Глава 12
Менеджер клиринговых и коммунальных услуг

Отпаивая Ваню коньяком, Цимбаларь, как мог, успокаивал его:

– Да не принимай ты эту пустяковину так близко к сердцу! С каждым может случиться… Не зря ведь на соревнованиях каждому спортсмену даётся несколько попыток. Сорвал одну – ещё парочка в запасе. Только паниковать не надо… Главное, что ты жив-здоров, а я не засветился. Верно, Пётр Фомич?

Кондаков, вновь облачённый в наглухо застегнутый плащ, что-то неопределённо промычал. Злые слова Халявкиной задели его за живое, и теперь, глотнув облепихового масла, он всякий раз тщательно вытирал губы салфеткой.

В кармане Кондакова запиликал мобильник, и он молча протянул его Цимбаларю. Это звонила Людочка, уже начавшая нервничать.

– Почему не хвастаетесь успехами? – поинтересовалась она. – Или на радостях забыли обо мне?

– Нечем хвастаться, – ответил Цимбаларь. – Относительно Халявкиной ты оказалась права. Не женщина, а стихийное бедствие. Разделала бедного Ваню, как чёрт младенца. И вдобавок нанесла Петру Фомичу гнусное оскорбление.

– А ты, значит, выкрутился?

– Точнее сказать, отсиделся. Но только из соображений профессионального долга. Меня так и подмывало надавать этой стерве по роже.

– Разве можно бить женщину? – с укором произнесла Людочка.

– Говорю тебе, это не женщина, а тропический ураган. Торнадо! Цунами! Сметает на своем пути любые преграды… Вот сейчас сидим и кумекаем, как бы её половчее обштопать.

– В пивной небось сидите? – с оттенком издёвки осведомилась Людочка.

– Ничего подобного, – не моргнув глазом соврал Цимбаларь. – В сквере на лавочке.

– А почему рядом стаканы звенят?

– Какие стаканы? – Цимбаларь ладонью прикрыл мобильник от посторонних звуков. – Это Пётр Фомич свое облепиховое зелье хлебал. Случайно задел пузырьком о зубы.

– Так я вам и поверила… Ты в отделе скоро будешь?

– А я там нужен?

– Решай сам. Дело в том, что я работаю над поставленными тобой вопросами. И кое-какие результаты уже есть.

– Например?

– Приезжай – расскажу.

– Рассказывай по телефону, он всё равно казенный.

– Как хочешь… Что касается денег, которыми прежде ворочала Халявкина, то она их просто потеряла.

– Миллионы? – удивился Цимбаларь.

– Да. Оказывается, потерять миллионы ещё проще, чем единственную сотнягу. Мне знакомый специалист по фондовому рынку объяснил ситуацию с Халявкиной. Аферистка она была умелая и удачливая. Любого могла вокруг пальца обвести. Все свои средства вкладывала в ценные бумаги и имела на этом большие барыши. Но в один прекрасный момент её словно подменили. Халявкина стала делать одну непростительную ошибку за другой. А в мире финансов нравы даже пожёстче, чем в преступной среде. Биржевые и банковские воротилы не упустили возможности погреть руки. Взяли Халявкину в оборот. Вот так её денежки и утекли в чужие карманы. Осталась наша красотка, словно ощипанная курица. Хотя кое-какие перышки, конечно, уцелели. На стриптизёров, пластические операции и норковые манто хватает.

– Как я понимаю, капиталы Халявкиной испарились после того злосчастного случая на кухне?

– Само собой разумеется… Кстати, несколько слов об этом происшествии. Врач, оказавший ей первую помощь, утверждал, что мягкие ткани вокруг раны были словно обожжены. Хотя и не очень сильно. Примерно первая-вторая степень. Благодаря его словам и появилась версия прокуратуры о электроплите. Сама-то Халявкина заявляла, что совершенно ничего не помнит… Догадываешься, откуда взялся этот ожог?

– Я с самого начала догадывался, – ответил Цимбаларь. – Потому и поставил вопрос в такой форме… Что ещё?

– Теперь о сыне Халявкиной. Установить, от кого она его прижила, не удалось. Скорее всего этого не знает и сама мамаша. Восемь лет назад любовники у неё менялись чуть ли не каждую ночь. Вот и залетела случайно… Пансионат, где находится её сын, заведение весьма любопытное. По сути, это неприступная крепость. Зажиточные люди, у которых возникают проблемы с криминалитетом, прячут там своих близких. Удовольствие не из дешёвых, зато безопасность любимых чад гарантирована.

