Андрей проснулся с ощущением чего-то хорошего – это как утро 31 декабря. Ожидаешь праздника, встречи с друзьями, застолья, подарков. Сегодня последний рабочий день, пятница. Потом выходные – и долгожданный отпуск. Ура!

Он припомнил, что после работы собирался встретиться с Сергеем – уточнить некоторые детали. Они собирались ехать в отпуск вместе, втроём, поскольку Сергей брал с собой свою девушку, Настю. Встречались они давно, и вроде бы дело уже к свадьбе шло. Только вот Андрей всё никак свою половинку не мог встретить.

У Сергея родственники в Крыму были – туда они и решили махнуть. Лето, солнце, море, фрукты – что может быть лучше? Да и дешевле там отдыхать, чем у нас на Черноморском побережье, чище к тому же. Пытались его знакомые склонить к отдыху в Турции: вода лазурная, по стоимости не дороже наших пляжей в Сочи, в гостинице «всё включено». Только пузо грей да ешь. Но такой отдых был не по натуре Андрею, ему больше нравился отдых активный – охота, путешествия. На Руси мест красивых, где не ступала нога человека, полно. И загранпаспорт, как в Турцию, не надо. А не хочешь на природу – города смотри. Достопримечательностей в Питере, или, скажем, в том же Владимире или Ярославле – полно. Петергоф получше Версаля будет, а Царское Село?

День тянулся медленно. Андрей то и дело поглядывал на часы, но стрелки как будто остановились.

После обеда – в бухгалтерию, в кассу – отпускные и зарплату получить. Вместе вроде неплохая сумма выходила. И, уже созвонившись по мобильному, на встречу с Сергеем.

Они посидели в маленьком, уютном кафе за кружкой пива, обговорили, кто что берёт. Груза получалось много: оборудование для дайвинга, личные вещи. А машина-то невелика, «шестёрка» вазовская. Благо комплектов всего два: Настя любила просто купаться и загорать, подводное плавание ей не нравилось, пугало оно её.

Андрей тоже больших надежд на Крым не возлагал. В пляжный сезон отдыхающих полно, воду взбаламутят – лучше от берега подальше отойти. Только для этого лодка нужна, а ещё лучше, чтобы она была моторная. Только где её взять?

Выезжать решили рано утром, когда машин на трассе мало. Полчаса заняла укладка снаряжения и вещей, зато салон был почти пустой.

Настя с комфортом расположилась на заднем сиденье.

Через несколько часов пути они миновали границу с Украиной в районе Харькова. Ох, не зря местную госавтоинспекцию именуют ДАИ – державной автоинспекцией. Завидев российские номера, они действительно доили.

Переночевали между Мелитополем и Джанкоем. Даже ночью было тепло, чувствовалось: это не родная Рязань – юг.

К вечеру следующего дня они были уже в селении под Севастополем.

Родня встретила Сергея и его спутников хорошо. Не успели они загнать машину во двор и разгрузить вещи, как на столе появились выпивка и закуска.

Праздновали до полуночи, благо стол под лёгким навесом стоял во дворе. Воздух был чистый, морской, насыщенный йодом.

Выпив, Сергей рвался к морю – окунуться, и его едва отговорили отложить всё до завтра.

Утром они спали до полудня и ещё бы дрыхли, да хозяйка разбудила:

– Вставайте, вареники сейчас готовы будут!

А-а-х, какое это объедение – домашние вареники да со сметаной, такой густой, что ложка стоит в крынке!

И только потом они отправились купаться.

Вниз, к морю, спускались по крутому склону. Тропинка причудливо виляла, ноги в сланцах скользили по мелкой щебёнке.

Вдоль скал тянулся плоский галечный пляж шириной метров пять-семь.

Бросив на гальку прорезиненные туристические коврики, они зашли в воду. Кидаться очертя голову не стали. Под гладью воды могли скрываться большие валуны, затопленные останки судов – да много ещё чего. При погружениях насмотрелись уже, потому осторожничали.

А водичка хороша – чистая, тёплая. Накупались вдоволь. Песка у берега нет, галька мелкая, потому видимость под водой замечательная. К тому же отдыхающих мало, буквально единицы, и все, судя по бледной коже, приезжие. Местные уже загорели почти до черноты, да и купаться на море они бегают изредка. Это приезжих море тянет как магнит.

Накупавшись, четверть часа позагорали. Больше не стоило, обгоришь до красноты, потом кожа пластами сходить будет. Лучше понемногу привыкать. Солнце в Крыму сильное, да ещё от воды отражение.

После обеда они пошли уже со снаряжением. Спускаться с грузом по крутой тропинке было неудобно.

Глубины в Чёрном море небольшие, но с рыбой неважно – всё мелкая да малосъедобная вроде зеленухи. Подальше в море надо.

На второй день им удалось договориться с одним из местных жителей на лодку. Не моторная и не парусная – при вёслах, но и то лучше, чем с берега по гальке заходить.

Следующим днём они вышли уже на лодке. Гребли вдвоём и удалились от берега на добрую милю. Оба – и Сергей и Андрей – сразу натянули снаряжение и ушли под воду.

О, совсем хорошо! Вода прозрачная, лишь у дна мутноватая от поднимающегося придонного ила. Да и рыба крупная попадаться стала – вроде кота морского, сильно смахивающего на камбалу, только шипы на боку в рядок.

Настя загорала в лодке.

Оба вынырнули почти одновременно. Сергей держал в руке позеленевшую от времени и воды медную боцмановскую дудку.

– Во, гляди, что я на дне нашёл!

Андрей только хмыкнул. На дне разного добра полно. Вроде и море не глубоководное, а кораблей, как и подводных лодок и самолётов, на дне хватает.

– Радуйся, ты наткнулся на «Принца».

Оба засмеялись – «Принц-регент» был черноморской легендой. Английский паровой корабль, имеющий парусное вооружение барка, грузоподъёмностью две с половиной тысячи тонн, с гребным винтом, под управлением капитана Гуделя затонул у входа в Балаклавскую бухту во время шторма ещё во время Русско-турецкой войны в 18… году. Вёз он, по сведениям англичан, союзников Турции, боеприпасы, военное снаряжение, тёплую одежду и обувь, медикаменты для госпиталей. В общем, товаров на борту было на значительную сумму. Но главное – «Принц» вёз жалованье английским войскам и, по некоторым данным, около двухсот тысяч английских фунтов золотом, не считая серебра. Ещё ни один корабль, за исключением судов Испании, возивших золото инков, не перевозил такие ценности.

