Гунн и Ко. Республика Тюркских Народов

– Штирлиц открыл форточку. Из форточки дуло.

Взгляд карих глаз беспокойно блуждает по улице.

– И что ты хотел этим сказать?

– Просто беспокойно.

Олжас сидит у окна, в его руке кружка чая. Она стоит на колене, сквозь плотную джинсовую ткань жар кипятка не чувствуется.

Уже скоро должны подойти. Во всяком случае, встреча назначена на этот день. Стоило поволноваться.

Глоток. Второй. Третий. Руки не дрожат. Руки не дрожат.

– Просто беспокойно… – Олжас ставит кружку на подоконник, встает со стула и начинает ходить по комнате.

Марат безмолвно смотрел на него. Ему тоже было беспокойно и даже страшно. Несмотря на то, что пока все шло по плану. Оформленный диплом уже лежал на компьютерном столе. Более того, всеми навыками, необходимыми для работы секретарем в одном весьма интересном заведении, он уже овладел. Пусть и на любительском уровне.

На улице тем временем вечерело. Возле киоска со свежей выпечкой стоят два американских солдата. В нескольких шагах от них – какая-то машина. По габаритам – как грузовая «Газель», только чуть больше. Хотя вид у нее совсем другой, воинственный. Посторонний человек скорее всего не узнал бы эту марку, ведь это новый в армии «Ошкош», не такой и распространненый, как «Хаммер». Просунув в узкое окошко несколько бумажек, солдат подходит к двери ларька и принимает оттуда пакет. Судя по всему, там выпечка.

Мир нормализовался. Как это ни странно. Шестеренки гигантской, аляповатой, собранной с ошибками машины все-таки вертелись. Американцы уже не казались таким злом, каким были в начале оккупации. Достаточно низкие цены, товары в красочных обертках, относительная безопасность на улицах – эти и другие факторы сделали свое дело.

И тем страшнее.

Ведь теперь не надо бояться дознавателей-оккупантов, о нет… теперь на тебя настучат свои же.

– Скоро? – Марат с виду казался безмятежным. И это выводило Олжаса из себя, выводило настолько, что дрожь рук теперь прятать не удавалось.

– Скоро, черт возьми.

Снова взгляд в окно. Мимо «Ошкоша» идет воркующая парочка. Водитель показывает парню большой палец и лыбится. Девушка хихикает. Парень тоже показывает большой палец и улыбается в ответ.

– А настолько ли это им нужно? Я не понимаю. Как можно смириться со всем этим так быстро? – Глоток чая. Дрожь слегка унимается.

– Я не понимаю. – Кружка на стол. Олжас ходит по комнате взад и вперед. – Я не ждал революции. В конце-концов, как там пелось: «Сейчас не время новых герильерос, вы вспомните, как кончил команданте». К этому делу надо подходить с умом. Но вообще ничего!

– Ты не прав. А в России? Я через Тор порыскал в Интернете, информации полно. Кое-где нападают на конвои. Люди уходят в леса.

– Дааа…. Там американский патруль не будет покупать свежую выпечку в ларьке….

– Не будет. С другой стороны, там и обстановка хуже, потому там и появились, как ты сказал, «герильерос». А тут Караганда. Большой город. Все спокойно и тихо. Народ привык.

– Ну вот видишь. Привык.

Олжас ставит стул так, чтобы смотреть Марату в лицо, после чего садится. Пара секунд настойчивой тишины.

– Ну вот видишь. Привык, – повторяет он. – А мы все взбаламутить хотим. Я не говорю, что надо все бросить. Просто неспокойно из-за всего этого….

По лицу Марата расплывается улыбка:

– Неспокойно, а чего же ты хотел? Это не государственный переворот, это нечто похуже. Ты не поверишь, что можно найти в Интернете, зная, как делать это анонимно. Вот подойди сюда. – Марат защелкал мышкой, рукой набирая что-то на клавиатуре. – Смотри.

– Эмм… – Взгляду Олжаса представилась картинка расчлененного голого тела. – И что?

– Неее… это не суть. Это, я бы даже сказал, нечто типа маскировки. Надо знать, куда щелкнуть, где ссылка прячется.

Клик мышкой. Картинка пропала, а взамен ее появился вид слегка необычного форума. Никаких имен. Никакого намека на авторизацию.

