Эпилог

Октябрь выдался хорошим для этого времени года. Дожди не слишком часто обрушивались на землю, и с небес частенько светило солнце. Пусть оно не грело, как летом, однако свет его подчеркивал разноцветье увядающей листвы, порождал на сердце светлую грусть и обязательную надежду на лучшее, которое непременно ждет где-то за горизонтом. Не важно, сейчас ли, скорой зимой или, может, грядущей весной. Да и какая разница когда? Главное, чтобы это лучшее все-таки наступило, не подвело, как подводило не раз и не два на памяти старшего поколения.

Может, жителям городов было не до спокойствия природы. Довлеет дневи злоба его, и обычным людям более насущными представлялись текущие проблемы, которых, по правде говоря, хватало. Привычный порядок рухнул, и уже не важно, хорош ли он был или плох. Важно, что вновь приходилось искать свое место в жизни, приспосабливаться, а то и вообще начинать жизнь с нуля, привыкая к новой постепенно складывающейся системе ценностей. Но так ведь всегда бывает на крутом повороте истории.

То – в городах. Собственно, госпиталь тоже находился в городе, если точнее, на его окраине, просто его пациенты были временно освобождены от общелюдских забот, деля свое время между многочисленными лечебными процедурами и, в соответствии с личным пристрастием каждого, чтением, незатейливыми играми вроде карт, легким флиртом с сестричками, беседами или отдыхом в поднадоевших палатах. Не бог весть какой богатый выбор, так и возможности многих находящихся здесь были временно ограничены полученными ранами, и потому жаловаться на судьбу было грех. Многим не дано было и этого в соответствии с решением капризной судьбы.

С другой стороны, когда еще появится свободное время? Когда стало легче и боли в голове перестали терзать Александра, а душевные раны немного зарубцевались и перестали мучить виной перед погибшими, бывший офицер даже ощутил состояние некоторой умиротворенности и покоя. Может, отчасти виной были лекарства, которыми его постоянно пичкали, может, сказалось напряжение последнего времени, начиная с несчастной поездки в Египет, однако мужчина получил возможность хоть немного отдохнуть, выспаться, почитать. Лишь жаль, госпитальная библиотека оказалась невелика и привлекших внимание книг оказалось очень немного. С классикой Карпов был знаком давно, детективы не читал вообще, и все внимание привлекли немногочисленные книги по истории да невесть как попавшие сюда фантастические романы. От многих Александр только плевался, многие читал, но нашлись и такие, которые доставили ему определенное удовольствие.

А что еще делать одинокому человеку, даже если зрение вдруг стало садиться? Контузия, сто раз либераса мать! Но альтернативой – лежать и без конца переживать гибель ребят. Надо жить. И за погибших тоже. Несколько раз сюда приезжал старый армейский товарищ и нынешний шеф Володя, жаловался, что дела фирмы идут еле-еле, однако одновременно был преисполнен определенного оптимизма и говорил, что им несомненно удастся выкарабкаться, как только восстановится нормальная хозяйственная жизнь.

Навестили и пара нынешних сослуживцев. Или – тоже бывших? Александр в любом случае находился в отставке по возрасту, и ни о каком возвращении в кадры речь идти не могла. Он сам прекрасно понимал это, и если вздохнул пару раз, так в память давно ушедшей молодости, когда не мыслил себя вне службы и непременно хотел стать если не генералом, то хотя бы полковником.

Так ведь и служба полковника строго отмерена, и вся разница, что сейчас Карпов бы считался военным пенсионером. В общем, что в лоб, что по лбу.

В чем он никому не признался бы, кроме самых близких друзей, так это в том страхе, который ощутил, когда попал на операционный стол. Сознание туманилось, плыло, не желало адекватно воспринимать окружающее, все-таки тяжелая контузия – не шутка, однако в него неожиданно вторгся голос одного из врачей. Наследник Гиппократа предлагал другому своему коллеге ампутировать раздробленную осколком кисть у лежащего на столе капитана, и когда Карпов понял, что речь идет о нем, ему поневоле стало дурно. Если такое можно сказать о человеке, без того балансирующем на грани болезненного беспамятства.

Однако обошлось. Доктора проявили чудеса мастерства, сумели собрать воедино перебитые косточки, и теперь левая рука Александра до сих пор пребывала в гипсе. Он не обольщался, подвижность пальцев полностью восстановиться не могла, однако лучше иметь сухую руку, чем самый накрученный протез.

А потом наступил неизбежный момент, когда пребывание в госпитале стало невыносимым. Головные боли почти прошли, смысла в процедурах Александр больше не видел, а гипс… Да снимут его в свой черед, и совсем не обязательно в ожидании лежать в палате. Ноги целы, правая рука – тоже. Себя обслужить с грехом пополам можно, так какая разница, где лежать: здесь или в своей квартирке? В квартире намного уютнее, просто потому, что там нет неизбежной для любого лечебного заведения ауры страдания. Да и вообще, хочется нормально погулять по улицам, сходить в лес, куда-нибудь на речку, вновь ощутить себя относительно здоровым человеком…

Одежду Володя привез, даже некоторую сумму денег, достаточную, чтобы добраться до родных мест. Осталось лишь убедить главврача. Дело трудное, однако вполне возможное.

