Первый вопрос:

Ошо,

У меня часто возникало желание задать тебе вопросы, но через какое-то время я сталкивался с тем, что ты уже ответил на них. И вместе с тем я открывал для себя, что все эти вопросы были совершенно глупыми, исходящими из ума, они никак не были связаны с моим сердцем. Мое сердце хочет только плакать, а мой ум хочет только знать, несмотря на любой ответ.

Не мог бы ты прокомментировать, как быть с постоянно спрашивающим умом, который в любом случае не заинтересован ни в каком ответе? А может быть, я просто греческий осел?

 

Ученик, который умеет ждать, обязательно получит ответы на все свои вопросы в подходящий момент.

Но ожидание – это великое качество: это огромное терпение, это большое доверие.

Ум не может ждать, он всегда спешит. Он ничего не знает о терпении, поэтому он продолжает нагромождать одни вопросы на другие, не получая на них ответа.

Это нечто очень тонкое для понимания: важен не ответ, а правильный выбор времени, ваша готовность получить ответ, иначе он не достигнет вашего сознания. Нетерпеливый ум слишком занят задаванием вопросов. Он забывает, что само по себе задавание вопросов бессмысленно – важен ответ, но для ответа нужны тишина, покой, открытость, восприимчивость. Ум не способен обладать этими качествами, поэтому тысячи лет он задает и задает вопросы, но не находит на них ответа.

В мире ума есть только вопросы.

А в мире сердца есть только ответ, потому что сердце знает, как не спрашивать, как ждать: нужно просто позволить весне приходить самой по себе. Ждите, подобно измученной жаждой земле… и дождевые облака придут, они всегда приходят. Вам не нужно сомневаться, поскольку еще не было случая, чтобы доверие кого-нибудь подвело, чтобы ожидание не оправдалось, чтобы терпение не было бы вознаграждено сторицей.

Сердце и ум функционируют совершенно по-разному, и не просто по-разному, но диаметрально противоположным образом. Ум создает философии, теологии, идеологии – все это вопросы, на которые нет ответа. Сердце просто ждет. И в нужный момент ответ созревает сам по себе.

У сердца нет никакого вопроса, тем не менее оно получает ответ.

У ума тысяча и один вопрос, однако он никогда не получает ответа, потому что он не знает, как получать.

Твой ум полон вопросов, и все же ты стал замечать, что мало-помалу получаешь на них ответы. Это должно создать в тебе новое понимание, новое доверие. Открывается новое измерение: тебе нужно просто ждать, быть бдительным и бодрствующим, и, если в ответе есть необходимость, он придет к тебе.

Ты также видишь, что большинство вопросов, которыми наполнен ум, являются глупыми.

Они такие и есть – не большинство, а все они глупые по той простой причине, что ум не способен к восприимчивому вопрошанию. Он все время занят поиском новых вопросов. Даже в то время, когда дается ответ, ум уже переходит к следующему вопросу. Возможно, выслушивая ответ, ум из самого этого ответа создает еще десять вопросов.

Вопросы рождаются в уме точно так же, как листья растут на деревьях. И постепенно вопросы становятся все более глупыми, потому что очень трудно найти много значительных вопросов, а ум не удовлетворяется малым количеством вопросов. Ум жаден. Он хочет спросить обо всем, он хочет знать все, не будучи при этом готовым что-либо понять.

Значительных вопросов мало.

И есть только один действительно фундаментальный вопрос.

Но это малое количество не удовлетворяет алчный ум.

Вы будете поражены, узнав, что английское слово greed (жадность, алчность) происходит от очень странного санскритского слова – и если вы хотите увидеть людей, от которых пришло это слово, то в Бомбее их полно. На санскрите «гриф» – это гиддха, и от слова гиддха происходит английское greed. И в Бомбее грифов больше, чем где бы то ни было в мире, потому что в Бомбее живет больше всего парсов. Есть определенная связь между парсами и грифами.