– Но сама-то она ничего не боится, – заметил Цимбаларь. – Носится по городу как угорелая, причём без всякой охраны.

– Значит, ей самой терять нечего.

– Ты узнала, с кем Халявкина крутила любовь непосредственно перед происшествием на кухне?

– Не успела. Я и так буквально на части разрываюсь.

– Это я потому спрашиваю, что, если мы этого мужика вычислим, появится возможность просто перешагнуть через Халявкину. Большой выигрыш по времени получится. Опять же возни меньше.

– Что-то не верю я в семимильные шаги, – с сомнением произнесла Людочка. – Как бы потом назад не пришлось возвращаться. Ведь то, что Халявкина осталась без бетила, это пока всего лишь наше предположение, пусть и подтверждённое целым рядом косвенных доказательств. Лучше будет, если она сама изольёт тебе душу.

– На сентиментальную дурочку Халявкина не очень-то похожа. – Былого апломба в голосе Цимбаларя почему-то не ощущалось.

– Сентиментальные дурочки на Тверской стоят, любовью торгуют! – с несвойственной для неё резкостью ответила Людочка. – А нам приходится работать с самым разным человеческим материалом. Даже с кремнем. Поэтому не вешайте нос и готовьтесь к новому заходу… Да, забыла тебе сказать, – спохватилась она. – Есть информация, что Халявкина ещё с прошлого года пытается нанять киллера.

– Разве с этим товаром в Москве случился дефицит?

– Представь себе! Уж если не везёт, так во всём. Один её просто пробросил – взял аванс и смылся. Второй уже в принципе согласился, но через пару дней случайно погиб в какой-то разборке. Третьего с поличными взяли убоповцы. Эти сведения, кстати, от них же и исходят… Да и нет сейчас у Халявкиной денег на хорошего киллера. Это как минимум сто тысяч. А у неё все уходит на содержание сына да на любовные утехи.

– Пусть бриллианты продаст, – обронил Цимбаларь.

– Уже давно продала. То, что на ней сверкает, это имитация, обыкновенные стразы.

– Дожила, бедняжка… И кого она собирается заказать? Уж не того ли самого типчика, который оставил её без бетила?

– Всё может быть… Но когда ответы слишком очевидны, возникают законные сомнения в их достоверности… Ладно, как только придумаешь новый план, позвони. Передай мои искренние соболезнования Ване и Петру Фомичу. Отольются кошке мышкины слёзы.

– Это уж непременно! – Отложив в сторону умолкший мобильник, Цимбаларь сказал: – Братва, у меня, кажется, появилась одна идея. Причем настолько перспективная, что за неё просто необходимо выпить. Но сие возможно лишь при том условии, что Пётр Фомич сядет сегодня за руль моего «Мицубиси».

– Валяй, отрывайся, – махнул рукой Кондаков. – Я советские танки через пустыню Дашти-Маркох водил, так неужели на японском драндулете по родной столице не прокачусь?

– Слышу речь не мальчика, но мужа. – Цимбаларь покровительственно похлопал его по плечу. – Только не забывай, что в родной столице, в отличие от пустыни Дашти-Маркох, практикуется правостороннее движение и существует ограничение по скорости…

Очередной заказ на генеральную уборку, поступивший от Халявкиной в фирму «Золушка», согласно предварительной договорённости был переадресован в особый отдел. Руководство фирмы, конечно же, ценило постоянную клиентку, но портить отношения с милицией не собиралось. Тем более что полковник Горемыкин, от лица которого велись переговоры, обещал аккуратность, конфиденциальность и высокое качество.

В уборщиц набрали самых молодых и расторопных сотрудниц из разных служб отдела, не осталась в стороне и Людочка. Накануне, в присутствии профессионалов швабры и пылесоса, были проведены учения, местом для которой выбрали изрядно запущенную квартиру Кондакова.

К дому Халявкиной лжеуборщики подкатили на арендованном в «Золушке» фирменном микроавтобусе. Бригаду из пяти девушек, облачённых в форменные комбинезоны и косынки, возглавлял Цимбаларь, благодаря строгому черному костюму и такому же галстуку похожий на служащего похоронного бюро.

