ГЛАВА 10
Марта
Каждая альтернативка обладает своей, только ей присущей атмосферой. В данном случае под атмосферой я имею в виду не только газовую оболочку, окружающую нашу Землю, или воздух в определённом месте, а некое общее и особое состояние пространства, которое «щупачи» способны воспринимать так же, как профессиональные дегустаторы то или иное вино.
Обычные Стражники, я например, тоже способны чувствовать эту атмосферу, но не так явственно и с довольно большой вероятностью ошибки. Скажем, если той же Оле Ефремовой достаточно один раз хоть с закрытыми глазами побывать в любой из альтернативок, чтобы запомнить её атмосферу на всю жизнь, мне может не хватить и пяти-семи «ходок». Да и то желательно для гарантированно безошибочной идентификации воспользоваться визуальными ориентирами.
Так вот, атмосфера этой альтернативки была... запоминающейся. Сразу и надолго. Даже для меня, чьи «щупачьи» способности находились на весьма посредственной стадии развития. Описывать её бесполезно. Скажу только, что была в ней ледяная резкость январского ветра и вязкая терпкость чуть недозрелой черёмухи...
Может, и ещё чего интересного в ней было, но разобраться я не успел, потому как практически сразу влип в проблему, которую надо было немедленно решать.
Оля не зря выбрала место для перехода уже известное – они с Гришей отсюда один раз ходили и знали, что в новой альтернативке здесь тоже безлюдно. Это вообще редчайший случай, когда Камень Внезеркалья находится в самой Москве да ещё и в относительно пустынном месте. Впрочем, на этот раз Камень у нас был свой...
Совсем заброшенная железная дорога, пролегающая через промзону, заброшенную наполовину.
Это здесь, у нас.
Тропинка на задах каких-то гаражей и складов, судя по всему, тоже расположенных в некоем подобии промзоны – там, за очередной гранью Внезеркалья.
И летняя ночь – одна на все реальности.
Но у нас на поржавевших рельсах – ни единой живой души. А тут сразу же человек шесть-семь в десяти шагах впереди и чуть правее.
Нездоровая возня и приглушённый мат. Женский, оборвавшийся вскрик:
– Пустите меня! Пуст...
– Кусается, сука! – удивлённый возглас.
– Н-на! – звук пощёчины.
– Юбку, юбку, б...дь!
Ого, да никак ребятки решили всерьёз позабавиться... Пока я, ещё несколько ошалевший после перехода, соображаю, что предпринять (хотя чего здесь соображать – убегать надо, не моё это дело), меня заметили. От стаи отделяются трое: молодые, здоровые и агрессивные. И, уверен, нетрезвые. У одного в руке нож, у второго, кажется, на пальцах левой – кастет. Третий вроде бы не вооружён, но кто его знает...
– Эй, дядя, закурить не будет?
О, господи, везде одно и то же. Ясно, боятся, что я не просто убегу, а подниму шухер и обломаю весь кайф.
Значит – что?
Правильно. Дать кастетом по голове, и пусть мужик тут рядом в кустах поваляется, пока вся гоп-компания не получит желаемого.
Нет, ребятки, этого не будет. И не надейтесь.
– Закурить? – переспрашиваю. – Легко!
Лезу за отворот куртки, вынимаю из-под мышки «беретту»:
– Ну, кому тут закурить?
– Газовая пукалка? – небрежно осведомляется тот, что с ножом, и смещается вправо. – Не смеши, дядя...
Стреляю в пространство между двоими так, чтобы кожей щёк ощутили ветерок от пули. Получается громко.
– В магазине ещё одиннадцать таких, – сообщаю. – А вас только шестеро. На всех хватит, потому что стреляю я хорошо.
– Ты не понял, мы ей заплатили, а эта сука...
– Это вы не поняли. Отпустили девчонку и бегом отсюда! – Чувствуя себя героем дешёвого боевика, направляю пистолет точно в лоб одному из них. – Живо! Ну?!