Парсы весьма необычно обращаются со своими мертвецами: они не сжигают их, как индусы, буддисты, джайны, они не хоронят их, подобно христианам, мусульманам и иудеям. У них есть собственный уникальный способ, и у них есть для него определенное разумное объяснение. На их кладбище… а в Бомбее оно самое большое, потому что в Бомбее самая большая популяция парсов…

На их кладбище есть большой колодец. Сверху колодец покрыт стальными прутьями. Мертвое тело укладывается на эти стальные прутья, а между прутьями есть промежутки. Вокруг растут большие старые деревья, и тысячи грифов сидят на них, ожидая, пока какой-нибудь бедняга-парс умрет, – грифам каждый день нужна пища, а парсы и являются для них этой самой пищей. Труп парса кладется на эти прутья, и грифы поедают все, что съедобно. А то, что несъедобно – кости и прочее, – проваливается в колодец через промежутки между прутьями.

На первый взгляд это выглядит очень странно. Но у парсов есть разумное объяснение. В этом мире каждый находит разумные основания для любого предрассудка. Парсы говорят: «Поскольку мы съели так много всего, теперь наш долг – быть съеденными». Прекрасная логика: всю свою жизнь вы ели. Если вы мясоеды, вы ели животных. Если вы вегетарианцы, то вы ели овощи, а они тоже живые. Всю свою жизнь вы ели, и вполне естественно для вас, позволив себя съесть, стать частью этого круга. По мнению парсов, это совершенно естественно.

И я думаю, что люди, которые верят в законы природы, поддержат эту идею, потому что сжигать тело – значит уничтожать пищу, значит без необходимости лишить жизни нескольких грифов или заставить их голодать.

В индусской деревне стервятники не живут. Что им там делать? Самое большее, там время от времени подыхает корова или буйвол, которых можно съесть.

Сейчас во всем мире среди интеллектуалов широко распространено движение за то, чтобы нигде не нарушать природные циклы. Всю свою жизнь мы ели, теперь пришло время и нам быть съеденными. Раз уж вы мертвы, зачем зря уничтожать хорошую пищу для грифов?

Приезжайте в Бомбей, и перед вами откроется прекрасная сцена – такого вы не увидите нигде в мире. Огромное количество грифов собирается в ожидании смерти бедных парсов и умоляют Бога: «Прикончи кого-нибудь сегодня». И, похоже, Бог их слышит; хоть какой-нибудь парс да обязательно появится.

Английское слово greed происходит от того же самого корня, что и гиддха, «гриф».

Гриф – одна из самых отвратительных птиц, каких только можно себе представить.

А алчность – это, разумеется, одно из самых отвратительных качеств в человеке, какие только можно придумать.

И ум – это гриф. Он никогда ничем не удовлетворен. Вы ему все время даете, а он продолжает требовать все большего и большего. Он никогда не чувствует благодарности, он всегда жалуется, что ему этого мало. Уму всегда всего мало.

Вопрос за вопросом – осмысленные, бессмысленные, уместные, неуместные, – и нет даже маленького пространства в вашем уме, куда бы мог проникнуть хоть какой-нибудь ответ. Ум так переполнен вопросами.

Сердце же не знает никаких вопросов.

И это одна из тайн жизни: ум всю жизнь задает вопросы и никогда не получает ответов, а сердце никогда не спрашивает, но получает ответ.

Но следует помнить вот о чем: ум очень шумный, в нем стоит бешеный галдеж. Сердце может получить ответ, но из-за шума в уме вы можете не почувствовать, что ответ уже получен, что вы уже носите его в себе, что вы беременны им.

Мало того, что ум нарушает ваш покой, вашу тишину, он нарушает их до такой степени, что сердце – которое способно слушать тишину, которое ожидает, которое восприимчиво, – лишается всякой связи с вашим существом. Ум монополизирует ваше существо, он просто отталкивает сердце в сторону. А поскольку сердце привыкло оставаться спокойным и вести себя по-джентльменски, оно не устраивает ссор, оно просто идет по улице и придерживается края дороги.

Ум хочет занять все пространство.

Ученик должен понимать всю эту ситуацию: диктатура ума должна быть уничтожена, ум является лишь слугой, а не хозяином. Хозяином является сердце, потому что все прекрасное растет в сердце, все ценное приходит из сердца – ваша любовь, ваше сострадание, ваша медитация.

Все ценное растет в саду сердца.

Ум – это пустыня, там ничто не растет – только песок, песок и бесплодная земля. Ум никогда не давал никаких плодов, никаких цветов. Вы должны это понимать: ум не следует поддерживать так, как вы поддерживали его до сих пор. Ум должен занимать предназначенное ему место.