Хозяйка, заранее предупреждённая о визите, открыла дверь без лишних расспросов. Ненакрашенная, с всклокоченными волосами, одетая в затрапезный халат, она выглядела неважнецки – то ли не выспалась, то ли накануне перебрала лишку. Окажись здесь сейчас поэт Уздечкин, он вряд ли узнал бы в этой потрёпанной жизнью особе свою юную курносую птичку.

Упреждая неизбежный вопрос Халявкиной, Цимбаларь с достоинством представился:

– Александр Гуменюк, линейный менеджер фирмы клиринговых и коммунальных услуг «Золушка».

(Впрочем, все эти сведения имелись на бедже, украшавшем лацкан его костюма.)

– Что это ещё за новости! – фыркнула хозяйка. – Я менеджера не вызывала.

С прежним, несколько чопорным достоинством Цимбаларь объяснил:

– В связи с ростом числа жалоб и рекламаций каждую выездную бригаду нашей фирмы теперь сопровождает менеджер, несущий персональную ответственность за качество выполненных работ. Все свои просьбы, претензии и предложения можете сообщать непосредственно мне, а я уж прослежу, чтобы они были выполнены качественно и в срок.

– Ну тогда действуйте. – Оставив дверь открытой, Халявкина скрылась на кухне. Похоже, к собственной безопасности она относилась более чем наплевательски.

Цимбаларь пропустил вперёд себя девушек, экипированных по последнему слову моечно-уборочного дела, и спустя пару минут работа уже закипела. Сотрудницы особого отдела вкалывали хоть и без особой сноровки, но с энтузиазмом.

Самозваный менеджер занял стратегическую позицию в прихожей, откуда можно было наблюдать и за гостиной, и за спальней, и за ванной комнатой. Вдобавок он страховал Людочку, которая только делала вид, что обмахивает пыль с предметов меблировки, а на самом деле высматривала возможные тайники.

Если бы хозяйке пришло вдруг на ум позвонить в фирму «Золушка», ей бы ответили, что Александр Егорыч Гуменюк (кстати, тёзка Цимбаларя) действительно состоит в их штате и в настоящий момент вместе с бригадой находится на выезде. Более того, такой человек существовал в реальности, что могла подтвердить любая справочная служба. Короче, на сей раз с конспиративным обеспечением у опергруппы всё было тип-топ.

– Эй, менеджер, – позвала его Халявкина. – Иди хлопни стопарик.

– Рад бы, но в рабочее время спиртных напитков не употребляю, – ответил Цимбаларь, заходя на кухню. – И прежде на службе не употреблял, и теперь на гражданке воздерживаюсь.

– А ты разве военный? – стряхивая сигаретный пепел в рюмку с вискарём, поинтересовалась Халявкина.

– Бывший. Уволен в отставку по ранению. Пенсии на жизнь не хватает, вот и прирабатываю.

– Звание у тебя какое?

– Майор. – Тут уж Цимбаларь ни на йоту не погрешил против истины.

– Ранило-то тебя где? – В умении сходиться с людьми, Халявкиной можно было только позавидовать. С момента их первой встречи не прошло и получаса, а она уже вела себя с незнакомым человеком, как старая знакомая.

– В одной из горячих точек, – уклончиво ответил Цимбаларь.

– И куда, если не секрет?

– Полагаю, что демонстрировать свои шрамы в присутствии дамы не совсем корректно.

– Что же тут некорректного? – удивилась Халявкина. – Я вот перед тобой, можно сказать, без трусов сижу… – Приподняв полу халата, она подтвердила справедливость своих слов. – А ты кочевряжишься, как школьница. Или ранение в неприличном месте?

– Никак нет, во вполне приличном.

Цимбаларь задрал рубаху и показал две отметины, оставленные на его торсе пулей сослуживца, оплошавшего при заряжении табельного оружия, – спереди маленькую, словно оспина, а сзади такую, что три пальца можно было вложить.

– Сквозная, – потрогав шрамы, констатировала Халявкина. – И потроха, наверное, задело?

– Не без этого, – ответил Цимбаларь, заправляя рубашку в брюки. – Извините, но мне нужно взглянуть на работу подчинённых.

– Взгляни. – Халявкина царственным жестом отпустила его.

Слыша за спиной аппетитное бульканье дорогого виски, Цимбаларь, печатая шаг, проследовал в ванную комнату, где в поте лица трудилась сотрудница группы микробиологических аномалий Полина Дубасова, и, предварительно подмигнув ей, проникновенным тоном произнёс:

– Ты почему кафельную плитку только один раз помыла? Опять халтуришь? Это разве блеск? Это разгильдяйство! После нашего ухода плитка должна блестеть, как новая! Даже лучше новой! Немедленно переделать и доложить!

