Со стороны турагентство «Альфа-Вояж» ничем не отличается от великого множества заведений аналогичного профиля, возникших на просторах бывшего Союза сразу после падения железного занавеса. Стандартная остеклённая дверь. Витрина, за которой выставлены рекламные плакаты с пальмами, египетскими пирамидами и загорелыми красотками. Вывеска – яркая и зазывная, но в общем-то вполне корректная.

Но почему в её уголке горит неброская серебристая снежинка, которую издали можно принять за обыкновенную точку?

Значение этого символа не могут объяснить ни ведущие специалисты городского комитета по наружной рекламе и уличному оформлению, ни дизайнеры, работающие в этой области, ни учёные-семиологи. Все дружно пожимают плечами. То ли снежинка понадобилась для красоты, то ли для симметрии, то ли для чётного количества знаков, то ли просто у директора турагентства романтическая натура.

Да и не снежинка это вовсе. Знающие люди подобную возможность категорически отвергают. Такая форма снежинки невозможна в принципе, как невозможна квадратная дождевая капля.

Остаётся последняя версия – это тайный знак, понятный только посвящённым. И уже немало людей клюнуло на него, словно изголодавшаяся рыба на приманку.

Но от неосторожной рыбы хотя бы чешуя остаётся. А от людей, прельстившихся блеском загадочной снежинки, не осталось ничего, даже воспоминаний. Поистине, этим миром правят не слова и не законы, а знаки и символы…

С полгода назад по городу пополз слушок: всё не так уж и безнадёжно, как это иногда кажется. Есть, есть на земле место, где можно спастись от неисчислимых опасностей и соблазнов нашего мира. И не только спастись самому, но, главное, спасти детей.

На расстоянии вытянутой руки находится райский уголок, сокрытый от глаз недостойных волшебной пеленой. Там нет ничего такого, что развращает и губит слабую душу, зато есть покой, доброта, вера и безопасность. Люди живут там долго, болеют редко и о своём пропитании не заботятся. Там есть свет, там есть бог, там есть любовь…

Попасть туда нелегко, но в принципе возможно. Следует лишь отказаться от всего, что мёртвым якорем держит тебя в мире насилия и наживы. Отрекись от богатств неправедных – и это будет первым шагом к спасению!

Постепенно слушок обрастал подробностями и ширился. К его распространению подключилась пишущая братия. Пустопорожняя сплетня обрела статус легенды. Никаких конкретных фактов не называлось, но туман иллюзий был притягательнее мучительного света истины.

Зато появилась надежда. Как восемьдесят пять, как сто сорок, как две тысячи лет тому назад…

Первым, опираясь на палочку, в турагентство вошёл Пётр Фомич Кондаков. Следовавшая за ним Людочка Лопаткина держала за руку Ваню Коршуна, разодетого как кукла. Процессию замыкал Цимбаларь, старательно изображавший заботливого главу семейства.

Дела в турагентстве, похоже, шли далеко не блестяще. По крайней мере, наплыва публики, страждущей посетить Канары и Акапулько, не наблюдалось. Лишь в уголке дожидался чего-то подозрительного вида типчик, скорее всего поклонник секс-туризма.

Пышная дама-администратор, узнав от Людочки, что речь идёт о семейном отдыхе, перепоручила всю компанию заботам миловидной девушки, экзотики ради одетой в костюм стюардессы. Цимбаларь ещё подумал, что бикини выглядело бы на ней гораздо соблазнительней, а главное, актуальней.

Обворожительно улыбнувшись, девушка сразу приступила к делу. Нравы здесь царили такие же, как и на Савёловском рынке, – без покупки клиента не отпускать.

– Заранее благодарим за то, что вы посетили нас, – сказала она. – Мы со своей стороны постараемся удовлетворить все ваши пожелания. Догадываюсь, что вы устали от мороза, снега и ранних сумерек. Вас, очевидно, тянет к тёплому морю, комфортабельному пляжу, южному солнцу.

– Как раз и нет, – ответила Людочка. – Мы все действительно очень устали, но отнюдь не от мороза, а уж тем более не от снега. Мы устали от так называемых благ цивилизации. От уличного шума, от вечной давки, от дебилизма телевизионных передач, от невыносимого темпа жизни.

– Тогда вам поможет отдых на горном курорте, – заявила девушка. – Например, в Швейцарских Альпах. Проведёте пару неделек в уединённом шале, покатаетесь на лыжах, подышите свежим воздухом – и усталость как рукой снимет.

– Нет-нет, – в разговор вступил Цимбаларь. – Такой вариант неприемлем. Знаю я эти хвалёные Альпы. Там только видимость покоя. В небе снуют вертолёты, на горных спусках камню негде упасть, повсюду шныряют бесцеремонные туристы, в ресторанах всю ночь грохочет музыка. Туда ездят развлекаться, а не отдыхать. А мы хотим полного отрыва от цивилизации. Какой-нибудь лесной глухомани. Чтобы слышать только колокольный звон, скрип полозьев по насту да волчий вой.

– Хочу увидеть мишку! – пропищал Ваня.

– Мишки зимой спят, – наставительным тоном произнёс Цимбаларь и дёрнул чересчур бойкого малыша за рукав.

– Всё понятно, – сказала девушка. – Вас интересует так называемый сельский туризм. Есть у нас на примете несколько отдалённых селений в Вятской и Костромской областях, жители которых согласны поучаствовать в туристическом бизнесе. Уж это действительно глубинка! Будете спать на русской печке, пить парное молоко, кататься на тройках. А телевизор на время вашего пребывания хозяева отключат. За отдельную плату, естественно. В принципе, можно отключить даже электричество. Коротать вечера при свечах и лучине так романтично!

