обошла внезапно появившуюся отмель. Оба судна почти одновременно наполовину приспустили парус.
Отмель оказалась первой, но не последней, предвещая появление рукавов.
Ладья почти вплотную подошла к левому берегу. Ушкуй следовал за ней, как нитка за иголкой. Пафнутий затеял это плавание, вот пусть и идет первым.
Шли до вечера, потом встали на ночевку. К берегу не приставали, стояли в десятке метров от земли на якорях, опасаясь нападения. Ужинали всухомятку, поскольку вокруг голая степь и не видно деревьев. Даже если бы они задумали разжечь костер, дров взять было неоткуда.
Михаил улегся на палубу. Гребцы уже храпели, а он смотрел на звездное небо. Темнота в этих краях опускалась быстро, звезды были крупные, яркие, и положение их на небосклоне было не таким, как в Москве. Непривычно. Он нашел глазами Большую Медведицу, Полярную звезду, указывающую путь к дому.
За бортом плеснула хвостом крупная рыба. Должно быть, в этих краях рыбалка знатная, только возможности нет. Хотя можно ловить и на ходу. Только как потом уху приготовить?
За мыслями Михаил не заметил, как сморил сон.
Утром тоже завтракали всухую – сухарями, салом, сушеным мясом. А водичку пили забортную, из Волги.
Ветер сегодня был попутный, но слабее, чем вчера. Парус подняли полностью, да еще гребцы на весла сели.
Далеко в степи были видны пасущиеся стада, пастухи на конях. Ни степняки, ни тем более судовая команда интереса друг к другу не проявляли.
Ближе к вечеру стали появляться, в основном по левому борту, аулы в три-четыре глинобитных домика. Впечатление они производили убогое и угрюмое – в первую очередь, из-за отсутствия окон. Уже потом Михаил узнал, что на Востоке дома ставят глухой стеной на улицу, а окна выходят во внутренний дворик.
Вокруг домов были высокие и глухие глинобитные заборы, не позволявшие заглянуть во двор.
Вечером и ладья, и ушкуй причалили на ночевку к правому берегу, где не было видно селений. А утром, едва прошли с десяток верст, показалась Астрахань, именовавшаяся Хаджи-Тарханом.
С берега их заметили, кричали что-то, размахивали руками – то ли приветствовали редкие в этих местах корабли, то ли приказывали подойти к берегу. Однако ладья шла вперёд, и Михаил держал курс за ней.
Вода в реке становилась мутной из-за взвеси песка. Потом волны стали крупнее, и Михаил увидел перед собой обширную водную гладь. Каспий! Они добрались до моря!
Ладья повернула вправо, держась в отдалении от берега, но и не удаляясь далеко. Случись шторм – будет возможность пристать.
Через несколько часов пути на берегу показалась небольшая крепость, уж больно похожая на русский острог. В землю были вкопаны бревна, виднелись ворота со сторожевой вышкой над ними.
Ладья повернула к берегу.
Михаил догнал судно и пристроился рядом.
– Пафнутий, это что?
– Острог казацкий. Надо пристать, поговорить, разузнать, что и как, да и горячего поесть не мешает, – крикнул в ответ купец.
– Откуда про казаков знаешь?
– Люди сказывали.
Они подошли к берегу, спустили парус. До земли было с полсотни метров – осторожничал Пафнутий.
Со сторожевой вышки их заметили давно. Едва корабли остановились, ворота распахнулись, и вышло несколько вооруженных людей.
От сердца у Михаила отлегло – лица встречавших их людей были европейские, одежда исконно казачья: рубахи, широкие шаровары, на ногах сапоги, а не ичиги.
– Эй, гости торговые! Вы что же к берегу не пристаете? – закричали казаки.
– Поглядеть сперва хотели – не басурмане ли? – ответствовал Пафнутий.
– Убедились? Приставайте!
Суда на веслах подошли к скромному, в два бревна причалу. Понятное дело: строительного леса нет, все бревна приходится завозить издалека.
Казаки помогли закрепить швартовы.
– Откуда будете, гости торговые?
– Из Москвы! – солидно ответил Пафнутий.
– Будьте гостями, идите в крепость.
Казаки приняли их радушно, угостили пловом, шулюмом. А накормив, принялись расспрашивать, что в свете слышно, кто с кем воюет да какой урожай? Потом поинтересовались, куда путь держат.
– Думаем, в Персию.
– За пряностями?
– Именно.
– Дело хорошее, но рисковое. Персия с османами воюет, да и между собой мира нет. А что на продажу везете?
– Воск, ткани.
– Воск нам не надобен, а сукна взяли бы немного.