– Форум. Анонимный. Полностью. Вот, к примеру, из Твери. – Пара щелчков, взляду открылись фотографии мертвых людей в форме США. – Или вот лес, где-то на Урале. – Видеозапись, на которой человек в такой же форме на ломаном русском языке просит его не убивать. Кончается видеозапись ехидным: «А мы тебя не убьем. Мы тебя, родимый, отпустим. Голым»

Теперь улыбка стойко держалась уже на лице Олжаса. Он просмотрел еще пару страниц с этого же форума, после чего привстал и погрузился в раздумье.

– Это еще что. Ты лучше вот эту вещь посмотри…. Из первых уст, так сказать. Детишки сами говорят, что и как.

Клик по кнопке «Play». Экран остается темным, но из колонок в пространство исходит голос. Несмотря на звуковые фильтры, понятно, что он детский:

Себя дядей Женей называл. Сказал, чтобы садились в автобус. Потом в гараж какой-то завез, полчаса шурудил-шурудил там чего-то и повез. Сначала степью, а потом леса пошли, болота. Я думал что все, п*здец (небольшой шум на заднем плане, легкий шлепок. Отголосок женского голоса), в смысле конец. А потом вывез нас куда-то, и теперь тут живем. В общем, что сказать хочу. Валите, если можете. Иначе кранты, ваще. Лучше уж на помойке, чем у пендов, реально.

– И этому можно верить?

– Не знаю. Но таких записей много. И во всех фигурирует этот таинственный дядя Женя. Кое-где даже были упоминания, что он называл себя казаком.

– Пффф… – Олжас махнул рукой – Казаки. Их сейчас где только нет. И все – под эгидой ООН. Вон, недавно казачья дивизия ООН усмиряла некий вооруженный бунт в деревне Лакашки, Чечня.

– Об этом тут информация тоже была. Говорили, что им даже особо приказывать не пришлось – добровольно пошли фактически….

Повисло молчание. Марат углубился искать что-то ему одному ведомое, Олжас снова сел у подоконника и уставился в окно. Похожий на змея с ленивыми глазами, он все высматривал и высматривал в людях, идущих мимо, нужное ему лицо. Спустя примерно полчаса оно появилось. Олжас подскочил с табуретки и пошел к двери.

Вошел он уже не один.

– Марат, знакомься. Это Айбек. Айбек – это Марат.

Двое мужчин пожали друг другу руки.

– Айбек у нас в данный момент управляющий детским домом. Детский дом, организованный незадолго до заварушки, по европейским стандартам….

У Марата в голове сам собой всплыл образ большого здания, напоминающего какую-нибудь виллу, в которое регулярно заезжали грузовики с гуманитарным грузом.

– Вот именно поэтому этот детский дом вне компетенции пендов. Детей оттуда не забирают. По сути, это реальный способ их защитить.

– Но…. Один детский дом?

Слово взял гость:

– Их много. Сеть, по Казахстану и странам СНГ. По сути, эти самые «европейские стандарты» – просто громкое словцо, дабы оградить персонал и детей от вмешательства этих самых «европейцев», – гость говорил совершенно без акцента. – То есть, если я правильно понял, вы переводите ко мне «некондиционных» детей. Я или оставляю их у себя, или перевожу их в другой детдом.

Марат мотнул головой:

– А потом-то что? Ведь будут же проверки, медосмотры. Некондиционного ребенка вряд ли спутают со здоровым.

– Это не столь важно. Я скажу вам по секрету, на одной поставке таких вот детей делаются такие деньги, что все люди, имеющие к этому отношение, банально зажрались. Им гораздо проще заниматься этим делом дальше, чем докладывать начальству. Ведь, кхем, новое правительство не любит старые замашки. А о старых замашках вам известно….

Гость закашлялся и утер губы платком, после чего продолжил:

– Кроме того, конкретно сейчас со мной пытаются связаться некие… люди. Настолько некие, что это могло показаться сном. И настолько люди, что со сном это ни разу не спутаешь. – Он заворочался под вопросительными взглядами Марата и Олжаса. – Дело связано с детьми. Больше ничего сказать пока не имею возможности.

Далее разговор шел на отвлеченные темы. Когда гость ушел, Олжас сказал:

– Я думаю, суть ты понял. С устройством тебя в секретариат по делам пересылки все уже улажено. Если верить личному делу, то демократ ты у нас до мозга костей. Либеральный причем. Так что… будем пытаться делать, что сможем. А там будет видно.