В дальнейшем Англия просто отмалчивалась.

Подводный клад искали многие – русские, японцы, советский ЭПРОН, но никто ничего не нашёл. Находили бомбы для пушек и пули, обувь и амуницию у обнаруженного, довольно сильно изувеченного судна, которое лежало на относительно небольшой глубине. Но золота не было. А ведь его перевозили в крепких дубовых бочонках, в трюме. И уж бочонки должны были уцелеть – ведь корабль затонул, а не взорвался.

Сейчас Андрей просто подкалывал Сергея, Настя же юмора не поняла:

– Что за «Принц»?

– Корабль английский тут когда-то затонул, полтора века назад, – объяснил своей девушке Сергей.

– Там, на дне, под лодкой – мертвецы? – округлились от ужаса глаза Насти.

– Даже костей не осталось за такое время. И судна внизу нет никакого, – успокоил её Сергей.

Погружения подошли к концу, поскольку воздух в баллонах иссяк и надо было везти их в Севастополь на зарядку.

Оба парня сели на вёсла. Сегодня они наловили рыбы, и родственница обещала её пожарить, а кефаль очень вкусна свежая.

Все за день устали, поскольку подводное плавание отнимает много сил.

Поездка в Севастополь растянулась на день. Пока нашли станцию на берегу, пока зарядили воздухом баллоны да побродили по городу… Севастополь – город старый, славен своим боевым прошлым, город моряков и русской воинской славы.

Гиды, водящие группы туристов по городу, в числе прочего подпускали тумана, вешая лапшу на уши и рассказывая о затонувшем «Принце» и его несметных сокровищах. Впрочем, туристы мистику и легенды любили, с удовольствием сидели на бронзовом стуле около Остапа Бендера или тёрли носы бронзовым собакам.

Сергей хихикнул:

– Знали бы они, что золото с «Принца» сняли ещё в Константинополе, под расписку интенданту, до перехода судна в Крым…

Хотя тайн Чёрное море хранило множество. На госучёте в Украине числилось две с половиной тысячи затонувших кораблей, и это только ставшие известными кораблекрушения. Тонули суда-одиночки, тонули целые эскадры, такие, как турецко-французско-британская у западного берега Крыма, между Сааками и Евпаторией. Не меньше десятка кораблей из эскадры упокоилось на мелководье, на глубине 4-6 метров, всего в 100-200 метрах от берега. И суда эти, засыпанные песком, неплохо сохранились. Тут нашли свою гибель французский корвет «Плутон», линкор «Генрих IV».

Отдохнули они на славу. Андрей впервые был в Севастополе. И хоть это была Украина, везде был слышен русский язык, везде мелькала военная форма российских моряков. И что особенно было приятно сердцу – цены умеренные, не то что в Геленджике или Сочи.

Вернулись они уже затемно, но полные впечатлений. А в гостях их ждал украинский борщ с пампушками да горилка с перцем.

Утром ушли подальше, мили на две и в другую сторону, восточнее. Вода была тёплой, как парное молоко.

Оба нырнули. Сергей наткнулся на ракушки и стал собирать их в сетку на поясе.

Андрей забрал в сторону, где проплывал косяк рыб. Он загарпунил одну, подплыл к лодке и забросил туда гарпун с добычей, порядком испугав Настю. Сам снова ушёл под воду – показалось ему, что увидел нечто непонятное, какой-то остов, похожий на обглоданный рыбий скелет.

Нашёл он это место не сразу. Действительно, наполовину вросший в песок, на морском дне покоился остов старинного судна. Торчали шпангоуты, палуба частью была проломлена, частью сгнила, на сломанной мачте – обрывки рыбацкой сети. Видно, зацепились случайно рыбаки, да и бросили сеть – разве её распутаешь?

Обследовав всё судёнышко, он нашёл только глиняный кувшин. То ли под илом находилось всё, то ли украинские дайверы уже вычистили.

И Андрей увлёкся. Конечно, не без этого, не каждый день или даже месяц удаётся соприкоснуться с такой трагедией, которая развернулась на море много десятилетий, да что там – веков тому назад.

Внезапно он заметил, что в лучах солнца, проникавшего сюда, что-то блеснуло у кормы. Андрей направился в ту сторону. Ба! Монетка! Потускневшая от длительного пребывания в морской воде, но, чёрт побери, золотая!

Андрей взял денежку в руку. Небольшая, всего несколько граммов, а в воде и вовсе почти невесомая. Будет чем похвастать перед Серёгой. Надо его разыграть, сказать, что на корабле целый бочонок таких, пусть поищет. Да Серега не обидится, они потом вместе посмеются.

Андрей взглянул на манометр и не поверил своим глазам – воздуха оставалось на десять минут.

Он поплыл в сторону лодки, с шумом всплыл и вытянул вверх руку с зажатой между пальцами монетой – пусть полюбуются, позавидуют.

Однако лодки перед ним не было.

Работая ластами, Андрей сделал оборот вокруг себя – лодки не было. Что за нелепица? Море есть, скалы вдалеке, где селение, есть, а лодки нет. Неужели Серёга с Настей бросили его и ушли к берегу? С чего такая чёрная неблагодарность? Они ведь даже не ссорились. И утонуть лодка не должна: течи не было, да и просмолена она на совесть.

Не веря своим глазам, он ещё раз, теперь уже медленно, повернулся и даже маску снял. Кругом была вода, и лодки по-прежнему не было.

В принципе, до берега он доплывёт, пусть медленно, с передыхом. Но в душе вспыхнула злость, обида – всё произошло совсем не по-товарищески. Подлый поступок, не ожидал он такого от Серёги.

Андрей энергично заработал руками и ногами. Слава богу, есть ласты, и потому скорость у него выше, нежели у обычного пловца.

