В субботу утром 14 ноября 1868 года Гюстав Доре сделал два наброска с Россини на смертном ложе. Сделанная на основе одного из них гравюра показывает Россини в парике, с головой, глубоко погрузившейся в мягкий валик, с распятием на груди. Его чрезвычайно спокойное лицо сильно напоминает известные портреты Данте, но отражает подобие улыбки. Два дня спустя тело было набальзамировано, с помощью доктора Д’Анкона, Фалькони, изобретателем жидкости, про которую он заявлял, будто она, введенная в кровеносные сосуды, навсегда предотвратит разложение. Затем тело положили в двойной гроб из ценной древесины с золотой дощечкой с надписью:

«GIOACCHINO ANTONIO ROSSINI

NÉ À PESARO LE 29 FÉVRIER 1792

MORT À PASSY LE 13 NOVEMBRE 1868»

Вечером 16 ноября гроб поместили во временную могилу в Мадлен, где пять дней спустя должна была состояться погребальная церемония. Но Мадлен могла вместить только три тысячи человек, а с просьбой о приглашении обратилось пять тысяч. Тогда похороны перенесли в церковь Троицы и назначили на субботний полдень, 21 ноября, к этому времени должна была прибыть делегация из Пезаро. Музыкальная сторона церемонии была возложена на комитет, который возглавил восьмидесятишестилетний Обер. Огромным хором дирижировал Жюль Коэн; в него должны были войти самые знаменитые певцы Парижа. В пятницу вечером, 20 ноября, гроб был перенесен из Мадлен в церковь Троицы и установлен на катафалке, где две монахини молились над ним всю ночь.

В своем завещании Россини указал, чтобы его похороны были скромными и стоили не более 2000 франков. Но в полдень 21 ноября более четырех тысяч человек набилось в церковь Троицы. Оркестра не было – но были сотни певцов, многие из них – звезды «Опера», «Опера-комик» и театра «Итальен», к ним присоединились почти все студенты консерватории. Поэт-либреттист Акилле де Лозьере написал: «Сначала были исполнены на органе инструментальные фразы из сцены тьмы из «Моисея»... «Introibo» было позаимствовано из «Messa dei morti» Йомелли и прозвучало в исполнении всего состава хор. Россини восхищался этим произведением и его автором. За «Introibo» следовал «Dies irae». Слова для этого потрясающего и сурового гимна были приспособлены к «Mater dolorosa» из «Стабат» и исполнены четырьмя исполнителями: [Кристиной] Нильсон, [Розиной] Блох, Тамбурини и Николини в сопровождении хора.

Дуэт из «Стабат»: «Quis est homo qui non fleret» исполнили (впервые) Альбони и Патти. К «Quid sum miser» из мессы для умерших адаптировали музыку из другой строфы из «Стабат» (Pro peccatis suae gentis), исполненную баритоном Фором; за которой последовала «Lacrymosa» из «Реквиема». Затем Нильсон исполнила «Приношение даров» – «Vidit suum dulcem natum» из «Стабат» Перголези... Следующее Вознесение. Требовалась полнозвучная и величественная песня. Ее предоставила финальная строфа «Стабат»: «Quando corpus morietur», исполненная четырьмя солистами: [Габриелле] Краус, [Элеонорой] Гросси, Николини и Аньези. Что касается «Agnus», была выбрана несравненная молитва из «Моисея»... И месса закончилась.

Оставалась еще молитва о полном отпущении грехов. Пока священник произносил слова у катафалка, духовые инструменты Сакса исполнили похоронный марш Бетховена, аранжированный Жеваром. Можно было подумать, будто вы слышите семикратно усиленные звуки труб ангелов в день Страшного суда...

Небо казалось завешанным траурными драпировками. Париж никогда не выглядел таким унылым, таким печальным, таким холодным. Вышедшему в два часа из церкви кортежу предшествовали два выстроенных в ряд батальона и оркестры двух легионов Национальной гвардии, исполнявших похоронный марш из «Сороки-воровки», молитву из «Моисея» и фрагменты из «Стабат».

Ленты похоронной повозки несли по очереди граф Нигра, итальянский посол, Камиль Дусе, барон Тейлор, князь Понятовский, Обер, Амбруаз Тома, Перрен, Сен-Жорж, депутат Д’Анкона, итальянский консул Черутти и т. д.