– Слушаюсь! – втихаря показывая ему язык, ответила Дубасова, между прочим, имевшая звание капитана. – Будет исполнено.

– Круто ты с ними, – заметила Халявкина, когда Цимбаларь вернулся на кухню. – Словно с новобранцами.

Сквозь осветлённые, но уже потемневшие у корней волосы на её виске виднелся розовый серповидный шрамик.

– Иначе нельзя, – с самым серьёзным видом пояснил Цимбаларь. – Эффективное руководство повышает производительность труда на десять процентов, а качество – на все двадцать пять. Люди ведь доброго отношения к себе не понимают. Если что-то и делают, то исключительно из-под палки. Тем более у нас контингент особый. Сплошь провинциальные красавицы, явившиеся покорять столицу. Метили в актрисы и манекенщицы, а оказались в уборщицах.

– Им ещё повезло, – с подвыванием зевнула Халявкина. – Многие вообще на панель попадают… Слушай, менеджер, а тебе приходилось людей убивать?

– Убивать врагов – моя профессия, – со значением произнёс Цимбаларь. – Правда, бывшая. Я служил в спецназе воздушно-десантных войск. Имею боевые награды.

– Ну ты молоток! И стреляешь, наверное, классно?

– Закончил курсы снайперов.

– Вот те на! – Халявкина приподняла брови. – А я всё думаю, кто бы меня научил метко стрелять!

– Сейчас существует много стрелковых клубов. – Цимбаларь сделал вид, что не понял достаточно прозрачного намёка. – Лично я порекомендовал бы вам битцевский или, в крайнем случае, динамовский. При клубах имеются курсы для начинающих.

– Поздно мне уже на курсы ходить. – Халявкина небрежно махнула рукой. – Да там, скорее всего, только из воздушек стреляют… Взял бы да научил меня, менеджер. В долгу не останусь.

– Меня зовут Александром, – напомнил Цимбаларь. – С вашего разрешения я отлучусь ещё на минутку.

Он зашёл в спальню, где Людочка специальным молоточком простукивала стены.

– Ну и что? – одними губами прошептал Цимбаларь.

– Ничего, – ещё тише произнесла Людочка. – Выгоняй её из кухни. Все остальные помещения уже проверены.

Цимбаларь кивнул, но для вида устроил Людочке разнос, рассчитанный исключительно на Халявкину.

– Ты как туалетный столик трёшь? Ты так свою задницу мочалкой тереть будешь! А это уникальная вещь! Если хоть одна царапинка останется, за всю жизнь не расплатишься!

Халявкина, оставаясь на кухне, поддержала ретивого менеджера:

– Деликатней надо, деликатней! Словно бы после менструации подмываешься.

Людочка в сердцах лягнула несчастный столик и решительным жестом отослала Цимбаларя: дескать, иди занимайся своим делом.

В очередной раз оказавшись на кухне, Цимбаларь вежливо попросил:

– Вы, пожалуйста, перейдите в соседнюю комнату. Сейчас здесь начнётся уборка.

Халявкина упираться не стала:

– Раз надо, значит, надо.

Прихватив бутылку и рюмку, она направилась в гостиную, где всё уже сверкало, как в операционной. В воздухе пахло не химией, как это можно было предположить, а горной свежестью. Цимбаларь даже подумал, что некоторым сотрудницам особого отдела не мешало бы сменить профессию – и людям польза, и себе выгода.

– Так как же моё предложение? – развалясь на диване, поинтересовалась Халявкина.

– Я бы с удовольствием, но, увы, собственного оружия не имею, – пожал плечами Цимбаларь. – А на пальцах этому искусству не научишь. Практика нужна.

– Нашёл проблему! Такая штука подойдёт? – Сунув руку за спинку дивана, Халявкина вытащила пистолет весьма грозного вида и без всякой опаски передала его собеседнику.

По специфическому окну затвора-кожуха, оставлявшему почти весь ствол открытым, и слегка выступающей дульной части Цимбаларь сразу узнал «беретту» – скорее всего, одну из модификаций девяносто второй серии. Судя по всему, магазин был полностью снаряжён.

