ГЛАВА 25
Шестьдесят миллионов трупов за один только последний месяц. Восемнадцать – за прошлый. Десять – за позапрошлый. И так далее, вплоть до дня «Ч» полгода назад, когда были зафиксированы первые случаи болезни.
Всего к этому часу умерло около девяноста миллионов айредов. И это при общей численности населения Лекты в двести пятьдесят миллионов. Плюс-минус десяток.
- Это что же, – окончательно проснулся я, – выходит, что при таких темпах распространения болезни им осталось не больше пары месяцев?
- Могу предоставить график, – сказала Циля Марковна.
- Не надо, – вздохнул я. – Опыт показывает, что прямая экстраполяция чаще всего ошибочна. Всегда появится какой-нибудь неучтённый фактор, или обстоятельства меняются – и все прогнозы летят к чёрту.
- Ты просто не хочешь испугаться ещё больше, – догадалась Марта. – Два месяца – это всё равно что ничего, а если окажется даже меньше... – Она покачала головой.
- Одного не пойму, – сказал я. – Почему так быстро?
- Это вы у меня спрашиваете? – осведомилась Циля Марковна.
- Допустим, у тебя.
- Понятия не имею. А делать предположения и выводы не входит в круг моих обязанностей. Это людская прерогатива.
- Ладно, тогда ответь, почему ты раньше молчала?
- То есть как это – молчала? Вся информация отражается на «доске объявлений». Если бы вы были внимательней, давно бы всё знали.
Чёрт, и возразить нечего...
- Она так запрограммирована, – раздался за нашими с Мартой спинами знакомый голос. – Бьёт тревогу лишь тогда, когда ситуация грозит закрытием канала.
Мы обернулись.
- Оскар! – дружелюбно воскликнула Марта. – Добро пожаловать в сумасшедший дом.
- Слава богу, – сказал я. – Здравствуйте, Оскар. Как вы себя чувствуете?
- Здравствуйте, друзья, – было заметно, что хранитель Пирамиды рад своему возвращению. – Чувствую я себя нормально, спасибо. Но так бывает всегда после этих... провалов, назовём их так. Увы, они учащаются. Что я и предсказывал.
Он подошёл ближе, «вырастил» кресло, уселся в него и окинул взглядом «доску объявлений».
- Так. Ядерная катастрофа на Дрхене – кажется, уже необратимая – и пандемия доселе неизвестной смертельной болезни у айредов. Лекта. Сразу и практически одновременно два мира. Очень странно.
- Нам тоже так кажется, – кивнул я. – Но ваше развёрнутое мнение по данному поводу очень бы хотелось знать. Да, и что там с каналом на Лекту, он на грани закрытия?
- Скорее всего, – сказал Оскар. – Иначе Циля Марковна не забила бы тревогу в открытую. Она вас подняла с постели, я вижу?
- Не без этого, – сказал я. – Сначала Марту, а уж затем меня. И сколько у нас времени?
- Трудно сказать. Всегда по-разному. Может, неделя или чуть больше... А может, и месяц или вовсе два-три дня. Обычно каналы закрываются, когда ситуация в гибнущем мире становится необратимой.
- Обычно? – приподняла брови Марта. – Значит...
- Да, бывало, что канал на гибнущий мир не закрывался вообще.
- И от чего это зависит? – спросил я.
- Если б я знал, – вздохнул Оскар. – Само существование, а также режим и особенности функционирования каналов и тоннелей Внезеркалья во многом ещё большая загадка. Я бы даже сказал – это одна сплошная загадка. Хозяева не смогли её разгадать – так, лишь надкусили яблочко.
- А я-то думала, что прежние хозяева Пирамиды были практически всемогущи, – заметила Марта. – И всезнающи.
- Отнюдь. Могли и знали они многое, это да. Но не всё.
- Давайте вернёмся к айредам, – предложил я. – Треть населения целой планеты уже в могиле из-за какого-то вируса. И с каждым днём ситуация всё хуже. Чёрт, мне всегда казалось, что подобное возможно только на страницах фантастических романов.