Вся улица Трините до кладбища Пер-Лашез была заполнена народом; несмотря на холодный северный ветер, люди стояли у окон, и огромная толпа следовала за останками оплакиваемого композитора. Французский институт, консерватория, дипломатический корпус, пресса, различные виды искусств, сцена – все было представлено. На кладбище было произнесено множество речей: Дусе от имени академии, Тома – от института, Д’Анкона – от Италии, Перрен – от театра, Сен-Жорж – от композиторов, барон Тейлор – от художников, Пуген – от профессоров, Элвар – от консерватории. Затем толпа стала редеть и медленно печально рассеялась. Россини остался в одиночестве на церковном кладбище; он покоился неподалеку от Керубини, Герольда, Буальдье, Шопена и, главное, от своего любимого Беллини, который был для Россини все равно что Рафаэль для Микеланджело» ¹ .

Спектакли Россини должны были состояться этим вечером в театрах «Итальен», «Лирик» и «Опера». В «Итальен» Краус, Гросси, Николини и Аньези исполнили «Стабат матер» в сопровождении хора, в котором многие знаменитые певцы заняли место рядом с увенчанным венком бюстом Россини. В перерыве между частями траурные венки были положены вокруг бюста и в исполнении Краус прозвучал «Requiem eternam», переделанный из песни гондольера из «Отелло». В театре «Лирик» «Севильский цирюльник» был дополнен другой музыкой Россини и поэтической декламацией. В «Опера» был объявлен «Вильгельм Телль», но его пришлось отложить до следующей субботы из-за болезни нескольких певцов.

Однако 28 ноября «Телля» исполнили в «Опера». Статуя Россини работы Эте в вестибюле театра и большой медальон, выполненный Шевалье и висевший в фойе, были увенчаны мемориальными венками; бюст Россини работы Дантана стоял в ложе у сцены. Во втором антракте певцы возложили венки на бюст и исполнили финал оперы («Твой голос навсегда умолк... Вселенная повторит твои песни, и начнется бессмертие!»). Депутация из Пезаро смотрела и слушала из ложи мадам Россини.

Подобные церемонии проходили повсюду во Франции, в Лондоне, в Лейпциге и по всей Италии. 14 декабря торжественный ритуал состоялся в итальянском национальном пантеоне, в церкви Санта-Кроче во Флоренции. На нем присутствовали министры, сенаторы, депутаты, члены дипломатического корпуса, государственные советники, синдик Флоренции и все местные гражданские и военные сановники. В исполнении «Реквиема» Моцарта принимали участие самые известные музыканты, находившиеся тогда во Флоренции, включая Теодуло Мабеллини, князя Карло Понятовского, тенора Наполеоне Мориани и скрипачей Антонио Баццини и Камилло Сивори, последний во время вознесения даров исполнил молитву из «Моисея в Египте» ² .

17 ноября 1868 года, через четыре дня после смерти Россини, Джузеппе Верди написал из своего поместья в Сан-Агата, обращаясь к Тито Рикорди:

«Мой дражайший Рикорди, чтобы почтить память Россини, мне хотелось бы, чтобы выдающиеся итальянские композиторы (во главе с Меркаданте, даже если он напишет всего лишь несколько тактов ³ ) написали мессу-реквием, которая будет исполнена в годовщину его смерти.

Мне хотелось бы, чтобы не только композиторы, но и исполнители приняли участие, и не только своим трудом, но и внесли свой «обол», чтобы оплатить необходимые расходы.

Мне не хотелось бы, чтобы иностранцы или люди, не имеющие отношения к искусству, принимали участие. В подобном случае я тотчас же выйду из ассоциации.

Месса должна быть исполнена в Сан Петронио в Болонье, которая была настоящей музыкальной родиной Россини.

Эта месса не должна стать объектом любопытства или спекуляций; однажды исполнив, ее следует запечатать и поместить в архив музыкального лицея этого города, откуда никогда ее не забирать. Исключения можно сделать только для его юбилеев, которые будут праздновать потомки.

Если бы я пользовался благосклонностью святого отца, то попросил бы его, чтобы женщинам, по крайней мере на этот раз, позволили принять участие в исполнении этой музыки, но поскольку я таковой не пользуюсь, было бы целесообразно найти кого-то более подходящего для этой цели, чем я.

Следует организовать комиссию, состоящую из разумных людей, которая возглавила бы организацию этого исполнения, подобрала композиторов, распределила фрагменты и наблюдала за ходом работы.

В этой композиции, как бы ни были хороши ее отдельные части, будет, несомненно, отсутствовать музыкальное единство, но даже если она будет несовершенной с этой точки зрения, она тем не менее продемонстрирует, как велико наше благоговение перед этим человеком, потерю которого оплакивает весь мир.

Прощайте и верьте в мою искреннюю привязанность. Дж. Верди».