– Серьёзная вещица, – примеряя пистолет к руке, сказал Цимбаларь. – Полицейская модель с двухрядным магазином на пятнадцать патронов. Игрушка не для женских ручек.

– Ты меня, менеджер, ещё мало знаешь, – хохотнула Халявкина. – Если будет надо, я и с гранато– мётом справлюсь.

– А всё же, зачем вам оружие? – Цимбаларь вернул пистолет хозяйке.

– Я женщина одинокая, меня защитить некому. К тому же недоброжелатели достают. Вот один сукин кот пару лет назад отметину оставил. – Демонстрируя шрам, она отвела в сторону прядь волос. – Чуть богу душу не отдала.

– Для ношения огнестрельного оружия нужно иметь специальное разрешение, – сказал Цимбаларь, прислушиваясь к доносившемуся из кухни шуму.

– Ой, не будь ты таким занудой! – Она игриво передернула плечиками. – Нынче оружием только грудные дети да древние старушки не обзавелись. Некоторые мои знакомые даже автоматы в машинах возят… Ты прямо отвечай: научишь меня стрелять или нет? Учти, подобные предложения бывают только раз в жизни.

– Так и быть, – как бы делая над собой усилие, кивнул Цимбаларь. – Давайте попробуем… Деньги мне сейчас не помешали бы.

– Вот это уже совсем другой разговор! – Халявкина обрадовалась, и, похоже, непритворно. – Тогда не будем откладывать дело в долгий ящик. Пока ты не передумал, съездим за город и проведём первый урок… А твоему начальству я позвоню. Думаю, мне они не откажут.

– Никуда звонить не надо, – сказал Цимбаларь. – На сегодня осталось только два заказа. Думаю, девочки справятся и без меня.

– Конечно, справятся. Если честно сказать, ты им только мешаешь. Я пока переоденусь, а ты выпроваживай свою бригаду… Водительские права имеешь?

– Так точно.

– Тогда поедешь за рулем. Я сегодня что-то не в форме…

Халявкина, раздеваясь на ходу – под халатом у неё действительно ничего не было, – удалилась в спальню. Людочка, которой Цимбаларь передал свой бедж, тихо сказала:

– Я всё слышала. Не нравится мне эта затея. Опять начинаются какие-то опасные игры. Держись настороже.

– Я всю свою сознательную жизнь держусь настороже… Ты нашла что-нибудь?

– Ничего. Ни тайников, ни сейфов.

– Этого и следовало ожидать. Хранить-то ей сейчас особо нечего. Кроме воспоминаний, конечно…

– Ладно, езжай. – Людочка легонько толкнула его кулаком в грудь. – Только не очень-то нежничай! Учти, ядовитую змею приручить невозможно. Она укусит в самый неподходящий момент.

Причесавшись и накрасившись, Халявкина вновь превратилась в элегантную моложавую даму с аристократическими замашками. Никто бы и не сказал, что она с утра выжрала чуть ли не бутылку виски, щедро сдобренного никотином.

И всё бы ничего, но знающий человек сразу понимал, что уважающие себя светские львицы костюмы такого покроя в этом сезоне уже не носят. Да и туфельки из крокодиловой кожи явно остались у Халявкиной с лучших времён.

Окинув свою спутницу критическим взором, Цимбаларь сказал:

– Очень уж шикарно вы оделись. Для стрелковой тренировки желательно что-нибудь попроще. Спортивный костюм, например. Ведь некоторые упражнения рекомендуется проводить из положения «лёжа».

– Не переживайте. Если вдруг придётся лечь, я всё это с себя сниму, – без тени смущения заявила Халявкина, прижимавшая к груди вместительный ридикюль, в котором, по-видимому, и находился пистолет.

Уже хорошо знакомый Цимбаларю «Ситроен» стоял в двух кварталах от дома, прямо под знаком «остановка запрещена». Похоже, Халявкина в этой жизни действительно никого не боялась.

– Куда поедем? – спросил он, включив двигатель и присматриваясь к незнакомой панели приборов.

– Это уж, менеджер, тебе решать… Туда, где нам никто не помешает.

Для обучения стрельбе Цимбаларь выбрал отда– лённый заброшенный карьер, окрестности которого пользовались дурной славой и не посещались ни пастухами, ни грибниками.

Каждый год поблизости находили два-три женских трупа, как правило, обезглавленных. Среди местных жителей ходили слухи, что на Сретенье и в День Всех Святых сатанисты устраивают в карьере свои кровавые оргии. Особый отдел однажды занимался этим, но без какого-либо успеха.