- Там что-то вроде нашего Средневековья, – напомнила Марта. – Не забывай.
- И что? Или на Альтерре в Средние века чума не свирепствовала?
- Была, как же. И не только в Европе, и не только чума.
- Ну вот. Однако выжили. И вы, и мы. А здесь в чём дело?
- Ты глобус Лекты видел? – осведомилась Марта. – Всего три материка, да и те соединены между собой узкими перешейками.
- Ты хочешь сказать, из-за этого для вируса нет препятствий к быстрому распространению?
Марта неопределённо пожала плечами и промолчала.
- Но ту же нашу бубонную чуму или грипп-«испанку» начала прошлого века, если я правильно помню, останавливали вовсе не океаны, – возразил я неизвестно кому.
- Там, – Марта кивнула на цветную картинку, изображающую нескончаемую череду погребальных костров на окраине какого-то города, дым от которых застилал солнце и превращал ясный день в угрюмую фантасмагорию впавшего в безнадёжную депрессию художника-гиперреалиста, – тоже стараются бороться. Как могут. Жесточайший карантин и всё такое. Как видишь, не помогает. И вообще, что ты хочешь от меня услышать? Я, знаешь ли, не эпидемиолог. Знаю только, что до открытия антибиотиков или даже прививок им ещё далеко.
- Антибиотики, если мне память не изменяет, в данном случае не помогут, – сказал я. – Вирус – не бактерия.
- Да какая разница? Нужных лекарств у них нет по-любому. И вакцины тоже.
- Н-да... – Я непроизвольно потёр уже выказывающий первые признаки небритости подбородок. – Скажите, Оскар, вы лично сталкивались с чем-то подобным за тот миллион лет, что здесь сидите?
- Миллион двести, с вашего позволения, – усмехнулся старик. – Да, сталкивался. И не единожды.
- Ага!
- На самом деле всего два раза на моей памяти. Это – третий случай. Но если говорить о гуманоидах – первый.
- И те, негуманоидные, цивилизации погибли от пандемий безвозвратно?
- Увы, – подтвердил Оскар. – Если желаете, могу рассказать в подробностях.
- Может, позже, – сказал я.
- А когда был последний раз? – опередила меня с правильным вопросом Марта.
- Очень давно. Фактически полмиллиона лет назад. А впервые это произошло ещё в пору моей юности – через двадцать тысяч лет после того, как ушли Хозяева.
Как-то неожиданно подкралась усталость. Я подумал о том, что вот остальные сейчас преспокойно спят и знать не знают о том, что где-то мучительно и неотвратимо погибает вполне симпатичная раса айредов. И вовсе не потому, что сама, подобно киркхуркхам, выпустила из бутылки какого-то жуткого, рождённого научно-техническим прогрессом джинна. А просто по несчастливой случайности.
Или это не случайность?
Киркхуркхи и айреды. Две обитающие в разных галактиках и отстоящие друг от друга на сотни лет развития расы разумных существ. Что между ними общего, кроме того, что и те, и другие относятся к гуманоидным (киркхуркхи, ясное дело, в меньшей степени) и погибают практически одновременно? Статистика и прецедент. Что там говорил по этому поводу Оскар?
- А было на вашей долгой памяти такое, чтобы две цивилизации гибли одновременно? – спросил я Оскара.
- Уже думал, – ответил тот. – Нет, впервые наблюдаю. Но это не значит, что такого не случалось во Вселенной раньше. Пирамида, как вы знаете, связана не со всеми обитаемыми мирами. То есть я хочу сказать, что теоретически вне какой бы то ни было связи с Пирамидой должно существовать множество разумных рас, и мы понятия не имеем, как они живут и умирают.
- Насколько я понимаю, – обратилась ко мне Марта, – ты хочешь понять, носят ли данные печальные события случайный характер или нет. Так?
- Угу. Что-то в этом роде.
- Всё когда-то происходит впервые, – заметил Оскар.
