Зарисовки
Львов, Украина
Станция «ЕРА-23»
«Европейское разведывательное агентство»
Ночь на 19 июля 2020 года
Львов накрыла черная пелерина ночи. Лишь в центре, в старом городе, некоторая площадь в котором не подчинялась законам комендантского часа – продолжали гулять люди. Гуляли весело, надрывно даже. Как будто в последний раз. Палили из пистолетов в воздух.
Бронированный «Ниссан-Патруль» въехал во двор неприметного, тихого двухэтажного здания и остановился на VIP-стоянке, расположенной у самого здания. Машина прикрытия – светло-серый китайский внедорожник «Форд» с пятью частными охранниками из агентства «Ожел Бялый» – осталась на гостевой стоянке у забора.
Забор был из бетона, выше человеческого роста.
Из «Патруля» – вышли двое. Один – тонкий в кости, аккуратный, похожий на адвоката. При этом лицо его было типично восточным: черные маслины глаз и как будто загорелая кожа, черные как смоль волосы. Второй – наголо бритый, с угрюмым взглядом светло-серых глаз и едва заметными шрамами на лице – они проявлялись, только когда человек загорал. Европейская косметологическая медицина творила чудеса – лицо этому человеку буквально сложили из ничего, когда он подорвался близ Газни в незащищенной машине.
Выйдя из машины, «адвокат» посмотрел на луну. Луны почти не было, так, узкий серпик.
– Выть хочется, а, Вроцлав? – сказал он.
Тот, кого назвали Вроцлавом, угрюмо промолчал.
Вывеска, висевшая на заборе сего почтенного заведения, означала: «Комиссия ЕС по сельскому хозяйству».
Внутри была современнейшая пропускная система – пропуск внутрь не по карте доступа, а по сетчатке глаза и по голосу, вдобавок здесь были установлены экспресс-анализаторы взрывчатки. В кабинке, которую должен был занимать представитель службы безопасности, никого сейчас не было, но система работала. Каждый из них встал перед системой, положил руку на площадку и назвал свое имя, глядя в объектив камеры. Система их признала и пустила.
Внутри было тесно и низко. Все-таки бывший детский садик как-никак, здесь высокие потолки не нужны были. По лестнице, больше похожей на таковую в старинных замках, они поднялись на второй этаж, где в бывшем кабинете заведующей детским садиком сидел Мартин Фицкорн, бывший старший офицер станции в Москве, а теперь – откомандированный из «MI6» в распоряжение «Европейского разведагентства».
На столе Фицкорна стоял на подставке планшетник, к нему он подключил выносную клавиатуру и играл в «Modern Warfare». Увидев входящих, он поставил игру на паузу.
– Джентльмены…
В углу стояла кофеварка, и ее заправлял сам Фицкорн тем, что покупал сам. Поэтому через пару минут перед всеми троими стояли настоящие керамические кружки с отличным кофе.
– Итак.
– Контакт прошел по плану, – ответил адвокат, – договоренность достигнута.
Поляк ничего не ответил, он упрямо смотрел в стол.
– Твое мнение, Сэм?
«Адвоката» все называли Сэм, но это было не его настоящее имя. Он был эмигрантом во втором поколении, его отец и мать еще в молодом возрасте сумели эмигрировать из Пакистана. После 9/11 контора начала проводить набор людей, знающих пушту и урду и способных раствориться в адском котле пешаварских улиц. Сэм или Азиз, как было его правильное имя, подходил как нельзя лучше.
– Работать можно. С определенным контролем, конечно.
Поляк продолжал смотреть в стол.
– Твое мнение…
…
– Вроцлав?
– Эти люди неуправляемы, – сказал поляк, – с ними нельзя иметь никаких дел.
Европейское разведагентство создавалось недавно, и традиций, таких какие в изобилии скопились в британских разведслужбах, здесь не было. Но кое-какие правила уже были. Например, каждое дело, каждую оперативную разработку вели два агента, прикомандированных из разных разведок стран ЕС. И только их общее мнение могло стать приказом к действию.
– В чем дело? – сказал британец. – Они проявили неповиновение?
– Нет, сэр.
– Тогда в чем проблема, Вроцлав?
Поляк поднял глаза и в упор посмотрел на британца.
– Проблема в том, сэр, что это исламские экстремисты, вот в чем проблема. Их нельзя контролировать.
– Вроцлав, мы и не собираемся их контролировать. Дело в другом. Вы учили астрономию? Знаете, что такое «черная дыра»?
…
– Это что-то вроде космического хищника, он пожирает все, что втягивается в эту воронку. Около него искривляется все… пространство, время. Собственно, так их и обнаруживают, ибо черную дыру нельзя увидеть, она не материя, она – антиматерия. В геополитическом плане такая же воронка – это Россия. Около нее не действуют обычные законы, какие действуют в других местах. Здесь срываются операции, теряются агенты, пропадает связь. Классическую оперативную работу, какую мы вели и ведем на Востоке, – здесь вести бессмысленно. Поэтому все, что мы здесь можем, – это причинять вред. Я не собираюсь контролировать тех, кого мы забрасываем в Россию, – их и в самом деле невозможно контролировать. Все, что я хочу, – это обеспечить их ресурсами и посмотреть, сколько вреда они смогут причинить.
…
– Вацлав, вы специалист по партизанской войне. Нас интересует ваше профессиональное мнение – увиденные вами люди смогут какое-то время вести партизанскую войну на территории России? Хоть какое-то?
– Думаю, что смогут. Хоть какое-то.