– Уступим.
Утром на вышке остался караульный, а весь немногочисленный гарнизон пошел к судам.
Пафнутий и Михаил достали тюки с тканями. Казаки осмотрели, помяли их, и каждый взял себе понемногу на обновки. Расплатились мелкими серебряными монетами. Михаил такие видел впервые – как и Пафнутий. Тот попробовал деньги на зуб, а Михаил крутил в руке – на монетах была непонятная, похожая на арабскую, вязь.
– Это что за деньги?
– Из Дербента – слыхал про такой? Его Тимур взял, уж почитай век назад.
– В Персии такие берут?
– Серебро да золото везде берут, – успокоили их казаки. – А у вас готового платья нет? Пообносились мы.
Купцы только руками развели.
– А сала?
– Есть немного.
– Поменяете?
– На что?
– А на что хотите. Можно на барана или на шкуры овечьи.
Михаил посмотрел на Григория. Тот вздохнул и вытащил из трюма добрый шмат сала, завернутый в холстину.
Старшина казаков схватил сало, понюхал, не удержался и ножом отхватил кусок. Пока он жевал, закатив от удовольствия глаза, другие казаки в нетерпении исходили слюной.
– Вот за сало благодарность вам огромная. Год уже не ели, скоро вкус забудем. Басурмане свиней не разводят.
В обмен на сало Михаилу принесли две хорошо выделанные овечьи шкуры. На таких было удобно лежать на досках палубы – мягко и тепло.
За торгом и разговорами пролетел день, и купцы остались на вторую ночевку. Все-таки в остроге безопаснее, и за суда с товарами спокойно.
Пока завтракали, старшина казацкий поторопил:
– Гости торговые, тучи на горизонте, ветер поднимается. Если задует, то дня на три, все песком занесет. Или отплывайте, или готовьтесь в остроге три дня сидеть.
Михаил с Пафнутием переглянулись.
– Мы отплываем. А за гостеприимство спасибо.
– Будете в наших краях, заходите. И сала с собой побольше везите! – напутствовали их казаки. – Вам сейчас верст сто можно без опаски идти, а дальше не скажем – не знаем.
Снялись со швартовов. От причала отошли на веслах, подняли парус.
Ветер был слабый и ровный. Суда шли, не отдаляясь от берега.
Понемногу ветер стал крепчать. Оба судна отошли мористее, опасаясь наткнуться на отмель или подводную скалу.
Суда быстро шли к Дербенту.
Понемногу воздух становился пыльным, видимость начала падать. Песок скрипел на зубах, забивал глаза, уши, тонким слоем лежал на палубе. Парус надулся, мачта поскрипывала, ушкуй летел по волнам. Только ушкуй, в отличие от ладьи, был плоскодонным судном – чтобы было легче проходить речные перекаты, и под напором ветра он кренился на правый борт. Судовая команда держалась за борта, боясь быть смытой в море.
Понемногу более быстроходный ушкуй догнал ладью и ушел вперед.
– Приспустить парус! – скомандовал Михаил. Отрываться от ладьи не стоило, найти друг друга в незнакомых местах сложно.
Приспущенный парус сбавил ход, но все равно ушкуй шел очень быстро, поскольку ветер усиливался.
Когда мачта стала не только скрипеть, но и потрескивать, Михаил направил ушкуй к берегу. Ладья следовала за ним – безопаснее было переждать ураганный ветер на берегу.
Ушкуй теперь шел только на веслах – парус убрали совсем, а мачту сложили.
Михаил высмотрел на берегу небольшую бухту, и ушкуй завели в нее на веслах, осторожно. Места хватило на ладью и еще осталось.
Высокий, метра три, берег защищал от ветра – он только проходил поверху, лохматя волосы.
Привязывать суда было не к чему – ни деревьев, ни камней на берегу не было. Сбросили якоря – окованные полосами железа камни.
Ветер усиливался, на море поднялись высокие волны. В бухте было неспокойно, вода раскачивала суда, но таких волн, как в открытом море, не было.
Ночь провели в тревоге на палубах. Ветер не утихал, срывая с волн барашки пены.
И на следующий день, и затем еще один суда находились в бухте. Из-за пыли было сумрачно, солнце виднелось желтым пятном. Пыль была везде: на палубе, в волосах и на одежде, в трюме – она была вездесуща. Михаил смывал ее морской водой с лица, но она осаждалась снова и снова. Нет, не нравились эти края Михаилу – как и его команде. И как только люди здесь живут?
Все это время люди не ели, поскольку пока доносили сухарь ко рту, обнаруживали на нем слой песка.