Трон принадлежит сердцу.

И это та революция, благодаря которой ученик становится преданным – его сердце становится хозяином, а ум – слугой.

Это надо помнить: как слуга, ум совершенен. А как хозяин… Это самый плохой хозяин, какой только может быть, но, как слуга, он лучше всех.

А сердце – где бы оно ни было, на троне или на улице, – это ваша единственная надежда, ваша единственная возможность соединиться с вашим существом, соединиться с существованием. Это единственная возможность для того, чтобы в вас возникали песни, чтобы звезды опускались в вас, чтобы ваша жизнь стала праздником, танцем.

Ты спрашиваешь меня, как остановить этот ум, как заставить его перестать задавать вопросы, эти глупые вопросы.

Именно в этом месте каждый и делает неверный шаг. Если ты будешь пытаться остановить ум, ты никогда не сможешь его остановить. Не обращай на него внимания. Будь безразличен по отношению к нему. Пусть он себе болтает.

Будь отстраненным – как будто тебя это не касается, как будто не имеет никакого значения, болтает он или нет, есть у него вопросы или нет. Только эта отстраненность, это игнорирование – Будда дал этому правильное название, упекша, – это безразличие постепенно приводит к тому, что чудо случается.

Невозможно с помощью борьбы добиться того, чего ты хочешь, потому что когда ты борешься с кем-то, ты отдаешь энергию врагу. Ты уделяешь этому внимание, а внимание – это пища; ты втягиваешься в борьбу с умом, и ум наслаждается хорошей дракой. Еще никому не удавалось остановить ум, борясь с ним. Это самое важное, что нужно понять: не делай никаких попыток бороться.

Просто не обращай внимания, просто будь в стороне, просто позволь уму делать то, что он хочет. Когда ум чувствует, что с ним не желают иметь дела, когда ум видит, что им больше не интересуются, что продолжать кричать бессмысленно, что ты даже не слушаешь его, что ты даже не хочешь знать, что с ним происходит, – он останавливается.

 

Однажды… Я вспомнил об этом потому, что этот мальчик сегодня находится здесь. Это сын моей сестры.

Он был совсем маленький, ему было шесть лет. Мы поехали навестить главного министра штата Мадхья-Прадеш, и его отец вел машину. Его отец пошел навести справки, сказать, что я приехал, и спросить, дома ли главный министр.

В этот самый момент – мальчика, должно быть, разморило в джипе, поскольку мы проделали большой путь, – он заснул и ударился головой о приборную доску. Он посмотрел на меня. Я не обращал на него никакого внимания, я смотрел в окно машины. Он хотел заплакать и устроить истерику – он снова посмотрел на меня, а я продолжал смотреть в окно.

Затем появился его отец. Я ушел на получасовую встречу. Потом мы поехали домой. И почти через два часа, когда мы приехали домой, он начал плакать. Как только он увидел свою мать, он сразу же заплакал. Я спросил его:

– Что случилось?

Он сказал:

– Я ударился головой о машину, – ответил он.

– Это случилось два часа назад! – заметил я.

– Я знаю, – сказал он, – но там не было никакого смысла плакать, потому что я два раза посмотрел на тебя, а ты смотрел в окно. Какой смысл плакать рядом с таким человеком? Ты даже не спросил, что случилось… Ты видел, что я ударился головой. Теперь здесь моя мама, и я могу поплакать.

 

Даже такой маленький ребенок смог понять, что, когда ты имеешь дело с безразличным к тебе отношением, нет смысла поднимать шум; это выглядит так, как будто в машине больше никого нет.

Когда вы безразличны, уму кажется, что никого нет, – и тогда какой смысл задавать все эти вопросы? Когда вы проявляете заинтересованность, любопытство, когда вы вовлечены, вы подпитываете ум.

Безразличное отношение к уму – это медитация.

И все эти вопросы исчезнут, потому что они абсолютно бессмысленны. А когда болтовня ума прекращается, остается тишина, покой, и вы можете слышать тихий голос вашего сердца.

Только сердце знает ответ… Оно уже его знает.

И если у вас есть мастер, сердце просто говорит мастеру «да», потому что сердце уже знает ответ. Возможно, мастер лучше излагает ответ, более ясно, но сердце находится в полном согласии с ним. И этому согласию нипочем любые расстояния между мастером и учеником.