– Отлично. В таком случае мы больше вас не задерживаем, Вацлав. Поезжайте в гостиницу и выспитесь. Как следует. Завтра жду вас на дебрифинге.
Поляк встал и вышел.
– Ну? – начальник и подчиненный были выходцами из одного разведагентства, а потому между ними было отличное взаимопонимание.
– Он ненадежен.
– В смысле?
– Что-то вынюхивает.
– Мы все что-то вынюхиваем.
– Он может работать на две стороны.
– Поляк? Да перестань, – рассмеялся начальник станции, – они ненавидят русских.
– Сэр, он может сломаться, – упрямо сказал Сэм, – он не верит в то, что мы делаем. Не может заставить себя поверить. Я видел, как он вел себя в лагере. Он был готов взять из машины автомат и открыть огонь, а дальше будь что будет. В тех, с кем мы работаем, он не видит друзей, а в русских он не видит врагов. Опасное сочетание.
Начальник станции задумался.
– Напиши мне рапорт…
– О чем, сэр?
– Что твой напарник неоднократно жаловался на головные боли, порой ведет себя неадекватно, забывает сказанное пять минут назад. Я попробую выпихнуть его отсюда на реабилитационный курс. Или хотя бы на внеплановое медицинское обследование – оно займет две недели, за это время ставка тут заполнится.
– Понял, сэр.
– Как Исмаил?
– Мне показалось, стабилен, сэр. Он даже улыбался.
– Улыбался… – начальник станции достал компактный проигрыватель и вставил в него карту памяти «MicroCD» – тогда вот это послушай…
…..
– Аллаху Акбар.
– Мухаммад расуль Аллах.
– Салам, брат. Да укажет тебе Аллах правильный путь и да приведет в порядок дела твои.
– Брат, никто не приведет в порядок наши дела, кроме нас самих. Но баркалла за хорошие слова.
– Как продвигаются дела? Я слышал, была заваруха там у тебя.
– Да, машаАллах, все в порядке. Тут просто албанцы совсем оборзели, краев не видят. Пришлось порешать.
– Я отправил. Товар уже в Польше.
– Сколько?
– Тонна, как и обещал. Идет обычным маршрутом. Я маячок не стал ставить, мало ли.
– Правильно, брат. Осторожность никогда не помешает.
– Я с Магомедом разговаривал.
– И что?
– Ему тоже надоело платить. Он согласен.
– А дальше?
– Я собираюсь говорить с Сухробом. У него связи на той стороне. Слышал, он дочь свою за авторитетного амира выдал. Если Сухроб согласится, можно будет работать самим.
– Опасно, брат.
– А сейчас – глупо. Мы больше половины отстегиваем кяфирам, нам крохи остаются. А если что не так – нас и сольют.
– А как здесь?
– А как албанцы торгуют? Как сицилийцы торгуют? Турки? У каждого своя сеть. Сеть, в которой только свои, которые стучать не будут. У нас в Европе нохчей – тысяч сто, это большая сила, брат. Как они живут? Чем они занимаются? Сортиры моют за кяфирами, астагфируЛлах?
– Нехорошо говоришь, брат…
– Если себя правильно не поставим, так и окажемся баранами. Если ты баран – будь готов к тому, что тебя зарежут. Надо собираться вместе… /неразборчиво/ пока нас всех не опустили.
– Надо будет полиции отстегивать.
– Так и отстегнем. Благое дело – ментам отстегнем, прикормим. Будут за нас разбираться, а мы хозяевами будем. Так и должно быть.
– Громкие слова говоришь, брат.
– Я не только говорю, я и делаю. Я поговорю с Сухробом, а ты – покатайся, переговори, кто там у вас главный, в диаспоре. Тут, там… не сиди на месте, брат, чеченцы всегда главные должны быть, во всем. Подкатись к братьям, которые с Шама приехали, они чистые, жертвовать готовы. Объясни, что это тоже джихад. Пусть кяфиры от ширки дохнут, а на их место мы придем.
– Аллах Акбар.
Начальник станции выключил магнитофон.
– Сукин сын…
– Этого следовало ожидать. Рано или поздно.
– Сукины дети… Они все тут… как испорченные. Какого черта им надо, сэр?
– Жадность, мой мальчик, жадность.
– Да, но он получает от сотрудничества с нами пол-лимона евро в месяц. И столько же получает его ублюдочный братец – это если он не обманывает нас при торговле, что весьма вероятно. Мы берем на себя транспортировку товара сюда из Баграма, берем на себя прикрытие в Европе – у них вообще не остается проблем, кроме того, чтобы раскидать товар мелким оптом. И его что-то не устраивает.
– В этой жизни мало найдется людей, которых все устраивает. Меня, например, тоже много чего не устраивает.
– Что будем делать, сэр?
– Пока ничего. Я тебе это записал, чтобы ты посмотрел в диаспоре, кто может заменить Исмаила.
– Ну…
– Смотри внимательно. Я не хочу разбираться с Исмаилом своими руками, пусть его уберут сами чеченцы. И нам надо оставить распределительную сеть, это обязательно. Исмаил дело говорит. Европейский рынок полностью под албанцами, а за албанцами стоит сам знаешь кто. Мне не нравится, что деньги из Европы утекают за океан. И надо…
Где-то за окном глухо громыхнуло. Начальник станции привстал с кресла.
– Машина? – вопросительно сказал он.
Его подчиненный ответить не успел, потому что ракета, запущенная с территории Белоруссии, попала в здание.