После трех дней пыльной бури и шторма на море ветер стих внезапно. Проснувшись однажды утром, люди не обнаружили ни ветра, ни пыли. Дышать было свободно и легко. Команды бадейками набирали воду из бухты и смывали пыль с палубы. Потом умылись сами.
– Водица теплая. А в наших краях уже небось не покупаешься, холодно, – заметил Григорий.
– А дальше к Персии еще теплее будет, – сказал Михаил.
– Так осень уже, как же теплее? – недоумевал Григорий.
– Сам увидишь.
Суда вышли из бухты и пошли вдоль берега на веслах. Оказалось, что они не так уж далеко находились от Дербента – всего в часе-полутора пути.
Взяли мористее, и полуразрушенные крепость и город теперь виднелись издалека. Кто его знает, что у горцев на уме? Пошлют на перехват судно, а лишних неприятностей купцы не хотели. Да и ограбить путника, если он неверный, не считалось зазорным.
Вдоль берега, приставая только на ночь, они шли еще неделю. Потом Михаил заметил, что береговая линия постепенно уходит влево. И звезды на небе как будто бы повернулись, смотрелись по-другому.
На стоянке Михаил подошел к Пафнутию.
– По-моему, пора пристать в каком-нибудь городе – узнать, где мы находимся. Вроде как Персия уже быть должна.
– Должна, – согласился Пафнутий. – Давай зайдем в деревню – или как там она у них называется? Если что – отобьемся. А в город сразу соваться не следует.
Так и порешили.
Через некоторое время они увидели на берегу деревушку, судя по развешанным для просушки сетям – явно рыбацкую.
Ладья осталась болтаться в полусотне метров от берега, ушкуй же ткнулся носом в землю. Гребцы сидели наготове на веслах – в случае опасности можно было сразу отойти.
На берегу никого не было видно. «На работах заняты или нас боятся, попрятались?» – раздумывал Михаил.
Он спрыгнул с борта и направился к глинобитным домам. Навстречу шел мужчина. Одет он был явно не по-татарски: на голове войлочная шапка, из-под черной безрукавки выглядывала белая, длинная, до колен, рубаха. Черные короткие штаны не скрывали вязаных из шерсти туфель. Лицо было узкое, загорелое, с усами и бородкой.
Мужчина заговорил, и главное – Михаил его понял! Он не знал языков, только английский, который он учил в школе и в институте, и как звучат восточные языки, даже не слышал.
Мужчина говорил на фарси, на котором говорят в Персии.
Михаил сильно удивился тому, что все понял. Иноземец желал ему здоровья и спрашивал, здорова ли его семья и тучен ли скот.
Михаил откашлялся и ответил на фарси. Язык немного заплетался, и губы были непослушны, но сказал он внятно:
– Приветствую тебя, незнакомец. Желаю здоровья тебе и твоей семье. Ответь мне, что это за селение?
– Ихтван.
– В Персии? – уточнил Михаил.
– В самой что ни есть. Провинция Мазендеран.
– Далеко ли крупный город и как он называется?
– Ты купец из чужой страны? – не ответив, спросил мужчина.
– Да, я из Московии.
– Одежда на тебе странная, хотя говоришь ты по-персидски вполне понятно. За перцем прибыл?
– Как ты догадался?
– Это не трудно. Все купцы едут за пряностями, и в первую очередь – за перцем. Еще берут гвоздику и шафран. А кому-то по душе наши ткани – ну, это уже твое дело. Перец лучше всего покупать в Реште.
– Это город такой?
– Да, там самый хороший перец – черный, злой.
– Благодарю тебя, уважаемый. А как узнать Решт?
– Там будут две горы, а в ложбине – город.
– Спасибо.
Михаил приложил руку к сердцу на восточный манер и отвесил низкий поклон. Мужчина ответил ему тем же.
Вернувшись на берег, Михаил поднялся на ушкуй. Гребцы тут же отогнали корабль от берега и поставили его борт о борт с ладьей.
– Мы в Персии, Пафнутий. Мне старик сказал, что перец лучше всего брать в Реште – это город в долине между гор, прямо на побережье.
– Вот и славно. Сколько до него плыть?
Но Михаил только пожал плечами. Промашка его, не узнал. Да и как перс скажет, если это зависит от погоды, судна и команды?
Они направили свои суда вдоль берега. Деревни стали попадаться чаще, у берега сновали небольшие лодки. А ближе к вечеру их обошла быстроходная, с узким корпусом, галера. Около десятка весел с каждого борта мерно и четко, как хорошо отлаженный механизм, вздымались и погружались в воду под звук барабана. Ритм был задан жесткий, не меньше шестидесяти взмахов весел в минуту. Галера обошла их, как на парусной регате, хотя парусного вооружения не имела.