Однако потом он сбавил темп. Зачем гнать, надо рассчитывать силы. Хорошо, что берег виден. А если бы они на лодке отплыли подальше? Тогда куда ему плыть, если ориентира нет? Всё, дружбе конец!

Сейчас он доберётся до берега и первым делом вздует Серёгу. Потом соберёт свои вещи и уедет. Машина его, а Серёга со своей девушкой пусть добирается домой сам. Назло Серёге он, Андрей, переедет в Севастополь и проведёт отпуск там. Это же надо – бросить его одного в море! И где совесть у человека? А ещё другом считался!

Злость придавала ему сил, берег приближался, но уже довольно медленно, а баллон с воздухом с каждой минутой казался всё тяжелее. Появилась мысль сбросить его, однако Андрей её отогнал. Оборудование денег стоит, и немалых.

Однако ещё через четверть часа он понял, что жизнь дороже, чем баллон. Расстегнув защёлку, он сбросил ремни, и баллон стал медленно погружаться в морскую пучину. Эх, жалко-то как! Вот пусть теперь Серёга покупает ему новый. Нет, лучше в морду дать! Не мужской поступок, и наказать надо соответственно, чтобы прочувствовал.

До берега уже оставалась сотня метров, когда Андрей понял, что он выплыл не туда. На берегу – небольшая деревушка из нескольких рыбацких хижин, лодка на боку, недалеко от деревянного причала сети сушатся на кольях… Похоже, он отклонился в сторону, и причём много восточнее. А вот если бы он плыл на запад, то выплыл бы к Севастополю – его далеко видно из-за маяка.

Наконец, когда Андрею показалось, что силы совсем покинули его, ноги коснулись дна. Пошатываясь, он вышел на берег и упал на колени. Обернувшись назад, он ещё раз всмотрелся в горизонт – не видно ли лодки? Но нет, морские воды были пустынны.

Андрей полежал немного на гальке, приходя в себя и восстанавливая силы. Потом встал и направился к рыбачьей деревне. По пути взглянул на монету. Нечёткая, полустёршаяся надпись на ней была не по-русски. И год, когда монета была отчеканена, – 1471-й. Шесть веков денежке-то…

Андрей сунул монету в плавки – это была его единственная одежда, не считая маски и ластов, которые он нёс под мышкой. Ни к чему показывать местным монету, азарт и зависть пробудит. Поймут же, что он её со дна моря достал, искать судно начнут. Ну да можно про «Принца» соврать.

Из домишки вышел рыбак. Широкие полотняные штаны, выцветшая рубаха свободного покроя почти до колен, а на голове – феска красная. Никак турок? Чего ему здесь делать-то, в самостийной Украине? На туриста он не похож, явно местный, только вот одежонка непотребная, рабочая.

Увидев Андрея в плавках, почти голого, турок остановился и остолбенел от удивления. Когда пришёл в себя, осведомился:

– Ты кто такой, э?

Точно, не татарин и не грек, коих в Крыму было много, – турок.

Андрей тоже ответил на турецком. Была у него такая особенность. В обычной жизни он знал только английский, да и то в скромных пределах, а при перемещении во времени начинал понимать все языки. Знать бы ещё, в какое время и в какой год он попал!.. Только то, что он в Крыму, сомнения не вызывало.

– Мустафа я. Там корабль наш затонул, людей спасать надо, – Андрей показал рукой в сторону моря.

– Как далеко?

– Я плыл долго. Люди ещё держатся за обломки мачт.

– Вай! Зайди в дом. Там есть лепёшки, подкрепись. А я в море.

Турок направился к лодке и столкнул её в воду. Усевшись на вёсла, отошел немного от берега, поднял небольшой парус на единственной невысокой мачте. Лодка развернулась носом и направилась в море.

Так, надо убираться отсюда поскорее. Домиков на берегу несколько, могут приплыть другие рыбаки с уловом.

Андрей зашёл в низкий соломенный дом, крытый тростником. Домик наверняка временное жильё, на период ловли рыбы, на лето – как избушка для зимовки охотника.

Он швырнул ласты и маску под лавку. Похоже, они теперь ему долго не понадобятся. Вот удивится турок, увидев непонятные вещи!

На столе, прикрытые чистой тряпицей, лежали ещё тёплые пшеничные лепёшки. Андрей взял одну и стал жадно есть. Вкусно!

Дожёвывая последний кусок лепёшки, он уселся на лавку. Это что же такое получается? Достал из-под воды старинную золотую монету и сразу попал в другое время? Впрочем, в прошлый раз благодаря воде, когда он упал в реку, ему удалось вернуться в прежнюю жизнь.

Хоть и нравился ему дайвинг, похоже, пора заканчивать с водными процедурами. Лично его это до добра не доводит. Он даже не знал, как расценить произошедшее: как счастливую случайность или как злой рок, испытание судьбы. Или это карма у него такая? Ведь живут же другие спокойно?

За этими мыслями Андрей не заметил, как доел лепёшку. Ох, зря он злился на Сергея! Друг ни в чём не виноват, это Андрея занесло неизвестно куда. И теперь непонятно, кому хуже – ему или Сергею. Мечется небось, ищет, куда Андрюха пропал. А в баллоне воздуха нет, как, впрочем, и у Андрея.

Взгляд его упал на рыбацкую одежду, висящую на верёвке для просушки. Надо одеться. Воровать нехорошо, но куда он пойдёт в плавках? Сочтут за умалишённого или, того хуже, раба.

Одежда была местами влажноватой, волглой. А, на теле просохнет!

Андрей натянул чужие портки, рубаху. Обуви никакой для него не нашлось – как и головного убора. Нехорошо. На голове у мужчины должна быть тюбетейка, феска, колпак, тафья. И мужчина должен быть опоясан ремнём.

За неимением ремня он опоясался верёвкой – этого добра в хижине хватало. Теперь надо уходить.

Поколебавшись, Андрей взял ещё одну лепёшку: неизвестно, когда ему ещё придётся есть, а лепёшка выручит.

Выйдя из домишки, он посмотрел налево. Далеко в море виднелась лодка под парусом, и Андрей повернул к скалам, направо, куда шла узкая дорога. Она всё время поднималась и, сделав несколько поворотов, вывела его на плато. Здесь дорога разделилась: влево и вправо она шла вдоль берега, прямо – вела в далёкое, едва видимое селение.