Оставив машину в зарослях, они спустились вниз по пологому песчаному склону. Цимбаларь нёс на плече грудную мишень, купленную по пути в оружейном магазине. В ридикюле Халявкиной что-то подозрительно позвякивало – то ли запасные магазины, то ли непочатая бутылка вискаря.

Глухой лес, стеной стоящий вокруг, имел какую-то сюрреалистическую окраску – там жёлтый мазок, там красный, там зелёный, там опять жёлтый. Вот-вот должны были начаться дожди и холода, но пока душу радовали последние деньки позднего бабьего лета.

Цимбаларь установил мишень вплотную к отвесной стене карьера и отсчитал положенные двадцать пять шагов. Открыв ридикюль, Халявкина подала ему пистолет – подала в общем-то правильно, стволом вниз, рукояткой вперёд. Необученные так с оружием не обращаются.

Цимбаларь принялся объяснять, как снимать предохранитель, как досылать патрон, как правильно целиться и как, нажимая на спуск, задерживать дыхание, но Халявкина нетерпеливо прервала его:

– Терпеть не могу теорию! Лучше покажи всё на практике, и я сразу всё пойму.

Пожав плечами, Цимбаларь поставил пистолет на боевой взвод и повёл стволом в сторону мишени, привычно ловя на мушку «десятку».

– Э-э-э! – запротестовала Халявкина. – Мы сюда не фанеру дырявить приехали. Ты покажи, как стреляют по движущимся целям.

– Тогда следовало завернуть в зоомагазин и купить выводок кроликов! – Цимбаларь еле сдерживал раздражение. – Или стаю попугайчиков.

– Зачем божьих тварей губить! У меня есть кое-что другое. – Она вытащила из ридикюля обыкновенное чайное блюдечко (вот, оказывается, что там брякало).

– По тарелкам стреляют дробью из специальных спортивных ружей! – возразил Цимбаларь. – Пистолет для этой цели совершенно не годится.

– А ты попробуй. Даю сто баксов за каждое попадание. – Она отбежала на полсотню шагов в сторону. – На старт. Внимание… Марш!

Пришлось Цимбаларю развернуться и стрелять навскидку, полагаясь больше на моторные реакции, чем на точность прицела. Из пяти брошенных Халявкиной блюдечек он поразил три – и это ещё при том, что некоторые летели к нему не плашмя, а ребром.

Впрочем, для опытного стрелка это был не ахти какой результат. Сказывался, наверное, чересчур тугой спуск незнакомого оружия.

Как только запас блюдечек оказался израсходованным, Цимбаларь вновь повернулся к девственно-чистой мишени и положил пять пуль подряд в центральный круг, пробив там большую чёрную дыру. Затем со словами: «Следующая серия ваша» – он протянул дымящуюся «беретту» Халявкиной.

Та, почти не целясь, бабахнула в белый свет и едва не выронила пистолет.

– Нет-нет! – немедленно заявила она. – Мне чуть руку не вывернуло. Ты, менеджер, прав – стрельба не женское занятие.

Халявкина присела на дощатый ящик, валявшийся возле старого кострища, и пригорюнилась. На её глаза навернулись почти натуральные слёзы, впрочем так и не преодолевшие преграду ресниц, густо накрашенных махровой тушью.

Похоже, что в спектакле, где одна-единственная артистка играла для одного-единственного зрителя, приближался заключительный акт. Однако ставки в этом представлении были так высоки, что им, наверное, позавидовала бы вся труппа какого-нибудь провинциального театра.

Цимбаларь уже понимал, что Халявкина приехала сюда не для того, чтобы брать уроки стрельбы (которой, вполне возможно, владела в совершенстве), а дабы испытать его собственные боевые навыки. И, судя по всему, результаты проверки её вполне устраивали. Теперь надо было ожидать изощрённой психологической атаки, против которой в своё время не устояли ни поэт Уздечкин, ни граф Сент-Карбони, ни многие другие менее известные представители мужского пола.

– Александр! – с чувством произнесла Халявкина, опустив на сей раз своё любимое обращение «менеджер». – Боюсь, что я взялась не за своё дело. Ничего у меня не получится! Но за науку спасибо. – Театральным жестом она протянула ему три зелёные сотни.

– А что у вас должно было получиться? – поинтересовался Цимбаларь, преспокойно отправляя деньги в карман.