К маю 1869 года комиссия, созданная по предложению Верди, отобрала композиторов для создания тринадцати частей «Реквиема». Она определила, каким будет размер, форма, тональность и темп каждой части. Для исполнения намеревались воспользоваться оркестром и хором театра «Комунале» в Болонье, но его тогдашний импресарио Л. Скалаберни отказался от сотрудничества. Верди и комиссия стали тогда смотреть на план как обреченный на провал. В ноябре 1869 года, когда предполагалась премьера «Реквиема», комиссия объявила о невозможности его исполнения. Как Верди написал 17 июня 1878 года, причиной неудачи были не «ошибки композиторов, призванных написать музыку, но равнодушие или злая воля других».

Смерть Россини заставила Верди вступить в оживленную переписку не только на тему, касавшуюся предполагаемого «Реквиема». 18 ноября 1868 года он написал сенатору Джузеппе Пироли: «Здесь хотят устроить торжественные погребальные церемонии, посвященные Россини, и это хорошо. Вчера вечером пезарская делегация отправилась в Париж с тем, чтобы присутствовать на похоронах и попросить вдову отдать тело усопшего. Мне кажется, что эта дама не слишком склонна уступать, говорят, что она не расположена к итальянцам. Россини думал о своем теле и написал в завещании, что его вдова может распорядиться им по своему усмотрению...»

Два дня спустя Верди снова пишет Пироли: «Проект министра, касающийся погребальных церемоний и памятника Россини [оба должны были состояться в Санта-Кроче] достойны всяческих похвал. Но нам не получить тела, если это зависит от мадам Россини. Французы вообще не любят итальянцев, но мадам Россини ненавидит их, как все французы, вместе взятые. Я написал Рикорди и послал ему проект композиции «Реквиема», который должны написать и исполнить только итальянские музыканты. Посмотрите и скажите мне, хорошо или плохо я сделал...»

Продолжая осыпать Олимпию своими насмешками, Верди пишет Пироли 12 декабря: «Я ошибся, когда в своем прошлом письме сказал Вам, что мадам Россини не отдаст тела своего мужа. Или наполовину ошибся, так как она надеется, что и ее поместят в этом храме [Санта-Кроче], в котором покоятся великие люди, имен которых я не смею упомянуть после того, как упомянул имя мадам Россини. Смогут ли позволить это наши министры?.. Скажите мне, что произошло с маршем, озаглавленным «Корона Италии». Говорят, это нечто жалкое; а еще говорят, что ларго «Место! раздайся народ...» транспонировано для оркестра. Он был способен на подобную шутку, но я не верю, что он так поступил...»

На следующий год городские власти Пезаро приняли блестящее решение провести памятные дни Россини (21-25 августа). Они отправили делегацию в Пасси, чтобы пригласить Олимпию. 30 июня она ответила, что не имеет сил, чтобы покинуть Пасси, и что ее следует заменить ее представителем. С членами делегации она прислала синдику Пезаро тысячу франков с тем, чтобы их роздали беднейшим родственникам ее покойного мужа. 21 августа «Реквием до-минор» Керубини был исполнен в церкви Святого Франциска, принимало участие сто певцов; 22 и 23 августа в театре Россини прозвучала «Стабат матер»; 25 августа в этом же театре состоялся вокально-инструментальный концерт музыки Россини. Болонья прислала в Пезаро свой знаменитый национальный оркестр под управлением Алессандро Антонелли; среди принявших участие артистов были друг Верди Тереза Штольц, контральто Роза Вакколини, тенора Джузеппе Каппони и Лодовико Грациани, баритоны Франческо Грациани, Антонио Котоньи, Давиде Скуарча и Франческо Анджели и бас Луиджи Векки. Анджело Мариани дирижировал оркестром, в котором играли многие выдающиеся инструменталисты Италии.

Олимпия Россини, перенесшая много страданий во время Парижской коммуны в 1870 году, прожила до 22 марта 1878 года и умерла в возрасте почти восьмидесяти одного года после длившейся шесть месяцев болезни. После этого вступили в силу статьи завещания Россини. В Пезаро был учрежден Музыкальный лицей в бывшем монастыре деи Филиппини, его первым директором стал Карло Педротти. Официальное открытие состоялось 5 ноября 1882 года ⁴ . Впоследствии в число его директоров входили Артуро Вамбьянки, Пьетро Масканьи и Амилькаре Дзанелла. Среди его учеников, ставших профессиональными музыкантами, были певцы Челестина Бонинсенья, Алессандро Бончи и Умберто Макнец; скрипачка Джоконда Де Вито и композиторы Франческо Балилла Прателла и Рикардо Дзандонаи.

Предусмотренные завещанием премии Россини были объявлены в конце июня 1878 года (премия за текст была вручена 31 декабря). Музыкальный конкурс должен был открыться 1 января 1879 года, каждый участник получал копию получившего премию текста, чтобы положить его на музыку. Премия представляла собой 3000 франков (около 1700 долларов). Первыми победителями стали Поль Коллен за свою «Дочь Иаира» и виконтесса де Грандваль, положившая ее на музыку. В жюри входили Амбруаз Тома, Наполеон Анри Ребе, Эрнест Рейе и Жюль Массне.