Андрей обернулся – парус и лодка были ещё видны.

Он повернул вправо, почему – и сам сказать не мог. Берег высокий, скалистый, а слева степь, поросшая уже наполовину высохшей травой. Немудрено, солнце жарит в полную силу.

Он шёл не менее получаса, когда увидел селение на берегу. Спохватившись, достал из плавок монету, найденную на дне моря. Монета золотая, и на неё можно купить обувь, головной убор и еду – всё было крайне необходимо. Дорога была пыльной, но сквозь пыль проступали острые камни, и подошвы босых ног уже болели. Если и дальше идти босиком, к вечеру кожи на ступнях не останется. И феска нужна или тюбетейка, поскольку голову припекает. Про еду объяснять не надо. Съеденная лепёшка придала сил, но этого было маловато, к ней бы ещё мясца кусок.

Андрей достал монету и попытался прочитать надпись, разглядеть профиль. На монетах всегда присутствует профиль правящего – шаха, царя или императора. Увы! Слишком долго морской песок под водой шлифовал монету. Вот год на другой стороне отчётливо видно, стало быть, сейчас или раньше 1471 года, а может быть, и значительно позже.

Судя по тому, что рыбак турок, Крым находится под владычеством османов. Само Крымское ханство после падения Золотой Орды без сильного союзника или сюзерена долго бы не продержалось.

Андрей вошёл в селение – оно явно видело лучшие времена, скорее всего генуэзцев, потому как на окраинах были татарские сакли, а ближе к центру – каменные дома, имевшие следы итальянской архитектуры. Население татарское, поглядывает на него с любопытством. Конечно, чужак, да ещё и без обуви и головного убора.

Андрей шёл к центру. В поселениях любых народов во все времена в центре стоял дом правителя, богослужебное здание – храм, синагога или мечеть – и обязательно торг или базар. Где он, можно было и не спрашивать – от него и к нему шли люди.

Андрей присмотрел себе коротенькие кожаные сапоги на прочной подошве, примерил. По размеру сапоги подходили, правда, разницы между правым и левым он не увидел. Но достал монету.

Продавец, увидев её, вовсе не удивился, видимо, такие монеты имели хождение.

Золотые монеты на всех торгах принимались не по номиналу, а по весу.

Торговец попробовал её на зуб, кивнул и отсчитал сдачу серебром и медью.

– Очень хорошие сапоги, сносу не будет.

– Посмотрим, – ответил Андрей.

Он купил на торгу тюбетейку татарскую, пояс кожаный с медной клёпкой, а ещё – кинжал в простых ножнах. На выходе зашёл в лавку и купил горячую лепёшку с сыром и жареную рыбу. Не отходя далеко, съел. Сориентироваться бы по времени да узнать, кто правит – в Крыму, в Турции, называвшейся Османской империей, а уж если сильно повезёт, то и в России.

Он вернулся в лавку. Известное дело, если купить чего-либо у торговца, его легче разговорить.

– Не скажешь ли, уважаемый, как называется твоё селение?

– Ага-батыр.

– А кто сейчас на троне?

– Если ты имеешь в виду ханство, то Девлет II Гирей, а если империю – то Ахмед II, – удивился татарин. – Э, да ты откуда свалился, что не знаешь?

– В плену у гяуров был, – соврал Андрей.

– А-а-а!

Татарин проводил его подозрительным взглядом. Пока Андрей был в гостях у тётки Сергея, он загорел, оброс, отрастил щетину. Говорил он по-татарски чисто, от местных сильно не отличался, но вот вопросами своими навлёк на себя подозрение. Слишком он торопился, через несколько дней и сам бы понял, какой сейчас год.

Он вышел из селения и продолжил путь на восток. Мыслей в голове полно. Год он не узнал, только имя хана, правящего в Крыму. Но кто в это время был на русском престоле? Царевна Софья? Или уже Пётр I? Ладно, это он выяснит потом. А для начала надо из Крыма убраться. Не приведи господь остановит татарский разъезд, а у него «легенды» нет. Кто он, откуда, чем занимается и почему тут оказался? И на татарина хоть и похож, но глаза у него светлые, серые. А у коренного населения глаза карие или чёрные. И любая проверка приведёт его на виселицу или в рабство.

Андрей стал придумывать себе имя и род занятий. Пусть он будет Ахмед – имя в мусульманском мире распространённое, а занятие – рыбак, из Керчи, куда он и направляется.

Только промашка у Андрея вышла, как он потом понял. Всё южное побережье Крыма принадлежало не Крымскому ханству, а Османской империи. Их земли тянулись узкой полосой, включая города Судак, Кафу и Керчь, а на Кубани – Тамань и Темрюк. В Крыму татары занимали большую часть, но имели только два крупных города – Гезлев и Бахчисарай.

Татары жили и на османской территории, поскольку владели ею раньше. Потом ханы отдали её в аренду Генуе, потом землёй по союзническому договору владела Османская империя, и потому «легенда» Андрея о Керчи была несостоятельной. И по-хорошему, покупать ему надо было не тюбетейку, а феску – османы ставили себя выше татар.

За несколько дней Андрей добрался до предместий Керчи. Ночевал в караван-сараях, там же и ел в харчевнях. Обзавёлся ковриком для намаза. Муэдзины с минаретов несколько раз в день призывали правоверных к намазу. Чтобы не выглядеть белой вороной, Андрей тоже вставал на колени, бил поклоны, оглаживал отросшую бороду.

Он уже видел вдали городские постройки, когда услышал стук железа о камень. Стало любопытно. Он направился на звук и вышел к каменоломне. Десятки рабов зубилами и кувалдами дробили камень, высекая из глыб громадные прямоугольные «кирпичики». Для постройки жилых домов они явно не годились, скорее для постройки какой-то крепости.

Андрей заинтересовался – что строят?

Увидев любопытного, к нему подскочил татарин – турки нанимали их во вспомогательные войска:

– Поди прочь! Чего пялишься?

– Интересно. Никогда не видел, как камень рубят.