Тогда тишина – это не просто тишина, это также единение.

Тогда ничего не говорится, но вы все можете услышать; тогда ничего не говорится, но вы все можете увидеть.

И когда сердце полностью готово, жизнь становится такой простой и легкой, что большей простоты и легкости вы не можете себе представить.

Это ум создает сложности, продолжает порождать сложности и вопросы. Ум как раз специализируется на том, чтобы создавать сложности.

Если вы хотите жить простой, красивой, тихой, радостной, полной блаженства жизнью, игнорируйте ум, и пусть ваше сердце восстановит свой статус хозяина. В этом состоит вся работа религиозного искателя, больше ничего не нужно.

 

Второй вопрос:

Ошо,

Я никогда не отличался способностью запоминать свои сны. Кажется, они бывают у меня только во время эмоционального кризиса. Один или два раза в год мне снится «большой» сон, который скорее похож на видение – это оно и есть.

В последние годы я стал видеть сны все реже и реже, а сейчас они вообще исчезли. Понимая, что сны играют важную роль в моей работе психотерапевта, я испробовал многие методы, чтобы вернуть их, но это не дало никаких результатов.

Не так давно я смирился с этим. Поскольку днем или перед тем, как я засыпаю, случается много вспышек и интуитивных озарений, я решил, что это тоже хорошо. После вчерашней беседы, в которой ты сказал, что высвобождение подсознательного – это путь к сверхсознательному, я снова забеспокоился и засомневался. Неужели я настолько подавлен? Что за страх делает меня неспособным помнить свои сны?

 

Процесс сновидения и процесс вспоминания снов – это два разных явления.

Очень немногие люди помнят свои сны, но это не значит, что они им не снятся.

Всем снятся сны, но вспомнить сон – это совсем другое дело. Даже те люди, которые помнят сны, запоминают только последние свои сны, сны раннего утра, когда вы уже просыпаетесь, так как механизм запоминания является частью сознательного ума. Сны же происходят в подсознании, а подсознание не имеет механизма запоминания. Механизм запоминания есть только в сознательном уме.

Поэтому, если сон происходит в подсознании, пусть даже очень близко к границе с сознательным умом, он запоминается неотчетливо, смутно.

Утром, в момент пробуждения, вы двигаетесь к сознательному уму – из подсознательного вы возвращаетесь в сознательное. И запоминается самый последний сон, потому что он предшествует моменту пробуждения. Так что даже те люди, которые помнят, запоминают только самые последние сны. Они видят сны всю ночь в течение почти шести часов; если они спят восемь часов, то шесть часов видят сны. Вы можете уловить лишь смутное отражение последнего сна, но, если вы не уловите его за несколько секунд, оно исчезнет. По мере того, как вы просыпаетесь, вы все дальше уходите от подсознательного.

У разных людей это происходит по-разному.

Есть люди, которые просыпаются очень медленно, они не способны просыпаться быстро, в один миг.

Память людей, которые просыпаются быстро, в один миг, отличается от памяти тех, кто просыпается очень медленно. У последних другой вид памяти.

Многое зависит еще и от того, какого рода сны ты видишь.

Поскольку ты являешься терапевтом – и не просто терапевтом, а моим терапевтом, – твое подавление не может быть поверхностным. Все мое учение сводится к следующему: не подавляйте, проживайте каждое проявление инстинкта, каждое чувство, каждую эмоцию. Если вы будете проживать свои эмоции, свои чувства, то у вас не будет поверхностных сновидений, ваши сновидения будут очень глубокими. Они будут происходить не столько в подсознании, сколько в коллективном бессознательном – так глубоко, что вы не сможете их вспомнить. Без специального усилия их нельзя будет вспомнить. И единственное возможное усилие – это гипноз.

Когда вы находитесь в состоянии гипноза, терапевт ведет вас глубоко в ваше подсознание и спрашивает: «Что там происходит? Что это за сон?» И только тогда вы сможете рассказать свой сон терапевту. Когда вы проснетесь, вы даже не вспомните, о чем говорили. Потребуется длительная работа с гипнотизером: после каждого сеанса гипноза он будет внушать вам, что вы должны помнить свои сновидения, когда просыпаетесь. Каждый раз он будет делать на этом акцент, чтобы это глубоко отпечаталось в вас. И тогда вы сможете вспоминать свои сны.