– У меня есть смертельный враг. – Голос Халявкиной трагически задрожал. – Мужчина в расцвете лет. Сильный и жестокий. Он обокрал меня, лишив почти всего. При этом я едва не погибла. Теперь он собирается похитить моего сына… Да-да, у меня есть маленький очаровательный сыночек! – заметив удивление, которое вовремя изобразил Цимбаларь, поспешно добавила она. – Этот подлый и бессердечный выродок охотится за ребёнком. А сколько горя он приносит окружающим! Однажды обманув меня, он теперь обманывает всех подряд. Подобная тварь не имеет права ходить по земле.

– Если он совершил столько неблаговидных поступков, почему вы не пожалуетесь на него в милицию или прокуратуру? – разыгрывая из себя простачка, спросил Цимбаларь.

– Какой ты, Александр, наивный! Во-первых, он сумел уничтожить все улики и мне нечего предъявить следствию. Во-вторых, у него сейчас столько денег, что с их помощью можно откупиться и от милиции, и от прокуратуры, и от суда. О, если бы ты знал, какое это гнусное чудовище!

– Что же вы тогда предлагаете?

– Убей его, Александр, сделай доброе дело! – взмолилась Халявкина.

Даже учитывая, что всё происходящее было лишь бессовестным лицедейством, нельзя было не отдать должное силе и убедительности её чувств. По крайней мере, у Цимбаларя заранее сложилось крайне негативное отношение к пока ещё неведомому обидчику.

Пропустив мимо ушей вполне конкретное подстрекательство, он только буркнул в ответ:

– С каких это пор убийство стало добрым делом?

– С тех самых, когда на земле было впервые наказано зло! Тебе ли не знать об этом! Ведь ты сам убивал врагов.

– Я исполнял свой воинский долг.

– А это долг порядочного человека! На том свете бог обязательно воздаст тебе за содеянное, а твою бренную жизнь постараюсь обеспечить я.

– И как это конкретно будет выглядеть? – В голосе Цимбаларя послышались нотки заинтересованности.

– Если ты в точности выполнишь все мои указания – получишь двадцать тысяч. – Узрев гримасу разочарования, появившуюся на лице Цимбаларя, она извиняющимся тоном пояснила: – Я дала бы и больше, но поверь, таких денег у меня сейчас нет.

– Даже и не знаю, что вам ответить… А подумать можно?

– Нельзя! – Продолжая правой рукой сжимать пистолет, Халявкина левой вцепилась в Цимбаларя. – Всё должно решиться прямо здесь и немедленно! Ты моя последняя надежда! Иначе мне остаётся только наложить на себя руки!

Осторожно отобрав у неё оружие, Цимбаларь с оттенком искательности произнёс:

– А свою машину не уступите? В придачу к двадцати тысячам…

– Хорошо, забирай, – не задумываясь согласилась она. – Так или иначе тебе понадобится транспорт для разъездов. Только сразу смени номера. – Наряду с безудержной страстью Халявкина демонстрировала и похвальную предусмотрительность.

На обратном пути они завели разговор о конкретных деталях будущего покушения. Теперь Халявкина выглядела опустошённой и отчуждённой. Не имея никакого сценического опыта, она инстинктивно понимала, что после пережитого катарсиса хорошая актриса должна вести себя именно таким образом.

– Как мне найти этого человека? – спросил Цимбаларь.

– Никогда не называй его при мне человеком, – устало промолвила Халявкина. – Это дикий зверь, злобная скотина.

– Хорошо, как мне найти злобную скотину? – терпеливо повторил Цимбаларь. – Где он живёт? Какое имя носит? Как выглядит? В каких местах появляется чаще всего?

– От этих сведений тебе не будет никакого проку.

– Ничего не понимаю!

– Сейчас поймёшь… Только дай сначала закурить. – Щёлкнув элегантной зажигалкой, она жадно затянулась. – Жизнь, которую этот подонок избрал для себя, заставляет его менять не только имена, но и личины. Он постоянно пользуется фальшивыми документами, носит парики, накладные усы, цветные контактные линзы, время от времени делает пластические операции. Найти его можно лишь в казино. К этому заведению он испытывает неудержимое влечение. И неудивительно – как бы ни складывалась поначалу игра, он практически всегда остаётся в выигрыше. Невероятная везучесть – вот его первая примета.

