25 июня 2015 года
Россия. Москва. Казанский вокзал

Сафар Мирзаев был человеком не простым. А очень простым…

Порождение бурных девяностых, он приехал в Москву тогда, когда масть пиковая была еще в силе, а потом вовремя, одним из первых сообразив, что власти углов (прим. автора — углы — уголовники. Масть пиковая — уголовники с Кавказа и Закавказья, особенно из Грузии) приходит конец. В девяносто восьмом мало кто вообще мог ставить на государство… государство тогда валялось в углу, подобно отжатой половой тряпке, которой только что вытерли пол в коридоре поликлиники, никто в те годы не мог ставить на государство. А он поставил. Одним из первых он сообразил, что есть то, что важнее денег, что важнее силы, что важнее даже правды. И это что-то — власть. Власть — универсальная валюта, которая никогда не обесценится, меч-кладенец и золотой ключик, палочка-выручалочка и ковер-самолет разом. Власть дает возможность легально носить оружие или отдавать приказы тем, кто носит. Власть дает возможность устанавливать правила игры — а не играть по установленным сверху. Власть — когда в глупой и шебутной Москве все стояли у обменников, питая глупые, лоховские надежды обыграть в игре под названием «жизнь» саму систему — он привозил в Москву родственников, свойственников, знакомых. Устраивал учиться — юридические, экономические факультеты, факультеты государственного управления. Ему не надо было помнить и знать, что в далекой Америке невозможна карьера без юридического образования; он помнил другое. Когда в Азербайджане Гейдар Алиев, генерал госбезопасности, ставший первым секретарем республиканского обкома, брался за мафию — первым делом он запретил детям и внукам юристов учиться на юридическом факультете. Здесь же, в Москве — за пару бумажек с портретом Бенджамина Франклина — люди с потными ладонями пускали во власть чужаков. Здесь не знали клановости, здесь не было порядка, как на Востоке, когда та или иная должность закреплена за тем или иным родом, и ее занятие другими чревато вооруженным мятежом — здесь все решала пара бумажек с портретами Бенджамина Франклина. И еще Сафар Мирзаев знал другое. Совершенно не обязательно быть депутатом, министром или кем-то еще таким. Достаточно подавать министру чай, лечить зубы, спать с ним, подкладывать на стол нужные бумажки — и ты будешь влиятельнее министра. Министра снимут — а с тобой ничего не сделают. Именно такие — безликие, на все согласные, умеющие улаживать дела люди — нужны людям, которые во власти, которые, можно сказать, «на коне». Потому что русские, при всех их достоинствах и недостатках — все-таки не пронырливы. А эти — пронырливы. И потому — нет им цены…

Так что Сафар Мирзаев стал кем-то вроде «папы» в азербайджанской общине. Уникальным было то, что «папой» он стал не через уголовщину, не поднявшись по вершинам криминальной иерархии, не став «вором в законе». Наибольшее благоприятствование общине он обеспечивал не за счет взяток — а за счет своих людей в нужных местах, заранее внедренных и выпестованных, и потому был практически непотопляем. Это было что-то вроде лоббизма в Штатах, только с местной беспредельной спецификой. Как там… «товаров золотых и серебряных, и камней драгоценных и жемчуга, и виссона и порфиры, и шелка и багряницы, и всякого благовонного дерева, и всяких изделий из слоновой кости, и всяких изделий из дорогих дерев, из меди и железа и мрамора, корицы и фимиама, и мира и ладана, и вина и елея, и муки и пшеницы, и скота и овец, и коней и колесниц, и тел и душ человеческих…» (прим. автора — откровение Иоанна Богослова. Апокалипсис)

Одним из бизнесов, который принадлежал лично ему, пусть через «номиналов» (прим. автора — номинальных директоров), но лично ему, была вот эта вот похоронная контора. Бизнес, если вдуматься, просто замечательный. Любой человек все равно умирает, и с этим ничего не поделаешь, будь то кризисы или потрясения — люди умирали, умирают и будут умирать. Азербайджанцы — самая многочисленная и влиятельная община в Москве, и более-менее состоятельных людей здесь не хоронят, оплачивают транспортировку и захоронение на родине, на родовых кладбищах. Как я понял — все это стоит неплохих денег, и считается большой ошибкой заказать такие услуги не у Мирзаева, у кого-то другого. К тому же для азербайджанцев, как и для всех восточных людей, похороны — еще один способ показать себя, так что на дорогой гроб и все прочее они не скупятся. И на всем на этом зарабатывает лично Мирзаев, «папа» азербайджанской общины в Москве. Который должен обнаглеть настолько, что даже после случившегося он остается на виду.