– Посмотрел – и иди отсюда, пока плёткой не огрел.

Андрей отошёл на дорогу от греха подальше, удалился на километр и присел в кустах. Отсюда и дорогу видно, и побережье – камни из каменоломни должны как-то вывозить. Только потом дошло, что даже одну глыбу повозка не выдержит. Стало быть, перевозят морем, на судах.

Он перебрался на берег.

Лишь к вечеру показалась гружённая камнем баржа, которую тянула гребная галера.

Держа её на виду, Андрей пошёл по берегу. Но вдруг его осенила мысль: а зачем ему это? В шпиона поиграть захотелось? Да, он русский, но не подданный ни одного государства и никому ничем не обязан. Просто была мыслишка – узнать, что строят, вполне могло пригодиться.

Баржу отшвартовали у деревянного причала уже к вечеру. Дорога от пристани вела вверх, и, недолго думая, Андрей пошёл вдоль неё, укрываясь за кустами.

На перекрёстке дорог показался какой-то лагерь – шатры, люди снуют. И не разглядишь толком, смеркаться начало.

Андрей решил переночевать в зарослях, а утром разглядеть. Спать на земле было ему уже привычно. Чем хорош Крым – так это тем, что там тепло. На родной Рязанщине в это время да под утро в лесу было уже прохладно, роса на траве выпадала.

Андрей выспался, отряхнул одежду от пыли и прилипших листьев – негоже выглядеть бродягой – и отправился на опушку, наблюдать.

Перед ним был лагерь строителей – уже видны были контуры постройки. Это была именно будущая крепость, причём европейского образца, с равелинами. Очертаниями она смахивала на Петропавловскую крепость в Санкт-Петербурге – те же шесть бастионов, только ворот меньше, всего двое. А самое необычное – работами руководили, судя по одежде, европейцы. Все тяжёлые работы выполняли татары и турки. Они перетаскивали камни, замешивали раствор и с помощью талей поднимали и укладывали глыбы.

Все копошились, как муравьи. С чертежами в руках, отдавая указания, сновали европейцы. Их было немного, всего трое, но по всему видно – они здесь главные.

А для защиты от кого турки строят крепость? Через Керченский пролив – кубанские земли, там есть небольшой участок земли империи и два города. А восточнее – земли малых народов, ногайцев и черкесов, союзников и единоверцев турецких. По всему выходит – от России прикрываются.

Андрей задумался. Раньше татары укрепляли Перекоп, крепость и стены, защищаясь от северного врага, в первую очередь славян. Что же так напугало турок, заставило укреплять восточный берег Крыма? Не Азовский ли поход Петра?

Азов пытались взять не раз, но все эти попытки заканчивались неудачей. Князь Голицын в 1689 году, потом Пётр Великий в 1695 и 1696 годах. Его последняя попытка окончилась победой.

Андрея так и подмывало пойти к строителям крепости и посмотреть. За турка или татарина он сойдёт, но строители друг друга в лицо знают. Нет, шаг рискованный, а главное – неоправданный. Теперь он знает, где строится крепость, и этого достаточно – ведь такие стройки ведутся годами, и заказчикам спешка не нужна. Самое досадное – передать эти сведения некому.

Обмозговав все, Андрей решил идти на материк, к Азову. Пролив неширокий, в годы Гражданской войны в России его вброд переходили. А сейчас можно на судно сесть или лодочку нанять.

Андрей направился в Керчь – поесть надо, одежду сменить. Сейчас на нём одежда рыбацкая, надо что-то посолиднее. И не для комфорта или фарса – для свободного передвижения. Ведь подозрительно будет, если он, рыбак, начнёт искать лодку для перевоза.

Он поел горячей бараньей похлёбки с лавашом и отправился на торг. Там приобрёл себе шаровары и длинную, до колен, рубаху – в таком одеянии многие турки ходят. Ещё феску себе красную купил. В глухом переулке переоделся. Снятую одежду скрутил в узелок – вдруг пригодится. Осмотрел себя – вылитый турок! Вот теперь можно и на пристань, судно поискать, если повезёт.

Уже больше полудня он болтался у причалов. Судов в бухте было достаточно, но ни одно из них в Азов не шло.

Однако уже далеко за полдень нашлась парусная фелюга, которая направлялась в Азов. За три медных фельса его согласились подвезти. Судёнышко было небольшим, старым, с косым парусом на единственной мачте. Судя по тюкам и плутоватым физиономиям, это были либо контрабандисты, либо скупщики краденого.

Они прошли Керченский пролив и вышли в Азовское море. Двигались вдоль берега. Андрей с интересом разглядывал местность – где-то в этих краях потом Петром будет воздвигнут Таганрог.

Море мелководное, тёплое, чистое – видно все камешки и снующих рыбок.

Андрей сидел на полу фелюги, но боком. Плутоватым незнакомцам он не доверял: такие убьют за медный фельс, а тело сбросят в воду.

К вечеру судно подошло к Азову. Андрей увидел мощные крепостные стены, из амбразур выглядывают жерла пушек. Серьёзное сооружение! А выше по течению Дона видны на обоих берегах высокие башни-близнецы.

– А это что? – указал на башни Андрей.

– Каланчи. Между ними железная цепь протянута.

– Зачем? – удивился Андрей.

– Ни одно судно без контроля и разрешения в море из Дона не выйдет.

– Понял, полезная вещь!

– С купцов тамгу брать. У гяуров всё равно судов нет, они всё больше пеши и верхом на конях.

Андрей вздохнул. Верно говорит турок. И судов нет – как и команд обученных, и артиллерии, как у турок, мало.

Турецкие пушки и бомбардиры славились. Они были не хуже европейских, потому как учили их пушки лить и стрелять из них иноземцы – англичане и французы. Европе всегда хотелось иметь в подбрюшье России сильного врага. С севера Швеция нависает дамокловым мечом, с запада – Пруссия, с юга – Османская империя. Ногаи, крымские татары, Персия – только и успевала Русь отбиваться, а иногда приходилось и покупать мир.