Но в этом нет необходимости. Если вы не работаете специально со снами, если у вас нет какой-то особой цели, в этом нет необходимости.

Я подчеркиваю, что вы должны игнорировать ум. Подсознание, коллективное бессознательное, вселенское бессознательное – это все части ума, а вы пытаетесь все это запомнить. Одного сознательного ума хватает, чтобы мучить вас, – зачем вам помнить еще и содержимое подсознательного ума?

На Востоке мы знаем, что сознательный ум – не единственный ум. Ниже его есть подсознательный ум, еще ниже – коллективный бессознательный ум и еще ниже – космический бессознательный ум. Над сознательным умом есть сверхсознательный ум, еще выше – коллективный сверхсознательный ум и еще выше – космический сверхсознательный ум. И когда я говорю «ум», я имею в виду весь этот диапазон – это одно целое, спектр радуги.

Игнорируйте любой из этих умов. Нет никакой нужды в том, чтобы помнить их содержимое.

Многие люди попадают в сумасшедшие дома из-за того, что по какой-то случайной причине их коллективное бессознательное вскрылось и высвободило свои воспоминания. Теперь их сознательный ум не в состоянии удерживать эти воспоминания, их груз так велик; это то, что сводит людей с ума.

Например, в вашем подсознательном уме содержится воспоминание о том, что женщина, которая сейчас является вашей женой, в прошлой жизни была вашей матерью. Если это воспоминание проникнет в ваш ум, у вас возникнут проблемы. Как теперь вести себя с женой: как с матерью или как с женой? Только в качестве жены она вас устраивала, в качестве матери – тоже, но теперь она – и то, и другое. И вы будете раздавлены, потому что не сможете иметь сексуальных отношений с женщиной, которая является вашей матерью… Абсолютный запрет в течение тысяч лет. И как теперь быть с женой? У нее-то нет этих воспоминаний, она скажет: «Ты сошел с ума, забудь все это», – но вы не сможете об этом забыть.

В природе все устроено прекрасным образом: с каждой смертью наши воспоминания покрываются толстым слоем забвения. Вы несете в себе воспоминания всех ваших жизней. Но крохотному человеческому существу трудно жить даже с сознательным умом, вмещающим всего одну жизнь, – если же воспоминания всех его жизней внезапно поднимутся в нем, он обязательно сойдет с ума. Это естественная защита.

 

Так случилось, что я находился в Джабалпуре и ко мне привели одну девочку. В то время ей было, должно быть, лет девять. Она помнила всю свою прошлую жизнь. Она помнила ее настолько реалистично, что для нее это даже не было воспоминанием – вся ее прошлая жизнь была продолжением нынешней жизни… По какой-то случайной ошибке природы между ее прошлой и настоящей жизнью не было никакого барьера.

В восьмидесяти милях от Джабалпура есть одно место – Катни. Она родилась в Катни, и она помнила, что в Джабалпуре у нее была семья. Она помнила их имена, она помнила своего мужа, своих сыновей, свой дом – она помнила все. Один из моих друзей привел ее вместе с родителями ко мне.

– Это так удивительно, – сказал я. – Ведь люди, которых она помнит, живут всего в трех или четырех кварталах от моего дома. – У них была бензоколонка, и я каждый день там заправлялся. – Подождите. Подождите в моем доме, я позову их – это братья Патхак, – я позову их, и мы увидим, помнит их девочка или нет.

Они пришли вместе со своими слугами и несколькими соседями. Их было человек двенадцать-тринадцать – специально для того, чтобы можно было увидеть, узнает ли она кого-нибудь…

Она сразу же вскочила и воскликнула: «Брат, ты узнал меня?» В этой группе из тринадцати человек она нашла обоих братьев и стала расспрашивать их о матери и детях… А отец, как оказалось, уже умер, и она заплакала. Это было не воспоминание, это был непрерывный поток событий. Они привели ее к себе домой, и тогда возникла проблема: девочка разрывалась между желанием остаться в Джабалпуре в этой семье и вернуться в Катни в ту семью, где она родилась.

Конечно, в этой семье она прожила семьдесят лет, так что тяга была сильнее к семье из прошлой жизни. А в новой семье она родилась всего девять лет назад, и тяги не было, – но новая семья была ее настоящей семьей. Эта другая семья была только воспоминанием, но для нее это стало такой душераздирающей проблемой.