Ворча и огрызаясь, они нехотя уходят. Чистая стая. Звери. А я остаюсь наедине с их прерывисто всхлипывающей жертвой, но понимаю, что задерживаться здесь нельзя – никто не мешает подонкам вернуться с хорошо вооружённым подкреплением.
– Ты как, – спросил я, присаживаясь рядом с девушкой на корточки, – идти можешь?
– Могу... кажется.
Я помог ей подняться и оглянулся. Вроде никого. Но о безопасности уже говорить не приходится.
– Ты где живёшь?
– Здесь недалеко. Вы... вы меня проводите? – Голос у неё приятный, но с резкими, диссонирующими нотками. Сама не сказать что высокая – метр шестьдесят пять, не больше. Вызывающе короткая юбка, разодранная на груди блузка. Лицо как следует разглядеть не могу – темно, но фигурка и ноги, кажется, весьма и весьма хороши.
– Провожу, куда я денусь. Тем более что мне, в общем-то, всё равно куда идти.
– Как это? – заинтересовалась она. – На бездома вы не похожи.
Так, вот и первое новое слово в этой интересной альтернативке. Бездом. Бездомный, значит. Бомж, по-нашему. Впрочем, не мешает проверить – может быть, я плохо расслышал или не понял.
– Не похож на бездома... – повторил я задумчиво. – Почему? Пахну не так?
– Запах и одежда – само собой, – сказала она. – Но главное не это. Бездом, даже если у него в кармане пистолет, никогда бы не вмешался. А вы вмешались.
– Не стоит преувеличивать мои заслуги, – сказал я, стараясь придерживаться классической лексики (первое правило в чужой альтернативке). – Деваться мне в любом случае было некуда, они на меня с ножом шли. И кастетом.
– Глупости, – фыркнула она. – Убежали бы, и конец трудностям. Вы бы убежали, а я осталась. Жуть, – она вздрогнула и непроизвольно обхватила себя руками. Впрочем, было довольно прохладно, а блузка-то на ней разодрана...
– Погоди-ка, – я остановился, расстегнул сумку, достал оттуда лёгкую запасную ветровку и протянул ей. – Накинь, холодно.
– Спасибо.
Ветровка была ей велика, и в облике девушки сразу появилось что-то трогательное и домашнее.
– А вас как зовут?
– Мартин. А тебя?
Она рассмеялась:
– Вы серьёзно?! Не может быть. А я – Марта!
– Мартин и Марта, – хмыкнул я. – Надо же, какое совпадение. Вот и не верь после этого в судьбу.
– А вы не верите в судьбу? Я очень верю.
Тебе и положено верить в судьбу, подумал я. В силу профессии. Многие проститутки верят в судьбу. Что рано или поздно всё равно в их жизни появится благородный и небедный мужчина, который возьмёт за руку и уведёт из этой жизни в другую. Чистую, интересную и красивую.
Но ничего этого я, разумеется, говорить не стал, а лишь заметил:
– Я в бога верю. По-моему, этого вполне достаточно.
– Тоже неплохо! – сказала она, неожиданно развеселившись. – Думаешь, тебя... вас мне бог послал?
– Можно на «ты», – разрешил я. – Хотя ещё не известно, кому кого он послал.
– Это ты к тому, что тебе идти некуда? – догадалась она. – Так не переживай. У меня переночуешь. А новый день сам подскажет, что делать.
– Спасибо, – кивнул я. – Не откажусь. Но и не обременю, не беспокойся.
– А я и не беспокоюсь. Отбеспокоилась уже на сегодня.
Тем временем тропинка кончилась, и мы вышли к жилым домам. На первый взгляд они мало отличались от тех, что стояли на этом же месте в моей реальности. Такие же бетонные панели, кирпич и стекло. Впрочем, ночью особо не разобрать. Да и незачем. Завтра будем разбираться. Если будет желание и возможность. Потому что, как всегда, не в домах дело, а в людях, которые эти дома населяют. Эти дома, этот город, эту страну и этот мир.
Марта жила на двенадцатом этаже в двадцатиэтажной «свечке», отдельно стоящей в глубине квартала. Стандартная однокомнатная квартира. Судя по всему, не её.
– Снимаешь? – поинтересовался я, оглядываясь в прихожей.