– Уже лучше, – кивнул Цимбаларь и обратился к Кондакову: – Что скажете, Пётр Фомич?

– Не нравится мне эта затея с сельским туризмом, – пробубнил пожилой опер, весьма натурально прикидывающийся немощным старцем. – Вместо душевного исцеления нам баловство предлагают. Срамота одна… Не хочу нахлебничать у чужих людей. Я ещё сам могу землю пахать и за скотиной ходить.

– Это наша давнишняя мечта, – вздохнул Цимбаларь. – Поселиться в каком-нибудь заповедном уголке, не тронутом влиянием цивилизации. Вернуться к истокам родной культуры. Припасть к незамутнённому роднику народной мудрости. Зажить простой и здоровой жизнью на лоне первозданной природы.

– Такое вряд ли возможно, – девушка сразу поскучнела. – Подобных мест на земле, наверное, уже не осталось.

– Разве? – удивился Цимбаларь. – А я слышал, что в некоторых турагентствах существует сейчас особая услуга – путешествие в град Китеж, причём на весьма длительный срок.

– В Китеж? – девушка сделала круглые глаза. – Это где – в Непале?

– Нет, в наших Ветлужских лесах.

– К сожалению, ничего об этом не знаю, – в голосе девушки появились растерянные нотки, вполне возможно, наигранные. – Поговорите лучше с нашим старшим менеджером.

Девушку сменил лысый, сухощавый мужчина в синем спортивном пиджаке. Вежливо поздоровавшись, он поинтересовался:

– Вы имеете в виду легендарный Китеж, якобы погрузившийся в воды озера Светлояр во времена татаро-монгольского нашествия?

– Нет, мы имеем в виду вполне реальный град Китеж, основанный в двенадцатом веке князем Георгием Всеволодовичем, внуком равноапостольного Владимира, – с пафосом пояснил Кондаков. – Град существует и поныне, хотя после смерти своего основателя узреть его невозможно.

– Ничего не понимаю, – пожал плечами менеджер. – Вы меня случайно не разыгрываете?

– Отнюдь, – сказала Людочка. – Китеж, сокрытый от посторонних глаз, находится на берегу озера Светлояр. В тихую погоду в воде можно рассмотреть отражение крепостных стен и церковных куполов. Отсюда и легенда о затонувшем граде. Однако он продолжает существовать, пусть и в видоизменённой реальности. Некоторым очевидцам даже приходилось слышать звон его колоколов и священные песнопения.

– Чудеса, – покачал головой менеджер. – И вы, значит, утверждаете, что в этот невидимый город можно попасть и сегодня?

– Конечно! Тому есть немало свидетельств, – продолжала Людочка. – Широко известна история об одном богобоязненном человеке по имени Перфил. Китеж был заветной мечтой всей его жизни. Вызнав дорогу у старцев-отшельников, Перфил отправился в своё нелёгкое странствие. Идти пришлось по сплошному бурелому, таясь от диких зверей. Ночевал он на деревьях, отгоняя молитвой бесов. На исходе седьмого дня узрел Перфил зелёный луг, где птицы-кулики ловили мошкару. Возблагодарив бога, он ускорил шаг, но тут же увяз в трясине. Спасся Перфил чудом. А тут, откуда ни возьмись, огромный медведь! Путник испугался, убежал и заблудился в непроходимых лесах. От голодной смерти его спас старец-отшельник, сказавши буквально следующее: «Дурак ты, братец! Та болотная топь и была невидимым градом Китежем. Одним он поначалу кажется зыбучим болотом, другим – речным омутом, третьим – неприступной горой. Так вера человеческая испытывается. А медведь на самом деле был тамошним привратником. Тебе бы у него благословения попросить, вот бы Китеж и открылся! Слаб ты, значит, оказался. Сиди теперь дома и не смей никуда соваться. Второго случая Китеж никому не позволяет».

– Забавная история, – похвалил менеджер. – Неужели вы сами верите в неё?

– Мы не верим, а знаем! Имеются неоспоримые подтверждения того, что дорога к Китежу существует, хотя пройти её могут далеко не все. Немало достойных людей, разочаровавшись в нынешней жизни, нашли в невидимом граде свой приют.

– Вы говорите так убеждённо, что мне самому захотелось отправиться в Китеж. – Нажав кнопку внутренней связи, менеджер приказал: – Наташа, принеси нам по чашечке кофе и стакан сока для мальчугана.

Уже знакомая девушка подала четыре чашки кофе, стакан апельсинового сока и блюдо с печеньем. Отношения между хозяином и гостями сразу потеплели, хотя Кондаков от кофе наотрез отказался, ссылаясь на гипертонию и подагру.

Ещё минут пять они поболтали о том, о сём, а в заключение менеджер сказал:

– В реальность существования Китежа я, конечно же, не верю, но постараюсь навести о нём самые исчерпывающие справки. Сейчас быль от небылицы отличить очень трудно. Не исключено, что правда окажется на вашей стороне. Куда в этом случае позвонить?

– Лучше всего мне, – Цимбаларь подал менеджеру свою визитку.

Глянув на неё, тот с уважением произнёс:

– О-о-о, член правления акционерной компании «Алкоимпорт». Жаль упускать такого клиента.

– Надеюсь, мы ещё встретимся.

– Хотелось бы… И последний вопрос. Почему с такой необычной просьбой вы обратились именно к нам?

– Кто-то из друзей сказал мне, что особыми заказами занимаются только те турагентства, на вывеске которых имеется символ в виде стилизованной снежинки, – ответил Цимбаларь.