И при этом — именно в этой конторе посольские заказали гроб, который скорее всего и взорвался.

Как я это понял? Да не понял, просто предположил — но глупо было бы предположить другое. Транспортировка покойников — один из лучших способов переправки героина. Мало кто осмелится вскрывать гроб, тем более, если рядом толпа плачущих и не совсем цивилизованных родственников. Способы противодействия рентгеновскому просвечиванию давно известны, гробы с заранее подготовленными тайниками у них были — не могли не быть. Оставалось только вместо пакетов с белым порошком подложить туда взрывное устройство с таймером или приемником-передатчиком. Сейчас есть даже такие, которые срабатывают на взрыв, оказавшись в определенной географической точке — ее они сверяют по спутнику. Вот американцы и нарвались…

Может, я ошибаюсь. А может — и нет. По крайней мере, иных способов внести такое количество взрывчатки на тщательно охраняемый объект я не вижу. Вдобавок тут психология — убийство президента США, пусть даже бывшего, попытка убийства президента России — сам по себе резонансный террористический акт, никто и подумать не мог, что все это — лишь обеспечивающие мероприятия, пролог к еще более страшной атаке.

А сейчас я стою в толпе пассажиров, ждущих подачи… кажется, барнаульского поезда. На до боли знакомом мне Казанском вокзале. Я держу на боку небольшую сумку, в которой в боку есть прорезь, а рядом со мной — большой баул. Набитый газетами и камнями — сторонний наблюдатель, если видит человека с большим и тяжелым багажом, обычно думает, что он не мобилен, в то время как я могу бросить багаж и скрыться в толпе в мгновение ока. Так что я рассматриваю прессу в киоске — встав так, чтобы в стекле мне было видно, что происходит сзади. Как можно лучше…

Колорадский Жук появился справа. Простенькая одежда, сумарь. У меня — споткнулся.

— Помочь?

— Эх… а и помоги, мил-человек…

Я подобрал сумарь. Наверное, к тому баулу, который я оставил, вызовут взрывотехников. То-то они обрадуются — газетам и камням. А может, и не вызовут. Сейчас всем все по хрену.

— До электрички проводишь, мил-человек, — спасибо скажу…

Пошли в сторону платформ для электропоездов — там так просто не пройдешь, электронные билеты. Хотя у меня, конечно же, есть проездной.

— Чего нового? — спросил Жук.

— Ничего. Прибрались там?

— Прибрались. Зачем мясню (прим. автора — кровавую бойню) устроил?

— Выхода не было.

— Узнал чего?

— Мирзаев, Сафар. Американцы тоже в деле.

— Это мы их вы*censored*или уже отсюда. Пусть катятся колбаской… по Малой Спасской.

— Их нельзя недооценивать.

— Что тогда живого оставил, а?

— Мое дело.

— Э, нет, парень. Это дело государственное.

— Причины не было. Пусть живет.

— Эх ты…

Мы подошли к проходной, там была небольшая толпа. Колорадский Жук сунул мне сверток.

— Здесь?

— А где же… здесь. Спасибо, мил-человек…

Багажное Казанского вокзала — если лицом к основному зданию, то по левую руку. Спускаешься вниз, там ларек книжный, по правую руку по лестнице опять вниз, там что-то вроде подземного перехода. Идешь по нему, дальше — дверь, она ведет к камерам хранения. Сумки получаешь по номерку и квитанции.

Предъявил требуемое коренастому пожилому мужику, получил две сумки, одна побольше, другая поменьше. Обе тяжелые — и их еще к машине тащить…

Белосток оказался унылым и неприветливым городком на самой белорусско-польской границе, в котором советская квадратно-угловатая и старая польская архитектура сливались в тревожащей симфонии, как в игре Half-Life 2. Пан Готовак — мрачный тип, пожилой, явно много повидавший и жизнью битый. Деньги он взял и посадил Ефимоффа в автобус, который отчего-то не досматривали, вроде как экскурсионный. Как потом понял Ефимофф — автобус был контрабандистский, на обратном пути в многочисленные тайники в автобусе загружали сигареты, и каждый «турист» легально вез при себе ровно по два блока. Сигареты в Беларуси стоили в несколько раз меньше, чем в Европе, переброска вполне окупала себя.