Он как раз сидел на лавочке в крохотном госпитальном сквере, смотрел на золото и багрянец деревьев, курил и в очередной раз подбирал необходимые для убеждения эскулапа слова, когда внимание привлек въехавший во двор новенький «Мерседес». Появление на территории частных машин не приветствовалось правилами, и потому невольно подумалось о нагрянувшем сюда важном начальстве. Никакое начальство над Александром в данный момент было не властно, и любопытство носило праздный характер. Все равно же делать особо нечего, а главврач освободится только после обеда.

Машина скрылась за заслонявшими обзор кустами, потому, кто именно прибыл, бывший капитан видеть не мог. Ну и ладно. Все равно он не знал в лицо даже почти никого из правительства, а что уж говорить о знаменитых врачах, или кто еще мог посетить специфическое учреждение?

Не спеша выкурить еще одну сигарету, раз все равно вырвался из корпуса. Немного прохладно, но ведь бодрит. Только не хватает кое-кого рядом…

– Товарищ капитан!

Голос прозвучал настолько неожиданно, что занятый своими чувствами Александр в первый момент не понял, что обращаются к нему. Но уже во второй губы офицера тронула улыбка узнавания.

– Вольно, орелик!

И лишь тогда обернулся. Он не ошибся. Перед ним стоял сияющий Макс, несколько возмужавший, изменившийся в сравнении с первыми армейскими днями. Был он одет в штатское, однако рядом с бывшим командиром старательно пытался изобразить армейскую выправку.

– Здравствуйте, товарищ капитан!

Они обнялись. Не важна разница в возрасте или в общественном положении. Просто когда за плечами общая война, все прочее представляется не столь важным.

– А я только смог вырваться. Нас, тех, кто помоложе, задержали в армии. Нет, меня все-таки пытались по настоянию отца прикомандировать к какому-то штабу, и пришлось объясняться с предком, что хочу дослужить в строю до официального дембеля. Иначе перед ребятами было бы неудобно. Да и хотелось хоть немного подучиться армейским премудростям. Вдруг опять пригодится? Вот и учился, по приколу, всякому-разному, чтобы лузером не быть. А теперь приказ вышел, я снова свободный человек. Короче, я за вами. Документы на выписку сейчас будут оформлены, поедем в Москву. Папа очень хотел с вами познакомиться. Если что, подлечитесь в какой-нибудь из клиник.

– Да я почти здоров, – вздохнул Александр. – И, признаться, здесь мне действительно надоело. Так что, если подбросишь, буду очень признателен. Кстати, с меня обещанная выпивка.

– А с меня обещанный кабак, – широко улыбнулся Максим. – Сейчас бумаги принесут, и сразу отправимся. Раз я невольно лишаю вас обеда в этом почтенном заведении, то должен же хоть как-то его компенсировать. А то пока доедем, можно и проголодаться…

– Сурен у нас лежал с поломанными ребрами, Ковальчук в хирургии, но его быстро перевели куда-то. Я тогда то и дело на грани беспамятства был. Ходил с некоторым трудом. – Александр стряхнул пепел с сигареты. Пальцы слегка подрагивали, и было неудобно перед бывшим бойцом, однако поделать капитан ничего не мог. Последствия, блин!

Собственно, запрет на курение в кабаках никто не отменял. Как и не подтверждал, впрочем. Властям было откровенно не до всякой ерунды. Прогибаться же стало откровенно не под кого. Евросоюз распался, в его бывших частях продолжались войны, и в некоторых вновь появившихся странах дело шло к явной диктатуре – без всяких «общечеловеческих» свобод. А в некоторых, типа Прибалтики, диктатура уже наступила. На фоне полного финансового и экономического краха и обнищания населения. Максим лишь что-то шепнул официанту, и немедленно на столе возникла пепельница.

Сынок и сам извлек сигареты, а на вопрос бывшего командира только буркнул:

– Закуришь тут…

Уже было выпито по паре рюмок, закусок на столе хватало. Хоть век сиди и никуда не высовывайся.

– А Илья решил пойти в офицеры. Заезжал он как-то ко мне. Говорил о своем решении. Ротного жалко, – без перехода вздохнул Александр. – В последний момент, и так карта легла…

Максим налил по третьей и поднялся первым.

– Чем думаете заниматься? – когда они сели вновь, спросил Максим. – Вернетесь в армию?

– Для армии я староват, – улыбнулся капитан. – Моя служба давно миновала. Гражданский человек уже много лет.

– Папа найдет вам неплохое местечко в своей фирме. Я уже говорил с ним.

Что за судьба? Второй раз бывшие бойцы предлагают устроить к себе на работу! Тенденция, однако…

– Спасибо. Работа пока у меня есть. Да и, откровенно говоря, офицер – не всегда хороший менеджер.