- Из-за чего вообще гибнут миры? – Мне показалось, что я вот-вот ухвачу за хвост прячущуюся где-то в извилинах моего уставшего мозга нужную мысль.
- По разным причинам, – сказал Оскар. – В случае киркхуркхов и айредов мы наблюдаем действие хоть и различных, но внутренних факторов. Но бывают и внешние.
- Вот! – поднял я палец. – Меня интересуют внешние факторы. Что они обычно собой представляют?
- Обычно – не совсем точное слово, – хмыкнул Оскар. – Тем не менее... Чаще всего – это, скажем так, природная катастрофа. Довольно банальная, кстати, с точки зрения какого-нибудь земного астронома или космолога, потому что такие вещи случаются в нашей галактике постоянно.
- Например?
- Например, солнце превращается в сверхновую, а разумные существа в системе ещё не освоили межзвёздные перелёты. Подобное на моей памяти случалось четыре раза. Страшное в своей безнадёжности зрелище. Ещё – столкновение обитаемой планеты с другим небесным телом. Я имею в виду не просто какой-то там астероид, пусть даже и размером с земной Эверест или даже больше, а, скажем, тело, подобное вашей Луне. Последствия те же – гибель всего живого. Дважды был свидетелем. Так, что у нас ещё... Ага, один раз планету просто-напросто разорвало изнутри – внезапные и необратимые процессы в ядре.
- Как наш Фаэтон? – не удержался я от вопроса.
- Фаэтон? – не понял Оскар.
Я вкратце пересказал ему одну из гипотез происхождения Пояса астероидов в Солнечной системе, по которой Пояс образовался после взрыва планеты Фаэтон, когда-то, миллионы лет назад, занимавшей орбиту между Марсом и Юпитером. Некоторые романтически настроенные головы до сих пор считают, что на Фаэтоне вполне могла быть разумная жизнь, а уж совсем фантазёры – что жизнь эта, сделав промежуточную остановку на Марсе, обосновалась в результате на тогда ещё безразумной Земле, и мы, люди, являемся прямыми потомками фаэтонян. Или фаэтонцев, как кому больше нравится.
- Ах да, вспомнил, – кивнул Оскар. – Что ж, очень может быть. Я имею в виду существование Фаэтона, а не разумной жизни на нём. Хотя... Впрочем, мы сейчас не об этом.
- Значит, сверхновая, столкновение и взрыв ядра, – повторил я. – И это всё?
- Возможно, бывает что-то ещё, – сказал Оскар. – И даже наверняка бывает. Но не забывайте, что мне всего лишь один миллион двести тысяч лет и по сравнению с возрастом Вселенной я просто новорожденный.
- Может, в памяти Цили Марковны что-то есть? – поинтересовалась Марта.
- Насколько мне известно – нет. Но я готов поискать специально. Мало ли. Что-то могло и проскочить мимо моего внимания – всё-таки я хоть и не рождён от женщины, но не машина.
- Да и машины ошибаются, – успокоил я Оскара. – И ещё как. Поищите обязательно, мне кажется это важным. Хотя я и сам пока не знаю почему.
- Я поищу, – пообещал Оскар.
- А! – вспомнил я. – Вот ещё что. Относительно внешних факторов. Точнее, их классификации. Всё, что вы упомянули, относится, и вы же сами об этом сказали, к факторам э-э... природного характера. Верно?
- Верно.
- Скажите, а бывали случаи прямой инопланетной агрессии одной расы против другой?
- Как же, бывали. Мало того, к сожалению, это происходит довольно часто. Особенно в нашей галактике Млечный Путь, и – уж извините, от фактов никуда не денешься – больше всех склонны к подобному типу деятельности именно гуманоиды. Такими уж нас природа сотворила. Или Бог – это как кому больше нравится.
- И?..
- Вы хотите узнать, было ли так, что одна, более развитая и сильная цивилизация полностью уничтожала слабую и захватывала её планету в собственное пользование? – спросил Оскар.
- Что-то в этом роде, – подтвердил я.