– Над вами, наверное, пошутили, – улыбнулся менеджер. – Эта вывеска досталась нам от прошлого владельца, который своими необдуманными действиями довёл «Альфу-Вояж» до банкротства.

Крогда вся компания покинула турагентство, Кондаков вполголоса осведомился:

– Догадались, для чего они угощали нас кофе?

– Конечно, – презрительно усмехнулся Цимбаларь. – Пальчиками нашими заинтересовались. На предмет установления личности… Ты, я заметил, к чашке даже не притрагивался.

– Решил не искушать судьбу. За наши картотеки я спокоен, но где-нибудь за рубежом мои пальчики могли остаться, – пояснил Кондаков. – Очень уж я часто в чужие лапы попадался. А ведь в нынешние времена любую информацию можно купить. Хоть в Никарагуа, хоть в Сирии.

– Всем нам сейчас нужно быть начеку, – сказала Людочка. – Не сегодня-завтра начнётся интенсивная проверка нашей благонадёжности.

– Проверки я как раз и не боюсь, – ответил Цимбаларь. – Всё у нас шито-крыто. Спасибо Горемыкину, подготовились как никогда. Наша легенда имеет лишь одно слабое место – отсутствие слабых мест. Как бы это кого-нибудь не насторожило.

– Не надо переоценивать противника, – сказала Людочка. – Нам противостоят не профессионалы из спецслужбы, а банальные корыстолюбцы, строящие своё благосостояние на чужих костях.

– Тем не менее до сих пор они нигде не прокололись, – заметил Кондаков. – Наверняка действуют. Каждый шаг выверяют. Уверен, что в турагентстве сидят обычные подставные лохи, даже не догадывающиеся, на кого они работают.

– Ничего, мы им вывеску укоротим. – Цимбаларь оглянулся на загадочную снежинку, уже еле видную в вихрях настоящего снега, час назад обрушившегося на город.

На следующий день охранные маячки, которыми опергруппа предусмотрительно окружила себя как в реальном, так и в виртуальном пространстве, начали посылать сигналы тревоги.

Неизвестные злоумышленники поставили на прослушивание телефоны Цимбаларя и Людочки. В лондонскую школу, где будто бы учился Ваня, поступил запрос из несуществующего образовательного фонда. В офис «Алкоимпорта» наведался всамделишный инспектор налогового ведомства, не подозревавший, что этим опрометчивым шагом он ставит крест на своей карьере. В базах компьютерных данных, содержавших сведения о якобы реально существующей семейке, появились следы несанкционированного проникновения.

Столь скрупулёзную проверку могла себе позволить не всякая силовая структура.

Спустя двое суток Цимбаларю позвонил неизвестный, чей телефонный номер никак не хотел определяться.

– Интересуетесь перспективой переселения в невидимый град Китеж? – без всяких околичностей осведомился он.

– Интересуюсь, – подтвердил Цимбаларь. – А с кем я имею честь беседовать?

– Не важно. Сами понимаете, что нам необходимо соблюдать строжайшую конспирацию. На Китеж облизываются очень многие, но он принимает лишь избранных. Тех, кого Спаситель назвал солью земли.

– Давайте говорить конкретно.

– Давайте, – согласился незнакомец. – Насколько я понял, вы собираетесь переселиться всей семьёй?

– Вы поняли правильно… Кроме меня самого это ещё три человека. Жена, малолетний сын и тесть. Разве это предосудительно?

– Наоборот, похвально… Семье легче прижиться на новом месте, чем одиночке… Вы человек состоятельный?

– Разве это имеет значение?

– В общем-то нет. Но существует правило, придуманное не нами. Переселяясь в невидимый град, вы обязаны обратить всё своё движимое и недвижимое имущество в наличность, которая поступает в общее пользование китежской общины. С собой разрешается брать только носильную одежду скромного покроя и предметы православного культа.

– Я согласен на эти условия, но где гарантия того, что ваши обещания не наглый обман, цель которого – завладеть нашим имуществом?

– Разве голос сердца не позволяет вам отличить обман от правды?

– Кроме сердца у меня есть ещё и разум, – отрезал Цимбаларь.

– С таким характером вам в Китеже придётся туго… А что касается чистоты наших помыслов, то их можно проверить очень простым и действенным способом. Пусть кто-нибудь из членов вашей семьи посетит Китеж, так сказать, в порядке предварительного ознакомления. Окончательное решение вы примете уже после его возвращения.

– Как долго продлится поездка?

– От силы три дня.

– Так и быть. Я поручу это дело своему тестю. Он человек бывалый и рассудительный… Куда его послать?

– Не волнуйтесь, мы сами найдём его. До скорой встречи.

Пока всё шло строго по намеченному плану. Приёмчик с предварительным ознакомлением бандиты использовали и раньше, хотя суть его оставалась неизвестной.

За безопасность Кондакова можно было не опасаться. В глазах преступников он стоил сейчас очень дорого. А точнее, около миллиона долларов, если учитывать не только квартиру, машину, мебель и сбережения, но и акции «Алкоимпорта», записанные на Цимбаларя. За такие деньги стоило пустить пыль в глаза.

Уже на следующий день к Кондакову, покупавшему в киоске газету, подошли двое молодых людей и вежливо предложили проехаться в одно очень интересное местечко. Пётр Фомич сначала заартачился, ссылаясь на отсутствие при себе документов и чересчур лёгкую одежду, но ему объяснили, что оба этих обстоятельства как раз никакого значения не имеют.