Михаил сначала удивился, а потом призадумался. Если подобные суда есть у пиратов, им придется плохо.
Однако эта галера интереса к ним не проявила. Судя по четкой работе гребцов и состоянию галеры, судно было военным или посыльным.
Далеко за полдень показался город в ложбине между скал.
Михаил направил ушкуй туда. За ним следовал Пафнутий. Все сходилось – две горы, долина, берег. Но город оказался Бендер-Зазели. До Решта плыть было еще полдня, поэтому, найдя удобную бухту, встали там.
И только к полудню следующего дня они вошли в гавань Решта. По акватории сновали фусты – небольшие суда вроде ушкуя, рыбачьи лодки, грузовые баржи.
Ушкуй причалил к свободному месту у каменного причала, ладья пришвартовалась к нему. По причалу ходили и бегали множество мужчин с грузом на плечах и без него. Почти тут же подошел портовый служащий:
– На судне есть товары для продажи?
– Да, мы купцы.
– Тогда вам к тому причалу.
Пришлось на веслах переводить суда к другому причалу. Тут было место для обоих судов.
Едва они пришвартовались, как на ушкуй пришел Пафнутий.
– Михаил, ты не говорил, что по-персидски толмачишь!
– Ты не спрашивал.
– Так ты здесь бывал?
– Никогда.
– Тогда язык откуда знаешь? – не унимался Пафнутий.
– Ты полагаешь, что на фарси говорят только в Персии?
– Ну да, – неуверенно промямлил Пафнутий. Однако сразу повеселел. Так это же здорово! Толмача нанимать не надо, деньги платить не придется. А то ведь о чем говорят – непонятно, может, сговариваются, как обмануть половчее.
Пришли из торговой службы, взяли деньги. Михаил поинтересовался, где торг.
– Вот там! – перс махнул рукой в сторону города. И никаких тебе окуриваний, как в Москве.
Оба купца отправились на торг – им не терпелось посмотреть восточный базар, узнать цены на свои товары, а главное – узнать все о перце.
Базар их просто оглушил – огромный, по-восточному цветастый. В одном его углу играли на какой-то дудке, рядом били в бубен. Ревели ишаки и верблюды, кричали торговцы, расхваливая свой товар. Тут же жарили баранину и пекли лепешки в круглых глиняных печах, разносчики продавали сладкий шербет и воду, сушеный урюк и сушеные дыни ломтиками. Другие продавцы предлагали виноград и груши.
Даже много повидавший Пафнутий слегка растерялся.
Для небольшого города базар был слишком велик, и складывалось впечатление, что одна половина его жителей торгует, а другая – покупает.
– Миш, спроси, где у них воском и тканями торгуют, а то мы до вечера без толку ходить будем.
Немного запинаясь и с некоторым трудом выговаривая непривычные языку слова и фразы, Михаил задал этот вопрос торговцу.
– Воск? – переспросил тот. – Этот товар бывает редко, и сейчас вы его не найдете.
Потом он оглядел одежды Михаила и Пафнутия.
– Вы чужеземцы?
Михаил кивнул.
– И вы хотите продать воск?
– Именно так.
Продавец тут же с ногами влез на прилавок и закричал:
– А вот воск, продается воск! Воск из полуночной страны! – он поворачивался вправо и влево, крича во все стороны.
Вокруг них стала собираться толпа любопытствующих.
Михаила тронули за рукав рубахи, и он обернулся. Перед ним стоял невысокий толстый человек в ярком шелковом халате и не менее ярком тюрбане. Он смотрел на Михаила одним глазом, второй был закрыт черной повязкой.
– Почем продаешь?
– У нас воск в бочонках. Погляди товар, потом поторгуемся.
– Где вас найти?
– На причале два судна.
– Я сегодня же приду.
Поинтересовался еще один человек – остальные же просто глазели.
Тот, кто спрашивал первым, действительно пришел на причал.
Корабелы достали из трюма бочонок с воском, выбили верхнюю крышку. В лицо пахнуло медом, и перс от удовольствия цокнул языком:
– Ай, узнаю запах! Как цветами запахло! Сколько?
Михаил посмотрел на Пафнутия. Тот кашлянул и назвал цену вдвое большую, чем ту, по которой покупал.
– Сколько у вас бочек и какими деньгами берете? – деловито осведомился перс. – Меня Юзефом звать.
– У меня двенадцать бочек, – сказал Михаил.
– И у меня шестнадцать, – добавил Пафнутий.