И обе семьи мучились и не знали, что им делать. Если ее оставить в Джабалпуре, она постоянно будет вспоминать другую семью, беспокоиться о ней и думать: «Я должна туда поехать». Если она вернется в Катни, она будет думать о семье в Джабалпуре.

В конце концов я предложил им единственный выход – это была воля случая, в этом не было ничего духовного, – который заключался в том, чтобы в течение нескольких дней вводить ее в состояние глубокого гипноза и таким образом создать барьер между настоящим и прошлым. Ей нужно было внушить, что она должна забыть прошлое. Без этого ее жизнь не могла быть счастливой.

Обе семьи признали, что нужно что-то делать. На протяжении десяти дней ее погружали в гипноз. Понадобилось десять сессий для того, чтобы создать тонкий барьер, который не позволял воспоминаниям из прошлых жизней просачиваться в новую жизнь.

 

Я про нее узнавал. У нее все прекрасно: она замужем, родила детей, абсолютно все забыла. Даже когда те люди из Джабалпура приезжают увидеться с ней, она их не узнает. Но это тонкий и искусственный барьер. Любая случайность – и барьер разрушится. Любой гипнотизер может легко разрушить его за десять сеансов, или он может быть разрушен от сильного потрясения.

Тебе не нужно ничего помнить. Все и так прекрасно.

Нужно освободиться от ума.

Восток познал все слои ума, но Восток, в отличие от Запада, совершенно по-другому подходит к этой проблеме: игнорируйте ум – вы есть чистое сознание, скрытое за всеми этими слоями.

Западная психология еще не вышла из детского возраста, она возникла в конце прошлого века. Ей нет и ста лет. Там, на Западе, психологи ухватились за идею проникнуть в сны, покопаться в них и выяснить, что есть в уме.

Там ничего нет. Вы будете извлекать на поверхность все больше и больше воспоминаний, все больше и больше сновидений, и вы разрушите личность, потому что вы сделаете ее беззащитной перед ненужным бременем, которое должно быть стерто.

Необходимо идти за пределы ума, а не внутрь ума.

У вас нет никаких воспоминаний, которые имели бы отношение к состоянию за пределами ума.

Просто отбросьте идею ума. Не лезьте в это, это приводит к ненужным проблемам и кошмарам. Вы должны превзойти ум, выйти за пределы ума.

Все ваши усилия должны быть направлены на одно – а именно на то, как быть не-умом: никаких сновидений, никаких воспоминаний, никаких переживаний.

И тогда вы окажетесь в самом центре вашего существа.

Только тогда вы вкусите нечто от бессмертия. Только тогда, впервые, вы узнаете, что значит истинное понимание.

 

Третий вопрос:

Ошо,

Только теперь я обнаружил, что отношения «мастер – ученик» – действительно двухсторонние отношения, в которых ученик должен быть открыт мастеру, чтобы мастер мог делать свою работу.

Я же, наоборот, всегда был пассивным наблюдателем, сохранял дистанцию и предпочитал делать собственные выводы.

Пожалуйста, прокомментируй это.

 

Мастер никогда ничего не делает.

И если вы остаетесь отстраненными, с вами никогда ничего не произойдет.

Ваши восприимчивость и открытость нужны мастеру не для того, чтобы делать что-то, ваши восприимчивость и открытость нужны для того, чтобы само присутствие мастера могло что-то в вас спровоцировать, – это совершенно другое. Делать что-то – это очень позитивное усилие, а просто позволить себе быть присутствующим, чтобы в вас что-то происходило, – это совершенно другое. Никакого позитивного усилия нет. Усилие предпринимается со стороны ученика.

Поэтому то, что ты обнаружил, неверно: это не двусторонние отношения, это не дорога с двусторонним движением, это улица с односторонним движением. От тебя зависит, быть ли тебе открытым, готовым, доступным.

Присутствие мастера – это как свет: вы открываете глаза, и свет здесь.

Свет не направляется в ваши глаза специально. Вы можете держать глаза закрытыми, и свет не постучит в ваши веки и не скажет: «Пожалуйста, откройте глаза». Вы можете держать глаза закрытыми, свет очень демократичен, он не будет навязываться. Но если вы откроете глаза, вы увидите свет, и не только свет – в свете вы увидите также и многое другое: цветы, людей, целый мир. Тем не менее вы не можете сказать, что свет что-то делает с вами. Конечно, в вас что-то случается. Без света этого бы не произошло, поэтому, несомненно, присутствие света необходимо – но необходимо только присутствие, не действие.