Крепость стояла на берегу. Южнее, примыкая к ней, находился городишко – пыльный, с кривыми улицами. Кто только здесь ни проживал: турки, татары, ногаи, черкесы… Постоялые дворы видели купцов едва ли не со всей Европы и Азии. Войдя с моря в Дон, можно было, поднявшись, перебраться по каналу в Волгу и плыть хоть до Казани, хоть до Москвы либо на Каспий повернуть. Летом водный путь самый выгодный, почти в любую точку Европы и России на корабле добраться можно.

Андрей устроился на ночёвку в караван-сарае, как назывались у мусульман постоялые дворы. Поужинав, улёгся спать. И не знал, не ведал, что идёт уже к Азову армия молодого Петра. Со стороны Украины (Малороссии) – группа Шереметьева с союзниками, казаками Мазепы.

На Днепре русские взяли у турок три крепости – Кызы-Кермень, Эски-Таван и Аслан-Кермень. После этого группа направилась к Азову. Туда же в середине июня подошли русские войска, разбитые на три армии. Первой командовал Гордон, имевший 9500 воинов при 43 орудиях и 10 мортирах. Второй, в 7000 человек, командовал Головин, а третьей – Лефорт, любимец Петров. У него было 13 000 человек при 44 пищалях и 104 мортирах.

Ранним утром Андрей проснулся от шума и далёкого громыхания. Сперва он подумал, что это гроза, гром громыхает, да только странно – гром есть, а дождя нет.

Внезапно в городе поднялась паника. Забегали, засуетились жители, потянулись со скорбным скарбом в крепость – это русские войска осадили и город, и крепость.

Гордон с войсками встал с юга, Лефорт – слева от него, Головин с Петром, числящимся бомбардиром, – справа.

В турецкой крепости им противостоял семитысячный отряд турок бея Гассан-Араслана. Стены крепости были мощные, крепкие, и бей был спокоен. Осаждённым не грозил голод: русские не имели судов, не могли блокировать город с моря и тем самым прервать подвоз провизии и пороха.

2 июля русские войска начали осаду, а 14 и 16 июля им с большим трудом удалось занять обе каланчи, стоявшие выше по течению.

5 августа пехота Лефорта начала штурм крепости. Андрей видел издалека дымы от выстрелов, набегающие на крепости синие мундиры Преображенского и зелёные Семёновского полков.

Но штурм оказался неудачным. Потеряв полторы тысячи убитыми и ранеными, русские отошли.

Город и крепость начали обстреливать из немногочисленных пушек и мортир. Но пушки были слабы и больших разрушений не нанесли.

25 сентября Апраксину с преображенцами и семёновцами при поддержке тысячи казаков удалось захватить часть укреплений и ворваться в город. Однако неорганизованность и несогласованность действий привели к тому, что Апраксин не был поддержан другими войсками, и успех развить им не удалось. В результате он под нажимом турок отошёл.

Едва Андрей осознал, что видит войну, он решил перебежать к своим. Надо было только выждать удобный момент и в сумятице боя перейти на русскую сторону. А до этого осмотреться, собрать сведения: где у турок пушки, какова численность их гарнизона.

Он взял в караван-сарае плетённый из ивы поднос – на время, как он заверил хозяина, купил в лавке десяток ещё горячих лавашей и пошёл в крепость. Просто так слоняться было нельзя: время военное, турки могли что-нибудь заподозрить.

Прикидываясь торговцем, он стал обходить бастионы и предлагать хлеб. Не задарма, конечно, – за деньги, иначе сам в два дня прогорит.

Рядовые солдаты вскладчину покупали лаваш и делили его на двоих-троих, Андрей же кидал вокруг быстрые взгляды: где расположены пушки, сколько их, каков запас ядер в пирамидках, расположенных рядом с орудиями. Уходить с позиций он не торопился, разговаривал с воинами: ему интересно было узнать моральное состояние турок – настроены ли они на победу, на битву до конца или охвачены пораженческими настроениями. Но турки были сыты, добротно одеты и хорошо вооружены, а потому настроены решительно.

– Отобьёмся, по морю припасы и провиант из империи поступают. Гяуры сломают зубы о нашу твердыню, – говорили они.

Даже на глаз, без подсчёта, Андрею было видно, что осаждающих крепость русских было намного больше. Но в воинском деле численное превосходство не всегда переходило в качество, в одержанные победы. У русских было мало тяжёлых осадных орудий, крепость не была блокирована с моря, не прекращён подвоз провизии, а главное – не хватало опыта у командиров и рядовых. Одно дело – заниматься в Преображенском полку потешными играми, и совсем другое – реально воевать с опытным врагом. Османы имели богатый боевой опыт, сильный флот и подготовленную армию, одну из сильнейших в Европе. К тому же на протяжении длительного времени Османскую империю, почуяв соперника в возрождающейся Руси, постоянно подбивала к боевым действиям Англия. Кому нужен конкурент в торговых и морских делах? К тому же британцы, изощрённые в интригах, всегда старались загребать жар чужими руками. Восточные же люди, такие, как султан Ахмед II, правитель Османской империи, всегда были падки на лесть и золото. А золота и бриллиантов у Британии хватало, многочисленные колонии приносили хороший доход.

Деньги у Андрея подходили к концу, за караван-сарай и еду надо было платить, и он подумывал, как лучше перебежать. На нём турецкая одежда, в горячке боя его запросто могли принять за врага и зарубить. К тому же ему следовало придумать легенду. За бывшего у турок в плену он не сойдёт: одежда добротная, сам не измождён. И если вдруг начнут проверять, он и сказать не сможет, кто он и откуда. То есть географически ответит – из Рязани, к примеру. А кто сейчас правит в Рязани или Муроме – без понятия. А все невнятные ответы в условиях войны расцениваются однозначно: казачок-то заслан, шпион!

После долгих размышлений Андрей пришёл к единственно возможному, лучшему, как ему показалось, варианту. Пётр любит иностранцев, полагая, что они несут передовые мысли, технологии, воинские приёмы. Вот ему и следует прикинуться иностранцем, скажем – французом или англичанином. Видел же он, как под Керчью иностранцы руководили фортификационными работами. Точно, он скажет, что инженер-фортификатор. Тем более что опыт строительства у него за плечами есть, вуз как-никак закончил. А прикинется он не англичанином, а французом – англичане подстрекали османов к столкновениям с русскими.