Машина марки «Волга» – неброская, но с тонированными стёклами, – поплутав по городу, доставила Кондакова к подъезду внушительного здания, некогда принадлежавшего штабу гражданской обороны, а ныне сдаваемого внаём многочисленным фирмам и фирмочкам. На его крыше были оборудованы мансарды для свободных художников, а в подвалах складировались галантерейные и полиграфические товары.

Затем «Волга», со вчерашнего дня числившаяся в угоне, укатила куда-то, а Кондакова ввели внутрь. Со стороны было похоже, что он действует исключительно по собственной воле.

За зданием было установлено круглосуточное наблюдение, по словам Цимбаларя, не позволившее бы тайно вывести оттуда даже кролика, однако Кондаков дал о себе знать совсем в другом районе города. На исходе третьего дня он позвонил коллегам из таксофона, находившегося в переходе метро станции «Тульская».

Когда его доставили на квартиру, собственником которой считался Цимбаларь, Пётр Фомич выглядел вполне нормально, хотя и был облачён в поношенную одежду с чужого плеча.

После того как кровь Кондакова взяли на анализ, а одежду на экспертизу, он задушевным голосом произнёс:

– Чувства, которые я испытываю, описать практически невозможно. С одной стороны, это какая-то почти детская радость, а с другой – полная растерянность.

– Пока нас интересуют не чувства, а факты, – перебил его Цимбаларь.

Людочка, заранее приготовившая диктофон, добавила:

– Рассказывайте последовательно и подробно, но, по возможности, без лирических отступлений.

История, поведанная Кондаковым, выглядела следующим образом.

Ещё в машине его заставили проглотить пилюлю, якобы успокаивающую нервы, и вскоре он утратил контроль над собой, хотя почти всё понимал и мог самостоятельно передвигаться. По прибытии в здание, где, предположительно, находилось гнездо бандитов, завлекавших состоятельных людей призраком града Китежа, Кондакова свели в подвал, переодели в крестьянскую одежду и напоили чаем, после чего он окончательно отключился.

Когда Кондаков очнулся, было раннее зимнее утро. Вокруг возвышался занесённый снегом сосновый лес, сквозь который пролегала единственная тропинка, на которой он и стоял. Потом, в точном соответствии с легендой, появился медведь.

Кондаков, естественно, попросил у косолапого благословения. Тот охотно перекрестил его и указал лапой в глубь леса. Не помня себя от волнения, Кондаков пошёл по тропинке и внезапно оказался у ворот средневекового русского города.

Их створки были широко распахнуты, а за высоким частоколом вздымались коньки теремов и маковки церквей. Стражники в шишаках и кольчугах поклонились Кондакову и знаками предложили войти.

То, что он увидел внутри палисада, почти полностью соответствовало каноническим описаниям – и просторные бревенчатые избы, в которых обитали горожане, и княжеские палаты, и каменные церкви с золотыми куполами.

В одном из домов его пригласили к обеденному столу, за которым уже собралась большая патриархальная семья, включая стариков, девиц и малых деток. Пища была простая, но сытная – щи, студень, жареная зайчатина, отварная рыба, рассыпчатая гречневая каша, блины, ватрушки, пряники, мочёная клюква. Всё это запивали квасом. Как признался Кондаков, ничего более вкусного он в жизни не пробовал.

Потом женщины удалились на свою половину, а мужчины занялись наливками и медовухой. Один из них признался, что тоже прибыл сюда из «мира», но уже довольно давно – лет двадцать тому назад.

Так, в весёлом застолье и откровенных беседах, прошёл весь остаток короткого зимнего дня. Оказалось, что люди в Китеже почти не болеют и доживают до глубокой старости, чему способствуют душевный покой и целебная родниковая вода. Каждый работает исключительно для себя и столько, сколько считает нужным. Для души можно читать церковные книги, петь песни, рассказывать небылицы, рыбачить в озере Светлояр, охотиться в окрестных лесах, ну и, конечно, посещать церковные богослужения.

В сумерках хозяйка зажгла масляные лампадки. Кондакова уложили спать на пуховой перине в отдельной комнатушке, и всю ночь ему снились чудесные, красочные сны. Очнувшись, он с тоской и горечью осознал, что вновь находится в Москве начала двадцать первого века.

Физически Кондаков ощущал себя просто великолепно. Не давали о себе знать даже привычные стариковские болячки.

– Я как будто бы снова родился на свет, – так он закончил своё повествование.

Ваня, снедаемый чёрной завистью, предупредил приятеля:

– Только не вздумай гадить под себя, просить материнскую грудь и реветь благим матом.

Затем наступило неловкое молчание. Людочка вздыхала. Ваня сопел. Верным себе остался только Цимбаларь, лишённый каких-либо сантиментов.

– Похоже, что наш несгибаемый чекист уверовал в чудеса, – заметил он.

– И вы бы уверовали, оказавшись на моём месте, – ответил Кондаков, глаза которого всё ещё застилал туман сладостных воспоминаний.

– Надо полагать, именно вера помешала тебе навестить людей, якобы переселившихся в Китеж, но у нас объявленных в розыск?

– Каюсь, забыл, – Кондаков развёл руками.

– По ходу рассказа у меня возникло несколько вопросов, ответы на которые, возможно, помогут приподнять завесу тайны, скрывающей незримый град, – сказала Людочка. – Самый первый из них: каким образом Пётр Фомич покинул здание, в подвале которого лишился чувств?

– Его могли вывезти на машине, засунув в какой-нибудь ящик, – предположил Ваня.