В Гродно его посадили на автобус до Минска. Шоссе гудело тяжелыми грузовиками, везшими из Европы в Россию все, что угодно, — от итальянских колготок и до автомобилей высшего класса. Сам Минск оказался чистеньким, с широкими улицами, по меркам даже Америки (не говоря о городах Востока) — полупустым. Скорее он был похож на сонный городок на Среднем Западе США — с поправкой на огромные размеры миллионника. С тем, чтобы сесть на автобус, отправляющийся на Москву, не было никаких проблем, только плати.

В автобусе лейтенант-коммандер включил свой планшет, вставил туда сим-карту, активировал защищенный канал связи. Майер не обманул — прислал исходник, с которого можно было работать. Точнее, не прислал — а дал временный доступ, такие файлы невозможно пересылать. Нужно специальное программное обеспечение, которого в свободном доступе нет, при попытке прочитать обычным файл деактивируется.

Первым был материал перехвата.

A_ Слушаешь меня?

B_ Салам алейкум, дорогой, хорошо тебя слышу.

A_ Я со своей стороны все выполнил. Где он?

B_ Немного подожди, дорогой, у нас проблемы.

A_ У тебя нет проблем. Проблемы у тебя будут, если их создам для тебя я. Или просто отойду в сторону.

B_ О чем ты говоришь, дорогой. Мы помним свои обещания.

A_ Время их выполнить.

B_ Дорогой, подожди немного. Вопрос решается.

A_ Меня это не устраивает. Мы на пиндосов не договаривались.

B_ Какая разница, дорогой. Наши, пиндосы. Так даже будет лучше.

A_ Большая. Папа жив остался — теперь он всех наизнанку вывернет. А по американцам и Вашингтону ты меня в курс вообще не ставил.

B_ Дорогой, клянусь Аллахом, я сам не знал.

A_ Не верю.

B_ Могилой отца клянусь! Могилой отца клянусь, Женя-джан, не знал! Это Муслим, отморозок! Это он все делал, я ни при чем!

A_ Теперь все за одну ногу висеть будем. Отдай мне Пашку или подохнешь как собака, и ты, и вся твоя семья. Думаешь, я про Нагатино не знаю? Кишки на кулак наматывать буду на твоих глазах.

B_ Рафик-джан, мы так не договаривались! Надо ждать!

A_ Некогда мне ждать, гнида. Сутки у тебя.

B_ Рафик-джан!

A_ Все — расход. Кинешь — пожалеешь, что на свет родился. Из-под земли достану и обратно закопаю. Но уже по частям…

Примечание: переведено с использованием человеческого интеллекта, Военный институт иностранных языков.

абонент А: мужчина, от пятидесяти до шестидесяти пяти лет, русский язык является для него родным. Властен, привык командовать, вероятно, бывший или действующий офицер армии или спецслужб высокого ранга. В разговоре, безусловно, доминирует, задает вопросы, являлся инициатором разговора и первым его закончил. Находится в состоянии серьезного стресса, нестабилен, возможны неадекватные действия. Анализ разговора показал, что абонент А требует от абонента В освободить или передать в распоряжение А некую личность, угрожая в противном случае расправой не только с самим В, но и с членами его семьи. Считает, что абонент В имеет отношение к неким событиям, произошедшим в Москве, считает, что события прошли не так, как было запланировано, и теперь ему угрожает опасность от некоего лица, которое абонент А считает доминирующим над собой. События связаны с США, с Вашингтоном и со смертью или гибелью людей («дохлые»). В конце разговора ставит В короткий срок для исполнения его требований, угрожая в противном случае брутальной физической расправой.

абонент В: мужчина, от сорока пяти до шестидесяти лет, русский язык не является для него родным, однако говорит он на нем свободно, используя обычные для русского языка семантические конструкции, что говорит о его длительном и плотном погружении в русскую языковую среду. Акцент при разговоре определен как кавказский. Властен, однако при этом признает безусловное главенство абонента А, испытывает перед ним страх. Вероятно, гражданское лицо, возможно чиновник среднего ранга или бизнесмен. Находится в состоянии стресса, нестабилен, возможны неадекватные действия. Анализ разговора показал, что абонент В по неизвестным причинам не может предоставить того, что требует от него абонент А, в связи с чем В испытывает сильный стресс. Кроме того, абонент В осведомлен, или считает, что осведомлен, о неких событиях, произошедших в Москве и связанных с «пиндосами», что представляет собой часто используемое пренебрежительное жаргонное название граждан США в России. Абонент В принижает свою роль в произошедших событиях в глазах абонента А, стремится показать, что он к ним имеет минимальное отношение. Также не выражает несогласия или протеста по поводу утверждения А о том, что всем им теперь грозит опасность от некоего лица («Папа»), которое доминирует как над А, так и над В. В ответ на высказанные требования не выразил несогласия, угрозы воспринял всерьез. Возможные варианты поведения: исполнение требований А, бегство или попытка скрыться. Прочие варианты поведения маловероятны.