– Не обязательно менеджер. Можно в охрану. Или другой какой вариант.

– Там видно будет. – Отказывать прямо сейчас было неловко. – Знаешь, читал я как-то генеральский мемуар, уж не помню чей. Так там автор утверждал, что солдат и простой офицер понятия не имеют о войне.

– Это как? – Максим даже опешил.

– Просто. Мы видели некий крохотный участок, каждый в меру собственного везения, а вот картины представить не в состоянии. Почему все было так, а не иначе, зачем мы куда-то шли, а где-то держались… Лет через пятьдесят откроют архивы, и какой-нибудь потомок узнает, почему именно в этот город так стремился противник и каким медом он был намазан? Какие планы строило наше командование, что получилось, что нет, и на чем мы надурили пиндосов? И опять начнутся пустые споры, кто выиграл войну: правительство и Генштаб или простой пехотный Ванька, как говорили в старину. Будут ставиться лихие фильмы с бесконечными приключениями, появятся компьютерные игрушки, а нам останется только память да правда рядовых винтиков событий. Хотя… Не важно. Без нас тоже ничего бы не было…

– Папа будет на работе допоздна.

Машина наконец-то въехала в Москву и теперь неслась по многочисленным улицам. Движение по сравнению с довоенными временами было небольшим, ни пробок, ни заторов, ни бесконечных рядов разнообразных транспортных средств. Столица лишь приходила в себя, а уровень жизни явно упал, и далеко не каждый мог позволить себе кататься просто так. Не страшно. Есть общественный транспорт, то же метро, совсем не обязательно каждый день быть на колесах.

– Подожди. Останови. – Решение пришло, когда у одного подземного перехода Александр заметил бабуль с цветами. Откладывал уже один раз, хватит. Пока решимость есть…

– Что, товарищ капитан?

– Извини, Максим. Давай я встречусь с твоим отцом завтра. Или сегодня, но попозже, вечером. Надо мне кое-кого увидеть. Ненадолго. Час, два, не знаю.

Собственно, вечер уже приближался. Не поздний, летний, а осенний, когда по времени едва не день, а уже скоро нагрянет темнота.

– Я могу распорядиться. Машина подождет хоть до утра, – понимающе, серьезно, ответил Максим.

– Ну, до утра – вариант не тот. Мне только поговорить. Может, пройтись немного. Если не трудно, подбрось, а к вам я уже сам доберусь. Скажи куда?

…Как же стучало сердце, когда Александр застыл перед дверью! Хоть уходи, пока оно не разорвалось на куски! Пришлось пересилить себя, нажать на кнопку звонка, а потом напряженно вслушиваться в ожидании легких шагов. Да только можно ли их услышать за шумом в ушах?

Действительность оказалась намного прозаичнее. Никто не отозвался, дверь так и не открылась, и гадай теперь, то ли девушка сменила квартиру, то ли график работы у нее такой?

А потом вечер незаметно стал перетекать в ночь. Александр то сидел на лавочке у подъезда, то прогуливался вдоль дома, напряженно всматриваясь в любой появившийся в пределах видимости силуэт. Хорошо хоть, по привычке запасся сигаретами, но уже вторая пачка улетала, превращалась в дым, а время… Сколько его уже прошло?

Букет самому себе казался нелепым, кто-то невольно косился на бродящего вдоль который час мужчину, и, кажется, ожидание было напрасным. Пора уходить, пока еще открыто метро и есть возможность добраться до Максима. Александр несколько раз порывался сделать это и каждый раз не находил сил. Ну, еще одну сигарету, а там…

Стройная девичья фигурка вынырнула из-за угла неожиданно, когда Александр уже перестал ждать. Вглядываться не требовалось, сердце само подсказало: она! Фонари вокруг не горели, тьму нарушали только лампочки над подъездами да льющийся из некоторых окон свет, и забылось: вид спешащего навстречу мужчины мог вызвать у Дины тревогу. Лица не разглядеть, а мало ли какие люди могут попасться по ночам! И неважно, что с букетом. Букет ни о чем не говорит.

Они сошлись у заветного подъезда, и Александр увидел, как напряжено прелестное, часто снившееся ночами лицо. Откуда ей знать, кто ждет? Однако в следующий миг пришло узнавание, и выражение изменилось.

– Ты? Ты жив? Ты же тогда…

– Здравствуй, – выдохнул задохнувшийся от волнения капитан. – Тогда… Помнишь, я обещал тебе, что ничего со мной не случится? И еще сказал, что обязательно найду. Извини, что не смог сразу. Долго возвращался, вернулся, а тут дела…

А глаза манили к себе, казались двумя бездонными омутами, в которых хотелось навеки утонуть, и ради них было возможно совершить все, что угодно.

Да и что вообще может случиться с человеком, кроме самого великого чуда на свете: любви?

И ведром ледяной воды прозвучала фраза:

– Ты знаешь… моего Сережу убили…

– Извини, что остался жив…

И не было поблизости вражеского танка…