– Я заберу все, никому не отдавайте. С утра будут повозки и деньги, – Юзеф поклонился и тут же ушел.
– Как думаешь, не продешевили? – потеребил бороду Пафнутий.
– Кто его знает, может и поторопились. Воска на базаре нет, как узнать?
После Юзефа заявился второй визитер. Он понюхал воск, отколупнул ногтем кусочек, пожевал, спросил о цене.
– Мы уже договорились о продаже, – заявил Пафнутий.
– У вас был кривой Юзеф?
– Он самый.
– Он не даст настоящей цены! – заявил перс. – Продайте мне!
– Разговаривай с ним сам, если ты его знаешь.
Посетитель поморщился, как будто кислый лимон попробовал.
– Юзеф берет все?
– Да.
– Иблис поганый! – пробормотав что-то еще, визитер ушел.
– Странный он какой-то, вроде не в себе маленько, – задумчиво молвил Пафнутий.
– Тебе-то что? Лишь бы товар купили.
Утром команды были разбужены скрипом колес. На причал въехали несколько арб с высоченными колесами, запряженных волами. С одной арбы спрыгнул Юзеф.
– Доброе утро, уважаемые! – Юзеф слегка поклонился. – Хвала Аллаху, сегодня будет хороший день. Считайте деньги.
Юзеф протянул Пафнутию мешочек с монетами. На них была арабская вязь.
– Э, погоди! Надо серебро взвесить, я в ваших деньгах не разбираюсь.
Пафнутий достал весы – они были у всех купцов. Медные монеты везде шли по обозначенному номиналу, а серебро и золото взвешивались.
Пафнутий не спеша взвесил серебро. Михаил и Юзеф внимательно наблюдали за купцом. Наконец Пафнутий важно кивнул – вес серебра сходился. Купец попробовал одну из монет на зуб.
– Скажи персу, пусть забирает товар.
Команды обоих судов вытащили из трюмов бочонки с воском. Погонщики живо уложили их на арбы.
Однако представление только начиналось.
На площадку причала въехали еще несколько арб. С одной соскочил вчерашний визитер. Увидев Юзефа с грузом воска, он начал ругаться, ударил Юзефа палкой. На помощь Юзефу кинулись погонщики волов, тут же в драку бросились погонщики визитера. Что тут началось! Стороны награждали друг друга тумаками, кричали, валялись в пыли.
Команды судов следили за бесплатным представлением с большим интересом – не часто увидишь массовую драку.
Через некоторое время прибежали портовые служащие. Не разбираясь, кто зачинщик, кто пострадавший, кто прав, а кто виноват, они стали с обеих сторон налево и направо бить персов деревянными палками. Досталось всем.
Драчуны утихомирились. Потирая ушибленные места, они уселись на арбы и уехали.
Корабелы вздыхали:
– Больно быстро разогнали, я бы не прочь еще поглядеть, – сказал Митяй.
Купцы же решили вести себя осторожно и сначала узнавать цену на похожий товар – ведь они должны были еще продать другие товары.
Немецкие сукна в рулонах продавались, но вяло, в день уходило всего несколько аршин. Брали бы побольше, но оба купца прогадали с цветом. Мужчины ходили в одинаковых черно-белых одеяниях – белая рубашка, черная или темно-синяя безрукавка и черные штаны.
Михаил же набрал тканей самых разных расцветок – от зеленого до красного. И подсказать вовремя было некому – из России в Персию ходили немногие купцы, слишком опасной была дорога, слишком долгим выходило плавание.
Месяц они продавали ткани, разную мелочь, но все же продали. Михаил перекрестился, когда продал последний аршин зеленого сукна.
Но время не прошло даром. Он освоился на базаре, стал говорить чисто, как перс, завел знакомых.
Пора было подыскивать перец. Трюмы судов были пусты, а кошельки распухли от серебра. Пряности на базаре были, но купцов не устраивало количество. Один торговец предлагал только кувшин перца и по паре пригоршней имбиря, мускатного ореха, называемого здесь моцисом, да корицы. Другой имел полмешка перца да по кувшину шафрана и ванили. А купцы рассчитывали найти крупного торговца – ведь покупка оптом всегда выходила дешевле.
Случайно Михаилу попался на глаза Юзеф.
– Приветствую тебя, уважаемый! – отвесил поклон Михаил.
Юзеф обрадовался встрече.
– Вы еще здесь?
– Никак не можем найти крупную партию пряностей.
– О! В Реште в это время вы уже не найдете много пряностей. Так, на каждый день покушать. Вам надо идти в Исфахан. Но там нет моря, а караваном через горы – десять дней пути. Или плыть в Баболь.