– Не могли, – отрезал Цимбаларь. – Все машины, отъезжавшие от здания, находились под постоянным наблюдением, а в случае необходимости подвергались досмотру. На это время в городе был специально введён план «Перехват»… А что ты сама по этому поводу думаешь? – обратился он к Людочке.

– Пока ничего…

Прикрываясь интересами государственной безопасности, девушка связалась с комитетом по архитектуре и градостроительству, а затем с управлением по делам гражданской обороны.

Везде ответственные лица темнили и выкручивались, но в конце концов выяснилось, что в подвале здания, которым интересовалась опергруппа, когда-то располагалось бомбоубежище, соединявшееся с веткой метро, построенной в военное время и ныне бездействующей.

– Уже теплее, – сказал Цимбаларь. – Только вот не верится мне, что Петру Фомичу сподобилось побывать в Ветлужских лесах. Не мог он так быстро обернуться.

– И я того же мнения, – согласилась Людочка. – То, что он видел, не похоже на окрестности Китежа. Его окружают буреломы и болотные топи, не замерзающие даже в январе. Никакой тропинки, протоптанной людьми, там не должно быть по определению.

– Да и с медведем что-то непонятное, – добавил Ваня. – Откуда он мог взяться? Ты же, Сашка, сам говорил, что медведи зимой спят.

– Спят обычные медведи, а этот был заговорённый, – буркнул Кондаков, прямо на глазах которого рушилась светлая мечта.

Цимбаларь немедленно обратился к энциклопедии «Жизнь животных» и сообщил, что в тех случаях, когда недостатка в пище не ощущается, медведи могут и не впадать в зимнюю спячку. Примеры тому имеют место в национальных парках США, где медведи питаются подачками туристов и кухонными отбросами, а также в цирке.

– В цирке? Хм-м… А как он к тебе шёл? – Цимбаларь обратился к Кондакову. – На всех четырёх лапах или только на задних?

– На задних, – ответил тот.

– Вот видишь! А в природе медведи поднимаются на задние лапы исключительно редко. – Цимбаларь стал загибать пальцы. – Когда объедают малину, когда точат когти и когда нападают на соперника. Неувязочка получается… Лопаткина, звони в Росгосцирк. Узнай, кто там у них ведает дрессированными тварями.

С пятого или шестого захода попав на нужного чиновника, Людочка представилась хозяйкой крупного увеселительного заведения, которая согласна за любые деньги нанять циркового медведя, умеющего креститься.

– Опоздали, дорогуша, – ответили ей. – Нашего Урсуса ещё позавчера наняли и не скоро вернут. Уникальный зверь. Нарасхват идёт.

– А кто его нанял?

– Дорогуша, такие сведения являются коммерческой тайной, – цирковой чиновник положил трубку.

– Ещё теплее, – со значением произнёс Цимбаларь.

– Ага! Здесь тепло и здесь, – Ваня поочерёдно притронулся к своему уху и пятке, а потом погладил живот. – Но здесь-то холодно-холодно. Я в том смысле, что общая картина пока не складывается.

– Ничего, сложится. Скоро везде горячо будет, – пообещал Цимбаларь. – Узнать бы только, что это за лес, в глубине которого таится средневековый русский город… Пётр Фомич, а тебе эти терема да палаты случайно не привиделись? Может, тебя всё время под гипнозом держали?

– Тот, кто находится под гипнозом, как раз таки ничего потом и не помнит, – возразил Кондаков. – А у меня даже ожог на пальце остался. Это я так неудачно лампадку гасил… Клянусь, всё вокруг было реальное – и городские стены, и дома, и люди.

– А церкви?

– Что церкви? – не понял Кондаков.

– Церкви, говорю, реальные были?

– Вроде того. Хотя я к ним близко не подходил.

– Вы можете нарисовать виденное вами на бумаге? – спросила Людочка.

– Художник из меня, конечно, никудышный, но попробую, – из кучи предложенных ему фломастеров Кондаков выбрал коричневый, голубой, жёлтый и чёрный.

Творческий процесс, сопровождавшийся ехидными замечаниями некоторых сторонних наблюдателей, закипел, и спустя недолгое время на всеобщее обозрение был представлен рисунок, достойный разве что первоклассника. Небо изображалось голубым цветом, маковки церквей – жёлтым, деревянные постройки – коричневым, дым из труб чёрным. Всё остальное оставалось девственно белым.

Ваня, вопреки ожиданиям, похвалил рисунок:

– Не Васнецов, конечно, но впечатляет. Вот только экспрессии маловато.

Цимбаларь придерживался диаметрально противоположной точки зрения.

– Не пойму, кто это малевал, – сказал он. – То ли курица лапой, то ли осёл хвостом… Нечто похожее я видел однажды на выставке «Творчество душевнобольных».

Дольше всех рисунок рассматривала Людочка. Затем она задала присутствующим довольно странный вопрос:

– Вы фильм «Мстислав Удалой» видели? Его, кажется, в прошлом или позапрошлом году показывали.

После того как коллеги признались, что с современным российским кино знакомы весьма поверхностно, Людочка развила свою мысль:

– Что-то мне этот пейзаж напоминает. То ли древний Новгород, то ли Галич… Одну минутку, я скачаю фильм из Интернета.

Не прошло и пяти минут, как на экране компьютера появился огороженный частоколом город, защитники которого готовились к отражению вражеского приступа.

– Похоже? – спросила Людочка.

– Похоже, – неохотно подтвердил Кондаков. – Только здесь лето, а там зима.

– Сейчас я найду сцену внутри города, – пообещала Людочка.

Кадры замелькали с бешеной скоростью, а когда изображение вновь вернулось в норму, все увидели улочку, плотно застроенную бревенчатыми избами и упиравшуюся в белокаменную церковь.