Андрей продумал детали – имя и фамилию, где во Франции родился, как в Крым попал.

И подходящий момент подвернулся, когда казаки, а вместе с ними Преображенский и Семёновский полки 25 сентября захватили часть города. Горожане в панике бежали в крепость, под укрытие её стен.

Андрей же дождался, когда с улиц схлынут охваченные паникой толпы горожан, и стал перебегать по улице от дома к дому. Периодически он забегал во дворы через распахнутые хозяевами двери и прислушивался. Судя по звукам, бой шёл уже рядом, на соседней улице, – там громыхали фузеи, слышался звон оружия и крики. Лишь бы не попасть под горячую руку гренадёрам, а хуже того – казакам. Срубят на скаку, и объяснить ничего не успеешь.

Андрей перебрался через глиняный забор в соседний двор. Туда забежал гренадёр Семёновского полка и, увидев Андрея, выстрелил. Пуля ударила в стену совсем рядом, осыпав его глиняными крошками.

– Я свой! – крикнул Андрей и поднял руки. Из оружия у него был только кинжал на поясе.

Гренадёр приблизился и наставил на него штык:

– Снимай пояс.

Андрей расстегнул пояс с кинжалом в ножнах и бросил его на землю. Заодно скинул феску – теперь она ему без надобности.

Гренадёр подобрал пояс и перебросил его через плечо:

– А ну, шагай! Там разберутся, кто ты такой и откуда.

Мимо двора по улице пробежали солдаты с фузеями наперевес и криками «Ура!».

Андрей, сопровождаемый семёновцем, повернул налево.

На улице в нелепых позах валялись убитые – русские и турки. Трупов было много, на одном из перекрёстков – просто завал из тел. Видимо, бой был жестоким.

Гренадёр привёл Андрея к командиру. Непонятно было, кто он по званию, – до погон армия пока не додумалась, не переняла.

– Вот, в плен взял, – сказал гренадёр.

– И на что он мне сдался, башибузук твой?

– Я не башибузук, не осман, – подал голос Андрей. – Я фортификатор, подданный Его величества короля Франции.

– Да? – удивился командир. – А по одежде не скажешь.

Он внимательно осмотрел Андрея:

– И по-нашему лопочешь чисто. Веди-ка ты его к Апраксину или Лефорту, пусть решают, что с ним делать.

Гренадёр кивнул:

– Выходи.

Они вышли из палатки, и гренадёр задумался: бой в городе ещё продолжался, слышалась пальба пушек. Где искать Апраксина?

И солдат повёл Андрея к Лефорту.

В лагере у Лефорта был свой шатёр, вокруг – охрана из лейб-гвардии.

Конвоир доложил о пленном начальнику караула, тот кивнул и ушёл в шатёр. Вернувшись, сказал:

– Ожидай, занят Лефорт.

Понятное дело, боем руководить надо, не до пленного.

Мимо пробегали порученцы с донесениями, офицеры.

Неожиданно караул вытянулся во фрунт и поднял фузеи «на караул». Недалеко показался долговязый молодой человек с развевающимися тёмными волосами. Был он нескладен: длинное тело, ноги в высоких ботфортах, маленькие, не по росту, ступни. Лицо бледное, под носом топорщились короткие усики. За ним семенила, едва поспевая, свита.

Тёмные глаза молодого человека скользнули по Андрею. Ба, так это же сам государь Пётр!

Андрей не сразу узнал царя – на гравюрах и портретах он выглядел несколько иначе. Придворные художники явно приукрашивали, да и одежда на царе не была парадной: простой синий кафтан и шляпы на голове нет.

И Андрей решился – другой возможности могло не быть.

– Рад приветствовать тебя, царь Пётр Алексеевич, – громко сказал он.

Пётр, уже проследовавший мимо, остановился и повернулся к Андрею:

– Кто таков? Почему не помню?

– Мы не встречались ранее. Французский фортификатор Андрэ Мишель Куртени! – Андрей слегка, с достоинством, поклонился.

– Фортификатор? – заинтересовался Пётр. – Как сюда попал?

– Взят в плен в Азове вот этим гренадёром.

Пётр подошёл к солдату и хлопнул его по плечу:

– Молодец, хвалю! Иди к себе в полк. А ты со мной!

Пётр нырнул в шатёр, Андрей – за ним. Следом заторопилась свита из трёх офицеров.

Внутри, у походного стола, над которым висела масляная лампа, стоял Лефорт – в камзоле и с припудренным париком на голове. На столе – самодельная карта Азова и крепости, рисованная от руки и составленная явно по сведениям лазутчиков или пленных.

– Франц, смотри, какую птицу я тебе привёл! Фортификатор французский именем Андрэ. На османов работал, в плен взят.

– Да? Он может знать о крепости.

– Кстати, он разумеет и по-русски.

– Э, как там тебя?

– Андрэ, – Андрей снова слегка, но учтиво поклонился. – Мишель Куртени.

– Подойди, посмотри на карту.

Андрей подошёл к столу, всмотрелся.

– Вот здесь, здесь и здесь, – он показал рукой, – стоят пушки – на чертеже их нет. Тут – арсенал. Общая численность турецкого войска – семь тысяч человек.

Пушки он видел сам, а о численности помнил из исторических книг.

Пётр и Лефорт переглянулись:

– Эх, почему ты раньше к нам не попал?

– Я не воин, я инженер. В плен попал случайно.

– Ну да. А что ещё о крепостях сказать можешь?

– Я был на строящейся крепости рядом с Керчью.

– Покажи где, – Лефорт развернул настоящую карту Крыма.

– Она вот здесь, будет прикрывать дорогу на Геленджик. Строят её турки под руководством европейских фортификаторов.

– На какой стадии строительство?

– Полагаю, ещё года два-три до завершения. Им приходится пилить камень и возить его по морю.

– Опять море! – воскликнул Пётр.

– Позволь сказать, государь, – склонил голову Андрей.

– Молви.

– Прости за личное мнение, но Азов русские не возьмут.

– Это почему?