С вашей же стороны необходимо не только присутствие, но и действие, потому что вы можете присутствовать здесь и оставаться закрытыми – из этого ничего не получится.

Все должно делаться учеником.

В этом и заключается красота этого процесса. В противном случае вы станете марионетками в руках мастера. Он будет делать то, что угодно ему, и сделает вас такими, какими он хочет вас видеть, – идеальными, образцовыми. Он уничтожит вашу индивидуальность, он уничтожит вашу свободу. Ни один мастер, достойный так называться, не может пойти на такое.

Мастер может отдать вам все свое существо, может сделать его доступным – но только как присутствие, не как действие.

Действие необходимо со стороны ученика. Вы должны быть восприимчивыми, вы должны быть безмолвными, вы должны быть медитативными, вы должны доверять всему, потому что это ваша жизнь и вы должны нести за нее ответственность. Вы – не картина, которую мастер-художник может изменить, как ему вздумается.

 

Я слышал, что в одной маленькой школе ученикам показывали прекрасную картину, написанную школьным учителем рисования. Он рассказывал ученикам об искусстве живописи. И он сказал:

– Это очень тонкое дело. Посмотрите на эту картину.

– Да, мы видим человека с печальным лицом, – сказали ученики.

Художник подошел к картине, сделал один или два мазка своей кистью, и вся картина изменилась – теперь это было улыбающееся лицо. И поскольку лицо улыбалось, все остальное: деревья, цветы и звезды – выглядело теперь по-другому. Это произвело очень сильное впечатление на всех: на учителей, на родителей… Только один маленький мальчик остался равнодушным к картине.

Художник спросил у него:

– Тебе не интересно?

– Интересно, – ответил мальчик. – Но в этом нет ничего особенного, моя мать делает это каждый день.

– Что ты имеешь в виду? – спросил учитель рисования. – Она художник?

– Нет, она не художник, – сказал мальчик. – Но я прихожу домой с улыбкой на лице, и всего лишь от одной затрещины весь мир превращается для меня в сплошные слезы и плач. И если вы хотите, я могу продемонстрировать вам это прямо здесь, так как я тоже стал в этом большим специалистом. Это происходит каждый день.

Он просто взял и ударил маленькую девочку, сидевшую рядом, и девочка заплакала. Она только что улыбалась и радовалась, но вдруг удар – и из ее глаз потекли слезы, она заплакала. И под воздействием ее плача и мастерства этого мальчика все притихли.

И даже учитель рисования сказал:

– Это убедительно. Я думал, что владею великим искусством. Твоя мать более искусна. Без кисти, без красок, только один удар – и все меняется, весь мир меняется.

 

Мастер может изменить вас, но это изменение очень дорого вам обойдется. Он может сделать многое, но вы все больше и больше будете превращаться в рабов. Вы приходите к мастеру, чтобы стать свободными, а такой путь не ведет к свободе.

Ни один настоящий мастер никогда ничего не делает. Он делает себя доступным многими способами. Он учит вас, как быть доступными, быть открытыми, быть восприимчивыми – и тогда, каким бы ни был ваш потенциал, он начнет расти. В блаженном потоке присутствия мастера ваш потенциал будет расти, но он будет расти в соответствии со своими собственными внутренними особенностями. Ничего не должно навязываться извне.

Так что, пожалуйста, отметь для себя: твое наблюдение неверно, это не двустороннее движение. Со стороны мастера вообще нет никакого движения.

Делать что-то должны вы. Конечно, мастер присутствует и доступен, его любовь доступна. В его тени, в лучах его любви вы начнете расти. Но он не будет оказывать на вас влияние; он будет позволять вам быть тем, чем вы можете быть. Какой бы ни была ваша судьба, вас не следует уводить от нее.

Мастер – это просто безмолвная помощь: не оказывая на вас влияния, он трансформирует вас. Это и есть чудо мастера.