– Оно? – вновь спросила Людочка.

– Оно… Вот в этой самой избе я и гостил, – Кондаков ткнул пальцем в экран. – Видите, какая вычурная резьба на окнах. Я на неё сразу внимание обратил. А эта бочка как стояла на крыльце, так до сих пор и стоит.

– Тогда дело за малым, – потирая руки, сказал Цимбаларь. – Надо найти режиссёра этого фильма, а ещё лучше – директора. От них и узнаем, где находится съёмочная площадка.

Из особого отдела позвонили эксперты. Оказалось, что в крови Кондакова обнаружено много разных медикаментозных веществ, так или иначе влияющих на нервную систему, но особый интерес представляет психотропный препарат, совсем недавно синтезированный в Америке и называющийся «сыворотка счастья».

Человек, находящийся под его воздействием, все проявления окружающего мира воспринимает сугубо позитивно. Собачье дерьмо кажется ему пирожным, а самая распоследняя уродина – неземной красавицей. Естественно, улучшается и самочувствие.

Но это была лишь одна сторона медали. В зависимости от принятой дозы состояние эйфории могло длиться от нескольких часов до нескольких суток и даже недель, а затем наступала жесточайшая депрессия, сравнимая разве что с наркотической ломкой. Ещё даже не пройдя клинических испытаний, «сыворотка счастья» была запрещена к применению в большинстве цивилизованных стран. Однако спецслужбы и главари мафии немедленно взяли её на вооружение.

Антидотов против этого препарата не существовало, хотя токсикологи рекомендовали употреблять красное вино, желательно подогретое, и пищевые продукты, богатые органическими кислотами.

Одежда, снятая с Кондакова, принадлежала одному довольно известному драматургу, который, находясь в творческом кризисе, поддался искушению переселиться в загадочный Китеж-град. Это в общем-то ещё ничего не значило, но при спектральном исследовании в тканях брюк и рубашки были найдены вещества, характерные для ранней стадии трупного разложения.

– А вот это уже и в самом деле горячо, – сказал Цимбаларь. – Ваня, оставайся с Петром Фомичом. Пои его красным вином, пока оно не попрёт обратно, и корми лимонами.

– Как можно! – запротестовал Кондаков. – У меня же язва.

– Ну, тогда сливами и виноградом. Только сам смотри не упейся. Мы с Лопаткиной наведаемся на киностудию, а потом, надо полагать, прошвырнёмся за город.

Площадка натурных съёмок киностудии «Ребус-фильм» находилась в ста километрах к северу от столицы, на территории бывшего военного полигона.

«Мицубиси-Лансер», за рулём которого сидел Цимбаларь, последовательно проехал мимо выполненных в натуральную величину макетов чеченского аула, феодального замка и космодрома, а затем углубился в лес, действительно сосновый, но исхоженный вдоль и поперёк.

Вскоре дорогу им перегородил шлагбаум, возле которого дежурили крутые ребята в камуфляже.

– Дальше нельзя, – сказал главный из них. – Скоро начнутся съёмки.

– А какой фильм сегодня снимают? – поинтересовалась Людочка.

– Да здесь не только фильмы снимают, а всё, что угодно, – ухмыльнулся охранник. – И рекламные ролики, и видиоклипы, и даже порнуху.

– Порнуху в древнерусском городе? – удивилась Людочка.

– Почему бы и нет? Дед трахает на печке внучку, одетую только в лапти, а на лавке – Жучка бабку. Потом пары меняются… Если ты, красавица, в порнозвёзды метишь, могу составить протекцию.

– Что-то в этом есть, – задумчиво произнесла Людочка. – Уж лучше с Жучкой, чем с тобой, урод…

Не вступая в ненужные дрязги, Цимбаларь завернул оглобли и возвратился к космодрому, построенному из жердей, картона и пенопласта.

Судя по карте, лес был не очень велик и со всех сторон окружён дорогами. Сделав круговой объезд и выбрав самую высокую точку шоссе, они остановились на обочине.

Вдали был хорошо виден муляж древнерусского города, сейчас казавшийся пустым и заброшенным. Приставив к правому глазу оптический прицел, заменявший ему бинокль, Цимбаларь разглядел, что бревенчатыми были только первые ряды изб, а всё остальное, включая княжеские палаты и белокаменные церкви, представляет собой лишь огромные, плоские фанерные щиты, укреплённые сзади подпорками.

Мощные ветродуи, сделанные из списанных авиадвигателей, засыпали подступы к городу свежим снегом, имитируя нетронутый наст.

– За шлагбаумом стоят какие-то машины, – сказал Цимбаларь, внимательно вглядываясь в лесные поляны и прогалины. – И если мне не изменяет зрение, на одном грузовике установлена большая клетка… Наверное, готовится спектакль для очередного лоха. С ряжеными пейзанами, фанерными церквями и дрессированным медведем… Нет, эту деятельность надо пресекать!

– Уж очень много людей в ней участвуют, – заметила Людочка. – Неужели все они состоят в преступном сговоре?

– Вряд ли. Скорее всего, их используют втёмную. Власть денег, ничего не поделаешь. А главари остаются в тени.

– Вот я и боюсь, что мелкую рыбёшку мы переловим, а акулы, как всегда, уйдут.

– Даже если они и уйдут, то вынуждены будут залечь на дно. Теперь, когда доподлинно известно, что это не лешие, не оборотни и не ожившие дружинники князя Георгия Всеволодовича, их поисками займутся совсем другие структуры. Особый отдел сделал своё дело. Хотя нам ещё остаётся последний выход. Так сказать, на бис…

Поздней ночью позвонил таинственный незнакомец, чей телефонный номер и координаты до сих пор так и не удалось установить. Более того, существовало серьёзное подозрение, что он говорит донельзя изменённым голосом, возможно, даже синтезированным на специальном устройстве.