– Конечно, – подтвердила она. – На свою заработать трудно. Особенно в наше время.
Я чуть было не ляпнул, что, мол, работать вообще трудно, но вовремя удержал язык за зубами. Только морализаторства мне здесь и не хватало.
– Разувайся, раздевайся, не стесняйся. – Марта скинула туфли. – Есть хочешь?
– Нет, спасибо, не голоден.
– А выпить?
– Хм...
– Ясно. Значит, не откажешься. Иди на кухню, я скоро.
Что-то в ней было. Или это просто инстинкты срабатывают пополам с застарелыми комплексами? Оказать весомую услугу красивой, молодой и – чего греха таить! – весьма доступной женщине всегда приятнее, нежели какой-нибудь обрюзгшей домохозяйке в летах. А почему, собственно? Или мы не христиане? Впрочем, ясно, почему. В первом случае возникает подсознательная надежда на то, что последует определённого рода благодарность. Во втором же варианте хочется довольствоваться обычным «спасибо» и поскорее распрощаться. У меня вариант первый – вот я и пытаюсь ещё и разглядеть в Марте что-то особенное под привлекательной внешностью. Оригинальный природный ум. Или на худой конец добрую женскую душу. Потому как просто изящная фигурка, симпатичная мордашка и красивые ножки – это для нас, людей образованных и поживших, слишком обыденно и даже пошло...
Появление на кухне Марты прервало мои праздные размышления. Она успела переодеться, и теперь на ней был уютный домашний халат голубого цвета с капюшоном.
– А ты чего куртку не снимаешь? – поинтересовалась она, доставая из холодильника бутылку водки. – Боишься, что я твой огнестрел увижу? Так я и так знаю, что он у тебя есть. И слава богу, что есть. А то как бы ты меня выручил?
Так. Вот и второе новое слово. Огнестрел. Пистолет, значит. У нас тоже говорят «огнестрел», но чаще в значении «огнестрельное ранение». И гораздо реже в значении «огнестрельное оружие», – да и то в довольно узкой среде ролевиков и геймеров.
Что ж, огнестрел так огнестрел, спорить не буду. Кстати, о среде и ролях. С чего это я взял, что Марта проститутка? Потому что тот, с ножом, сказал, что они ей заплатили? А я взял и тут же поверил. Ну, то есть, может, и не поверил, но и возражать не стал. Ни внутри себя, ни снаружи. Хм, интересно у вас получается, господин Стражник – ничего о человеке не знаете, а готовы с чужих недобрых слов поверить о нём чему угодно. Нехорошо. Что-то я раньше за собой подобного не замечал. Старею, видать, – цинизма многовато стало. Нет, так не пойдёт, надо знать, с кем я собираюсь иметь дело. Пусть даже и на одну ночь.
Хозяйкой Марта оказалась неплохой и мигом соорудила к водке нехитрую закуску – в холодильнике у неё нашлась и квашеная капустка, и полукопчёная колбаса с сыром, и даже маринованные грибочки.
– Опята, – пояснила Марта, нарезая хлеб, – сама прошлой осенью собирала и мариновала.
– Здорово, – машинально похвалил я и взял в руки бутылку водки.
«Сибирская особая» значилось на этикетке. Тут же – весьма условная карта Сибири. Так... из лучших сортов пшеницы... ну, это понятно... тройная перегонка. Вот. Произведена и разлита в городе Бердске, СК (Сибирь Казачья).
Оп-па...
– Чего ты там интересного вычитал? – поинтересовалась Марта. – Отличная водка, можешь не сомневаться. Сибиряне умеют водку делать. И не только её. Неужели не пил раньше? Марка знаменитая.
– Не приходилось, – признался я и налил в рюмки ей и себе. – Правда, я не большой любитель водки. Предпочитаю коньяк. Или вино.
– Ну, извини. Чем богаты.
– Так уж и быть, – подмигнул я. – На первый раз прощается.
Мы засмеялись и чокнулись.
– За знакомство! – провозгласила Марта.
– Отличный тост, – согласился я.