– Это где?
– Вдоль побережья. Думаю, за два-три дня доберетесь.
– Пожалуй, подходит.
– Я даже скажу, к кому можно обратиться. На базаре найдете Мирзу-оглы из Мешхеда и передадите ему привет от Юзефа. Мы с ним давно знакомы.
– Благодарю, Юзеф!
– Надеюсь, что мы встретимся еще не раз.
Михаил рассказал о ситуации Пафнутию.
– Чертовы персы! Сказали бы сразу! – взбеленился Пафнутий. – Отплываем!
– Что, прямо сейчас?
– Надоели эти мазанки, еда здешняя! От баранины меня уже воротит, впрочем, как и от ихнего овечьего сыра.
Голому собраться – только подпоясаться.
Суда вышли в море, и к исходу третьего дня они пришвартовались в Баболе. Оба купца сразу же отправились на городской базар – искать знакомого Юзефа.
Торговец уже запирал свою лавку – время было позднее, и когда Михаил передал ему привет от Юзефа, Мирза-оглы оживился.
– Пойдемте ко мне домой, там и обсудим все дела, – радушно пригласил он.
Купцы согласились.
Они прошли немного по узкой и кривой улице. С обеих сторон тянулись высокие глинобитные заборы, глухие – только с калитками.
– Как они находят свой дом? – удивился Пафнутий.
Мирза-оглы распахнул перед ними калитку и завел купцов во внутренний двор. Он был чисто подметен, в середине двора – круглый бассейн с рыбками.
Навстречу Мирзе-оглы тут же выбежал подросток.
– Мой сын, – с гордостью сказал перс. – Пойдемте в дом.
Дом у него, как и у всех персов, делился на две половины – мужскую и женскую. Для отопления в холодное время года использовались жаровни и печи.
В комнате Мирза-оглы усадил гостей на подушки. Сын его начал носить и ставить на ковер угощение – свежие лепешки, сушеные и свежие фрукты, горячий шербет.
Сидеть с подогнутыми ногами и при этом брать с ковра еду было непривычно и неудобно. Но купцы были голодны и отведали все кушанья.
Когда все насытились, Мирза-оглы хлопнул в ладоши, и сын убрал с ковра посуду и еду.
– Слушаю вас, уважаемые гости. Что привело вас ко мне?
– Мы из дальней северной страны – иногда ее называют Гардарикой.
– Слышал, – кивнул головой Мирза, – но жителей ее вижу в первый раз. Ты уже бывал в нашей стране? – обратился Мирза к Михаилу.
– Нет.
– Язык наш хорошо знаешь. Так что вас интересует?
– Пряности, в первую очередь – перец.
– О, вы обратились по адресу. У меня есть хороший перец, вам понравится. Сколько надо?
– Много. Вопрос в цене.
– Дешевле чем у меня, вам ни у кого не найти. Два серебряных дирхема за мешок.
– Нам бы хотелось посмотреть на товар.
– Непременно, кто же из солидных купцов купит товар не глядя? Предлагаю завтра пожаловать ко мне в лавку.
Переговоры на том закончились. Купцы откланялись, и, поплутав немного, вышли в порт. Переночевав на корабле, они утром направились на базар.
Солнце едва встало, а базар уже шумел, шла бойкая торговля. Тянулся дымок от печей, в тандырах пеклись длинные лепешки.
Мирза-оглы встретил купцов как старых знакомых. Он поинтересовался, как почивалось, и провел через дверь в заднюю часть лавки, где было хранилище товара. От резкого запаха пряностей, витавшего в воздухе, оба купца начали чихать.
Мирза-оглы подтянул к себе мешок и развязал горловину.
– Оцените, каков перец!
Михаил и Пафнутий подошли, взяли по щепотке черного молотого перца, потерли его между пальцами, понюхали, попробовали на язык. Перец был настолько острым, что на глазах выступили слезы.
– Ядреный! – охнул Пафнутий. – Попроси его, пусть даст воды!
Михаил перевел. Мирза из кувшина плеснул в кружку воды и подал Пафнутию. Тот жадно сделал несколько глотков.
– Берем все, – сказал он Мирзе.
– У меня пять десятков мешков, – важно сказал Мирза. – Сколько будете брать?
– Все. Нам даже мало будет, у нас два корабля.
На какой-то миг Мирза потерял самообладание.
Глаза его, дотоле учтиво-спокойные, остро блеснули. Слегка охрипшим голосом он сказал:
– Сколько еще надо?
– Столько же.
Михаил приподнял мешок. С виду большой, как обычный мешок для зерна на Руси, он был легким – от силы полпуда будет, а то, пожалуй что, и поменьше.