— абонента А идентифицировать не удалось, абонента В идентифицировать не удалось.

— абонента А идентифицировать не удалось, абонента В идентифицировать не удалось.

— абонента А идентифицировать не удалось, абонента В идентифицировать не удалось.

— абонента А идентифицировать не удалось, абонента В идентифицировать не удалось.

— абонента А идентифицировать не удалось, абонента В с вероятностью в 62 % удалось идентифицировать как Мирзаева Сафара, гражданина РФ, уроженца Азербайджана, криминального авторитета.

При расследовании дела № 67-FOR-5378 было достоверно установлено, что некий Мирзаев Сафар, гражданин РФ имел прямое отношение как организатор к незаконному давлению на гражданина США Руслана Меликова. Суть незаконного давления заключалась в следующем: Меликов, действуя от своего имени и от имени группы инвесторов, вложил пятьдесят миллионов долларов в выкуп земельных участков на территории Российской Федерации, близ городов Москва и Санкт-Петербург, для дальнейшей перепродажи в целях жилищного строительства. Для того чтобы обойти ограничения, существующие в Российской Федерации на скупку земельных участков иностранными гражданами, он обратился за помощью к влиятельному лидеру азербайджанской общины Мирзаеву Сафару за помощью, рассчитывая на этническую общность, а также предложив финансовое вознаграждение. Мирзаев принял вознаграждение и пообещал оказать помощь. В рамках указанной сделки Меликов переводил в РФ денежные средства, а Сафаров, используя подставных лиц, скупал земельные участки с тем, чтобы в дальнейшем переоформить оговоренную их часть на юридическое лицо, принадлежащее Меликову и группе инвесторов. Юридическое лицо было зарегистрировано в соответствии с правом Российской Федерации и должно было быть продано юридическому лицу, зарегистрированному на Кипре. В качестве гарантии исполнения сделки была выбрана следующая схема: принадлежащее Меликову юридическое лицо, зарегистрированное на Кипре, выдавало крупные займы юридическому лицу, зарегистрированному в России и принадлежащему лицам, контролируемым Мирзаевым, что должно было, по мнению Меликова, служить гарантией исполнения сделки. После того как земельные участки были куплены, Мирзаев перепродал их неизвестным лицам, действующим на основании российского права, и отказался исполнять сделку. Меликов обратился в российский суд с целью вернуть собственность — но суд лишь юридически узаконил долг юридического лица, контролируемого Мирзаевым, перед юридическим лицом, контролируемым Меликовым. Взыскание долга не представлялось возможным в связи с отсутствием каких-либо активов на юридическом лице, контролируемом Мирзаевым.

С целью возврата денежных средств либо получения земельных участков в июне 2012 года Меликов прибыл в г. Москву с целью оказать давление на Мирзаева и потребовать исполнения договоренностей. По словам Меликова, через несколько дней у него состоялась встреча в одном из ресторанов г. Москвы с Мирзаевым и третьими лицами. Одно из лиц, пришедших на встречу с Мирзаевым, предъявило удостоверение сотрудника ФСБ РФ и высказало угрозы физической расправы в отношении Меликова («мы тебя и там достанем»). После чего Меликов срочно покинул Москву.

Юридическим отделом посольства США в Москве в сотрудничестве с ФБР была проведена проверка обстоятельств, указанных Меликовым, в частности проведена беседа с Мирзаевым, записанная на пленку без ведома опрашиваемого. Мирзаев категорически отрицал все обстоятельства, указанные Меликовым, и заявил о том, что не имеет никакого отношения к судьбе указанных земельных участков и юридических лиц. Согласно справке, подготовленной Министерством юстиции США, проведенный анализ решения российского суда показал отсутствие нарушений российского права, в соответствии с которым и проводилась сделка.

В соответствии с решением заместителя директора ФБР Т. Копленда — никаких дальнейших действий по этому делу не предпринималось. В отношении Мирзаева было направлено представление в Госдепартамент США о включении указанного лица в список лиц, посещение которыми территории США признается нежелательным.

Министерством юстиции США проведена проверка на предмет выявления на территории США собственности либо банковских счетов, принадлежащих Мирзаеву. Указанной проверкой собственности либо счетов, принадлежащих Мирзаеву, на территории США не выявлено.