Выполняя желание Россини, Олимпия завещала организации, занимающейся вопросами благосостояния города Парижа, около 200 000 франков – сумму, которая увеличилась за счет процентов в следующие пять лет и оказалась достаточной, чтобы построить Maison de Retraite Rossini, дом для инвалидов и престарелых оперных артистов. Было выбрано место в Отее, неподалеку от Булонского леса. Работы начались в 1883 году, дом был готов принять постояльцев в январе 1889 года; тогда двадцать шесть исполнителей поселили в новое здание на рю Мирабо, на углу парка Сен-Перрен.

Олимпия страстно желала, и это вполне понятно, что будет похоронена рядом с Россини на Пер-Лашез. Сначала она отвергла просьбы Флоренции и Пезаро предоставить им тело мужа. Наконец, она согласилась перевезти останки Россини во Флоренцию при условии, что ее похоронят рядом с ним в Санта-Кроче, что привело в ярость Верди ⁵ . Итальянские власти, естественно, не могли принять подобного условия, и переговоры на несколько лет приостановились. После длительных раздумий Олимпия, наконец, согласилась на просьбу Флоренции и написала в своем завещании: «Хочу, чтобы мое тело покоилось вечно на Cimetiere de l’Est [Пер-Лашез], в могиле, где в настоящее время находятся останки моего почитаемого мужа. После того, как их перевезут во Флоренцию, я останусь одна. Я смиренно приношу эту жертву, я и так оказалась достаточно прославлена именем, которое ношу. Моя вера, мои религиозные чувства дают мне надежду на воссоединение за пределами земли».

Через три месяца после смерти Олимпии, последовавшей в 1878 году во Флоренции, был создан комитет по организации торжественной церемонии переноса останков Россини. Правительство обещало оплатить расходы по транспортировке гроба Россини из Парижа во Флоренцию. Но затем министерство пало, и только 4 декабря 1886 года новый министр народного просвещения Филиппо Мариотти внес предложение в парламент, чтобы выполнить прежнее обещание правительства; единогласно принятое предложение 26 декабря стало законом. Академия Королевского института музыки во Флоренции (теперь Консерватория Луиджи Керубини) учредила комитет, возглавленный маркизом Филиппо Торриджани для организации церемонии. Он согласовал с Римом вопрос о том, что 3 мая 1887 года состоится погребение Россини в Санта-Кроче.

В сопровождении Торриджани, Бойто и других участников официального эскорта останки Россини были доставлены на железнодорожную станцию Санта-Мария-Новелла во Флоренции 2 мая 1887 года. В час дня на следующий день гроб был установлен на огромный триумфальный катафалк, и его повезли по улицам в сопровождении представителей короля, правительства, области, городов Пезаро и Флоренции и военных оркестров Тосканы. Когда его внесли в Санта-Кроче, хор из 500 голосов ⁶ под управлением Сболчи дважды исполнил («С высот своих небесных») из «Моисея в Египте».

4 мая в два часа дня в Салоне-дель-Чинквеченто в палаццо Веккьо исполнили «Стабат матер» Россини. Ее исполнение подготовил старый друг Россини Теодуло Мабеллини, дирижировал Сболчи; солировали Мари Луиза Дюран, Барбара Маркизио, Джованни Сани и Романо Наннетти. После «Стабат» оркестр исполнил увертюру к «Вильгельму Теллю». Музыкальный мемориал продолжил gran concerto в театре «Пальяно» вечером 9 мая.

Хотя 29 февраля 1892 года столетие со дня рождения Россини было отмечено должным образом во Флоренции, горожане, любившие музыку, ощущали неловкость от того, что на могиле Россини в Санта-Кроче все еще не было подходящего памятника. На первом открытом конкурсе, состоявшемся в 1897 году, комиссия не сочла ни один проект приемлемым. Второй конкурс состоялся в 1898 году, и новая комиссия, включавшая и брата Арриго Бойто, Камилло, решила, что рисунок, представленный скульптором Джузеппе Кассиоли, можно изменить и использовать. Второй проект Кассиоли был одобрен. Получившийся в результате монумент был открыт 23 июня 1902 года. Поставленный на фоне северной стены Санта-Кроче, он содержит надпись: «ДЖОАКИНО РОССИНИ». У его основания три датированных картуша гласят: «Пезаро», «Флоренция», «Париж», таким образом официально отрицая справедливые притязания Болоньи на то, что она внесла свою значительную лепту в длительную славу Россини.