Мирза, предвкушая хороший куш, засуетился.
– Все, что у меня есть, сегодня же доставлю к кораблям на причал.
– Там и рассчитаемся. Только учти, Мирза, я сам проверю каждый мешок, – сказал Пафнутий. – Ты думай, как еще столько же привезти.
Купцы направились к кораблям, куда вскоре вместе с гружеными арбами прибыл Мирза. Погонщики сгрузили мешки на причал.
Купцы открывали мешки, проверяли перец. Один мешок попался с перцем «горошком».
– Мы так не договаривались! – обиделся Пафнутий.
– Этот мешок случайно попался, уважаемый! Не хочешь – не бери, а заберешь – в половину цены отдам.
– За один дирхем? – уточнил купец.
– Именно так.
Перец «горошком» весил меньше из-за меньшей плотности. Взяли и его.
Пока команда носила и укладывала мешки в трюмы кораблей, купцы приступили к расчету. Собственно, Михаил уже все посчитал в уме: сорок девять мешков по два дирхема и один мешок – дирхем. Получалось – девяносто девять дирхемов. Купцы же считали на восковой табличке. Когда суммы сошлись, оба удивленно уставились на Михаила:
– Ты как смог так быстро посчитать?
– В уме.
– Вах! Тебе надо быть визирем или советником у нашего шаха!
Купцы расплатились. В ход пошли всевозможные серебряные монеты разных стран – все взвешивали. Причем как Пафнутий, так и Мирза-оглы – на своих весах.
Мирза расчетом остался доволен, ссыпал монеты в мешочек.
– Мирза-оглы, нам этого мало, надо еще столько же.
– Я постараюсь доставить товар как можно скорее.
– Ладно, мы подождем. Сколько ждать – день, два, три?
– Не волнуйтесь, я приложу все усилия! – клятвенно заверил Мирза.
Несколько раз поклонившись и заверяя в своем почтении к чужеземным купцам, Мирза удалился, не в силах скрыть довольной улыбки.
– Ох и жулик! – сказал Пафнутий.
– Почему? Ведь он все привез, как и договаривались.
– Кажется мне, что перца у него больше нет. Но этот мошенник купит перец у других купцов и попытается нам всучить.
– Какая разница, если товар будет качественным и цена прежней, – отмахнулся Михаил. – Я бы еще пряностей прикупил – того же имбиря или корицы. Хотя бы для пробы – по мешку.
– Бери, кто тебе не дает? Ты хозяин, деньги твои.
И Михаил отправился на базар. Там он не спеша выбрал по мешку корня имбиря, кардамона в стручках с нежным ароматом, шафрана. Сушеные рыльца шафрана издавали приятный и тонкий аромат, но на вкус были необычные – сладко-горькие, и пачкали оранжевым цветом пальцы.
Прислуга купцов донесла мешки до корабля.
Пафнутий осмотрел покупки, понюхал, попробовал на язык.
– Думаешь, купят?
– Не хозяйки, так лекари.
– Хм, ну-ну.
Прошел день, за ним – второй и третий. Устав ждать, купцы отправились в лавку к Мирзе, которая оказалась закрытой. Соседский лавочник объяснил им, что еще третьего дня уважаемый Мирза-оглы запер лавку и уехал на арбе. Куда – неизвестно, но только его никто не видел.
– Я же говорил – жулик! – кипятился Пафнутий. – Надо искать товар у других.
– Давай подождем еще немного. Где три дня, там и седмица. У нас все равно зима, реки подо льдом уже, не пробьемся.
– Пошли по базару, все равно делать нечего. Может, перец найдем?
Михаил согласился, тем более что нужно было покупать провизию на обратный путь. Про гречку здесь слыхом не слыхивали, потому Михаил решил купить по мешку риса, гороха и сушеного мяса. А главное – хлеба в виде пресных местных лепешек. Засушенные, они вполне могли сойти вместо сухарей.
Случайно они забрели в дальний угол, где располагался невольничий рынок.
Михаил видел рабов впервые. В его времени – дикость, варварство, а в средневековой Персии – обычное дело.
Под навесом, защищающим от солнца, стояли полуобнаженные, а то и вовсе нагие люди. Вокруг не спеша бродили немногочисленные покупатели.
Михаил поглазел немного и уже собирался идти дальше, как вдруг услышал русскую речь. Он заинтересовался – неужели русский покупатель? – и подошел поближе.
Вокруг нескольких юношей и девушек расхаживал перс в богатых одеждах. Продавец живого товара угодливо вертелся перед ним. За рабами стоял устрашающего вида надсмотрщик с бичом в руке.