– Простите за праздное любопытство, – перебил её Цимбаларь. – Он играет по системе или наудачу? Я однажды заглянул в казино, так меня за полчаса чуть не раздели.

– Это меня меньше всего волнует. – Халявкина недовольно поморщилась. – Таким уж он, как видно, уродился. Ты прирождённый стрелок, а он прирож– дённый игрок. Как говорится, каждому своё. Теперь слушай о второй примете. Он всегда имеет при себе что-либо выполняющее роль сумки. Это может быть и кожаный портфель, и атташе-кейс, и барсетка, и даже обычный пластиковый пакет. Иногда он сдаёт свою ношу в гардероб, но всегда возвращается к ней, словно бы забыв там что-то… И, наконец, третья примета, самая конкретная, – на задней поверхности шеи, примерно на уровне пятого позвонка, у него имеется родимое пятно, формой напоминающее сердечко. Обычно скрытое под воротником, оно становится заметным лишь тогда, когда он низко наклоняется над игорным столом. Врачи запретили ему удалять родимое пятно хирургическим путём, хотя ходят слухи, что порой он заклеивает его пластырем.

– Ну и задачку вы мне задали! – Цимбаларь удручённо покачал головой. – Это работка не для исполнителя, а скорее для сыщика. Придётся, наверное, все казино в Москве обойти.

– И, возможно, не только в Москве, – бесстрастным голосом добавила Халявкина. – Когда здесь становится чересчур горячо, он на время перебирается в другой город.

– Нет, так мы не договаривались! – запротестовал Цимбаларь. – Никто меня с работы не отпустит, а терять её ради ваших посулов я не собираюсь.

– Расслабься. – Она выпустила на него облако сигаретного дыма. – Я имею обширные связи в мире игорного бизнеса и достоверно знаю, что за последние два-три месяца крупных выигрышей, в которых бы просматривался его почерк, не зарегистрировано. Сейчас он скороее всего где-то поблизости. Лёг на дно, затаился… Но надолго его не хватит. Со дня на день он покинет своё убежище и с головой окунется в игру. Тут ты его и…

– Пристрелишь! – закончил за неё Цимбаларь.

– Конечно. Но не это главное. Ты должен завладеть сумкой, с которой он явится в казино. Отдашь её мне в обмен на деньги. Заглядывать внутрь не советую.

– Очень нужно… Хотя и не мешало бы знать, что в ней находится. Так, на всякий случай… Без взаимного доверия нам не обойтись.

– Клянусь, в сумке нет ничего, что представляло бы для тебя интерес. – Сейчас её, наверное, не смог бы уличить в неискренности даже детектор лжи. – Просто этот негодяй таскает с собой одну вещичку, которую я считаю своим талисманом. Когда-то давным-давно она была подарена мне в память о первой любви.

– Ваша любовь меня действительно не касается, – согласился Цимбаларь. – Тут бы со своей разобраться… Вы лучше другое скажите: он в казино ходит один или с охраной?

– Только один. В его положении никому нельзя доверять.

– Это уже хорошо, – кивнул Цимбаларь. – Но ведь просто так в казино болтаться не будешь. Сразу в шею попрут. Там с этим строго.

– Каждый вечер я буду выдавать тебе небольшую сумму. Скажем, долларов пятьдесят. Играй по маленькой, не зарывайся. Переходи от столика к столику, веди себя сдержанно. Старайся глазами особо не зыркать… Учти, он появляется в казино где-то около полуночи, когда начинается настоящая игра. Если часов до двух-трех ничего примечательного не случится, можешь отправляться домой. Голову даю на отсечение, что не пройдёт и нескольких недель, как вы встретитесь. А возможно, это случится прямо завтра.

– Хотелось бы надеяться…

– На те триста долларов, которые ты заработал сегодня, купи глушитель и нужное количество патронов. Сможешь сам это сделать?

– Постараюсь. – Цимбаларь уже подруливал к дому Халявкиной.

– Не хочешь зайти ко мне? – осведомилась она, скорее из вежливости, чем по приязни душевной.

– Лучше потом, когда всё окончится. – У Цимбаларя, не настроенного на более близкое общение, отлегло от сердца.

– Тогда до встречи. – Она прикоснулась к его щеке губами. – Начнёшь прямо завтра с казино «Эльдорадо». Это здесь, по соседству… Не забывай ежедневно проверять уровень масла. Последнее время мотор жрёт его без всякой меры…