Госдепартаментом США Мирзаев Сафар включен в список лиц, посещение которыми США признано нежелательным. По представлению ФБР, основание — возможный лидер организованной преступной группировки.

Интересно… даже очень интересно.

На что сработала система — понятно. Ключевые слова — американцы, Вашингтон. Мощь системы глобального перехвата «Эшелон» несведущие люди не могут вообразить. Из триллионов переговоров, электронных писем, мгновенных сообщений, записей в социальных сетях выбираются содержащие слова — триггеры. Обычные слова — джихад, взорвать, Аллах. Теперь к ним добавились и русские слова, очевидно, что все русские сообщения и разговоры про Вашингтон поставлены под особый контроль. Система автоматически переводит сообщения более чем со ста языков мира — но, очевидно, кавказских языков в системе пока нет, работают на русском. Дальше — второй этап фильтрации, смысловой анализ сообщения. Он более сложен, требует больше машинного времени — поэтому сообщения без ключевых слов на него не попадают. Этот анализ также выполняется машиной, вычислительную мощь которой трудно даже выразить понятными обычному человеку цифрами: эта машина спокойно, почти как тест работоспособности, выполняет математический анализ параметров ядерного взрыва. При наличии угрозы или элементов угрозы — сообщение передается далее. Третий этап — сообщение уже просматривают люди, живые аналитики, которые пытаются найти смысл в нем, понять, о чем оно. В данном случае сообщение обработали по полной программе, с переводом и аналитическим комментарием.

Сообщение безусловно содержало элемент угрозы и безусловно может иметь ношение к событиям в Вашингтоне. Опыт долгой войны подсказывал, что даже богатые и влиятельные люди, которые на Западе работают и наслаждаются жизнью, на Востоке могут быть связаны с радикальным подпольем. Соображения выгоды здесь в расчет не берутся. На Востоке человек, как бы богат и влиятелен он ни был, — всегда частичка семьи, рода, клана, народа — и уклониться от того, что делает народ, он не может. К тому же многие, даже став богатыми, сохраняют радикальные взгляды и содействуют террористам по доброй воле.

Интересно, у русских есть эта информация? Или ему удастся их опередить?

Ефимофф вышел из программы просмотра. То, что нужно, он запомнил, а файл — самоуничтожится.

Второй файл был с координатами точек закладки…

В Москве он поменял полторы тысячи долларов на рубли и полностью, до трусов и носков, переоделся. Старую одежду он бросил на углу, наверное, ее найдут и заберут бездомные. Если на ней есть передатчик — пусть ищут.

У автовокзала стояли люди с плакатами, предлагавшие снять жилье на короткое время. Несмотря на то что Москва считалась современным городом — ситуация с отелями была ужасающей, номера были одни из самых дорогих в мире, их постоянно не хватало. Поэтому в Москве большой популярностью пользовалась сдача частного жилья на короткое время, от нескольких часов до нескольких дней. Таким образом, лейтенант-коммандер безо всяких документов снял на три дня небольшую квартирку рядом со станцией метро. Расплатился за нее он наличными — проследить транзакцию невозможно, даже если русская полиция или госбезопасность начнет проверять все гостиницы Москвы — она его не найдет, а женщина, которая сдала ему квартиру, не будет сотрудничать с полицией, потому что не платит налоги.

В подземном переходе он купил и закачал в оба своих телефона интернет-карту Москвы. Полезная штука, особенно если понимаешь по-русски.

С несколькими пересадками на метро он доехал до станции «Комсомольская» — выход к нужному ему Казанскому вокзалу. Русское метро было одним из самых глубоких в мире, не сравнить с той же нью-йоркской или вашингтонской подземкой. Дело в том, что при его прокладке учитывались не коммерческие соображения, а возможность использования его в качестве бомбоубежища. В этом — все русские.

В камере хранения Казанского вокзала он получил большую спортивную сумку. С человеком, на которого он втайне рассчитывал, он разминулся менее чем на десять минут.

Первым делом он посмотрел в кармашке сумки. Там была всего одна записка: не езди с этим в метро.

Все понятно. После того как были взрывы, русские укрепили места большого скопления народа, в частности вокзалы и метро. На вокзалах еще можно было вывернуться, но вот в метро нельзя.

Он вышел вверх, к платформам, свернул влево и вышел на улицу через неохраняемый пандус, который использовался, чтобы грузовые и уборочные автомобили могли заезжать прямо на платформу. От вокзала он прошел до бывшего троллейбусного парка, который сейчас перестраивался, и там кликнул такси…