Покупатель сморщил нос, явно чем-то недовольный, и отошел к другим продавцам.
Михаил спросил по-русски:
– Кто из Гардарики?
– Я, господин! – отозвалась одна из девушек. – Купи меня. Век рабой буду, только не бросай меня здесь!
Девушка была хороша собой: правильный овал лица, прямой греческий нос, хорошая фигура.
Продавец, заметив, что его товаром заинтересовались, подошел ближе.
– Смотри, какая красавица! Ну-ка, открой рот! Господин, посмотри зубы – как жемчужины!
– Ты откуда? Из каких земель? – спросил Михаил по-русски.
– Псковская я.
– А сюда как попала?
– Выкрали меня. В прошлом году, на Янку-купалу, прямо у реки.
– Михаил, – вмешался Пафнутий, – зачем она тебе? Только деньги зря тратить!
Услышав эти слова, девушка упала на колени. По ее лицу потекли слезы.
– Встать, мерзавка! – рявкнул надсмотрщик.
– Ты бы заткнулся, пес, пока я товар выбираю, – процедил Михаил сквозь зубы.
Продавец метнул на надсмотрщика злобный взгляд.
– Сколько просишь за нее? – спросил его Михаил. Ему просто было жаль девушку – не привык он еще видеть русских в плену, иное воспитание сказывалось.
– Три серебряных дирхема, – угодливо улыбнулся продавец и показал три пальца.
– Три дирхема? – удивился Пафнутий. – Это же полтора мешка перца! Тебе что, Михаил, деньги девать некуда? Так отдай их мне!
– Купить ее хочу, – отозвался Михаил.
– На Руси для утех дешевле возьмешь.
– Я не наложницу себе ищу. Дом у меня теперь есть, служанка мне нужна.
– Ну, коли так… – Пафнутий был прагматиком до мозга костей и принимал только ему понятные доводы.
– Переведи этому… Девчонка невинна ли?
– К чему это?
– Ты что, не знаешь? Нетронутая дороже стоит. Надо торговаться.
Девушка разговор услышала, и из глаз ее вновь полились слезы. Она понимала, что вернуться на родину сможет, если ее купит молодой купец. Это ее единственный шанс, другого может не быть. Останется в Персии – будет днем работать на плантациях винограда или ухаживать в хлеву за хозяйскими животными, а ночью ее будет насиловать хозяин или его сынки.
– Порченая я! – сквозь рыдания выдавила она.
– Вот видишь! Торгуйся с персом!
Пафнутий и Михаил начали торг. В пылу перс сорвал с девушки одежду.
– Ну, смотри, чужеземец, разве она не хороша?
– Ты просишь дорого за подпорченный товар!
Спор продолжился. Пафнутий напирал на то, что невольница ничего не умеет, ткачиха или другая мастерица стоила дороже.
Сошлись на двух дирхемах.
Михаил отдал деньги. Продавец делано вздыхал, бесконечно повторяя, что с такой торговлей он скоро разорится, но по его губам иногда пробегала довольная улыбка. Цена и в самом деле была велика, на Руси за такие деньги можно было купить десять коров.
– Ты хоть надень на нее что-нибудь, – попросил Михаил.
Обрывки одежды, сорванные персом в пылу торга, валялись у ног девушки. А она и в самом деле была хороша. Налитая грудь, узкая талия, широкие бедра.
Недолго думая, торговец снял одежду с соседней девушки и отдал ее бывшей рабыне.
– Иди с ним, это твой новый хозяин.
Девушка натянула чужую рубашку.
– Господин, у меня есть хороший раб, молодой и сильный. Хочешь посмотреть?
– Нет, с меня довольно и ее.
В соседних рядах Михаил купил бывшей невольнице халат и тряпичные чувяки с загнутыми носками.
– Надевай, а то как чучело!
Пафнутий только крякнул – ему явно было жалко денег Михаила. Ведь за два дирхема можно было взять целый мешок перца, а в Москве выручить за него… Пафнутий не хотел загадывать, примета плохая.
Михаил отвел девушку на корабль.
– Это мое судно, будь здесь, как дома. И ни шагу с корабля, если не хочешь снова оказаться невольницей.
– Да, господин.
– Меня Михаилом зовут, а тебя?
– Машей.
– Ну, вот и познакомились. Григорий, скажи своим, чтобы накормили Машу. Она плывет с нами, в мой московский дом.
– Хозяин, дело твое, но это примета плохая. Баба на корабле – к несчастью.
– Так что мне ее теперь – за борт выбросить? Она денег стоит!
Григорий скривился, но перечить не посмел.