- Такого, чтобы одна раса полностью уничтожала другую, не происходило никогда, – покачал головой Оскар. – Опять же – на моей памяти. Да, случаи жесточайшего геноцида бывали. Например, те же свароги – это высокоразвитая и агрессивная гуманоидная раса с десятками колоний по всему Млечному Пути – в начале своей межзвёздной экспансии не церемонились с теми, кто был гораздо слабее. То есть не церемонились – это мягко сказано.
- Свароги? – переспросила Марта. – Да, помню, Циля Марковна совсем недавно предоставляла нам, в числе прочих, сведения о них. Кажется, эти свароги разделены на две гигантские империи – Северную и Южную, так?
- Это они, – кивнул Оскар. – Как тысячи лет назад ещё на Пейане, их родной планете, разошлись, так по сю пору не сойдутся. Разве что в бою. Но и совсем друг без друга тоже не могут обходиться. Такое впечатление, что вечное их балансирование на грани большой войны – это своего рода стимул, чтобы оставаться в тонусе.
- Знакомо, – сказал я. – Так что там у них было с теми, кто слабее?
- Ну, если вкратце, то один раз дело кончилось полной ассимиляцией колонистов-сварогов Северной империи с коренным населением и образованием новой цивилизации. В другом же случае после войны, тянувшейся почти двести лет, свароги-южане были вынуждены отступить и покинуть вожделенную планету.
- Оказалась не по зубам? – усмехнулся я.
- В широком смысле – да. Хотя им хватало военной силы и ресурсов для того, чтобы уничтожить всех сопротивляющихся до последнего человека. И даже не сопротивляющихся.
- И почему не уничтожили?
- Думаю, просто испугались.
- Собственной жестокости? – догадался я.
- Можно, наверное, сказать и так. Не смогли перейти некую границу внутри себя. И это хорошо – подтверждает, что в человеческой природе заложены не только тяга к агрессии и уничтожению себе подобных, но и милосердие.
- Звучит банально, – заметил я, – но надежду, как всегда, внушает. А негуманоиды? Им-то человеческая природа должны быть по барабану.
- Вероятно, понятия о добре и зле универсальны для всех разумных рас во Вселенной, – сказал Оскар и, усмехнувшись, добавил: – Как ни банально это звучит.
- Живи сам и давай жить другим, – пробормотала Марта.
- Именно.
- Так. – Я посмотрел на часы. – Начало четвёртого ночи – самое гиблое время для анализа и прочих интеллектуальных упражнений. Тем более что мы ни к чему так и не пришли.
- А к чему мы должны были прийти? – поинтересовался Оскар.
- Ну, вообще-то я надеялся отыскать хотя бы подобие внешней причины.
- Потому что если есть внешняя причина, то всегда отыщется возможность её устранения?
- Да. Или хотя бы тень такой возможности. Но вижу, что это бесполезно. Во всяком случае, на данном этапе. Или таковой причины вовсе нет, или наш уровень информированности недостаточно высок.
- И какие отсюда выводы? – осведомилась Марта.
- Выводов целых два, – сказал я. – Первый: айредам надо как-то помочь. Чем скорее, тем лучше. Как именно, ещё не знаю, но подозреваю, что кому-то из нас придётся отправиться в опасную командировку. И второй: прямо сейчас надо идти и ещё минут двести поспать. Ибо башка всё равно хреново соображает и энтузиазм почти на нуле.
- Верное решение, – одобрил Оскар. – Идите, я подежурю.
- Ты сможешь уснуть? – спросила Марта, когда мы покинули машинный зал и встали на живую дорожку. – Я – вряд ли.
- Поэтому предлагаю спать у меня. – Я обнял Марту за талию и привлёк к себе. – Уверен, что мы сумеем отвлечь друг друга от скорбных мыслей по поводу умирающих айредов, несчастных киркхуркхов и всех прочих бед и катастроф обитаемой Вселенной.
- А это не будет выглядеть слишком цинично с нашей стороны? – задумчиво осведомилась Марта.
Лучшего ответа, чем поцеловать её в тёплые податливые губы, я не нашёл.