– С моря судами в крепость подвозят провизию, порох, ядра. Осаждённые не знают нужды в еде, хорошо одеты, у них достаточно припасов. Стены крепости прочны. Сам подумай, зачем им сдаваться?

– Верно мыслишь, француз. Но ты плохо знаешь русских воинов! Мы возьмём крепость!

– Без блокады с моря – никак. Военная наука говорит, что без полной блокады не получится. Осаждённые должны страдать от голода и жажды, быть постоянно, днём и ночью, обстреливаемы из мортир и пушек, жить в постоянном страхе. Тогда они вынуждены будут сдаться, дух сопротивления будет сломлен.

– Ты смеешь перечить государю? – удивился Лефорт. – В темницу его!

– Пётр Алексеевич, я правду сказал, какой бы горькой она ни была. Если случится по-моему, возьмёшь на службу?

– Вот шельмец! Я не забуду о тебе. Если возьму крепость – тебя повешу в назидание. А нет – так тому и быть, возьму.

Офицер из свиты вытолкал Андрея из шатра. Караульные тут же схватили его под руки и потащили на другой конец лагеря.

Темница представляла собой длинный полуразрушенный саманный сарай. Кое-где в крыше были небольшие прорехи.

Андрея втолкнули вовнутрь сарая и заперли за ним двери. Но он успел заметить, что возле сарая есть охрана.

Внутри царил полумрак и были люди, в основном татары и турки. Но нашёлся и европеец.

Андрей осмотрелся и прошёл к нему:

– Приветствую тебя, брат по несчастью! Честь имею представиться, Андрэ Мишель Куртени.

– Антонио Боско, итальянец.

– Тебя-то как сюда занесло?

– На судне пришёл, стекло на продажу привёз.

– Так ты торговец?

– Угадал. Но сейчас мы оба пленники. И положение наше хуже, чем у этих, – итальянец кивнул на турок.

– Почему?

– Любая война рано или поздно кончается. Этих пленных обменяют на русских, а мы кому будем нужны? Османам? Нет!

Итальянец был явно сильно расстроен и угнетён своим положением.

– Русские такие варвары! От них можно ожидать чего угодно.

Разговаривали они на французском.

– Давно здесь?

– Уже две недели.

– Кормят сносно?

– Да. Два раза в день, но эта русская еда… Ни фруктов, ни вина… Каша с салом, бр-р-р!

– По тебе, Антонио, не скажешь, что ты голодаешь. Выживем, лишь бы не повесили. Сам царь русский обещал вздёрнуть меня на виселице, если они одержат победу.

– Матерь Божья, не приведи Господь! – Антонио перекрестился на католический манер, слева направо, и поцеловал кончики пальцев.

«Ага, мелочь, – отметил про себя Андрей, – но надо иметь в виду». Сам он по привычке перекрестился бы по-православному, справа налево.

– Теперь от успеха осады зависит моя жизнь.

– Крепость они не возьмут! – убеждённо сказал Антонио. – Они штурмуют её уже три месяца, и что им удалось? Только две каланчи по берегам реки взяли – невелика виктория.

Распахнулась дверь, и солдат занёс деревянную бадью воды:

– Пейте.

– Я же говорю – русские варвары. Хоть бы вина принесли, пусть даже разбавленного. Вино хорошо поддерживает силы и не даёт заболеть. У меня дома семья осталась, трое детей – мне обязательно надо вернуться.

– Мы оба выберемся, Антонио!

Сидение в неволе оказалось долгим. Периодически погромыхивали пушки, но штурмов больше не предпринималось.

Через две недели вошёл солдат:

– Кто будет Михаил из французов?

До Андрея не сразу дошло, что вызывают его, и Антонио толкнул его в бок:

– Чего сидишь? Тебя требуют.

Андрей поднялся:

– Это я.

– Выходи.

Андрей был спокоен: он знал, что первую осаду Азова Пётр проиграет и потому повесить его не должны. Но сдержит ли государь данное ему слово, возьмёт ли его на службу? Понятно, даже если его просто отпустят, он не пропадёт, найдёт себе занятие по душе и по знаниям. Но коли судьба даёт шанс быть при Петре, принять деятельное участие в перестройке России, ломке старых традиций и уклада, укреплении и возвышении Руси, следует предпринять все силы, чтобы остаться на службе. Впереди у государя великие дела: Полтавская битва, основание и строительство Петербурга, создание флота. Есть, где применить знания Андрею, а главное – желания у него с избытком.

Солдат привёл его к шатру. Внутри слышались голоса.

Вышел офицер:

– Заводи!

Наклонившись, Андрей вошёл внутрь.

Под парусиной было сумрачно. В центре шатра, у стола, заставленного немудрёными закусками, стоял сам Пётр в окружении свиты. Из знакомых Андрею лиц присутствовал только Лефорт.

– Твоя правда, француз! Не одолели мы на сей раз неприятеля. Осень надвигается, холода. Оставаться далее в чистом поле нельзя. Мы уходим, но ещё вернёмся, и Азов будет нашим!

– Верно, государь! – склонил голову Андрей.

– Не пропало ещё желание служить мне?

– Только окрепло, государь. У вас, у русских, есть поговорка: «За одно битого двух небитых дают».

– Ха-ха-ха! – расхохотался Пётр.

Свита вежливо и с готовностью захихикала.

– Я только что Лефорту эти слова говорил. Фортификатором пойдёшь?

– Пойду.

– Мне знающие люди нужны, строить много буду – крепости, города! И Крым возьмём, придёт время!

– Время нужно, государь, – сказал Андрей, – и подготовка серьёзная. У османов пушки хорошие и много.

– И у нас будет! И флот будет! А чего же ты, бестия французская, не спрашиваешь, сколь жалованья получать будешь?

– Не осмеливаюсь, государь. Шею ещё саднит от предчувствия виселицы.

Пётр рассмеялся:

– Злопамятный ты… Но умён! Сам силы увидел, всё просчитал. Мне такие грамотные нужны. А то Апраксин вон твердил: возьмём, возьмём! Силы у нас немерено! Это без флота и артиллерии? Чванство! Зачислить француза, переодеть его как подобает. Служи честно, я за тобой наблюдать буду. А жалованье положу, как и всем, в обиде не оставлю.