 

Четвертый вопрос:

Ошо,

Когда я нахожусь в твоем присутствии, медитация протекает наилучшим образом. Если бы меня спросили, почему, я бы сказал, что это происходит из-за того, что блаженное присутствие заразительно и каким-то образом побуждает меня быть как можно более тотальным.

Не объяснишь ли ты еще раз, как научиться пребывать в таком прекрасном медитативном состоянии, когда тебя нет рядом?

 

Мое присутствие должно быть только уроком.

Когда вы научитесь искусству открываться, искусству быть безмолвными, перестанет иметь значение, присутствую я или нет. Если вы действительно научились этому, медитация будет случаться где угодно. Вначале может быть немного трудно, но вскоре вы овладеете секретом этого искусства.

Это почти как плавание. Тренер, который учит вас плавать, просто придает вам мужество и уверенность и следит, чтобы с вами ничего не случилось. Всего три или четыре дня, по часу каждый день – и вы начнете плавать. И в тот момент, когда вы поплывете, вы будете удивлены: почему вы не могли делать это в самом начале? В этом же нет ничего особенного. Просто вначале вы неуклюже двигали руками, все делалось беспорядочно. Всего за три или четыре дня вы способны научиться двигать руками более спокойно, более гармонично; теперь в учителе нет нужды. Теперь вы можете плыть куда угодно, на любое расстояние, потому что не имеет значения, какая под вами глубина, вы плывете на поверхности. Глубина может быть тысяча футов, десять тысяч футов, пять миль – это неважно, так как вы всегда плывете на поверхности.

И когда вы научитесь… За всю историю человечества еще никто не слышал, чтобы кто-то, научившись плавать, забыл, как это делать. Вы можете не плавать пятьдесят лет, но если вас столкнут в бассейн, вы поплывете. Вы не можете сказать: «Я пятьдесят лет не практиковался в этом», – это вообще не вопрос практики. Это умение: как только вы овладели им, вы овладели им на всю жизнь, вы не сможете забыть это.

Медитация – это тоже умение.

Вам не следует привязываться к присутствию мастера, потому что так вы научитесь чему-то не тому. Вам нужно научиться быть открытыми. Забудьте о мастере; это его дело – присутствовать или не присутствовать. Ваше дело – понять, как вы открываетесь, что происходит с вами, когда вы открываетесь, а после этого попытаться самим, когда вы будете одни, посмотреть, может это случиться с вами или нет. И это обязательно случится.

Возможно, вначале вы почувствуете, что это немного трудно: бессознательно возникает определенная привязанность. Но вы не можете требовать, чтобы тренер следовал за вами повсюду, куда бы вы ни поплыли. Он не будет этого делать. Иначе каждому пловцу понадобится отдельный тренер, это было бы чересчур. Если каждый медитирующий захочет иметь отдельного мастера, это будет слишком большой роскошью, и в этом вовсе нет необходимости. Вы просто должны понять, что происходит в вас, и позволять случаться тому же самому, когда мастера нет рядом.

Или вы можете визуализировать мастера. Он может находиться где-то далеко, за несколько миль от вас. И в то же время он будет совсем рядом с вами, в нескольких футах. Это только вопрос визуализации – просто представьте себе, что ваш мастер сидит в нескольких футах от вас.

Расстояние не имеет никакого значения, но вам необходимо знать, что с вами должно происходить, чтобы уметь делать это в отсутствие мастера. В противном случае можно привязаться к тому, что помогало вам… и тогда это будет вам мешать. Присутствие мастера должно было помочь вам, но оно становится препятствием – вы не можете медитировать, поскольку мастера нет рядом.

Запомните: не должно возникать никакой привязанности, никакого цепляния. Это мешает вашей независимости, вашей свободе, вашей индивидуальности. И все, что происходит здесь, может происходить где угодно, требуется лишь небольшое понимание того, как это происходит здесь.

Просто попробуйте. Даже если вы несколько раз потерпите неудачу, не волнуйтесь. Это умение, которое придет к вам.

И как только это случится без какой-либо поддержки извне – даже малейшей поддержки, такой как присутствие мастера, – вы почувствуете огромную радость оттого, что к вам пришла великая свобода.

Все препятствия исчезнут. И тогда, где бы вы ни находились, вы можете пребывать в медитации, вы можете пребывать в тишине, вы можете пребывать в покое. Вы будете нести свой рай внутри себя.

А пока этого не случится, ученик не может считаться созревшим.