– Ваш тесть вернулся? – спросил незнакомец.

– Да, – кратко ответил Цимбаларь.

– И каковы его впечатления?

– Самые наилучшие.

– Тогда очередь за всеми вами.

– Я уже начал реализацию своего имущества. На это уйдёт ещё день-два. Вы получите всё, чем в настоящее время владеет моя семья, но при одном непременном условии. Деньги будут помещены в тайник, известный мне одному. Его местонахождение я сообщу вам только после благополучного прибытия в град Китеж.

– Зная ваш сквалыжный характер, мы и не сомневались, что вы поступите именно так. Что же, это законное право любого переселенца. Когда вы будете окончательно готовы?

– Скажем, послезавтра. В это же время.

– Тогда я больше не буду вам звонить. В установленный час выходите из дома и двигайтесь в любом направлении. Вас подберут.

Дождавшись гудка отбоя, Цимбаларь сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Гадом буду, если это не один из главарей. Очень уж он проникновенно говорит. Как поп на проповеди…

– Почему он так легко согласился на твои условия? – поинтересовалась Людочка.

– Уверен, что запросто вытянет из меня всю необходимую информацию, – ответил Цимбаларь. – Ведь кроме «сыворотки счастья» у этих подонков есть много других препаратов, превращающих людей и в дураков, и в слабаков, и в болтунов. Кроме того, они могут шантажировать меня безопасностью ближайших родственников. Я вряд ли выдержу, если тебя начнут насиловать прямо у меня на глазах… Но в этой сделке есть и хорошая сторона. Нас не убьют прямо в подвале, а сначала отвезут в какое-нибудь укромное местечко.

Два дня заняли хлопоты с юристами, нотариусами, риелторами и банкирами. Деньги перемещались со счёта на счёт, из рук в руки, а затем обналичивались. Все сделки происходили на полном серьёзе, поскольку их втайне контролировали не только десятки чужих глаз, но и виртуальные щупальца, запущенные злоумышленниками во Всемирную паутину.

За самим Цимбаларем слежки не было. Возможно, неведомые преступники считали, что он заглотил крючок так глубоко, что уже не сможет сорваться с него.

И вот подошло назначенное время. Кондаков облачился в офицерский полушубок, шапку-ушанку и валенки. Ваня надел видавший виды комбинезончик на меху. Цимбаларь – старую дублёнку, волчий малахай и сапоги для зимней рыбалки. Людочка всем другим нарядам предпочла пуховый платок и скромную цигейковую шубу.

В таком виде они и покинули квартиру, к которой даже не успели по-настоящему привыкнуть. Людочка несла икону Вознесения Господня. Ваня – увесистый молитвенник. Кондаков – Ветхий Завет. Цимбаларь шагал налегке, засунув руки в карманы.

Ночь выдалась звёздная и на удивление тихая. Снег звучно скрипел под ногами. Даже не верилось, что вокруг раскинулся огромный мегаполис, чьи рестораны, магазины и увеселительные заведения открыты круглые сутки напролёт, а сотни тысяч людей до утра не смыкают глаз.

Они заранее условились, что пойдут в сторону людного и ярко освещённого проспекта, но уже спустя пять минут наткнулись на встречающих – кучку людей, лица которых нельзя было рассмотреть.

Со словами: «Прошу! Вам сюда» – их заставили повернуть во мрак проходного двора, где уже хлопали дверцы автомобилей.

Сначала «семейку» хотели рассадить по разным машинам, но Цимбаларь твёрдо заявил:

– Мы поедем только вместе.

Спорить с ним не стали, и вся четвёрка разместилась в просторном салоне «Опеля», скорее всего, тоже ворованного, о чём свидетельствовал висящий на проводах замок зажигания.

Машина не успела проехать и сотню метров, как водитель раскрыл ладонь, на которой лежали четыре розовые пилюли.

– Примите успокоительное, – сказал он сиплым, простуженным голосом. – Это снимает излишнее нервное напряжение.

– Да-да, – подтвердил Кондаков. – Я прошлый раз такую уже принимал. Очень пользительно!

Под пристальным взглядом водителя они проглотили пилюли, вернее, ловко орудуя языком, направили их в маленькие фарфоровые контейнеры, ничем не отличимые от зубных коронок. На грядущем судебном процессе этим пилюлям предстояло стать вещественным доказательством обвинения.

До самого последнего момента Цимбаларь не был уверен, что «семейку» доставят именно в то здание, откуда Кондаков совершил своё короткое путешествие в фальшивый Китеж, однако при виде знакомого подъезда у него немного отлегло от сердца. Вероятно, бандиты привыкли работать по одной, раз и навсегда отработанной схеме.

«Переселенцев» высадили из машины, завели в полутёмный вестибюль и почти силой втолкнули в лифт, который поехал не вверх, как это полагалось бы, а вниз. Цимбаларь знал, что момент, когда они скрылись внутри здания, является сигналом к началу отсчёта десятиминутной готовности, и теперь надо всячески тянуть время, избегая даже минимального риска.

По всему пути следования Ваня – ну совсем как Мальчик-с-пальчик, отправившийся в дремучий лес, – ронял крошечные зёрнышки, начинённые электроникой. Почти незаметные на полу, они испускали высокочастотные сигналы, которые можно было запеленговать даже с расстояния в тридцать-сорок шагов.