Грибочки оказались необыкновенно вкусные. Впрочем, я давно не ел маринованных грибов домашнего приготовления.
– Слушай, Мартин, а чем ты занимаешься? – опередила меня Марта, когда мы выпили по второй за «скорую смерть врагов и долгую жизнь друзей».
Ну, на подобные вопросы ответы у меня давно заготовлены.
– А ты как думаешь? – загадочно и в то же время мужественно усмехнулся я.
– С учётом того, что ты носишь огнестрел и лихо пускаешь его в ход... – задумчиво промолвила Марта. – Опять же вид у тебя спортивный и подтянутый. Хотя и ясно, что не мальчик. За сороковник, да?
– В этих пределах, – кивнул я.
– Молодец, – похвалила она. – Люблю мужчин, которые держат форму. А то ведь едва за тридцать перевалит, а уже брюхо из штанов вываливается... Ладно. Какая-нибудь служба безопасности, что ли?
– Близко, – сказал я. – Но не совсем так.
– Тогда... О, частное сыскное агентство, да?! – наконец догадалась она.
– Вот теперь – в точку, – улыбнулся я.
– Здорово, – восхитилась Марта. – Был у меня один частный сыскарь, помню. Долго, с полгода, наверное, – она неожиданно умолкла и потянулась к бутылке.
Но я успел раньше и налил сам.
– Давай за тебя, – предложил. – За твоё счастье и удачу. Почему-то я верю, что они к тебе обязательно скоро придут.
– Твоими устами да мёд бы пить, – слабо улыбнулась Марта. – Но всё равно – спасибо. Удача мне не помешает. А уж счастье и вовсе к месту окажется. Хотя оно везде к месту. Везде и всегда.
– Да уж, – согласился я и тут же добавил для небольшой проверки: – Человек создан для счастья, как птица для полёта.
– Красиво, – оценила Марта. – И даже... шикарно. Сам придумал или прочёл где-то?
– Прочёл, – не стал я врать. – Был такой писатель Максим Горький. Не слышала?
– Нет, – покачала она головой. – Вообще-то, если честно, я не очень люблю читать. Больше кино. Ты любишь кино?
– Хорошее люблю.
– Ну, ясно, что плохое никому не нужно! Я вот исторические фильмы люблю. С роскошными костюмами и битвами. Даже странно. Все девчонки от мелодрам рыдают, а мне какие-нибудь «Огненные версты» подавай. Видел?
– Не довелось, – признался я.
– Да ты что?! – изумилась она. – Я пять раз смотрела. Мне вообще Сибирь Казачья нравится. Давно бы уехала.
– А что мешает? – осторожно поинтересовался я.
– Понятно – что, – вздохнула Марта. – Проституток они даже в гости со скрипом пускают, а уж на постоянное место жительство и не мечтай.
– Так ты...
– Она самая, – кривовато усмехнулась. – И не очень дорогая, раз уж на то пошло. Ты разве не понял?
– С чего бы я должен был понять?
– Не знаю, с чего. Поведение, одежда, квартира... Ты же частный сыщик, не я.
– Для того, чтобы по одежде, обстановке в квартире или поведению определить принадлежность девушки к вышеупомянутой профессии, – назидательно произношу я, – нужно часто иметь с представительницами этой профессии дело. Чем лично я похвастаться не могу.
– Во загнул! – рассмеялась Марта. – А ну-ка повтори ещё разок.
Я повторил, добавив при этом, что, с моей точки зрения, она на проститутку не похожа.
– В том смысле, – пояснил я, – что не твоё это призвание, как мне кажется.
– Это ты правильно заметил, – сказала Марта. – Многим девчонкам эта работа нравится, я знаю. А мне... Поначалу было... ну... интересно, что ли. Да и деньги лёгкими казались. Но теперь иногда думаю, что всё бы отдала, лишь бы назад вернуться и по этой дорожке не ходить.
– Извини за банальность, но по другой дороге никогда пойти не поздно.
– Много ты понимаешь, – вздыхает Марта. – Лучше давай разливай... сыщик. Напьюсь я сегодня, наверное. И чёрт с ним.