Переходя из коридора в коридор, пришлось миновать несколько герметичных стальных дверей, являвшихся неотъемлемой принадлежностью любого бомбоубежища, как ныне действовавшего, так и бывшего. С виду они казались неприступными, но все штурмовые группы загодя получили оборудование, позволявшее вскрывать их, как консервные банки.

Конечным пунктом этого подземного маршрута оказалось просторное помещение, под потолком которого во всех направлениях тянулись жестяные короба вентиляционной системы. Воздух здесь был сухой и застоявшийся, словно в древней гробнице. Сильно пахло дешёвым текстилем, горы которого возвышались повсюду, и какой-то химической гадостью.

Физиономии людей, дожидавшихся здесь Цимбаларя и его компанию, доверия не внушали. В повседневной жизни таких типов обычно стараются обойти стороной.

Он мельком глянул на часы. Прошло всего три минуты.

– Выпейте чая, – предложил главарь этой шайки, кивая на поднос с четырьмя дымящимися кружками. – И раздевайтесь.

– Что значит – раздевайтесь? – переспросила Людочка.

– Я хотел сказать, переодевайтесь, – ухмыльнулся бандит. – Но сначала выпейте чая.

– Мы никогда не пьём чай, а только травяные отвары и негазированную минеральную воду, – возразил Цимбаларь.

Бандиту такой ответ явно не понравился, но другой, придержав его, негромко сказал: «Да хрен с ними».

Ни кабинок для переодевания, ни даже завалящей ширмы в подвале не оказалось. Пришлось переодеваться за штабелями тюков. Кто-то из бандитов швырнул им груду одежды, хотя и выстиранной, но измятой и ветхой. Для Вани она оказалась чересчур большой, а Людочке, наоборот, юбки не прикрывали колени, а кофта – пупка.

Видя, какие проблемы возникли у коллег, Цимбаларь и Кондаков тоже не спешили одеваться, оставаясь в нижнем белье. Прошло пять минут.

– Веселей! – прикрикнул на них главарь. – Нечего копаться. Тут вам не бутик. Претензии не принимаются.

Его кореша подтянулись поближе. Серьёзного противника они видели только в Цимбаларе и потому старались зайти ему за спину, но тот, как бы случайно, всякий раз занимал позицию, неудобную для нападения.

Людочка, заслоняя полуобнажённую грудь иконой, пререкалась с бандитами, отказываясь надевать маломерные вещи. Под общий хохот главарь пригрозил ей:

– Тогда вообще голой пойдёшь! И даже без трусов. В этом вашем Китеже бабы отродясь исподнего не носили.

Время словно остановило свой бег. До начала штурма оставалось ещё три минуты, а человеческая жизнь могла оборваться в одну секунду.

Кто-то из бандитов, изловчившись, накинул на Цимбаларя удавку, но в ответ получил такой удар ребром ладони в пах, что, наверное, навсегда лишился потомства. Людочка огрела главаря иконой, оклад и рама которой состояли из свинца. Ваня отбросил молитвенник, по сути, служивший лишь футляром для пистолета. Кондаков, от которого вообще никакого подвоха не ждали, швырнул в толпу бандитов светошумовую гранату «Заря», прежде хранившуюся в томике Ветхого Завета.

На пару мгновений в подвале полыхнул свет и возник звук, ожидавшийся только на Страшном суде.

Оперативники, заранее готовые к такому развитию событий, зажмурили глаза и открыли рты, дабы сберечь свои барабанные перепонки, но даже им пришлось при взрыве несладко. Что касается застигнутых врасплох бандитов, то они надолго утратили способность к активному сопротивлению.

И тут время, досель бессовестно буксовавшее, понеслось, как на крыльях. Почти одновременно распахнулась входная дверь и отвалился вентиляционный короб, уходивший в стену. В подвал ворвались злые дяди в чёрных масках и таких же бронежилетах.

Ваню и Людочку, конечно, не тронули, но Цимбаларю и Кондакову под горячую руку тоже перепало. О незавидной участи бандитов лучше вообще умолчать.

Одновременно начались аресты в разных концах города. Брали банковских клерков, ревизоров, аудиторов, сотрудников туристических агентств, киношников, бандитов всех мастей и даже сотрудников правоохранительных органов, запятнавших себя связями с «китежградскими» аферистами.

Следующий день для оперативников был объявлен выходным, и они собрались на прежней квартире, которая оставалась в их полном распоряжении по крайней мере ещё на сутки.

Поскольку Кондаков, отравленный «сывороткой счастья», продолжал нуждаться в интенсивном лечении, все пили красное вино, закусывая его виноградом. Когда веселье было в самом разгаре, о себе напомнил телефон. Сначала трубку взял Ваня, но потом со словами: «Тебя!» – передал её Цимбаларю.

Звонил тот самый таинственный незнакомец, с подачи которого и разгорелся весь этот сыр-бор.

– Поздравляю с успешным завершением операции, – сказал он голосом, даже ещё более спокойным, чем прежде.

– Спасибо, – ответил Цимбаларь. – А с чем поздравить тебя? Со счастливым спасением? Но, думаю, гулять тебе осталось недолго.

– Лично я придерживаюсь другой точки зрения. Настоящий боец славится не столько умением наносить удары, сколько способностью держать их. Спору нет, я пропустил тяжёлый удар, однако устоял на ногах и готовлюсь к ответному удару. Вот тогда всем вам мало не покажется. И тебе самому, и девке с пацаном, и старому пердуну. Запомни, от меня не уйти. Я найду вас даже в этом распроклятом Китеже, если он действительно существует…